В первые годы Второй мировой войны обер-ефрейтор Феликс Хартлауб служил в заградительном батальоне в Рурской области. Во время оккупации Парижа он работал в архивной комиссии иностранных дел, а затем оказался в ставке Гитлера. Здесь, в охраняемой от всего мира секретной зоне, Хартлауб вел официальный журнал боевых действий и втайне в своем дневнике делал записи личных наблюдений за повседневной жизнью главного штаба фюрера. Его свидетельства дают возможность взглянуть на события с неожиданного ракурса, представляя картину ведения тотальной войны из тайной ставки Гитлера. В мае 1945 г., когда ведение журнала боевых действий потеряло какой-либо смысл, обер-ефрейтор был направлен в пехотный полк для участия в боях за Берлин, но по пути к месту назначения пропал без вести. В 1955 г. дневник был опубликован семьей автора.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Оглавление
Феликс Хартлауб. В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945
Предисловие
Часть первая. Германия. 1939–1940 годы (В качестве солдата противовоздушной обороны в заградительных частях воздушных аэростатов.)
Устье Одера, сентябрь 1939 года
Канал имени кайзера Вильгельма, сентябрь 1939 года
Рурская область, октябрь 1939 года
У Вильгемсхафена, зима 1939/40 года
Часть вторая. Париж. 1941 год (Сотрудник архивной комиссии министерства иностранных дел, претендующий на звание историка.)
Март 1941 года
Апрель 1941 года
Май 1941 года
Лето 1941 года
Часть третья. Румыния. 1941–1942 годы (Опять в качестве ефрейтора противовоздушной обороны в заградительных частях воздушных аэростатов.)
Возле города Плоешти, зима 1941 года
Часть четвертая. Ставка фюрера. 1942–1945 годы (В качестве обер-ефрейтора, ответственного за ведение журнала боевых действий.)
Винница (Украина)[31], лето 1942 года
Восточная Пруссия и Берхтесгаден[36], 1943–1944 годы
Зима 1944/45 года
Отрывок из книги
Многочисленные документальные материалы по Второй мировой войне носят характер дневниковых записей и уже опубликованы именно в такой форме. Ведь тот, кто хотел защитить свою внутреннюю свободу, находясь в массе ничего толком не знавших людей и под давлением тоталитарного военного руководства, мог это сделать относительно безопасно только в виде описания личных наблюдений и скрытого изложения своего мнения по поводу увиденного.
Мрачные законы, принуждавшие людей к молчанию, и атмосфера всеобщей подозрительности обрекали отдельные личности на все более усиливавшуюся изоляцию и превращали внутренний монолог в форме дневника в своеобразное духовное приключение, придавая даже абсолютно нейтральным и чисто человеческим высказываниям характер шифровок. Тем не менее некоторые дневники содержали документально-исторические даты и факты военной истории или являлись наглядной хроникой военных преступлений. Другие же, наоборот, выглядели попыткой убежать от мрачной действительности в тихую обитель придуманного мира, а некоторые представляли собой записки, в которых ужасам войны противопоставлялось желание сохранить свою человеческую личность.
.....
Внезапно раздается чей-то голос: «Послушайте, это все же война!» Констатацией того, что началось нечто ужасное, заканчивается в принципе и каждое газетное сообщение, и тогда всем становится окончательно ясно: это действительно война, настоящая война!
Молчаливый крестьянский дом, перед которым стоит наполовину выгруженная машина. Тем временем начали прибывать другие грузовики. Из кузовов солдаты стали спрыгивать на землю, чтобы начать разгрузку. При этом они повалили одну секцию забора, образовав дыру.
