Из «Автобиографии»

Оглавление

Марк Твен. Из «Автобиографии»

Предисловие [Из могилы][1] (в переводе А. Старцева)

[Джейн Лэмптон Клеменс] (в переводе Н. Дарузес)

[Ранние годы] (в переводе Н. Дарузес)

[Дядина ферма] (в переводе Н. Дарузес)

[В роли медведя. – Селедка] (в переводе Н. Дарузес)

[Джим Вулф и коты] (в переводе Н. Дарузес)

[Макфарлейн] (в переводе Н. Дарузес)

[Публичные чтения в Бостоне] (в переводе Н. Дарузес)

[Ральф Килер] (в переводе Н. Дарузес)

[Красоты немецкого языка] (в переводе Н. Дарузес)

[Заметки о тавтологии и грамматике] (в переводе Н. Дарузес)

[Прогулка с Преподобным] (в переводе А. Старцева)

[Джон Хэй] (в переводе А. Старцева)

[Как писать автобиографию] (в переводе А. Старцева)

[Застольные речи. – Политические дела] (в переводе Н. Дарузес)

[О дуэлях] (в переводе Н. Дарузес)

[Парижские укрепления] (в переводе А. Старцева)

[Учение Джея Гулда] (в переводе А. Старцева)

[Мистер Рокфеллер и Библия] (в переводе А. Старцева)

[Как я помог Хигби получить работу] (в переводе А. Старцева)

[Американский джентльмен] (в переводе А. Старцева)

[Сообщение о моей смерти] (в переводе А. Старцева)

[Скачущая лягушка] (в переводе Н. Дарузес)

[Америкен паблишинг компани] (в переводе Н. Дарузес)

[Джеймс Р. Осгуд] (в переводе Н. Дарузес)

[Я становлюсь издателем] (в переводе Н. Дарузес)

[Брет Гарт] (в переводе Н. Дарузес)

[Юмористы] (в переводе А. Старцева)

[Молитва о прянике] (в переводе Н. Дарузес)

[Когда книга устает] (в переводе Н. Дарузес)

[Мы – англосаксы] (в переводе А. Старцева)

[Негритянский балаган] (в переводе Н. Дарузес)

[Гипнотизер] (в переводе Н. Дарузес)

[Я побеждаю доктора Пика] (в переводе Н. Дарузес)

[Смерть Сюзи] (в переводе А. Старцева)

[Кларк, сенатор от Монтаны] (в переводе А. Старцева)

[Палладиум свобод] (в переводе А. Старцева)

[Маленький рассказ] (в переводе Н. Дарузес)

[Брет Гарт] (в переводе Н. Дарузес)

[У меня нет чувства юмора] (в переводе А. Старцева)

[Ученые степени] (в переводе А. Старцева)

[Мария Корелли] (в переводе Н. Дарузес)

[Собака] (в переводе А. Старцева)

[Публичные чтения] (в переводе Н. Дарузес)

[Поминки по Олдричу] (в переводе А. Старцева)

[Баттерс ускользнул от меня] (в переводе А. Старцева)

[Дилетанты в литературе] (в переводе А. Старцева)

Отрывок из книги

Когда я пишу эту «Автобиографию», я ни на минуту не забываю, что держу речь из могилы. Это в самом деле так: меня не будет в живых, когда книга выйдет в свет.

Я предпочитаю разговаривать после смерти, а не при жизни, по весьма серьезной причине: держа речь из могилы, я могу быть откровенен. Когда человек берется за книгу, в которой намерен рассказать о личной стороне своей жизни, одна лишь мысль, что эту книгу будут читать, пока он живет на земле, замкнет ему уста и помешает быть искренним и до конца откровенным. Никакие усилия ему не помогут, он вынужден будет признать, что поставил перед собой непосильную задачу. Самое искреннее, и самое свободное, и самое личное произведение человеческого ума и сердца – это любовное письмо: пишущий уверен, что никто посторонний никогда не увидит его письма, и это дает ему безграничную смелость в признании и в выражении своих чувств. Порою случается так, что обманутая девушка обращается в суд, и тогда письма становятся достоянием гласности. Когда автор любовного признания видит свое письмо в печати, он испытывает невыносимое чувство неловкости. Он понимает, что никогда и ни за что не раскрыл бы так своего сердца, если бы думал, что пишет для посторонних. В письме нет ничего, что его позорило бы, ни единого слова, которое можно было бы счесть неискренним или лживым, но все равно – он никогда не позволил бы себе такую откровенность, если бы знал, что письмо попадет в печать.

.....

Обычно принято думать, что рабство неизбежно ожесточало сердца тех, кто жил среди рабов. Думаю, что такого влияния оно не имело, – если говорить вообще. Думаю, что оно притупляло у всех чувство гуманности по отношению к рабам, но дальше этого не шло. В нашем городе не было жестоких людей – то есть не больше, чем можно найти в любом другом городе тех же размеров в любой другой стране; а насколько мне известно по опыту, жестокие люди повсюду очень редки.

Думаю, что мой старший брат Орион, сестры Памела и Маргарет и брат Бенджамен родились в Джеймстауне. Были, возможно, и другие, но на этот счет я не так уверен. Для такого маленького городка приезд моих родителей составил большую прибыль. Надеялись, что они тут и осядут и городишко станет настоящим городом. Предполагали, что они останутся. И вот началось процветание. Но вскоре мои родители уехали, цены опять упали, и прошло много лет, прежде чем Джеймстауну представился новый случай продвинуться вперед. Я описал Джеймстаун в моей книге «Позолоченный век», но это было понаслышке, а не по личному опыту. После моего отца осталось прекрасное имение в окрестностях Джеймстауна – 75 000 акров[2]. К тому времени, как он умер – в 1847 году, – участок находился в его руках уже около двадцати лет. Налоги были ничтожные (пять долларов в год за все), отец уплачивал их аккуратно и держал бумаги в полном порядке. Он всегда говорил, что в его время земля не приобретет большой ценности, но впоследствии, для детей это будет надежный источник дохода. Там имелись уголь, медь, железо, лес, и отец говорил, что с течением времени железные дороги прорежут эту область, и тогда эта земельная собственность станет собственностью на деле, а не только на бумаге. Там рос также дикий виноград многообещающего сорта. Отец посылал образцы к Николасу Лонгворту в Цинциннати, чтобы он высказал свое мнение, и Лонгворт ответил, что из этого винограда можно делать такое же хорошее вино, как из его Катобы. В земле имелись все эти богатства, а также и нефть, но мой отец этого не знал, и, разумеется, в те времена он не придал бы этому значения, даже если б и знал. Нефть нашли только около 1895 года. Хотелось бы мне иметь сейчас хоть половину этой земли, тогда я не стал бы писать автобиографию ради хлеба. Умирая, мой отец завещал: «Держитесь за землю и ждите; смотрите, чтобы никто ее у вас не выманил». Любимый кузен моей матери Джеймс Лэмптон, который фигурирует в «Позолоченном веке» под именем полковника Селлерса, всегда говорил об этой земле, – и с каким энтузиазмом к тому же: «В этой земле миллионы, да, миллионы!» Правда, он говорил то же самое о чем угодно – и всегда ошибался, но на сей раз он был прав, а это доказывает, что человек, стреляющий пророчествами направо и налево, не должен приходить в уныние. Если он, не унывая, палит во все, что ни встретится, то когда-нибудь попадет и в цель.

.....