Отрывок из книги
Однажды, ещё в Иркутске, перед тем как отправиться в далекий, совершенно неведомый Тянь-Шань, я зашел в библиотеку и просмотрев десяток справочников, разных лет, с удивлением нашел там упоминания об уникальных ореховых лесах. Это моё удивление не закончилось, когда уже не первый год я бродил под тенистыми кронами орехов. Не закончилось оно и сегодня, по прошествию нескольких лет, как мы покинули эту горную страну. Книга «Возвращение в Сары-Челек», не появилась бы без одного незначительного события. В 1988 году, будучи научными сотрудниками одного из академических учреждений Бишкека – Института биологии, мы с коллегами, закончили многолетнюю работу над важным правительственным заданием – крупномасштабной геоботанической картой, входящей в серию карт о природе Киргизии. Это было знаменательное событие. Прошли собрания, поздравления. Где-то в это же время нашу лабораторию посетил известный журналист из популярной газеты… На следующий день после визита журналиста я зашел в кабинет заведующего, доктора биологических наук, A. C. Цеканова и тот, пуская клубы густого сигаретного дыма, некоторое время вертел в руках исписанный лист бумаги, точно не знал, в какой угол стола его положить. Наконец, определившись с листом, он повернулся ко мне.
– А, Михаил, садись. Тут одно предложение поступило. Даже не думай отказаться, я обещал. Нужно подготовить два-три научно-популярных рассказа, о редких декоративных или лекарственных растениях нашей республики, или о сообществах интересных, ну там о лугах, болотах, лесах или пустынях. Ты же жил в Сары-Челеке, вот и напиши что-нибудь оттуда, мы потом выберем и опубликуем самый удачный.
.....
Мы снова нагибаемся над картой. Наш кабинет – большая, серая, мрачноватая комната. Вдоль стены размещались гербарные шкафы, в которых хранились изученные и определенные крупными специалистами, гербарные образцы растений, в том числе – эдификаторов и доминантов разных растительных сообществ с отдаленных хребтов Тянь-Шаня. Мы тесно сотрудничали со специалистами лаборатории флоры – P. A. Айдаровой, P. M. Султановой, И.Г. Судницыной, побывавшими в разные годы в Сары-Челеке, а так же с флористами Института ботаники, из Ленинграда.
Это был очень ценный материал для сравнения и избежания ошибок. Столы стояли посредине комнаты, прикрывая проход. В переднем углу большой сейф, в котором хранились сотни разных рукописных и печатных карт, с грифом «Секретно», пачки геоботанических описаний, полевые дневники и легенды к картам. Во втором отделении сейфа – десятки книг для текущей работы. Книги имели свойство исчезать со столов, и их прятали. Основными материалами, с которыми мы работали, служили не только личные наблюдения в экспедициях, но и карты земле- и лесоустройств прошлых лет. В связи с этим я часто работал в картохранилищах земле- и лесоустроительных предприятий. Наиболее интересными представлялись первые геоботанические карты, составленные в двадцатые и в тридцатые годы, но их было мало. Они напоминали детские рисунки, казалось, совсем недавно были раскрашены цветными карандашами. Вчитываясь в названия контуров с прангосниками, с арчевниками, я видел начерченные, островершинные горы с блестящими ледниками на верху и сбегающими с них голубыми лентами ручьёв, рек и мысли уходили куда-то в те времена, под палящее солнце 30-х, и в пыль экспедиционных караванов…, а я стоял на краю дороги, провожая их взглядом. Значительно больше карт было выполнено в 1940-е и в 1950-е годы. Они составлялись с участием или под руководством лидирующего тогда в Киргизии специалиста, в области геоботанического картографирования, И.В. Выходцева, в последствии крупного геоботаника. Выполняли эту, несомненно интереснейшую работу, выезжали в опасные экспедиции, в разные уголки Тянь-Шаня, фрунзенские геоботаники – И.В. Вандышева, А.Н. Гусарова, П.Т. Жудова, В.И. Сорокина, В.Л. Фомичова, М.Д. Здвижкова, А.И. Одинцова, А.Г. Черкасова, В.В. Танеева, Л.Н. Михайлова, И.Н. Соколова, А. Μ. Молдояров, Г.С. Сабардина, М.Д. Петрова и другие, среди них Л.И. Попова и В.И. Ткаченко. Чертились карты на разных материалах: на ватмане, картоне, кальке, на тканях или холстах, иногда очень тонких и прочных. В большинстве это были интересные работы, настоящие произведения искусства. В картах 1960-1970-х годов не было недостатка. Мы работали с огромными, легко рвущимися листами бумаги, они представляли собой целые простыни, и я с неохотой их развертывал. Найти на них что-либо было сложно. Мы находили объекты – нужную речку, гору, склон, по возможности выделяли контуры обозначенной растительности и сверяли с контурами новейшей космо-фотосъёмки. Каждый контур на листах космофотосъёмки должен был найти свой прототип па листах старых карт. Этот важный момент работы трудно было упростить, мы многократно контролировали себя, сверяясь с другими источниками… Уже хочется заныть – «…ну, убедились, Лидия Ивановна, начнем проставлять номера…», но мы ещё и ещё раз сверяем каждый контур с первоисточниками.
.....
