Оглавление
Андрей Битов. Пушкинский дом
Что делать? Пролог, или Глава, написанная позже остальных
Раздел первый. Отцы и дети. Ленинградский роман
Отец
Отдельно о Диккенсе
Отец (Продолжение)
Отец отца
Отец отца (Продолжение)
Версия и вариант
Наследник (Дежурный)
Приложение к первой части. Две прозы
Раздел второй. Герой нашего времени. Версия и вариант первой части
Фаина
Фаталист (Фаина – продолжение)
Альбина
Любаша
Миф о Митишатьеве
Версия и вариант
Г-жа Бонасье (Дежурный) (Глава, в которой первая и вторая части сливаются и образуют исток третьей)
Приложение ко второй части. Профессия героя
Раздел третий. Бедный всадник. Поэма о мелком хулиганстве
Дежурный (Наследник – продолжение)
Невидимые глазом бесы
Маскарад
Дуэль
Выстрел (Эпилог)
Версия и вариант (Эпилог)
Утро разоблачения, или медные люди (Эпилог)
Приложение к третьей части. Ахиллес и черепаха (Отношения автора и героя)
Сфинкс
Комментарии
Обрезки (Приложение к комментарию)
Комментарий к «Трем пророкам»
Отрывок из книги
Где-то, ближе к концу романа, мы уже пытались описать то чистое окно, тот ледяной небесный взор, что смотрел в упор и не мигая седьмого ноября на вышедшие на улицы толпы… Уже тогда казалось, что эта ясность недаром, что она чуть ли не вынуждена специальными самолетами, и еще в том смысле недаром, что за нее вскоре придется поплатиться.
И действительно, утро восьмого ноября 196… года более чем подтверждало такие предчувствия. Оно размывалось над вымершим городом и аморфно оплывало тяжкими языками старых петербургских домов, словно дома эти были написаны разбавленными чернилами, бледнеющими по мере рассвета. И пока утро дописывало это письмо, адресованное когда-то Петром «назло надменному соседу», а теперь никому уже не адресованное и никого ни в чем не упрекающее, ничего не просящее, – на город упал ветер. Он упал так плоско и сверху, словно скатившись по некой плавной небесной кривизне, разогнавшись необыкновенно и легко и пришедшись к земле в касание. Он упал, как тот самый самолет, налетавшись… Словно самолет тот разросся, разбух, вчера летая, пожрал всех птиц, впитал в себя все прочие эскадрильи и, ожирев металлом и цветом неба, рухнул на землю, еще пытаясь спланировать и сесть, рухнул в касание. На город спланировал плоский ветер, цвета самолета. Детское слово «Гастелло» – имя ветра.
.....
Вещи эти, такие для Левы семейные, оказались на самом деле – дяди Диккенса. То есть такова была вся жизнь его, что вещи у него еще бывали, а дома не было…
Дядя Диккенс (Дмитрий Иванович Ювашов), или дядя Митя, прозванный Диккенсом лишь за то, что очень любил его и всю жизнь перечитывал, и еще за что-то, что уже не в словах, – воевал во всех войнах, а в остальное время, за небольшими промежутками, – сидел. В Первую мировую, юношей, прапорщиком, был он, значит, царский офицер, в Гражданскую – вдруг стал красный командир, демобилизовали позже всех и было пошел по административно-научной части, но отбыл в Сибирь незадолго до Левиного рождения, откуда, как кадровый офицер, был отозван на фронт и отвоевал Вторую мировую. Демобилизовавшись, не то где-то присмотрел, не то даже вывез из Германии (с него бы стало) эти три мебели, но квартиры все не было – и он дал их «постоять» Одоевцевым, у которых, после возвращения из «эвакуации», ничего, кроме пустой квартиры и как-то выжившей в ней бабушки, еще не было. Как-то раз он разумилился, расщедрился и подарил их Одоевцевым – но тут получил квартиру. Тогда он сказал, чтобы Одоевцевы, к тому времени уже кое-чем обзаведшиеся, дали ему временно «постоять» его подарки, – но тут за ним пришли, в пустую и необжитую еще квартирку, и он вернулся туда, где провел предвоенные годы.
.....
