Оглавление
Игорь Андреевич Филиппов. Маленький искатель приключений. Повесть о послевоенном детстве
Предисловие
Часть первая. На развалинах Кёнигсберга
Глава первая. Я живу в Военно-Морском Училище!
Глава вторая. Заядлые рыболовы и охотники
Глава третья. Зимние забавы
Глава четвёртая. Индейцы, хулиганы и кладоискатели
Глава пятая. Друзья на море
Глава шестая. Школа
Часть вторая. Румынский воробышек
Маленькое предисловие
Глава первая. И в Румынии можно жить, учиться и шалить
Глава вторая. Дом на берегу моря
Часть третья. На бабулиной Родине
Глава первая. Знакомство с деревней и ребятами
Глава вторая. Деревенские истории
Глава третья. На Мусоре
Глава четвёртая. Луга и ручьи вокруг Язвиц
Глава пятая. Опасные развлечения
Глава шестая. Чудесная рыбалка на Южке
Глава седьмая. Мечта сбывается – получаю ружьё!
Часть четвёртая. И снова Румыния
Глава первая. Приключения с румынскими друзьями
Глава вторая. Животные в нашем доме
Глава третья. Охоты с отцом
Глава четвёртая. Румынские происшествия в нашей семье. Забавные и серьёзные
Часть пятая. В Тверских лесах
Глава первая. В Ленинграде проездом
Глава вторая. Деревня Гороватая
Глава третья. Я – подпасок
Глава четвёртая. На сенокосе
Глава пятая. Грибы, тетерева и рябчики
Глава шестая. Первый глухарь
Глава седьмая. Великий обман
Глава восьмая. Охота с Топом
Глава девятая. Рыбалка на Мологе
Глава десятая, заключительная. В одиночном плавании
Эпилог
Отрывок из книги
Той памятной ночью я сидел у лесного костерка и ни о чем серьёзном не думал. Был конец апреля; три дня назад открылась весенняя охота. Постояв два вечера на тяге и взяв трех рыжих лесных куликов, решил сбегать на глухаря, послушать его весеннюю песню. Расстояние от деревни до токовища не более трёх километров. Это, если идти напрямую. А «по кривой», как обычно в лесу и ходят, мне пришлось сначала переправляться через реку, переходить по бобровой плотине затопленный участок леса, долго топать по сосновым буграм вдоль заброшенной лесной дороги, преодолевать топкое моховое болото. В общей сложности набежало километров семь бездорожья. Под конец, взойдя на сухой сосновый бугор, с радостью – как старого друга – встретил знакомое старое кострище. Расположенное в укромном месте, оно сообщило мне, что с весны прошлого года людей здесь не было. Этот ток знали многие, но уже давно – лет с десяток – он считался выбитым, поэтому местные охотники сюда не захаживали. А ток без охотничьего пресса ожил, количество поющих петухов медленно увеличилось, и в эту весну слетелось на него около двадцати певунов. Это я понял на вечернем подслухе, подсчитав шумные посадки громадных птиц.
Вернувшись с подслуха к костру, раздул прикрытые золой угли и поставил котелок для чая. Пока он закипал, удобно устроился на куртке, привалившись к мощному стволу старой сосны. Было очень тепло. Безветренно. Маленький костер почти не дымил; сухих сучьев хватало. От костра до края тока топать двадцать минут, вселявших уверенность, что чуткие птицы не заподозрят моего присутствия. Свет костра освещал небольшую полянку вокруг лагеря. Временами какая-нибудь сухая веточка вспыхивала особенно ярко; свет, казалось, пытался проникнуть подальше в лес, однако без особого успеха, только тени становились глубже. Где-то в глубине леса несколько раз ухнул филин, да с испугу в кроне сосны тенькнула разбуженная синичка…
.....
Вот это рыбак! От души пообедав и наговорившись, дядя Толя с довольным видом разматывает длиннющую удочку и направляется к озеру. Двигается он медленно по причине огромного живота, который делает нашего родственника чрезвычайно важным. Заметив такой живот, мы с Сашкой сразу же даём дяде Толе прозвище «Пузан». В одной руке у него раскладное кресло и мелкоячеистый садок под рыбу, в другой – удочка. Мы идём следом. Нам очень любопытно, как Пузан дядя Толя ловит, потому что слывет он выдающимся рыболовом. Удобно устроившись в раскладном креслице, дядя Толя величаво отбирает у нас банку с червями, торжественно выуживает из неё толстыми пальцами самого жирного червяка, всячески его вертит и рассматривает, как озёрный рак, потом насаживает на крючок, со всех сторон оплёвывает и, наконец, забрасывает. Все его жесты замедленны, плавны, закончены, и – по-своему – очень красивы. Убедившись, что поплавок-гусинка встал, опытный рыбак… мгновенно засыпает. Над тихим озером раздаётся мощный храп. Мы с Сашкой совершенно поражены, и растерянно переглядываемся. Потом тихо уходим, чтобы не разбудить ленинградского гостя.
Когда же мы через пару часов возвращаемся с проверкой, то поражаемся и удивляемся еще больше. Дядя Толя по-прежнему мирно спит, а в садке у него плещется рыба! И очень много! Стараясь не разбудить удачливого рыбака, подтаскиваем садок к берегу и смотрим. Тут же, как только раздается плеск, Пузан мгновенно просыпается и помогает нам вытащить тяжелый садок. Чего в нем только нет! И окуни, и крупные подлещики, и плотва… Но особенно красив огромный коричневато-золотой линь, нехотя разевающий круглый рот. Дядя Толя, чуть шевеля губами, свысока объясняет нам, мальцам, что только с линем ему пришлось по-настоящему повозиться, а остальная рыба – так, мелочёвка. Однако эта мелочёвка тянет, после отцовского, обязательного взвешивания, на целых пять килограммов. Да еще линь полтора. Получается, что Пузан дядя Толя всего за два часа поймал с берега шесть с половиной килограммов рыбы и чудесно при этом выспался! Вот бы нам с Сашкой так научиться! Правда, как тут можно уснуть, если рыба клюет как бешеная…
.....
