Отрывок из книги
В тысяча девятьсот восемьдесят шестом году, в результате государственного переворота, самое мощное и влиятельное в мире государство перестало существовать. Результатом предательства стала кровопролитная гражданская война, отголоски которой слышны по сей день.
Это правдивая история. Отдавая дань ушедшим, из уважения к выжившим, имена изменены. Религиозные, расовые, национальные, культурно-этические нормы соблюдены, разночтения ошибочны. Большинства персонажей сюжета давно нет в живых, а могло получиться иначе…
.....
Мы встретились взглядами, и невидимая молния сверкнула, между нами. Я это понял. Она это поняла. Ещё некоторое время, как это часто бывает, мы изображали безразличие к эмоциям, бурлившим и там, и здесь. Пока, наконец она первая не нарушила шаткий нейтралитет. Медленно и грациозно она вошла по пояс в воду, обрызгала и слегка растёрла плечи водой и очень медленно поплыла. Я выждал около минуты, встал, не торопливо стряхнул с себя песочек и довольно шустро, без брызг, зашёл в воду и поплыл параллельным курсом.
Она увидела, что я подплываю и повернулась ко мне лицом «Какие красивые, голубые глаза», подумал я и улыбнулся, произнеся при этом; «Привет! Классная водичка, не правда ли?» Она улыбнулась, показав белоснежные, ровные зубы, кивнула и ничего не ответила. Мы барахтались в воде ещё какое-то время, а потом, держась за руки вышли из воды. Я перенёс свой плед к ней поближе и в очередной раз попытался разговорить прекрасную незнакомку; «Меня Филип зовут, улыбнулся я, а Вас?» Она немного смутилась и поискав веточку в песке, написала; «Оля» и, при этом, для убедительности показала ладонью на себя. И тут я понял, она немая, а скорее всего глухонемая. В то, далёкое время, людей с подобными отклонениями было довольно много. Настолько много, что для них строили специальные школы, интернаты и их присутствие в обществе никого не удивляло. «Я понял», улыбнувшись сказал я и, нежно взяв у неё хворостинку, написал на песке; «Филип» и показал на себя. Она обрадовалась, и мы продолжили общение при помощи не хитрых приспособлений, хвойной веточки и жёлтого, речного песка. Через какой-то час, может два или даже три, время мы не замечали, между нами, окончательно стёрлись границы. Мы были взволнованы и счастливы. Нам было настолько хорошо и комфортно вместе, что отсутствие голоса у Оли, не значило для меня ровным счётом ничего. Так продолжалось долго и могло продолжаться не весть сколько ещё, пока Оля, вдруг, будто вспомнив что-то и нахмурив бровки написала, что совсем забыла про какое-то дело и что ей срочно нужно идти. Я немного расстроился, она почувствовала это и предложила себя проводить.
.....
