Оглавление
Группа авторов. Японский шаманизм (Фудзё Ко)
К.Л. Банников. Пути и перекрестки японской шаманологии
1. Слово m’iko
2. Лица, изрекающие волю богов
3. Оракулы и праздники
4. Eb’isu-oros’i и Inar’i-oros’i
5. Осира-гами
6. Бросание камней из Икэбукуро и гомбоданэ из Хида
К.Л. Банников. Феномен шаманства в мировой культуре
Приложение
Краткий отчет о занятиях в Японии с 1‑го декабря 1915‑го по 1‑е декабря 1916‑го года, представленный Императорскому Петроградскому Университету[238]
Отрывок из книги
Хранится в архиве Института восточных рукописей города Санкт-Петербурга текст некоего Кавамуры Ёдзю «Исследование японского шаманизма» в русском переводе выдающегося ученого Николая Александровича Невского[1]. Сам факт того, что Невский обратил на него внимание и его перевел, аккуратно записав в отдельный блокнот так, что получилась рукописная книга, свидетельствует о том, что текст стоящий. Кто такой досточтимый сэнсей Кавамура, чем является данный текст – книгой, главой книги, брошюрой или статьей, я пытался при случае выяснить у российских этнографов и у наших японских коллег. Упоминание Кавамуры Ёдзю в качестве специалиста по шаманству, наряду с всемирно известными и поистине великими учеными – Николаем Невским и Кунио Янагитой, я нашел только у А.М. Решетова в его статье «Н.А. Невский как этнограф»[2].
Идентифицировать личность таинственного Кавамуры мне удалось лишь благодаря Петру Эдуардовичу Подалко, профессору Токийского университета Аояма гакуин дайгаку, специалисту по русским в Японии[3]. В книге Н.А. Невского «Материалы по говорам языка цоу»[4] П.Э. Подалко обратил внимание на постраничную сноску, в которой автор сообщает, что Кавамура Ёдзю – это и есть сам Янагита Кунио, точнее, один из множества его псевдонимов.
.....
Древность обладает особенным магнетизмом, иногда завораживающим сознание исследователей. Но в Японии этот магнетизм виден невооруженным, точнее, вооруженным определенной культурно-антропологической методологией, взглядом. Интерпретация истории традиционной японской культуры С.А. Арутюнова объясняет, что поиски древних корней Янагитой и Невским именно в Японии – занятие благодарное:
Как это часто бывает в эпохи перемен, чем стремительнее общество модернизируется, тем более оно нуждается в архаических форматах и формациях самого себя. Так и у эпохи Мэйдзи, в которой прошли первые 37 лет жизни Янагиты, есть официальные два названия: «Революция Мэйдзи» и «Реставрация Мэйдзи». Правильные оба. Чем сильнее Япония уплывала из-под ног каждого, кто пытался осмыслить ее и свое место в этом мире, тем больше они нуждались в твердой почве под ногами, в поисках которой японские интеллектуалы обращались ко все более глубоким «тектоническим» пластам. Наверное, это и правильно. В период Мэйдзи-исин японцы занялись переосмыслением своей «японскости» настолько энергично, настолько радикально принялись избавляться от «чуждого и наносного», что объявили аж сам буддизм явлением инородным и вредным, то есть «вместе с водой выплеснули ребенка». Впрочем, скоро подобрали его и водворили на место. Для Японии, как и для других регионов мира, в которых шаманизм и буддизм сосуществуют и взаимопроникают друг в друга, разговор о том, кому из них принадлежит ведущая роль истории и культуре своего народа, кто из них более соответствует национальному духу, лишен смысла. «И тот и другой по отдельности и вместе – в том самом исторически сложившемся симбиозе – наряду с другими явлениями традиционной культуры внесли свою лепту в формирование национального менталитета и выросшей из него столь желанной и столь неуловимо ускользающей от какой-либо материализации национальной идеи»[12]. Следовательно, ослабление буддизма вызывает крен чаши весов в сторону шаманизма, и в стране реактуализированного синто возникли десятки «новых детей синто» – неосинтоистских и зачастую неошаманских сект, споривших между собой за статус первородства – кто из них наиболее древний, а кто и того древнее. Эпохи перемен зачастую меняют и состояние сознания наиболее впечатлительной части населения, что производит на свет сонмы всевозможных «неошаманов» – гадателей, прорицателей, магов, спиритов, аниматоров и просто сумасшедших, рекрутируемых любыми обществами в перемены эпох. И вот Кунио Янагита попытался разобраться во всем этом многообразии посредников между нормальными людьми и тонкими мирами и отделить «правильных шаманок» от шарлатанок, а также понять суть, назначение и происхождения феномена «шаманство», а заодно дать подробнейшее описание палитры его локальных проявлений. И Николаю Невскому этот опыт показался заслуживающим внимания.
.....
