Отрывок из книги
Стоял замечательный солнечный майский день, Нью-Йорк только недавно начал раздеваться, так как температура воздуха наконец-то начала превышать 25 градусов. Это было прекрасное время, ещё не было жарко, но всё уже цвело и пахло, а открытые развлечения на каждому углу Манхэттена манили своим разнообразием отвлечься от постоянных дедлайнов. В Нью-Йорке невозможно остановиться, этот город не знает отдыха и не прощает слабостей, те, кто ломается или не выдерживает этого ритма, так никогда и не приживётся в этом городе. Нью-Йорк любит динамичных, амбициозных и находчивых людей. Таким и был Джулиан Берг, который шёл этим погожим утром на постоянную работу в офис в швейном районе, славящимся своими заводами и фирмами из индустрии моды. Он уже почти десять лет работал на одном месте, и хотя ему только недавно исполнилось 30, он не видел себя в другой фирме или тем более в другой сфере. Он жил модой уже с самого детства, всегда интересовался шмотками, наряжался, ухаживал за собой, отслеживал все тренды, но при этом имел чёткие рамки собственного стиля. Он был приметным во всех смыслах – модельной внешности (высокий и невероятно худой), со светлыми полудлинными волосами, нервными движениями и умными глазами.
Он был не только видным, но ещё и с подвешенным языком, так что его связи в индустрии моды (да и в сфере развлечений) были обширными, а его коммуникабельность и дипломатичность делали его привлекательным собеседником и другом для очень многих людей. И хотя он не считал себя снобом, всё же он предпочитал ошиваться в обществе выше среднего, и впитывал этот элитный и богемный образ жизни так натурально, что вписывался в него сам с безупречной утончённостью. Он был из хорошей и богатой семьи, имел политические связи, и благодаря этому имел кое-какую крышу на случай непредвиденных ситуаций. Например, вечеринок с множеством наркотиков, где он неоднократно попадался с передозировкой, и эти связи помогали ему сохранить репутацию без лишних хлопот. Но Джулиан в последнее время стал зрелым и уже открыто не палился, отдых теперь был немного другим, он уже не позволял себе расслабиться до открытых конфликтов и передозировок. В личных отношениях у него тоже был полный порядок, он встречался несколько лет с одним влиятельным человеком старше его на десять лет из индустрии развлечений, уважаемым, видным, известным, и их совместная жизнь была настолько гармоничной, что даже сам Джулиан удивлялся, как легко ему рядом с этим человеком.
.....
Он выскочил из галереи и долго бежал по узким улочкам Парижа, пытаясь скинуть это наваждение, откинуть эти чёрные страхи и желать снова стремиться к свету. Эти обезображенные образы его преследовали, лишали его личности, присасывались к его измученному духу, но их противоположная сторона кристальной и непогрешимой чистоты указывала на то, что за этим скрывается неописуемый ад. И может, чтобы прикоснуться к этой нагорной непорочности, было необходимо пройти все круги ада? И тогда он осознал, как мелочны его тревоги и печали, как глупы и бессмысленны его треволнения, он был жив и в здравом рассудке, и только что он чётко осознал определение идеального состояния, и как оно близко с понятием полной деградации. Если это и не был катарсис, то он полностью переосмыслил реальность.
После этого он вернулся в Нью-Йорк и начал «новую» старую жизнь. Конечно, ему не удалось совсем избавиться от чувств к Райану, но теперь он смело мог выжить без него, и видеть его без этих страшных эмоций, он отпустил его из своей жизни и теперь старался воспринимать как начальника. Он себе умышленно создавал тяжёлые тесты, искал деловых встреч наедине, чтобы полностью соответствовать своей роли и не испытывать лишних эмоций, а спокойно концентрироваться на решении рабочих вопросов. Пока один день Райан не наорал на него и не назвал приставучей пиявкой, требуя не лезть в его жизнь и не распространять грязные слухи. Джулиан опешил от этих несправедливых слов, знал бы Райан, каких усилий ему требовалось, чтобы отпустить его и просто быть порядочным подчинённым, забыв обо всех моментах счастья, что он испытывал рядом с ним! Что за нелепые обвинения, он к нему не приставал и никакие слухи не распространял (разве что выказывал пренебрежительное отношение к новой пассии Райана)! Это было настоящим ударом для него. После такого тяжёлого периода, что он пережил в Париже, вызвавшего психологическую травму, что мучила его ещё не один год, Райан бросал с презрением ему в лицо эти необоснованные обвинения?
.....
