Перед читателем результат многолетнего исследования доктора философских наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ А. Малышевского замысла книги о жизни, исканиях и наблюдениях студентов и курсисток, нереализованного замечательным русским писателем и философом В. Розановым (1856—1919). Основанное на документальных и архивных материалах воспроизведение нетрадиционного образа мышления в решении проклятых вопросов бытия, анализе пограничных состояний между верой и знанием, смертью и бессмертием, разумом и безумием, верой и церковью, революцией и прогрессом, войной и миром, любовью и цинизмом, семьей и сексом, полом и Богом.
Оглавление
А. Малышевский. Вешние воды Василия Розанова
Первое вступление. Весна света и воды
Второе вступление. Поэма без героя
Третье вступление. Петербург
Четвертое вступление (короткое и последнее). Вешние воды
Трафарет покорного восхищения[418]
Разрешение недоразумений
О русском характере
О Юстиниане Великом
Не молчать о самом главном[535]
Дом Пушкина
О ценности жизни
Душа просит ответа
Неясное и нерешенное
Память об ушедших от нас
И мерзко, и грязно
Сущий язычник
Взрыв близок
О морали и антиморали
Литературный изгнанник
Телу приходится трудиться, но и бороться[974]
Христианская основа жизни
Сильная привязанность и дар ее[997]
Прав был Страхов
Рождество Христово
Философское общество
Семейное счастье
Защищать любовь
Интимный писатель
Хлысты и скопцы
Думать о себе
Чтобы признать другого умным, надо самому быть таковым[1095]
Христианский студенческий кружок
Студенческие годы
Объяснение в любви
Задумчивая и милая брюзга[1119]
Идеи пантеизма
Примирение личности с миром
Природа научной мысли
Воплощение героев Достоевского
Дантов круг для женщин
Безумное время
Студент-еврей желательнее студента-немца
Урожденно односущна[1227]
Идешь по земле и думаешь…
Счастье со всех концов…
Мелодия настроения
Что есть Бог?
Ложь переходного возраста
Ученики немцев
Хотел бы, да боюсь…
Тайна ночи
Лень любить
Яблочко от яблоньки
Несамобытность
К жизни
Небоскребы
Степаныч
Рассвет
Французская субретка и ридикюль…
Гениальность
Святая Русь
Отзвуки
Стыд
Иные дни
Антитезис
Отеческое
Хочу быть подданным
Был и есть
Узнавать людей
Инстинкт чадородия
Аристократизм
Мистицизм
Бог подаст
Ужас мира
Мефистофель и русский Бог
Грязнушка
Все скверно
Ужасно много сердца
Праздный человек
Противоядие
В чем мать родила
Тяжело
Честь писателя
Он мой
О литературности чувств
Заключение. Тоска по мировой культуре
Отрывок из книги
Среди ахматовских фрагментов прозы к «Поэме без героя»[128] имеется запись от 6–7 января 1962 года: «Маскарад. Новогодняя чертовня. Ужас в том, что на этом маскараде были все. Отказа никто не прислал. И не написавший еще ни одного любовного стихотворения, но уже знаменитый Осип Мандельштам[129] («Пепел на левом плече»[130]), и приехавшая из Москвы на свой «Нездешний вечер»[131] и все на свете перепутавшая Марина Цветаева[132], и будущий историк и гениальный истолкователь десятых годов Бердяев. Тень Врубеля[133] – от него все демоны XX в., первый – он сам. Таинственный деревенский Клюев[134], и (конечно, фактически не бывший там) заставивший звучать по-своему весь XX век великий Стравинский, и демонический Доктор Дапертутто[135], и погруженный уже пять лет в безнадежную скуку Блок (трагический тенор эпохи), и пришедший как в «Собаку»[136] – Велимир I[137], и бессмертная тень – Саломея[138], которая может хоть сейчас подтвердить, что все это (было так) – правда (хотя сон снился мне, а не ей), и Фауст – Вячеслав Иванов[139], и прибежавший своей танцующей походкой и с рукописью своего «Петербурга» под мышкой Андрей Белый[140], и сказочная Тамара Карсавина[141], и я не поручусь, что там, в углу, не поблескивают очки Розанова и не клубится борода Распутина[142]…».
Анна Андреевна Ахматова, лично не знавшая Василия Васильевича Розанова, не просто так ввела его в круг своих литературных героев; для нее Розанов был знаковой фигурой Серебряного века[143] и по личным оценкам человеком гениальным.
.....
С Высоцким я встречался дважды в 1891 г. Первый раз при ходатайстве об обмене местами с моим университетским товарищем Константином Вознесенским[532], который согласился уступить мне свое место в Бельской прогимназии[533] и занять мое место в Елецкой мужской гимназии. Другой раз при ходатайстве о переводе на должность инспектора в Рязань… И вот какой-то Высоцкий только потому, что он делец (моих лет, если не моложе), кричит на меня, и я по своей застенчивости и робости молчу и краснею. Скажи он мне просто и ясно, не будь этих подлых торопливых убеганий за дверь, грубости со мной (слова – очень возвышенным, без малого кричащим голосом – о вашем незнании положения дел) и проч. – и я был бы спокоен, не было бы той озлобленности, которая буквально душила меня целый день[534]…
Я рвусь из Коломны и если ничего не добьюсь, то, пожалуй, удеру в какой-нибудь округ, где обращают побольше внимания на людей занимающихся.
