Читать книгу Практическое руководство по алхимии - Альбус Зелатор - Страница 1

Как пишет во введении к своей книге «Алхимия в XIX веке» Луи Фигье, «прежняя вера в философский камень и в возможность трансмутации металлов далеко не исчезла… и мнения алхимиков проповедуются еще и в наше время». Разумеется, многие, как и прежде, считают алхимию псевдонаукой, а книги по алхимии продаются, главным образом, в отделах эзотерической литературы, куда серьезные люди обычно и не заглядывают. И все же многие современные ученые уже не могут отмахнуться от алхимии как от назойливой мухи в силу появления некоторых новых (и причем строго научных) фактов. Кроме того, одной из принципиальнейших и даже решающей особенностью алхимии, в корне отличающей ее от всех других наук, является учет в алхимической практике личных качеств исследователя, с чем современные ученые уже не могут не считаться хотя бы после того, как А. Эйнштейн сформулировал свой знаменитый принцип неопределенности. Поэтому некоторые из них делают попытки дать хотя бы более или менее приемлемое для современной науки объяснение алхимического метода. И одной из интереснейших из подобных попыток следует считать книгу Повеля и Бержье.

И, учитывая важность вышеописанного «человеческого фактора», для нас представляет известный интерес описание одним из авторов своей встречи с настоящим алхимиком, состоявшейся в марте 1953 года (далее я цитирую по тексту книги). «Это произошло в кафе Прокоп, снова было возродившееся в то время к жизни. Именно тогда, в то время, когда я писал свою книгу о Гурджиеве, один мой знакомый поэт и устроил мне эту встречу. С тех пор я довольно часто встречался с этим странным человеком, так и не проникнув, однако, вглубь окружавшей его тайны. Об алхимии и алхимиках у меня были в то время самые примитивные представления, почерпнутые из популярных изданий; более того, тогда я даже понятия не имел о том, что алхимики все еще существуют на свете. Человек, сидевший напротив меня за столом Вольтера, был молод и элегантен. Он провел порядка сорока классических исследований и был известен своими работами в области химии. В то время он зарабатывал себе на жизнь коммерцией, будучи одновременно завсегдатаем в среде художников и некоторых представителей аристократии.

Вообще-то я не веду дневника, но иногда, в особо важных случаях, мне случалось делать краткие заметки о своих наблюдениях или ощущениях. И вот, возвратившись той ночью к себе, я написал следующее: „Сколько ему может быть лет? Он сказал, что ему 35 лет, хотя в это нелегко поверить. Шевелюра из седых волос, коротко подстриженных наподобие парика. Множество морщин, глубоко прорезающих розоватую кожу достаточно полного лица. Скупые и замедленные, но хорошо выверенные жесты, свидетельствующие о совершенном самообладании. Спокойная, но пронзительная улыбка. Смеющиеся глаза на лице, постоянно сохраняющем отрешенное выражение. Все это указывает на совсем другой возраст.

В течение всей нашей беседы я не заметил каких-либо „разрывов“, которые могли бы свидетельствовать об ослаблении сосредоточенности его внимания, в силу чего за его приветливым лицом всплывал вневременной облик совершенно для меня непонятного сфинкса. И это было не только мое личное впечатление. А.Б., который встречался с ним уже в течение нескольких недель, сообщил мне, что, независимо от того, с кем именно он общается, ему удается „не покидать вершины высочайшей объективности“».

Разговор начался с обсуждения учения Гурджиева, которым автор тогда увлекался и по поводу которого его визави высказал, в частности, следующее интересное заключение: «Школа Гурджиева характеризуется отсутствием какой-либо сущностной связи между убежденным в собственном своем ничтожестве учеником и энергией, которою он стремится овладеть, дабы достигнуть состояния подлинно реального существа. Согласно Гурджиеву, энергию эту или, как он ее называл, „волю к воле“ ученик должен вызвать исключительно в самом себе. Однако подобная линия поведения в значительной степени ошибочна и ведет ученика лишь к разочарованию. Ибо рассматриваемая энергия находится вне человека и проблема заключается в том, как ее уловить. Случай проглатывающего просфору католика и представляет собой не что иное, как ритуальное поглощение энергии. Но что же тогда остается делать атеисту? Для неверующего остается лишь одно: овладеть огнем, а это уже чистая алхимия. Причем речь идет о настоящем или вполне материальном огне. Иными словами, все начинается и все происходит за счет контакта с материей».

Далее автор начал задавать своему визави вопросы относительно алхимии, показавшиеся ему, наверное, верхом глупости. Однако, ничем этого не показав, алхимик ответил ему примерно следующее:

«Алхимия есть не что иное, как прямой контакт с материей или работа с материей, выполняемая своими собственными руками», причем на последнем он особенно настаивал. «Вы любите садоводство? Так вот, это очень хорошее начало, ибо алхимия похожа на садоводство. А рыбную ловлю вы любите? У алхимии есть нечто общее и с рыбной ловлей».

«Это – женская работа и детская игра. Алхимии невозможно выучить. Каждое из переживших века великих произведений (герметической) литературы содержит в себе часть алхимического образования. Ибо все они были созданы подлинно взрослыми людьми, которые были вынуждены разговаривать с детьми, уважая в то же время законы знания взрослых. Ни одно из великих произведений алхимии не содержит ложных принципов, но сами эти принципы и пути, ведущие к рассматриваемому нами знанию, следует держать в тайне. Правда, среди работников высочайшего уровня существует своего рода договор о взаимопомощи».

На вопрос автора о Фульканелли[1] адепт дал ему понять, что тот по-прежнему жив, поскольку «жизненный срок может быть продлен настолько, что человеку непробужденному в это бывает трудно поверить. При этом можно также полностью изменить свой облик… Философский камень вполне реален. Речь идет просто о совершенно непривычном для нас состоянии материи. Однако, как и все другие состояния, она вполне подвластна мере и счету. В целом, соответствующие ресурсы и измерения просты и не требуют наличия сложной аппаратуры. Я уже говорил, что это – женская работа и детская игра…» Далее он добавил: «Терпение, надежда, труд. Правда, тут сколько ни работай, переработать невозможно».

Таково было первое знакомство автора с алхимией, после которого он попытался хорошенько осмыслить то, что ему было сказано этим человеком, для чего и встретился с Жаком Бержье, проводившим в отличие от него свое время не в набитых старыми книгами подвалах, но в местах максимального сосредоточения жизни нашего века: в научных лабораториях и справочных бюро, где тот также занимался поисками «на путях алхимии». И как пишет Повель: «…поскольку этот необычный человечек, увлеченный тайнами атомной энергии, вступил на этот путь ради экономии своего времени. И, уцепившись за полы его одежды, я, главным образом ради экономии собственного времени, получил возможность пролететь сквозь почтенные манускрипты, сочиненные помешанными на неспешности и опьяненными терпением мудрецами, на прямо-таки сверхзвуковой скорости». При этом выяснилось, что вполне доверяя мнению некоторых людей, предающихся алхимическим занятиям и в наше время, Бержье прислушивался в то же время и к современным ученым. И как пишет Повель: «Благодаря общению с ним я скоро осознал истину о наличии самой тесной связи между традиционной алхимией и самой передовой наукой… ибо насчитывающая несколько тысячелетий алхимическая метафизика скрывала в себе, как оказалось, технологии, почти понятные нашему XX веку, тогда как современная выходящая из-под контроля техника раскрыла нам метафизику, практически ничем не отличающуюся от древней. Тем самым обнаружилась и полная фальшивость моего неприятия, поскольку бессмертная человеческая душа светила все тем же огнем на каждом из концов „моста времен“… Благодаря ему я также поверил в то, что уже в далеком прошлом люди могли раскрыть тайны материи и энергии. Причем средствами не одной лишь медитации, но и самых непосредственных манипуляций, т. е. не только на духовном, но и на вполне техническом уровне, поскольку существуют весьма разные способы достижения сущностного знания. И если нашему времени свойственны одни, то древние цивилизации имели совсем другие. Причем повторяю, что я имею в данном случае в виду отнюдь не чисто теоретическое знание…. Иными словами, сейчас мы достигли, по-видимому, в своем развитии той же точки, что и древние, находясь на совершенно ином уровне. И вместо того чтобы проклинать современный дух от лица инициатической мудрости древних или, напротив, отрицать ее на том основании, что истинное знание было получено исключительно в нашу эпоху, нам следовало бы восхититься и почтить извечную мощь человеческого духа».

Далее авторы обсуждают результаты своих собственных исследований по алхимии, представляющих большой интерес, несмотря на то что они являются сугубо предварительными. Но, как они сами говорят, «для того чтобы составить истинно положительное заключение по этому вопросу, нам потребовалось бы лет эдак десять-двадцать свободного времени и наличие способностей, которыми мы, возможно, никогда не обладали. Однако то, что нам удалось сделать, и в особенности то, как именно мы это сделали, весьма отличает наш скромный труд от всех доныне опубликованных трудов по алхимии. Что же касается его новизны, то она не столько касается истории и философии этой традиционной науки, сколько проливает новый свет на неожиданные совпадения фантазий древних „философов химии“ с реалиями современной физики».

Ниже суммированы своего рода «задние мысли» авторов об алхимии: «Мы полагаем, что алхимия является, возможно, одним из наиболее значительных остатков одновременно и науки, и техники, и философии некой исчезнувшей цивилизации. Во всяком случае, обнаруженные в этой науке весьма тонкие, сложные и точные с точки зрения современного знания технологии убеждают в том, что они никак не могут быть неким упавшим с небес божественным откровением. И дело вовсе не в том, что мы отрицаем идею божественного откровения как таковую. Но до того как мы начали более внимательно изучать труды святых и великих мистиков, было трудно себе представить, что Господь способен говорить с людьми на столь техническом языке, как ниже представленный образец: „Сын мой, помести свой тигель в поляризованном свете и отмой шлаки в трижды дистиллированной воде!“

Еще менее мы готовы поверить в то, что алхимическая техника вырабатывалась в процессе случайных находок действовавших на ощупь невежд или нелепых фантазий безумцев, результатом чего явилось нечто подобное ядерному делению. Скорее мы поверим в то, что она представляет собою остаток исчезнувшей науки, понимание и использование которой крайне затруднено в связи с отсутствием соответствующих обстоятельств. Позднее, исходя из этих остатков, некоторые из выдающихся ученых пытались на ощупь продвинуться во вполне определенном направлении дальше. Параллельно с этим осуществлялись попытки интерпретации сохранившихся знаний с точки зрения техники, нравственности и религии. Следует наконец отметить и то, что обладатели подобных знаний ощущали настоятельную необходимость сохранять их в тайне.

Мы склонны также предположить, что наша современная цивилизация, возможно достигшая уровня знаний, свойственного ей предшествовавшей (возможно, в совершенно других условиях и на уровне совершенно иной ментальности), возможно, весьма заинтересована в серьезном анализе достижений наших предков с целью ускорения своего собственного развития.

И, наконец, мы не должны забывать о том, что по окончании своей „работы“ над материей алхимик отмечал своего рода внутреннюю трансмутацию. Иными словами, известного рода изменения происходили не только в его тигле, но и в сознании или в душе, т. е. имела место перемена состояния. Ибо все алхимические тексты настаивают на том, что в момент завершения „Великого Делания“ сам алхимик становился „пробужденным человеком“. И мы склонны полагать, что под этим понимается достижение истинного и всеобъемлющего знания о законах вещества и энергии, включающего и чисто технические аспекты. Но ведь именно к такому знанию устремляется и наша цивилизация. И мы не находим абсурдной мысль о том, что нашим ближайшим призванием также является своего рода „изменение состояния“ или легендарная трансмутация алхимиков. Правда, при условии, что наша цивилизация не погибнет еще до достижения этой цели, как это, возможно, случилось с предшествовавшей ей. И да сохраним мы в момент последней вспышки нашего сознания уверенность в том, что путешествие духа длится бесконечно, переходя с одного витка спирали на другой, более высокий! И да передадим мы представителям грядущих тысячелетий тягу к завершению этого великого путешествия в конечной его точке, в том неподвижном центре, куда мы устремляемся с неизбывной надеждой!»

Далее авторы обращают внимание непредубежденных исследователей на хорошо известные, но тем не менее по-прежнему игнорируемые ученым миром факты. «В настоящее время известно более ста тысяч алхимических книг. Но вся эта огромная литература, которой посвятили свою жизнь самые высокие, влиятельные и, безусловно, порядочные люди, все это книжное сокровище, где торжественно утверждается приверженность фактам и реалиям эксперимента, никогда не подвергалась научному исследованию. Господствующее на данный момент мышление (католическое в прошлом и рационалистическое в настоящем) всегда поддерживало против них своего рода заговор презрения и невежества. А ведь вполне возможно, что эти сто тысяч книг и манускриптов содержат в себе некоторые тайны вещества и энергии. Во всяком случае, они на это открыто претендуют. Как известно, короли и князья, а позднее и республики, покровительствовали различным экспедициям в дальние страны и финансировали самые разные научные исследования. Однако никогда еще представительная команда, состоящая из криптографов, историков, лингвистов, физиков, химиков, математиков и биологов, не объединялась в хранилище алхимической литературы для того, чтобы попытаться определить степень истинности и возможности использования в нашей жизни составляющих ее древних трактатов. И это – неоспоримый факт. И сам факт возможности сохранения в веках подобной духовной зашоренности в нашем вроде бы свободном от предубеждений обществе и способном тем не менее позабыть в своих подвалах сотню тысяч драгоценнейших книг и манускриптов лишь убеждает самых из нас скептичных в том, что мы живем в действительно фантастическое время.

Известные весьма редкие исследования по алхимии были осуществлены либо мистиками, желавшими подтвердить истинность своего духовного настроя, либо отдельными историками, полностью порвавшими с традициями современной науки и техники.

В частности, алхимики говорили о необходимости тысячекратной дистилляции воды, используемой в дальнейшем для приготовления Эликсира. И нам приходилось слушать одного историка науки, называвшего эту операцию шизофренической. Однако, как выяснилось, он не имел понятия ни о тяжелой воде, ни о методах ее приготовления за счет обогащения обычной воды. Приходилось нам также слушать эрудита, утверждавшего, что прокламируемые алхимиками бесконечные очищения и очистки металлов или металлоидов нисколько не меняют их свойств и являются не более чем „мистическим обучением терпению“, т. е. чисто ритуальным действием, сравнимым с перебиранием четок. Однако именно посредством алхимической техники очистки металлов, называемой „зонной плавкой“, ныне получают германий и кремний, используемые в транзисторах. И как нам теперь стало известно благодаря подобным работам, вводя в многократно очищенный металл ничтожнейшие добавки тщательно подобранных примесей, мы способны придать им самые неожиданные и революционные свойства. Не желая умножать далее число подобных примеров, мы хотели бы лишь донести до заинтересованных лиц желательность методического изучения имеющейся алхимической литературы. Разумеется, это огромная работа, которая заняла бы несколько десятков лет и потребовала бы участия многих десятков исследователей самого разного профиля. Но хотя ни Бержье, ни я не способны даже набросать соответствующий план, мы бы считали напрасным время, потраченное на написание этой далеко не безукоризненной книжонки, если бы нам удалось заинтересовать в проведении подобной работы хотя бы одного-единственного мецената.

Изучение некоторых алхимических текстов убедило нас в том, что если одни из них являются более современными по отношению к знаниям той эпохи, в которую они были написаны, то другие произведения оккультного плана, напротив, явно устаревшими. С другой стороны, они явно представляют собою единственную „парарелигиозную“ практику, реально обогатившую наше знание о реальности.

Так, Альберту Великому (1193–1280) удалось приготовить каустическую соду. Помимо этого, он впервые получил такие искусственные соединения, как киноварь, свинцовые белила и сурик.

Рэймон Луллий (1235–1315) приготовил бикарбонат натрия.

Теофраст Парацельс (1493–1541) первым описал цинк, который до этого был неизвестен.

Джанбаттиста делла Порта (1541–1615) приготовил окись олова.

Жан-Баптист Ван Гельмонт (1577–1644) установил существование газов.

Василий Валентин (истинная личность которого так и не была установлена) уже в XVII веке открыл хлористую и сернистую кислоты.

Иоганн Рудольф Глаубер (1604–1668) получил сульфат натрия.

Брандт (умер в 1662 г.) открыл фосфор.

Иоганн Фридрих Беттгер (1682–1719) первым из европейцев получил фарфор.

Блез Вигенер (1523–1596) открыл бензойную кислоту.

Таковы некоторые из открытий алхимиков, обогативших человечество в эпоху возникновения химии[2]. И по мере развития как ее самой, так и связанных с нею наук, создается впечатление, что алхимия не только идет с ними в ногу, но часто их опережает. Так, Лe Бретон, выпустивший в 1722 году свои „Ключи спагирической философии“, в своем описании магнетизма предвосхитил некоторые современные открытия в этой области. Отец Кастель говорил в 1728 году о гравитации (когда идеи о ней только-только начали распространяться) и ее отношении к свету в терминах, заставляющих, как это ни странно, вспомнить известное высказывание Эйнштейна:

„Я сказал, что, лишив мир тяжести, мы лишили его тем самым и света. Ибо, в конечном счете, свет, звук и другие чувственные свойства являются следствием или результатом механики, а следовательно, притяжения тел, светоносность и звучность которых прямо пропорциональна их упругости и силе тяжести“.

Более того, даже о самых „крутых“ открытиях в области ядерной физики мы имеем шансы узнать скорее из алхимических трактатов, нежели из наших академических изданий. Поэтому я не исключаю, что именно из них мы сможем почерпнуть и наиболее „безумные“ теории математики и физики».

При этом авторы вполне объективны, призывая «проводить четкое различие между алхимией и такими лженауками, как радиоэстезия, которая стала использовать понятие лучей и волн уже после того, как они были открыты официальной наукой» и констатируя «наличие в алхимической литературе внушительного числа откровенно бредовых текстов, трактуемых некоторыми исследователями с позиций психоанализа (Jung „Psychologie et Alchimie“, Herbert Silbert „Problemes du Mysticisme“) или… интерпретирующих эти шизофренические излияния в духе сверхъестественного озарения или вдохновенных прорицаний». Впрочем, как полагают Бержье и Повель, «подобное сошествие адепта-экспериментатора с ума может иметь вполне материальное простое и удовлетворительное объяснение. Дело в том, что алхимики часто использовали в своей работе ртуть, обладающую ядовитыми парами, систематическое отравление которыми приводит к безумию. Теоретически, используемые алхимиками приемники должны быть абсолютно герметичными, но секрет этот был известен далеко не каждому, а потому, должно быть, не один „химический философ“ распростился с разумом».

Наконец, авторы обращают внимание исследователей алхимии на то, что «алхимическая литература имеет характер настоящей криптограммы. Цитируемый нами выше Блез Вигенер изобрел самые современные коды и самые современные методы шифровки. Во всяком случае, его изобретения в этой области используются до сих пор. Вполне вероятно, что он овладел этой наукой, пытаясь интерпретировать алхимические тексты. Поэтому в рекомендуемую нами команду исследователей следовало бы ввести и специалистов по дешифрированию».

В этой связи интересно также мнение, высказанное по данному вопросу Рене Алло: «В качестве более понятного примера мы можем взять игру в шахматы, для которой характерны сравнительно простые составляющие и правила при практически бесконечном числе комбинаций. И если предположить, что совокупность акроаматических алхимических трактатов предстает перед нами в виде соответствующего числа аннотированных на неком условном языке частей, то мы вынуждены признать, что не знаем не только используемых для этого цифр, но и самих правил игры. Иначе мы утверждаем, что используемые криптографические обозначения составлены из вполне читаемых и понятных любому знаков, что характерно именно для непосредственного впечатления от хорошо составленной криптограммы. Тем самым осторожность рекомендует нам не соблазняться видимой ясностью, а изучать эти тексты так, как если бы они были написаны на совершенно непонятном языке. Иными словами, эти послания могут быть адресованы исключительно другим игрокам, т. е. другим членам алхимического братства, обладающим, как мы полагаем, отличным от привычной нам письменной традиции ключом, необходимым для понимания данного языка».

Небезынтересным представляется и нижеследующее заключение авторов: «Сколь глубоко бы мы ни проникали в прошлое человечества, мы неизбежно обнаруживаем там рукописи алхимиков. Из этого Николя де Валуа заключил еще в XV веке, что как трансмутация металлов, так тайны и методы высвобождения энергии были известны человечеству еще до появления письменности. Ибо последней предшествовала архитектура, возможно, представляющая собою своеобразную форму письменности. Поэтому мы и считаем, что алхимия весьма тесно с нею связана. Во всяком случае, один из наиболее многозначительных алхимических текстов, автором которого является господин Эспри Гобино де Монлюизан, названо так: „Разъяснение весьма любопытных загадок и иероглифических фигур главного входа собора Парижской Богоматери“. Произведения Фульканелли также посвящены „Тайнам соборов“ и детальнейшему описанию „Философских обителей“. Да и некоторые другие средневековые сооружения свидетельствуют о распространенной с незапамятных времен привычке передавать с помощью архитектуры алхимические послания, относящиеся к весьма отдаленным эпохам существования человечества».

«Как нам ныне известно, Ньютон верил в существование цепи посвященных в тайны трансмутации и дезинтеграции материи, передаваемые с самых отдаленных времен. Во всяком случае в речи, произнесенной перед своими коллегами по случаю трехсотлетнего юбилея Ньютона в Кембридже, в июне 1946 года, английский ученый-атомщик Да Коста Анграде выразил свое убеждение в том, что первооткрыватель гравитации, возможно, даже сам принадлежавший к этой цепи, открыл все же миру лишь малую толику того, что было ему известно.

„Нисколько не надеясь, – сказал он, – убедить присутствующих здесь скептиков в пророческом или ясновидческом даре Ньютона, позволившем ему осознать существование атомной энергии, приведу некоторые фрагменты из его трудов, посвященных алхимической трансмутации, свидетельствующих о его глубоком беспокойстве перед возможностью мирового финансового кризиса, вызванного синтезом золота. Вот подлинные слова Ньютона: „Если верить тому, что писал Гермес, то способ подобной пропитки ртути, державшийся знавшими его в глубоком секрете, скорее всего являлся лишь преддверием гораздо более важной (нежели изготовление золота) тайны, раскрытие которой подвергало мир огромной опасности“».

И далее: «Если верить этим великим учителям, то, помимо трансмутации металлов, существуют и другие Великие Тайны, о которых знают лишь они сами».

Размышляя о глубоком смысле подобных высказываний, не следует забывать о том, что о своих собственных открытиях в области оптики Ньютон говорил с ничуть не меньшей уклончивостью и осторожностью.

Из каких же глубин прошлого черпали свои знания и откуда к нам пришли эти великие учителя, о которых сам Ньютон отзывался в следующих словах: «Мне удалось подняться столь высоко лишь потому, что я стоял на плечах гигантов».

Современник Ньютона Аттербери писал об этом так: «Скромность понуждает нас говорить с глубочайшим уважением о трудах древних еще и потому, что мы слишком мало о них знаем. Что же касается Ньютона, знавшего их труды наизусть, то он относился к ним с глубоким почтением, считая их не просто гениальными людьми, но людьми, разум которых намного превосходил все нам известное, ибо, судя по тем немногим известным сочинениям, они продвинулись во всех областях знания намного дальше нас. К тому же число утерянных трудов древних намного превышает число сохранившихся и скорее всего новые их находки никогда не возместят прошлых потерь». По мнению Фульканелли, алхимия связывает нас с цивилизациями, исчезнувшими много тысяч лет тому назад, о которых археологи даже и не подозревают. Хотя, разумеется, ни один из известных археологов или историков никогда не признает возможность существования в прошлом цивилизаций, наука и техника которых превосходила бы нашу. Учитывая, однако, что устройства самой высокоразвитой науки и техники должны отличаться предельной простотой, фрагменты их могут лежать буквально у нас перед глазами, оставаясь незамеченными. Вот почему ни один из современных археологов или историков, которые не обладают специальными научными знаниями, не способен осуществить квалифицированные раскопки, способные пролить свет на рассматриваемую проблему. Столь характерная для современного научного прогресса узкая специализация, возможно, является неодолимым препятствием для открытия подлинно чудесных достижений древних.

Ныне всем хорошо известно об открытии немецким инженером, реконструировавшим местные очистные сооружения, в экспозиции Багдадского исторического музея самые настоящие электрические батареи, изготовленные во времена династии Сасанидов, т. е. за тысячу лет до изобретения Вольта, под невразумительным названием «предметы культа». Учитывая, однако, что наука археологии практикуется исключительно «узкими специалистами», мы, возможно, так никогда и не узнаем, насколько глубокой является на самом деле пресловутая «ночь времен».

Небезынтересны также и некоторые надежно документированные факты, связанные с мнениями ученых прошлого. Так, бывший ярым противником алхимии Жан-Фредерик Швейцер, известный также под именем Гельвеций, свидетельствует о визите к нему утром 27 декабря 1666 года некоего незнакомца[3]. Этот весьма почтенный и серьезный на вид человек с властным выражением лица носил пальто, напоминавшее одеяние меннонитов[4]. Спросив у Гельвеция, верит ли он в философский камень (на что знаменитый ученый ответил отрицательно), незнакомец открыл небольшую шкатулку из слоновой кости, «содержащую три кусочка некоего вещества, напоминавшего не то стекло, не то опал». Затем владелец шкатулки объявил Гельвецию о том, что это и есть знаменитый камень философов и что с помощью этого небольшого его количества можно получить двадцать тонн золота. Взяв в руку один из этих кусочков и заранее поблагодарив незнакомца за любезность, Гельвеций попросил уделить ему малую толику камня. Но алхимик, грубо отказав ему в этом, сообщил ему затем более любезным тоном, что даже все состояние Гельвеция (бывшего отнюдь не бедным человеком) не заставит его распроститься с самой малою долей камня по причине, раскрыть которую он не имеет права. В ответ на просьбу Гельвеция доказать справедливость своих слов, осуществив вышеупомянутую трансмутацию, незнакомец пообещал вернуться к нему через три недели и продемонстрировать нечто, что его изрядно удивит. И он действительно пришел к нему в указанный день, хотя и отказался выполнить трансмутацию, ссылаясь на то, что ему запретили раскрывать эту тайну. Однако он согласился на этот раз передать Гельвецию кусочек камня, «размеры которого не превышали горчичного зерна». Когда же ученый выразил свое сомнение в возможной эффективности столь незначительного количества вещества, он разделил кусочек на две части, протянул ему одну из них со словами: «Собственно говоря, вам достаточно и этого».

Тогда ученый признался незнакомцу в том, что ему удалось в прошлый раз утаить некоторое количество вещества, но что при попытке трансмутировать свинец в золото он получил лишь что-то вроде стекла. «Вам следовало бы защитить свою добычу с помощью желтого воска, – сказал ему алхимик, – ибо это помогло бы ей пропитать свинец и превратить его в золото». И он пообещал Гельвецию осуществить это чудо в девять часов утра следующего дня, но больше тот его уже никогда не видел. Тогда жена Гельвеция убедила его в необходимости провести трансмутацию самостоятельно.

И тогда Гельвеций начал действовать согласно рекомендации незнакомца. Расплавив в тигле около трех драхм свинца, он бросил туда закатанный в желтый воск камень. И свинец действительно превратился в «Да сохранят его (оставшегося неизвестным алхимика) Святые Ангелы Божьи как подателя благ для всего христианского мира. И да пребудет сей камень в веках ради всех нас!»

Поскольку новость быстро распространилась повсюду, Спиноза, которого трудно считать наивным, решил сам поставить точку во всей этой истории и нанес визит к ювелиру, проверявшему качество алхимического золота. И заключение последнего было более чем благоприятным: добавленное к расплавленному золоту серебро также превратилось в золото. А ведь ювелир Брехтель, управлявший монетным двором герцога Оранжского, несомненно, знал в этом деле толк. Поэтому маловероятно, что он стал жертвой мошенничества или просто обманул Спинозу. Последний также навестил Гельвеция, показавшего ему как само золото, так и тигель, в котором оно было приготовлено. И поскольку на его стенках все еще были видны крупицы прилипшего драгоценного металла, Спиноза полностью уверовал в достоверность трансмутации.

Впрочем, как подчеркивают Бержье и Повель, сама трансмутация является для алхимиков далеко не главным делом. Ибо совершают они ее, главным образом, в целях демонстрации. Впрочем, доказать ее реальность достаточно сложно, хотя свидетельства Гельвеция и Ван Гельмонта и производят сильное впечатление. Скептики могут напомнить нам о безграничности возможностей иллюзионистов, хотя нам и трудно поверить в то, что примерно четыре тысячи лет исследований и сто тысяч томов рукописей посвящены всего лишь вульгарному мошенничеству. Поэтому мы хотим предложить вам совсем другое объяснение. Объяснение весьма несмелое, учитывая ужасающее давление современного научного мнения. Короче говоря, мы попытаемся описать вам работу алхимика, оканчивающуюся приготовлением «камня» или «проекционного порошка», в ходе которого мы увидим, что некоторые операции алхимиков не вполне стыкуются с нашим нынешним знанием о строении вещества. Хотя и не вполне очевидно, что современное знание о ядерных явлениях можно считать окончательно завершенным и непререкаемым. В частности, совершенно неожиданное влияние на них могут оказывать явления катализа.

«Вполне возможно также, что в некоторых природных смесях под воздействием космического излучения могут развиваться долговременные ядерно-каталитические реакции, приводящие в конечном счете к массовой трансмутации элементов. Не исключено, что именно в этом и заключается один из алхимических ключей, предписывающих алхимику бесконечно повторять свои операции вплоть до того момента, когда в небесах наконец не сложится соответствующая констелляция.

Правда, на счет этого имеется следующее возражение. Если подобного рода трансмутации были бы действительно возможны, то куда же тогда девалась высвобождаемая ими энергия? Тогда успешные алхимики должны были бы взорвать не только свой родной город, но и все живое в радиусе нескольких десятков тысяч квадратных километров. Иными словами, это должно было бы вызвать целый ряд чудовищных катастроф.

Сами алхимики отвечают на это так: именно опасение перед катастрофами, вызванными неконтролируемым высвобождением содержащейся в материи чудовищной энергии, которые действительно имели место в отдаленном прошлом, мы и стараемся столь тщательно хранить тайны нашей науки. Кроме того, „Великое Делание“ включает в себя несколько последовательных фаз, и научившиеся высвобождать в результате многолетнего труда и суровой аскезы энергию ядра обучаются также предосторожностям, которые необходимо соблюдать, дабы избегнуть подобной опасности.

Следует ли считать подобное объяснение стоящим? Как знать. Во всяком случае современные физики признают возможность поглощения в определенных условиях энергии ядерного распада посредством особых частиц, называемых нейтрино или анти-нейтрино, существование которых было, по-видимому, подтверждено в ряде опытов. К тому же существуют, по-видимому, и некоторые виды ядерных реакций, высвобождающие сравнительно небольшое количество энергии или же высвобождающие ее в форме нейтрино». Впрочем, как говорит Бержье: «Касательно именно этой проблемы я, пожалуй, полностью с ними согласен. Ибо в случае реального существования технологии, позволяющей изготавливать водородную бомбу на кухонной плите, я бы также предпочел сохранять ее в тайне».

О том же самом говорил в беседе с ним и ученик Фульканелли, Канселье: «Главное, чтобы это не было принято за шутку. Вы совершенно правильно представляете суть дела, и я имею полное право утверждать, что мы можем осуществить ядерное деление, используя в качестве исходного материала относительно распространенную и недорогую руду и ряд операций, требующих лишь камин с хорошей вытяжкой, плавильную печь на угле, несколько горелок Мекера и четыре баллона с бутаном».

Иными словами, вполне резонно предположить, что даже в ядерной физике мы можем получать весьма серьезные результаты, используя самое простое оборудование. Кстати, именно это и станет магистральным направлением будущей науки и техники.

Как говаривал Роджер Бэкон: «Мы может гораздо больше, чем знаем», добавляя к этому слова, которые вполне мог произнести какой-нибудь алхимик: «В принципе, возможно все, хотя далеко не все позволено».

Впрочем, согласно алхимикам, власть над материей и энергией является реалией второго порядка. Ибо истинною целью их древней науки, являющейся, по-видимому, остатком исчезнувшей цивилизации, является трансмутация самого оператора, т. е. достижение им более высокого уровня сознания. Иными словами, вещественные результаты суть лишь обещание конечного результата, который является чисто духовным. Все направлено, в конечном счете, к трансмутации самого человека, т. е. к его обожению или растворению в том «ядре» незыблемой божественной энергии, которое порождает все энергии материального порядка. Или, как говорил Рабле, алхимия представляет собою «науку сознания». Иными словами, используя выражение отца Тейара де Шардена, это наука не столько материализации, сколько гоминизации. Или, как говорил он сам: «Физика станет истинною лишь тогда, когда ей удастся органически вписать Целостного человека в непротиворечивую картину вселенной». «Знайте же, – писал один из посвященных алхимиков, – знайте все исследующие наше Искусство, что все есть Дух – но, если в сем Духе не заключен другой, ему подобный Дух, то нет никому от этого никакой пользы»[5].

А теперь мы вынуждены снова вернуться к таинственному собеседнику Луи Повеля, беседа с которым была им описана в начале этого введения. Тогда Повелю так и не удалось узнать его настоящее имя, поскольку тот прилагал все усилия, чтобы сохранить свое инкогнито. К тому же вскоре после этого он бесследно исчез, добровольно уйдя в подполье и порвав все связующие его с нашим веком нити. Как полагает Бержье, речь идет о человеке, получившем известность под именем Фульканелли, написавшем около 1920 года две замечательные и странные книги: «Обиталища философов» и «Тайна готических соборов». Книги эти были изданы трудами ученика Фульканелли, Эжена Канселье, который так никогда и не раскрыл тайну его псевдонима. Ясно лишь одно: в настоящее время они являются наиболее значительными современными трудами по алхимии. Во всяком случае – это несомненное свидетельство высшего знания и мудрости, с чем согласны несколько весьма выдающихся современных умов, всегда относившихся к имени Фульканелли с глубочайшим уважением.

«Я спрашиваю себя, – пишет Эжен Каселье, – может ли человек, достигший высочайших вершин познания, не подчиниться приказам Рока? Никто не является пророком в своей стране. Вполне возможно, что именно эта старая поговорка является оккультной основой того переворота, который вызывает в одинокой и суровой жизни философа искра божественного откровения. Ибо под воздействием ее испепеляющего огня ветхий человек исчезает, а все связывавшие его условности типа имени, фамилии, родины, различных заблуждений, тщеславий и иллюзий обращаются в пепел, из которого возрождается, словно феникс, совершенно иная личность. Во всяком случае, именно об этом говорит известная философская традиция.

Все это было хорошо известно и моему учителю. Он исчез именно в тот роковой час, когда завершил то, что было ему предназначено. Никому не дано ускользнуть из-под власти великого закона. Да и я сам, несмотря на вызванную разлукой с учителем боль, действовал бы точно так же, осознав необходимость расстаться с мирскою славой».

Эти строки были написаны Эженом Канселье в 1925 году, когда человек, поручивший его заботам издание двух вышеназванных книг, сменил свой облик и среду обитания. И все же Жак Бержье имеет все основания полагать, что в послеполуденное время одного июньского дня 1937 года ему довелось иметь дело именно с Фульканелли.

В тот день он встретился, по просьбе Андре Эльброннера, с таинственным персонажем, в рамках заурядного посещения исследовательской лаборатории парижского газового общества. Вот подлинное содержание этого разговора.

«Насколько я знаю, господин Андре Эльброннер, ассистентом которого вы, по-видимому, являетесь, занимается исследованием ядерной энергии. Он был столь любезен, что поставил меня в известность о результатах некоторых из своих опытов, а именно: о возникновении радиоактивного излучения (изотопа) полония, полученного при испарении висмутовой нити под воздействием электрического разряда в атмосфере дейтерия при высоком давлении. Должен сказать, что вы весьма близки к успеху, впрочем, наряду с несколькими другими современными исследователями. Но мне хотелось бы призвать вас к осторожности. Работы, предпринимаемые вами и вашими коллегами, являются очень и очень опасными. Причем опасны они не только для вас лично, но и для человечества в целом. Высвобождение ядерной энергии не представляет больших трудностей, но вызванная этим искусственная радиоактивность способна за несколько лет отравить атмосферу всей планеты. Более того, для изготовления атомной взрывчатки достаточно несколько граммов металла, но она способна стирать с лица земли целые города. Могу вам сообщить, что алхимикам это известно уже очень давно».

Бержье его прервал, попытавшись возражать: проводить параллель между алхимиками и современной физикой просто смешно! И он попытался было рассмеяться, когда собеседник в свою очередь его прервал.

«Я заранее знаю все, что вы можете мне сказать, хотя это и не представляет для меня никакого интереса. Алхимики ничего не знали о строении атомного ядра. Они ничего не знали об электричестве и не имели современных детекторов. А потому они были не способны осуществлять ядерные превращения и освобождать атомную энергию. Поэтому я даже не буду пытаться вам что-то доказывать. Прошу лишь передать господину Эльброннеру, что для высвобождения атомной энергии вполне достаточно упорядоченного расположения в пространстве (атомов) предельно чистых веществ, что не требует использования ни электричества, ни техник создания вакуума. Я ограничусь лишь тем, что преподам вам небольшой урок».

И открыв взятую со своего стола книгу Фредерика Содди «Открытие радия», мой собеседник прочел следующее: «Я думаю, что в прошлом были цивилизации, знавшие о существовании атомной энергии и погибшие в результате неправильного ее использования».

Затем он продолжил: «Прошу мне поверить, что некоторые техники ее высвобождения все же пережили века. Подумайте также над тем, почему алхимики считали обязательным использование наряду со своими исследовательскими методами множество религиозных и нравственных предписаний, тогда как современная физика является порождением состоятельных и распутных господ, видевших в ней лишь средство для своего развлечения. Так сказать, знание вне всякой нравственности… Я было попытался предупредить об этом недостатке некоторых исследователей, но, боюсь, что это были напрасные хлопоты. Впрочем, я и не испытываю необходимости в подобных надеждах».

В памяти Бержье навсегда запечатлелся его металлический отчетливый и исполненный достоинства голос. Он осмелился задать ему следующий вопрос: «Но если вы сами являетесь алхимиком, я не могу поверить в то, что вы уделяете все свое время попыткам получить золото, как это делают Дуниковский и доктор Мьет. Занимаясь в течение целого года подбором материалов по алхимии, я буквально тону в этом море шарлатанов и их безумных идей. Не могли бы вы мне, мсье, сказать, в чем заключается суть ваших исследований?»

– Вы просите меня высказать в течение четырех минут то, что потребовало четырех тысяч лет развития философии и трудов всей моей жизни. Помимо этого, вы просите меня высказать на понятном вам языке концепции, которые просто не могут быть им достаточно ясно выражены. Вы, разумеется, не могли не заметить того, что в развитии современной экспериментальной науки все более и более возрастает роль самого экспериментатора. Теория относительности и принцип неопределенности показали вам степень вмешательства наблюдателя в наблюдаемые им явления. Суть тайны алхимии проста: существует способ манипулирования веществом и энергией, позволяющий созидать то, что современные ученые называют силовым полем. И воздействие этого силового поля на наблюдателя помещает его в привилегированное, по отношению к вселенной в целом, положение. И в этой привилегированной области пространства он получает доступ к реальностям, обычно скрываемым от нас масками пространства, времени, вещества и энергии. Именно это мы и называем Великим Деланием.

– Ну а что же с философским камнем? И с изготовлением золота?

– Это всего лишь практические приложения или некие частные случаи. Существенна трансмутация самого экспериментатора, а не металлов. Это древняя тайна, переоткрываемая в течение каждого столетия несколькими людьми.

– И кем же они тогда становятся?

– Возможно, я когда-нибудь об этом узнаю.

Больше Бержье никогда не встречался с человеком, известным под именем Фульканелли, и оставил в нем неизгладимое впечатление. Мы знаем лишь, что ему удалось пережить войну и что он окончательно исчез после Освобождения, ибо все попытки его найти оказались безрезультатными.

Известно, однако, что в составленной доктором Эльбронне для комиссии по атомной энергии анкете был упомянут также некий индус Эрик Датт, который утверждал, что ему удалось найти некие очень древние манускрипты. Согласно утверждениям последнего, ему якобы удалось почерпнуть оттуда некоторые методы трансмутации металлов, благодаря чему Датт обнаружил, в частности, в остатках реакции, вызванной воздействием сильного электрического разряда на проводник из борида вольфрама, следы золота. Однако Эрик Датт был расстрелян французской контрразведкой в Северной Африке.

Анализируя все известные нам данные об алхимии, мы легко приходим к выводу о том, что основное устройство для изготовления атомной бомбы – котел – представляет собою, по сути, то «геометрическое размещение в пространстве массы чрезвычайно чистых веществ», о котором говорят алхимики. Но при этом, согласно утверждению Фульканелли, хотя в соответствующем устройстве алхимиков не используются привычное нам электричество и вакуумные техники, алхимик говорил о возможности отравления всей планеты в целом.

Спрашивается, как никому не известный, одинокий и таинственный исследователь мог все это предвидеть и узнать? «Откуда приходишь ты, душа человека? И где находится дом твой?»

В качестве возможного ответа на вопрос о причинах нежелания алхимиков «засвечиваться», Бержье вспоминает также следующий фрагмент из книги Альберта Великого «Об алхимии»: «А если ты будешь иметь несчастье общаться с князьями и царями, они будут непрестанно тебя спрашивать: „Ну и как продвигается твое Делание, учитель? Когда мы увидим что-нибудь славненькое?“ И будут они в нетерпении своем называть тебя лентяем и мошенником и причинят тебе массу всяких неприятностей. А если тебе так и не удастся прийти к благому окончанию работы, ты ощутишь на себе всю силу их гнева. Но если ты, напротив, преуспеешь, они будут удерживать тебя в постоянном заключении, чтобы заставить работать на них одних».

Не по этой ли причине исчез Фульканелли и не потому ли тщательно хранили во все времена алхимики свой секрет?

Вспомним также и о том, что первое и заключительное предписание на папирусе Харриса гласит: «Закройте рты свои и плотно сомкните губы!»

Как пишут Бержье и Повель, современный алхимик читает монографии по ядерной физике. Но при этом он уверен в том, что преобразование одних элементов в другие, так же как и еще более необычные операции, могут быть выполнены «вручную», т. е. используя самое простое оборудование. Пожалуй, лишь среди современных алхимиков мы еще можем найти столь характерный для древности дух исследователя-одиночки, хотя сохранение его и в наше время чрезвычайно важно. В самом деле, несмотря на нашу уверенность в том, что дальнейший рост знаний невозможен без использования крупных групп исследователей, сложного оборудования и значительных финансовых средств, все же такие фундаментальные открытия, как радиоактивность или волновая механика, сделаны исследователями-одиночками. Да и сама Америка, страна самых крупных научных коллективов и наиболее значительных финансовых средств, рассылает в настоящее время по всему свету своих специальных агентов, занимающихся поиском оригинально мыслящих исследователей.

Но как заявил в 1958 году директор американского исследовательского центра Джеймс Киллиан: «Делать ставку исключительно на крупные научные коллективы было бы неверным, ибо, наряду с ними, нам следует прибегать к помощи исследователей-одиночек, являющихся носителями оригинальных идей». Известный физик Резерфорд выполнил свои фундаментальные исследования по структуре ядра, пользуясь оборудованием, сделанным из консервных банок и обрывков бечевки. Жан Перрен и мадам Кюри посылали своих лаборантов в поисках оборудования для экспериментов в воскресные дни на «блошиный рынок».

Разумеется, современные лаборатории с дорогим и сложным оборудованием необходимы, но оптимальным вариантом было бы сотрудничество их обслуживающих крупных научных коллективов с исследователями-одиночками. К сожалению, все алхимики уклоняются от подобных предложений, ибо общим для них правилом является тайна работы. И единственный признаваемый ими вид организации есть духовный орден. Как писал Рене Алло: «Для нас нет никакого сомнения в том, что все алхимические манипуляции являются лишь материальной базой чисто духовной аскезы». Иными словами, если алхимия и включает в себя науку, то последняя служит только материальным средством выхода на плоскость сознания. А когда это уже произошло, то важным становится никогда не выходить за пределы духовной плоскости, которая становится самоцелью.

Итак, авторы продолжают свое расследование: «С чем же, собственно, работает алхимик? Он использует в своей работе оборудование из высокотемпературной химии минералов: печи, тигли, весы, различные измерительные устройства, к которым добавились в последнее время приборы для измерения радиоактивности (счетчики Гейгера, сцинтиллометры и т. п.). Для современного исследователя подобного рода работа может показаться несерьезной. Ни один физик-ортодокс никогда не поверит в возможность изготовления излучателя нейтронов, используя самые простые и дешевые материалы. И все же, если наши сведения верны, алхимики умели это делать. Стоит, например, вспомнить о том, что во времена, когда электрон считался четвертым состоянием материи, для производства электронного пучка создавались дорогие и сложные установки. Однако позже, как показали в 1910 году Эльстер и Гайтель, для этого было достаточно нагреть до красного каления в пустоте окись кальция. Ибо пока мы знаем еще далеко не все законы вещества, и если предположить, что знание алхимиков превосходит современное, они неизбежно должны были использовать более простые средства.

Насколько нам известно, во Франции работает довольно много алхимиков, тогда как в Америке их всего два. Да и общее их число в Англии, Германии и Италии не превышает нескольких единиц. По сообщению Е. Дж. Холмиара, ему удалось встретить еще одного в Марокко. Мы сами переписываемся с тремя пражскими алхимиками. Создается впечатление, что советская пресса также уделяет большое внимание алхимии, а отдельные ее представители предприняли обширные исторические исследования по этому вопросу».

А вот что они пишут о собственно алхимической практике:

«Отнюдь не претендуя на исчерпывающее описание алхимического метода, мы все же полагаем, что сможем привести некоторые неизвестные данные, представляющие определенный интерес. При этом мы не должны забывать о том, что сверхзадачей алхимика является его духовное преображение, а все конкретные операции суть лишь медленное продвижение оператора к „высвобождению духа“. Именно об этих манипуляциях мы и попытаемся сказать нечто еще не известное.

Прежде всего, в течение нескольких лет алхимик расшифровывает старые тексты, читатель которых уподобляется „страннику, проникшему в лабиринт без ариадновой нити, поскольку создатели его сознательно и систематически использовали все возможные средства, дабы повергнуть профана в неодолимое смущение духа“. И благодаря терпению, отсутствию гордыни и вере ему удается достигнуть определенного уровня их понимания, после чего он, собственно, только и может реально приступить к опыту. Мы опишем вам этот опыт, хотя один из его элементов отсутствует.

Ибо, хотя мы и знаем, что именно происходит в алхимической лаборатории, мы не имеем понятия о том, что происходит в самом алхимике, т. е. происходит с его душою. Хотя возможно, что все это тесно связано между собой. Иными словами, вполне возможно, что духовная энергия алхимика играет определенную роль в его химических и физических манипуляциях и что для успешного завершения алхимической работы необходимо умение ее вырабатывать, концентрировать и направлять. Разумеется, твердой уверенности в этом у нас нет, но применительно к этому столь деликатному делу нам кажется вполне уместным напомнить слова Данте: „Ты, я вижу, поверил моим словам лишь потому, что я их тебе сказал. Но поскольку причина этого доверия тебе неизвестна, смысл их по-прежнему остался от тебя сокрытым“.

Итак, алхимик начинает свою работу с приготовления в агатовой ступке тонкой смеси из трех компонентов. Первый из них, составляющий 95 % общей массы, представляет собою некую руду: скажем, типа арсенопирита, т. е. железистую руду, содержащую в качестве примесей мышьяк и сурьму. Второю составляющей является некий металл: железо, свинец, серебро или ртуть. Третьей составляющей является кислота органического происхождения: винная или лимонная. Итак, он должен растирать вручную смесь этих составляющих в течение 5–6 месяцев. Затем он начинает нагревать смесь в тигле, постепенно увеличивая температуру, так что эта операция занимает у него несколько десятков дней. При этом ему следует предпринять определенные предосторожности, ибо при этом из смеси выделяются ядовитые газы: пары ртути и, в особенности, мышьяковистый водород, убившие в самом начале работы не одного алхимика.

Далее он растворяет содержимое тигля в кислоте. Именно в ходе подходящего растворителя алхимики прошлых времен открыли уксусную, азотную и серную кислоты. Причем растворение должно осуществляться в поляризованном свете, т. е. либо в отраженном зеркалом солнечном свете, либо в лунном. Как мы сейчас знаем, для поляризованного света характерны колебания в одной-единственной плоскости, тогда как колебания обычного света происходят во всех плоскостях, проходящих через данную ось. Затем он выпаривает жидкость, подвергая полученный осадок прокаливанию. Причем он тысячекратно повторяет эту операцию на протяжении нескольких лет. Зачем? Этого мы не знаем. Возможно, что он дожидается момента совпадения нескольких благоприятных условий: космического излучения, напряженности земного поля и т. п. Возможно, для получения своего рода „усталости“ обрабатываемой им материи, глубинная структура которой по-прежнему остается нам неизвестной. Сами алхимики говорят о „священном терпении“ и о медленной „конденсации мирового духа“, хотя за этой парарелигиозной символикой, несомненно, скрыто нечто иное.

Для современного химика подобное бесконечное повторение одной и той же операции может показаться безумным. Его учили тому, что единственно верным экспериментальным методом, носящим имя Клода Бернара, является тот, который осуществляется последовательными изменениями. Речь идет о тысячекратном воспроизведении одного и того же опыта, сопровождаемого в каждом случае изменением только одного фактора: пропорции одного из составляющих, температуры, давления, катализатора и т. п. Фиксируя полученные при этом результаты, мы имеем возможность выделить некоторые законы, которые управляют данным явлением. Метод доказал свою полезность, но он отнюдь не является единственно возможным. Ибо алхимик бесконечно повторяет операцию, ничего в ней не меняя, до тех пор, пока не происходит нечто чрезвычайное. В глубине своей души он твердо верит в существование закона, формулировка которого несколько напоминает сформулированный физиком Паули (который был другом Юнга) „принцип исключения“. Согласно этому принципу в атоме или молекуле невозможно существование двух частиц (электронов, протонов, мезонов), пребывающих в одном и том же состоянии. Ибо любая природная сущность уникальна и „Душа ваша подобия себе не имеет…“ Вот почему мы внезапно, т. е. безо всяких промежуточных звеньев, переходим, в полном согласии с Периодической таблицей элементов Менделеева от водорода к гелию, от гелия к литию, и так далее. Ибо при добавлении в систему какой-либо частицы последняя не может занять ни одно из существующих в ней положений. Поэтому она занимает в ней новое положение и объединение ее с существовавшими до нее частицами порождает совершенно новую и единственную в своем роде систему.

Для алхимика не существует двух одинаковых опытов, подобно тому как не существует двух одинаковых душ, двух одинаковых растений или (как сказал бы Паули) двух одинаковых электронов. И если повторить один и тот же опыт несколько тысяч раз подряд, внезапно должно произойти нечто невероятное. Причем мы не считаем себя вправе утверждать или опровергать это утверждение. Мы лишь напомним вам о том, что такая серьезная дисциплина, как наука о космических лучах, использует метод, весьма схожий с методом алхимиков. Как известно, наука эта изучает явления, вызываемые прохождением через детектор или через фотопластинку частиц огромной энергии, приходящих к нам со звезд. Причем явления эти никак нельзя воспроизвести по нашему желанию. Иными словами, надо просто ждать. И иногда действительно удается зарегистрировать совершенно необычные явления. Например, летом 1957 года, в ходе исследований, проводившихся в США профессором Бруно Росси, была зарегистрирована единственная в своем роде частица, обладавшая совершенно колоссальной энергией и пришедшая к нам, по-видимому, из другой галактики. Она оказала одновременное воздействие на 1500 счетчиков Гейгера, установленных в радиусе 8 кв. км, породив при своем прохождении мощный ореол из осколков деления. Мы пока еще не имеем установок, способных породить частицу столь же большой энергии. Повторяем, подобного явления на памяти ученых еще не случалось, да и вообще неизвестно, дождемся ли мы его снова. Итак, создается впечатление, что наш алхимик ожидает какого-то необычного явления, небесного или земного происхождения, которое могло бы оказать воздействие на его тигель. Возможно, что он мог бы сократить срок своего ожидания, используя более мощные, в сравнении с обычным огнем, средства: например, нагревая свой тигель в индукционной печи по методу левитации[6] или же добавив к своей смеси радиоактивные изотопы. Ибо в этом случае он смог бы увеличить частоту своих операций от нескольких раз неделю до миллиардов раз в секунду, многократно увеличивая тем самым свой шанс „поймать“ необходимое для успеха своего эксперимента событие. Но беда в том, что подобно тому, как он это делал в древности, современный алхимик предпочитает работать в полной тайне, относя долгое ожидание результата к числу своих добродетелей.

Но продолжим наше описание. После целого ряда лет однообразной работы, в дневное и ночное время, наш алхимик удостоверяется в окончании первой фазы своей работы. И тогда он добавляет к своей смеси некий окислитель: скажем, нитрат калия, в результате чего в его тигле оказываются сера (из пирита) и углерод из органической кислоты. Итого: сера, углерод и нитрат. Именно в ходе подобных операций алхимики и открыли порох.

Далее, он возобновляет свои бесконечные операции растворения и прокаливания в течение нескольких месяцев или лет, в ожидании появления некоего знака. Книги разных алхимиков расходятся во мнении о природе этого знака. Это, возможно, связано с тем, что при этом имеет место несколько разных явлений. Знак этот возникает в момент растворения. Согласно мнению некоторых, суть его состоит в формировании на поверхности расплава звездчатых кристаллов. Но согласно мнению других алхимиков, на поверхности расплава образуется при этом корка окислов, которая вдруг лопается, открывая светящийся металл, в котором отражается, как в миниатюре, не то Млечный Путь, не то какие-то иные созвездия.

Увидев этот знак, алхимик извлекает смесь из тигля и оставляет ее „дозревать“, вне контакта с воздухом и влагой, до первого дня будущей весны. Целью возобновляемых им операций является то, что описано в старых книгах под названием „приготовлением или подготовкой тьмы“.

Кстати, как показали недавние исследования в области истории химии, всем известного монаха Бертольда Шварца (т. е. Черного), которому на Западе приписывают изобретение оружейного пороха, в природе не существовало, ибо он является лишь символической фигурой или персонификацией „подготовки тьмы“.

Смесь помещалась в прозрачный сосуд из горного хрусталя, закрытый особым способом, о котором мы мало что знаем. Он так и называется: способ Гермеса или герметический способ. На этом этапе работа заключалась в строго дозированном нагреве сосуда, что надлежало делать с великой осторожностью и очень постепенно повышая температуру нагрева. Задача заключалась в необходимости раскалить смесь (по-прежнему состоявшую из серы, угля и нитрата), не допуская, однако, взрыва. Известно, что многие алхимики в ходе своей работы были убиты или же получили сильные ожоги.

Происходившие при этом взрывы отличались необычайной силой и создавали температуры, кажущиеся, с точки современной науки, совершенно невероятными.

Целью подобных операций являлось получение в сосуде некой „сущности“ или „флюида“, который некоторые из алхимиков называли „крылом ворона“.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения. Хотя подобная операция в современной физике и химии нам неизвестна, все же в них описаны сходные явления. Растворением в сжиженном аммиаке такого металла, как медь, получают жидкость темно-синего цвета, приобретающую при высоких концентрациях металла черный цвет. Сходные явления отмечаются при растворении в сжиженном аммиаке, под давлением, водорода или органических аминов, результатом чего является получение неустойчивого соединения NH₄, обладающего всеми присущими щелочному металлу свойствами, в связи с чем оно и получило название „аммония“. Есть также все основания предполагать, что эта иссиня-черная окраска, напоминающая получаемый алхимиками флюид цвета „воронова крыла“, присуща так называемому „электронному газу“. Последний представляет собой, согласно взглядам современных ученых, совокупность входящих в состав металла свободных электронов, от которых, собственно, и зависят его механические, электрические и термические свойства. И он вполне соответствует тому, что алхимики называли „душою“ или „сущностью“ металлов. Именно эта „сущность“ или „душа“ и высвобождается в герметически закрытом и терпеливо нагреваемом алхимиком сосуде.

Он нагревает смесь, дает ей охладиться и снова нагревает в течение долгих месяцев и лет, наблюдая сквозь прозрачный кристалл за формированием „алхимического яйца“, т. е. за тем, как смесь твердых компонентов превращается в иссиня-черную жидкость. Наконец он открывал сосуд в темноте, освещаемой лишь собственным светом флюоресцирующей жидкости, которая при соприкосновении с воздухом затвердевала, отделяясь от стекла.

Так алхимик получал совершенно новые и неизвестные в природе вещества, обладавшие всеми свойствами чистых химических элементов, т. е. не выделяемые методами современной химии.

Да и современные алхимики претендуют на получение весовых количеств совершенно новых элементов. Тот же Фульканелли якобы извлек из килограмма железа 20 граммов совершенно нового вещества, физические и химические свойства которого не отвечают ни одному из известных нам элементов. Но подобная операция применима к любому из них, причем большая их часть способна дать нам в результате обработки по два новых элемента.

Подобное утверждение способно вызвать шок у современного лабораторного ученого. Современная теория предусматривает два возможных способа выделения элементов:

1) Переход молекулы какого-либо элемента в разные состояния: например, орто– и параводород.

2) Ядро одного и того же элемента способно пребывать в различных изотопных состояниях, различающихся числом входящих в его состав нейтронов: например, в Li₆ оно содержит 3 нейтрона, а в Li₇ – 4 нейтрона.

Следует, однако, отметить, что известные нам ныне методы разделения молекул, находящихся в различных аллотропных состояниях, сопряжены с огромными затратами времени и материалов.

Но, хотя по сравнению с нашими методами, методы алхимиков и кажутся до смешного ограниченными, им удавалось, по-видимому, не просто изменять состояние вещества, но и создавать новые его разновидности или, по крайней мере, осуществлять неизвестные современной науке виды его разложения и синтеза. Все наши знания об атоме и ядре основаны на „сатурнианской“ модели Резерфорда, вроде бы проверенной в Нагасаки: т. е. наличие ядра в центре системы, окруженного „кольцами“ вращающихся вокруг нее электронов. Не исключено, однако, что будущая новая теория позволит нам осуществлять разделение и превращение вещества способами, кажущимися нам ныне совершенно невероятными.

Итак, открыв свой сосуд из горного хрусталя и охладив на воздухе содержащуюся в нем флюоресцирующую жидкость, наш алхимик получает в свое распоряжение один или несколько новых элементов. Помимо этого он располагает также шлаками, которые он тщательно отмывает в течение нескольких месяцев в трижды дистиллированной воде, которую хранит затем при постоянной температуре в темном месте.

Вода эта должна обладать самыми необычными химическими и лечебными свойствами, ибо она представляет собою легендарный универсальный растворитель, или Фаустов эликсир жизни[7].

И похоже, что в данном случае древняя алхимическая традиция пребывает в полном согласии с самой передовой наукой. Действительно, с точки зрения последней, вода представляет собою чрезвычайно сложную реакционноспособную смесь. Как утверждают некоторые авторитеты в области теории микроэлементов, и, в частности, доктор Жак Менетрие, в определенном интервале температур и в присутствии некоторых катализаторов (например, глюкозы) вода способна растворять практически любые металлы. Кроме того, подобной воде должна быть присуща способность формировать истинные химические соединения типа гидратов с инертными газами, вроде аргона и гелия. И если бы нам действительно стала известна таинственная составляющая, обеспечивающая формирование подобных соединений, то, прогрессивно повышая растворяющую способность воды, мы бы действительно смогли бы получить, в конечном счете, универсальный растворитель. В 11-м номере издаваемого в России журнала „Знание – сила“ за 1957 год было высказано предположение, что этого можно добиться, подвергая воду ядерному облучению, и что универсальный растворитель алхимиков реально существовал где-то в конце XIX века. В качестве возможных практических применений журнал предлагал, в частности, прокладку подземных туннелей посредством направленной струи активированной воды.

Вернемся, однако, к нашему алхимику. Итак, он стал обладателем нескольких простых, неизвестных науке веществ и некоего количества алхимической воды, способной значительно продлить его жизнь за счет омолаживания тканей его организма.

Далее он предпринимает попытку объединить полученные им простые элементы в одно целое, для чего снова растирает их в ступке и сплавляет при низких температурах в присутствии катализаторов. Однако описание этих процедур в текстах отличается крайней неопределенностью. Вообще, чем далее мы продвигаемся по пути Великого Делания, тем более туманными становятся тексты. Известно лишь, что этот этап работы также занимает у адепта несколько лет.

Если верить алхимическим текстам, то в конечном счете он получает вещества, абсолютно идентичные хорошо нам известным металлам, являющимся, в частности, хорошими проводниками тепла и электричества (например, алхимические ртуть, золото и серебро). И хотя мы не могли бы отличить их методами классического химического анализа от нам привычных, они должны обладать рядом новых и удивительных свойств.

Так, если полученные нами сведения верны, то алхимическая медь, при всем своем сходстве с обычной, должна обладать сопротивлением, сравнимым с сопротивлением сверхпроводников, получаемых физиками при температурах, близких к абсолютному нулю. Иными словами, это вызвало бы подлинную революцию в электрохимии.

Опять же судя по текстам, некоторые другие, получаемые в ходе алхимических манипуляций вещества, обладают еще более удивительными свойствами. Так, одно из них якобы способно растворяться при сравнительно низких температурах в стекле (т. е. ниже точки его плавления). Итак, при соприкосновении с размягченным за счет нагрева стеклом, оно в нем растворяется, придавая стеклу рубиново-красный цвет и способность светиться в темноте фиолетовым цветом. Полученный при размалывании в агатовой ступке порошок подобного стекла получил название „проецирующего порошка“ или „философского камня“.

Так завершается, как пишет в своем трактате Бернар, граф де ла Марше Тревизан, „процесс получения Драгоценного Камня, превосходящего своими свойствами всех своих собратьев и являющегося бесценным сокровищем, созданным во славу вечно правящего миром Господа“.

Многим хорошо известны связанные с этим „проецирующим порошком“ легенды о возможности превращения с его помощью неблагородных металлов в благородные, в частности в золото, серебро или платину. Однако это далеко не единственное его ценное свойство, ибо Камень представляет собою нечто вроде резервуара „метастабильной“ ядерной энергии, которую алхимик может использовать по своей воле.

Впрочем, мы еще обсудим проблемы, которые ставят перед современным образованным человеком манипуляции алхимиков, и остановимся там, где умолкают их тексты. Итак, „Великое делание“ завершено. При этом имеет место духовное преображение самого алхимика, о котором неоднократно упоминается в текстах, но которое весьма сложно описать, поскольку в нашем распоряжении имеются лишь самые отрывочные сведения о некоторых аналогичных явлениях. Подобного рода преображенный человек является как бы предвестником того высшего существа, из которых будет состоять будущее человечество в заключительной фазе своего развития, которое будет характеризоваться сознательным контактом его с Землей и составляющими ее элементами, т. е. полное его растворение в духе и умение сосредоточивать все свое сознание в единой духовной точке, позволяющее ему устанавливать связь со всеми другими рассеянными по вселенной очагами сознания. Согласно алхимическим текстам, когда мало-помалу или совершенно внезапно адепт осознает смысл своей долгой работы, перед ним словно бы вдруг поднимается покров, скрывавший тайны материи и энергии, являя перед ним бесконечную перспективу жизни. Он словно бы получает ключи от Вселенского Механизма, приобретая способность устанавливать связь между своим, отныне навеки живым духом и бесконечно повышающим степень своей концентрации мировым духом. И не является ли причиной подобного преображения физического существа алхимика именно излучение полученного им „проецирующего порошка“? Во всяком случае, этого не следует исключать.

Таким образом, манипуляции с огнем и некоторыми минеральными субстанциями позволяют осуществить превращение не только вещества, но и внутреннего существа экспериментатора. Иными словами, под влиянием некоторых исходящих из тигля сил (скорее всего, обусловленных структурными превращениями ядер радиации) он переходит в совершенно иное состояние сознания. В нем происходят также различные мутации: длительность его жизни увеличивается, а чувства достигают высшей степени совершенства. Существование подобных мутантов предполагает, в частности, доктрина розенкрейцеров. Алхимик перемещается на высший уровень бытия и сознания, ощущая себя „бодрствующим среди спящих“, выходя из-под власти человеческой обыденности. Подобно Мэллори на вершине Эвереста, Он переживает свое мгновение истины, растворяясь в бесконечном.

Таким образом, Философский Камень является лишь первой ступенькой, способствующей восхождению человечества к Абсолютному. Но дальше все покрыто мраком неизвестности. И помимо этой, действительно великой тайны, не существует иных, кроме разве что проецируемых нашими страстями и гордынею. А поскольку гораздо проще удовлетворяться словами и идеями, нежели что-то создавать собственными руками, платя за это страданием и болью в тишине одиночества, то большая часть человечества предпочитает единоборству с тяжестью и мраком материи покой в убежище чистой мысли. Но алхимия не позволяет своим ученикам поддаваться подобной слабости. И, ставя их лицом к лицу с великой загадкой, она дает им уверенность лишь в том, что бескомпромиссная борьба с невежеством приводит к тому, что сама истина становится их верным помощником, позволяющим одолевать любые препятствия. И вот тогда-то, по-видимому, и наступит черед подлинной метафизики.

Старые алхимические тексты заверяют нас в том, что „ключи от материи скрыты в Сатурне“. По странному совпадению, современная физика основана, как известно, именно на „сатурновой“ модели ядра, представляющей, согласно определению Нагасока и Резерфорда, „скопление вещества в ядре, окруженного кольцами удерживаемых им вращающихся электронов“.

Все современные физики согласны в том, что модель эта, отнюдь не являясь абсолютной истиной, представляет собою в настоящее время наиболее адекватную рабочую гипотезу. Возможно, что будущим физикам она даже покажется слишком наивной. Квантовая теория и волновая механика неплохо согласуются с поведением электронов. Однако они не способны дать удовлетворительное описание процессов, протекающих внутри ядра. Полагают, что последнее состоит из протонов и нейтронов, и это практически все, что мы о нем знаем.

Нисколько не сомневаясь в идее исторической предопределенности, мы все же верим в то, что она является лишь одной из возможных линий духовного развития человечества, судьба которого может быть ослепительно прекрасной. Да, мы по-прежнему не верим в то, что людям предопределено погибнуть. И мы верим, что, пройдя сквозь смерть и жестокие испытания, они возродятся, дабы снова ощутить радость духовного развития.

Следует ли нам ожидать, как это предполагал Резерфорд, что нацеленная на власть ядерная физика приведет в конечном счете к уничтожению человеческого генофонда? Исключать этого не следует, поскольку наука уже не способна, по нашему мнению, самостоятельно развязать тот гордиев узел, который она сама же и завязала.

Известные на сегодняшний день способы ядерных превращений не обеспечивают надежного контроля энергии и радиоактивности. Короче говоря, сфера их применения чрезвычайно узка, тогда как приносимый ими вред поистине безграничен. Но если верить алхимикам, то существуют весьма простые, экономичные и достаточно безопасные средства массового преобразования материи, заключающиеся в ее „растворении“ с последующим восстановлением в принципиально ином состоянии. Современной ядерной физикой подобная возможность даже не предусматривается. Однако алхимики утверждали реальность этого на протяжении тысячелетий. Да, честно говоря, ограниченность наших знаний о природе ядерных сил даже и не позволяет нам категорически отрицать подобную возможность. И если алхимическая трансмутация является реальностью, то это означает наличие у ядра еще не известных нам свойств. Во всяком случае, как нам кажется, ставка в этой игре достаточно велика для того, чтобы хотя бы попытаться предпринять серьезное изучение алхимической литературы. Ибо даже если оно и не докажет правоту алхимиков, то во всяком случае несомненно будет способствовать генерации новых идей. А дефицит последних ощущается особенно остро именно на современном этапе развития ядерной физики, когда, ощутив неодолимую жажду власти, она задыхается под спудом накопленного фактического материала.

Сейчас мы уже начинаем прозревать не только о наличии внутри протона и нейтрона бесконечно сложных структур, но и о неприменимости к ядру таких, например, „фундаментальных“ законов, как принцип четности. Все чаще поговаривают также и о существовании „анти-вещества“, и о возможности существования внутри нашей вселенной множества других. Все это указывает на будущую возможность того, что кажется ныне совершенно невозможным. Следовательно, вполне реален и будущий реванш алхимии. Все это прекрасно соответствует благородному духу алхимических текстов, утверждавших, что спасение человечества целиком зависит от искусства „химических философов“. Иными словами, у нас еще есть достаточно времени для объединения знания исчезнувшей цивилизации со знанием цивилизации грядущей».