Что есть Россия? Дневники писателя

Оглавление

Федор Достоевский. Что есть Россия? Дневники писателя

Предисловие. Наш национальный пророк

Разъединение оканчивается…

Наша новая Русь (Из статей о русской литературе)

Слово о нашем народе (Из статьи «Два лагеря теоретиков)

Ощущение власти (Из «Дневника писателя». 1873 год)

Нечто о вранье (Из «Дневника писателя». 1873 год)

О народной идее (Из «Дневника писателя». 1876 год)

О «золотом мешке» (Из «Дневника писателя». 1876 год)

Решение на «злобу дня» (Из «Дневника писателя». 1877 год)

«Еврейский вопрос» (Из «Дневника писателя. 1877 год)

Лакейство или деликатность? (Из «Дневника писателя. 1877 год)

Речь о Пушкине. Разъяснение

Отрывок из книги

(Из «Объявления о подписке на журнал “Время” на 1861 год»)

…Прежде чем мы приступим к объяснению, почему именно мы считаем нужным основать новый публичный орган в нашей литературе, скажем несколько слов о том, как мы понимаем наше время и именно настоящий момент нашей общественной жизни. Это послужит и к уяснению духа и направления нашего журнала.

.....

Конечно, идеи народа, оставшегося без вожатаев на одни свои силы, были иногда чудовищны, попытки новых форм жизни безобразны. Но в них было общее начало, один дух, вера в себя незыблемая, сила непочатая. После реформы был между ним и нами, сословием образованным, один только случай соединения – двенадцатый год, и мы видели, как народ заявил себя. Мы поняли тогда, что он такое. Беда в том, что нас-то он не знает и не понимает.

Но теперь разъединение оканчивается. Петровская реформа, продолжавшаяся вплоть до нашего времени, дошла наконец до последних своих пределов. Дальше нельзя идти, да и некуда: нет дороги; она вся пройдена. Все последовавшие за Петром узнали Европу, примкнули к европейской жизни и не сделались европейцами. Когда-то мы сами укоряли себя за неспособность к европеизму. Теперь мы думаем иначе. Мы знаем теперь, что мы и не можем быть европейцами, что мы не в состоянии втиснуть себя в одну из западных форм жизни, выжитых и выработанных Европою из собственных своих национальных начал, нам чуждых и противоположных, – точно так, как мы не могли бы носить чужое платье, сшитое не по нашей мерке. Мы убедились наконец, что мы тоже отдельная национальность, в высшей степени самобытная, и что наша задача – создать себе новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал. Но на родную почву мы возвратились непобежденными. Мы не отказываемся от нашего прошедшего: мы сознаем и разумность его. Мы сознаем, что реформа раздвинула наш кругозор, что через нее мы осмыслили будущее значение наше в великой семье всех народов.

.....