Новая книга известного писателя Владимира Большакова посвящена одному из самых кровавых злодеяний ХХ века – убийству последнего Императора Российского и его семьи в Екатеринбурге, а также других членов Дома Романовых в Алапаевске в июле 1918 года. Прошло сто лет со дня совершения этого преступления, но многие его обстоятельства до сих пор не выяснены. Именно поэтому по настоянию Русской православной церкви следствие по делу о цареубийстве было возобновлено, чтобы определить подлинность «царских останков» и проверить версию о ритуальном характере преступления.
Автор рассказывает о том, как и по чьему заказу готовили это преступление три брата Свердловых – председатель ВЦИК Яков Свердлов, американский банкир Вениамин Свердлов и полковник французской армии, разведчик и масон высоких степеней посвящения Зиновий Свердлов (Пешков), какую роль сыграл в этом воротила сионистского капитала Якоб Шифф, а также знал ли об этом Ленин и другие лидеры большевиков. Особое внимание в книге уделено вопросу, было ли цареубийство ритуальным или актом «революционной мести».
Оглавление
Владимир Большаков. Ритуальное цареубийство – правда или вымысел?
От автора
Глава первая. Террор как средство управления
Идеологи с топором
Русофобы от марксизма-ленинизма
«Дело прочно, когда под ним струится кровь…»
С пайкой под кожанкой
«Особая порода людей»
«На каждого интеллигента должно быть дело»
Кровавая утопия
Глава вторая. Яков свердлов – цареубийца
Черный Янкель и его братья
С кем дружил Сидней Рейли-Розенблюм
Красные номады Сиона
Человек с двойным дном
Автор красного террора
На пути к «красной коронации»
Глава третья. Цареубийство
Возобновление следствия
Якоб Шифф отдает приказ
Охота за головами и золотом
Расправа с Престолонаследником
Под эгидой Уралсовета
Кто отдал приказ «Пли!»
Спецпоезд ЧК
«Филиппов суд»
А судьи кто?
«Ювелир» по расстрельной части
Кто стрелял?
Казнь страстотерпцев
Палач с топором
Алапаевская резня
К вопросу о царских останках
Глава четвертая. Месть или ритуальное убийство?
В Храме-на-Крови
Скорее кровная месть
Отрывок из книги
Читая и перечитывая биографии теоретиков и практиков красного террора, их труды и свидетельства очевидцев их жизни и смерти, начинаешь понимать, в чем они схожи. Все они – по Достоевскому— «бесы» и принадлежат к одной и той же категории безнравственных властолюбцев и авантюристов, готовых погубить миллионы людей ради утверждения своей власти над ними. Сначала в масштабах одной страны, а затем и всего человечества. У таких людей комплекс превосходства, как правило, соседствует с комплексом неполноценности, который они тщательно скрывают.
В жертву Интернационалу
.....
Отметим еще один немаловажный аспект: новая спецслужба начала свою работу с нуля. Сотрудников царской охранки и полиции туда не брали. В ЧК пришли опытные революционеры, вчерашние налетчики и террористы, но в том, что касается правоохранительных органов и разведки, все они, включая самого Дзержинского, были невеждами и в лучшем случае – дилетантами. Профессиональные навыки им заменяли правовой нигилизм и пресловутое «классовое чутье». Ожидать справедливости в общечеловеческом понимании этого термина от «рыцарей революции» из ЧК было наивно. Дзержинский считал: «Работники ЧК— это солдаты революции. Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно (выделено мной. – 8.6.)». Ленин и другие лидеры революции согласились и с этим. И многие потом за это поплатились собственной головой. С февраля 1918-го – заметьте, задолго до официального объявления «красного террора» – на основании декрета СНК «Социалистическое отечество в опасности» чекисты получили чрезвычайные полномочия и право применять высшую меру без суда и следствия (вплоть до расстрела на месте). Только 5 сентября 1918 года это «право» ЧК было подтверждено постановлением СНК «О красном терроре». Руководство партии большевиков и СНК, государство, принимавшее человеконенавистнические законы, дали своей карательной системе (куда, кстати, входили и прокуратура, и суды) право на полный правовой беспредел.
Член Петроградского военно-революционного комитета, руководитель Бюро комиссаров ВРК, в июле— ноябре 1918 года возглавлявший ЧК и Военный трибунал, первый официальный историограф советских спецслужб Мартын Лацис утверждал: «ЧК – это не следственная коллегия и не суд… Это боевой орган партии будущего, партии коммунистической. Она уничтожает без суда или изолирует от общества, заключая в концлагерь. Что слово – то закон. Нет такой области, куда не должна вмешиваться ЧК». Совнарком облекал эту карательную риторику в декреты и постановления. Органы госбезопасности получали все большие полномочия. И власть ЧК становилась всеобъемлющей.
