Оглавление
Дэн Хили. Другая история. Сексуально-гендерное диссидентство в революционной России
Предисловие автора к новой редакции перевода (2021 год)
Предисловие
Аббревиатуры учреждений, организаций и обществ
Введение
Часть первая. Однополый эрос в модернизирующейся России
Глава 1. Артель развратников
Глава 2. «Наш круг»
Часть вторая. Регулирование гомосексуального влечения в революционной России
Глава 3. Эвфемистичность и избирательность
Глава 4 «Странный субъект» и язык модерности
Глава 5. Извращение или извращенность?
Глава 6. «Бесконечное количество средних полов»
Глава 7. «Может ли гомосексуалист состоять членом коммунистической партии?»
Часть третья. Гомосексуальная реальность в «реальном» социализме
Глава 8. «Пойман с поличным»
Эпилог. Двойные тиски ГУЛАГа и клиники
Послесловие
Приложение. Сколько всего жертв закона против мужеложства?[1014]
Библиография
Иллюстрации
Отрывок из книги
Это исправленное издание моей первой книги, я надеюсь, станет ценным вкладом в российские ЛГБТК-исследования. Моя книга, которая изначально была опубликована на английском языке в 2001 году, была переведена на русский язык и выпущена издательством «Ладомир» в Москве в 2008 году. С тех пор в российских ЛГБТК-исследованиях многое изменилось, и мне хотелось бы прокомментировать, как возникли две предыдущие версии книги и чем отличается от них новое издание.
Моя книга на английском языке была результатом исследования, которое я проводил с начала 1990-х годов для получения докторской степени по истории в Университете Торонто в Канаде. В 1995–1996 годах я жил в Москве и искал материалы в российских архивах и библиотеках. В то время в государственных архивах и библиотеках России редко можно было встретить компьютерные каталоги, и я работал с каталогами библиотечных карточек и архивными описями, чтобы найти материалы о гомосексуальности.
.....
Однако, как Энгельштейн признает в своем применении идей Фуко к России, российская элита, которая усвоила западные идеи, а также научные круги переняли «новые дисциплинирующие механизмы», пусть это и произошло внутри меняющегося политического контекста, что наложило на них определенные ограничения. Готовность психиатров, биологов и сексологов выдвигать требования по защите «гомосексуала» вопреки авторитарному контексту, в условиях которого они жили, имела место в ряде неевропейских стран, вступивших на путь индустриализации[71]. Один из центральных вопросов данной работы можно сформулировать следующим образом: как эти дисциплинарные механизмы сочетались с авторитарной властью, или, точнее, как ученые царской и коммунистической России применяли гомосексуальность в качестве диагноза? Я показываю, что специфичное локальное применение данных дисциплинирующих механизмов на широких просторах России было столь же важно, как и единодушие во взглядах на гомосексуальность, отличавшее исторические труды того времени. Новые свидетельства заставляют нас обратить внимание на различия в подходах представителей разных профессиональных областей и на стоящий за этим политический смысл. Равным образом следует учитывать географические и национальные границы бытования гомосексуальности как научной категории, а также подходы большевиков и ученых к однополой любви и гендерному диссидентству за пределами европейской части России как признак того, что модерность туда еще не продвинулась.
Чтобы избежать наиболее распространенных анахронизмов, я придерживался следующих лингвистических принципов. Я различаю понятия «гомосексуальность» как специфическое психосексуальное состояние, кодифицированное западной медициной в последней трети XIX столетия, и «однополая любовь» (или эрос, или отношения, или половой акт), которая встречалась в истории большинства обществ. К вариациям последнего термина я буду прибегать в случае, когда необходимо различать временно́е или культурно-нейтральное обозначение отношений между лицами одного пола.
.....
