Читать книгу Лунный бассейн [Лунная заводь] - Абрахам Меррит - Страница 1

Я нарушаю долгое молчание, чтобы восстановить доброе имя доктора Дэвида Трокмартина и снять скандальный оттенок с имен его жены и его помощника доктора Чарлза Стентона. Те, кто заботятся о своей репутации ученого, познакомившись с фактами, доверенными мне одному, поймут, почему я так долго молчал.

Вначале я кратко резюмирую общеизвестные сведения об экспедиции Трокмартина на остров Понапе в группе Каролинских островов – о так называемой тайне Трокмартина.

Доктор Трокмартин, как вы, возможно, помните, направился для исследования Нан-Матала, островных развалин, остатков высокоразвитой доисторической цивилизации, расположенных на обширном побережье Понапе. С ним была его жена, на которой он женился менее года назад. Будучи дочерью профессора Фразье-Смита, она чрезвычайно интересовалась следами исчезнувшей расы, разбросанными по островам Тихого океана, знала о них почти столько же, сколько сам Трокмартин, и разделяла теорию затонувшего тихоокеанского континента.

Миссис Трокмартин, как вы, возможно, помните, была по крайней мере лет на пятнадцать моложе мужа. Доктор Чарлз Стентон, сопровождавший их в качестве ассистента доктора Трокмартина, был примерно ее ровесником. Эти трое и шведка Тора Хелверсен, нянька, вырастившая Эдит Трокмартин и всецело ей преданная, составляли всю экспедицию.

Доктор Трокмартин собирался провести год среди руин не только на Понапе, но и на Леле – втором центре колоссальной загадки человечества, чьи корни скрываются в неизмеримой древности, в расцвете чуждой человеческой цивилизации, процветавшей задолго до того, как были посеяны семена Египта; об искусстве этой цивилизации мы знаем очень мало, а о науке и тайных знаниях – вообще ничего не знаем.

Трокмартин привез с собой все необходимое оборудование и набрал на Понапе с дюжину или чуть больше туземцев-работников. Они направились к гавани Металаним и разбили лагерь на острове Ушен-Тау, одном из островков группы Нан-Матал. Вы, возможно, припоминаете, что эти острова не населены и туземцы избегают появляться в них.

Три месяца спустя доктор Трокмартин появился в Порт-Морсби на Папуа. Он приплыл на шхуне, капитан которой был наполовину китайцем, а экипаж состоял из жителей Соломоновых островов. Трокмартин сообщил, что направляется в Мельбурн за дополнительным оборудованием и за новыми членами экспедиции, белыми, которые должны помочь в его раскопках, так как суеверные туземцы работали неохотно. В то же утро он уплыл на борту парохода «Южная королева». Трое суток спустя он исчез; официально было объявлено, что его либо смыло с борта, либо он сам бросился в воду.

Вспомогательное судно, отправившееся с этой новостью на Понапе, обнаружило лагерь Трокмартина на острове Ушен-Тау и меньший – на островке, который называется Нан-Танах. Все оборудование, одежда, припасы оказались нетронутыми. Но не было найдено ни единого следа миссис Трокмартин, доктора Стентона или Торы Хелверсен!

Допросили туземцев, участвовавших в раскопках. Те рассказали, что руины – жилище великих духов, ани, которые особенно сильны в полнолуние. В такие ночи туземцы стараются вдвое дальше обходить эти развалины. Когда их нанимали на работу, они поставили условие, что за день до полнолуния уйдут из лагеря и вернутся, только когда луна начнет убывать. Доктор Трокмартин с этим согласился. Они трижды оставляли экспедицию в такие ночи. После своего третьего возвращения они обнаружили, что все четверо белых исчезли, и поняли что «их съели ани». Они страшно перепугались и бежали оттуда.

И это все.

Отыскали полукитайца, и тот неохотно признался, что нашел Трокмартина в небольшой лодке в море примерно в пятидесяти милях от Понапе. Ученый казался безумным, но он дал моряку много денег, чтобы его довезли до Порт-Морсби и сказали, в случае расспросов, что он сел прямо в порту Понапе.

Вот и все, что известно о судьбе экспедиции Трокмартина.

Хорошо, спросите вы, почему же я нарушил молчание именно теперь, и как мне стали известны факты, о которых я собираюсь рассказать.

На первый вопрос я отвечу так: недавно я был в географическом клубе и услышал разговор двух его членов. Они упомянули Трокмартина, и я стал прислушиваться. Один из них сказал:

– Вероятнее всего, Трокмартин просто убил их всех. Опасно жениться на женщине гораздо моложе тебя и потом по необходимости оставлять ее в обществе такого приятного молодого человека, как доктор Стентон. Несомненно, случилось неизбежное. Трокмартин обнаружил это и отомстил за себя. Ну а потом – угрызения совести и самоубийство.

– Трокмартин казался не способным на это, – задумчиво возразил собеседник.

– Вы правы, – согласился первый.

– Я слышал другую историю, – продолжал второй. – Будто миссис Трокмартин убежала со Стентоном, взяв с собой эту женщину, Тору. Как будто их недавно видели в Сингапуре.

– Можете сами выбрать какую-либо из этих двух версий, – ответил первый. – Несомненно, либо то, либо другое верно.

Но на самом деле – ни то, ни другое. Я знаю – теперь я отвечаю на второй вопрос, – потому что был с Трокмартином, когда он… исчез. Я знаю, что он рассказал мне и что я видел собственными глазами. Как это ни невероятно, сверхъестественно, противоречит всем данным современной науки, я свидетельствую, что это было. И мое намерение – после публикации рассказа – отправиться на Понапе, к группе Нан-Матал, на тот островок, под хмурыми стенами которого скрывается загадка, которую искал и нашел Трокмартин – и которая искала и нашла его самого!

Я оставляю копию карты, данной мне Трокмартином. А также его чертеж большого двора Нан-Танаха, где указано расположение лунной двери, приблизительное местонахождение лунного бассейна, подхода к нему и примерное расположение сверкающих шаров. Если я не вернусь и найдутся такие, кто поверит моему рассказу, у кого хватит научной любознательности и храбрости, чтобы последовать за мной, эти схемы дадут им верный след.

А теперь я обращаюсь к самому рассказу.

В течение шести месяцев я находился на островах Д'Антркасто, собирал данные для заключительных глав своей книги «Флора вулканических островов южной части Тихого океана». Накануне я добрался до Порт-Морсби и благополучно погрузил свои образцы на борт «Южной королевы». И теперь, сидя ранним утром на верхней палубе, с тоской думал о многих милях, отделяющих меня от Мельбурна, и еще больших – между Мельбурном и Нью-Йорком.

Желтое утро Папуа – в такое утро Папуа проявляет свое самое мрачное и злобное расположение духа. Небо – горящая охра. Над островами нависает угрюмый, безжалостный, пагубный дух; их заполняет угроза скрытых, затаившихся злобных сил, ждущих освобождения. Кажется, это излучения самого неприрученного злого сердца Папуа – всегда зловещего. Время от времени ветер доносил дыхание неисследованных джунглей, полное незнакомых запахов.

В такое утро Папуа говорит вам о своей бесконечной древности и силе. Я не чрезмерно впечатлителен, но такое утро заставляет меня вздрагивать – я упоминаю об этом, потому что это непосредственно связано с судьбой доктора Трокмартина. Такое настроение присуще не только Папуа. Я ощутил его на Новой Гвинее, в Австралии, на Каролинских и Соломоновых островах. Но наиболее ярко оно проявляется именно на Папуа. Оно как будто говорит: «Я сама древность; я свидетель рождения земли; я свидетель рождения и смерти рас; смотри: в моей груди сокрыты тайны, которые сожгут вас, дети изнеженного века. Мы с вами не можем сосуществовать в одном и том же мире, и все же я есть и вечно буду! Никогда не постигнете вы моей сути, и я ненавижу вас, хотя и терплю. Терплю – но долго ли еще буду терпеть?»

В такие мгновения мне кажется, что я вижу, как гигантская лапа, протянувшаяся с Папуа, вытягивает и втягивает чудовищные когти.

Все ощущают это настроение Папуа. В ее жителях оно всегда сокрыто, оно часть их души; неожиданно и мгновенно проявляется, как дух чуждой вселенной, так же неожиданно и мгновенно исчезает.

Я боролся с Папуа, как каждый белый это делает в такое утро. И увидел высокого человека, идущего по пирсу. За ним мальчишка капа-капа нес новый чемодан. Что-то в этом высоком человеке показалось мне знакомым. Дойдя до трапа, он поднял голову, посмотрел мне прямо в глаза и махнул рукой. Это был доктор Трокмартин!

Удивившись его неожиданному появлению, я одновременно испытал… неприятный шок. Это, несомненно, был Трокмартин, но было какое-то беспокоящее различие между ним и тем человеком, которого я так хорошо знал и с которым распрощался меньше года назад. В то время, как вы знаете, ему едва перевалило за сорок; худощавый, стройный, мускулистый, с лицом ученого и искателя. На лице всегда выражение сдержанного энтузиазма, интеллектуальной остроты, постоянного… как бы это назвать… поиска. Вечно ищущий разум четко отпечатывался в выражении его лица.

Я попытался объяснить себе, что же так поразило меня в этом кратком приветствии. Заторопившись на нижнюю палубу, я обнаружил там Трокмартина в обществе начальника хозяйственной части. Когда я заговорил, он повернулся и протянул руку – и тут я увидел произошедшее в нем изменение!

Разумеется, он увидел по выражению моего лица, какой шок я испытал. Он резко отвернулся к моряку, потом заторопился в свою каюту, оставив меня ошеломленным.

У трапа он повернулся.

– Да, Гудвин, – сказал он, – увидимся позже. Сейчас мне как раз нужно кое-что срочно записать до отправления…

И он быстро ушел.

– Странный парень, да? – сказал моряк. – Хорошо знаете его, сэр? Похоже, он вас удивил.

Я что-то ответил и медленно направился к своему креслу. Я пытался проанализировать, что же так поразило меня, что изменилось в Трокмартине. И тут я понял. Как будто этот человек испытал сильнейшее потрясение одновременно от ужаса и восторга, какая-то душевная катастрофа изменила его лицо, наложив на него отпечаток радости и страха. Как будто небесный экстаз и адский ужас пришли к нему одновременно, рука об руку, захватили его, посмотрели ему в глаза и, уходя, оставили на его лице свой неизгладимый отпечаток.

Я то смотрел на корму, то принимался ходить по палубе, пытаясь разгадать загадку, изгнать ее из своего мозга. И все это время над Папуа нависал злобный дух древнего зла, непостижимый, недоступный уму; и когда «Южная королева» подняла якорь и вышла в залив, этот дух не оставил нас.