История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой

Оглавление

Жозефина Мутценбахер. История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой

Предисловие издателя

Предисловие переводчика. к первому русскому изданию

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ ВЕНСКОЙ ПРОСТИТУТКИ, РАССКАЗАННАЯ ЕЮ САМОЙ

Отрывок из книги

«В чём повинен перед людьми половой акт – столь естественный, столь насущный и оправданный, – что все как один не решаются говорить о нём без краски стыда на лице и не позволяют себе затрагивать эту тему в серьёзной и благопристойной беседе? Мы не боимся произносить: убить, ограбить, предать, – но это запретное слово застревает у нас на языке… Нельзя ли отсюда вывести, что чем меньше мы упоминаем его в наших речах, тем больше останавливаем на нём наши мысли. И очень, по-моему, хорошо, что слова наименее употребительные, реже всего встречающиеся в написанном виде и лучше всего сохраняемые нами под спудом, вместе с тем и лучше всего известны решительно всем», – говорил в своё время Мишель Монтень и добавлял: «Не обстоит ли тут дело положительно так же, как с запрещёнными книгами, которые идут нарасхват и получают широчайшее распространение именно потому, что они под запретом? Что до меня, то я полностью разделяю мнение Аристотеля, который сказал, что стыдливость украшает юношу и пятнает старца».

Порнографический жанр, безусловно, имеет свои культурно-исторические корни и опирается у каждого народа на общественно-социальные и национальные традиции, но апеллирует к той части человеческой сущности, которую принято называть физиологической. И апеллирует, заметим, по-разному. Например, китайская классическая поэзия, в отличие от фольклорной, совершенно исключала изображение не только физических аспектов любви, но даже эмоциональное и чувственное отражение этого проявления человеческой жизни в слове. Только дружба, дорога, пейзаж, медитация. Напротив, традиция индийская, основанная на древней мифологии, не только во всех деталях обрисовывала физиологическую область существования, но ставила её в центр религиозного и художественного внимания, тщательно и подробно разрабатывая её формы и вариации в бесчисленных памятниках культуры и объектах поклонения. В Европе вышеозначенное явление тоже возникло не вчера, а восходит к античности, когда творили Апулей, Овидий и другие. Так в поэме «О природе вещей» Тит Лукреций Кар говорил:

.....

«Но их организм не подчинился этому року, – пишет современный немецкий литературовед К. Х. Крамбах. – Они не чувствуют опасности, они игнорируют царящее в мире зло, которое является всё же основным звеном, главным компонентом морализма и доминирующих в обществе нравов. Оленёнку удаётся научиться тому, что если ты хочешь уцелеть в дебрях жизни, ты должен уметь постоять за себя и оставаться одиночестве. Воспитание принца Бемби в лесу завершается позицией героического отречения и самоизоляции.

Воспитание Жозефины Мутценбахер тоже начинается и достигает кульминации в «дебрях». Но она ищет и находит своё счастье. В каждой фазе её юной распутной жизни, в каждой позе, которую она принимает, в каждой группе, в которой она участвует, она думает только о том, чтобы получить удовлетворение и знает, как его достичь. Вместо того чтобы, – как то подобает героиням классических и ординарных романов о распутницах – погружаться в уныние и пессимизм безысходности как возмездие за порок, она действует стойко и неизменно сохраняет весёлость и жизнерадостность. Она скачет по ступеням лестницы от низкого сладострастия навстречу небу своего земного блаженства».

.....