Читать книгу Поколение. Кто такие Подобные? - А Сарк - Страница 1

Солнце над городом только просыпалось. Первые лучи освещали истомленные летом пустые улицы, и в столь ранее время он еще видел прекрасные банальные сны. Тот самый удивительный момент, когда выключались яркие огни мегаполиса, закрывались клубы, стихало постоянное движение на дорогах, а утро выходного не торопилось наступать. Тем более что минувшая ночь «Алых парусов» проводила всех выпускников этого года во взрослую жизнь, и великой культурной Северной столице вновь необходимо было прийти в себя после праздника юности.

Дверь кафе открылась, и ранняя посетительница переступила порог. Это место могло бы быть заурядным, если бы не отсыл в прошлое, где тщательно охранялся дух ушедшего века. Диваны здесь изрядно истрепались, а на деревянных столах можно было читать нацарапанные послания из прошлого. Старый скрипящий проигрыватель крутил виниловые пластинки с давно вышедшими из моды хитами. Здесь не продавали алкоголь, но неизменным оставался прекрасный аромат кофе и свежая выпечка по утрам. А благодаря доступным ценам место это облюбовала молодежь. Та ее часть, готовая проводить вечера за чтением стихов и поэм. И это действительно было идеальное место, чтобы скрыться от суеты в идиллическую тишину. Словом, кафе на любителя, но ведь приятно изо дня в день встречать за стойкой одних и тех же бариста и официантов, что наизусть выучили желания постоянных покупателей. В большом городе все меняется очень быстро: заведения открывались, затем закрывались, на их местах появлялись новые, все повторялось без остановки, однако казалось, что именно это кафе бегущее время проглядело, и благодаря этому оно продолжало существовать своей тихой и почти непримечательной жизнью.

– Доброе утро, красотка! – поприветствовал посетительницу юный официант, в одиночестве стоявший у стойки (впрочем, в такую рань так бывало часто). Он с задорным сарказмом оглядел гостью и не смог сдержать усмешку: «Выпускной удался?»

Девушка, одетая в синее платье на бретельках с пышной юбкой до колен, присела на любимое место у окна – самое отдаленное в заведении, – откуда открывался завораживающий вид на Фонтанку. Она сбросила босоножки на высоких каблуках с уставших ног. Поправила, убирая за уши, выбившиеся из прически темные локоны. Макияж был далек от идеала, и лицо ее выглядело усталым.

– Мне захотелось кофе, – призналась девушка, сонно улыбаясь.

Женя – как оповещало имя на бейджике – наконец поставил перед гостьей стакан горячего латте.

– Выпускной… хорошо… весело, я много танцевала, и знаешь что… каблуки не предназначены для танцев, – заметила девушка, подгибая ноги под себя. – Не допускай такого просчета, не танцуй на шпильках, – добавила она вслух, словно резюмируя для себя.

– Пожалуй, это будет совет дня, – кивнул молодой человек, указывая на доску при входе в заведение, где традиционно ежедневно появлялись забавные послания для гостей. Он принялся опускать стулья со столов, подготавливая кафе к приходу гостей. – Что еще?

– Еще я рада, что это все закончилось. Школа, вечер… платье… я праздную конец эпохи! Можно наконец-то двигаться дальше.

Она подняла свой картонный стакан так, словно то был бокал шампанского, и снова улыбнулась. У девушки были темные глаза, которые игриво поблескивали, когда ее лицо озаряла улыбка. Тонкие черты лица, хитро изогнутые брови. Стройная и симпатичная даже в своем нелепом наряде.

Дверь снова хлопнула, и на пороге оказалась еще одна любительница выпить кофе на рассвете. Высокая блондинка, красивая, словно сошедшая с экрана. Она была в коротких шортах и майке, на руке висела сумочка Michael Kors. Идеально ровный загар, уверенная походка. Она сняла широкие солнечные очки и осмотрелась. Показалось, что незнакомка заблудилась и заглянула в кафе случайно.

– Мы еще закрыты, – поспешил оповестить Женя и заметил, как взгляд девушки удивленно скользнул по другой посетительнице за столиком. – Ладно, – сдался парень. – Что закажешь?

Девушка сделала несколько звонких шагов. Казалось странным, что ей удается так легко двигаться на высоченных каблуках.

– Мне кофе, с собой. Без сахара. И пару круассанов… вот этих…

Она указала на витрину пальчиком с безупречным и совершенно непригодным для обычной жизни маникюром.

– Мне говорили, что Петербург – это город белых ночей, и здесь никогда не спят, – принялась вести непринужденный разговор блондинка. Она казалась дружелюбной. – Но найти утром работающую кофейню не так-то просто.

– Откуда ты? – заинтересовался Женя между делом.

– Вообще, я всю жизнь прожила в Соединенных Штатах, в Лос-Анджелесе, если точнее. Но родители настояли, чтобы я получала образование в России, и вот мы вернулись. – Она всплеснула руками и было непонятно, радовалась такому повороту или наоборот.

– У тебя совсем нет акцента, – удивился официант и протянул девушке свежеприготовленный кофе.

– Мы всегда дома разговаривали на русском, – та улыбнулась, приняв такое наблюдение за комплимент, и достала купюру.

Женя замер на месте и виновато протянул:

– Мы не принимаем доллары… Прости.

– Что? – девушка озадачилась и полезла в блестящий стразами кошелек. – Я пыталась найти обменник, но все закрыто… Ну вот!

Блондинка устало опустилась на стул, положила рядом сумочку. Стало ясно, что ночь у нее выдалась совсем непростая.

– Кажется, у меня был шестой кофе в подарок, – вмешалась недавняя выпускница, решив, что ей все же пора двигаться домой. Она поторопилась найти в своей сумке карточку кафе с печатями и довольная протянула бармену. – Вот! Угощаю, – театрально всплеснула руками.

Снова обулась и встала в своих босоножках, как на ходулях. Покачнувшись, девушка с трудом удержалась на ногах, болезненно искривилась и обратилась к незнакомке:

– Нельзя отказывать себе в кофе.

Потрепала свои длинные и спутавшиеся волосы. Она не делала так раньше, не угощала незнакомцев, но сейчас слова сами слетели с ее губ, и это казалось правильным.

– Правда? – блондинка была удивлена не меньше и ощутила неловкость. – Я… Это не обязательно…

– Да ладно, забудь, – махнула рукой та. – Может, однажды я наведаюсь в Лос-Анджелес, и мы столкнемся в каком-то… – она вновь оглядела девушку и сделала вывод: – видимо, дорогущем шикарном ресторане, и с тебя будет кофе!

– Спасибо! – девушка искренне улыбнулась и стала выглядеть еще привлекательнее. Она протянула руку, желая познакомиться. – Меня зовут Виолетта, я наслышана о гостеприимстве Петербурга. Очень приятно познакомиться.

– А я Нина… – машинально отозвалась вторая, еще раз улыбнулась, помахала, понимая, что затягивать неловкое знакомство не стоит, а затем повернулась и поковыляла прочь, чувствуя, что должна добраться до дома, пока еще способна передвигаться.

Несмотря на июнь, ранним утром в воздухе ощущалась свойственная городу прохлада. Она освежала, приводила в чувство, еще нестерпимо хотелось укутаться в теплое одеяло, но пока что ладони согревал лишь стакан с кофе.

Нина брела по Невскому проспекту, наблюдая за другими выпускниками. Некоторые из них также торопились по домам, а другие маленькими компаниями планировали продолжать, и с радостью засиживались в парках, выжидали открытия кофеен, звонко смеялись и уже делились впечатлениями первого дня почти взрослой жизни. У кого-то очевидно болела голова и омрачала воспоминания о минувшей ночи.

– Пожалуйста, давай, еще немного… – чуть слышно подбадривала себя Нина, ощущая, как все внутри сжималось от каждого шага и ноги болели так сильно, что она вот-вот могла рухнуть. Но наконец-то за поворотом увидела очертания родного дома.

Нина родилась и прожила всю свою недолгую жизнь в Санкт-Петербурге, а потому, как и другие подростки, вряд ли могла по достоинству оценить красоты и тайны родного города, воспринимая все как данность. Его называли «бандитский Петербург» за бурные и криминальные девяностые; «город на болоте», построенный на, казалось бы, нежизнеспособной почве. Город, объединив в себе архитектурные красоты всего мира, еще будоражил разум загадочными историями о падении царской династии и горечью блокадных бед. Как много историй и мифов было спрятано в каждом камне, каждой улице, каждом доме, но со временем люди забывали прошлое и жили дальше – тем, что было актуально сегодня.

Нина остановилась у двери в поисках ключа от домофона, а затем ей предстоял мучительный подъем по лестнице до четвертого этажа. Не все дома в центре были оборудованы лифтами, так как большинство из них построили сто и более лет назад, однако это окупали высокие потолки с лепниной, чувство свободы в просторных комнатах и остатки старины в виде узорчатых каминов. В таких домах на этаже, как правило, было всего по две-три квартиры и, выкупив когда-то всего одну комнату в коммуналке, позже, когда юридический бизнес родителей Нины пошел в гору, они расширили семейные владения. Теперь это были просторные владения из десяти комнат, соединившие в себе две квартиры. В гостиной преобладал классический стиль, так как мама Нины была поклонницей итальянской мебели, изысканных изгибов и пастельных тонов. Папин кабинет, напротив, был обустроен в согласии с последними веяниями современности. В целом так много места, может, было и не нужно, некоторые комнаты пустовали, но они стали отличным магнитом для родственников. Уже давно сложилась традиция, что к лету целая толпа народу со всей страны приезжала в гости и застревала на несколько месяцев, и в такой, казалось бы, габаритной квартире становилось тесно и шумно.

Нина у самой двери с облегчением окончательно скинула ставшие ненавистными босоножки и, насколько была способна, осторожно прокралась в свою комнату в конце коридора, стараясь миновать родню. Дядя как раз в это время начинал варить кофе и читать новости, его жена хлопотала по кухне и болтала без умолку, а телевизор громко вещал новости Первого канала, которые затем переходили в мелодраматичные сериалы и социальные ток-шоу. Осторожно прикрывая дверь комнаты, чтобы защелка предательски не выдала, Нина прищемила дверью подол пышного платья. Когда она наконец освободилась и скинула с себя все лишнее, то, нацепив первую попавшуюся под руку футболку, рухнула на мягкую кровать.

В следующий момент Нина, услышав раздражающий звон, резко отняла голову от подушки. Однако то, что она приняла за будильник, было звонком телефона. Часы показывали полдень. Вот так незаметно можно было проспать половину жизни. Девушка принялась искать свои тапки-кролики и высунула нос в окно, открывающее вид на улочку района, увидев привычную картину. Saab отца в очередной раз занял соседское парковочное место и раздраженный хозяин и отец, размахивая руками, спорили. Ничего интересного.

Нина вернулась в комнату, посмотрела в зеркало. От вчерашней укладки остались только всклокоченные темные длинные волосы и тонны лака, не позволявшие их расчесать. Она открыла дверь в коридор, и все шумы, голоса, шаги, крики и смех стали только отчетливее, хотя нельзя было разобрать ни слова. Почти чужие люди наводнили комнаты, занимали ванную, шумели в коридорах, гремели посудой. В большой квартире снова стало тесно.

Девушка протиснулась к холодильнику и достала молоко. Тридцатиметровая кухня в этот момент напоминала столовую общепита. Наливая молоко в миску с хлопьями, Нина старалась не обращать внимание на шум голосов. Звуки перемешались между собой, стали похожи на гул пчелиного роя, в котором невозможно разобрать слова и события.

– Это что такое! Тебе нужен полноценный завтрак! – безапелляционно заявила какая-то женщина, чья-то сестра, уже не понятно с чьей стороны родня, заглянув в тарелку Нины. – Я приготовлю геркулесовую кашу.

– Не надо, – вежливо отказалась девушка, натянув на лицо фальшивую улыбку, за которой скрывалось раздражение навязчивой заботой едва знакомых ей людей. Было в этом что-то неестественное. Кто вообще была эта тетя Света? Чья она родственница и почему именно тетя?

Размышления прервал звук хлопнувшей двери. Аркадий Махов, солидный моложавый мужчина в дорогом костюме, оказался на кухне, на ходу убирая бумажник обратно во внутренний карман пиджака. Так решались почти все его проблемы.

– Нина, привет! Ты что, только что проснулась? – оглядел ее отец. – Если бы я столько спал, то никогда бы ничего не добился. Сон – для слабаков!

Он так заразительно засмеялся, что дочь не удержалась и ответила улыбкой.

– У меня вчера был выпускной… – поторопилась объяснить она, отложив ложку и с удовольствием надкусывая свой сделанный на скорую руку бутерброд с докторской колбасой.

– Выпускной, уже? – неприкрытое удивление проступило на лице мужчины. Можно было легко заметить, как в голове он пытался пересчитать минувшие годы, будто забыл, сколько Нине лет и в каком она классе. Затем он немного пришел в себя. – А мне все кажется, ты только-только начала ходить…

– Пап!

– И называть меня папой, – он усмехнулся и чмокнул дочь в макушку. – Мне нужно в аэропорт. Я заехал только за вещами. Лав ждет меня, так что надо поторапливаться.

Любовь Махова, или, как ласково называл ее муж, Love – мачеха Нины. После развода родителей она вдохнула в жизнь отца новый смысл, мужчина хорошел на глазах, а его бизнес разрастался день ото дня. Аркадий и Лав могли неделями пропадать, отключив телефоны и меняя города. Они были вместе всегда: работали и путешествовали. Их юридическая компания рассматривала самые разные и запутанные уголовные и гражданские дела, бралась за клиентов по всей стране, работа часто предполагала командировки, особенно учитывая, что главный офис располагался в Москве. Чаще всего именно оттуда приходили подарки с записками.

Нина не успела доесть завтрак, как ее тарелка, с подачи дяди Феди, уже оказалась в посудомойке. Стоило только отвлечься на минутку.

Вернувшись в спальню, девушка увидела там двух своих лучших подруг, Иру и Диану. Они любили проводить время в квартире Нины, и их даже не смущала сезонная неразбериха. Девушек тут хорошо знали с малых лет, и они были желанными гостьями, перед которыми с охотой открывали двери, а потому и ощущали себя уже как дома.

– Ты жива! – обрадовалась Диана, яркая, с огненно-рыжими волосами и броским макияжем девушка. Она была одета в короткую юбку и вызывающий топ. На длинных ногах красовались открытые туфли на высоких каблуках. Выделяться из толпы и заставлять прохожих восхищенно оглядываться ей вслед было ее хобби. – Я немного беспокоилась за вас.

Диана, улыбаясь, оглядела подруг.

– Правда? Когда оставила нас и уехала с каким-то парнем… Как его звали? – сразу уточнила Ира. У нее были длинные волосы, одевалась она сдержанно и представляла собой хорошую девочку-медалистку, которой и была.

– Да какая разница, – отмахнулась Диана. Она не любила, когда Ира указывала на ее неразборчивость. – Семнадцать лет бывают только раз в жизни.

– Раньше ты говорила так про шестнадцать лет и про пятнадцать…

– И про десять, – подала голос Нина из ванной (она располагалась напротив спальни), куда удалилась, не закрыв плотно дверь, чтобы слышать подруг. Так уж получилось, что они знали друг друга с самых ранних лет и всегда были вместе, но порой случается так, что, вырастая, люди могли оказаться совершенно разными. Как и произошло с тремя подружками.

Смывая остатки вчерашней косметики и расчесывая мокрые волосы, глядя в чуть запотевшее зеркало, Нина не заметила, в какой момент перестала слушать девушек в комнате и просто задумалась. До сегодняшнего дня она всегда знала, куда приведет ее жизнь: за девятым классом следует десятый, вечером они пойдут на вечеринку Дениса, по четвергам в «Колизее» показывают новинки кино. Но с этой минуты жизнь становилась совсем другой. Нина больше не знала, чего ждать дальше, и это было одновременно пугающим и волнительным.

– …Я же ведь верно говорю? – спросила Диана и обернулась на Нину, едва та показалась из ванной. – Ну, давай, Нин, поддержи меня.

– О да, я согласна с Дианой, – произнесла девушка, стараясь оставаться серьезной. Она понятия не имела, о чем говорила подруга, но практика показывала, что соглашаться с ее идеями было меньшим из зол. Будь то внезапная поездка на природу, костюмированная вечеринка в доме родителей или акция протеста в школьной столовой, где не подавали еду для вегетарианцев, – одно из временных увлечений Дианы в ее бесконечном поиске себя.

Ира вздохнула, как обычно оставшись в меньшинстве. Потом оглядела комнату подруги, в которой царил легкий беспорядок, и поинтересовалась:

– Когда ты планируешь начать собирать вещи?

– Иррр… – взвыла Диана. – Давайте не будем говорить об этом. У нас впереди целое лето. Мы можем потратить его на себя и не думать о том, что пора взрослеть! Мы обещали, что до того, как ты, Нина, уедешь в свой университет на другом конце страны, мы проведем самое лучшее и незабываемое лето.

Девушка договорила и заметила, что подруга кивнула и улыбнулась своей привычной улыбкой, но Диана слишком хорошо ее знала, чтобы не увидеть, как помрачнели глаза Нины. Она вздохнула и добавила:

– Хотя ты не должна туда ехать. Ведь ты не хочешь.

– Мы не будем снова говорить об этом, – отрезала Нина.

Моментально она стала серьезнее и потеряла интерес к разговору. Остановилась перед зеркалом и наконец-то узнала себя в нем. Никаких вычурных причесок и платьев, теперь она была собой: джинсы, кеды, футболка, прямые волосы чуть длиннее плеч, подводка и немного румян. Чтобы занять руки, она принялась прибираться в комнате, хотя Диана не собиралась так заканчивать свою мысль. Никогда еще она не могла смолчать, если ей есть, что сказать.

– Твой отец готовит для тебя место в своей компании, – наконец продолжила она. – Большой город, работа в высотке Москва-Сити, кабинет с панорамным окном – это все замечательно, но ты же никогда не хотела заниматься этим! Как ты можешь просто смириться и кивать? И делать то, что он скажет?

Ира втянула голову в плечи и стала перебирать диски на полке. Она не любила ввязываться в то, во что ее не просили, и в подобном разговоре предпочитала держать нейтралитет, хотя и испытывала неловкость.

– Ди, вряд ли в семнадцать лет все люди понимают, чего хотят от жизни, – поспешила напомнить Нина. – Папе виднее. Он лучше знает, что будет для меня хорошо.

– Нина! – обессилено простонала Диана. – Ты же сама говорила, что твой отец не принимает участие в твоей жизни, что он тебя совсем не знает, и ты просто позволяешь ему решать за тебя, как дальше жить?

– Он же мой отец, – поторопилась напомнить подруга и обернулась.

– Знаешь, я, наверное, никогда не пойму этого, – девушка сдалась. Тема спора повторялась уже не в первый раз, и от него устали все, и в том числе Диана, которая ни разу еще не выигрывала. – Ты единственная, кто в шестом классе не побоялся залезть на ту вышку, и, когда мы заблудились в походе, ты единственная, кто не поддавался панике, и ты всегда была такой! Тебе нравится брать страх на спор и быть смелой… но, когда речь заходит о твоем отце, ты просто смиренно киваешь и соглашаешься. Он же не Сатана, он просто человек! Поговори с ним.

– Может, это потому, что мой отец впервые проявил хоть какой-то интерес ко мне? – резонно предположила Нина. Она сказала это до того, как подумала. – И я надеюсь, что может, это позволит нам… не знаю… сблизиться?

– Нина… – печальный, немного разочарованный голос Дианы заставил подругу раздраженно закатить глаза. – Если ты собираешься идти на такой шаг только для того, чтобы быть интереснее своему отцу, то это большая ошибка. Жизнь – она одна, она коротка, и она не для того, чтобы заслужить его любовь, делая то, что он хочет. Ты не можешь жить только для того, чтобы папа тебя любил.

Диана договорила и только тогда увидела округлившиеся удивленные глаза Иры. Так далеко этот разговор еще не заходил, и, скорей всего, ему и не следовало этого делать.

Повисла тяжелая пауза. И ощутив, что сказать больше нечего и никто не доволен таким раскладом, Нина поступила так, как делала всегда:

– Чем мы займемся сегодня? – сделала вид, будто ничего не произошло.

В Питере была масса мест, куда можно было пойти и найти себе занятие, но чаще всего люди становились заложниками своих привычек и посещали уже полюбившиеся однажды заведения, создавали традиции, что продолжались даже тогда, когда давным-давно себя исчерпали.

Вечерами друзья собирались одной и той же компанией на квартирнике Дениса, теперь уже бывшего одноклассника.

Играла музыка, не более десяти человек расположились в просторной гостиной с кожаными диванами и креслами, антикварной мебелью и мраморными полами. Работал телевизор, и один из гостей скучающе переключал каналы в поисках хоть чего-нибудь интересного. Денис принес поднос с закусками на скорую руку и поставил его на низкий столик перед остальными.

Через десять минут, как только Диана закончила спор на тему самой красивой и талантливой актрисы Голливуда, она увлеклась игровой приставкой, имитирующей лыжные гонки. Нина вышла и вернулась в комнату, нагруженная несколькими коробками пиццы, которые только что приняла от курьера. Затем в ход пошла алкогольная рулетка, и вот уже множество разноцветных стопок начали пустеть и снова наполняться. Вечеринка становилась активнее, гости начинали танцевать. Кто-то хохотал взахлеб, вспоминая недавний выпускной.

– Где караоке? – крикнула Диана. – Хочу петь!

– Он перегорел, – напомнил хозяин холодно. – После того как на него опрокинули глинтвейн.

Денис всегда оставался серьезным и невозмутимым, какая бы неразбериха вокруг ни происходила.

– Можешь петь, а я подыграю тебе на ложках, – после чего он удалился обратно в кухню, за льдом.

– Никогда не понимаю, когда он шутит, а когда нет, – усмехнулась Нина.

– Он всегда был таким, – Ира уселась рядом в кресло. – Он не изменился. Блин, никто не изменился… – Немного выпив, девушка вдруг заговорила так честно и откровенно: – Посмотрите на эту комнату. Мы все выросли в соседних домах и знаем друг друга всю жизнь. Никогда не выезжали дальше, чем на экскурсию в Выборг, Кронштадт или Новгород… живем в своем маленьком мире. Знаем друг друга как свои пять пальцев, и многие из нас вовсе не изменились за эти годы… и мне это нравится! – торжественно закончила она, и последние слова заставили Нину обернуться, она не ждала такого финала, он ее порядком удивил. В отличие от Иры, Нина вовсе не стремилась застревать на месте на всю жизнь, и перспектива, в которой они продолжали жить в своем так называемом маленьком мире, не меняясь, ее испугала и заставила резко захотеть встать. Девушка протянула трубку кальяна следующему и направилась на кухню, чтобы сварить кофе. Почему-то вечеринка больше не казалась ей интересной, сейчас же захотелось как можно скорее прийти в себя и не давать волю утомительным мыслям и нежеланному скорому отъезду. Будто она только притворялась каждый день, выигрывая последние мгновения, но ощущая, как подступает нечто неизбежное. И слова Иры только заставили ее сейчас прозреть.

Нина глубоко вздохнула.

– Просто хочу кофе… Меньше думать и больше кофе… – сказала она сама себе.

Нина включила кофеварку и с удовольствием наблюдала за пенкой на поверхности шипящего латте, который с каждым разом получался у нее все лучше. Держа чашку, она вернулась в гостиную, где безумие только начиналось. Саша уже не стеснялся танцевать, что больше напоминало конвульсии больного, его подружка стыдливо отводила глаза и судорожно пила большими глотками виски. Денис отключился и громко храпел, запрокинув голову. И так было всегда. Можно было сверять часы и знать до минуты, как будут разворачиваться события вечера.

Нина застыла в дверях с кружкой, отпивая по глотку сладкий напиток, лучший из существующих в мире, когда в заднем кармане джинсов завибрировал телефон.

– Подержи, – с этими словами, так как во второй руке Нины был апельсин, что она прихватила из вазочки, девушка вложила кружку в руки первой, кто попался на пути, – Ире – и отступила назад в кухню, поторопившись ответить на звонок. Зажала мобильник ухом и плечом и начала счищать кожуру с апельсина.

– Тима? Привет… ты… так, помедленнее… Нет, я не могу тебя забрать, я тоже выпила… Извини… Останься у нее, в чем проблема? Можно подумать, это в первый раз, когда мой брат ночует у девочки, думаешь, я ничего не знаю, что ли? – она было начала смеяться, чуть не подавившись долькой, но замолчала, слушая голос в трубке. – Почему вы расстались? Тимофей… нет, я не собираюсь тебя отчитывать. Что она хотела? Чтобы ты на ней женился? – Нина снова засмеялась и на этот раз уже не смогла остановиться. – Ладно, встретимся дома, я хочу услышать полную версию, – повесила трубку и, все еще продолжая усмехаться, вернулась к остальным, где заметила, как Диана помогала Ире собирать с пола осколки кружки кофе.

– Что я пропустила? – поинтересовалась Нина.

– Она была слишком горячая! – Ира возмутилась, потирая обожженные ладони. – Я просто не ожидала…

Диана вытерла салфеткой последние капли латте, и пол вновь засиял чистотой.

– Ладно, – развела руками Нина, вновь отправляясь варить себе кофе. В просторной кухне было очень красиво. В блестящем полу отражался потолок с лепниной. Встроенный в холодильник маленький телевизор транслировал футбольный матч, стояла мебель из красного дерева. Здесь царил уют, которого давно не чувствовала Нина у себя дома. Ей часто не хватало таких тихих минут только для себя, просто так, наливая кофе, глядя в окно и размышляя ни о чем. Не отвечая на вопросы незнакомцев, не пробираясь в собственную спальню тайком.

На холодильнике висела фотография Дениса и его семьи, сделанная на прошлый Новый год в Испании. В семье Маховых таких фотографий давно не делали.

Неожиданно дом наполнился странным звонким писком. Его резкие частоты звенели так, что показалось, могли лопнуть барабанные перепонки, треснуть стекло и даже голова. Невыносимый неистовый звук, заставляющий терять осознание реальности, времени, пространства. Интуитивно схватившись за голову, Нина выпустила кружку из рук, и она разбилась вдребезги, а потом девушка поняла, что согнулась пополам и встала на коленки, зажимая уши. Она не сразу осознала, когда звук прекратился, потому что он еще долго эхом звучал в ее голове.

– Нина? Нина, ты в порядке?

Голос Иры вернул Нину в реальность, и она огляделась, с трудом восстанавливая дыхание.

– Господи, что это было? – поразилась она. – Это пожарная сигнализация? Кто-то опять уронил кальян?

– О чем ты? – Ира действительно была в недоумении.

– Этот звук…

– Какой звук?

– Ну этот… ну ты не могла его не слышать, он бы мертвого с того света вернул! – Нина ощутила отчаяние в собственном голосе, но испуганное и удивленное лицо подруги быстро остудило ее пыл.

– Нина, я… не знаю даже, что сказать… – растерянно проговорила Ира.

Нина, не моргая, уставилась на девушку. Почему она делала вид, что ничего не слышала? Зачем бы она стала это делать? Может, и вправду не слышала? Как бессмысленно.

– Ладно, проехали. Может, я устала. Может, мне в голову напекло, – решила она. Ничего важного не произошло, и не из-за чего спорить и доказывать. По правде, этот инцидент просто хотелось забыть, как можно скорее.

– Оставь! – попросила Ира, забрав осколки чашки у Нины. – Ты много выпила, может, тебе проветриться надо… И нам надо прекратить разбивать чашки, – с улыбкой заметила она и участливо добавила: – Почему бы тебе не подышать воздухом.

– Все нормально, – заверила ее девушка, хотя сама не была так уж уверена в своих словах. Она все еще слышала отголоски безумного звона, такое просто не могло показаться. И фантомное чувство в голове оставляло за собой необъяснимые неприятные ощущения взвинченности и отвращения.

– Я настаиваю, – произнесла Ира уже с нажимом.

Нина кивнула. Ей не очень-то и хотелось оставаться. Ничего интересного она тут не пропустит, а настроение почему-то стремительно портилось.

– Давай я провожу тебя, – предложила Ира.

Нина отрицательно помотала головой.

– Нет, не нужно. Тут пару улиц всего пройти.

– Вдруг тебе станет хуже.

– Тимофей меня встретит, – соврала Нина.

Она замолчала и только тогда поняла, что сделала. Соврала легко и просто. Это не было похоже на нее. Но Нина не хотела, чтобы ее провожали, потому что не желала говорить о случившемся и испытала внезапное непреодолимое желание спрятаться ото всех. Ира поверила ей, и этого было достаточно чтобы разойтись.

– Хорошо. Напишешь, как доберешься?

– Ага, – кивнула Нина и взяла свою сумку.

Ей даже не хотелось ни с кем прощаться. Ей нужно было просто уйти, и в целом никто даже не заметил бы этого побега. Девушка еще помнила звук и ощущала мнимую боль, а внутри била мелкая дрожь, пока шла по улице и ловила легкий летний ветерок. Она и не заметила, как добралась до дома, а потом остановилась на улице у дверей, испытывая раздражение и нервозность без какой-либо причины. Вздохнула несколько раз носом, желая прийти в себя, и наконец зашла. Едва она переступила порог квартиры и сделала несколько шагов, вдогонку ей долетел голос тети Светы:

– Ты почему так поздно? – причитала она, крупная, неприятная на вид женщина с грубым и крикливым голосом.

Нина остановилась, будто ее застукали, и с досадой обернулась назад.

– Потому что мне не пять лет.

– Твой отец тебя дурно воспитал! – зло каркнула та и поспешила обратно в гостиную.

– Мы в двадцать первом веке, женщина! – пробормотала себе под нос Нина и направилась по коридору. В спальне она застала шестилетних двойняшек, увлеченно роющихся в ее ящике с косметикой. Обе девочки были жирно «накрашены».

– Эй! Я же говорила вам этого не делать! – в негодовании прокричала Нина, едва заметив их.

Девочки тут же побросали все на место и пулей вылетели из комнаты. По пути едва не сшибли с ног Тимофея, и тому пришлось резко уйти в сторону.

– Я вижу, ты все же нашел способ добраться до дома, – усмехнулась Нина, пропуская брата. Тот сразу же бухнулся на кровать в обуви и развалился поудобнее, сбив одеяло и подушки.

– Мне придется сбежать из города, чтобы эта безумная прекратила меня преследовать, – откровенно признался Тима, прикрывая лицо руками.

– Тебя же не мафия преследует.

– Девушки еще хуже! – тот подскочил на месте и принялся рассказывать. – Она заглядывает в мой телефон, ревнует к каждой однокласснице. Стоит мне моментально не ответить на ее сообщение, и все – скандал!

– А ты у нас такой святой, – не поверила Нина, усмехнувшись и скрестив руки на груди. – Ты сам заигрываешь со всеми девочками, я видела.

– Я не заигрываю, а просто дружелюбен.

– Передо мной можешь не оправдываться. Меня бы тоже злило, если бы мой парень отвечал на сообщение через три часа, а потом сваливался как снег на голову без предупреждения.

– Ладно… Но она уже говорит о том, что мы должны вместе поступать учиться, подбирает имена для детей и планирует свадебное путешествие! Предложила сделать одинаковые татуировки!

Нина разразилась хохотом, больше всего ее забавлял ужас на лице брата.

– Как же это называется, не могу вспомнить… – произнесла сестра, нахмурив лоб и нарочито пощелкала пальцами, как бы пытаясь подобрать слово. – А, точно, отношения!

– Она завела хомяка и назвала его моим именем.

– Тебе ведь всегда нравились немного странные девочки.

– Немного. Но очаровательно-странные, а не маниакально-пугающе-странные!

– В чем разница?

– Вот ты – очаровательно-странная…

– Я не странная!

– Эй, это был комплимент.

– Окей, но я не странная. Если ты ее странной называешь в лицо, то не удивляйся, что это бесит.

– Хорошо, плохой пример. Я говорил, что мне нравится, когда в девушке есть что-то необычное, когда она не похожа на всех остальных, но Настя… она меня пугает до чертиков.

– Мой братик испугался миниатюрной девушки. – Нина снова начала смеяться, оглядывая собеседника. Их разделял один год, и эта разница никогда не казалась существенной. Она не имела значения, потому что Нина и Тимофей были по-настоящему близки, так, как редко бывает среди их ровесников. Возможно, причиной тому был образ жизни, где они оказались предоставлены сами себе в пустующей квартире, иногда выдерживая оборону от гостей, будто туристических групп. Они не ругались, не подначивали друг друга и всегда приходили на помощь.

Тимофей был среднего роста, с вечно всклокоченными темными волосами. Он редко расставался со своей кожаной курткой и носил футболки с вызывающе-ироничными надписями, бросающими вызов этому миру, за что часто получал выговор от директора школы. В левом ухе у него блестела серьга, которую терпеть не мог отец, а на правой ладони красовалась татуировка, изображающая след от укуса дикого животного.

Тимофей держался уверенно, расслабленно, на первый взгляд казался человеком, которому было не важно, что скажут люди, а поэтому они тянулись к нему. Он был тем, кем хотел быть. Но за бунтарским образом скрывался действительно смышленый не по годам парень, которого увидеть он позволял только Нине. Как часто случается в его возрасте, Тимофею были слишком скучны жизнь, мир, люди. Он искал острых ощущений, был одержим страстью постоянно испытывать новые эмоции. Он жил сегодня, в отличие от своей старшей сестры.

– Как твой выпускной? – брат ткнул пальцем в так и оставшееся висеть на стуле синее платье и хихикнул, прикрыв рот: – Моя сестра двенадцать часов в платье, вот это зрелище…

– Мне понравилось быть девочкой, – честно призналась та. – Это было забавно, как оказаться в сказке, вроде Золушки. Только наутро вместо хрустальной туфельки у меня осталось похмелье.

– Какие у тебя планы? Чем займешься летом? Перед тем как продашь душу нашему папочке? – Тимофей начал издалека, но в итоге вернулся к больной и избитой теме.

Нина ничего не удосужилась ответить. Ей надоело, что все говорят об одном и том же, да еще и пытаются давать советы, в которых она не нуждается. В противовес подругам, Тима правильно понял ее молчание и уяснил, что не добьется, чего хочет.

– Через год, когда я окончу школу, я просто соберу вещи и уеду. Не оставлю ни адресов, ни записок. Ничего не оставлю. Я просто поеду и посмотрю мир, может, сколочу музыкальную группу, может, стану бедным художником во Франции или влюблю в себя богатую наследницу… иногда я буду присылать тебе открытки из мест, где побываю, и на каждой будет написано: «А ты не решилась».

Стоя спиной, Нина знала, что брат внимательно смотрит на нее, и теперь ее черед отвечать. Это была их маленькая игра. Всегда говорить друг другу правду, какой бы суровой она ни казалась, и выигрывал тот, кто был честнее, даже если задевал чужие чувства. Потому что никто больше не мог о них так заботиться. Они должны были быть честны друг с другом, потому что если не они, то кто?

Девушка обернулась.

– Ты можешь бегать по миру сколько хочешь, ты можешь ввязываться в истории, но ты всегда будешь звонить мне и просить забрать тебя, – Нина усмехнулась. – И неважно, будешь ты в соседнем квартале или в… Токио. И сколько бы ты ни бегал, ты все равно не убежишь от самого себя и не сбежишь от граблей, на которые должен наступить, потому что ошибки нас учат и направляют. Ты думаешь, что я следую правилам, потому что я слаба, а я думаю, что ты нарушаешь правила, потому что слишком слаб, для того, чтобы следовать им.

Тимофей криво улыбнулся.

– Ничья? – предложил он, и сестра кивнула. – На неделе в Таврике будет какой-то благотворительный карнавал. Карусели, аттракционы, сладкая вата и все такое… – напомнил он. – Помнишь, мы ходили в детстве? Все вместе?

– Да, я помню, как тебя стошнило, – не удержалась Нина. – Мама была в ужасе. Думала, ты чем-то болен! Это было очень смешно. Не тебе, конечно, но мне было. Мне до сих пор смешно.

– Я вижу, – саркастически отрезал брат.

Неожиданно послышался стук. Девушка подошла к окну. Двое парней кидали в стекло мелкие камешки.

– Это за мной! – Тимофей встал с кровати. – Эту ночь я буду веселиться! – сообщил он, перелезая через подоконник. Эта затея всегда выглядела сомнительной, но за годы брат научился виртуозно взбираться по карнизам и водосточным трубам, насмотревшись кино и даже увлекаясь какое-то время паркуром. – Мой совет тебе, сестренка: веселись, пока не стала занудной адвокатшей! – подытожил он и скрылся.

Нина смотрела брату вслед и услышала звонкое насвистывание в свой адрес.

– А твоя сестра не может пойти с нами? – спросил незнакомец повыше.

Нина поспешно закрыла окно и принялась за уборку.

Закончив разбирать шкаф, она заметила на стуле платье, которое надела всего один раз и которое больше не собиралась надевать никогда. Платье, которое для нее выбирали подруги в долгих мучительных походах по магазинам и которое было таким красивым, но непригодным к ношению после всего, что случилось с ним за выпускной.

Через пару минут Нина открыла мусорный бак на кухне и безо всяких сожалений отправила его на дно.

«Развлекайтесь, дорогие гости! Выигрывайте призы, получайте удовольствие и оставляйте здесь свои кошельки, потому что это благотворительный вечер!» – гласило одно из объявлений из старых громкоговорителей в Таврическом саду. Расслышать и понять суть сказанного можно было лишь с пятого раза, потому как динамик хрипел, заикался, слова то и дело глохли, но никто и не пытался вникать.

Солнце садилось, когда подруги прибыли на праздник, и, как и в любой другой летний день, Таврический сад был полон людей, что проводили тут вечера за прогулками, сидели в кафе на летних верандах, играли в тарелку или другие игры. На каждом углу продавали мороженое, вату, надувные шарики и всякие безделушки вроде масок, мыльных пузырей и клоунских носов. С разных сторон доносилась музыка. Кто-то устроил свою вечеринку, притащив магнитофон. Словом, настроение в воздухе витало и вправду праздничное.

– Куда теперь? – Диана задорно потерла руки друг о дружку, едва подруги покинули аттракцион с горками.

– Мне нужно отдышаться… – выдохнула взлохмаченная Ира.

Она присела на скамейку, а ее густые волосы взметнулись над головой, встретившись на вершине склона с сильным порывом ветра. Девушку переполняли эмоции: она только что прокатилась вниз головой с безумной скоростью и пока что не была готова продолжать.

Сколько помнила себя Нина, в отдаленной части Таврического сада всегда находились аттракционы, куда в детстве ее водили родители. Но с годами все устарело, однако сегодня кочующий луна-парк напомнил жителям города о том, как легко почувствовать себя ребенком вопреки возрасту.

– Комната страха! Мы однозначно должны туда сходить, – с энтузиазмом предложила Диана, сверившись с брошюрой и будто не заметив позеленевшую Иру.

– Ты всегда первая с криками выбегаешь оттуда, – напомнила Нина. – Я сделаю вид, что не знакома с тобой, чтобы ты снова не начала меня позорить! – смеясь, заключила она.

– Ах, вот ты как! – поразилась Диана и протянула руку. – Давай, кто дольше. На этот раз я тебя обыграю, вот увидишь!

– Девушка, будьте осторожны, вы говорите с чемпионом, – напомнила Нина. – И что достанется победителю?

– Как – что? Конечно же, титул. Ну и право принимать решение, куда мы сегодня пойдем и что будем делать.

– Договорились! – они пожали друг другу руки. – Ир, разбей нас.

– Оно реально вам надо?

– В тебе совершенно нет соревновательного духа, – вздохнула Диана и осеклась. – Для медалистки это довольно странно.

– Меня просто интересуют интеллектуальные состязания…

– И бла-бла-бла… – закончила за нее Нина, и девушки встали в очередь в комнату страха.

В небольшой проем друг за другом заходили гости, едва загоралась зеленая лампочка над дверью.

– Увидимся на той стороне, – весело попрощалась Диана и зашла первой.

Когда дверь открылась, жуткие звуки вырвались на улицу, и подруга скрылась в кромешной темноте. Ира была следующей, всего через минуту. Последней пришел черед Нины.

Девушка перешагнула порог, когда человек в костюме палача позвал следующего и открыл перед ней дверь. Яркий свет мигал, позволяя увидеть длинный извилистый туннель, что периодически сворачивал в разные стороны. Едва свет гас, наступала кромешная темнота. Вокруг клубился дым, туманящий видимость, стены украшали ужасные картины, а с потолка свисали паутина и разное тряпье. Фоном вибрировал звук, напоминающий ночные помехи телевизора, по всему помещению перекатывался тихий смех. Казалось, обладатель его бегал из одной стороны в другую, и иногда его шаги раздавались так близко, словно невидимое жуткое существо вот-вот заденет путешественника, оказавшись рядом.

Нина сглотнула, продолжая делать медленные шаги. Она не боялась происходящего тут, как и любой нормальный человек. Все это было лишь набором символов, что по неясным причинам психологически действовали на восприятие мозга человека, заставляя организм выделять адреналин. Резкий звук бензопилы внезапно сменился отчаянными женскими криками, следом глухими ударами, словно кого-то забивали насмерть.

– Неплохо… – сама себе пробормотала Нина.

Она повидала немало таких комнат, и удивить ее было сложно. Продолжала идти вперед, и то и дело из темных углов вываливались люди в костюмах Фредди Крюгера¹, Майкла Маерса², Джейсона Вурхиса³ и других киноманьяков восьмидесятых годов, замахиваясь бутафорскими ножами, а некоторые даже пытались ухватить за руку или за волосы.

Нина знала, что всего в нескольких шагах впереди идут ее подруги, и даже иногда слышала их испуганные крики. Когда в следующем голосе она узнала Диану, то это заставило девушку самодовольно улыбнуться.

– Думала меня обыграть, наивная, – поиздевалась Нина.

Шумы, голоса, крики становились только громче и четче с каждым шагом, провоцируя воображение, отправляя его далеко за пределы этого места и запуская истинные человеческие страхи, необходимо было лишь найти нужный рычаг. Вот только Нина пока что не позволяла аттракциону играть на струнах ее нервов. Она вздрогнула от неожиданности, когда из-за поворота на нее вдруг вылетела стая игрушечных летучих мышей, и она точно чувствовала, как их крылья били ей по лицу, а лапы путались в волосах, но это было недостаточно страшно.

Прикрыв лицо руками, ощущая, как что-то поцарапало ее кожу, девушка шагнула в сторону, не заметив, куда ноги вывели ее на этот раз, и вдруг уперлась руками в стену. Это был тупик, и Нина свернула в маленький коридор, где то и дело под ногами что-то шевелилось с жутким скрипом, от которого мурашки бегали по коже, а перед глазами мелькали силуэты, которые загадочным образом то появлялись, то пропадали, и вот наконец Нина вышла к зеркалу. Оно было практически в полный рост, обрамление массивное, узорное, в отражении видно, как вдали, за спиной, ищут выход запуганные посетители. Нина подошла еще ближе. Это зеркало должно было быть совсем непростым, раз висело тут. Оно тоже таило в себе часть обстановки, должно было ее напугать, хотя девушка продолжала видеть лишь свое отражение, и не более. Как загипнотизированная, она стояла и смотрела на саму себя, и внимание ее привлекло нечто иное.

Вглядываясь в собственные черты, пока глаза привыкали к темноте и мельканию света, Нина не сразу заметила в отражении, что кто-то из гостей вдали тоже остановился и заинтересовался происходящим. Девушка увидела его приближающийся силуэт за своей спиной. Было слишком темно, чтобы разглядеть детали, но шел человек неспешно, будто парил. Казалось, на голове у него капюшон. Не понимая, что именно смутило ее в этой фигуре, Нина продолжала стоять не шелохнувшись и наблюдать за тем, что будет дальше, пока незнакомец приближался, подступая со спины. И наконец все стало ясно. Образ, его походка, неторопливые движения – он не был одним из посетителей, он был просто частью аттракциона, и этот длинный плащ, скрывающий его силуэт, – теперь, когда их разделяло всего несколько шагов, Нина могла разглядеть незнакомца больше, и она не переставала наблюдать за отражением.

Показалось, что чем ближе подходил человек, тем заметнее замедлялся его шаг. Он словно позволял зрителю ощутить полную гамму чувств. Быть загнанным в тупик и видеть, как из-за спины приближается бесформенная тень.

Нина вдруг ощутила, что сердце ее забилось сильнее, так ясно и отчетливо, что она физически ощущала его в своей груди. По спине словно пробежались холодные пальцы. Девушка продолжала наблюдать за почти незаметным сокращением пространства между ней и фигурой, когда интуиция панически начала сигнализировать об опасности. Это был не просто страх, это было что-то совсем другое, чего Нина не испытывала никогда раньше, – животный, не поддающийся объяснению ужас, заставляющий цепенеть и каменеть каждую ее мышцу, будто парализовав. Мысли замолкали, и их сменяла звенящая пустота, словно на миг разверзлась сама бездна и принялась поглощать все живое.

Девушка прочувствовала в полной мере этот миг длиною в бесконечность. Безвыходную, отчаянную, фатальную. Самое страшное, что она не могла сбежать. Она продолжала стоять, и с каждой секундой казалось, что еще страшнее быть уже не могло. Холод подступал вместе с тенью, Нина чувствовала его голыми ногами, и ясно могла знать только одно: это была не голограмма и не кукла, и это могло бы показаться безумием, но к ней направлялся не человек. Это было нечто другое. Потому что просто человек не мог вызвать те чувства, что она испытывала сейчас.

Нина резко обернулась. Она сама не поняла, откуда вдруг у нее появились силы сделать это и как она смогла преодолеть панику, будто тот, кто сковывал тело, внезапно отступил. Мгновенно, неожиданно для самой себя девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, не зная, с чем встретится лицом к лицу, и увидела… пустой коридор. Она была тут одна, все так же вдали мимо проходили люди, игнорируя спрятанную под тканью еще одну комнату.

Нина наконец смогла выдохнуть. Она вернулась в привычную реальность, назад, и снова слышала себя и видела происходящее вокруг, а не пребывала в вакууме. Девушка чувствовала, как билось сердце, но холод отступил, теперь ее кинуло в жар, и в следующий момент она успокоилась и уже не могла простить себе такого позорного ужаса, которому поддалась как маленькая девочка. Нина принялась ощупывать стены, пол и поверхность зеркала. Она должна была узнать, как этот человек проделал свой трюк и куда он исчез.

Она не поняла, как долго шарила в темноте, не слыша наполняющего павильон шума, что разносился на заднем плане, но так ничего и не нашла. Но разве не в этом и был смысл аттракциона? Она и должна была перестать верить своим ушам, глазам, разуму. Нина содрогнулась, вспомнив, что на какие-то доли мгновений так и было.

Она в последний раз обернулась к зеркалу. Обычное зеркало, и ничего более. Хитрый трюк. Если даже она испугалась, то это действительно очень хорошо, и владелец честно заработал свои деньги.

Девушка выбралась из тупика и пошла по большому туннелю до самого конца, но больше не могла думать ни о чем, кроме еще недавно медленно приближающегося к ней силуэта. Эмоции были так живы и ясны, и яркие очертания еще стояли перед ней, что все остальное доносилось словно сквозь стекло, издали; воспринимать всерьез эти дешевые трюки уже не представлялось возможным. Нина вовсе не обратила внимание, чем закончился коридор, вышла на улицу во власти своих мыслей, тут же налетев на молодого человека.

– Извините… – пробормотала она, даже не поднимая головы на незнакомца в красной рубашке. Нина не успела его разглядеть, потому что обернулась, услышав, как ее позвали по имени.

– Нина! Нин, ты чего так долго? – Ира была удивлена. Она дрожала, словно замерзла, и пыталась обнять себя за плечи, но выглядела по-настоящему испуганной. – Девочки, вы слишком серьезно относитесь к нашим нелепым спорам.

– Нина, ты победила, – признала Диана. – Я хотела сбежать оттуда при первой возможности, но ты… как ты продержалась так долго?

– Я… – Нина открыла рот и не знала, что сказать. Увидев подруг, она почти поверила, что была не в себе, стоя перед зеркалом, но ей все еще мерещилась темная фигура, и девушка ощущала собственную бледность. – Вы видели то зеркало? Та комната… что это… что это было? Как они это сумели сделать?

– Какое зеркало? – не поняла Диана. – Там еще и зеркала были?

– Я не видела, – замотала головой Ира. – Я вообще почти все время шла с закрытыми глазами.

– Черт, вы не видели его? – поразилась Нина. Теперь она почувствовала, будто на самом деле все еще так и оставалась в комнате страха, словно часть ее застряла там, в тупике с мерцающими тенями.

– Ладно, Нина, все честно, теперь ты королева вечера, – напомнила Диана. – Куда пойдем дальше?

– Пожалуйста, давайте на колесо обозрения! – попросила вторая. – Так здорово увидеть город с высоты!

– Идите, я догоню, – предложила Нина.

Ей нужно было еще немного времени, чтобы прийти в себя. Подруги ушли, и она замерла на месте как вкопанная, ни на что не обращая внимание, и время вокруг не имело значения. Постояв немного так, прошлась по парку, рассматривая клоунов и людей в маскарадных костюмах. Они жонглировали и показывали фокусы, вокруг них столпились зрители, жаждущие зрелищ. Девушка увидела знакомое лицо.

– Тима! – позвала она брата, и тот обернулся. – Тимофей!

– Нина! – обрадовался парень. – Круто здесь, да?

Они оказались около маленького тира, где за призы нужно было сбивать кегли. Тим взял из ведерка мячик и запустил в последнюю, оставшуюся на стойке, в паре метров от него.

– Три метких удара подряд! – похвалил его хозяин павильона с разрисованным лицом.

Он достал с полки плюшевого мишку и отдал победителю.

– Это тебе! – брат протянул игрушку Нине. Девушка взяла подарок и погладила бежевую шкурку.

– Как мило, – улыбнулась она. – Спасибо.

– Можешь назвать его моим именем, – горделиво предложил парень и хихикнул.

– С этим и твои девушки справятся, – в тон отозвалась сестра. – Но надо отдать тебе должное. Благодаря тебе у меня всегда избыток мягких игрушек! У меня самый лучший брат на свете.

– Скажи мне то, чего я не знаю, – попросил тот и повел сестру к игровым автоматам.

Скоро на ночном небе вспыхнули фейерверки и салюты, но шоу длилось недолго, потому что на улице начинался дождь. Люди прятались под навесами и накрывались куртками. Вскоре все разбежались кто куда, и парк опустел.

Когда Нина и Тимофей возвращались домой, легкий дождичек превратился в сильный ливень. Летом в Питере так бывало часто, и так же быстро ливень утихал.

– Это же была комната страха! – говорил Тимофей. – Она и предназначена для того, чтобы пугаться. За этим люди туда и ходят – за эмоциями.

– Да знаю я, – скучно отмахивалась Нина. – Но было что-то еще… Что-то, кроме эмоций, понимаешь? Ира и Ди не видели того, что видела я…

– Ну, фигура в плаще, которая исчезла, когда ты обернулась, – констатировал тот. – Тоже мне, верх режиссерского мастерства…

– Ты не понимаешь. Тебя там не было. Дело не в фигуре и не в обстановке. Дело в ощущениях! – девушка остановилась посередине безлюдной улицы, пытаясь объяснить. Она убрала с лица мокрые волосы, словно это могло помочь собраться с мыслями. – Они другие, они настоящие. Те ощущения, которые невозможно обмануть всякими розыгрышами. Он все еще стоит передо мной, я будто чувствую, как он приближается, слышу его дыхание…

– Нин, – заговорил брат серьезно. – Ну испугалась ты, чего тут такого? Просто признай, что ты такая же девочка, как и все остальные. Сама подумай, что ты пытаешься мне доказать? Что это был какой-то призрак или демон? Или что-то в этом духе?

– Нет, – грустно ответила Нина. – Я… нет, я не думала об этом. Ты прав. Я просто зациклилась. Но ты, как обычно, умеешь возвращать меня на землю! – заключила девушка и потрепала брата по мокрым волосам. Только тогда она заметила напоминающую скорпиона татуировку на его шее. Она была еще свежей, и кожа вокруг слегка опухла и покраснела.

– Когда ты успел сделать ее? – удивилась Нина.

– На прошлой неделе, – довольно ответил Тим.

– Папа убьет тебя!

– Это только в том случае, если бы ему было до меня какое-то дело! – ровно ответил парень.

– Ну, он просто очень занят… – попробовала возразить девушка.

– Нин, – остановил ее брат. – Это вовсе не обязательно. Не нужно его оправдывать. Это даже отчасти забавно. Сегодня утром я получил от него открытку на день рождения. Она датирована вчерашнем днем. Это значит, что он ошибся ровно на девять дней. Жаль, что из его наплевательского отношения нельзя извлечь выгоду!

– Уверена, ты был бы счастлив! – усмехнулась Нина.

– Если честно, мне все равно. Меня все устраивает, – парировал брат. – Какой подросток не мечтает быть свободным от родительского контроля? У меня есть ты, и мне этого достаточно.

– Серьезно, прекрати быть таким хорошим братом, – искренне посмеялась Нина. – Я же не смогу тебя уступить другой девушке. Я буду эгоистична и захочу, чтобы ты всегда был только моим.

– Я никогда не выберу девушку, которую ты не одобришь, – утешил сестру Тимофей, улыбаясь.

– Но если мне никто не понравится?

– Значит, мы будем теми стремными братом и сестрой, которые всю жизнь провели вместе, будто чокнутые, и вместе состарились. Зато нам всегда будет весело! И мы всегда будем доверять друг другу.

– Знаешь, я беру свои слова назад. Ты слишком хорош, чтобы быть только моим. Я должна отдать тебя на изучение науке.

Нина и Тим остановились в коридоре их квартиры, двери спален были рядом. Они стукнулись кулаками на прощание, как делали всегда с ранних лет.

– Спокойной ночи, – шепнула Нина: не хватало еще разбудить какую-нибудь тетю.

– Завтра я уезжаю в лагерь. Так что мы увидимся через несколько недель. Ну, или я позвоню тебе и попрошу меня забрать.

– Договорились.

Нина закрыла дверь своей комнаты и не стала включать свет. В темноте было уютнее. Она посадила на кровать медвежонка, которого всю дорогу прятала от дождя, но он все же немного успел намокнуть. Его светлая шерстка пригладилась и уже не выглядела такой пушистой и мягкой. Именно тогда девушка и смогла разглядеть, что на шее медвежонка что-то поблескивало. Присмотревшись, Нина заметила цепочку, похожую на серебряную, на которой болтался маленький кулон в форме черепа. Отстегнула, сняла, начала рассматривать и вертеть на ладони. Нина не подумала в тот момент, как странно к ней в руки попала вещь и какое значение имел символ, а просто перебирала ее в пальцах, продолжая пристально изучать.

Затем встала, подошла к зеркалу и надела цепочку. Она просто захотела это сделать, без осознанных причин. Посмотрела, как кулон занял место у нее на груди, будто его всегда там не хватало.

А потом вновь вспомнила темную фигуру. Именно сейчас, когда она снова стояла, глядя в зеркало в полной темноте. Она моргала, и какая-то часть ее верила и боялась, что силуэт вот-вот появится за спиной. Вздох, еще один, и она снова увидит его, снова испытает те же чувства, и, возможно, тогда ей удастся найти объяснение случившемуся. Нина постояла, прокручивая в голове воспоминания, и обернулась.

Никого. Тихо. Ничего, что не должно здесь быть. Выдохнула и расслабилась. Просто аттракцион. Глупый розыгрыш. Теперь она была в этом более чем уверена и наконец смогла привести себя в чувства. Через минуту уже надела свою любимую футболку с логотипом короны и в отличном настроении улеглась в кровать, уткнувшись в удобные подушки.