Читать книгу Леди-попаданка - Адель Колуэ - Страница 1

Пролог

Первая часть Марлезонского балета!

Я, как хозяйка, сидела во главе стола и сверлила взглядом, так сказать, гостя, который расположился на другом конце стола. Моя душа кипела. Скулы сводило от ярости. Губы искривились в злой усмешке, которая еще чуть-чуть и перейдет в оскал, но я еще старалась держать маску радушия.

Руки чесались оборвать уши этому молокососу, чтобы стереть с его физиономии похабную ухмылку.

Бесит этот нахал!

Не так, совсем не так, я представляла себе аристократического отпрыска. Где одухотворенное, благородное лицо и прямой нос, как у Ланового? Где мудрый взор и волевой подбородок, как у Тихонова? Где темные локоны и огромные глаза, как у Абдулова? Где, в конце концов, загадочность Киркорова?

Нет, я не придираюсь. Если бы мы столкнулись на улице, хотя, как это могло бы произойти, не представляю, то, я бы, очень хочется в это верить, прошла мимо, даже не обратив на него внимание, настолько непримечательной была внешность молодого человека. Таким мог бы быть агент специального назначения…

Темно русые короткие волосы даже на вид были жесткими. Легкая щетина подчеркивала линию скул, тонкие усы прикрывали верхнюю губу, ровные, прямые, широкие брови нависли над лукавыми карими глазами, а высокий лоб и слегка курносый нос завершали образ “обычного” парня.

И я бы с удовольствием приказала подать ему завтрак в гостевые покои, чтобы мне никто не мешал общаться с маменькой, но лорд Ле-Влин, не совсем понятно по какому праву, потребовал от баронессы Ле-Морте, главы рода, пригласить его на завтрак. А баронесса – это я…

Хотя какая из пигалицы девятнадцати лет может быть глава? Это просто баронству со мной повезло. А так – что бы они делали? Но, что-то я отвлеклась… Это, наверное, чтобы ничего не запустить в этого напыщенного и самовлюбленного графа. Я даже тяжелый кубок с отваром подальше от себя отодвинула, настолько его поведение меня бесило, и, дождавшись, когда из столовой выйдет горничная, пристально посмотрела в глаза сотрапезника…

А павлин, ой, простите, его сиятельство Паул-Ник Ле-Влин, пожирая взором мои губы, по-другому не опишешь такой взгляд, продолжал распинаться:

– Ты, оказывается, привлекательна. Я…

– Чертовски привлекателен, – не сдержалась во мне старая язвительная ведьма. Мне очень хотелось расхохотаться в лицо парня. Пробурчала, вроде, себе под нос, однако молодой человек, который сидел на почетном месте, напротив меня, услышал и обрадовался:

– Тебе тоже так кажется?

Обращение на “ты” меня коробило, но тут ничего не поделать… Ну, не ввели здесь в обиход уважительное “Вы”, даже к королю обращаются: “ты, твое величество” …

– Мой лорд, – хмыкнула я, швыряя ложечку в серебряное блюдце. – Это был сарказм…

Как мне нравится, что маги не могут врать. Совсем! Абсолютно! Умолчать, не договорить – это, у опытного одаренного может получиться. А с меня какой спрос? Я-то – начинающая колдунья. Мне еще учиться и учиться держать свои силы в узде.

– Валент-Лина, – проникновенно, чувственно, протяжно, словно обкатывая мое имя на языке выдохнул юнец и вновь выразительно взглянув на мои губы демонстративно опустил свой взор мне на грудь.

Если бы я была вчерашней Валент, то сейчас бы сидела и, краснея, млела бы от такого хамского поведения. Таяла бы, как сосулька по весне, растекаясь лужицей возле ног этого наглого малолетки. Но, самое страшное то, что верила бы…

Ага! Приехал мой, возможный, синьор, который, кстати, не так давно принял трон графства, и с первого взгляда, ну нет в памяти зацепок, что мы встречались раньше, влюбился в девочку, извиняюсь, в девушку, которая толком еще не может управлять своей силой…

– Милорд, рискну напомнить тебе, что пока я не стану полноценным магом…

– Твои наставники, – прервал меня граф на полуслове, – слишком строги. Я же вижу, как виртуозно удерживаются нити силы. Как ты справляешься со своим волнением. Вижу, что нравлюсь тебе и поэтому возвращаюсь к своему предложению, Валент-Лина…

Не признанное мною имя звучало протяжно и мягко, как песня. Он надеялся, что сможет воздействовать на меня через звуки, которые любой человек слышит с самого детства… Но, юноша не знал, что это звучание осталось только для официальных мероприятий, где надеюсь, мне еще не скоро нужно будет появляться…

Нестабильная магия сыграла со мною злую шутку. Прокрутив в голове все, на что надеется юный граф, я расхохоталась до слез. Видимо в моей истерике не было тех ноток радости, которые ожидал Паул-Ник, потому что его брови от удивления полезли на лоб.

Но я себя не сдерживала. Зачем? Мне, если честно, приятно и слышать свой звонкий смех, и вдыхать ароматы нехитрой, но вкусной снеди. А то, что при этом присутствует гость, так это его проблемы…

Когда приступ веселья пошел на спад, у меня получилось выдавить из себя:

– Я не согласна…

Ой! Что тут началось…

Вторая часть Марлезонского балета!

Спустя пять минут

На кухне баронского замка Ле-Морте с самого утра весь немногочисленный люд гудел, обсуждая новости. Кипящая, в прямом смысле, работа никому не мешала перемывать косточки хозяевам и внимательно впитывать небывалые известия, которые принесла Марта – единственная горничная.

К вечеру они станут сплетнями, а через неделю другую – слухами, которые будут рассказывать в дальних тавернах баронства, как анекдоты из жизни аристократов. Но это всё будет потом, когда самые неосторожные решат прихвастнуть, надеясь, что никто не узнает о том, что они языки распустили…

Правда, после смерти барона многие не смогли сдержаться и поплатились за это службой. Баронесса, как орлица защищала не только доброе имя своей дочери, но и честь рода. Хотя, ее понять можно! Какой матери приятно, что ее чадо выставляют чудовищем…

Именно из-за этого ушли и управляющий с экономкой, и их великовозрастные дети, которые занимали все теплые места: три сына были лакеями, а две дочки – горничными. У кого из младшего поколения засвербело – неважно, но когда баронесса Альма Ле-Морте указала говорливому отпрыску на дверь, то родители почему-то решили пригрозить хозяйке, что следом за наказанным уйдет все семейство. Надо отдать должное вдове – угроза ее не впечатлила и зажрав…, ой, зарвавшаяся семейка в тот же день покинула крепость.

За ними потянулись их прихлебатели и в какой-то миг показалось, что замок вымер. Что он, реально, проклят! Как ни билась миледи Альма, как ни старалась найти замену сбежавшим, ничего у нее не получилось. Пришлось оставшимся работникам хвататься за все, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь хозяек на привычном уровне.

Вот сейчас, печи гудели, как потревоженный улей. Пламя плясало на поленьях, вырываясь в открытые отверстия конфорок, на которых уже кипели бульон и компот, шкворчало на сковороде мясо, а в глубоких горшках томились овощи, которые станут закуской, или гарниром…

У Эммы, как у всех деревенских, была жилка излишней бережливости. Она не терпела, когда продукты выбрасывались и умела так подать блюдо, что даже старшая баронесса не могла сказать точно – этот тыквенный пудинг из пюре, которое подавали вчера, или ее кухарка сегодня новую тыкву начала. Но, в свете последних событий, хозяйка даже была благодарна за такую экономию…

Повариха, несмотря на свои габариты, двигалась ловко и мягко, словно танцуя вокруг огромной печки. Все, кто еще не сбежал из замка, помогали ей на скорую руку наготовить на пару дней.

Во-первых – всем хочется периодически вкусно поесть, а Эмма готовила вкуснее всех, а во-вторых – быстрее вместе управятся на кухне, быстрее женщины пойдут в коровник, чтобы подоить орущих буренок… А молоко, это то немногое, что слугам можно было пить сколько угодно и когда угодно…

Да и что там помогать? Кто-то дрова захватил, торопясь на кухню. Кто-то притащил с грядок корзину с овощами, а кто-то короб с корнеплодами задвинул в угол, где он обычно стоит. Подсобница осторожно принесла миску с яйцами.

Тёмно-серое платье кухарки было закрытым простым передником от шеи до носок старых, стоптанных башмаков. Она замешивала тесто и следила за тем, как её добровольные помощницы шинкуют все необходимое для похлёбки и слушала как Марта, промывая зелень, суматошно шепчет:

– Я только дверь успела закрыть он как закричит: “Дашь”, и бокалом по столу бам…

– А она? – поторопила рассказчицу Эмма.

– А юная миледи, так гордо ему: “Не дам”!

– Почему? – охнула Луната, единственная подсобница, которая осталась и за скотниц, и за птичниц. Она, поправляя сбившуюся косынку на пепельных волосах, закатила голубые глаза и мечтательно глядя в потолок вздохнула: – Граф, такой красавчик, да попроси он у меня что угодно – я бы дала…

– Вот! И лорд у нее спросил: “Почему”, – прошептала сказительница, косясь на подкидывающего дрова Марка, конюха, который взвалил на себя и конюшню, и каретник, да и на место кучера прыгал, если что. Его широкие плечи и сильные руки могли свести с ума любую девушку, но не каждая могла любоваться его лицом. Щеки и лоб были покрыты рытвинами после перенесенной в детстве оспы. Хвала Богам, что жить остался. Только горничную не смущало его рябое лицо. Она, кажется, совсем не замечала его изъянов. Видела только черные кудри, да синие глаза. Вот и сейчас увидев парня, Марта запнулась и только после толчка Луны пробормотала: – Ты бы слышала, как ее милость ему прошипела, не хуже Эммы, когда она начинает с кузнецом ругаться: “Не могу и не хочу”, так наш гость скинул со стола блюдо и завопил так, что мне показалось, будто дверь открылась: “куда ты денешься” …

– Да, ты, что, – хором ахнули ее слушательницы

– Ага, – гордо, словно сама довела гостя до взрыва, кивнула горничная. – А молодая баронесса ему: “Куда захочу. Я птица вольная! И вообще! Не ори, не дома и дома не ори” …

Распахнувшаяся со двора дверь прервала настолько красочное повествование, потому что вошедший светловолосы мужчина своей массивной фигурой перекрыл весь дверной проем. Его желтые глаза лукаво блеснули, а губы изогнулись в усмешке, когда кузнец, заметив сплетниц, зычно пророкотал:

– Что сороки? Трещите? А там воевода уже свободных дружинников на завтрак отпустил.

Эмма оглянулась на мужа, и махнула белой от муки рукой:

– Донат, не кричи! Со всей дружины, вместе с командиром, шесть человек осталось. Что, им теперь тоже на подносе подавать? Сами себе наложат и приятелям своим отнесут, – сдула она с глаз тонкую каштановую прядку. – Не господа, чай!

Луната перевела взгляд с дородной, сероглазой поварихи, на ее коренастого супруга, потом зыркнула на замечтавшуюся Марту, которая не сводила глаз с Марка, и с придыханием воскликнула, прижимая ладошки к груди:

– Ой, какие страсти у нас творятся…

А в это время в той самой гостиной, где молодой граф буянил не по-детски, словно ураган металась красивая рыжая девушка.

Юная баронесса швырнула серебряный поднос в камин и под его грохот развернулась к невозмутимой женщине, на которую была очень похожа:

– Мама, как он посмел? Я его убью! Потом подниму как умертвие и спалю! А затем развею его прах по ветру, что бы знал, как лезть к темному магу…

Глава 1

Еще вчера…

Я сидела на цветущей полянке и с грустной улыбкой осматривала окружающие деревья. Щемящая душу тоска до боли сжимала сердце, но я не собиралась отступать. Это место для решающей битвы было выбрано мною неслучайно. Здесь, шансов справиться с напавшими на меня недугами – намного больше.

Пальцы, видимо на нервной почве, крутили локон длинной челки. Основную копну цвета расплавленной меди, я откинула за спину, но несколько прядей все же спадали на грудь. Белая юбка легкого сарафана прикрывала босые ноги. Ветерок ласкал кожу даря густые ароматы влажной летней духоты вечернего леса…

Вековые исполины стеной возвышались надо мной, громким шелестом листвы выражая все свое возмущение тем, что какая-то человечка позволила себе ворваться в их царство. Высокие травы, в согласии, склонялись перед ними.

Зато, словно переча общему настроению чащи, мне кивали то белые ромашки, то розовый клевер, то фиолетовые соцветия иван-чая.

Вся идиллия, которая сейчас должна была подарить мне покой, не скрывала того, что тьма приближалась. Уже ничего не было видно за деревьями. Скоро, уже совсем скоро она окутает и меня… и мой мир…

Мне резко перестало хватать воздуха… Глаза защипало, и слезинка скользнула по щеке:

– Ну, вот и всё. Это будет последний бой…

Ну, нет! Так и разнюниться недолго…

Подскочив, но не сходя с места, я быстро крутанулась вокруг себя юлой очерчивая круг на земле:

– Явись, – выдавила с трудом, потому что в горле стоял ком.

– Хозяйка, – всхлипнул за моей спиной тот, кого я пригласила. Тот, кого я помню даже больше, вернее дольше, чем себя. Тот, кто стал моим добровольным спутником и оруженосцем. – Ты же не сдаешься?

– Не дождутся, – чтобы скрыть свой страх, я зло усмехнулась, а потом с трудом разжала кулак. Казалось, что пальцы свела судорога и они не слушают меня… Но, я сильная… Протянув ему руку я приказала: – Это ты передашь моей внучке, когда она войдет в пору инициации…

– Чардаре, – завороженно уставился на ладонь домовенок и мой фамильяр. Там лежало маленькое семечко. Осторожно, словно боясь уронить, он двумя пальцами подхватил дар и уставился на него во все глаза: – Ты…

Воспользовавшись тем, что домовитый дух отвлекся, я переступила черту и усилила непроницаемость купола. Теперь никто кроме меня не сможет пройти через такую тонкую преграду…

– Стой, я с тобой, – подскочил домовой, кидаясь к черте.

Я посмотрела в его круглые, словно блюдца, зеленые глазенки и качнула головой:

– Это моя битва, а ты выполни свое предназначение.

Страх и неуверенность отступили. Адреналин жаркой волной пробежал по позвоночнику и, затопив сознание вытолкнул его из подернувшегося дымкой трансформации тела.

Теперь, я свысока наблюдала за Авой. За своим аватаром – золотисто-песочной пумой, которая прильнула к земле, напряглась, ощерилась и зарычала в сторону зарослей…

Послав ей волну уверенности: “да, моя хорошая, уже скоро…, мы победим”, – я перевела взгляд на темные кустарники откуда надвигались страшные чудовища. Мои старые и давно знакомые вороги…

Их морды были перекошены. Практически у всех головы венчали рога. Лапы сжимали большие ножи, которые, я это точно знаю, потом станут клыками или когтями.

И это произошло.... Прямо на глазах темные тени окружающих обретали формы зверей: кабаны, волки, медведи, лисы, шакалы – окружали мою сущность…

– Даже не думайте! Вы не пройдете туда, – зарычала я. Но, когда их это останавливало?

Первым бросился медведь. Он поднялся на задние лапы и кинулся на светлую кошку пытаясь когтями располосовать ее морду…

***

– Вверх, – заорала я и ринулась к аватару. Ох, как я испугалась… А, ведь думала, что готова ко всему…Не успела всего-ничего…

Пума запрыгнула на ствол ближайшего дерева и тут же оказалась на загривке бурого. Четыре острые бритвы не меньше, чем у Росомахи, сверкнули на месте обычных когтей. Мое сознание “я-человек” вонзилось в сущность “я-зверь” и полностью стало кошкой…

– Не ожидал? – шепнула-муркнула я на ухо косолапому и ударом лапы отправила чудовище в небытие. Остаток страха поднял шерсть на моем загривке и переплетаясь с адреналином превратился в агрессию. Все! Достали! Вы пришли меня убить? Я иду на Вы…

Вторая тварь кинулась к нам в форме змеи. Клиновидная башка, черная, без единого пятнышка чешуя, сжатое в пружину, для броска, тело…

Но я же не упивалась своей победой…

– Зубы, – мелькнула мысль. Это потом я пойму, что все ухищрения моих противников были напрасны. Все, что они мне приготовили уже не могло сработать. Не здесь… А тогда…

Я оттолкнулась от туши поверженного противника и, изогнувшись в прыжке, упала передними лапами на ядовитую голову гадины. Рывок и раззявленная пасть гадюки летит в кабана. “Дикие свиньи, как и домашние, едят все”, – мелькает идея и, чудовище меня не разочаровывает – хрумкает отраву так, словно это его последняя трапеза. Хотя… Действительно последняя… Хряк, обиженно хрюкнув, как пьяный врезался в дерево. Его ноги подломились и пятачок уткнулся в землю.

А ведь это цветочки… Ягодки впереди…

Вон, сразу пять шакалов начали крадучись меня окружать… Ухмылка в образе пумы видимо выглядит страшно, пара тварей, которые еще не вышли из тени, шарахнулись. Треск ломаемых ветвей от их позорного бегства резанули мой чуткий слух… Но отвлекаться на такие мелочи, как боль в ушах некогда… Я на мгновение вышла из слияния, поднялась сущностью над поляной, оценила расположение падальщиков и вновь слилась с сознанием пумы…

Прыжок на первого – ломаем хребет. Удар всем телом второго – сворачиваем его шею. Запрыгнув на ствол дерева, обрушилась на третьего – когтями располосовав его горло. Перекатом стряхнула со спины впившиеся пасти оставшихся шакалят, задавив еще одну тварь. Последнего уродца ударом лапы запулила в кусты. Подальше от себя. Он больше не поднимется…

Раны кровоточили, заливая бока и лапы. Я воспользовалась преимуществом тела пумы и вскочила на нижнюю ветку исполина.

– Хозяйка, – бился в истерике фамильяр, пытаясь пробиться в мою реальность. Желая поделиться силами, залечить мне раны… Однако, я не для этого строила защитный купол:

– Не смей, – не оглядываясь, зарычала ему. Он услышит, воспримет, поймет…потом. – Ты должен передать дар. Уходи.

– Я не брошу тебя…, – завопил юнец. А затем, надеясь, что я не услышу, прошептал: – До последнего…

Наивный! Я же сейчас пума … и прекрасно слышала все… В том числе и, как из темноты леса, в мою сторону, ломятся все новые твари:

– Ну, привет знакомцы: боль, колики, жар, ломота, – каждый недуг, названный мною, поднимал свою оскаленную пасть и тявкал, или выл. Истерический смех рвался из моей груди, ну прямо перекличку провела. Я глянула на сферу: – Поверь, домовой, что я ни секунды не жалею, что забирала их когда-то у людей… Если бы сейчас мне предстояло вновь сделать свой выбор, зная, что здесь меня ожидает, то я бы его не изменила…

Громкое рычание тварей было ответом на мое заявление. Не оборачиваясь на домовенка, я проворчала:

– Ты обещал! Передай ей и научи…

Холодная ярость, словно забрало закрыла мои глаза… Мир сузился до скалящихся подо мной чудовищ…

– Нет, – закричал парнишка, когда золотой молнией я кинулась в исходящую злобой толпу. На меня со всех сторон накинулись хвори… И понеслось…

Прыжок. Удар. Отскок. Поворот. Перекат. Визг. Рычание. Царапины. Укусы. Клочья шерсти…

***

Мое сознание затуманилось… Силы были на исходе… Дрожали все поджилочки… Лапы подкашивались…И вдруг все закончилось!

Израненная… Зуд и жжение в укусах немеющее тело уже не чувствовало…

Опустошенная…

Я стояла, покачиваясь над последней поверженной тварью, когда на поляну выступила обворожительная красавица в светлом балахоне. Её волосы скрывались под глубоким капюшоном, но тонкие, безупречные черты лица белели в вечерней тьме, а черные глаза светились, словно голубые звезды. На плече незнакомки висела огромная коса.

При виде новой противницы домовенок застонал и, упав на колени, закрыл лицо. Я же, с каким-то облегчением, выдохнула и вернулась в тело девушки…

Как нас учил детский мультфильм? “Помирать, так с музыкой”? Увы, из памяти вылетели все колыбельные…

– Ну, здравствуй, Смерть, – усмехнулась я, смахивая капли крови, которые пытались залить глаза. – Ты тоже будешь меня мучить?

– Зачем? – удивилась проводник в мир иной. – Ты мне честно служила…

– Что? – взлетели на лоб мои брови. Все что угодно я ожидала услышать от этой дамы, но не эти слова…

– И чего ты вытаращилась, ведьма? Что ты удивляешься? – усмехнулась смерть. – Ты дарила людям жизнь без боли и страдания, но ни они, ни ты не надеялись жить вечно…

– Ой, – закрыв лицо руками, я тихо рассмеялась, – ты об этом. А я уже испугалась…

– Себе не ври, – нахмурилась провожатая. – Испугалась она…Ты даже сейчас не осознала, что была моей жрицей… Дух, – перевела она взор чёрных глаз на осевшего в круге юношу. – возвращайся на Землю и исполни последнюю волю своей хозяйки.

– Я передумала, – вскинулась я, но домовой меня не услышал. Моя собеседница, эта коварная дамочка, щелчком пальцев, забрала у меня голос.

– Ты…– задохнулся от возмущения домовой, грозя кулаком женщине.

– Не дерзи, – ткнула пальцем в него Смерть. – На Земле ее жизнь окончена. Иначе бы, вы с ней, здесь не оказались. Напомнить сколько Галине там было лет?

– Восемьдесят семь, – склонил голову фамильяр.

– Молоденькая совсем, – по-бабьи вздохнув, покачала головой проводница и услышала, как мы с домовым всхлипнули на пару. – Не ревите. Так и быть, попрошу свою наставницу присмотреться к твоей девочке…, – голубые звезды ее глаз уставились мне прямо в душу. Что она там прочитала – не знаю, но женщина задумчиво промолвила: – А что? Вполне возможно. Расти дальше …

– Оставь ей знания, – загорелись глаза домового. А я стояла, переводя взгляд с одного собеседника на другого, и хлопала глазами, безмолвно раскрывая рот, словно рыба, которую выбросило на берег. Эти двое общались так, как будто встречались не первый раз. Хотя… Возможно, что они действительно уже виделись…

– Вот, ты, ушлый, – усмехнулась женщина, присаживаясь возле защитного купола. Она щелкнула ногтем, который больше напоминал коготь, по хрустальной поверхности и, прислушиваясь к его звону и своим ощущениям, кивнула: – Она даже здесь думала не о себе. Уговорил: пусть ведает то, что ей нужно…, а ты возвращайся на Землю. Не забудь о ее преемнице. Да, передай будущей ведьме, что ее бабушка с самой Смертью решалась спорить. Ну, что, Галина Сергеевна, – обернулась женщина ко мне, – хочешь отдохнуть, или?

– Я жить хочу, – кое-как просипела я, зыркнув на домовенка.

– Как хочешь, – пожала плечами проводница и взмахнула рукой.

Порыв ветра, вихрем подхватил мое фантомное тело и рванул в темнеющее небо к последнему лучу солнца. Меня болтало, словно я попала в центрифугу. Хлысты энергии пронзали душу выжигая тоску, боль, неуверенность, обиды, печаль, грусть, горе…

Но, даже кружась в карусели портала, я чувствовала обжигающий взгляд моей Смерти…

Глава 2

Валент-Лина, в легком пеньюаре, пробиралась по тёмному, пыльному, узкому коридору, затянутому паутиной. Яркие, рыжие локоны выбивались из-под светло-оливкового чепчика в тон ночной рубашки.

Кровавые отблески от огня факела, который несла впереди идущая женщина, навивали на неё панику и страх.

“Женщина”, – отметила про себя девушка, как она подумала о матери.

Валент давно уже не воспринимала даму по-другому… с того самого момента, когда она, испуганный и растерянный ребенок, поднявшийся с алтаря и с ужасом глядевший на руки, с которых сочилась тьма, попыталась укрыться в объятиях мамы…

Маленькая девочка в дымке цвета индиго бросилась к женщине, но леди Альму отшвырнуло от единственной дочери…

А ведь как до того дня все было здорово!

Память унесла девушку в то время, когда девчушка Валент не обязана была носить зеленые одежды. Одежды кричащие, всем и каждому, что перед ними не контролирующий свою силу маг.

Как она любила нарядные, яркие платья с рюшами и воланами, бантиками и драгоценными камнями. Как ей нравилось прыгать по ступеням, наблюдая краем глаза, как упруго подпрыгивают ее рыжие локоны вместе с ней.

Тогда, давно, почти двенадцать лет назад, Валент-Лина еще любила бегать и шалить…

– Миледи, – сухо процедила гувернантка. – Воспитанные леди ходят степенно…

– Да, мадам, – сморщив носик, скорчила гримасу Валент, но как только худая бонна отвернулась, девочка, показав ее спине язык, опять поскакала по лестнице.

– Юная леди, – резко развернулась гувернантка.

Вздрогнув от ее движения и резкого окрика, девочка попробовала затормозить.... Но!

Вместо того чтобы остановиться, ее ножки запнулись… Тело, потеряло равновесие…, и она кубарем покатилась, ломая руки и ребра....

На крик, вернее визг гувернантки сбежались все, кто был поблизости… Даже родители…

Ни мага, ни целителя поблизости не оказалось и папенька, вернее барон Лин Ле-Морте, подхватив умирающую дочку на руки, побежал с ней в часовню. Там, возложив практически бездыханное тельце на алтарь, он взмолился богам обещая принять любую их волю.

Обычно, инициация магически одаренных происходит после первого совершеннолетия, когда молодые люди достигают восемнадцати лет. И человек сам выбирает: будет он пытаться пробуждать силу или нет… Но за Валент это сделал родной отец и Богиня Смерти снизошла к его просьбам.

Она исцелила девочку вдохнув в нее свою магию…

Темная дымка впиталась в изломанное тело, а когда ставшая темным магом Валент распахнула глаза, то Альма – женщина, которая ее родила не смогла обнять свое дитя…

Боги, что говорить о матери? Валент сама себя не приняла… Девочка, глядя на окутавший ее руки темно-синий огонь, упала в обморок…

Пока был жив отец, то он своею волей заставлял дочь учиться использовать магию переступая через свое неприятие.

Однако папенька не знал, что на занятиях со старым храмовником девочка затыкала уши руками и зажмуривала глаза, чтобы ничего не видеть и не слышать. Валент не понимала, кому могло быть приятно то, что перед ним наставник размещает трупики мышей или лягушек. Девочка честно старалась… Но у нее не получилось…

Те несколько занятий на которых не было такого наглядного пособия, или где с нею вместе присутствовал кто-то из родителей, естественно, не дали практически никаких знаний юной баронессе.

Когда несколько месяцев назад, уже прибывая на смертном одре, этот сильный мужчина обратился к ней с просьбой облегчить страдания и отправить его в покои Богини-заступницы, у Валент-Лины не получилось переступить через страх и отвращение к тем силам, которые когда-то по его просьбе пришли к ней…

Она убежала тогда, еще не осознавая, что произойдет дальше…

А дальше покатилась молва, что и род, и замок, и само баронство, теперь, принадлежит Богине Смерти. Что любой, кто войдет под своды их дворца, попадет под пристальное внимание к темной проводнице и не факт, что отделается так же легко, как почивший барон, который мучился всего несколько недель…

Но юная баронесса считала, что отец заслужил наказание тем своим давним решением, ведь барон Лин Ле-Морте перечеркнул будущее и своей жены, и своей дочери.

Во-первых – вдова не смогла принять баронство, потому что в семье был магически одаренный наследник.

Во-вторых – дочь не готова была взять управление небольшим замком и прилегающими к нему землями в свои руки, потому что она из-за своего дара боялась встречаться с другими людьми…

А самое главное – наследница рода Ле-Морте, которая не могла совладать со своим даром была опасна, а значит, как невеста и жена, не нужна была никому.

После кончины барона, почти все слуги и охрана разбежались из проклятого замка. Они убегали, даже не требуя оплаты. Как тараканы от метлы… Оставшаяся челядь не справлялась с работой в замковом комплексе.

Говоря по-чести, та дюжина замкового люда, половина из которой были дружинники и старый воевода, просто не могли успеть везде. Дворец стоял как заброшенная лачуга, в которой порядок поддерживался только в приемном зале, да в апартаментах обеих леди. Холод и сырость царили теперь в нем постоянно. Девушка не понимала, как еще не подохла скотина на подворье. Птичник, хлев, овин и конюшня, вроде, не опустели…

Старшая баронесса постоянно стонала из-за бедных зверюшек, но, это не сильно волновало Валент-Лину. Почему она должна переживать из-за животных и птиц, когда у самой в жизни такая беда? Юная баронесса видела, какими глазами смотрят на нее слуги, слышала, как Кирн Ан-Аксимандер утешал ее мать:

– Она взрослый человек! Она поймет…

Сколько Валент себя помнила, столько он командовал ратниками баронства Ле-Морте, а сейчас, этот старик, вставал в дозор вместе со своими дружинниками, чтобы, как он выразился: "хоть на воротах была вооруженная охрана". При этом, он тяжело вздыхал и с жалостью косился на нее. В такие моменты хотелось закричать:

– Что вам всем от меня нужно? Что вы ко мне прицепились? Пять дружинников на одни ворота – этого мало? Хотите я с ними постою? Им от этого станет легче?

Но юная баронесса, помня, что любой всплеск эмоций – это выброс магии, не позволяла себе нервничать. Ей приходилось постоянно пить успокаивающее зелье и надеяться, что когда-нибудь все нормализуется. Как? Да кто же знает? Например, найдется безумец, который не испугается ее дара, женится на ней и наведет, наконец-то, порядок в баронстве.

Мать вздыхала, что с таким настроем, Валент-Лина обречена остаться старой, одинокой девой, но сегодня пришла сама с этой дурацкой идеей, доказывая, что …

Единственным способом устроить жизнь им обеим было то, зачем они сейчас пробирались по узким тайным ходам замка.

Валент никогда не хотела уйти в служительницы храма, но и выходить замуж за какого-нибудь обнищавшие аристократа, или, не дай Боги, за простолюдина, ей тоже не хотелось…

Однако то, что задумала вдовствующая баронесса было подло, если не сказать больше…

Сегодня поздно вечером, практически ночью, к ним в ворота постучал путник с небольшим отрядом сопровождения. Молодой граф, которого застала в дороге непогода, рискнул укрыться и переночевать в “проклятом” замке Ле-Морте.

Вдова приняла его со всем радушием. Его людей отправила в казарму под охрану оставшейся стражи, а графа лично проводила в покои и подала горячего вина. Затем, она растолкала спящую дочку:

– Быстро приоделась и за мною, – всовывая в ее руку маленький бутылек с кровью процедила дама. Валент почувствовала эманацию крови даже через заклятие стазиса наложенное на фиал. – Граф, благодаря травам в вине, спит и ничего вспомнить не сможет…

– Зачем это? – пролепетала девушка, разум которой еще не проснулся, глядя на флакон.

– Сделаешь вид, что у вас была ночь любви: испачкаешь себе ноги и простынь, – нахмурилась вдова. – Утром, я ворвусь в спальню гостя и подниму крик. Графу придется взять тебя в жены… и навести порядок в баронстве…

Холодный сквозняк заставлял Валент-Лину ежиться и постоянно оглядываться. Ей казалось, что она слышит посторонние звуки из-за чего шла очень медленно. Её спутница, поглядывала на нее с тревогой, но молчала. Она была уверена, что раз юная леди направилась с ней, то она все поняла и полностью согласна с ее замыслом.

Вот, только у Валент в душе разливалась тоска. Она почему-то была уверена, что это добром не кончится. Девушке казалось, что они никогда не доберутся до заветной цели…

Но вот наконец вдова схватила ее за руку, останавливая возле одной из дверей:

– Сюда, – она с легким шорохом открыла её и втолкнула Валент внутрь. Та, споткнулась и пискнула. Гобелен, скрывающий потайную дверцу, колыхнулся. Женщина не собиралась ждать: ее рука потянула край завесы, приоткрывая проход для дочери…

Гость, не просыпаясь, пробормотал: “крысы”, – и метнул на звук кинжал, который перед сном разместил на прикроватной тумбе.

Лезвие тонкого клинка вошло в сердце девушки. От удара Валент-Лину откинуло обратно в потайной ход, а ее спутница от неожиданности захлопнула дверь…

От тихого, но резкого звука гость разлепил глаза. Он попытался рассмотреть, что его разбудило, но спальня была пуста. Юноша прислушался, однако и в комнате, и в коридоре, и во дворе замка стояла полная тишина…

– Показалось, – буркнул парень, а потом повернулся на другой бок и сладко засопел…

А в это время за толстой каменной стеной, в темном коридоре тайного хода Альма пыталась поднять дочь. Она упала на колени перед своей кровиночкой боясь прикоснуться к торчащей из груди рукоятке и причитала:

– Валент! Девочка моя! Ты же можешь! Спаси себя!

– Не хочу, – прошептала умирающая, подняв на мать, ставшие огромными на белом, тонком лице, зеленые глаза. – Я не хочу…

Леденеющие пальцы девушки впились в оружие, а освобожденная душа, расплескивая за собой серую дымку, ринулась в небеса ликуя:

– Закончилось! Все закончилось…

В своем слепом побеге Душа оглянулась на тело, которое лежало, истекая кровью, и не заметила, что навстречу ей распахнулся портал перехода, откуда вылетела призрачная, золотистая фигура переселенки и врезалась в ее информационное поле…

Богиня-проводница спокойно наблюдала за этой небывалой ситуацией. Она оглянулась на око портала. Информационный пучок от любимой ученицы, которая набиралась опыта на далекой Земле, ворвался вместе с устойчивой сущностью.

Ее наследница предлагала принять душу, которая не боится Смерти и готова стать магом… Взамен, она примет любого, кого наставница ей отдаст, ведь законы равновесия не имеют права нарушать даже Боги…

Высшим сущностям не нужно пустых слов. Им достаточно взгляда, чтобы обменяться мнением, поспорить и даже согласиться на такой необычный обмен …

Фантомное тело ведьмы еще летело по темному тоннелю на яркий свет. Сущность ведьмы цеплялась за крик, который она испустила еще на Земле: “жить хочу”. Душа землянки чувствовала, как от нее отрывают боль потерь, тоску по близким, горечь от собственных ошибок… Она, хоть и была ослеплена темным вихрем, который подхватил ее по велению самой Смерти, но старалась сохранить, удержать каждую частичку своего “Я”.

Когда сущность ведьмы ворвалась в непонятное свечение, окруженное серой дымкой, то в ее сознание хлынули кадры воспоминаний о чужой короткой жизни: уроки с храмовниками и колдунами, страх перед тьмой и желание как можно скорее все бросить. Голубоватый шип пронзил золотистую сущность попаданки и рванул к проходу на Землю…

Золотистое облачко крутанулось, стряхивая серую тоску… Откинув такое ненужное ей разочарование, попаданка уцепилась за ниточку гаснущей жизни и рванула по ней к телу, которое теперь точно знала, как можно спасти. А пока она неслась к поверхности, то успела, с высоты птичьего полета, полюбоваться своим будущим домом…

На возвышенности, которая разместилась посредине озера, красовался замок из красного камня, обнесенный несколькими рядами ограждений. По верху крайней стены выложены широкие зубцы с еле заметными отверстиями. Над защитными стенами возвышались башни, опоясанные балконами.

“С них удобно обстреливать противника, – мелькнула мысль у землянки. – А какой вход! – восхитилась переселенка. – Не вход, а сказка… Страшная, если кому-то захочется попасть внутрь этого комплекса без разрешения, то ему для начала надо будет огрести, а потом еще и постараться…”.

Большие, тяжелые ворота, которые крепились на цепях-противовесах, превращались в небольшой мост, чтобы перекрыть ров перед ними. Внутри, на расстоянии нескольких метров была вторая группа ворот, вернее решетка, которая опускалась словно по полозьям, перекрывая проход во двор замка…

На массивных кубах настенных башен находились часовые… Целых два человека. "Что-то маловато", – успела оценить масштаб трагедии душа попаданки.

Внутри замковых стен были расположены какие-то строения. Землянка угадала: конюшню и коровник, овин и птичник, казармы и кузницу, мельницу и часовню. В нескольких местах она опознала срубы колодцев с “журавлями” …

Но ее тянуло в самую высокую, башню, к которой были пристроены два, видимо жилых крыла. “Донжон, – всплыло в памяти переселенки. – Самое укрепленное здание. Если что, то последний оплот. А меня теперь зовут…”, – додумать душа не успела – ее затянуло в тело раненой девушки…

Глава 3

Боль пронзила сердце. Разум, ликуя выдал народную мудрость целителя: " если пациент стонет и кричит, значит жив и скоро будет здоров” … Черный юмор из прошлой жизни встряхнул душу и она, то есть я, вцепилась в оболочку растекаясь по ней. Заполняя каждую клеточку… Забирая на себя управление новыми нервами, знаниями, рефлексами…

Губы распахнулись, жадно ловя воздух, а с руки, которая выдернула кинжал, к сердцу отправилась искра магии запуская его в работу и заживляя прокол.

– Валент-Лина, – всхлипнула обнимающая женщина, которая придерживала мне голову. Ее горячие слезы обжигающими каплями ударили грудь, и я поморщилась.

– Валентина? – прошептали уста незнакомое имя, а память подсказала: “прах Галины остался на Земле, принимай новую жизнь”. Разрозненные пазлы чужих воспоминаний замелькали, словно разноцветные стекляшки в калейдоскопе.

“Сразу все ухватить невозможно”, – замельтешили панические мысли, словно мошка, или тараканы… Чтобы прогнать поднимающуюся в душе тревогу я тряхнула головой. Перед глазами качнулись стены и потолок. Женщина вцепилась мне в плечи так, что боль прочистила мозги и я прохрипела:

– Мама?

– Прости меня девочка моя, – зарыдала мать прижимая к себе воскресшую дочку. “Ох, меня…, – попеняла я себе. – Теперь я ее дочь, а Альма для меня мать” … Видимо, я что-то пропустила пока приводила свое мироощущение в порядок, женщина продолжала невнятно причитать: – Ничего мне не нужно. Мы проживем! Ты самое главное не бросай меня… Отдай мне эту гадость…

Старшая баронесса кивнула на мой сжатый кулак, и я с удивлением увидела кинжал в своей руке. Обрывки фраз Альмы вновь зазвучали, пытаясь запутать: “прости…, не нужно”, но легкий укол, словно разряд электрофореза, в ладонь от горячей рукояти ножа вновь прояснили мысли.

– Что ты сделала? – медленно перевела я свой взгляд обратно на ее залитое слезами лицо. Но увидела ее изумленный взгляд.

– Ты не помнишь? – нахмурилась старшая баронесса.

– Я … не знаю …, – решила не юлить, а признаться честно. – Что-то всплывает в памяти, но почему-то мне кажется, что не все…

– Это нервное потрясение, – заворковала Альма, помогая мне подняться, и повела, придерживая за талию, по коридору. Она все всхлипывала и причитала: – Пошли моя хорошая. Как ты меня напугала. Я уже подумала, что осталась одна: без тебя, без мужа. Мне почудилось, что ты решила умереть! Но, ты, ведь, не бросишь меня? Правда? Не нужен нам этот граф ни как муж, ни как сюзерен. Замок больше похож на склеп, зато крыша над головой есть. Пусть слуг почти не осталось, но еще не все разбежались…

– Конечно, мы справимся, – шепнула я сухими губами. В памяти вспыхнул, словно факел, девиз из прошлой жизни: – Вместе мы сила…

– Ты моя умница, – беззвучно зарыдала Альма и крепче обняла меня за талию. И я была бы рада ей ответить, но мои ноги подкосились, и я начала оседать. Альма тут же отстранилась, закинула мою руку себе на плечо и практически на себе потащила по коридору бормоча: – Да, да, милая! Теперь мы точно выживем. Ты будешь править, а я буду помогать. Когда-нибудь, мы отправимся путешествовать по миру. Ты увидишь, как он прекрасен. Мне было очень больно видеть, как ты отгородилась от нас с отцом из-за дара. Но ведь это в прошлом? Правда? Скажи, что ты перестала его бояться…

Я сквозь пелену неимоверной усталости слушала женщину, а в памяти вставали на свои места некоторые кусочки мозаики. Чувствовала, как дрожат плечи безутешной матери, потерявшей когда-то давно дочь. Ощущала радостную надежду в ее сбивчивой речи.

Меня шатало, словно пьяную. Я никак не могла совладать со своим новым телом.

“Это тело новое, – заскулили опять в душе тоскливые тоненькие, скорее даже визгливые голоса, раздувая ледяной пожар ужаса, – то, где старое”? Из головы попытались сбежать последние здравые размышления. Зато мысли-тараканы-паники начали носиться в истерике: “Мы умерли! Мы! Все умерли” …

Альма тащила меня по узкому коридору, но я практически не осознавала, где мы… Голова кружилась и совершенно не желала работать нормально, а для сумасшедших мыслей под рукой не было ни тапочка, ни веника, ни дуста…

“Стоп”, – цыкнула я самой себе, наконец поймав себя на несвойственном припадке, сказала бы раздвоения, но здесь больше подойдет размножения личности. Конечно, я и в прошлой жизни могла сама с собой о чем-то поспорить, или обсудить какую-нибудь проблему, но вот так разбегаться от себя на все четыре стороны – это перебор.

"Все эмоции потом…, – изгоняя панику, уговаривала меня мудрая часть моей души. – Сначала нужно прийти в себя. Осмотреться. Прикинуть что к чему, а потом разбираться: как и зачем. Но сначала: спать! Утро вечера мудренее”.

Я не знала сколько Альма тащила на себе мое практически бессознательное тело. Какое количество поворотов прошли, добираясь до вожделенной кровати. Честно пыталась понять, где мы идем, но момент, когда тело рухнуло на мягкую перину в сознании не отложилось…

Мои глаза закрылись от усталости, а в сознании возникли чужие голоса, слава Богам, не похожие на тот истерический визг.

– Не бойся, – тихое, завораживающее, мягкое контральто успокаивало. – Ты в безопасности. Не бойся. Ты жива.

В прошлой жизни, не редко, бывало, такое, что после сильного утомления перед тем, как провалиться в сон я слышала музыку или отголоски чьих-то разговоров. “Видимо, здесь у меня будет такая же песня”, – мелькнула догадка и я отрубилась…

Однако подскочила как ужаленная через пару часов… Голова ещё немного кружилась и разум был словно в вязком киселе. Что снилось? Хоть еще раз убейте – не вспомню.

“Галина – умерла, а Валент – не моя судьба”, – ударила набатом мысль полностью вырывая меня из состояния полудремы. Вся жизнь вспомнилась четко и ясно… и не только моя… Словно пока мой организм отдыхал, кто-то раскладывал в сознании все, что я имела и получила. Теперь я точно представляла, как можно пройти подаренную жизнь.

Я от всей души пожелала Валент найти себя на Земле. А еще, мне показалось хорошей идеей взять то имя, которое первым слетело с моих губ в этом мире: Валентина. А что? И о Земле напоминание и никто из окружения прежней баронессы Валент-Лина не удивится, что маг, вернее чародейка, принявшая свою силу, немного переиначила само наречение.

Отныне, для себя и близких, я буду Валей!

Это имя только звучит мягко, а на самом деле – О-го-го! Ведь недаром Валео – означает сильная…

Приняв решение, я резко поднялась, кутаясь в теплое одеяло и тут же запрыгнула обратно на кровать, сбегая от обжигающего холодом каменного пола:

– Брр, -, растирая мгновенно озябшие ступни и ежась от промозглого сквозняка, я нахохлилась и проворчала, – я еще и неженка…

Но признать факт и смириться с ним это же разные вещи. Правда? И я принялась за самолечение… Сжимала и пощипывала пальцы. Терла стопу, чтобы усилить приток крови… А пока массировала свои пяточки, так вообще занялась полезным делом – огляделась.

В просторной спальне было темно из-за плотно задернутых штор из тяжелой ткани. Огромная кровать с балдахином, на которой я сейчас восседала, стояла практически посередине комнаты. Секретер, комод, сундуки и туалетный столик стояли вдоль стен, словно пытались защитить меня от их холодной сырости.

В углу комнаты расположился большой камин, а на противоположной стене висел гобелен с изображением рыцарей, которые загоняли оленя. Но, все, кто был изображен на этом полотне, включая добычу, почему-то смотрели на меня.

В комнате было холодно. Огонь в камине почти погас, но угли еще еле тлели. Рядом с очагом стояли два кресла и в одном из них спала, укрывшись шалью, старшая баронесса. Очень захотелось ее разбудить и отругать. “Мне тут под одеялом зябко, а она…, заворчала во мне старая перечница. – Девка-то молодая! А так и почки застудить недолго, да и по женской части того…”, – громыхало в моей душе, но вслух я Альму позвала тихо-тихо, чтобы не напугать:

– Мама…

И залюбовалась…

В комнате царил полумрак, который рассеивал пробивающийся из-за штор солнечный свет и мерцание раскаленных угольков. Два настолько разных источника придавали некоторую таинственность комнате и окружая спящую светящимся ореолом.

Женщина была красива. Высокие скулы подчеркивали точеный подбородок. Пухлые губы были поджаты, а темные брови хмурились, образовывая морщинку на высоком челе. Огненные локоны рассыпались по плечам отчего ее кожа казалась алебастровой. Под ее глазами обозначились черные тени, то ли от усталости, то ли от длинных ресниц, которым позавидовала бы не одна землянка.

Из-под шали виднелось платье, сшитое из тяжелого зеленого бархата. В тон платью были подобраны и драгоценности, по крайней мере те, которые открывались моему взору: браслет с изумрудами на тонком запястье, неброская диадема на склоненной голове, брошь под горлом и перстни на длинных пальцах.

Но ни тяжелое платье, ни огромный платок не могли скрыть ее женственную фигуру. Взгляд бывшей, и скромно отмечу про себя, опытной знахарки отметил и длинные ноги, и тонкую талию, и пышную грудь, и широкие бедра, которые были видны даже при тусклом свете камина.

“Ого, какая у меня шикарная наследственность”, – почему-то захотелось присвистнуть, но я зажала рот ладонью, а то ведь еще умудрюсь вслух ляпнуть… А еще я чувствовала, как в душе продолжает клокотать недовольство…пытаясь охватить и разум.

На улице уже раздавались звуки утренней суеты. Закричал петух, приветствуя солнце. Замычали коровы требуя внимания. Где-то заржал конь. Кому-то под ноги попала собака, визг, которой, полоснул по ушам, а вслед за нею и мужской рев эмоционально описал все места, где по его скромному мнению юркая пустолайка должна находиться…

Но даже эти громкие звуки не смогли разбудить баронессу. Она только глухо застонала, словно у нее что-то болело…

– Мама, – позвала я чуть громче.

Глаза Альмы распахнулись, она вздрогнула, подскочила и кинулась ко мне:

– Валент, девочка, как ты…

Наивная! Во мне же еще не успокоилась душа старой знахарки. Я даже на Земле так жестко не отчитывала капризных пациентов, как сейчас набросилась на бедняжку:

– Если боялась меня одну оставить, то почему рядом не прилегла? Ты же простыть можешь! Что рожать больше не собираешься?

– Доченька! Ты чего? Ты же раньше не хотела ни братьев, ни сестер, – в изумлении уставилась она не меня, когда я ее затащила к себе под одеяло и обняла, чтобы поскорее согреть. – А теперь от кого? Кому я нужна? Во-первых – я вдова, не имеющая надела, а во-вторых – я же старая…

– И не говори, – отмахнулась я. – Тридцать восемь…

– Почти тридцать девять, – поправила меня Альма.

– Прости, – повинилась я, давясь от смеха. – И как я могла так сильно скинуть тебе возраст? Но насколько мне известно женщины и старше тебя рожают…

Возмутиться моей бесцеремонностью Альма не успела, хотя рот уже раскрыла…

Ее прервал стук в дверь, который почему-то мне показался громом среди ясного неба…

Глава 4

Восклицание: “войдите”, – вырвалось из меня раньше, чем я даже подумала о том, что надо дать разрешение или уточнить кто там такой вежливый. А ведь в прошлой жизни и детей, и внуков учила, что, прежде чем рот раскрыть надо хотя бы сформулировать свою мысль, если уж просчитать ее последствия не можешь…

Пока вела с собою внутреннюю перепалку за такую опрометчивую поспешность дверь отворилась и в комнату проскользнула не очень высокая, темноволосая девушка лет двадцати. Серое платье ладно сидело на ее плотной фигуре и смотрелось довольно красиво.

Она была похожа на тех девушек, которых я встречала в прошлой жизни на улицах родного города, но только в отличие от них с любопытством обшаривала взглядом спальню. Лицо ее было достаточно миловидно, но что-то в нем неуловимо было мне непривычно.

На мой взгляд, не вполне гармонировали с ее округлыми чертами лица большие и, словно навыкате, темные глаза. Белый передник, повязанный на талии, подчеркивал крутые бедра. Зато руки, прижатые к груди, были очень красивы, да и волосы хороши: густые, блестящие, даже на вид шелковистые.

Она сразу остановилась возле двери, и я заметила, что девушка волнуется:

– Миледи, – потупившись и слегка заикаясь начала неуверенно Марта. Ее имя всплыло в памяти, как только я услышала ее голос.

Альма завозилась в моих объятиях, и горничная преобразилась, ее темные брови взметнулись вверх, а глаза, казалось, хотели выпрыгнуть, чтобы заглянуть. Ей было настолько жизненно необходимо знать, кого я там обнимаю под одеялом, что она отбросила показную робость и уставилась на постель во все глаза и это несмотря на то, что она все так же стояла со склоненной головой. Спасла девушку от косоглазия моя пациентка.

Баронесса вынырнула из кокона и заправив мне огненную прядь за ухо поинтересовалась:

– Ты долго будешь мяться? – нахмурилась Альма даже не оборачиваясь к прислуге. – Быстро начинай работать! Хочешь, чтобы мы так и продолжали греться, прижимаясь к друг дружке…

Она насупилась как ребенок, а мне глядя на ее надутые губы вдруг стало смешно. В животе разлилось странное жжение, а в душе заплясали пузырьки, как в лимонаде… И вот этот ребенок теперь моя мама… Ну что же? Поиграем в дочки-матери, ведь мне пока непонятно насколько я не ее дочь. Плоть ее? Ее. Кровь ее? Ее. Душа? Так все мы периодически можем круто измениться, а тем более после такой ночки…

Вдруг я, вернее та Валент, которая сегодня сбежала на Землю, просто пока была в коме, вспомнила свою предыдущую реинкарнацию. А все, что мне привиделось – было галлюцинацией или горячечным бредом… Не хочется мудрой женщине, чтобы ее посчитали безумной только из-за того, что она поумнела…

Вырвала меня из размышлений горничная:

– Простите моя леди, – обозначила книксен Марта и бросилась к дровам. – Просто я только что была в покоях гостя. Паул-Ник Ле-Влин приказал Вам ждать через час его к завтраку.

Девушка, пока излагала эту вопиющую просьбу, крутилась по комнате. Камин растопила. Шторы, запуская свет в комнату, раздернула. Легкий завтрак, который она оказывается уже принесла и оставила на не очень высоком комоде в нише перед спальней, приволокла на подносе и занялась сервировкой стола возле огня.

Кстати, меня ее слова совершенно не заинтересовали… То, что что-то не так, я поняла чуть позже, а пока…

***

Мне было интереснее поскорее накинуть на себя что-нибудь и покинуть ложе… Не буду признаваться для чего, ведь всем и так понятно…

Марту отвлекать не стала, вроде еще не привыкла быть барыней, и свесившись вниз головой с кровати, нашла глазами меховые тапочки. Они стояли так логично, что я удивилась, ну, как можно было умудриться в первый подъем промахнуться мимо них, ведь должна была если не нырнуть в них ножками, то уж наступить на них точно.

Потом, чуть повернув голову, заметила теплый халат… Висит себе спокойно на изголовье кровати…

Уже собиралась податься обратно, как почувствовала, что начала соскальзывать с перины. “Вот сейчас будет весело, – успела подумать. – Юная баронесса кверху ногами вместо прикроватного коврика. Такое не рассказать подружкам грех. Сплетня обеспечена”.

Но свалиться не успела. Цепкие пальцы вцепились в мою лодыжку.

– Фух, – выдохнула я и обернулась. Альма смотрела на меня подозрительно блестящими изумрудными глазами. От такого взгляда даже игла сочувствия сердце пронзила до боли.

– Ты чего…, – сдавленно шепнула ей, и сама чуть не разревелась, видя облегчение, с которым выдохнула женщина. – Не переживай…

Она очень быстро заморгала, чтобы сдержать слезы, а у самой столько надежды во взгляде засветилось, что я чуть не задохнулась от щемящей жалости к этой женщине… Сколько лет, она боялась за дочь, что даже сейчас страхует меня, словно полет с кровати мне может стоить жизни или здоровья…

Пока я словно рак пятилась обратно, мать с тревогой наблюдала за каждым моим движением, но как только по ее мнению я оказалась в безопасности, то она зажмурилась, коснувшись пальцами складки между бровей, а затем выпалила:

– Что наш гость приказал?

Именно такая постановка вопроса заставила меня застыть в неудобной и смешной позе: одна нога в тапочке, а другая под попой…

– Миледи, – застыла, словно бандар-лог перед мудрым Каа, Марта. – Но он же граф…

– И что? – вскочила Альма и, выпрямившись, гордо вздернула подбородок, словно уже собиралась ставить на место случайного визитера. – Валент— Лина оммаж не проходила, присягу вассала ему не давала…

– Но он же граф…, – с придыханием пролепетала Марта. А потом покраснев пробурчала под нос, надеясь, что хозяйки замка ее не услышат: – И такой лапушка…

– Не забывай, что твоя госпожа – баронесса Ле-Морте, – зашипела рассерженной кошкой матушка так, что даже у меня волосы на руках дыбом встали. – Жрица Богини-заступницы. Пока она не выберет себе сюзерена – она подчиняется только королю и то, только в вопросах жизненного уклада*(*уголовного права)!

В этот миг, я наконец слезла с кровати. Ох, как непривычно мне землянке было выбираться из перин. Я пыхтела как самовар, стараясь сохранить невозмутимую маску на лице и услышав такое заявление баронессы-матери, честно постаралась не выдать свое изумление. Для меня это было настоящим откровением, наверное, не вся память Валент-Лины мне досталась.

Однако не только для меня это было новостью. Марта, вскинув брови и приоткрыв рот застыла с удивлением глядя на Альму. Бедные глаза девушки настолько выпучились, что мне стало за нее страшно, и опять я сама себя изумила:

– Марта, – окликнула ее, накинув халат и направляясь к уборной. Дождавшись, когда горничная переведет на меня взор, пропела, как отъявленная стерва. – Ты там его захомутать решила? Присмотрела графа себе в женихи?

Ох, как вспыхнула бедная девушка. Мне даже стыдно стало за то, что я ее вогнала в краску, а еще я испугалась, что с такой реакцией она может инсульт схлопотать…

Как обычно краснеют? Ну скулы… Ну щеки… А у Марты, от моих слов, бордовыми стали и шея, и лоб. Она с испугом зыркнула на меня и упала на колени:

– Не погубите госпожа…

– Совсем с ума сошла? – от неожиданности опешила я и затормозила. Мало того, что я почувствовала, ее боль после ушиба, так еще и язык опять замолол, вот ведь, мышца без костей: – И вообще! Я тебя подлатаю и выдам замуж… правда, за другого графа!

Сказанула незнамо что и сама себя не поняла. Да что же это такое? Нет, меня совершенно не волновало мое обещание. Я точно знала, что мое слово сбудется, но…

Никогда мне не приходилось настолько бездумно выкладывать всю правду. Простите, но всю свою прошлую, осознанную жизнь я общалась с тяжело больными как взрослыми, так и детьми и привыкла взвешивать каждое слово прежде, чем его произнести.

Сейчас же с меня информация вылетала как вода из сита… В душе поднялась ледяная, тяжелая волна возмущения…

“Так нельзя! Я не хочу так…”, – чуть опять не ляпнула вслух, но успела закрыть рот руками и в панике посмотрела на Альму.

Та сама схватилась за голову:

– Дочь, он же аристократ, как можно…, – начала было та и осеклась под моим взглядом…

***

В моей душе заплясали колючие пузырьки, а голова слегка закружилась. Я смотрела на женщин, но ладони от губ не убрала, стараясь поймать и обдумать ту мысль, которая рвалась из меня… Жжение в груди нарастало, а пальцы стали подрагивать от напряжения…

“Факир устал и фокус не удался”, – сдалась я, опуская руки.

– Я желаю сделать эту девушку фрейлиной и своим доверенным лицом, – озвучила я, уже мелькнувшую идею. Как говорится: “и на этом спасибо! Хоть понимаю, что собираюсь сказать”. Видя, как округлились губы Марты в беззвучном: “ох”, как ее брови пытаются встретиться с волосами, я продолжила, потому что остановиться не могла: – И не только её! Насколько я знаю, у нас, вернее с нами, остались только самые преданные люди. Те, кто не испугался служить баронству Ле-Морте.

– Да, как же мы могли…, – залепетала коленопреклоненная девушка. Ее глаза вновь опасно выпучились, а мне так захотелось запустить диагностику, что подушечки пальцев опять начали зудеть. Однако позволить себе выпустить магию, которая мне досталась не прирученной, я не имела права. Ведь те обрывки занятий, которые крутились у меня в голове были вырваны из контекста, а так и до беды недолго. Вырвали меня из раздумий несмелые возражения служанки: – Мы же с вами… Я же родилась в замке…

– Марта, – поднимая горничную, оборвала я ее бессвязную речь. – Сейчас ты свободна. Ступай на кухню и предупреди, что через час завтрак должен быть готов. Да пусть сильно не заморачиваются. Он должен быть простым, сытным и вкусным. Никаких изысков… Где мы будем принимать гостя – сообщу чуть позже. Но то, что я хочу видеть всех слуг в своем кабинете после обеда – предупреди сразу. Люди должны успеть к этому времени высвободить приблизительно час. Ступай!

– А как же утренний туалет? – захлопала горничная глазами.

Быстро переглянувшись с матерью и увидев легкий кивок, я подтолкнула опешившую девицу к двери:

– Сами управимся, – заверила застывшую в изумлении Марту. Однако она замешкалась и поэтому я прищурилась, нарочито нахмурив брови: – Или ты сомневаешься, в нас?

– Ой, что вы, – всплеснула она руками и попятилась кланяясь. – Будет исполнено…

– Иди уже, – отмахнулась я, и ринулась в комнатку уединения… по пути кинула взгляд на столик, где стояли накрытый кружевной салфеткой чайник, чашки, булочки в плетеной корзинке, вазочка с вареньем и миска с шариками сливочного масла …

Ароматы выпечки были настолько аппетитными, что даже слюнки потекли, но я кремень… Сначала в уборную!

“Эх! Кофе там не пахнет, – вздохнула на бегу. – А я за ним так соскучилась” …

Нет, серьезно! В день, когда мне в прошлой жизни исполнилось шестьдесят, я запретила себе этот напиток в любом виде: и вареный, и растворимый, и даже завуалированный в кондитерке… А что вы хотите? Возраст… Сосуды… Сама себя здоровье не поддержишь, оно сбежит так как время пришло… Но, как я его хотела…

Уже собираясь переступить порог комнатки для уединений, я обернулась к баронессе:

– Мамуль, тебе не нужно переодеться? – окликнула я о чем-то задумавшуюся Альму. Она, глядя на огонь, покачала головой и вновь статуей застыла перед камином. – Ты бы выпила взвар, я сейчас к тебе присоединюсь…

– Нет, я дождусь тебя, – встрепенулась женщина и грациозно опустилась в кресло, в котором не так давно спала. – Если сниму артефакт стазиса, то колот остынет…

– Как знаешь, – мотнула я головой и бегом помчалась приводить себя в порядок.

Глава 5

Что нужно юной девушке, чтобы стать неотразимой? Конечно, улыбнуться…

Но я еще и умылась, и расчесала огненный шелк волос. Длинную косу заплетала уже на ходу и уложила ее короной. Альма с удивлением осмотрела мою самодельную прическу, но молча пожала плечами и передала шпильки с туалетного столика.

Закрепив укладку, я рванула к гардеробной. Вот здесь была засада…

Практически все платья были со шнуровкой сзади, но…я нашла, слава всем Богам, без кринолинов, турнюров, корсетов… Светло зеленое совершенство, оттенка заиндевевшей листвы серебристой полыни…

Комплект очень напоминал земной наряд конца девятнадцатого века и очень был похож по фасону на платье Альмы: плотный лиф с крючками, вместо шнуровки спереди, юбка колоколом, воротник стоечка, рукав фонарик, который от локтя начинал сужаться и манжет, благодаря мелким жемчужным пуговкам, плотно облегал запястье.

Из украшений я надела только диадему и пару перстней с пустыми накопителями. Почему?

Ну, про статус я промолчу, хотя понимаю, что это не последнее из-за чего мне нужны эти цацки… Но!

При виде округлых камней, которые напоминали белые опалы, в памяти всплыло, что они перехватывают неконтролируемые всплески силы, как губка влагу, впитывая в себя те волны, которые прошли неправильным, вернее не узконаправленным лучом воздействия.

Кстати! Такое украшение было на навершие рукояти кинжала, который я видела не так давно в своей руке…

В общем: срочно нужно учиться!

Через восемь минут я уже пила колот – необычный, жгучий, но при этом вкусный, сладкий напиток, чем-то напоминающий вишневый компот, но с привкусом шоколада. Причем бодрость и прилив энергии почувствовала практически мгновенно.

Я вздыхала от того, что скучаю по вкусу кофе? Забудьте! По сравнению с этим взваром, даже новомодный энергетик на Земле скромно встанет у стеночки чтобы не опозориться…

– И зачем нам теперь этот завтрак? – задумчиво промолвила я с удовольствием смакуя колот, а заодно осматривая свою новую обитель. А что? Теперь, при свете лучей утреннего светила, имею право. Ведь в полутьме оттенки драпировок было не различить.

И признаюсь честно: мне очень понравилась гамма, в которой оформлены покои. Стены – нежного персикового цвета, а белый потолок – с ненавязчивым, тонким, кремовым узором. Шторы и балдахин из ткани, окрашенной под кофе с молоком, а мебель из темного ореха…

– Мы уже не раз с тобой об этом говорили, – раздался недовольный голос Альмы вырывая из созерцания. – Колот только пробуждает энергию организма, а не питает его. Ты можешь сжечь себя…

– Мам, не заводись, – попыталась я успокоить женщину, но видимо действительно у них с прежней Валент часто были такие споры, потому что эффект получился обратный…

– Что мам? – зазвенел сталью ее голос, а чашка, которая практически заплясала в тонких пальцах, громко звякнула о блюдце. Сотрапезница, резко выпрямившись в кресле и посмотрев прямо в мои глаза, заявила: – Мне Эмма докладывала, что ты периодически не можешь после него себя заставить нормально поесть. Это из-за твоего любимого колота, ты у меня такая худенькая.

– Если я пообещаю, что отныне…, – отзеркалила я ее движение, только без истеричного шума.

– Не надо, – почему-то испугалась старшая баронесса.

– Даже так? – начала я. Но сразу осеклась.

В душе разгорался пожар, подталкивая к действию. Моя рука поднялась… Над пальцами появился микроскопический вихрь, в котором не смешиваясь закружились золотая и ярко-синяя ленты силы. Энергетические потоки на глазах уплотнялись в сверкающий многогранник не больше гречишного зернышка…

Я завороженно следила за таким ярким, искристым и красивым подтверждением того, что я одаренная… Отныне, мое обещание будет контролировать это семечко так напоминающее Чардаре…

– С сего дня, если мы с тобою рядом, то по твоему желанию, завтракаем вместе. Если такой возможности нет, то максимум через два часа после приема колота клянусь обязательно съесть что-то существенное…

Волна тепла вырвалась из груди, окутала все тело словно коконом, а затем зеленой лентой ворвалась в разноцветную круговерть и брызнула фейерверком к потолку…

Красочная феерия, устроенная магией, очаровала меня настолько, что я не сразу услышала Альму, которая что-то говорила…

– Что? – перевела на нее взгляд и почувствовала, как запылали мои щеки.

– Я говорю, – с трудом отрывая взор от созданного мною светящегося шоу, над которым завис махонький Чардаре, повторила Альма, – что давно не видела твою силу. Она выросла…

– Рада, – честно призналась я и втянула в себя все ленты энергии и семя дара. – А теперь давай быстро перекусим и пойдём выбирать трапезную, в которой устроим встречу нашему гостю…

Через пятнадцать минут, мы с Альмой стояли в торжественном обеденным зале, стены и колонны которого были покрыты белым мрамором. Ох, что-то я поторопилась назвать его белым, сейчас это было уже не так. Камень пожелтел от времени и был покрыт пылью и копотью…

Длинные столы и скамейки прижались к стенам. Они стояли возле грязных панорамных окон, оставляя центр зала свободным. Обеденная мебель, сама по себе, была диковиной: с массивным основанием. С широкими сиденьями и столешницами, которые мастера инкрустировали тонкими пластинами слюды…

При жизни отца здесь могло разместиться не меньше ста человек…

В памяти замелькали картины с балов: дамы в пышных платьях, кавалеры в расшитых золотом и серебром камзолах. Музыка, смех и шумные разговоры. Пары, степенно вышагивающие в полонезе. Все такие высокие. Взрослые… Так воспринимает ребенок окружающих…

Видимо последний прием был, когда я, то есть та дочь, еще не приняла магию…

Я осматривала заброшенное помещение, продолжая рассказывать Альме свою идею:

– Преданность должна быть оценена. Мне бы очень хотелось, чтобы у нас с тобой ближний круг состоял только из тех, кому мы можем доверять.

– Но если мы им присвоим должности управляющих, то кто будет делать повседневную работу? – ахнула Альма. – Ты же знаешь, что у нас сейчас людей всего ничего…

– Есть у меня пара задумок, – начала я, радуясь, что наконец-то пусть на миг, пусть на секунду, но слова не опережают мысли. – Однако дай мне время их обмозговать наедине, а потом мы с тобой вместе их обсудим и решим, как всё правильно сделать.

– Как скажешь, – отстраненно кивнула Альма, с грустью осматривая когда-то величественный зал. Она подушечкой пальца провела по каминной полке и глядя на запачканный палец, расстроенно покачала головой. – Даже если сейчас мы всех слуг поставим на уборку только этой столовой, то все равно к намеченному завтраку не успеем привести ее в приемлемое состояние. Тут только камнетесам мрамор оттирать и шлифовать нужно неделю.

– Шлифовать, – вспоминая, что именно этот урок малышка Валент запомнила, чуть не хлопнула я себя по лбу, но вовремя спохватилась: я же баронесса, а не деревенская знахарка, максимум, что можно – это руку ко лбу приложить и закатить глазки словно сейчас упаду в обморок. – Матушка, нам надо встать на входе, прошу спрятаться за моей спиной…

– Что ты задумала? – всполошилась Альма, но последовала за мной.

– Есть такое заклинание “абразив ветоши”, оно стирает все мягкие ткани с остова туши, – призналась я, пропуская свою спутницу вперед и заметила, как она, побледнев, поморщилась. А у меня в пальцах появился уже знакомый тремор, а ко коже побежали мурашки. Развернувшись, я одной рукой дотронулась до полотна двери, а другой, словно кистью, обрисовала всю комнату и шепнула: – Стираем все, что здесь быть не должно. Останется пусть чистая основа…

Бирюзовая дымка сорвалась с пальцев и помчалась по поверхности стен, потолка, пола, стекла, как огонь по тополиному пуху…

Почему я рискнула? Потому что наставник, когда рассказывал об этом воздействии, пример приводил на клетке певчей птицы, которая стояла на его рабочем столе… Но, там была органическая грязь… Говоря высоким слогом – гуано, а по-русски – навоз, или помет…

Сейчас проверим, как оно уберет пыль, копоть, жир и грязь с костяка нашего дворца…

Воспоминание о старом маге, который пытался что-то вложить в упертую головушку своей подопечной, подтолкнуло меня еще к одной идее, которой я тут же, ну, не получается у меня еще надолго сдерживать язык, поделилась с баронессой:

– Кстати, как ты смотришь на то, чтобы пригласить моего наставника перебраться в замок?

И, с одной стороны, понимаю, что на фоне опустевшего замка баронесса будет не против, но с другой стороны…, а вдруг она уже привыкла и не хочет новых людей видеть в своем доме… Мы, женщины, такие непредсказуемые…

Я оглянулась на мать, чтобы видеть ее реакцию и увидела, как она, качнув головой улыбнулась:

– С удовольствием, – погладила меня по плечу Альма. Нежное тепло от ее руки запустило по коже толпу приятных мурашек, а в душу – волну щемящей, детской радости. Вот странно: вижу эту женщину всего несколько часов, но воспринимаю ее как родную. Надо будет зайти в храм с подарком для Богини. Мне очень приятно, что здесь я не одна. Что есть поддержка родного человека. Эти мысли мелькнули со скоростью света пока баронесса заканчивала свою речь: – Я горжусь тобой! Ты повзрослела и начала задумываться о людях. Сейчас прикажем накрывать на стол и сразу сообщим, чтобы после завтрака нам подали коляску.

Сколько мы разговаривали с мамой? Минуту?

В общем. Когда я вновь посмотрела на помещение, то ахнула:

– Какая красота!

– Ого, – зачаровано протянула моя спутница. – Я таким его не видела никогда.

Все поверхности сияли, словно матовые зеркала. Пол сверкал так, словно его натерли воском. Окна были настолько чистыми, что если бы не голубоватый отлив, то можно было бы испугаться, что стекла исчезли…

– Ну, что, – потерла я довольно руки, но тут же поежилась. – Мы почти готовы к трапезе.

– Ты сильно устала? – всполошилась мать.

– Нет, – успокоила я Альму. – Просто подумала, что нужно такую уборку провести во всех помещениях, где может оказаться наш гость. Не хочу, чтобы он подумал, что нам нужен покровитель. Не будем ему сдавать козырей…

– Козырей? – вздернула бровь баронесса и с недоумением посмотрела на меня.

– Преимущества, которые он сможет использовать против нас, – отмахнулась я практически на автомате. А потом задумалась: в этом мире нет карточных игр? Или дамы высшего света в них не играют? А какие вообще развлечения здесь есть? Балы в расчет не берем… Озвучить все эти вопросы не успела, потому что мама опередила меня:

– Ты только не переутомляйся, – дотрагиваясь костяшками до моего лба, словно проверяя температуру, прошептала Альма. – После того, что случилось сегодня ночью, мне абсолютно без разницы кто и что подумает.

– Честно-честно, я пройду только отсюда до гостевого крыла, – озвучила я обеспокоенной женщине то, что рвалось на язык. – А ты пока проверь, как дела на кухне. Заодно, распорядись насчет коляски.

– Но ты…, – прижала к груди руки Альма распахнув свои изумрудные очи. И мне стало так приятно, что я не одна. Что у нее из-за меня сердце не на месте… Душа раздулась как воздушный шарик, а глаза защипали подступающие слезы …

– Мамуль, ты не переживай, если устану, то остановлюсь, – всхлипнула я, чувствуя тревогу, которая сдавила ее сердце. Мой нос предательски шмыгнул. – Ты только не волнуйся… Мы должны с тобой оставаться сильными и независимыми дамами. Ты сейчас на кухне спроси у людей, где находятся их родные. Не только супруги с детьми, но и родители, братья, сестры, друзья…

– Ты предлагаешь…, – дрогнул от испуга голос баронессы.

– Нет, мамочка, я предполагаю, что нас могут посчитать слабыми, поэтому им всем нужно перебраться в замок, – слова ложились на язык, вновь не давая мне времени правильно сформулировать свои размышления. – Возможно, что наш гость первая ласточка… Если будет нападение на наши земли, то все защитники должны быть уверены, что их близкие в безопасности…

Глава 6

И вот сижу я, закусив губу и сжав кулаки до белых костяшек, чтобы ничего не запустить в этого напыщенного и самовлюбленного графа. Я даже тяжелый кубок с отваром подальше от себя отодвинула, настолько его поведение меня бесит…

А началось все с того, что я не рассчитала время и в гостевое крыло попала за десять минут до намеченного завтрака. Вот, нормальные люди, как и я, пожмут плечами: "ну-и, что здесь такого, что хозяйка дома гуляет там, где ей вздумается"… Но, это нормальные, а не этот надутый павлин…

Я только успела закончить с очисткой, буду честной, грязного камня и радовалась, что успела, как дверь в покои гостя отворотилась и в коридор прошествовал, вновь придется говорить правду, симпатичный парень.

Увидела бы такого со своей внучкой, наверное, умилилась бы, что она встретила привлекательного юношу. Простое лицо, от которого скулы, из-за кукляшной слащавости, не сводит. Высокий. Стройный. Плечи широкие, о таких говорят: “косая сажень в плечах”.

Одет неброско: темные штаны заправлены в короткие сапоги, светлая рубаха, застегнутая под горлом, темный кушак на поясе. Да и украшений, как таковых, нет: графская корона, медальон, да кинжал на поясе очень похожий на тот, который не так давно вонзился в мою грудь…

Эх! Не врать, так не врать! Мое тело просто вышло из-под контроля: ноги стали ватными и пытались подкоситься, а в груди зародился экстаз и рванул лавой к мозгам, обжигая щеки. Если бы вдруг резко не исчез воздух и не пересохли губы, то, наверное, слюной закапала бы только что выдраенный пол.

В голове вместо мудрых мыслей запорхали разноцветные, в основном розовые, бабочки…

В общем стою и сама с собой воюю: подзатыльников себе надавала, мухобойку для бабочек нашла, гормоны практически взяла под контроль… и тут, благодаря гостю, я взбеленилась!

Вот как говорят добрые люди: “вышел, поздоровайся, если ты вежливый человек”. Не тут-то было!

Увидев меня, этот бесстыдник плотоядно оглядел мою фигуру и нагло ухмыльнулся, отчего мой глаз нервно дернулся. Да-да, не удивляйтесь. Именно от лучезарной улыбки опытного ловеласа меня передернуло. Не зря утром душа была неспокойна. Предчувствие меня не обмануло: что-то этот прохвост задумал…

– Как приятно, видеть такого симпатичного лакея, – промурлыкал нахал и, вздернув подбородок, картинно выставил ногу. Его руки легли на кинжал, плечи расправились. А меня, словно в ледяной душ засунули. Каждое его слово хлестало словно кнут по обнаженным нервам и гордости, урожденной Ле-Морт. А едкие насмешки тушили пожар в юном сердце, обжигая душу морозной стужей. Что же… Может потом, когда-нибудь, именно за это ехидство я ему скажу: “спасибо”, а пока я все крепче сжимая зубы и кулаки слушала оскорбления: – Как можно было до такого опуститься? Неужели настолько плохи дела, что приходится самой прислуживать? Я готов взять вас со старшей баронессой под свою опеку. Может и мужей вам подберу…

“А может и нет”, – промелькнуло у меня в голове, заканчивая его мысль, но язык, слава Богине-заступнице, уже молол, отвечая на его первый выпад:

– Если ты гостеприимство считаешь унижением моего достоинства, то ищи дорогу до трапезной самостоятельно, – еле сдерживая гнев процедила я. – Отныне, мой дом тебе ничего не должен. Ты волен его покинуть, но желательно как можно скорее…

– Что, даже колот не предложишь? – снисходительно усмехнулся этот засранец.

Но я не дала себя перебить:

– Завтрак подадут в мраморной гостиной. После него тебе в нашем замке никто не будет рад. Если опоздаешь, то останешься голодным и уедешь от нас не солоно хлебавши…

Ох, уж, этот юношеский максимализм. Ох, уж, эти эмоциональные качели…

Обида на гостя была настолько всепоглощающая, что мелькнувшая идея показалась великолепной. У меня даже мысли не возникло, что могу покалечиться. Была бы на моем месте внучка, то только за такую придумку, собственными ручками отходила бы ее хворостиной по мягкому месту. Но, кроме меня других мудрых людей, которые могли бы остановить неразумную девицу, рядом не было, и я ринулась прочь от самовлюбленного павлина.

В несколько шагов достигла лестницы и не раздумывая, как в детстве, вскочила на отполированный мрамор перил. Тело понеслось вниз как с горки…

Скольжение было таким стремительным, что у меня захватило дух. Мне даже показалось, что воздух вокруг уплотнился и словно невидимыми ладонями поддерживает меня.

“Может, и на метле смогу летать?” – хихикнула в моей душе шкодливая девчонка, но тут уж я ей сама себе по шее надавала: “Если за столько лет учителя не рассказали о такой возможности, то, скорее всего, нет. Не стоит строить из себя ведьму! Хотя! А вдруг” …

В общем, две умные женщины во мне поспорили друг с другом и взяли вопрос на заметку. Нужно будет у наставника уточнить насчет левитации предметов и себя любимой, а то может у меня нет этих знаний только из-за того, что прежняя Валент не желала учиться.

И, нет! Это не раздвоение личности и не шизофрения, но периодически в споре, самой с собой, рождается истина. Не замечали? Попробуйте!

Управлять телом просто не было возможности. Пальцами рефлекторно перехватывали балясины и опоры в нужных местах, для того чтобы не дать мне упасть. Пролёт закончился практически мгновенно. Спрыгнув на площадку, я прислушалась.

Мне очень хотелось, чтобы сверху неслись крики испуга, или изумления, но граф, видимо, был настолько ошарашен, что даже звуков его шагов слышно не было. Скорее всего он не понял, что произошло и продолжает стоять, рисуясь перед пустотой, словно перед портретистом.

Неужели и мои движения отточены на такую же показуху? Нужно будет проверить эту гипотезу, а еще лучше последить за собой. Нет, я абсолютно не против грациозных жестов и привлекательных поз, но ведь все должно быть в меру… или я не права?

“Вот и пусть этот павлин дальше собой любуется!”– фыркнула я и побежала в столовую. Матушка уже сидела за столом и ждала свою непутевую дочь. Увидев меня, она с облегчением выдохнула:

– Успела, – и приступила к трапезе. Отправляя кашу на кончике ложечки в рот, она предположила: – Гостя не видела?

– Имела несчастье, – проворчав себе под нос, я присела с ней рядом. Мои слова заставили ее замереть и окинуть меня пристальным взглядом. Ее реакция меня насторожила, поэтому, пришлось уточнить:

– Что-то случилось?

– Если ты со мной, то все отлично, – отмахнулась она, словно эта тема исчерпана.

Но меня такой ответ заставил напрячься сильнее. Что еще из знаний этого мира прошло мимо меня? В душе начала подниматься паника и, собрав всю волю в кулак, я придушенно просипела:

– Поясни!

– Ой, дорогая, это же всем известно, – с каким-то облегчением рассмеялась мать. – Если бы ты встретила юношу, которого твоя магия приняла как пару, то сейчас бы висела у него на шее выпрашивая поцелуи, или рыдала бы у меня на груди рассказывая какой он неотразимый.

– Что? – не сдержала я свое изумление. Удивленный взгляд Альмы заставил мою душу заклокотать от гнева, а сердце сжаться от боли. У меня даже волосы на голове зашевелились, пытаясь встать дыбом. Оскалившись, как кошка, я зашипела: – Так это моя магия заставила закапать слюной весь пол возле гостевых апартаментов?

– Не может быть, – ахнула матушка и, побледнев, уставилась на меня во все глаза. – Ты на него отреагировала? Но ведь тогда придется…

Закончить ей не дал мой возглас:

– Не бывать тому, – вскочила я из-за стола. Во мне, словно пена, поднялась волна протеста. Злость взрывалась в голове, как петарды в новогоднюю ночь. Руки окутало золотистое свечение, и я выпалила: – Отныне любая женщина нашего рода выйдет замуж только по любви! А моим избранником будет тот, к кому потянется и душа, и сердце.

Золотистые искры фейерверком взмыли ввысь, а потом медленно опустились на меня и Альму, впитываясь в открытую кожу лица, шеи, рук. Эмоции мгновенно успокоились, словно я приняла ударную дозу валерьянки. От такого перепада настроения меня даже немного повело, и я плюхнулась на стул.

И тут в трапезную вплыл наш гость. Явился, как говорится, не запылился! Век бы его не видеть и не слышать! Благо, что после выплеска, мне было абсолютно не интересно его присутствие, но, чтобы он приближался – не хотелось, от слова "совсем".

Магия мгновенно отреагировала на мой порыв находиться от парня как можно дальше: тарелки и бокалы, которые поставили для гостя, ложки и ножи, которые лежали рядом с ними с металлическим шелестом проскользнули по всей длине столешницы так, словно они стояли на подносе, и чуть не свалились на пол, ему под ноги, с другой стороны стола.

– Однако, – вздернул бровь Паул. Да-да, маменька меня просветила, что у аристократов обычно первые имена являются обиходными. А в памяти слабо забрезжили знания, которые достались от прежней хозяйки: не каждый принимает магию, но многие пользуясь ее отголосками могут попытаться манипулировать человеком. Именно поэтому менталисты, да и просто гипнотизеры, которые дара не имеют, но умеют применять внушение на уровне психики, обычно начинают учиться работать со своими махинациями именно с имени человека. Пока у меня по полочкам раскладывались понятия мира, этот нахал промурлыкал: – Сюрпризы продолжаются. Валент, Альма, за столом тоже вы будете прислуживать? Собственными ручками?

Сальный взгляд гостя пробежался по груди матушки, а затем по мне. Ухмылка, которая появилась на его губах, показалась мне похабно-предвкушающей. Вихрь возмущения в моей душе взметнулся, угрожая разметать остатки самообладания и здравого смысла. Керамический горшочек, в котором Марта подала кашу на стол, метнулся, словно снаряд, к гостю.

Виниться в том, что я не успела сдержать темную ленту силы, не буду. Пусть этот хам скажет: “спасибо”, что я метнула на перехват золотистую нить и остановила снаряд до того, как… Не стоит попадаться женщинам под горячую руку, особенно если в ней есть что-то раскаленное: сковорода, или, как сейчас, каша…

– Ты уж, обслужи себя. Это будет безопаснее, – процедила я. – Не так хорошо у меня еще с управлением силой. Не хотелось бы заставлять ждать твоего скакуна, когда он уже стоит под седлом, даже на те несколько минут, которые тебе понадобятся, чтобы отмыть завтрак со своей головы. Поэтому – поработай своими ручками самостоятельно.

– Ты уже со мной прощаешься? – взмыли на лоб его брови.

“Да, ладно? – исподлобья молча послала ему мысль. – Неужели ты решил, что я шучу?”

Однако, то ли гость не смог принять мой посыл, то ли он просто прикинулся валенком… В общем продолжил он, как ни в чем не бывало:

– А как же оммаж? Моя клятва синьора оградит ваше баронство от посягательств других претендентов, да и король, мне кажется, будет доволен, что границы усилятся благодаря вашей магии.

– Моей магии? – моя бровь изогнулась непроизвольно.

– А что, твои учителя…, – нахмурился Паул-Ник. Под моим заинтересованным взглядом он осёкся, но молчание продлилось недолго: – Слухов, даже про одного одаренного, будет достаточно, чтобы остудить горячие головы наших соседей. Даже пока ты росла – с их стороны не было ни одного набега, а теперь…

– Ты хочешь, чтобы я и мои люди воевали, защищая твой манор*(*земли/владения)? – закипело во мне недовольство. Тут, благодаря моей предшественнице и так осталось…, никого не осталось, а этот хочет нас использовать как пушечное мясо.

– Почему нет? – удивленно захлопал он глазами не понимая, почему я еще не прыгаю рьяно от радости. – Если вдруг кто-то нападет на тебя, то я встану на защиту своего вассала, то есть твоих интересов…

"С учетом того, что ни один безумец на это не решится", – вновь пришлось про себя озвучить его речь. Все время, которое вещал свои мысли этот напыщенный павлин, я старалась считать до десяти и обратно, чтобы не запульнуть в его голову что-то по-тяжелее, или… Баронесса прикоснулась к моей руке безмолвно призывая сдерживаться. Так, я стараюсь…

– Давать я тебе ничего не намерена, – выдавила я сквозь зубы и заставила руку отодвинуть от себя столовый нож. Хотя, после того, что выкинул мой дар с сервировкой стола, я понимала, что это парню может не сильно помочь. Но попытаться себя удержать я же могу. – Уверена, что мы тебе уже надоели и ты жаждешь покинуть наш дом!

В зал прошмыгнула наша единственная горничная и чуть не уронила поднос с чайником увидев, насколько изменилась наше размещение за столом. Бедная девушка не ожидала от меня такой подставы и слегка замешкалась. Понимая, что она сейчас в легком ступоре, я глазами указала ей на половину гостя куда она быстро сгрузила свою ношу и выскользнула из столовой. Умница!

Дождавшись, когда в столовой останутся только "господа", я пристально посмотрела в глаза сотрапезника, который демонстративно рассматривал мои губы и продолжал распинаться:

– Ты, оказывается, привлекательна. Я…

– Чертовски привлекателен, – не сдержалась во мне старая язвительная ведьма. Мне очень хотелось расхохотаться в лицо парня. Пробурчала, вроде, себе под нос, однако молодой человек, который сидел на почетном месте, напротив меня, услышал и обрадовался:

– Тебе тоже так кажется?

Меня распирало от желания сообщить ему все, что крутится в голове и клокочет в душе на самом деле, но Альма сидела рядом, кусала губы и еле сдерживалась. А ведь она не маг. И этот хам тоже. Сравнить их ауры у меня ума хватило невзирая на все оглушающие бури гормонов, которые пытаются отключить мои мозги …

Мне вот интересно, он специально ведет себя так вызывающе, или это все аристократы так отвратительно воспитаны? Потом уточню. Сейчас павлин, ой, Паул-Лин, уставился на меня ожидая ответа.

– Мой лорд, – хмыкнула я, швыряя ложечку в серебряное блюдце. – Это был сарказм…

– Валент-Лина, – проникновенно, чувственно, протяжно, словно обкатывая мое имя на языке выдохнул юнец и вновь выразительно взглянув на мои губы демонстративно опустил свой взор мне на грудь.

Помните, я поделилась тем, что вошла в юное тело? Помните, рассказывала, как выглядит Альма? А думаете почему не похвасталась собственными длинными, стройными ножками, крутыми бедрами, тонкой талией и шикарной грудью? Да потому, что их нет…

Вернее, не так! Они есть, но в будущем. В этом Мире девушка превращается в женщину во время первой беременности, а первым признаком того, что ты носишь новую жизнь является увеличение груди. А до этого, в зеркале отражается, нескладный подросток…

Не мне судить почему именно так здесь сложились законы развития физиологии, но что есть, то есть. А этот наглец обшаривает нас с матерью плотоядными взглядами и то ли пытается представить какой когда-нибудь буду я, то ли в мечтах уже возвел в ранг своей любовницы Альму .

Ну уж нет! Мать, как и я, выйдет замуж только по любви.

– Милорд, рискну напомнить тебе, что пока я не стану полноценным магом…

– Твои наставники, – прервал меня граф на полуслове, – слишком строги. Я же вижу, как виртуозно удерживаются нити силы. Как ты справляешься со своим волнением. Вижу, что нравлюсь тебе и поэтому возвращаюсь к своему предложению, Валент-Лина…

Не признанное мною имя звучало протяжно и мягко как песня. Однако и гипноз, и НЛП, если этот наглец рассчитывал на них, правда не зная, что его техники воздействия называются именно так, проскользнули мимо, не достигнув поставленной цели.

Не видать ему нас с мамой своими игрушками, как собственных ушей.

Прокрутив в голове все, на что надеется юный граф, я расхохоталась до слез. Когда приступ веселья пошел на спад, я смогла выдавить из себя:

– Я не согласна…

Глава 7

Павлин сидел, ошарашенно глядя на меня, сцепив зубы. Желваки на его скулах вздулись, а костяшки на пальцах побелели, настолько сильно он сжал бокал. Я уже думала, что от охватившего его гнева парень или пройдет инициацию, или схлопочет инсульт, и сама с собой спорила: "спасать – не спасать", но резкий грохот со стороны гостя и его рев: "Дашь!", оторвали меня от внутренней дискуссии. Ответ – выпалила, не задумываясь:

– Не дам!

Граф несколько мгновений изображал из себя рыбу, попавшую на берег: открыл рот – закрыл, открыл – закрыл, а затем опять рявкнул, словно разучился нормально разговаривать:

– Почему?

– Не могу и не хочу, – пожала я плечами и погладила руку побледневшей от страха маме, которая сидела неподвижно, словно статуя.

– Куда ты денешься? – заорал этот неадекват, вскакивая из-за стола и, надеюсь, что нечаянно, смахивая свои приборы на пол …

– Куда захочу! Я птица вольная, – нарочито легкомысленно отмахнулась я. Девчонка, внутри меня, танцевала от осознания того, что смогла отомстить за шквал эмоций, который обрушился на мою душу возле покоев гостя. А потом решила добить этого обидчивого юнца: – И вообще! Не ори – не дома и дома не ори…

– Ты ещё пожалеешь…, – зарычал Паул, но тут уже у меня не выдержали нервы.

Внутри бушевал вулкан, который грозился вырваться из-под контроля, сметая все и всех на своем пути. Вскочив, я указала гостю на дверь:

– Вон! И пока не научишься себя вести как нормальный человек, чтобы на глаза не попадался. Сгинешь, не успев сказать "мяу"!

– Да, как, ты смеешь? – задохнулся парень.

– Спокойно, – процедила я, отнюдь не испытывая указанные ощущения, но этому снобу и не стоит верить моему заявлению. Пусть лучше сообразит, что меня нужно опасаться. Мановением руки отшвырнула его стул, заставив его отпрыгнуть, и прищурившись зашипела: – Думаешь, что если ты надел штаны, то тебе можно хамить? Разочарую! Мы тоже можем вырядиться в брюки, только они не сделают нас наглыми грубиянками. Повторяю, в последний раз: покинь Наш Дом. Очень не хочется предстать перед королем только для того, чтобы объяснить почему ты погиб в замке Ле-Морте. Вон! – на последнем слове я взвизгнула и распахнула дверь рядом с Паулом.

Ведьмовской крик, который вырвался из меня, еще звенел в ушах, а от гостя уже и след простыл. Причем, парень меня правильно понял – не стал возвращаться в комнату, а сразу выскочил на улицу, оставив какие-то свои вещи мне в подарок, но я предпочту назвать их трофеями. Кинжал, которым была убита моя предшественница, теперь точно принадлежит мне.

Прошу заметить! Двери входной группы граф открыл сам, а не стал дожидаться, когда я выйду его проводить… Может он и не так плох? Может обучаем?

Последние слова, видимо, я вновь ляпнула вслух, потому что Альма посмотрела на меня с удивлением:

– А зачем тогда ты его прогоняла?

Метнувшись к окну, я наблюдала, как Паул-Ник, вскочив на коня, что-то коротко бросил через плечо подъехавшему всаднику и, не сильно торопясь, направился впереди кавалькады к воротам.

Уже находясь перед створками ворот он оглянулся, наши взгляды встретились и этот нахал, лукаво улыбнувшись, послал мне воздушный поцелуй. Естественно, я отпрянула от стекла, но видела, как самодельно заржал…нет, не конь… павлин!

– Мама, – кинулась я к Альме. – Это нормально? Он издевается надо мной!

– Валент, – с укоризной покачала головой старшая баронесса.

– Валя, мама, – подскочив, закричала я. Нервы пошли в разнос и взять себя в руки не получалось. – Валя или Валентина!

– Коли уж ты так остро реагируешь на него, – мать захлопала ресницами, чтобы сдержать слезы, – может вернуть гостя? Тем более, что ты озвучила ему условия для следующей встречи.