Отрывок из книги
Юбилей генерала заканчивался по-семейному, на даче. Военачальник почти не изменился за десять лет с нашей последней встречи. Только уголки губ опустились настолько, что лицо походило на грустную маску. За весь вечер он, действительно, ни разу не улыбнулся. Мы вышли подышать во двор, осмотрели ульи, старый, расписанный каким-то умельцем колодец, деревянные строения, возле которых под навесом стояла чёрная «Волга». Обратил внимание: бока и багажник разрисованы человечками с большими головами, маленькими туловищами и раскинутыми в стороны руками и ногами. Приглядевшись к лицам, понял, что человечки плачут… Стало жутковато от таких картинок, а генерал лишь сказал:
– Внук нарисовал… Никому не даёт стереть их.
.....
– Надо успокоиться, сынок… Бабе Люде в миллион раз хуже. Тем более она всё знает. Но не говорит о смерти… И я не говорю, что она скоро умрёт. И тебя прошу: будь мужчиной, как твой папа. Не говори бабушке, что ты знаешь всё. И ей, и тебе будет легче. Поверь, я это знаю точно. Я воевал… И потерял сына, твоего отца.
Они ехали электричкой, потом автобусом, снова электричкой, но недолго, и почти два километра шли лесной дорогой. Хоспис размещался в старинной усадьбе, с домом помещика, толстостенными конюшнями, правда, на пригорке желтел кирпичом и новый пятиэтажный корпус с подсобными пристройками, вплоть до летнего кинотеатра. Володька боялся встречи с бабой Людой: от слёз распухло лицо, нос покраснел. Всю дорогу он думал о смерти, так и не поняв, почему люди должны умирать… И почему, например, разбился папа? И что, дедушка тоже умрёт? И сам он когда-нибудь умрёт? Это так горько и несправедливо, понимал своим маленьким сердечком Володя, но что делать, чтобы спасти всех, не знал. Ему лишь становилось всё страшнее от скорого свидания с любимой бабушкой.
.....
