У меня не было изначального намерения превратить мои воспоминания в документальную опись. Эти записи – отражение большой школьной жизни только одной гранью кристалла, одной из ста граней учеников, проживших, как и я, эту школьную жизнь с 1962-го до 1972 года, – гранью с именем Александр Мурадян. Это не исповедь, хотя элементы её прослеживаются вкупе с самоанализом и покаянием во многих местах. Это бедно собранные пазлы, поблекшие от времени, но ещё живые. Живые, пока жива моя память.
Оглавление
Александр Мурадян. Время собирать пазлы
Слово предоставляется выпускнику школы №4…
ВРЕМЯ СОБИРАТЬ ПАЗЛЫ,
ВМЕСТО ЭПИГРАФА
АЛЬБОМ ВЫПУСКНИКА – 72. ПЕДАГОГИ 1970 – 1972
МИНАСЯН Марклен Гарегинович, директор школы, его семья и другие персонажи
ВАРДУМЯН Галуст Нерсесович, учитель физики, классный руководитель
ХАЧАТРЯН Софья Рубеновна, учитель русского языка и литературы
САРКИСЯН Вероника Никандровна
МИКАЭЛЯН Михаил Амбарцумович, учитель химии
ШКОЛЬНИКИ 1970 – 1972
АЛЬБОМ ВЫПУСКНИКА – 72. ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СЕМЁРКА
Татьяна Сергеевна, моя мама и любовь к первой учительнице
Педагоги армянского языка и армянской литературы
Труд
История СССР, история армянского народа, новейшая история
НЕВИНЬЕТКА. ШКОЛЬНИКИ.1962 – 1970
Другие одноклассники мелкими штрихами и крупными мазками
ПАЗЛ С ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНЫМ ФИНАЛОМ
Отрывок из книги
Моя Четвёртая школа
Весь материал я систематизировал в шесть блоков, на моё усмотрение. Иногда содержание выходит далеко за рамки школьного времени, школьных персонажей. Это отражение моих ассоциаций, наблюдений, предпочтений. Что действительно для меня важно, так это то, кем мы стали, прожив уже больше половины жизни, как и куда нас раскидала судьба, смогли ли реализоваться наши намерения, притязания. Ведь у нас у всех были очень близкие исходные возможности, почти одинаковое начало.
.....
Несколько раз во время классных вечеринок я с ней кружился в медленном танце, именуемом тогда танго. Это было время созревания плоти и формирования гендерной индивидуальности. В танцах я определял чувство ритма моих партнерш, в танце всегда можно было невзначай слегка коснуться девичьей груди, определить её упругость. Ещё я скрупулёзно оценивал симметричность икр и прямизну голени, не более того. Интерес к остальным параметрам женского тела пришли позже, в определенной последовательности, но эта тема другого контекста.
Однажды я послал Вале анонимную записку. Смелости написать по-русски не хватило, и я, как мог, изложил на английском, не совсем грамотно, но искренне. «It’s very pleasant to press oneself against your breast? Don’t you?[18]» Через одну перемену получил свою писульку обратно (она поняла, что от меня) с пометкой: «Переведи».
