Читать книгу Книга без названия - Агата Сверроул - Страница 1

– Представься. Имя, возраст, род деятельности, – равнодушным голосом спросила девушка, сидящая на кожаном кресле напротив меня.

– Сара Грин, пятнадцать лет, ученица средней школы, – таким же равнодушным и сухим голосом, ответила я.

– В чём дело, Сара? Твои родители недовольны твоим поведением в последнее время: ты стала слишком замкнутой, не видишь интереса в школе, от тебя пахнет табаком…, – чуть запнувшись и не зная, каких бы еще на меня навесить «ярлыков», остановилась психолог.

– Если моя мамочка, так сильно увлечённая работой, думает, что меня можно силой затащить и кинуть в кабинет очередного психолога, она ошибается. Я не стану обсуждать с вами свои личные дела, – уже не так равнодушно, напротив, даже с грубостью в голосе, ответила я девушке с именем Эмили на бейдже.

За последние полгода я побывала у Стеллы, Марии, Кайлы и даже Джарельда, последнего я запомнила особенно хорошо, из-за его чёрных почти сросшихся у носа бровей и слишком отталкивающей, даже для психолога, внешностью. Причиной частых смен «мозгоправов», и вообще их появления в моей жизни, стал своего рода юношеский максимализм. Если пить, то залпом, если гулять, то до утра. Как и многие девочки-подростки, я ярко красилась, искала приключений на свою (причем очень неплохую) пятую точку и кстати говоря, находила их.

Я ненавидела школу. Я всегда хотела сбежать. Сбежать не только от школы, сбежать подальше от правил, дома, общества. Фраза «правила созданы, чтобы их нарушать», подходила мне. В пятнадцатилетнем возрасте, наверно все девчонки думают также.

Эмили – мой нынешний психолог, на сеанс к которой я пришла впервые. Она молода, кажется не совсем опытна. Все мои прошлые были старше сорока лет и наверняка, мама, выбирая их, руководствовалась принципом: чем старше, тем опытней. Я же думаю, что это так не работает. Точнее я вообще не знаю, как это работает. Я знаю одно, из всех Стелл, Марий, Кайл, а в особенности Джеральда, у меня не возникало желания делиться своими «проблемами» ни с одним из них. (Задав себе вопрос, какие могут быть проблемы у пятнадцатилетней девочки, и ответит, никаких, возможно вы будете правы). Точно так, я думала и в отношении Эмили.

После достаточно грубого ответа на её вопрос, я ожидала услышать очередные возмущения, какие были на прошлых сеансах, и рекомендации, о том, как подобает вести себя и разговаривать. Но, черт возьми, мы же на приёме у психолога.

Это и является одним из примеров почему я бежала от общества. От навязанных идеалов и глупых стереотипов. Даже тут двойные стандарты. Люди приходят к психологам, в том случае, если их жизнь не совсем легка, как бы хотелось. Они приходят поделиться проблемами и получить совет, принять помощь и поддержку. Зачастую находясь в эмоционально нестабильном состоянии, когда могут взболтнуть лишнего или ответить грубо. А что в ответ? Люди слушают нравоучения о нормах приличия и этикета. Но возвращаясь к этому вопросу сейчас , находясь в более зрелом, если можно так сказать, возрасте я считаю что психотерапевт выступает в роли навигатора; он не должен помочь тебе, он все лишь направляет, подобно роботу в машине, который направляет нас повернуть налево через сто метров. Он даёт тебе вопросы, размышляя над которыми, ты можешь уйти от диссонанса в голове и прийти к более взвешенному решению на тот или иной счет. Психолог не человек, который одарит тебя подарками в виде положительных эмоций и заставит забыть о своих проблемах, он лишь подтолкнёт к их решению через вопросы, на которые ты сам должен ответить.

– Послушай, Сара…, – с ноткой усталости и раздражения, сказала Эмили. – Я не стану упрашивать тебя и докучать расспросами о твоей жизни. Твоя мама заплатила мне вполне неплохую сумму за приём тебя на сеанс, чему изначально я была удивлена, но теперь понимаю причину таких растрат. Если всё это, тебя не интересует, дверь вон там, – уже совершенно серьёзным голосом сказала она.

Я была удивлена, потому что весь прошлый опыт общения с психологами заключался в том, что на протяжении долгих, мучительных двух часов, они только и делали, что пытались вытянуть с меня причины моего «неправильного» поведения.

– С радостью, – буркнула я себе под нос, при этом гордо встала, собрала вещи и быстро направилась к двери.

Дверь была заперта. Я развернулась в сторону Эмили, поднимая брови и как бы спрашивая «какого черта?». Я была зла. Мне хотелось выбить дверь, отломать ручку и бросить в психолога.

– Да, кстати, так как сеанс проплачен заранее, я обещала твоей матери не отпускать тебя раньше, чем он закончиться. Но ты всегда можешь постоять у двери, пока я её не открою, – с издевкой в голосе и как-бы насмехаясь надо мной, сказала довольная собой Эмили.

Теперь я не просто была зла, я будто вся наполнялась гневом, чувствуя его шипение под кожей.

Я злилась на мать. На школу. На себя. На психолога. На долбанную закрытую дверь. Я чувствовала, как по вискам било давление и лицо горело. Становилось мало воздуха. Стоя, у той закрытой двери, я хотела только одного: открыть её, пройти через приёмную, ускоряя шаг, спуститься по ступеням на два этажа вниз, затем, переходя на бег, открыть главные двери «ЦППЛ» (Центра помощи и поддержи людей) удостоверившись, что за мной никто не идет, рвануть со всех ног вперед, заглушая адреналин и остужая, красное от злости лицо, морозным, вечерним воздухом.

В такие моменты, я стараюсь дышать медленно и глубоко. Вдох и выдох. Не понимая этих ощущений, но вспоминая всех беременных женщин на свете и их дыхание при схватках; глубокий вдох и выдох. Я пытаюсь отвлечься. Представляю, как тяжело тем женщинам при схватках, но это ещё больше нагоняет страха.

Я стою, прокручивая в голове всю информацию о том, как правильно дышать, для того чтобы прекратить паническую атаку. Я хочу сбежать.

Но перед собой я всё еще вижу только закрытую на ключ дубовую дверь.