В сборник трудов крупнейшего теоретика и первого распространителя марксизма в России Г.В. Плеханова вошла небольшая часть работ, позволяющая судить о динамике творческой мысли Георгия Валентиновича. Начав как оппонент народничества, он на протяжении всей своей жизни исследовал марксизм, стремясь перенести его концептуальные идеи на российскую почву. В.И. Ленин считал Г.В. Плеханова крупнейшим теоретиком марксизма, особенно ценя его заслуги по осознанию философии учения Маркса – Энгельса.
В современных условиях идеи марксизма во многом переживают второе рождение, становясь тем инструментом, который позволяет объективно осознать происходящие мировые процессы.
Издание представляет интерес для всех тек, кто изучает историю мировой общественной мысли, стремясь в интеллектуальных сокровищницах прошлого найти ответы на современные злободневные вопросы.
Оглавление
Георгий Валентинович Плеханов. Наши разногласия. К вопросу о роли личности в истории. Основные вопросы марксизма
Г.В. Плеханов и его время
Наши разногласия
Письмо к П.Л. Лаврову (вместо предисловия)
Введение
1. В чем нас упрекают
2. Постановка вопроса
3. А.И. Герцен
4. Н.Г. Чернышевский
5. М.А. Бакунин
6. П.Н. Ткачев
7. Результаты
Глава I. Некоторые исторические справки
1. Русский бланкизм
2. Л. Тихомиров
3. Группа «Освобождение труда»
4. Л. Тихомиров в борьбе с группой «Освобождение труда»
5. Историческая роль капитализма
6. Развитие капитализма на Западе
Глава II. Капитализм в России
1. Внутренний рынок
2. Число рабочих
3. Кустари
4. Кустарный промысел и земледелие
5. Кустарь и фабрика
6. Успехи русского капитализма
7. Сбыт
Глава III. Капитализм и общинное землевладение
1. Капитализм в земледелии
2. Община
3. Разложение нашей общины
4. Идеальная община народников
5. Выкупная операция
6. Мелкое землевладение
7. Вывод
Глава IV. Капитализм и наши задачи
1. Характер предстоящей революции
2. «Захват власти»
3. Вероятные последствия «народной» революции
4. Колебания Л. Тихомирова между бланкизмом и бакунизмом
5. Вероятные последствия захвата власти социалистами
Глава V. Истинные задачи социалистов в России
1. Социал-демократы и «зуботычины»
2. Пропаганда в рабочей среде
Глава VI. Заключение
Программа социал-демократической группы «Освобождение труда»[197]
Современные задачи русских рабочих[200] (Письмо к Петербургским рабочим кружкам)
Предисловие к брошюре «Кто чем живет?» С. Дикштейна
Приложение к брошюре С. Дикштейна «Кто чем живет?»
Предисловие к «Речи о свободе торговли» К. Маркса
Забастовка в России (Морозовская стачка[207])
Предисловие и примечания к брошюре «Чего хотят социал-демократы»
Предисловие к первому изданию
Примечания
Второй проект программы русских социал-демократов[208]
К вопросу о роли личности в истории
I
II
III
IV
V
VI
VII
Основные вопросы марксизма
I
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
IX
X
XI
XII
XIII
XIV
XV
XVI
Отрывок из книги
Георгий Валентинович Плеханов (1856–1918) – совершенно новое явление в культурной и политической жизни России конца XIX века. Он стал первым российским распространителем идей марксизма. По существу, он был пионером, пропагандистом новых нравственных ценностей, быстро овладевавших умами многих совестливых россиян.
Это был человек редчайшего интеллекта, обладавший потребностью постоянного совершенствования своих знаний. Окончив с золотой медалью Михайловскую Воронежскую военную гимназию, он поначалу последовал примеру отца – отставного штабс-капитана – и начал учебу в юнкерском училище в Петербурге. Служба не задалась, и молодой человек, расставшись навсегда с армией, поступил в столичный Горный институт, старейший вуз России. Там он был на хорошем счету, получал именную стипендию, которой, правда, не хватало на оплату обучения. В результате в 1876 году он был отчислен из института за неуплату.
.....
Мы видели, что как М.А. Бакунин, так и П.Н. Ткачев очень много говорили о коммунистических инстинктах русского крестьянства. Ссылки на эти инстинкты составляют исходную точку их социально-политических рассуждений, главное основание их веры в возможность социалистической революции в России. Но ни автор «Государственности и анархии», ни редактор «Набата» нимало не задумывались, по-видимому, над вопросом о том, потому ли существует община, что народ наш «проникнут принципами общинного землевладения», или потому он «проникнут» этими «принципами», т. е. имеет привычку к общине, что живет в условиях коллективного владения землей? Если бы они внимательнее отнеслись к этому вопросу, ответ на который не может быть сомнительным, то им пришлось бы перенести центр тяжести своей аргументации из области рассуждений о народных «инстинктах» и идеалах в сферу исследований о народном хозяйстве. Тогда им пришлось бы обратить внимание на историю землевладения и вообще права собственности у первобытных народов, на возникновение и постепенный рост индивидуализма в общинах охотничьих, кочевых и земледельческих племен, на социально-политическое влияние этого нового «принципа», становящегося мало-помалу господствующим. Применяя результаты такого рода исследований к России, им пришлось бы сделать оценку тех разлагающих общину условий, значение которых в особенности возросло со времени уничтожения крепостного права. Эта оценка логически привела бы их к попытке определить силу и значение индивидуалистического принципа в хозяйстве современной сельской общины в России. Затем, так как значение этого принципа – под влиянием враждебных коллективизму условий, – постоянно возрастает, то им нужно было бы узнать величину ускорения, приобретаемого индивидуализмом в ходе его вторжения в право и хозяйство общинников. Определив, с возможною в таких случаях точностью, величину этого ускорения, они должны были бы перейти к изучению свойств и развития той силы, с помощью которой они думали не только предупредить торжество индивидуализма и не только восстановить сельскую общину в ее первобытном виде, но и придать ей новую, высшую форму. При этом возник бы очень важный, как мы видели, вопрос о том, явится ли эта сила продуктом внутренней жизни общины или результатом исторического развития высших сословий[43]. Во втором из предположенных случаев интересующая нас сила оказалась бы чисто внешнею силою по отношению к общине, и тогда им прежде всего нужно было бы спросить себя, достаточно ли одних внешних влияний для переустройства экономической и социально-политической жизни данного класса? Покончив с этим вопросом, пришлось бы немедленно считаться с другим, а именно – где должно искать точку приложения этой силы, в сфере ли условий жизни или в области привычек мысли нашего крестьянства? В заключение им нужно было бы доказать, что сила сторонников социализма увеличивается с большей быстротой, чем совершается рост индивидуализма в русской экономической жизни. Только сделав это обстоятельство по крайней мере вероятным, они могли бы доказать вероятность той социальной революции, которая, по их мнению, не могла встретить в России «никаких» затруднений.
В каждом из вышеперечисленных случаев им пришлось бы иметь дело не со статикой, а с динамикой наших общественных отношений, «брать» народ не таким, «каков он есть», а таким, каким он становится, рассматривать не неподвижную картину, а совершающийся по известным законам процесс русской жизни. Им пришлось бы употребить в дело то самое орудие диалектики, которое уже употреблялось Чернышевским для изучения вопроса об общине в самом абстрактном его виде.
