Вначале была собака. Двадцать лет экспериментов

Оглавление

Иван Павлов. Вначале была собака. Двадцать лет экспериментов

Введение

Экспериментальная психология и психопатология на животных2

О психической секреции слюнных желез3

Первые твердые шаги на пути нового исследования10

Естественно-научное изучение так называемой душевной деятельности высших животных11

Условные рефлексы при разрушении различных отделов больших полушарий у собак26

О корковых центрах вкуса д-ра Горшкова27

Некоторые наиболее общие пункты механики высших отделов центральной нервной системы, выясняющиеся из изучения условных рефлексов28

К общей характеристике сложно-нервных явлений29

Дальнейшие шаги объективного анализа сложно-нервных явлений в сопоставлении с субъективным пониманием тех же явлений30

Общее о центрах больших полушарий31

Естествознание и мозг32

Задачи и устройство современной лаборатории для изучения нормальной деятельности высшего отдела центральной нервной системы у высших животных33

О пищевом центре

Основные правила работы больших полушарий

Собака с разрушенным в больших полушариях кожным анализатором34

Процесс дифференцирования раздражителей в больших полушариях35

Главнейшие законы деятельности центральной нервной системы, как они выясняются при изучении условных рефлексов36

Сводка результатов опытов с экстирпацией различных участков больших полушарий по методу условных рефлексов37

Внутреннее торможение как функция больших полушарий38

Объективное изучение высшей нервной деятельности животных39

Исследование высшей нервной деятельности40

Особенная лабильность внутреннего торможения условных рефлексов41

«Настоящая физиология» головного мозга42

Условия деятельного и покойного состояния больших полушарий44

Материалы к физиологии сна45

Рефлекс цели46

Анализ некоторых сложных рефлексов собаки. Относительная сила центров и их заряжение47

Физиология и психология при изучении высшей нервной деятельности животных48

Рефлекс свободы49

Психиатрия как пособница физиологии больших полушарий51

Строго объективное изучение всех высших проявлений жизни животных52

О так называемом гипнозе животных53

Нормальная деятельность и общая конституция больших полушарий54

«Внутреннее торможение» условных рефлексов и сон – один и тот же процесс55

Характеристика корковой массы больших полушарий с точки зрения изменений возбудимости ее отдельных пунктов56

Один из очередных вопросов физиологии больших полушарий57

Новейшие успехи объективного изучения высшей нервной деятельности животных58

Отношения между раздражением и торможением, размежевание между раздражением и торможением и экспериментальные неврозы у собак59

Здоровое и больное состояние больших полушарий60

Тормозной тип нервной системы собак61

Влияние перерыва в работе над собаками с условными рефлексами62

Физиологическое учение о типах нервной системы, темпераментах63

Некоторые проблемы в физиологии больших полушарий64

Краткий очерк высшей нервной деятельности65

Пробная экскурсия физиолога в область психиатрии66

К физиологии гипнотического состояния собаки67

О неврозах человека и животного 68

О возможности слияния субъективного с объективным69

Ответ физиолога психологам70

Экспериментальные неврозы74

Проба физиологического понимания симптомологии истерии76

Физиология высшей нервной деятельности77

Пример экспериментально произведенного невроза и его излечение на слабом типе нервной системы79

Динамическая стереотипия высшего отдела головного мозга80

Чувства овладения (les sentiments d’emprise) и ультрапарадоксальная фаза81

Проба физиологического понимания навязчивого невроза и паранойи82

Общие типы высшей нервной деятельности животных и человека83

Экспериментальная патология высшей нервной деятельности84

Физиологический механизм так называемых произвольных движений85

Условный рефлекс86

Типы высшей нервной деятельности в связи с неврозами и психозами и физиологический механизм невротических и психотических симптомов87

Примечания

Отрывок из книги

Двадцать лет с небольшим тому назад я приступил к этому опыту совершенно самостоятельно, перейдя к нему от моих прежних физиологических работ, приступил под влиянием одного сильного лабораторного впечатления. Работая перед этим в продолжение нескольких лет над пищеварительными железами, исследуя тщательно и подробно условия их деятельности, я естественно не мог оставить без внимания и так называемое до тех пор психическое возбуждение слюнных желез, когда у голодных животных и у человека при виде еды, разговоре о ней и даже при мысли о ней начинает течь слюна. И это тем более, что я сам точно установил также и психическое возбуждение желудочных желез. Я стал разрабатывать вопрос об этом возбуждении слюнных желез с моими сотрудниками, д-рами С.Г. Вульфсоном и А.Т. Снарским. В то время как Вульфсон собрал новый, придавший большую важность предмету материал относительно подробностей психического возбуждения слюнных желез, Снарский предпринял анализ внутреннего механизма этого возбуждения, стоя на субъективной точке зрения, т. о., считаясь с воображаемым, по аналогии с нами самими, внутренним миром собак (опыты наши делались на них), с их мыслями, чувствами и желаниями. При этом-то и произошел небывалый в лаборатории случай. Мы резко разошлись друг с другом в толковании этого мира и не могли никакими дальнейшими пробами согласиться на каком-либо общем заключении, вопреки постоянной практике лаборатории, когда новые опыты, предпринятые по обоюдному согласию, обыкновенно решали всякие разногласия и споры.

Д-р Снарский остался при субъективном истолковании явлений, я же, пораженный фантастичностью и научной бесплодностью такого отношения к поставленной задаче, стал искать другого выхода из трудного положения. После настойчивого обдумывания предмета, после нелегкой умственной борьбы я решил, наконец, и перед так называемым психическим возбуждением остаться в роли чистого физиолога, т. е. объективного внешнего наблюдателя и экспериментатора, имеющего дело исключительно с внешними явлениями и их отношениями. К осуществлению этого решения я и приступил с новым сотрудником, д-ром И.Ф. Толочиновым, что продолжилось затем в двадцатилетнюю работу, при участии многих десятков моих дорогих сотрудников.

.....

Вышеприведенные факты, с одной стороны, дают уже некоторые, как мне кажется, не лишенные важности заключения о процессах, происходящих в центральной нервной системе, с другой, – очевидно, способны к дальнейшему и плодотворному анализу. Обсудим физиологически некоторые из наших фактов, прежде всего наш основной факт. Когда данный объект – тот или другой род пищи, или химически раздражающее вещество – прикладывается к специальной поверхности рта и раздражает ее такими своими качествами, на которые именно и обращена работа слюнных желез, то другие качества предмета, несущественные для деятельности слюнных желез, и даже вообще вся обстановка, в которой является объект, раздражающие одновременно другие чувствующие поверх полости тела, очевидно, приводятся в связь с тем же нервным центром слюнных желез, куда идет раздражение от существенных свойств предмета по постоянному центростремительному пути. Можно было бы принять, что в таком случае слюнной центр является в центральной нервной системе как бы пунктом притяжения для раздражений, идущих от других раздражимых поверхностей. Таким образом, прокладывается некоторый путь к слюнному центру со стороны: других раздражаемых участков тела. Но эта связь центра со случайными пунктами оказывается очень рыхлой и сама по себе прерывается. Требуется постоянное повторение одновременного раздражения существенными признаками предмета вместе со случайными для того, чтобы эта связь укреплялась все более и более. Таким образом, устанавливается временное отношение между деятельностью известного органа и внешними предметами. Это временное отношение и его правило – усиливаться с повторением и исчезать без повторения – играют огромную роль в благополучии и целости организма; посредством его изощряется тонкость приспособления, более тонкое соответствование деятельности организма окружающим внешним условиям. Одинаково важны обе половины правила: если организму много дает временное отношение к предмету, то в высшей степени необходим разрыв этого отношения – раз оно дальше не оправдывается в действительности. Иначе отношения животного, вместо того, чтобы быть тонкими, обратились бы в хаотические.

Остановимся еще на другом факте. Как представлять себе физиологически то, что вид мяса уничтожает на околоушной железе реакцию от вида хлеба, т. е. что слюна, которая раньше текла на хлеб, при одновременном раздражении мясом перестает течь? Можно было бы представить, что сильной двигательной реакции по адресу мяса соответствует сильное раздражение в известном двигательном центре, вследствие чего, по вышеуказанному правилу, отвлекается раздражение от других мест центральной нервной системы и от центров слюнных желез в частности, т. е. понижается их возбудимость. За такое толкование нашего опыта говорил бы другой опыт, с задержанием слюноотделения на хлеб видом другой собаки. Тут, действительно, двигательная реакция на хлеб очень усиливается. Еще более убедительным был бы следующий опыт, когда была бы получена собака, более любившая сухие сорта пищи, чем сырые, и обнаруживавшая в первом случае более сильную двигательную реакцию. Мы были бы вполне правы относительно смысла разбираемого опыта, если бы у такой собаки или совсем не получалось бы слюны на сухое, или гораздо меньше, чем у обыкновенных собак. Что часто слишком сильное желание может задержать известные специальные рефлексы – общеизвестно.

.....