В книгу вошли три фантастические повести, общность которых предположена в третьей – «Пограничная крепость». Первая, «Сибирский послушник», рассказывает о необычном интернате в сибирской глуши. Вторая, «Лето никогда» – об альтернативно-историческом лагере скаутов. В «Пограничной крепости» появляются сновидец Будтов и его Кот.
Оглавление
Алексей Смирнов. Замкнутое пространство. Условная фантастическая трилогия
Сибирский послушник
Часть первая. Резервисты
Часть вторая. Имею честь
Лето никогда
Пролог-1
1. Семь дней до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: синяя, желтая, зеленая, синяя
2. Шесть дней до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: желтая, красная, желтая, желтая
3. Пять дней до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: все зеленые
4. Четыре дня до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: желтая, красная, желтая, зеленая
5. Три дня до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: синяя, синяя, синяя, синяя
6. Два дня до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: желтая, желтая, желтая, зеленая
7. Один день до родительского Дня. Шашечки для Тритонов: сплошь красные – по случаю торжественного костра
8. Родительский День
Эпилог-1
Пролог-2
Пограничная крепость
От автора
Часть первая
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Часть вторая
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Эпилог
Отрывок из книги
– Un, deux, trois, il ne chantera pas; quatre, cinq, six, buvons du cassis. Il m’a dit qu’elle etait partie, et m’a demande si je le savais. Je lui ai repondu qu’un jour de canicule dans le Bois de Vincennes elle reviendrait peut-etre avec un autre vagabond aux yeux bleus et mandibule carree. Tu es si beau dans ton manteau que je fremis, puis rougis. Tu n’as rien vu, tu n’as rien su. Je suis assis dans mon logis. Je voulais que tu susses cette nouvelle sur elle.1
Так передразнивал Швейцер отца Таврикия, который десять минут назад покончил с французским языком и перешел к точным наукам. Склонившись над тетрадью, Швейцер улыбался себе под нос и еле слышно, к большому удовольствию соседа по парте, бубнил бессмысленный монолог, изощряясь в изящной словесности. Его прозвали Куколкой, так как все в нем было точеное и ладное: точеное лицо, то есть скулы и нос, точеная шея, точеный стан. Он мог бы сойти за танцора из старинных часов с завитушками и музыкой.
.....
– Да вы со вчерашнего дня словно бы не в себе, – заметил Берестецкий. – Лицей бурлит, а вы ничего не слышите. Как вы думаете, зачем выпустили этих троих?
– Трудно сказать, – пробормотал Швейцер, уже зная ответ.
