«Истопник» – книга необычная. Как и другие произведения Куприянова, она повествует о событиях, которые были на самом деле. Но вместе с тем ее персонажи существуют в каком-то ином, фантасмагорическом пространстве, встречаются с теми, с кем в принципе встретиться не могли. Одна из строек ГУЛАГа – Дуссе-Алиньский туннель на трассе БАМа – аллегория, метафора не состоявшейся любви, но предтеча её, ожидание любви, необходимость любви – любви, сподвигающей к жизни…
С одной стороны скалы туннель копают заключенные мужского лагеря, с другой – женского. И в условиях, когда люди обречены, им остается только надежда. Она умирает вместе с человеком.
Оглавление
Александр Куприянов. Истопник
Дед и внук. Вступление
Пролог Что поёшь – в то и веришь
Первая серия. Ночь любви
Ранняя весна 1956 года. Перевал Дуссе-Алинь
Флешбэк. Май 1945 года
Эпизод первый
Эпизод второй
Эпизод третий
Эпизод четвертый
Эпизод пятый
Флешбэк. Май 1945 года. Дуссе-Алиньский тоннель
Вторая серия. Бедный Йорик
Весна 1956 года. Дуссе-Алиньский перевал
Флешбэк. Май 1946 года. Дуссе-Алиньский лагерный пункт
Весна 1956 года. Перевал Дуссе-Алинь
Флешбэк. Май 1946 года. Дуссе-Алиньский лагерный пункт
Весна 1956 года. Перевал Дуссе-Алинь
Флешбэк. Апрель 1947 года. Стройка-500
Побег. Второй Ургальский сюжет из дневника Писателя Йорика
Весна 1956 года. Дуссе-Алиньский перевал
Затемнение. Флешбэк. 1954 год. Блатхата в Комсомольске
Весна 1956 года. Дуссе-Алиньский перевал
Флешбэк. Осень 1947 года. Двор собачьего питомника в Дуссе-Алиньском лагерном пункте
Весна 1956 года. Дуссе-Алиньский перевал
Затемнение. Флешбэк. Лагерный пункт Акур. Весна 1947 года
Подглавка 2. «Содержание детей в тюремных яслях»
Весна 1956 года. Мерзлотная станция на перевале Дуссе-Алинь
Прошло 10 лет. Весна 1966 года. Буреинский водомерный пост
Флешбэк. Осень 1956 года. Буреинский водомерный пост
Флешбэк. Апрель 1977 года. Дуссе-Алиньский тоннель
Много лет спустя. Верховье ручья Большой Йорик
Вместо эпилога
Приложение
Из топонимики
Глоссарий. Словарь лагерного жаргона
Отрывок из книги
Когда умер Сталин, мне было два года. Тогда же вернулся с Сахалина мой дед. Первый раз он побывал там на царской каторге как дуэлянт. «Его даже на расстрел водили!» – с осуждением говорила позже мне, повзрослевшему, мама. Для побега с каторги они с другом, чеченцем Мангаевым, украли шхуну. Ели сырое мясо акул. Шхуна оказалась дырявой и затонула где-то у Холмска. Правда или нет – не проверишь. Когда я поступал в Холмское мореходное училище, по вечерам, на закате, выходил на пирс и подолгу вглядывался в даль. Неужели я думал, что шхуна может возникнуть на горизонте? Как одинокий радист, я посылал сигналы во временное пространство, надеясь получить ответ.
Второй раз, уже в советские годы, деда сослали на остров, как тайного агента Японии. И как анархиста армии Тряпицына. Яков, со своей матросней, сожгли дотла Николаевск-на-Амуре. Мой дедушка партизанил где-то поблизости. Спалили порт для того, чтобы он не достался захватчикам. С которыми дед, если верить органам НКВД, уже начал чего-то мутить. Ну вот вам и первый оксюморон (объяснение см. ниже) из жизни моего легендарного деда. Он сам нещадно лупил японцев из берданки с борта кунгаса. А потом им же и «продался». Следователей НКВД он называл энкаведами. Факт дедовой борьбы с оккупантами энкаведы отрицали. Мол, умело маскируется, сахала – то есть беглец с Сахалина. Кунгас же, поясним, огромная просмоленная лодка. Туда входит не один центнер рыбы. «Живое серебро лососей» – образно писал я, начинающий поэт и селькор, про кунгасы с рыбой в местной газете «Ленинское знамя». А возрожденный Николаевск стал городком моего детства. Деревня, в которой я родился и вырос и которую основал мой дед, километрах в сорока от Николаевска. Дед все-таки сбежал с каторги. На этот раз они пешком с Айтыком Мангаевым перешли подтаявший лед Татарского пролива. Отвоевав на Гражданской, дед организовал рыболовецкую артель. Разумеется, она называлась «Буря». Было бы странно, если бы они с Айтыком назвали ее «Бриз». Бриз – это легкий ветерок.
.....
Сорокаградусные морозы выжимали из скал студеную воду. Прямо из гранита выжимали. Весной цвел багульник, в реке бился таймень, а по бетонным уступам порталов скакали белки.
Прекрасно Косте Яркову, одному, жилось на Дуссе-Алине!
