Роман «Под часами» рассказывает об изломанных судьбах творческой интеллигенции советской эпохи.
Когда-то русского беспризорника приютили в еврейском детском доме. Войну он прошел армейским разведчиком, боль и стыд за происходящее в стране превращают его в автора гневных стихов, обличающих режим и его присных.
Автор романа пишет о себе, о людях, которых знал, о тех, чьи жизни переплелись в единый клубок с его собственной, отражая и создавая невероятную судьбу страны.
Это второе издание книги.
Оглавление
Михаил Садовский. Под часами
I
Пиджак
Режиссёр
Гири
Авоська
Третий звонок
Снова
Возвращение к началу
Разведка
Совпадение
Надежда Петровна
II
Наташа
Соломон
Пьеса
Корыто
Гастроли
Стихи
Нити души
Доверие
Отказник
Мера Времени
Накануне
Во имя
Снова разведка
III
Один день
Сукин
Ограда
Отрыжка
Приложение. Стихи С. Сукина
«Когда рвалось и грохотало…»
«Господь, взглянув на землю…»
«Грудь в орденах сверкает и искрится…»
«Мы все косили наравне —…»
«Сколько стоит прямота?»
«Церковь без креста…»
«Господи, вразуми…»
«На сером рассвете…»
«Они поднялись на рассвете…»
«Где алтари?»
«Кто нас судит судьбы нашей строже!»
«Мать Сталина мне жалко…»
Нерон
«Когда я навестил в госпитале…»
«Какие осени уходят!»
«Не мужское это дело воевать…»
«Боже ты правый!»
«Тело…»
«Что Бог вложил в нас…»
«Вот высота, куда спуститься —…»
«Время – бремя…»
«Я утихомирился с годами —…»
«Все твои корабли…»
«Не слово вылечит тебя…»
«Что остаётся после нас?»
«Вот и выросла стена…»
«Время бунта и разрухи…»
«От кого нас танки защищают…»
«Ну, и что, что я родился гоем? —…»
«Что ни ночь представлю губы, грудь…»
«У войны нет лица…»
«Повсюду бой, борений буйство…»
Отрывок из книги
Мама, неужели для того, чтобы понять, как ты нужна и близка мне, надо было пережить тебя. И все картинки, такие яркие в памяти, никак не переносятся на бумагу, тускнеют, становятся обычными, даже сусально пошловатыми, а ты была очень сдержанной и необыкновенной. На самом деле, ну, если совсем чуть оттого, что моя мама. Слово это незаменимо. Может быть, лишь в анкете я могу против него поставить твоё имя.
Мама… стоило завернуть за угол старого бревенчатого дома, и начинался пустырь, поросший пижмой. Сентябрьский, солнечный день. В зелёной, выцветшей брезентовой сумке от противогаза, в специальном её внутреннем кармане для запасных стёкол два косых среза халы, намазанные толстым слоем жёлтого масла, и в него вдавлены половинки кусков толстоспинной жирной селёдки «залом». Это пиршество только что приготовлено тобой и завёрнуто в газету на целый школьный день. Но я вступаю в запах пижмы, скособочившись, расстёгиваю сумку, вытаскиваю свой обед и осторожно разворачиваю, чтобы не обронить зёрнышки мака, стёршиеся с румяной корочки халы, ссыпаю их из развёрнутой газеты на ладонь, втягиваю в рот, давлю зубами, а уж потом раскрываю рот пошире и вонзаюсь в необыкновенное мягкое чудо, сотворённое твоими руками, и съедаю медленно тут же, еле переставляя ноги, весь дневной паёк… иногда ещё ты вкладывала в сумку жёлтую прозрачную, словно налитую подсолнечным маслом, антоновку…
.....
– Это как раз понятно, дорогой…
– Вот и расскажешь, просветишь… спектакль сыпется, спасать надо…
