Читать книгу Назад дороги нет - Алан Брант - Страница 1

Глава 1

Осень 1960

В тот день, не переставая, лил дождь. Свинцовые тучи заволокли небо, и не было видно ни звезд, ни блеска лунного света, ни далеких огней Найтмер-сити. Гремел сильный гром, и воздух был наполнен чувством неизбежного, гнетущего, словно пробудившаяся стихия вот-вот вступит в схватку с размеренной, спокойной жизнью.

Кристофер Барнс, нотариус Ламингтонского района внутреннего Эн-Си1, напевая незатейливую мелодию, спускался вниз по лестнице, желая опрокинуть стаканчик бренди. Он только что пожелал спокойной ночи своим детям, внезапно осознав, что с каждым днем они становятся все взрослее. А ведь совсем недавно Габби прибегала к нему в кабинет, забиралась на колени и просила рассказать сказку. В этой сказке говорилось о драконе, который своим огненным дыханием сжигал целые деревни, и даже города, который похитил прекрасную принцессу и держал в заточении в башне. И, конечно же, в этой сказке был отважный рыцарь, спасавший принцессу, и в неравной схватке зарубивший дракона. В это время ее брат играл со своими друзьями в пиратов, непременно умудряясь разбить пару дорогих ваз. Можно было услышать, как по всему дому разносятся угрожающие, пронзительные детские вопли: «На абордаж, корабельные крысы! Пушки к бою. Целься. Огонь!»

Мистер Барнс тряхнул головой, отогнав былые воспоминания и вошел в гостиную. Плеснув себе немного бренди, он сделал глоток и с тревогой посмотрел на потрескивающие дрова в камине. У мистера Барнса целый день болела голова. Он то и дело возвращался к обрывкам разговора, который состоялся пять дней тому назад:

«Сколько бы вы мне не предложили, и какие бы выгоды я не получил, преступая закон, я отказываю Вам».

«Вы не получите этот документ, и воля покойного будет исполнена. Это мой долг».

«Немедленно покиньте мой кабинет» – так говорил мистер Барнс, указывая посетителям на дверь.

Дождь барабанил по крыше, иногда раздавался рев проезжающих мимо дома машин. За окном мелькнули едва уловимые тени, но мистер Барнс ничего не заметил, бренди давало о себе знать, и он почувствовал накатывающую усталость, от чего тело сделалось тяжелым и неподатливым. Сев в кресло, мужчина прикрыл глаза, и через несколько минут задремал, смутно сквозь поверхностный сон, различая тихие шаги. Мистер Барнс подумал, что это крадётся Тео, его сын, но приставленное к голове дуло пистолета сумело его в этом разубедить. Он тотчас открыл глаза. Один мужчина держал его на мушке, другой же встал напротив него.

– Простите, что мы так бесцеремонно нарушили Ваш сон мистер Барнс – сказал тот, что стоял на против нотариуса. Он был в красной кожаной куртке на вид лет тридцати, светлые волосы торчали вихром, ясные глаза выражали уверенность и спокойствие. Мистер Барнс непонимающе несколько раз моргнул. «Чёрт! Это не сон. Это происходит взаправду?!» Он впал в состояние ступора, язык не хотел слушаться, а волосы на руках встали дыбом.

– Не нужно так волноваться старина.

– Кто вы? Если Вам нужны деньги, то можете забрать, берите, что угодно – дрожащим голосом произнес мистер Барнс. Его мысли путались, он боялся пошевелиться.

– Мы вовсе не грабители – сказал мужчина, – Меня зовут Тайлер Брэдшоу. Я думаю, Вы слышали это имя.

На долю секунды волна животного ужаса захлестнула мистера Барнса. Ему было хорошо знакомо это имя. Имя убийцы, которое было на слуху у сильных мира сего, и которые от случая к случаю прибегали к его услугам.

– Что вам от меня нужно?

– Вот это уже другой разговор – отозвался второй мужчина. У него были темные волосы до плеч, немного перекошенное лицо со шрамом на правой щеке, а массивный подбородок придавал ему более устрашающий вид. – Где завещание?

– Завещание?

– Не делай из нас идиотов! – мужчина сильнее вдавил дуло пистолета в голову несчастного мистера Барнса. – Завещание составленное «Боном Кейном»2.

– Успокойся Марио! – Тайлер смерил своего брата по оружию недовольным взглядом – горячность Марио его раздражала. – Бессмысленно отпираться мистер Барнс, мы знаем, что завещание у вас. Где оно?

– Оно… – мистер Барнс сглотнул, от него не укрылось того, что мужчины питали друг к другу острую неприязнь. – Оно в моём кабинете на втором этаже в сейфе.

– Поднимайся! – Марио отнял пистолет от головы нотариуса.

Мистер Барнс встал, ноги его подкашивались. Он не верил, что это происходит с ним, в его собственном доме. «В живых они меня точно не оставят. Скорее всего посадят в машину, увезут на пустырь и там убьют. – размышлял мистер Барнс, поднимаясь по лестнице. – А дети? Господи, что будет с ними? Они же не посмеют тронуть детей?» – сердце мужчины учащенно забилось, сама мысль, что кто-то может навредить его детям повергала его одновременно и в бешенство, и в липкий первобытный страх. «Все будет хорошо. С ними все будет хорошо. Я пойду на все что угодно ради этого»

Они остановились у двери в кабинет. Кристофер Барнс трясущимися руками, достал ключи из кармана брюк, он не мог попасть в замочную скважину, чем заставил Марио покраснеть от злости.

– Что ты там возишься?

– Я пытаюсь…

– Дайка сюда. – Марио открыл дверь и втолкнул в кабинет мистера Барнса, оба наёмника вошли следом и захлопнули за собой дверь. Никто из них не увидел пару детских глаз, наблюдавших за мужчинами из приоткрытой двери детской спальни. Это была дочка мистера Барнса Габби, и как только дверь кабинета закрылась, она направилась в спальню Тео, своего старшего брата. Девочка дернула ручку двери, и, к её радости, дверь распахнулась, в этот раз Тео забыл запереться, как он это обычно делал.

– Тео! Тео, там…

В этот момент Тео исследовал интимные части своего тела под одеялом, и вторжение сестры дико его разозлило.

– Габби, какого черта? Тебя стучаться не учили?

Габби пропустила это мимо ушей.

– Там пришли какие-то люди. Я видела, как мужчина приставил к спине папы пистолет. И сейчас они в кабинете.

– Что ты несёшь? – Тео встал с кровати и подошел к сестре. – Тебе опять кошмар приснился Габби. Иди к себе в комнату.

– Это не кошмар. Я правда это видела. Боже, они же хотят его убить! Почему ты не веришь мне? – девочка была в отчаянии, она точно знала, что видела – их отцу грозила опасность, и они немедленно должны были что-то сделать.

– Господи Габби – Тео закатил глаза. – Что ты от меня хочешь? Чтоб я поверил в эту околесицу?

– Какой же ты придурок! – из глаз девочки брызнули слёзы. – Он сейчас там с ними, а ты… Нужно вызвать полицию!

– Прекрати! Хорошо, пойдем в кабинет, и ты убедишься, что никто не хочет его убивать. Отец либо спит, либо занимается там в кабинете своими делами.

Тем временем в кабинете мистер Барнс уже открыл сейф и достал завещание «Бона Кейна», которое Марио положил во внутренний карман куртки.

– Ну, вот и всё – Марио навёл пистолет на мистера Барнса

– Я могу предложить сумму намного больше той, что Вам обещали, –медленно, осторожным тоном, произнес он, – Я думаю, мы можем договориться…

– Не можем, – резко оборвал его Тайлер, лицо его приняло мрачный, серьезный вид, словно он вспомнил что-то неприятное.

– Тогда, сделаете это не в доме. Мои дети не должны этого видеть. Пожалуйста! Я прошу вас только об этом.

– Не волнуйся, мы позаботимся о детях. – Марио оскалил зубы, отчего его уродливый шрам пополз вверх по щеке, делая лицо мужчины ещё более отталкивающим.

В глазах мистера Барнса застыл ужас, его сердце бешено забилось.

– Если то, что я о Вас слышал, правда, Вы не тронете моих детей, – с надеждой в голосе произнес мистер Барнс, взглянув на Тайлера.

Тут раздался стук в дверь.

– Пап? Папа ты там? – Тео видел, что в кабинете свет горит, но может отец просто забыл выключить его?

– Бегите от сюда! – только успел крикнуть мистер Барнс, когда увидел, как ручка двери медленно стала поворачиваться. Марио нанес ему удар по лицу так, что тот отлетел на журнальный столик.

В кабинете послышался грохот и стон мистера Барнса. Мальчишка распахнул дверь.

– Папа! – Габби подбежала к отцу, он пытался приподняться, но это давалось ему с трудом. – Папочка, что происходит? – девочка чувствовала, как на неё накатывает отчаяние, которое она прочитала в глазах отца.

Тео в оцепенении замер, он видел отца, беспомощно лежавшего на полу, двух мужчин, которые безмолвно наблюдали за происходящим, и которых, кажется, совсем не трогала трагедия, разворачивающаяся у них на глазах. Он чувствовал, как привычный мир рушиться у него на глазах, и он не в силах противостоять этому.

– Нет! Господи, нет! Я же сказал вам бежать! – мистер Барнс смог подняться. Он прижал к себе дочку, ясно осознавая, что прижимает её так к себе в последний раз – она дрожала всем телом, шок, переживаемый ею, в данный момент, не давал слезам вырваться наружу.

Габби подняла глаза и переводила их с одного мужчины на другого. Тайлер замер. У него возникло чувство, как будто бы его внезапно огрели по голове чем-то тяжелым. Все связанные мысли разом покинули мужчину, и он мог смотреть только на нее. Девчонка. Совсем крошечная напуганная девчонка глядела на него большими широко раскрытыми глазами, дрожала, вцепившись мертвой хваткой в своего отца.

«Боже, до чего же эта девочка похожа на… Стоп! Возьми себя в руки… на… нет не произноси её имени… Заткнись! – Тайлер тряхнул головой, чтобы отогнать назойливую мысль, отдававшуюся словно ударом молотка в его голове, и перевел взгляд на мальчишку. Он, видел, как тот пытается собраться, как он, сначала растерявшийся от происходящего, теперь с ненавистью глядел на мужчин.

– Кто вы такие? Что вам нужно от отца?

Голос мальчишки эхом отозвался в сознании Тайлера, он никак не мог устоять, чтобы снова не посмотреть на крошечное создание, которое глядело на него карими глазами, так напоминавшими ему другие глаза, другую девочку, которая протягивала ему маленькую теплую ладошку при их первом знакомстве, ее звонкий счастливый смех, когда она чему-то радовалась, проказливую улыбку на розовых губах, когда звала совершить очередную шалость, и он шел за ней как завороженный, счастливый от того, что она просто была рядом.

«Кекка3!» – На мгновение лицо Тайлера приняло выражение глубокой печали, но он тут собрался, изобразив полное равнодушие к участи семьи Барнсов. Но больше всего он пытался отогнать мысли от своей собственной, до сих пор бушевавшей внутри, и не исчезнувшей никуда за шесть лет, боли, которая лишь дремала, убаюканная множеством зверств, которыми Тайлер пытался её унять.

– Мы получили то, что нам было нужно парень, осталось только избавиться от свидетелей.

– Мразь! – огрызнулся Тео.

– Пожалуйста, я умоляю вас, не трогайте их. Они всего лишь дети…

– В первую очередь они свидетели, и их постигнет та же участь, что и вас.

– Папа, мне страшно! – Габби не могла сдержать слёз. Они текли по ее маленькому худенькому лицу, оставляя мокрые дорожки. Мысль о том, что эти страшные люди отнимут у них отца, а потом убьют её и Тео, вселяла ужас в сердце девочки.

Тайлер отвел взгляд в сторону. «Черт, это просто девчонка! Взгляни на неё… ну же!»

– Я не трону детей, и ты к ним тоже не притронешься! «Я не оставлю её, я должен её спасти».

Марио вскинул брови, насмешливо смотря на него, словно бы спрашивая: «Ты так в этом уверен?» – улыбка с его лица медленно исчезла, превратившись в грубую, плотоядную гримасу.

– Не будь идиотом Тайлер! Очень мило, что ты волнуешься за этих детишек, наверное, оттого что свою семью ты не смог защитить, так? – усмехнулся Марио. – Но ты должен понимать, что мы обязаны их убить.

Тайлера перекосило от гнева, он навел пистолет на Марио, и уже был готов выстрелить.

– Ты не убьёшь меня, Тайлер, – спокойно сказал Марио, без тени испуга смотря на него, полностью уверенный в своей правоте, – А теперь опусти пистолет.

Мистер Барнс с отчаянием взглянул на Тайлера, мысленно умоляя его не слушать второго убийцу, спасти его детей, сделать хоть что-нибудь. Он был их последней надеждой.

Но Тайлер, словно нехотя, опустил пистолет. В этот момент он судорожно думал, как ему лучше поступить. Он не мог позволить убить детей, но и не мог убить Марио, как бы он этого ни хотел, это был человек Галлиани – самого влиятельного клана в Найтмер-Сити. Когда-то Тайлер тоже был Галлиани, его приняли в семью, он женился на единственной дочери Дона Галлиани, Франческе, хотя многие из семьи были против этого брака, ведь он не был сицилийцем. Но для Дона он был, как родной сын, и он дал добро на их женитьбу. Вскоре после свадьбы у них родилась дочка, они были счастливой семейной парой, но счастье это долго не продлилась. Началась война между различными кланами Эн-Си. Эта война унесла жизни Кекки и малютки Инес, с чем Тайлер до сих пор не мог смириться, и винил в их смерти себя.

– Я дам вам больше денег, только не трогайте детей! – закричал мистер Барнс. Волна паники охватила его с ног до головы. Он был готов отдать все что угодно, но только пусть его дети останутся живы.

Раздался приглушенный выстрел, сравнимый для Тео и Габби со взрывом самой настоящей бомбы, делящей их жизнь на «до» и «после».

Марио выстрелил мистеру Барнсу в живот, отчего тот ахнул, чувствуя, как прожигающая боль разливается по всему его телу. Колени подогнулись, и он завалился на пол, руками зажимая рану, смотря, как просачивается сквозь его пальцы ярко алая кровь.

Габби громко закричала, она упала на колени перед отцом, не в силах вымолвить ни слова. С ужасом в глазах она смотрела на кровь, которой становилось все больше. Кровь была везде. На руках отца, на ногах, на полу, даже краешек розовой пижамы Габби пропитался кровью.

– Папа! – Тео опустился на колени перед отцом рядом с сестрой. Мертвенно бледный, он переводил взгляд с раны отца, затем на его лицо, искаженное гримасой боли, а затем на Габби, уткнувшуюся в грудь отца.

– Тео, Габби… Я люблю вас, – мистеру Барнсу с трудом давались слова, его хриплый голос дрожал, из его глаз текли слёзы.

– Папочка, пожалуйста, я люблю тебя, только не умирай!

– Ничего не бойся малышка – он сжал руку дочери и с трудом повернул голову к Тайлеру. – Спасите… моих детей, я знаю вы можете. – Голос в голове Тайлера, голос его жены, то и дело врывавшейся к нему в сознание, твердил: «Не дай этому свершиться любимый, ты не допустишь этого». Тайлер незаметно кивнул мистеру Барнсу, он уже решил для себя, что он будет делать. – Тео, – обратился Кристофер Барнс к сыну, – пообещай, что ты позаботишься о Габби.

– Обещаю – мальчик сжимал ладонь отца, не в силах поверить, что это происходит на самом деле.

Мистер Барнс больше ничего не сказал, не пошевелился, из стеклянных глаз отца на Тео смотрела сама смерть.

– Нет, папа! Пожалуйста! – мальчик не мог поверить в то, что отца больше нет, он принялся трясти его тело. – Очнись! Очнись же! – Будто бы из-под пелены Тео увидел, как Марио уже целиться в него, он закрыл глаза, готовый принять смерть.

Раздался второй выстрел.

В ту же секунду Марио, словно подкошенный, рухнул на пол, на рукаве его рубашки проступило и быстро росло, увеличиваясь, кровавое пятно.

– Ах ты, сукин сын! – завопил он, с яростью смотря на Тайлера, лицо его было перекошенным от боли.

Рана была не смертельной. Тайлер выстрелил в предплечье, и тем самым выбил из рук убийцы пистолет, ногой отшвырнул его подальше от Марио, который застонал то ли от боли, то ли от досады.

«Назад дороги нет!» – судорожно повторялась фраза в голове Тайлера

Мужчина передернул затвор пистолета, снова готовясь стрелять. Он был уверен и собран, на лице застыло решительное выражение.

– Ты, кажется, плохо расслышал, – ровным голосом произнес он, – Я не позволю тебе убить этих детей! Ты понял?

Марио презрительно скривился, зажимая рукой простреленное предплечье.

– Я так и знал, что рано или поздно ты предашь Галлиани. Чего стоило ожидать от ублюдка, привезенного по прихоти дона из приюта? – Марио корчился на полу от боли, не в силах встать.

– Не дергайся! – бросил Тайлер Марио, затем он повернулся к детям. – Сейчас же бегите на улицу!

Тео не мог шевельнуться, он понимал – нужно уходить, но он продолжал сидеть около тела своего отца. Тайлер рывком поднял его и встряхнул за плечи.

– Возьми свою сестру на руки и уходи отсюда сейчас же! Твой отец мёртв. Ты хочешь, чтобы его смерть была напрасной? Ты этого хочешь? – яростно крикнул он, смотря прямо в глаза мальчика.

Тео затряс головой, он перевел взгляд на сестру. Габби утирала мокрое лицо руками. Сейчас она как никогда казалось маленькой и хрупкой, и такой беспомощной.

Мальчик поднял Габби на руки, она тут же обхватила его за шею, уткнувшись головой в плечо, продолжая тихонько плакать. Тео взглянул на мертвое тело отца, глубоко вздохнул, и решительно побежал к выходу.

Он почти не чувствовал веса Габби, такой легкой она была. Даже не заметил, как вынес ее на улицу, под проливной дождь, который холодными каплями падал на их лица. В голове его словно был туман. Хотелось просто закрыть глаза, а открыв, узнать, что все это просто кошмарный сон – один из тех, что так часто снятся Габби.

Тайлер остался с Марио, он хотел забрать завещание, которое тот положил во внутренний карман куртки.

– Мне жаль Марио, что это всё так закончилось! – Тайлер навел дуло пистолета на мужчину.

– Да пошел ты! – отозвался в ответ Марио, после чего получил пулю точно в сердце.

Тайлер расстегнул на Марио куртку, взял завещание, схватил фотографию на столе мистера Барнса, и быстрым шагом вышел из дома.

Габби, услышав выстрел вскрикнула, она резко дернулась, больно ущипнула Тео, вырвавшись из его рук, побежала назад, но её подхватил Тайлер, не давая сдвинуться с места.

– Быстро в машину! – сказал он Тео

– Почему вы пришли за моим отцом? За что его убили? – задыхаясь от рыданий еле-еле выговорил Тео. Он чувствовал, как к телу липнет быстро намокающая рубашка, а кожа от холода покрывается мурашками, но ему было плевать. Незнакомое до этого чувство поселилось в сердце мальчика. Ему хотелось выхватить пистолет Тайлера и пустить пулю ему в лоб, вышибив мозги. Хотелось смотреть, как он падает, медленно умирая, как кровь растекается вокруг его головы.

– Сейчас это неважно! – произнес Тайлер, он уложил ослабшую Габби на заднее сидение, где она сразу же свернулась калачиком, прижав ноги к груди и крупно задрожала.

– Что блядь?! Неважно?! – Тео с кулаками набросился на Тайлера. Мальчик был довольно тощим, и его удары не причиняли никакой боли, заставили Тайлера лишь слегка поморщиться. Он скрутил Тео, повалил его землю.

– Успокойся сейчас же! – резко, сквозь зубы сказал Тайлер, – Я пообещал вашему отцу, что спасу тебя и твою сестру, и я сдержу обещание. А теперь быстро в машину!

Тео плохо помнил, что было дальше. Кажется, Габби, положив голову ему на колени, продолжала плакать и дрожать. Тайлер снова что-то говорил, но мальчик даже не пытался его слушать, полностью оглушенный, не понимающий, что же ему делать дальше. Он повернул голову, сквозь пелену дождя и слабо горящих фонарей смотрел, как постепенно, по мере отъезда автомобиля, уменьшался их родной дом, в окнах которого приветливо продолжал гореть свет.

Была в этом какая-то злая ирония. Словно через пару часов они вернутся обратно. И отец, живой и здоровый, в своем любимом коричневом свитере, подаренным ему мамой, улыбаясь, выйдет их встретить: взъерошит Тео волосы, поцелует Габби в щеку, а затем, взяв их за руки, как тогда, когда они были совсем еще маленькими, поведет обратно, назад к беззаботному невинному детству, к счастливым моментам, которые им довелось испытать, и которые, буквально в одно мгновение, навсегда у них были отняты.

«Назад дороги нет!»

Глава 2

Весна 1964

Поезд прибыл на платформу вокзала Сент-Кросс. Невысокий сутулый проводник, с закрученными кверху усами, открыл дверь вагона, выпуская на перрон уставшую от долгой поездки толпу. Повсюду забегали носильщики, которые катили багаж пассажиров.

Одна из прибывших, уже немолодая тучная дама, откинула с лица вуаль и громко заголосила, призывая своего мужа проконтролировать, чтобы носильщик ненароком не потерял их многочисленные пожитки.

Ричард с легким раздражением наблюдал за этой женщиной. Отчасти она напомнила ему его мать. Такая же громкая и требовательная, заставлявшая всех вокруг слушать только ее, и выполнять все установленные правила.  Ее бедный муж устало протер платочком свою залысину и, тяжело вздохнув, направился к носильщику. Женщина же принялась поглаживать толстыми пальцами, каждое из которых было украшено массивным кольцом, по холке своего маленького пса:

– Ну ка, поцелуй мамочку, мистер Пинки.

Собака тявкнула и принялась облизывать ее круглое лицо, слегка вспотевшее от непривычной для этого времени года духоты. Ричард поморщился, подавляя, внезапно возникший приступ тошноты. Эта женщина вызывала у него отторжение: ее короткая, практически отсутствующая шея была увешена жемчугами, большой слой косметики никак не скрывал дряблое лицо, а пигментные пятна на руках выдавали, что, как бы она не старалась, а свой немолодой возраст уже не скрыть.

Женщина в этот момент снова что-то визгливо прокричала своему мужу, растерянно замершему возле подсчитывающего их багаж носильщика. Продолжая поглаживать пса, она на мгновение повернула голову, и ее маленькие глубоко посаженные глазки встретились с глазами Ричарда. Она кокетливо ему улыбнулась, растягивая тонкие губы, жирно подведённые красной помадой в не очень привлекательной улыбке, кажется, польщённая, что такой молодой человек ею заинтересовался. Ричард тут же поспешил отвернуться.  Еще не хватало чтобы она подошла к нему с желанием поближе познакомиться.

После пяти часов, проведенных в плацкартном вагоне, у него слегка кружилась голова, и он считал, что неплохим способом попытаться избавиться от недуга будет небольшая прогулка по городу, в который он так давно хотел приехать. Юноша перехватил правой рукой сумку, и двинулся с платформы к выходу. Ему не верилось, что сейчас, наконец, начинается его настоящая жизнь, где не будет деспотичной матери и ее правил. Он сможет сам принимать решения, и, может быть, наконец, даже напишет собственную книгу.

Он представил, как станет популярным автором, его всюду будут печатать. Мать, наконец, поймет, что он чего-то стоит, может быть, у него даже появятся друзья, и он влюбится в красивую девушку. Ричард так замечтался, что не заметил, как успел отойти от вокзала на достаточно приличное расстояние, попав на незнакомую безлюдную улицу. Навстречу ему на бешеной скорости несся рыжеволосый мальчик на серебристом велосипеде, на раме которого красивыми золотыми буквами было выведено «Молния».  К рулю велика была прикреплена небольшая корзинка, а в ней лежали свежие газеты, шелестящие на легком ветерке страницами.

– Вертай с дороги! – крикнул мальчишка, но Ричард растерялся от неожиданности и от того, что просто не понял мальчика. Он встал как вкопанный, во все глаза смотря на него. В следующую секунду произошло столкновение.

Юноша, не удержавшись на ногах, отлетел к разрисованной граффити стене. Больно ударившись спиной, он упал на землю, чувствуя, как по всему телу разливается глухая боль.  Мальчик громко закричал, от сильного толчка он свалился с велосипеда, ударившись коленками об асфальт, а все его газеты разлетелись по широкой дороге.

– Ты что, оглох?! Я ж грил вертай! – гневно воскликнул мальчик, с досадой рассматривая свои разбитые колени.

– С тобой всё в порядке? – взволнованно спросил его Ричард, он никак не мог понять речь мальчишки, и кое как поднявшись, не обращая внимания на боль в ногах и в спине, слегка прихрамывая, он подбежал к мальчику, протягивая руку. – Давай помогу встать.

Юноша чувствовал себя ужасно виноватым. Еще в детстве, мать часто ругала его, за то, что он постоянно витал в облаках, из-за этого забывал все ее поручения, которые следовало выполнить.

– Не над, – буркнул мальчишка, шмыгая курносым носом, в его глазах выступили слезы, – из-за тебя я не спею вовремя разнести эти чертовы газеты, и мне не заплатят. Вот так-то. А мне очень нужны деньги! Но ты не вбирай в голову. Какое тебе дело? Уходь, это не твои заботы.

Ричарда охватило невероятное чувство сожаления. «Ну какой же я дурак!», мысленно начал корить он себя. «Это же надо было, растеряться! Не пробыл в городе и часа, а уже успел кому-то навредить!»

– Прости меня, пожалуйста, мне очень жаль. – Выпалил юноша, и принялся собирать, валявшиеся кругом газеты. Ричард понимал, что должен сделать или сказать что-нибудь еще, но не очень-то умел утешать людей.

Когда он был совсем ребенком, его мать считала, что Ричард слишком слабый и болезненный, и поэтому держала его подле себя, контролируя каждый его шаг. Он рос необщительным боязливым ребенком, которому казалось, что его непременно обидят по любой причине. Вот, например, из-за того, что волосы у него были слишком длинными, почти как у девчонок, или потому что выпали передние молочные зубы и он сильно шепелявил, или же за то, что он любил читать, и чтение приключенческих историй предпочитал довольно многим играм.

Однако, Ричард все равно мечтал о лучшем друге. Они бы понимали друг друга с полуслова, и Ричард мог бы доверить ему все свои самые сокровенные мечты, он мог бы поделиться с ним всем на свете, и в ответ не услышать гору насмешек или осуждений. В школе Ричард познакомился с Максом Кингсли, и Ричард действительно думал, что это тот самый человек – друг, которого он рисовал в своих мечтах. Вот только дружба их быстро сошла на нет. Макс всё реже виделся с Ричардом – он под любыми отговорками старался избегать его общества. Они отдалились друг от друга, и Ричард не понимал почему. Это потом он узнал, что у Макса появился новый друг Стив, и когда Ричард видел их вдвоём, они начинали подтрунивать над ним, отчего на душе становилось совсем гадко: «Эй, зануда, а мамочка не заругает за то, что куришь?» – словно наяву, он снова слышал громкий голос Макса, видел его хитрое лицо и кривоватую улыбку –  «Скажи-ка Ричи, а это правда что ты спишь в одной кровати со своей мамашей?».

Да, их дружба быстро сошла нет. А потом он встретил Роджера и Дэнни, и лучше бы этого никогда не происходило. Он не знал почему так держался за них, наверное, от того, что боялся остаться один, или от того, что считал уже насмешки в свою сторону нормой, что он заслуживает этого.

– Прости! – фыркнул мальчишка. – Ты значится серьезно?! – Он вырвал юношу из плена болезненных воспоминаний, – Я и моя малая еле перебиваемся, а теперь… – мальчик не договорил, и опустил голову.

Ричард почувствовал себя еще более виноватым, неожиданная мысль мелькнула в его голове.

– Я куплю у тебя все эти газеты! Сколько они стоят?

Мальчишка назвал сумму, и хоть юноше и показалось, что мальчик слишком загнул цену, он был не против переплатить.

Ричард вытащил из-за пазухи деньги, туго закрученные в трубочку и перевязанные тонкой веревкой. И только парень хотел дать несколько купюр мальчику, как вдруг кто-то резко вырвал у него из рук все деньги – это был второй мальчишка, такой же рыжий, и как две капли воды похожий на первого. Возникший, словно из воздуха, сжимая в кулаке чужие деньги, он быстро закрутил педали велосипеда, только Ричард его и видел.

А ещё недавно вытиравший рукавом слёзы первый мальчик вскочил на свой велик, засмеялся таким озорным смехом, как будто совершил невинную шалость, и стремглав помчался вслед за мальчишкой, укравшим деньги.

– Стойте! Это мои последние деньги! – Ричард, на мгновения опешивший от подобной наглости, спотыкаясь, бегом устремился за юными воришками, – Кто-нибудь остановите их!

Мальчишки свернули в переулок, решив затеряться среди многочисленных покосившихся зданий, которые в беспорядочном скоплении вырастали перед прохожими.  Ричард повернул следом. Непривыкший к долгому бегу, он начал задыхаться, в боку его закололо, а ноги словно налились свинцом. Он сильно отставал от двух воришек. С паникой парень обдумывал, что же ему делать, если не догонит их. Он никогда не был в большом городе, каким был Найтмер-сити, и не мог ориентироваться в лабиринте маленьких узких улочек.

Осознавая собственное бессилие, Ричард плюхнулся на скамейку, положив голову на колени, и предался не самым утешительным размышлениям: «Что теперь делать? У меня нет денег даже на еду. Уже темнеет, а мне некуда идти. Ну какой же я наивный болван!».

Он снова подумал о своей матери. Она родила его в довольно позднем возрасте, и он был единственным ее ребенком.  Сразу после его рождения умер отец, которого он никогда не знал, и мать окружила маленького Ричарда своей заботой. Юноша вспомнил одну из их последних ссор. Голубые глаза матери, такие же как у Ричарда, гневно сверкали.

«Ты прибежишь ко мне обратно Ричи!  –  кричала она. – Ты и недели там не протянешь!»

Неужели его мать права?  Он пробыл здесь меньше дня, а уже потерял все деньги и оказался в безвыходном положении. Ричард застонал, взъерошил волосы и зажмурился. Он не знал, сколько уже времени просидел на этой скамейке, ругая себя самыми последними словами, но тут над его головой раздался мужской бархатистый голос.

– Эй, это у тебя украли деньги?

Ричард вздрогнул и вскинул голову, смотря на подошедшего к нему молодого человека. На вид он был не старше самого Ричарда. Высокий и худой. На нем было серое пальто, выглаженная белая рубашка и брюки в тонкую меловую полоску. Волосы у юноши были русыми, растрепанная челка была зачёсана наверх. Он носил очки в роговой оправе, за линзами которых поблескивали хитрые зеленые глаза. Парень слегка наклонил голову и прищурился, внимательно изучая Ричарда.

– Судя по твоему саквояжу, ты только что приехал, – добавил он.

– Да, я недавно приехал, – растерянно произнес Ричард и быстро встрепенулся, – Откуда ты знаешь, что у меня украли деньги? – он устремил недоверчивый взгляд на своего собеседника. Но тот, добродушно улыбаясь, достал из кармана те самые свёрнутые в трубочку деньги, что украли начинающие воришки, и помахал ими перед носом юноши.

Ричард вскочил, не веря своим глазам. Перевел взгляд с молодого человека на свои деньги. Он почувствовал, как сердце быстро застучало в груди.

– Но как? Как ты их догнал, и почему решил, что я тот самый человек, у которого украли деньги? – Ричард недоумевающе посмотрел на парня, который продолжал так же добродушно, сочувствующе улыбаться.

– Очень просто. Я встретил их в подворотне, и они мне сами всё рассказали!

– Так ты знаешь их?

– Конечно! Эти малолетние разбойники моя семья.

Ричард во все глаза уставился на молодого человека. «Семья?!» – этого он никак не ожидал.  Лицо Ричарда приняло враждебно-растерянное выражение. Меньше всего на свете Ричард хотел влипнуть в очередную передрягу. Но молодой человек, как ни в чём не бывало, продолжил свой рассказ, не обращая внимания на враждебность Ричарда.

– Когда я с ними столкнулся, то сразу понял, что тут дело нечисто. В общем, они во всем сознались, уж я постарался, – хрустнув пальцами, загадочно улыбнулся незнакомец.

– Ты побил их? – насторожился Ричард.

–Нет, – парень рассмеялся, покачав головой, его очки слегка сдвинулись на бок, но одним легким, даже изящным движением, он поправил их, – Я как следует оттаскал их за уши. Ох уж эти близнецы! Они сказали, что на парне, у которого они украли деньги, был дурацкий черный шарф в огромную белую клетку. Собственно, по нему я тебя и нашел. Вот деньги. Они хорошие ребята, но, бывает, совершают глупости.

Ричарду вдруг показалось, что он заснул сидя, на этой лавочке и сейчас ему снится сон.  Чистая недоверчивая радость затопила его сердце. Ему вернули его деньги! А значит, не придется спать где-нибудь в подворотне, или, еще того хуже, возвращаться домой.

– Спасибо тебе большое! – пылко воскликнул Ричард, – Я не знаю, чтобы я делал! – Он с благодарностью протянул руку незнакомцу, который начал вызывать у него симпатию. – Меня зовут Ричард Уайт.

– Я Калеб Мэйсон, – пожал руку парень, его зеленые глаза весело сверкнули.

Ричард вдруг подумал, что он мог бы попробовать подружится с Калебом. Тот помог ему, и, кажется, был неплохим парнем, несмотря на то что имел в родстве двух воришек.

– Ричард, я собирался пойти перекусить, – заговорил юноша, он продолжал улыбаться и с неким любопытством разглядывал Ричарда, – Тут не далеко есть отличный паб «Мэд Хорс», ты не составишь мне компанию?

Интуиция Ричарда подсказывала ему не задумываясь соглашаться на столь заманчивое предложение, но голос разума, так похожий на голос его матери, не дал ему этого сделать: «А что, если он тебя обманет? Что если это такой способ вытрясти твои деньги?»  Ричард нахмурился. Глупости! Он тогда бы их и вовсе не возвращал.  К тому же… Неуверенная робкая надежда, что Калеб может стать его другом, затеплилась в сердце юноши.

«А что если все будет как тогда, с Роджером и Дэнни, что, если… Нет. Не будет. С ним больше никогда ничего подобного не произойдет. А если он не понравится Калебу? Или он сочтет его скучным?  Но ведь если не попробовать, то так этого и не узнать. К тому же, Калеб был местным, знал город, совсем неплохо иметь такого друга».

Словно прочитав мысли Ричарда, Калеб вдруг кашлянул и вопросительно вскинул брови, все еще ожидая ответа. Ричард кивнул. «В конце концов, я ведь совершенно ничего не теряю, так чего же отказываться?»

***

Они двинулись вдоль многолюдных улиц. Ричард вертел головой во все стороны, с неподдельным интересом рассматривая старые дома, у многих из которых, как он отметил, были заколочены окна. Его взгляд привлекла молодая темноволосая девушка, которая звонко хохотала, пока ее спутник с недовольным видом что-то говорил. До чего красивый у нее был смех, Ричард замер на мгновение, вслушиваясь, но Калеб потянул его за рукав. Юноши прошли еще одну улицу, на углу которой Ричард нос к носу столкнулся с массивной, разбухшей от регулярной выпивки, фигурой мужчины. Дыша на Ричарда отвратным запахом перегара, смешанным с запахом помоев, мужчина начал орать что-то нечленораздельное, и молодые люди поспешили убраться от него подальше, свернули в переулок, и оказались перед входом в небольшой, слегка покосившийся паб, фасад которого украшала ярко-алая вывеска с лошадью, вставшей на дыбы.

– Заходи! – Калеб улыбнулся Ричарду и легонько подтолкнул его вперед.

Внутри паб оказался на удивление уютным – одна большая зала с длинной стойкой из темного дерева, на которой располагалась шеренга из десятка ручных пивных насосов. Сквозь дымчатые окна невозможно было рассмотреть, что происходит снаружи, у стен находились дубовые скамьи и столы. Весь интерьер был выполнен в красно-коричневых тонах. Молодым людям повезло – очереди к бармену не было. Из посетителей здесь были всего лишь несколько мужчин, которые громко спорили, прихлебывая пиво, да девушка, сидящая за столиком у окна. С усталым видом, она помешивала маленькой ложечкой чай, но сразу оживилась, когда увидела Калеба, послала ему улыбку, которую он не заметил, или, сделав вид, что не заметил, подвел Ричарда к барной стойке. Девушка с досадой отвернулась, и Ричард, отчего-то почувствовал к ней жалость, правда быстро про нее забыл, когда Калеб заговорил с барменом, делая заказ.

Молодые люди сами не заметили, как быстро пролетело время. Они курили, потягивая эль, и болтали обо всём, как будто знали друг друга всю жизнь. Ричи слегка захмелел, его щеки порозовели, а глаза возбужденно горели. Он подпер кулаком потяжелевшую голову, медленно моргая, смотрел на болтающего Калеба. Он вспомнил, как непонятно изъяснялся тот рыжий мальчишка и решил спросить об этом у своего нового знакомого.

– Когда я говорил с твоим братом, то мало, что понял из его речи. Как будто он говорит на совсем другом языке.

Калеб усмехнулся, глотнул ещё эля и поправил очки, сползавшие с переносицы.

– Это Кин-Дин.

– Что? – Ричард уставился на парня, а тот с самым умным видом приготовился разъяснять молодому человеку, такие вроде бы очевидные вещи для жителей Эн-Си.

– Так высшие слои общества называют здесь рабочий класс. Фред, Майк, вся моя семья и друзья – Кин-Дин, и мы говорим на этом диалекте. Это нормально, что ты ни черта не понял. Мне пришлось несколько недель к этому привыкать, потом я втянулся.

– В смысле, подожди. Ты же тоже Кин-Дин. Почему тебе пришлось привыкать?

– Потому, что раньше я им не был. – Парень прокрутил колесико зажигалки и уставился на огонёк. – Я позже тебе расскажу.

Какое-то время они сидели молча, Ричард поглядывал на Калеба, но тот, как будто не замечал юношу. Его лицо стало необычно серьезным и задумчивым. Он наклонил голову, постучал длинными тонкими пальцами по столешнице. Глаза его затуманились. Сейчас, он словно находился не здесь, в пабе, а совсем в другом месте, словно вспоминал что-то очень важное. Ричард хотел уже было потрясти парня за руку и напомнить о своём существовании, но тот тряхнул головой и с расстановкой заговорил.

– Ричи, этот город поглощает всех, кто сюда приезжает. Люди впитывают его необузданность, равнодушие, жестокость и никогда уже не становятся прежними. Но, знаешь, я никогда бы не хотел уехать отсюда – здесь мой дом.

– А мой город меня душил, – осторожно начал Ричард, – и я всегда хотел уехать оттуда, я понимал, что мне там не место, ведь до того, как я сбежал от своей матери и сел на поезд, я не жил – это была иллюзия жизни. – Юноша на мгновение замолчал, заметив заинтересованный взгляд Калеба, он тут же продолжил говорить. – Для меня это город возможностей. Я пишу стихи, короткие рассказы, но самая сокровенная мечта – это написать роман, начав читать который люди бы не смогли оторваться.

Закурив, Калеб посмотрел на Ричарда тем взглядом, которым обычно смотрят на наивных, неискушенных жизнью людей. В этом взгляде была и доля насмешки, и сочувствия, и некоторая толика досады, наверное, от того, что такой окрыленности, Калеб сам не испытывал слишком давно.

– Что ты так странно на меня смотришь? – спросил Ричард, нервно улыбнувшись.

Калеб помолчал, сделав затяжку, он стряхнул пепел сигареты прямо на барную стойку, не обращая внимания на недовольный взгляд, который кинул на него бармен.

– Мой тебе совет, Ричи, – наконец произнес он – держи ухо востро, не доверяй здесь никому, особенно женщинам. С такой милой мордашкой тебя любая может окрутить. – Калеб наклонился к юноше, едва не столкнувшись с ним лбом, от чего Ричард вдруг заметил на его носу пару бледных веснушек, и потрепал по щеке.

– Милая мордашка?! А как тебе это? – с притворной злостью воскликнул Ричард. Он толкнул Калеба, отчего тот чуть не упал со стула, при этом пролив на себя немного эля.

Калеб затряс головой, в его глазах мелькнул опасный блеск.

– Ну, держись! – выпалил он.

Вскочив со стула, он набросился на Ричарда, схватив его за воротник рубашки. Ричард от неожиданности пошатнулся на стуле, не удержавшись, потерял равновесие, и схватившись за Калеба, грохнулся вместе с ним на пол. Парни катались по грязному полу, подтрунивая друг над другом и смеясь, пока их не разнял бармен, которого судя по бейджику на его рубашке, звали Фрэнк.

– Придурок! – фыркнул Ричард.

– Тебе повезло, Ричи, что вмешался Фрэнк, а то…

– А ну-ка пошли вон отсюда! – перебил Калеба Фрэнк, переводя суровый взгляд с одного юноши на другого.

– Не злись, Фрэнки, – Калеб похлопал его по плечу, – Уже уходим.

Бармен покраснел от злости, с негодованием он смотрел на молодых людей, сжимая и разжимая большие ладони в кулаки, словно сам был готов наброситься на них. Девушка возле окна тоже бросала на них любопытные взгляды.

Переглянувшись, Ричард и Калеб снова засмеялись и побежали к выходу, не обращая внимания на крики бармена.

– Знаешь, это было самое веселое, что я делал в жизни! – выпалил Ричард, когда они уже находились далеко от бара.

Они шли по незнакомой Ричарду улице, тут и там загорались фонари, освещая тусклым светом дорогу. Проезжающих мимо машин становилось всё меньше. Компании молодых людей, которые наводнили улицу, переговариваясь и смеясь, готовились начать веселую ночную жизнь.

– В этом городе ты за месяц можешь получить столько новых ощущений, что хватит на всю жизнь! – подмигнул Калеб юноше, когда они обошли двух хихикающих девушек в мини-юбках. Одна из них подмигнула Ричарду.

Юноша почувствовал, как запылали его щеки, опустил голову, смущенно смотря на свои новенькие ботинки.

– В пабе ты сказал, что нельзя никому доверять… – спросил он, чтобы как-то отвлечься от мыслей о той девушке и ее невероятно длинных ногах. – Тебе тоже?

Калеб не ответил. Он засунул руки в карманы своего пальто, задумчиво смотря перед собой. На лбу его появилась хмурая морщинка. Юноша вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил. Подняв голову, он уставился на темное небо без единой звезды.

– В этом городе из-за высоких многоэтажек, постоянных строек и громких машин, никогда не бывает видно звезд. – задумчиво произнёс Калеб. –Послушай, Ричи, я снимаю комнату в доме в паре кварталах отсюда, мой сосед съехал, и если ты хочешь…

– Ты предлагаешь жить вместе? – перебил его Ричард, настороженно взглянув на парня.

Ему казалось, что из них с Калебом действительно могли выйти хорошие друзья. Но жить вместе? Познакомившись совсем недавно? Даже толком не зная привычек друг друга? Его это немного настораживало.

– Но ведь ты знаешь меня только несколько часов! – у Ричарда, хоть он этого и не видел, был вид распушившегося воробья, как будто ему только что сделали самое непристойное предложение в жизни.

– Лично я в этом, не вижу никакой проблемы, а ты принцесса? – Калеб легонько пихнул плечом плечо Ричарда и улыбнулся.

– Ещё раз назовешь меня принцессой, я тебя…

Но Калеб не дал ему договорить:

–Успокойся, Ричи, я же просто шучу.

Ричард хмуро потер лоб. Начало холодать, и его ладони слегка порозовели, руки даже под слоем одежды покрылись мурашками. Предложение Калеба было очень заманчивым, и юноша очень хотел согласиться, но что-то продолжало его останавливать.

– Прежде чем мы пойдем к тебе, скажи, почему ты мне помогаешь? – спросил, наконец, Ричард.

Калеб помолчал, обдумывая какой же дать ответ. Он не готов был рассказать всю свою историю, но Ричард пытливо смотрел, ожидая ответа.

– Несколько лет назад я попал в похожую ситуацию, – медленно, словно нехотя произнес Калеб, – Меня вышвырнули из дома. На деньги, что я нашел у себя в кармане, хотел купить еду, но и их у меня отобрали, хорошенько поколотив в подворотне. Я думал, что сдохну там среди помоев, но меня подобрал один человек, мистер Беннет. Он тогда сказал: «Неплохо тебя отделали, парень! Вставай-ка, чой это ты разлегся? Чай не на отдыхе» и подал мне руку.

Калеб слабо улыбнулся, вспоминая себя, еще совсем зеленого, но очень самоуверенного придурка.

– Я рассказал ему, что случилось, он внимательно слушал меня, не перебивая, и когда я закончил, позвал меня жить к себе. Представляешь? Совсем незнакомого мальчишку позвал к себе, когда у самого денег едва хватало, – Калеб на мгновение замолчал, качая головой, он и сейчас с трудом верил, что ему бескорыстно помогли, – Потом уже я устроился работать в еженедельник Геральд’с Газетт фотографом, и стал жить отдельно. Я удовлетворил твоё любопытство?

Он посмотрел на Ричарда, и юноша вдруг пожалел, что вообще задал этот вопрос. Он и представить не мог, что Калеб когда-то оказался в настолько безвыходном положении. Ричард почувствовал глубокое уважение к нему потому, что сам юноша вряд ли выбрался бы из подобного.

– Ну, так, где же находится наша комната? – как можно более веселым голосом спросил Ричард.

Калеб улыбнулся, и они двинулись вперед по Мейпл-стрит к дому 8/16.

Глава 3

– Вот мы и пришли, – произнес Калеб, открывая дверь и отступая чуть назад, давая Ричарду возможность войти первым.

Юноша неуверенно переступил порог, стянув с шеи колючий шарф, огляделся по сторонам, внимательно осматривая комнату.

Она была невероятно маленькой, едва хватало места на одного. По бокам от серых обшарпанных стен стояли две узкие кровати, одна из которых была аккуратно застелена, в то время как на второй, слегка покосившейся, валялось скомканное покрывало и старенький фотоаппарат. Внимание Ричарда привлекло огромное окно в конце комнаты, с трещиной, от которой отходили другие, более мелкие, словно паутина, трещинки. Возле окна стоял небольшой стол, заваленный газетами, и кресло-качалка, а на полу лежал изъеденный молью коврик.

Ричард почувствовал себя неловко. Он с чего-то решил, что квартира будет уютной и комфортной, к столь бедственной обстановке юноша оказался не готов.

– Располагайся! –  произнес Калеб, непринужденным жестом окидывая пространство комнаты. Он подошел к окну, распахнул его, и, опершись на подоконник с потрескавшейся желтоватой краской, закурил. Юноша бросил быстрый взгляд на Ричарда, а затем всей грудью вдохнул прохладный вечерний воздух.  На улице горели фонари, вдалеке можно было увидеть тысячи вывесок, озарявших город диодным свечением. – В это время город только просыпается.

Ричард тряхнул головой, мысленно убеждая себя, в том, что это, на самом деле, отличное место. Он вряд ли смог бы найти что-нибудь лучше, поэтому молодой человек решительным движением положил саквояж на не занятую кровать и открыл его.  Нужно было разобрать вещи. У него их было совсем немного: пара сменных рубашек и брюк, несколько пар носков, нижнее бельё, мыльные принадлежности, и блокнот в коричневом переплете – в нем юноша делал наброски своего романа, записывал стихи, свои мысли. Быстро расправившись со своими немногочисленными пожитками, Ричард подошел к Калебу, который продолжал курить, задумчиво всматриваясь в вывеску небольшого магазинчика напротив их дома, блики которой отражались в линзах очков юноши.

Задрав голову, Ричард посмотрел на небо. Ему было непривычно не видеть звезд. В этом городе работали десятки фабрик и заводов, выбрасывавших тонны дыма и копоти. Небо застилал густой смог, который словно одеялом окутывал весь город.

– В моём городе, когда наступала ночь, я часами мог смотреть на звезды, – произнес Ричард, с досадой опустив голову.

– У нас звезды редкое явление.

Немного подумав, Калеб добавил:

– Помню, когда я был маленький, отец возил меня за город. С наступлением темноты мы, лежа на траве, считали падающее звезды, отец показывал мне разные созвездия… Как давно это было, – он грустно улыбнулся.

Ричард повернул голову, смотря на профиль молодого человека. С новой силой в нем проснулось любопытство.

– Что же случилось? – Осторожно спросил он, – почему тебя родители выгнали из дома?

Калеб замялся, его зеленые глаза недобро блеснули, возле бровей появилась морщинка.

– Не сейчас. Обещаю, я расскажу тебе всё, но позже, – наконец сказал он, сделав затяжку, выпуская ртом колечки дыма.

Ричард хоть и сгорал от любопытства, понимал, что это больная тема для его нового друга. Но как же было интересно узнать, что такого мог сделать Калеб. Почему его выгнали из дома? Мать Ричарда на такое никогда бы не пошла.  Она была не самой лучшей женщиной на свете, но сына по-своему любила, хоть эта любовь и душила Ричарда крепкими тисками.

Калеб дернул Ричарда за руку, тем самым оторвав его от размышлений:

– Ричи! Смотри. Видишь те огни? Там вовсю кипит жизнь. Многочисленные клубы, пабы, кабаре… В это время полгорода толпится именно на Кэридж-роуд. На, затянись, – Калеб протянул Ричарду свою сигарету.

Затянувшись, юношу охватило странное, приятное чувство. В этот момент он как никогда почувствовал себя свободным. Он мог делать, все что хотел, и никто и слова бы ему не сказал, он мог не спать целыми днями, писать стихи или делать очередные наброски, он мог гулять, где хочет, заводить новые знакомства. Это безумно его окрыляло.

Ричард счастливо улыбнулся, перевалился через подоконник, рассматривая проходящих мимо людей, которые не подозревали, что за ними наблюдает молодой человек, готовый кричать от радости.  Ветер растрепал его и без того взъерошенные волосы, голубые глаза словно сияли каким-то потусторонним блеском, на лице застыло мечтательное выражение. Он не заметил несколько странных взглядов, которые кинул на него Калеб.

– Сколько девушек у тебя было, Ричи? – спросил вдруг тот, ткнув Ричарда в бок.

Ричард вспыхнул, краснея до кончиков своих ушей. Он не мог признаться в том, что у него ни разу не было девушки. Он даже не влюблялся толком. Когда-то ему очень нравилась жившая по соседству Одри Трэнтон. Она была невысокой, с очаровательными веснушками на лице и рыжевато-каштановыми волосами. Ричарду нравилось смотреть как слегка морщился ее нос, когда она смеялась, или сияли глаза, когда занималась любимым делом. Но сама Одри никогда его не замечала. Вокруг нее всегда было много друзей, и неуверенному Ричарду не было места среди них.

– Да ладно?! Нет… Серьезно? –  воскликнул Калеб, с недоверием посмотрев на Ричарда, даже его рот слегка приоткрылся от удивления.

– Просто… Так. Так вышло, – запинаясь, ответил Ричард.

Он чувствовал, как горят его уши и ему хотелось провалиться сквозь землю, только бы не продолжать этот разговор.Между друзьями возникла неловкая пауза. Ричард смотрел куда угодно, но только не на Калеба, не желая видеть на его лице насмешки. Ну почему он не смог соврать? Сказал бы, что все было с Одри – они хорошо проводили вместе время, она рыдала, когда он уезжал, понимая, что теряет своего лучшего любовника, а он бы обещал ей писать. Да, это ложь. Но Одри бы никогда не узнала, а Ричард не чувствовал себя сейчас таким придурком.

Калеб вдруг потянулся и хлопнул юношу по плечу, не давая Ричарду замкнуться.

– У нас говорят: «Веселье начинается в полночь», – с лукавой улыбкой произнес он, посмотрев на Ричарда таким хитрым взглядом, что сразу стало ясно – молодой человек что-то задумал.

– Ты куда-то хочешь пойти? – настороженно спросил Ричард.

– Да, собирайся! Мы пойдем в клуб.

– Я даже не знаю…

Юноша замялся, неуверенно дернул плечом. Он все еще испытывал это ужасное чувство неловкости, которое бывает, когда зачастую сболтнешь лишнего.

– Да ладно тебе – будет весело. Нас ждет выпивка, горячие «пташки», танцы, – Калеб схватил Ричарда за плечи, повернул его к себе лицом, внимательно вглядываюсь в его глаза. –  Поверь мне – ты никогда не забудешь эту ночь!

Ричард вдруг понял, что не может отказаться.

Они собирались больше часа. Вернее, собирался Калеб, укладывая волосы разными способами, множество раз, пока не остался довольным своим внешним видом. Ричард же надел первую попавшуюся рубашку, а брюки решил вовсе не менять. У него было не так много одежды, чтобы выбирать.

– Нет, нет, нет! Ты в этом хочешь пойти? Хочешь всех девушек распугать? – закричал Калеб, когда увидел юношу, придирчиво качая головой и рассматривая его дурацкий галстук в горизонтальную полоску.

– Но у меня больше ничего нет, – пробормотал Ричард, неловко переступив с ноги на ногу.

Калеб хмыкнул, подошел к старенькому шкафу возле его кровати и, покопавшись в нем, бросил в Ричарда белоснежную рубашку и черные брюки со стрелками.

– На вот, примерь. Думаю, тебе подойдёт.

Калеб повернул голову к окну, стараясь не смотреть на переодевающегося юношу. Его внимание привлек фонарь, в свете которого летали крохотные светлячки.

– Ну как тебе? – с неуверенностью произнес Ричард, застегивая последнюю пуговицу рубашки. Юноша был худощавого телосложения, и она оказалась ему слегка великовата, но в целом это было почти незаметно.

Калеб вздернул брови, поправив очки, придирчиво осмотрел Ричарда с головы до ног, на его лице возникла широкая улыбка.

– Совсем другое дело. Теперь ты не выглядишь как наивная девственница! Ой! – он театрально прикрыл рот рукой и, звонко смеясь, ринулся прочь из комнаты в коридор.

Глаза Ричарда, и так большие от природы, сделались просто огромными, он возмущенно охнул, сжал ладони в кулаки, на его лице застыло оскорбленное выражение.

– А ну стой, сука! –  проорал Ричард и погнался за Калебом.

Они бежали по этажу, издавая столько шума, что недовольные соседи открывали двери, провожая их гневными взглядами, а иногда и крича что-то грубое. Юноши не обращали на это внимания, гоняясь друг за другом по лабиринтам коридора, словно глупые школьники.

– Чертов мажор! – кричал Ричард так громко, что его могли услышать даже в соседнем доме. Он задыхался от долгого бега, в боку горело, но останавливаться юноша не собирался.

– Сладкая школьница! – дразнил его Калеб, хохоча.

Он бросился бежать по ступенькам, направляюсь к выходу из их дома. Перескочив сразу две вместо одной, не удержался, замахал руками, теряя равновесие, но в последний момент ухватился за перила. Это и сыграло Ричарду на руку. Нагнав Калеба, он напрыгнул на него сзади, обхватил руками за шею, прижимая к себе.

– Если не извинишься, вместо прически у тебя на голове будет гнездо! – выдохнул он прямо в ухо друга.

Тот дернулся, продолжая смеяться, схватил Ричарда за руку, попытавшись, впрочем, безуспешно, убрать ее со своей шеи.

– Так мне ещё никто не угрожал. Ты псих!

– Ещё одно слово… – Ричард многозначительно замолчал, сильнее прижимая юношу к себе.

– Я всё понял! Прости, только не трогай волосы, – наигранно жалобным голосом воскликнул Калеб.

– Что ты понял?

– Всё понял!

Ричард выпустил из своей хватки Калеба, краем глаза заметив, как пожилая дама с презрением на них глядя что-то пробормотала и захлопнула дверь своей комнаты, недалеко от которой они стояли.

***

В клуб друзья попали только к десяти часам вечера, когда ночь успела полностью вступить в свою силу, и отчаянная молодежь искала приключений, желая испытать несравнимые ни с чем ощущения эйфории.

Ричард, сам того не осознавая, тоже испытывал чувство возбуждения – ожидание чего-то неизведанного и манящего. Ему казалось, что сейчас он совершит свой самый безбашенный поступок. Ричард слегка нервничал от этого: в голове звучал осуждающий голос матери, убеждающий, что это плохая идея, разве так она воспитывала своего мальчика, чтобы он кутил и развлекался с легкодоступными девушками? По ее мнению Ричард должен был стать образцовым юристом: "Они много зарабатывают, Ричи, милый, и ты сможешь работать у своего дядюшки в конторе, разве это не замечательно?" – мать никогда не одобряла его желание писать: "Все эти писаки не уравновешенные, и плохо заканчивают! Ты помнишь дочь моей знакомой, Мег, она наглоталась таблеток, когда ее вшивый рассказик раскритиковали".

Юноша тряхнул головой, желая отогнать невеселые мысли. Думать о матери и ее советах сейчас ему хотелось меньше всего. Он, в конце концов, впервые собрался повеселиться по-настоящему.

Друзья спустились в полуподвальное душное помещение, являющееся, по словам Калеба, лучшим клубом в районе. Ричарда тут же привлек вниманием высокий разрисованный потолок и огромная сцена, вдоль стен располагались маленькие столики, за которыми сидели парочки, откровенно целуясь, или напивались компании друзей.  Воздух здесь был пропитан табачным дымом, запахом спиртного вперемешку с пряным ароматом разгоряченных тел, надушенных духами сверх всякой меры.

Молодые юноши и девушки громко смеялись и танцевали рок-н-ролл, успешно исполняемой темнокожими музыкантами. Один из парней, так сильно раскрутил свою партнершу, что, не удержавшись, она споткнулась, полетела на танцующую рядом парочку, и все трое упали на пол. Другие пары, оглядываясь на них, начинали смеяться.

 У Ричарда от всего этого закружилась голова, ему стало душно, и он заметно побледнел. Заметив это, Калеб поспешил усадить его за первый попавшийся свободный столик.

– Крошка! – позвал он официантку, – Нам две кружки «Бешеного Джека».

Ричард медленно моргал. Никогда раньше не бывавший в клубе, он чувствовал себя ошеломленным.

– Вот так выглядит ночная жизнь, Ричи, – сказал Калеб, с улыбкой рассматривая сидящего напротив друга. Его забавляло выражение лица Ричарда.

– Калеб Мэйсон! – раздался со спины чей-то пронзительный томный голос. Позади Калеба стояла девушка с тумблером виски, и, улыбаясь, наверное, самой обворожительной из всех своих улыбок, ждала приглашения к их столику.

Ричард, посмотрев на незнакомку, не смог не отметить, что она была очень красива.  Высокая и худая с мальчишеской фигурой, что ее совсем не портило, в изумрудном платье, которое подчеркивало ее тонкую шею и изящный разворот плеч, она выглядела бесподобно. У нее были каштановые волосы, красивыми кудрями ложащиеся на ее лицо с острыми скулами. Хитрые карие глаза задорно блестели, а ярко алые губы, которые непременно хотелось поцеловать, изгибались в улыбке.

– Жаклин! Ты как всегда обворожительна! – Калеб привстал, и поцеловал ухоженную руку девушки.

– Не думала, что встречу тебя здесь, – с ноткой удивления отметила Жаклин, сделав небольшой глоток виски и сморщив нос, она присела рядом с Ричардом, от чего в нос юноши ударил запах ее терпких духов.

– Я рад, что смог удивить тебя, малышка Джеки, – почти с хищной улыбкой произнес Калеб, глаза его слегка потемнели.

Они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг. Так как смотрят друг на друга бывшие любовники после продолжительной разлуки, без пошлости, но с явным эротизмом, который сквозил во всех движениях.

Ричард негромко кашлянул. У него возникло чувство, что он сейчас подглядывал за чем-то очень личным. Щеки юноши слегка порозовели от смущения.

– Это мой новый друг Ричи, – представил его Калеб, отвлекшись от Жаклин.

Ричард добродушно улыбнулся девушке.  Хоть он и знал ее всего пару минут, она уже вызывала у него симпатию.

– Очень приятно, Ричард, я Жаклин. Знаете, у Вас особенные глаза, они излучают удивительную теплоту, – произнесла девушка с тем задором, полным очарования, которым так полна юность, и протянула Ричарду свою изящную ручку.

Юноша с удовольствием пожал ее ладонь, отметив какой мягкой и нежной она была.

– Ты хочешь заставить меня ревновать, Джеки?! – с притворным гневом воскликнул Калеб.

– А что, у меня получается? – игриво закинув ногу на ногу, Жаклин закусила нижнюю губу и посмотрела на него внимательным взглядом.

Калеб не ответил, наклонившись к Жаклин, он ущипнул ее за бок:

– Ты здесь одна или с такой же сексуальной подружкой, как ты? – спросил он.

Девушка сделала вид, что ужасно возмущена:

– Твои неприличные жесты меня убивают. Держи при себе свои руки!

– Как скажешь, дорогая, – Калеб широко улыбнулся ей, сверкнув белозубой улыбкой, – только потом не проси, чтобы я их распускал.

– Ты невыносим!

– Поэтому ты меня и любишь!

Девушка смерила его несколько осуждающим взглядом, в котором Ричард уловил также нотки горечи и, покачав головой, закатила глаза.

– Я скоро вернусь, – произнесла она, изящно поднимаясь со стула. Послала Ричарду игривую улыбку и двинулась куда-то в сторону танцующей толпы.

– С нетерпением будем ждать! – прокричал ей вслед Калеб.

Ричард посмотрел на друга, проследив за тем, каким плотоядным взглядом он проводил удаляющуюся фигурку Жаклин, совершенно не стыдясь этого. Ричард не сомневался, что мысленно Калеб уже представлял, как закончит ночь в объятиях этой девушки.

– Калеб, вы с ней… – юноша смущенно замолчал, не закончив свой вопрос. Но друг и так его понял.

– Да, – равнодушным тоном произнес Калеб, – несколько раз мы занимались любовью. Последний раз, когда мы виделись, нас чуть не застукал её муж, но мне удалось улизнуть. До сих пор помню, как он орал: «Я знаю, что он где-то здесь! Если я его найду – я убью вас обоих» – старый осел. – Он не сдержал смешок, вспоминая одутловатое сморщенное лицо муженька Жаклин.

– Ты любишь её? – не скрывая любопытства в голосе поинтересовался Ричард.

Калеб, делавший глоток своего напитка, поперхнулся, выплюнув часть на столик. Ричард поспешил отодвинуться, и громко захохотал, отчего некоторые сидящие недалеко парочки оглянулись, смотря на него как на сумасшедшего.

– Ну ты выдал! – сквозь смех проговорил Калеб. – Не скрою, Жаклин мне нравится, она красивая девушка и с ней приятно провести время. Но любить… Нет, Ричи.

Ричард взъерошил волосы. Он понимал, что его друг был слишком легкомысленным в этом плане. Возможно, это и правильно. Они еще слишком молоды: самое время, чтобы заводить легкие связи и менять девушек каждую неделю, пробовать и решать какая понравится больше. Просто сам Ричард был не таким. Может быть, из-за того, что его вырастила мать, или из-за того, что он много читал приключенческих романов, где не последнее место занимала любовь, и ему хотелось влюбиться. По-настоящему сильно, в удивительную девушку. Если сейчас он скажет это Калебу, тот вероятно над ним посмеется, назвав глупым дураком.

– А вот и мы!

Рядом с друзьями появились две соблазнительные девушки. Первой была Жаклин, за руку она держала вторую девушку. Невысокую худенькую блондинку с короткой стрижкой.

– Знакомьтесь – это Шарлотта, – представила блондинку Жаклин.

Та хихикнула, с любопытством уставившись на Ричарда своими большими карими глазами. Под ее взглядом, юноша почувствовал, что краснеет, он не привык, чтобы девушки на него так смотрели, словно хотели раздеть.

– Очень приятно Шарлотта, я Калеб, – Калеб встал со своего места, взяв ее ладонь в свою поцеловал, окинув девушку внимательным взглядом зеленых глаз.

Шарлотта хихикнула.

– Взаимно, – звонким голоском сказала она, – А твой друг?

– Я Ричард.

Юноша, в отличие от друга, ограничится простым рукопожатием. Он чувствовал, как горит его лицо при взгляде на новую знакомую.

– А ты была права, Жаклин – он прехорошенький! – Шарлотта поставила свой коктейль на столик, и, взяв Ричарда за руку, игриво посмотрела на залитое краской лицо юноши, – Я безумно хочу танцевать, составишь мне компанию?

Ричард замялся, обдумывая как бы ей отказать. Ему не очень понравилась Шарлотта. Ее слишком звонкий голос, и резкий удушающий запах духов. Да и внешне она не шла в сравнение с Жаклин. Лицо у нее было простоватым, слегка легкомысленным, подводка возле глаз потекла, а на лбу выступила испарина от долгих танцев с другими кавалерами.

Ричард, почувствовав, как под столом Калеб ударил его ногу своей, взглянул на друга. Тот подвигал бровями, мотнув головой в сторону Шарлотты, словно говоря: "Ну же, давай, действуй!"

Ричард покачал головой, желая донести до друга, что вовсе не желает развлекаться с Шарлоттой, но тот видимо не понял, потому, как потянувшись хлопнул Ричарда по плечу и громко сказал:

– Иди, оторвись, Ричи!

Ричард не успел и рта раскрыть, чтобы возразить, как Шарлотта схватила его за руку, крепко сжимая, потянула за собой в шумную толпу.

Калеб задумчиво смотрел им вслед, Шарлотта двигалась упругим пружинистым шагом, в то время как Ричард нехотя ковылял за ней. Он не заметил внимательного взгляда, которым окинула его Жаклин.

– Итак…  – произнесла она, слегка наклонив свою очаровательную головку, от чего каштановые кудри рассыпались по оголенным плечам. – Как ты с ним сошелся? Насколько я могу судить, вы абсолютно разные.

Калеб посмотрел на девушку. В ее карие любопытные глаза. В свое время именно из-за этих глаз, темных, с толикой опасности, которая возникала в них каждый раз, когда они были на грани, чтобы попасться ее мужу, юношу и привлекла Жаклин.

– Да, это так, – ответил Калеб, – Мои братья обокрали его, я вернул деньги, и потом как-то сдружились. Он хороший парень.

Жаклин открыла свою маленькую, сумочку, достав портсигар, вынула тонкую сигарету и с удовольствием затянулась.

– Почему ты пришел именно в этот клуб? – спросила она, вглядываясь в лицо молодого человека.

Что она желала услышать? Что он искал ее? Это было неправдой. На самом деле Калеб оказался здесь, из-за того, что выпивка дешевле, а девушки сговорчивее, но говорить Жаклин этого не стоило. Еще обидится ненароком, а ему очень нравилось проводить с ней ночи. Нравилась та опасность, которую он чувствовал, когда скрывался от ее мужа, видел его лицо и понимал, что этот олух не сможет его поймать.

– Я соскучился по тебе, Джеки. Ты помнишь, как нам хорошо было вместе? – произнес Калеб.

Красивое лицо Жаклин приняло оскорбленный вид.

– Не пудри мне мозги, Мэйсон! – со злостью воскликнула она, – Я всегда была для тебя не больше, чем утехой!

– Не говори так, детка, – Калеб, желая ее успокоить, придвинулся ближе к девушке, взял ее за руку, нежно поглаживая ладонь, – Ты же знаешь, что ты значишь для меня.

– И что же я значу для тебя?

Калеб не ответил, склонился над девушкой, прикоснувшись пальцами к её мягким губам. Вспоминая, каково это, целовать их. Чувствовать, как она отдает ему всю себя без остатка.

Глаза Жаклин расширились, она часто задышала.  Калеб почувствовал, как под его рукой участился пульс девушки. Ему нравилось осознавать, что именно он так на нее влияет. Жаклин прикрыла глаза, ресницы ее быстро трепетали. Она потянулась к нему за поцелуем.

 И Калеб с удовольствием бы ответил, но тут боковым зрением, он увидел тощего пацана, который показывал на него пальцем что-то быстро говоря, а рядом с ним стоял муж Жаклин, крупный лысый мужчина средних лет, с дружками амбалами. В руке муженек держал нож, в то время как его прихлебалы похрустывали костяшками своих огромных ручищ. Муженек, увидев, что Калеб его заметил, начал двигаться сквозь толпу, которую без труда раздвигали его дружки, прямо к их столику.

– Черт! – воскликнул Калеб, быстро поцеловав Жаклин в румяную щечку. – Прости детка, но, думаю, мне пора, – проговорил он, выскочив из-за стола, и бросился бежать в поисках Ричарда.

Это было не так-то просто. Даже не смотря на высокий рост, Калеб никак не мог разглядеть темноволосую макушку друга. Он затерялся среди огромной веселящейся толпы.

Калеб бежал, распихивал юношей и девушек, вертел головой, и чувствовал, как внутри просыпалась злость. Ну, куда мог он затеряться?

– Аккуратней! – гневно прокричала девушка, которую Калеб случайно задел, он взглянул на нее, и тут, за ее спиной, наконец, увидел Ричарда.

Он и Шарлотта спрятались в самом темном уголке клуба. Девушка повисла на Ричарде, запустив свои руки в его волосы, руки парня лежали на ее талии, с силой вжимая тонкую фигурку девушки, в себя. Они целовались, никого и ничего не замечая, словно после сильной жажды, наконец, добрались до источника с водой.

Калеб даже не подозревал, что скромняга Ричард способен на такие поцелуи. И как бы сильно он не радовался за друга и его новый опыт, но муженек уже приближался к ним с явным желанием убивать.

Калеб схватил Шарлотту за плечи, отталкивая от друга, не обращая внимания на ее возмущенный крик, похлопал Ричарда по щеке.

– Ричард надо валить, быстрее! – выпалил он.

Лицо Ричарда горело. Глаза, слегка расфокусированные, возбужденно сияли и потемнели, превратившись из голубых в синие. Он пару раз моргнул, не понимая, чего от него хотят.  Выпитые на пару с Шарлоттой коктейли, давали о себе знать.

– О, Калеб, друг! Потанцуй с нами, – юноша положил ладони на плечи Калеба, попытавшись закружить его в резвом танце.

– Ричард, твою мать! Какие танцы?! Меня сейчас прирежут в этом клубе, – Калеб выругался матом, оглянулся через плечо.

Муженька отделяли от них всего лишь три танцующие пары.

– Черт, Калеб!

Ричард тоже увидел троих мужчин с ножами. Выражение их лиц заставило его мигом протрезветь. Калеб схватил юношу за руку, и резко дернул, заставляя бежать за собой.

Они пробежали мимо музыкантов, продолжавших играть, как ни в чем не, бывало, опрокинув стул, налетели на пьяную компанию, которая тут же заголосила. Какой-то русоволосый мужик замахнулся кулаком, зарядив Ричарду по уху. Его собутыльник, что-то проорав, ринулся к Калебу, но, споткнувшись, налетел на одного из дружков муженька, и они начали махать кулаками, стараясь ударить друг друга посильнее.

Больше никто не танцевал, девушки истошно кричали, юноши с кулаками бросились друг на друга, и во всем этом хаосе Ричард и Калеб пытались выбраться наружу.

– Стой щенок, я убью тебя! – проревел муж Жаклин. Замахнувшись, он метнул в юношу нож. Тот, пролетев со свистом над головой Калеба, врезался в столик, за которым тут же запричитали три девушки.

– Я отрежу тебе твои чертовы яйца! – вторил ему его дружок. Нагнав юношей, он дернул Калеба за пиджак прямо на себя, сжал огромную ручищу в кулак, замахиваясь для удара.

Ричард в состоянии аффекта, толком не думая над своими действиями, но понимая, что нужно как-то помочь другу, схватил со стоящего рядом столика бутылку вина, со всей силы опустил ее на голову амбала, и тот от неожиданности выпустив Калеба, полетел на пол.

– Отличный удар! – выпалил Калеб, его несколько шокировало действие Ричарда, этого от молодого человека он никак не ожидал.  Калеб схватил с того же столика едва начатую бутылку виски "Glenavon", бережно прижал ее к своей груди, – Валим отсюда!

Кое-как пробравшись сквозь обезумевшую толпу, мимо визжащих девушек и орущих благим матом парней, двое друзей вылетели из клуба, пронеслись мимо настороженной парочки, из-за шума не решившейся войти внутрь.  Парень и девушка провожали беглецов перепуганными взглядами. Калеб и Ричард выбежали на проезжую часть, едва увернулись от за сигналившей им машины, и, пробежав еще несколько метров, наконец, смогли оказаться как можно подальше от клуба и муженька Жаклин.

Юноши смогли остановиться только у старого, покосившегося кирпичного здания, на котором краской были нарисованы неприличные картинки: голые девушки и половые органы. Ричард, тяжело дыша, с трудом переводил дыхание после долгого бега, опершись руками о свои колени, он взглянул на друга.

– О да, Калеб! Я никогда не забуду эту ночь! – саркастично выпалил он, не зная, чего он хочет больше: ударить Калеба или засмеяться.

– Вот ты говнюк, Ричард! – Калеб слегка толкнул друга, – Я был в шоке, когда ты вырубил этого мужика. Ты спас меня!

С чувством огромной благодарности Калеб протянул Ричарду руку. Ричард, немного смущенный, протянул руку, и друзья обнялись, чувствуя, как сильно сплотила их сегодняшняя ночь. Калеб потряс вытащенным из клуба виски, сделав глоток прямо с горла, протянул бутылку Ричарду и тот тут же последовал его примеру, глотая обжигающее пойло.

Что было дальше, Ричард помнил смутно. Они шли по пустынной улице, крупными глотками пили виски, передавая друг другу бутылку. Калеб спел какую-то пошлую песенку, на них наорала женщина за то, что своими возгласами они разбудили ее младенца, и еще молодые люди смеялись, очень много смеялись.

Первой осознанной мыслью Ричарда, когда он проснулся на следующий день, было то, что больше он никогда не будет так надираться. Голова его нещадно болела, словно по ней стучали тысячами маленьких молоточков. В горле ужасно пересохло, и он совсем не помнил, как они смогли вернуться домой. Медленно открыв глаза, Ричард уставился на грязный серый потолок комнаты, пытался привести мысли в порядок. Он помнил погоню, помнил поцелуи, девичье тело, которое прижимал к себе с желанием обладать. Как же звали ту девушку? Ее имя полностью вылетело из его головы.

Ричард провел руками по лицу и повернул голову. Калеб спал на соседней кровати, тихонько посапывая, подложив ладонь себе под лицо. Его очки валялись на полу, волосы были взъерошены, а рубашка наполовину расстегнута.

Ричард отвернулся, наверняка сам он выглядел ненамного лучше друга. Юноша медленно сел, отчего заскрипела его кровать, расстегнул пару пуговиц рубашки, сейчас он отчаянно желал принять душ и смыть с себя весь вчерашний вечер. А еще плотно позавтракать, ему казалось, что он не ел уже вечность.

Вдруг раздался громкий нетерпеливый звонок в дверь, проникая в каждый уголок комнаты, и заставляя голову Ричарда разрываться от еще более ужасной боли. Калеб что-то пробормотав во сне перевернулся на другой бок. Его этот шум никак не потревожил.

Ричард зажмурился, ожидая, когда он закончится, не желая никому открывать и никого видеть. Ему думалось, что это соседи, которых они могли вчера неосторожно разбудить, сейчас жаждут возмездия. Звонок не прекращался, теперь к нему добавился и стук кулаком в дверь.

Поморщившись, Ричард медленно подошел к ней. Почесал затылок, глубоко вздохнул, готовясь к возможным крикам, которые не улучшат его состояние, повозившись с замком, открыл дверь. И нос к носу столкнулся с невысокой девушкой, с короткими медово-рыжими волосами, придававшими её лицу комичность и непосредственность, поднявшей маленький кулачок для очередного удара. Ее веснушчатое круглое, лицо удивленно вытянулось, янтарные глаза округлились. А Ричард буквально оторопел, смотря во все глаза на незнакомку.

Глава 4

Осень 1960

Тайлер лихорадочно погнал машину по Кингстон-роуд, свернул на третью линию, и выехал на Норд-вест стрит. У него невыносимо сильно болела голова, нервно подрагивали руки от нестерпимого желания что-нибудь разрушить. Во рту стоял неприятный медный привкус крови, словно он туда засунул горсть монет.  Тайлер этого почти не замечал, лихорадочно соображал, что же ему делать дальше.

Нужно попытаться все замять и сделать это как можно скорее. Нужно обставить будто они погибли, чтобы никто даже не пытался их искать.  Да. Точно.

 «Есть только один человек, который может мне помочь». Он вышел из машины, и опрометью побежал к телефонной будке. Разговаривал Тайлер добрых полчаса, и после, стоя под дожем, он разбил себе все костяшки в кровь о стену здания, рядом с которым находилась будка. Ему нужно было выпустить пар. Он бил исступлённо, со всей дури: «Дьявол! Что я натворил? Что теперь делать, куда их вести?» – шквал ударов снова посыпался на стену. «Одной проблемой стало меньше… Мне нужно исчезнуть, залечь на дно, а дети… – Тайлер вспомнил, полное ужаса личико Габби – Господи, как хорошо, что у неё есть брат, что она не одна» – от Тайлера не укрылось то, что Тео сестру горячу любил, несмотря на вздорный характер.

 «Он сможет её защитить» – и тут Тайлер вспомнил, как ещё будучи ребенком он дрался в приюте, защищая своего младшего брата от других мальчишек, которые хотели его поколотить. «Джонни… маленький, хрупкий, болезненный Джонни… как же давно его не стало… Приют!»  – эта мысль, настолько простая, ворвалась в его голову. «Я отвезу их в приют… Да, им придется тяжело, но другого выхода нет».  И озабоченный этой мыслью, Тайлер немного успокоился, и поспешил вернулся в машину.

***

Черный «Бентли» мчался по пустынной трассе с невероятной скоростью, словно позади, за машиной гнался сам дьявол. Рев мотора раздавался по всей округе, рассекая воздух пронзительным гулом. Небо не желало проясняться: огромные тучи заволокли собой все пространство, то и дело раздавался раскат грома, сверкали молнии, яркой вспышкой отражаясь в окнах машины. Дождь лил уже несколько часов, не переставая.

Габби, свернувшись калачиком на коленях брата, мирно посапывала, ресницы ее слегка подрагивали. Тео, с трудом борясь со слезами, гладил мягкие смоляные волосы сестренки, равнодушно смотря в окно машины.  Гул дороги эхом отзывался в сознании мальчика. Он медленно моргал, ощущая себя пустым, марионеткой, которая уже ничего не чувствует, ничего не решает. Он знал, что должен быть сильным ради сестры, но сейчас для Тео это было немыслимо, весь привычный ему мир рухнул вот так за одну ночь. Он вспоминал последние мгновения, проведенные с отцом: его побледневшее лицо, мутные глаза, слабую кривоватую улыбку, полную сдерживаемой боли, и кровь. Ее солоновато медный запах, вызывающий удушающую тошноту и желание впасть в беспамятство, и сейчас был с мальчиком, от него не отмыться.

Сердце Тео защемило от скручивающей боли. Он никак не мог признать, что отца с ним больше нет. Да и как вообще это признать? Вот же он, был совсем рядом, всего пару часов назад, ругал Тео за найденные в его куртке сигареты. Слегка хмурился и качал головой, а Тео только и думал о том, чтобы он поскорее отстал.

Сейчас мальчик отдал бы всё, чтобы отец был рядом, положил свою руку на плечо, или взлохматил кудрявые волосы сына. Тео слышал  бы его родной успокаивающий голос, его теплоту и надежную поддержку: «Не дрейфь, сынок, все будет путем» – мягко сказал бы он, улыбнувшись, и Тео поверил бы ему.

Мальчик еле сдержал всхлип, провел рукой по лицу. Папы больше нет, он был, а теперь его нет, и никогда не будет. Они с Габби остались одни. Никому не нужные дети.

Тео опустил голову, смотря на слегка нахмурившуюся во сне сестренку.  Заметив на ее щеке засохшее пятнышко крови, он нежно провел по нему пальцем, пытаясь стереть. Габби сморщила свой маленький нос, но не проснулась, слегка причмокнула во сне, и вцепилась маленькой ладошкой в колено брата. Она выглядела младше своих одиннадцати лет, такая маленькая и беззащитная. Тео знал, что не смеет сдаваться и выдержит все что угодно, лишь бы защитить свою сестру. Габби его единственный родной человек, и они будут всегда держаться вместе. Как сказал папа.

Мальчик шмыгнул носом, подняв голову, исподлобья посмотрел на Тайлера, который сосредоточенно вел автомобиль и что-то напевал себе под нос. Тео почувствовал острое желание привстать со своего места, схватить его за затылок и впечатать в лобовое стекло, а затем смотреть, как алые струйки крови стекают по его разбитому лицу, капают на руль и растекается крупной лужицей под мертвым телом.

– За что убили отца? Что он вам сделал? – Тео не мог даже представить, что его отец мог перейти кому-то дорогу. В этот момент мальчик вдруг по-настоящему осознал – его отца, честного и справедливого человека, всегда учившего их с Габби поступать по совести – заказали убить! А Тео, черт возьми, так и не узнал кто и почему!

– Нам ничего – я наёмник, каким был и Марио. И мы выполняли заказ, правда это дело я запорол.

«Сука, может тебя ещё и пожалеть?!» – чуть не сорвалось с языка мальчика, но он сдержался, что стоило ему немалых усилий.

В юридических кругах Кристофер Барнс славился своей неподкупностью и преданностью делу, что не в коем разе не радовало сильных мира сего. «Кто настолько смелый, что решил заказать главного нотариуса? Это должен быть очень влиятельный человек, связанный с преступным миром» – так рассуждал про себя Тео.

– Кто его заказал?

– Нам поступает информация из третьих рук, поэтому я не знаю, кто и зачем заказал вашего отца. Нас волнуют лишь деньги. – соврал Тайлер.

Тео сжал ладонь в кулак. Как же ему хотелось ударить это наглое ненавистное лицо. Мысленно мальчик обдумывал, что ему делать. Но ведь все не может остаться безнаказанным?

– У отца много друзей в полиции, нас будут искать.

Тайлер громко фыркнул, через зеркало заднего вида взглянул на мальчишку. Тот сидел, ссутулившись, смотря на мужчину не моргая, в темно-карих глазах читались неприкрытая ненависть, лицо было мертвенно бледным, под глазами залегли мешки, в обрамлении его лохматых черных кудрей, он напомнил Тайлеру маленького встрепанного вороненка.

– Никто не будет вас искать. Дела с полицией легко замять, если знать за какие ниточки дергать. Запомни, пацан, – Тайлер повернулся, внимательно вглядываясь в лицо мальчишки, – теперь вы никто, вы больше не Тео и Габби. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше.

Тео еще сильнее сжал кулак, от чего ногти с болью впились в его кожу, оставляя следы-полумесяцы. Он не обратил на это внимание. Ненависть сжигала его сердце, не оставляя места никакому другому чувству.  Ему хотелось убить всех, кто хоть как-то был причастен к смерти отца. Чтобы они мучились, так же как сам мальчик, или даже сильнее, чтобы молили его о пощаде. И начать он хотел с Тайлера. Желание впечатать его башку в лобовое стекло никуда не делось, а только возрастало, но вместо этого он всё же решил поинтересоваться, куда везёт их мужчина.

– В приют Святой Магдалины, – как можно более безразлично отозвался Тайлер, кинув быстрый взгляд на мальчишку.

– Куда?! – громко воскликнул Тео.

Он с трудом сдержался, чтобы не вскочить, не кинуться к Тайлеру, попытаться крутануть руль, чтобы повернуть обратно. Он не хотел в приют. Ему было уже четырнадцать, и он верил, что мог бы сам позаботиться о себе и сестренке.

– А ты думал, я вас в пятизвездочный отель везу? – саркастически спросил Тайлер.

– Почему ты помогаешь нам? Что тебе с этого? – спросил Тео.

Тайлер молчал. А что он был должен на это ответить: «Ты знаешь, пацан, твоя младшая сестра до безумия похожа на мою мертвую жену в детстве. И я просто не представляю, что с этим делать»?

– Не терплю, когда меня хотят поиметь – вот почему. Они попытались, и у них ничего не вышло, – мрачно произнес он. Тео сверлил его взглядом, ему казалось, что слова Тайлера звучат фальшиво. Мужчина усмехнулся, – а ты думал, я хороший дядя, который по доброте душевной пожалел двух детишек?

Тео почувствовал, как на него накатывает жгучая отчаянная злость: «Нет, я думаю ты продажная мразь, которая с легкостью убивает людей. И отца бы ты тоже убил, если бы не тот второй ублюдок».

В ушах мальчика начало громко звенеть, сердце гулко стучало в груди, а в глазах внезапно потемнело. Он  подумал о том, что его отец лежит сейчас на полу в гостиной, бездыханный, в луже собственной крови, а заказавшая его тварь спит спокойно в своей кровати, и даже не думает о том, что разрушила их жизни. Его отец больше никогда не улыбнется, не зайдет после работы в свое любимое кафе выпить чашечку кофе, не усядется возле камина со своей любимой книгой и стаканчиком бренди, не послушает с улыбкой рассказы Габби о школе. А его убийца, как ни в чем не бывало, будет жить дальше и даже не вспомнит о нем.  Ну и где же здесь справедливость? Правильно. Ее нет. «Только если я сам ее не добьюсь», – мелькнула вдруг в голове паренька, отчетливая мысль.

– Сволочь, – сдавленно произнес Тео, – Я узнаю, кто заказал отца, и я убью всех, кто причастен к его убийству – с яростью прошипел мальчик. Это было обещание и клятва, от которой, Тео знал, он никогда не отступится.

– Очень смелое заявление, – фыркнул Тайлер, – Мы скоро приедем, придумай себе и сестре новые имена.

За горизонтом начинало всходить солнце, медленно выглядывая из-за облаков, окрашивая небо в нежный персиковый цвет. Казалось, что вместе с восходом оживилась и вся природа. Потихоньку стихал дождь и прекратился ветер, защебетали птицы, пролетая высоко в небе. Новый день вступал в свою силу.

Машина проезжала мимо маленьких близко построенных домиков: аккуратные, с черепичной крышей, выкрашенными в белый цвет заборами и маленькими клубами, полными роз. Наверняка там жили благочестивые люди, которые, если и могли от чего-то умереть, так это от старости, а не потому, что в их дома врываются убийцы.

Тео посмотрел на сестренку. Она тихонько посапывала, и выглядела такой умиротворенной, что ему совсем не хотелось ее будить, возвращая в реальность.

– Габби, Габби, просыпайся. – Мальчик нежно погладил сестру по голове, и слегка потормошил за плечо.

Она зашевелилась, что-то тихонько пробормотала и распахнула сонные глаза, слегка нахмурив брови, посмотрела на брата, не до конца понимая, что происходит и где они находятся.

– Где мы? – спросила девочка, прикрывая рот ладошкой и зевая, обвела машину глазами, остановив рассеянный взгляд на затылке Тайлера, – Где папа?

– Габби, послушай… – начал было Тео.

– Папы больше нет? – Габби пронзительно посмотрела на брата. Она не могла поверить: разве это не был очередной ее кошмар, самый жуткий, но все же кошмар?

Тео набрал в грудь больше воздуха, ему было невыносимо больно смотреть в пытливые глаза сестры. Он сделал над собой усилие, и взял девочку за руку.

– Габби, – мягко начал он, – сейчас самое главное, что мы с тобой есть друг у друга, и никто нас тобой не разлучит.

Лицо Габби покраснело, в больших темно карих глазах, таких же как у Тео, появились слёзы. Она вдруг как-то вся съежилась, мелко задрожала, открыла рот, судорожно глотая воздух, которого внезапно перестало хватать. Она попыталась привстать, но ноги совсем не держали, дернула себя за волосы и протяжно всхлипнула, не в силах удержать плачь.

– Смотри на меня, Габби, смотри на меня, – Тео осторожно взял лицо сестренки в свои ладони, с отчаянием вглядываясь в ее лицо, – Всё будет хорошо, слышишь? Я с тобой.

Габби затрясла головой, ударила маленьким кулаком в грудь брата, и всхлипнула. Слезы градом катились из ее больших глаз, ее трясло, она задыхалась, не в силах успокоиться.

– Нет, нет, нет! – сквозь всхлипы бормотала она, сама этого не осознавая.

Тео, потянувшись, крепко обнял Габби, прижимая ее к себе, уткнулся в ее макушку лицом, вдыхая знакомый запах ее детского шампуня и зажмурился. Он чувствовал, как она обхватила тонким ручками его талию, тяжело дышала ему в шею и продолжала всхлипывать. Она была рядом с ним, в его руках, и отчаянно нуждалась в его защите.

Тайлер, не в силах удержаться, посмотрел в салонное зеркало и сердце его защемило от жалости к девочке. Как же он сам хотел обнять её, утешить, и больше никогда не отпускать. Тео, словно почувствовав его взгляд, посмотрел в сторону Тайлера.   На один короткий миг они встретились глазами. Мальчишка нахмурился, слегка наклонив голову, его темные глаза враждебно блеснули. Он посильнее обнял сестру, словно вдруг понял, о чем подумал Тайлер и испугался, что он отнимет ее у него, а наемник поспешно отвел взгляд. Уставился на дорогу, стиснув зубы, подавляя в себе желание со всей дури ударить кулаком по рулю. «Блять! Ты ублюдок, Тайлер, прекрати думать о ней. Тебе должно быть всё равно».

Прошло некоторое время, прежде чем Габби смогла успокоиться. Она сидела на коленях Тео, положив голову на его плечо, тихонько шмыгала носом, но не плакала. Смотрела пустым взглядом в окно машины на деревья-великаны: унылые, серые, потерявшие всю свою листву, мимо которых они проезжали. Дождь тоже уже закончился, и небо немного разъяснилось, начинало светать.

Тео погладил сестру по спине, обдумывая, как помягче завести с ней разговор, чтобы она снова не расстроилась. Ему совершенно не хотелось следовать указаниям Тайлера, но умом он понимал, что в какой-то степени он был прав.

– Послушай, – тихо заговорил он с Габби, – сейчас нам нужно сыграть в игру. Притвориться, что мы это вовсе не мы.

Она внимательно посмотрела на него, нахмурив брови. Личико ее приняло серьезный вид.

Тео вдруг подумал, что сейчас она очень похожа на маму. Он помнил ее красивый звонкий смех, мягкие нежные руки, которые она запускала в его вечно взъерошенные кудри и улыбаясь говорила, что пора ему подстричься.  Он помнил, как сидел у ее кровати, когда она, бледная и усталая, полностью подкошенная своей болезнью, из последних сил сжимала его ладонь, хрипло дышала и смотрела на него с такой любовью. «Позаботься, пожалуйста, о своей сестренке и папе, – говорила она ему, – Ты такой сильный и храбрый, Тео, без тебя они не справятся».  И он кивал головой, мол, да, конечно, позабочусь, хотя в тайне все еще верил, что она поправится и все будет хорошо. Ему тогда было не больше девяти, он был склонен верить в чудо. Теперь папы тоже больше нет, как и мамы. А он не сдержал свое обещание перед ней. В груди что-то больно сдавило, ему стало тяжело дышать.

– Как актеры в фильмах? – спросила вдруг Габби, вырывая его из потока мыслей. Ее заплаканные глаза слегка опухли, на лбу виднелось еще одно пятнышко крови, прямо у корней волос.

– Да, Габби. – хриплым голосом сказал Тео, подавляя желание отвернуться и не смотреть на сестру. Он чувствовал перед ней вину, словно она знала о его невыполненном обещании. – Как ты хочешь, чтоб тебя звали?

Девочка задумалась. Посмотрела на свои колени, потеребила рукав розовый пижамы. Кровь была и на ней, но Габби ее, будто бы, не замечала.

– Нэнси. Как Нэнси Дрю. Помнишь, папа с мамой подарили мне про нее книжки, – она вскинула голову и даже немного улыбнулась уголком губ.

Тео помнил. Габби до дыр зачитывала эти книжки. Ложилась с ними спать, завтракала и обедала, не отрываясь от чтения. Однажды, вооружившись лупой, вытащенной из кабинета отца, она, ушла из дома, чтобы искать улики против Бена Томсона, мальчишки из ее класса, который воровал у младших детей памятные карточки и деньги, выдаваемые родителями на завтраки или другие мелкие расходы. Бен тогда быстро ее раскусил и запер в гараже своего отца, отобрав лупу и книжку Нэнси Дрю, следуя  которой Габби и собиралась его раскусить. Габби хоть и оказалась запертой, не расплакалась, и даже не расстроилась, просто уселась на пол, поджав под себя ноги, и принялась ждать, когда ее найдут. В том, что ее найдут, она не сомневалась. Хотя и очень злилась, что она сама не смогла дать отпор и хорошенько стукнуть Бена.

Отца тогда вызвали по каким-то срочным делам на работу, и целый день его не было дома. А Тео вернувшись домой где-то к девяти, после того как шлялся со своим приятелем Биллом и курил стыренные у старшего брата Билла сигареты, увидел, что сестренки нет дома и бросился ее искать. Он почти сразу понял, что в этом замешан Бен. Габби часто жаловалась на него, рассказывая, как он обижал других ребят, а он отмахивался от нее, советуя не лезть, чтоб и ей от Бена не досталось. Тео тогда больше волновал Билл, его обещание по-тихому стащить пиво отца, и их план по подглядыванию за красоткой старшеклассницей Милли.

Пока он искал Габби и Бена, тысячу раз успел пожалеть, что не разобрался с ним сразу, как только услышал жалобы сестры. Придя к мелкому засранцу, Тео разбил ему нос и поставил фингал под глазом, и добился не только освобождения сестры, но и в целом мелкий придурок больше никого не обижал, опасаясь снова нарваться на гнев Тео. Правда, все же сопляк Бен смог отомстить, когда нажаловался взрослым и Тео, сделав выговор, отстранили на неделю от занятий в школе. Отец тогда разочарованно вздохнул, он всегда был против насилия, а Габби смотрела на него как на героя и хвасталась всем своим подружкам, о том какой же крутой у нее брат.

Тео потрепал сестру по макушке. Конечно, он не сомневался, что она захочет быть Нэнси.  Эта девчонка детектив была главным кумиром его сестренки.

– А я буду Генри, – сказал он, особо не раздумывая, как ему называться.

– Как дедушку? – Габби как-то вся поникла. Их дед Генри Кинг, отец мамы, умер, пережив свою дочь всего на год. Габби сильно была привязана к нему и отказалась прийти на его похороны, до последнего не признавая, что деда тоже больше нет.

– Да, – кивнул Тео, – Папа всегда говорил, что я похож на него. Теперь мы должны называть друг друга только так, хорошо?

Габби нахмурилась.

– Но почему? – воскликнула она.

– Пожалуйста, Габби, – он взял ее маленькие ладони в свои, с нежностью сжимая, – Это такая игра. Пообещай мне, что при людях ты будешь меня называть только Генри. Обещаешь?

Она потерла нос, не отвечая, внимательно смотрела на него, обдумывая, как ей поступить.

– Обещаю, – наконец сказала она.

– Поклянись на мизинчике, – Тео протянул мизинец сестре.

Их давняя детская игра. Габби всегда воспринимала это как нечто важное, ее переполняла радость, от того, что брат ей доверялся и она исправно хранила все его секреты.  Но в этот раз, она замешкалась, не до конца еще понимая всю важность данной клятвы.

– Клянусь, – Габби протянула свой мизинчик в ответ, и они сцепились пальцами.

Бентли остановился, когда уже полностью рассвело. После дождя на улице было сыро, но яркое солнце осветило все в округе, и его теплые лучики проникали сквозь окна машины, падая на лица детей и заставляя жмурить глаза.

Тайлер заглушил мотор, повернулся на своем сидении, внимательно и серьезно смотря на Тео и Габби, особенно на Тео.

– Сейчас мы пойдем в это здание, вы будите идти рядом со мной. И не вздумай что-нибудь выкинуть, – последние слова были обращены к мальчишке. Тайлер не сомневался, что от него будет много проблем.

Тео устремил полный ненависти взгляд на мужчину, и ничего не сказал.  Его лимит общения с этим ублюдком был полностью исчерпан.

– Ты понял меня? – Тайлер наклонился. В его голубых глазах мелькнула досада.

Тео молчал, с трудом удержал в себе детское желание показать средний палец. Ему хотелось хоть как-то досадить Тайлеру.

– Я спрашиваю, ты понял меня? – Тайлер повысил голос, у него чесались руки от желания залепить пацану подзатыльник.

Габби заерзала, дернула брата за руку, внимательно взглянула на него, одними глазами пытаясь убедить Тео не упрямится. Меньше всего она хотела, чтобы у брата и этого человека, который ее пугал, возникли проблемы.  И только ради нее Тео сдался.

– Да. Я понял. – Со злостью произнес он и первым выбрался из машины, громко хлопая дверью.

Приют, в который привез их Тайлер, выглядел убого. Это было старое четырёхэтажное здание со шпилем в виде креста на вершине крыши. Когда-то это здание было выкрашено в белый цвет, но видимо настолько давно, что краска потрескалась и слезала со стен, словно вторая кожа. Возле дверей приюта находилась уродливая статуя женщины, сидящей на коленях, с измученным лицом. Она вытянула руки, словно просила милостыню, а возле ее ног лежал детский череп. У Тео эта статуя вызвала отвращение. Он поднял голову, заметив, как в грязном давно немытом окне мелькнуло чье-то лицо, с удивлением смотря на них и Тайлера.

Габби, осмотревшись по сторонам, потянулась к Тео, схватив его за руку, крепко ее сжала. От мальчика не укрылось, что сестренка испуганно задрожала. Он уже собрался заговорить с ней, желая успокоить, но Тайлер, не говоря ни слова, двинулся к входу. Тео с Габби, не желая оставаться на улице, всё так же, держась за руки, двинулись за ним.

Перед тем как зайти в приют, Тайлер строго посмотрел на детей.

– Вам нужна история, которую вы будите рассказывать всем, кто спросит хоть что-нибудь о вас. Запоминайте – я дружок вашей мамаши Эдди Маккуэй, который поколачивает её и вас. Я вынудил вашу мать отдать вас в приют, так как вы стали для меня обузой. Повторите!

Тео, не сдерживаясь, громко фыркнул:

– Отличная история! – саркастически воскликнул он, взмахивая руками, – Да тебе книжки надо писать!

Габби испуганно охнула и дернула брата за рукав, смотря на него с тревогой на лице. Она всегда безмерно восхищалась смелостью Тео, но сейчас, видя, как сильно перекосилось лицо этого пугающего человека, как в его ледяных голубых глазах появилась неприкрытая злость, Габби чувствовала – брату не стоит лезть на рожон.

– Повторяй, твою мать, пока я не…

– Пока ты нас не прикончил, как и хотел с самого начала? – перебил его Тео, вскинув подбородок, – Гребаный козел!

Это стало последней каплей. Видит бог, Тайлер честно держался, но малолетний засранец заслуживал самой настоящей трепки. Мужчина схватил мальчишку за плечи, пригвоздил к стене, и занес кулак, чтобы врезать ему как следует.

Но тут, он и сам не понял как это произошло, Габби, эта крошечная девочка, протиснулась между ними, встав прямо перед Тайлером, закрывая своей маленькой фигуркой упрямого братца. Она вскинула свое бледное личико, смотря прямо на мужчину.

– Нет! Пожалуйста! Не трогай его! –  воскликнула Габби.

Она смотрела на него и сердце Тайлера сжалось. Одно мгновение, и вместо Габби он видел Франческу. Теперь уже она стояла напротив него, упрямо вскинув голову: «Сейчас же возьми себя в руки, – как наяву звучал голос его покойной жены, похожий на перезвон колокольчиков, – он просто ребенок, который только что лишился отца. Опусти его».

Её длинные смоляные кудри развевались от сильного ветра, падали ей на глаза, но она этого даже не замечала. Смотрела на него с укоризной, сильно нахмурившись, плотно сжав губы. На ее невероятно красивом личике проступила твёрдость и даже суровость, несвойственная его жене при жизни.

Тайлер моргнул, и видение перед ним исчезло. Он снова видел перед собой Габби. Мужчина опустил кулак, его свирепый взгляд смягчился. Сама того не понимая, Габби уже имела над ним власть, и он был не в силах противится её детскому голосу. Тайлер глубоко вздохнул и медленно выдохнул, перевел взгляд на мальчишку.

– Слушай сюда, пацан, ты будешь делать так, как я скажу, если хочешь выжить! – сказал сдержанно Тайлер.

Тео, не глядя на него, кивнул головой, обнял сестренку за плечи, прижимая к себе и монотонно повторил придуманную легенду. Тайлер потер переносицу. Хорошо. Хоть с этим они разобрались.

– И вдолбите себе в головы, – предупреждающе сказал он, – никому не говорите правды, ради вашей же собственной безопасности.

Они зашли внутрь, попав в пустынный грязный холл. Вахта была пуста, на гвоздях висело несколько ключей под различными номерами и сокращенными подписями типа «мед.к.» – что означало медицинский кабинет, «прач.» – имелась в виду прачечная, «кот.» – котельная, и всё в таком духе. Внутри приют выглядел ещё угрюмее, чем снаружи. В глаза сразу бросалась паутина, спускавшаяся с потолка плотными белыми нитями, обшарпанные голые стены, от которых веяло холодом, и какой-то неподдельной тоской, из-за чего внутри всё переворачивалось, и деревянный пол, с выкорчеванными половицами. А завершала эту убогую картину компания тощих крупных крыс, которые, почуяв страх детей, норовили напрыгнуть на них. Габби испуганно вскрикнула, она всегда боялась мышей и крыс, забавно визжала и убегала из дома или забиралась на стол, пока ее не удавалось успокоить. Девочка спряталась за спину Тео, который судорожно искал глазами хоть что-нибудь, чем можно было их спугнуть. Тайлер одним резким движением метнул в их сторону камень, попав в одну из крыс, та пискнула. Вся стайка мигом разбежалась, нырнув в многочисленные щели в стенах. Пройдя вглубь коридора, все трое вошли в столовую, где в ряд стояло множество квадратных столиков и узких скамеек, на которых сидели дети разных возрастов. Многие из них с несчастным видом ковыряли ложками странное светло-коричневое месиво в тарелках, по-видимому, являвшееся их завтраком.

Возле дальней стены стоял куда более удобный стол с приятной на вид едой: овсянка, омлет с зеленью и тосты с джемом. За этим столом сидели несколько взрослых мужчин и женщин. Они оживленно разговаривали друг с другом, улыбались, и поедали аппетитный завтрак.

При виде Тайлера и Тео с Габби все тут же прекратили есть, уставившись на них с любопытством. Послышался тихий шепот.

Один из воспитателей тут же встал, и быстро подошел к ним, утирая с лица капельку размазавшегося джема. Это был невысокий, но крупный мужчина с лысой макушкой, по бокам от его ушей отходили редкие жидкие волосы мышиного цвета. Огромный живот выпирал из его брюк, а пуговицы серой рубашки с трудом сходились вместе. На его сальном лице образовалось нечто отдаленно напоминающее улыбку, от которой Тео испытал рвотные позывы.

– Доброе утро, мистер… – начал Тайлер с наигранным благодушием.

– Сэм Пакер, – подсказал толстяк.

Он окинул Тайлера придирчивым взглядом и неуютно поежился. И Тео мог понять почему.  Выглядел тот откровенно паршиво. Изнуренное долгой поездкой без сна лицо, огромные синяки под глазами, костяшки пальцев, разодранные в кровь, в купе с немытыми торчащими во все стороны волосами создавали не самое благоприятное впечатление. При взгляде на Тайлера сразу же можно было понять – он связан с криминалом и лучше с ним не шутить.

– Очень приятно мистер Пакер, я Эдди Маккуэй, – мужчины пожали друг другу руки, – Хочу определить этих двух в приют и, вижу, Вы очень любезный человек и не откажетесь проводить меня к директору.

Тайлер улыбнулся своей опасной демонической улыбкой, в его голосе, при напускном радушии сквозила угроза.

– Конечно, мистер Маккуэй, следуйте за мной, – ответил Пакер.

Дети продолжали таращиться на Габби с Тео. Наверное, потому что брат с сестрой были в пижамах, испачканных, к тому же, кровью. Особенно внимательно на них смотрела невысокая рыжая девчонка, с любопытством переводя взгляд с Габби на Тео.

Тео, которого раздражало такое внимание, посмотрел на нее в ответ, посылая убийственный взгляд, надеясь смутить ее, чтоб перестала пялиться, но она не отвернулась, только нахмурила рыжие брови и наклонила голову.

Они пересекли несколько узких комнат, прошли мимо небольшой библиотеки, и оказались перед высокой дубовой дверью. Постучав в нее, воспитатель вошел внутрь,

– Мистер Киллиган, к Вам мистер Маккуэй.

Директор что-то ему ответил, и Сэм посторонился, давая возможность войти внутрь.

– Мы поговорим наедине, Вы не возражаете? – спросил его Тайлер, любезно улыбаясь. Сэм недовольно поморщился, но кивнул, и вышел, прикрыв за собой дверь.

Тео, войдя внутрь тут же огляделся. Это была довольно просторная комната. У стены находились два стеллажа заполненные картонными папками с документами. В центре комнаты стоял большой стол, за которым сидел человек, что-то записывающий в тетради. За спиной у него было огромное окно, открывающее вид на небольшой сад с давно засохшими цветами, за которыми никто не ухаживал.

Человек, который, по-видимому, и являлся директором, был очень худым и сутулым, с желтоватой кожей и маленькими льдистыми глазками серого цвета. Черные волосы мужчины были странно зачесаны, редкая челка падала на глаза, а его длинный острый нос напоминал птичий клюв. Он и сам напоминал птицу, но Тео никак не мог понять какую.

Директор быстро оценил ситуацию, также решив, что перед ним криминальный субъект. Его ни капли не смутило то, что дети были в пижамах и крови, он вообще, кажется, этого не замечал.

– Присаживайтесь, мистер Маккуэй. Что Вам угодно? – вкрадчиво спросил директор, указывая рукой на стул.

Тайлер сел. Лицо его приняло отстраненный вид, хоть и было понятно, он с трудом сдерживался.

– Мистер Киллиган, я хотел бы отдать этих детей в ваш приют, но на особых условиях, в накладе Вы, конечно же, не останетесь.

Директор внимательно посмотрел на Тайлера:

– И каковы ваши условия?

– Я в курсе ваших дел здесь, и знаю про торговлю детьми, – начал Тайлер.

Директор нахмурился, его глаза чуть сузились, он посмотрел на Тайлера одновременно презрительным и оскорбленным взглядом.

– Не думайте, что я Вас как-то осуждаю, мистер Киллиган. Каждый зарабатывает как может.

– Торговля детьми? – возмущенно воскликнул Тео. На такое он точно не подписывался, – Ты хочешь нас кому-то продать?! Какого хера?!

Он сжал ладони в кулаки, готовый всеми силами отбиваться и от Тайлера, и от человека-птицы.

– Заткнись, Генри! – Тайлер резко поднялся двинулся к Тео, замахнувшись, ударил его в солнечное сплетение, выбивая весь дух из тощего тела, от чего мальчик согнулся, сдерживая стон боли. Габби громко закричала, испуганно уставившись на Тайлера. Мужчина взял Тео за его черные кудри, больно дернул, наклонившись, так чтобы никто кроме пацана не услышал, прошептал в его ухо. – Я сделаю всё возможное, чтобы избавить вас от этой участи. А теперь помолчи, если не хочешь, чтобы этот говнюк что-нибудь прознал.

Тео, морщась от боли, слабо кивнул головой. Он не доверял Тайлеру, но другого выхода у них не было. А если этот ублюдок врет, и их все же отправят куда-нибудь в рабство? Он сделает все возможное, чтобы выбраться, найти его и убить голыми руками.

– Всё хорошо, Нэнси, – попытался улыбнуться испуганной сестре Тео и, потянувшись, взял ее за руку.

Она недоверчиво сощурилась, сердито взглянула на Тайлера и сжала ладонь брата.

– Простите, нынешняя молодежь совсем отбилась от рук, – сказал Тайлер, стараясь не обращать внимания на Габби и то, с какой злостью она на него смотрела.

– Кто эти дети? – спросил директор, наклонив голову. Он с любопытством рассматривал их.

– Не думаю, что это важно, и надеюсь, что это и дальше будет неважно, – холодно произнес Тайлер.

– Ну разумеется! – с противной улыбкой воскликнул директор.

– Вы никуда не отправите этих детей, каждый месяц я буду платить за них наличными. Отдавать буду лично. Вам осталось только назвать сумму, – директор медлил, – Соглашайтесь, мистер Киллиган, это хорошее предложение, и я не вижу смысла отказываться.

– Наверняка это важные дети, раз Вы так стараетесь их уберечь, мистер Маккуэй, – директор Киллиган пытливо посмотрел на Тайлера, но поняв, что объяснений он не услышит, решил перейти к делу, назвав сумму.

Ничего не говоря, Тайлер достал из кармана куртки бумажник, вынул из него деньги и положил на стол.

– Я рад, что мы с вами договорились. Ровно через месяц я приеду, – с некой угрозой произнес он.

– Мистер Маккуэй, я гарантирую, что их никуда не отправят, они будут чувствовать себя здесь как дома, – директор Киллиган любезно улыбнулся, но улыбка никак не коснулась его хищных глаз.

Они пожали друг другу руки, и круто развернувшись, Тайлер открыл дверь и, резко хлопнув ею, ушёл, ни разу не оглянувшись на замерших детей.

Тео провожал его недоуменным взглядом: «Зачем Тайлеру это? Почему ему не плевать, отправят нас куда-то или нет? Тот второй убийца что-то говорил про его дочь…». Из раздумий мальчика вырвал громкий крик директора:

– Сэм!

В дверях тут же появилась знакомая неприятная рожа воспитателя, который окинул любопытным взглядом Тео и Габби. Наверняка, он стоял под дверью, скрючившись в три погибели и подслушивая весь разговор Тайлера и человека-птицы.

– Мистер Киллиган, – заискивающе проговорил воспитатель, слегка склонившись, будто бы в поклоне.

Директор взглянул на него с отвращением, покривил тонкие губы и произнес:

– Сходи за миссис Дженкинсон, и приходите вместе в мой кабинет. Что ты смотришь, идиот?! Быстро!

Сэм испуганно вздрогнул, весь затрясся, словно в любую минуту директор накинулся бы на него с ножом и проткнул несколько раз его огромное брюхо.

– Я мигом, – выпалил он и ринулся вон из кабинета, подтягивая сползшие штаны.

Мистер Киллиган проводил его взглядом, что-то пробормотав, а затем перевел взгляд на детей. Его серые глазки любопытно заблестели.

– Итак, кто же вы такие на самом деле? – спросил он, неприятно ухмыляясь. Один уголок его рта приподнялся чуть кверху, глаза сощурились. Он потер ладони друг о друга, и склонил голову набок, словно приготовился узнать самый важный секрет. Сейчас всем своим видом он еще больше напоминал птицу.

– Никто. – Грубо ответил ему Тео, вскинув подбородок и с неприязнью смотря на мужчину. Он был уверен, ему не стоит доверять.

Директор нахмурился, ухмылка сошла с его птичьего лица. Своей прихрамывающей на одну ногу походкой, он подошел вплотную к детям, уставился немигающим взглядом прямо на Тео.

– Я думаю, вам лучше сказать сейчас, – вкрадчиво произнес он.

Его водянистые глазки бегали по лицу Тео, внимательно изучая, брови сошлись на переносице. Наверное он хотел казаться угрожающим, но Тео было все равно.

– А я думаю, что мистеру Маккуэю это не понравится, не так ли, мистер Киллиган? – холодно произнес мальчик и ухмыльнулся, смотря как меняется выражение лица директора: он поджал тонкие губы, крылья его носа начали гневно раздуваться, словно он с трудом сдерживался, чтобы не впасть в ярость и закричать или того хуже кого-нибудь ударить.

Они так и замерли, сверля друг друга взглядами, не моргая и не желая уступать. Отвлеклись только когда вернулся жирдяй Сэм, введя за собой немолодую женщину. Она была очень высокой и тощей, как жердь, с каштановыми волосами, собранными в тугой пучок и суровым выражением лица. Видимо это и была миссис Дженкинсон.

– Уведите их. – Проговорил директор, поморщившись, и махнул рукой. А затем, прихрамывая, вернулся на свое рабочее место.

В молчании они вышли из кабинета мистера Киллигана, двинулись по узкому пустынному коридору. Миссис Дженкинсон внимательно посмотрела на Габби, остановившись взглядом на кровавом пятне на ее пижаме.

– Как тебя зовут, девочка? – Резким тоном спросила она.

Габби неуютно поежилась, посмотрела на женщину, слегка нахмурив брови.

– Га… Нэнси, – запнувшись, сказала девочка и бросила быстрый виноватый взгляд на брата.

– Нэнси, ты пойдешь со мной на второй этаж.

Миссис Дженкинсон положила ладонь на худенькое плечо девочки и крепко его сжала, повернув ее в сторону лестницы.

– Ты пойдешь со мной на третий, – обратился Сэм к Тео.

Мальчик нахмурился. Он не хотел расставаться с сестрой, хотя и понимал, что в приюте их будут держать по отдельности. Ему вдруг захотелось кинуться к сестре, схватить ее за руку и бежать. Плевать, что там говорил им Тайлер.

– Нет! – закричала Габби. Вырвавшись из хватки женщины, она бросилась к Тео, крепко обняла его за талию и уткнулась лицом в живот, не желая его отпускать.

Воспитатели недовольно переглянулись, а затем устремили свои взгляды на мальчика, словно говоря: «Давай, разберись с ней, и побыстрее».

Тео, кинув на них ненавистный взгляд, осторожно расцепил руки сестренки, опустился перед ней на колени и, приподняв ее личико за подбородок, постарался улыбнуться.

– Нэнси, всё хорошо, – мягко сказал он, – Я скоро навещу тебя. Обещаю. Помнишь, что я говорил тебе? Мы всегда будем вместе.

Габби насуплено на него посмотрела, словно до конца не доверяя. Ей было очень страшно оставаться одной в незнакомом месте без Тео. Но она была храброй, может быть, не такой храброй как старший брат, но ей хватит смелости двинутся вперед.

Девочка крепко обняла Тео за шею, а затем, отстранившись, и ничего не говоря, медленно пошла за воспитательницей, оставив Тео обеспокоенно смотреть ей вслед.

Глава 5

Весна 1964

Неловкое молчание, наступившее после того, как Ричард открыл дверь, решила нарушить девушка: наклонив голову, она внимательно осмотрела юношу и улыбнулась.

– Я гляжу, у вас была веселая ночка, – вкрадчиво произнесла   незнакомка, – дорогуша, эт’ ты новый сосед Калеба?

Ричард, все в таком же смятении рассматривая ее, сначала даже не понял, что она сказала. Он отметил, что девушка обладала своеобразной внешностью – её едва ли можно было назвать симпатичной: большой рот с пухлыми губами, невыразительные глаза, которые она совсем не собиралась подчеркивать, пятна краски на шее, и, наконец, торчащие в разные стороны рыжие волосы в купе с общей неухоженностью составляли незавидную картину. Но её насмешливое мальчишеское лицо, несомненно, притягивало к себе внимание. От него исходила непосредственность, живость и сила духа, но в этих чертах была какая-то грубость, что так не сочеталась с добродушной улыбкой, которой девушка одарила Ричарда, и которой могла подкупить каждого. Быть может грубоватыми чертами лица наградила её природа, а может девушка просто предпочитала казаться более мужественной, потому что считала проявления женственности слабостью? Очень невысокая, она едва доставала ему до груди, худенькая, что никак не отражалось на плавных изгибах её тела. Несомненно, это говорило о том, что сексуальность в ней присутствовала, хоть она эта тщательно скрывала, круглое лицо было покрыто россыпью веснушек, а слегка вздернутый маленький носик тихонько подергивался. Одета она была в бесформенный серый свитер, в котором девушка из-за своей худенькой комплекции просто утопала, и широкие, вышедшие из моды, расклешенные джинсы. Именно как девушку её сложно было воспринимать, но все же, Ричарду она понравилась.

– Да, я… – юноша слегка запнулся под ее любопытным взглядом, – Меня зовут Ричард.

Немного смутившись, он протянул руку девушке. Она взяла его ладонь в свою, резво, с удивительной силой встряхнула. На ее веснушчатых пальцах, юноша также заметил плохо отмытые следы голубой краски.

– Оч’ приятно, Ричард. Я Эмма, подруга Калеба, – голос у нее был также несколько грубоватым и громким, но звучным, словно перезвон колокольчиков.

– Ты его девушка? – Ричард вытаращил глаза. В голове всплыли все вчерашние события, которые он запомнил: легкомысленные рассуждения Калеба о любви, его флирт с Жаклин, желание затащить ее в постель,  их безумный побег от ее мужа. Неужели все это время у Калеба была девушка?! Сам того не осознавая, Ричард начал обдумывать, что сказать Эмме, чтобы выпроводить её. Он уже открыл рот с желанием выпалить «Калеб ушел в барбершоп», но Эмма, взглянув на его растерянное и перепуганное лицо, залилась громким звонким смехом. Она не могла решить, что ее развеселило больше: предположение юноши об их отношениях с Калебом или его лицо в этот момент.

– Нет, слава Богу, я не егошная девушка! – воскликнула она, отсмеявшись, и покачала головой. – Он для меня как брат. Калеб не рассказывал те’ про меня?

– Что не рассказывал? – спросил Ричард, неловко потянувшись рукой к волосам и привычным движением взъерошив их. Голова его нещадно трещала, в горле пересохло, и во рту стоял неприятный желчный привкус, невыносимо хотелось пить, подставить голову под поток холодной свежей воды, чтобы мозг, наконец, заработал в полную силу, и он перестал так туго соображать.

– Кто там, Ричи? – хрипло прокричал из комнаты Калеб. Вероятно, он все же проснулся, но так и не решился встать.

Услышав его голос, Эмма фыркнула. Привстав на носочки, она заглянула через плечо Ричарда, и, не сдержав еще один смешок, приложила ладошку к губам.

– Так, я зайду? – она перекатилась с пятки на носок, посмотрела на Ричарда своими улыбающимися глазами цвета меда. Он вдруг отметил, что, когда она улыбалась, сотни веснушек начинали бегать по её круглому, будто изнутри сияющему лицу.

– Да, конечно.

Он отступил в сторону, давая ей пройти, случайно задел плечом дверной косяк и покраснел, услышав, что она снова хихикнула, бросив на него хитрый искрящийся взгляд.

– Аааа, это ты «Пташка-Кин-Дин», – протянул Калеб, слегка привстав с кровати. Он близоруко сощурился и посмотрел на девушку. Лицо его было ужасно помятым, на щеке проступил фиолетовый синяк. Видимо, тот дружок муженька Жаклин все-таки смог его разукрасить.

Эмма, привыкшая слышать это прозвище миллионы раз, закатила глаза, после чего направила насмешливый, немного презрительный взгляд на Калеба. Наклонившись, она подняла с пола его очки, швырнула их ему прямо в лоб, а затем потрепала Калеба по щеке со словами:

– Давно не виделись, малютка-Кейлли.

Калеб громко застонал, потрогал свою голову и обиженно взглянул на Эмму. Его вид до того позабавил Ричарда, что тот не удержался и разразился смехом. Калеб выглядел как обиженный избалованный ребенок, которого наказали, отобрав все его игрушки. И Ричарду подумалось, что не будь рядом с Калебом Эммы, он бы был ещё тем ублюдком.

–Ах, тебе смешно! – Калеб оскорбленно фыркнув, потянулся, схватил свою подушку и кинул ее в Ричарда, но юноша успел пригнуться, и та, попав в стену, упала на грязный пыльный пол, вызывая гневный вздох Калеба.

Ричард засмеялся еще сильнее, от чего из глаз у него выступили слезы и слегка заболел живот, но он не мог никак остановиться. Привалившись к стене, для опоры, провел под глазами рукой, вытирая слезы.

– Ты труп! – Калеб встал и, шатаясь, подошел к Ричарду и ловким приемом повалил его на пол.

– Придурок, отвали! Только не дыши на меня! – всё так же смеясь прокричал Ричард, безуспешно, пытаясь скинуть с себя Калеба.

Эмма же, уперев одну руку в бок, переводила насмешливый взгляд с одного юноши на другого, будто бы старшая сестра, наблюдающая за неразумными братьями, устав от их детских забав. Ричард украдкой на нее взглянул и почувствовал резкое смущение. Ему вовсе не хотелось выставлять себя клоуном перед незнакомой девушкой, к тому же являющейся придурку Калебу подругой. Что она тогда о нем подумает? Она и так уже успела увидеть его в неприглядном виде: опухшее после пьянки лицо, мешки под глазами, волосы, которые нуждались в том, чтобы их хорошенько помыли, мятая наполовину расстёгнутая рубашка с пятном возле груди, возникшим не пойми откуда. Да и к тому же от него наверняка несло перегаром за пару миль. Хорошее первое впечатление он о себе создал, нечего сказать.

Но Эмма, кажется, вообще о нем не думала, или для нее это было в привычку. Она села на кровать Калеба, поставила руку на колено и, опершись на нее головой, стала ожидать, когда же их шуточная драка завершится.

– Всё! Хорош, Калеб! – пропыхтел Ричард, пытаясь спихнуть с себя друга. Тот был куда спортивней и сильнее Ричарда, и поэтому все попытки юноши были заведомо проигрышными.

Калеб смилостивился над бедным, извивающимся под ним Ричардом, встал, помог подняться приятелю и поплелся к кровати, плюхнувшись туда вниз головой.

– Эй! Ты помнишь, что мы вообще-то договаривались встретиться на углу семнадцатой авеню и тридцать пятой западной улицы, – Эмма состроила обиженное личико и затормошила Калеба.

Молодой человек перевернулся, его лицо вытянулось, он хлопнул себя по лбу и виновато улыбнулся.

– Чёрт! Прости, сестрёнка. У нас с Ричи была такая бурная ночь.

Эмма вскинула брови, ее глаза лукаво заблестели, а лицо приняло такой хитрый вид, что Ричард сразу понял, ничего доброго ждать от нее не стоит.

– Как-то двусмысленно звучит, не находишь?  – ехидно заметила она и засмеялась, покачивая головой. Солнечные лучи, проникающие сквозь окно, красиво заиграли на ее лице и волосах. Казалось, вся она светится и будто бы сама состоит из солнечного света.

– Браво! Ты меня сделала, – воскликнул Калеб, театрально похлопал в ладони и улыбнулся, но как-то скованно, стараясь не смотреть на Ричарда.

– Можь’, ты нас познакомишь? – спросила Эмма. Она никак не обратила внимания на эту странность Калеба, чуть повернула голову, взглянув на Ричарда дружелюбным полным доброты взглядом.

Юноша неуверенно улыбнулся ей, неловко скрестил руки на груди, толком не зная куда их деть. Он снова стоял у стены, мучаясь головной болью и жаждой, но при Эмме совсем не хотел жаловаться на свое состояние или засовывать голову под кран с водой. Его джентльменские замашки, привитые с детства матерью, давали о себе знать.

– Принеси мне воды сначала, – простонал Калеб, – Я умираю.

Изображая невыносимое страдание, юноша приложил ладонь к своему лбу и закрыл глаза, всем своим видом напоминая мученика, прошедшего тяжкие испытания, борющегося с голодом, жаждой и несправедливостью всего мира, желающего самого малого – покоя и тишины.

Эмма, смотря на все это представление со скептическим выражением лица, закатила глаза, подмигнула Ричарду и одними губами прошептала: «С ним так всегда». Уже громче, обращаясь к Калебу она с издевкой произнесла:

– Да, выглядишь ты, однако, паршиво!

Калеб распахнул глаза, смотря на нее щенячьим взглядом, слегка надул губы и состроил жалобный вид.

– Эмма, ну будь человеком! – протянул он, сложив на груди руки в молитвенном жесте.

«Эх бедолага! – про себя с легкой иронией подметил Ричард. – Он же сущий ребёнок, избалованный до предела, хорошо хоть Эмма может его урезонить».

– Щас принесу, ток не ной.

Эмма поднялась с кровати, и, проходя мимо Ричарда, легонько, по-дружески, похлопала его по плечу. С ней непременно хотелось дружить, обсуждать прочитанные книги, узнавать ее мнение и слушать советы, весело смеяться и шутить. Ребенком Ричард всегда хотел иметь такую сестренку. Ему думалось, что тогда он бы не был таким одиноким и вдвоем уж точно они смогли бы противостоять матери. Может быть, и она была бы мягче, имея маленькую дочь.

Эмма вернулась, молчаливо подав стакан с водой Калебу и уселась рядом с ним, спиной прижимаясь к стене, поджав под себя ноги. Калеб, в три глотка осушив стакан, поставил его на тумбочку и нацепил на нос очки, поправив их указательным пальцем. Из-под матраса он вытащил спрятанную пачку сигарет. Вынув одну, затянулся, блаженно улыбнулся, и посмотрел прямо на Ричарда.

– Ричи, это дочь мистера Беннета, Эмма, – наконец представил он девушку, – Даже не знаю, как я терплю её столько лет?!

– Это ты меня терпишь?! –  возмущенно охнула Эмма, и со всей силы пнула его в плечо, от чего Калеб упал на спину, едва не уронив сигарету.

Ричард с каким-то отчаянным любопытством следил за ними глазами. Они были как брат и сестра, хоть и отпускали колкости в адрес друг друга. Калеб счастливчик, если у него такие отношения с Эммой. В голове вдруг всплыл их вчерашний разговор с другом. И все-таки, почему родная семья его выгнала, а посторонние люди приняли с распростертыми объятиями, дали ему новую семью и любовь?  Что могло произойти?

– Калеб мне рассказывал немного свою историю, как его взял к себе мистер Беннет, – медленно промолвил Ричард. Он отлепился, наконец, от стены, присел на свою кровать и потер пальцами слегка ноющие виски. Пить хотелось невыносимо.

– Сначала мы были врагами и строили друг другу козни, но потом стали одной семьей, – весело говорила Эмма. Глаза ее слегка затуманились, она словно вспомнила как в ее жизни появился Калеб. Улыбка девушки стала теплой и ясной, с какой-то нежностью она посмотрела на юношу, и он ответил ей взаимностью. Потянулся к ней, щелкнул по ее маленькому носу, от чего она смешно наморщилась. Все их движения были пропитаны такой теплотой и заботой. При взгляде на них сразу складывалось впечатление, что у них близкие и доверительные отношения. Ричард даже ощутил легкую зависть, у него никогда ничего подобного ни с кем не было.

– Так всё и было. – Калеб перевел имеющийся взгляд на Ричарда и указал на него рукой, – А это Ричи. Мы вчера познакомились, и решили вместе жить.

Эмма, которая в это время делала глоток воды, вдруг резко закашлялась, прикрыла ладонями рот, во все глаза удивленно уставилась на друзей.

– И как же вы познакомились?

– Сели рядом в пабе… – Калеб задумчиво почесал лоб, – Ну в этом… Ну как он называется? Там ещё Фрэнки работает…

– «Мэд Хорс» – в один голос воскликнули Ричард с Эммой и удивленно переглянулись. Юноша улыбнулся ей, одной из своих самых приятных улыбок, и вдруг с каким-то удивлением отметил, что щеки девушки слегка порозовели. Она опустила голову, закусила губу и быстро на него взглянула. Глаза ее сияли.

– Точно, – Калеб щелкнул пальцами. Обмен взглядами между Ричардом и Эммой ушел от его внимания и, как ни в чем не бывало, он продолжал, – Так вот, мы разговорились, и я понял, что он хороший парень и позвал жить к себе.

От Ричарда не укрылось, что друг смолчал, о причине их знакомства и краже всех его денег мелкими воришками. Это ведь были младшие братья Эммы. Он не хотел ее расстраивать и смолчал, с легкостью понял Ричард. Он решил, что тоже об этом не заговорит. Эмма была такой милой и веселой, ему не хотелось видеть, как она грустит. Однако же, если ему удастся встретить близнецов, Ричард не сомневался, он отлепит каждому по подзатыльнику, чтоб неповадно было воровать.

– Ричи, ты недавно приехал в Эн-Си?

От его размышлений, юношу отвлек голос Эммы. Он вскинул голову, увидев, что она на него смотрит.

– Да, я приехал из Ротфолда вчера утром, – слегка хмурясь ответил он.

О своем месте рождения Ричард не хотел говорить. Ротфолд являлся маленьким городком, где было чуть больше тысячи жителей и каждый знал друг друга по имени. Сам того не желая, Ричард вспомнил маленькие кирпичные домики, построенные близко друг к другу, аккуратные деревянные заборы, за которыми хозяева поливали газон и непременно вытягивали шеи, желая подслушать секрет соседа или очередную выдуманную сплетню, узкие неприметные улицы, по которым носились хулиганистые подростки, задирали девчонок или мальчишек помладше. А если в этом городке что-то случалось, то уже через час все жители знали об этом событии, пылко обсуждали и осуждающе качали головой, как, например, когда старшеклассница Элли Милс забеременела от женатого учителя математики. Мать Ричарда тогда поджала губы, неодобрительно вздохнула и заставила его пообещать ей, что он никогда не свяжется с такой же легкомысленной девицей. Единственной достопримечательностью Ротфолда был старенький музей истории.  Маленький и покосившийся, он не разваливался каким-то чудом – старая крыша протекала, половицы поскрипывали при ходьбе, а экспонаты, запылившиеся приметы прежних времен: старые наперстки, чучела животных, оружие, которым никогда никто не пользовался, мало кого интересовали. Музей почти никогда не посещали, и только Ричард проводил там много времени, да и то, потому что заведующим музея был отец Одри Трентон, уже не молодой сгорбившийся мужчина со смешной бородкой и маленькими добрыми глазками, он часто болел, сильно кашлял и не мог встать с кровати, оставлял Одри в музее за главную. А Ричард, прячась за чучело медведя или за полкой с редкими изданиями древних книг, наблюдал за ней не отрываясь. Наблюдал за тем, как она улыбается, или накручивает локон волос на тонкий пальчик, как слегка хмурится, читая свою книжку, звонко смеется, прикрывая рот маленькой ладошкой, когда пришедшая навестить ее подруга рассказывает шутку. Он понимал, что мог показаться одержимым, но ничего не мог поделать, ему так нравилось на нее смотреть. Хотелось подойти к ней, сказать простое: «привет» или, например, «мне нравится ваш с отцом музей», или «а что ты сейчас читаешь?», но он так и не решался, боялся, что она посмотрит на него как на пустое место, скорчит недовольную рожицу, и отвернется, не одарив  его и словом, а теперь уже поздно об этом сожалеть.

Ричи почесал лоб, неловко вздрогнул, осознав, что Эмма с ним говорит, а он ее почти не слушал, прислушался к ее словам.

– Те’ понравится в Эн-Си. Ся сила в этом городе исходит от молодёжи, – пылко говорила девушка. Лицо ее одухотворенно сияло, – Гиллз устроили настоящую революцию – сломали классовый барьер, и каждый могёт быть кем хотит.

Ричард улыбнулся – диалект Кин-Дин для его ушей был странным и смешным, но имел своё очарование. И он думал точно так же, как Эмма. Слышал множество рассказов об Эн-Си от знакомых матери хоть и многие из них имели негативный окрас. Миссис Марч, например, любила строить испуганное лицо и рассказывать, что город полон мафиози, устраивающих перестрелки на каждой улице. Ее саму еще маленькой девочкой увезла оттуда мать, когда отец кому-то сильно задолжал, а после был найден юной миссис Марч на кухне повешенный на простыне, с посиневшим одутловатым лицом и ужасом в глазах. Ричард все равно мечтал здесь оказаться всей душой. Он до конца не верил в ее историю, миссис Марч любила привирать и каждому, кто слушал рассказывала ее по-новому.