Читать книгу Облачные качели - Алефтина Михайловна Маматова - Страница 1

-1-

Курс начальной школы Матвей Зайкин к радости родителей, да чего там, и своей тоже, закончил довольно сносно. По всем предметам в табеле победно красовались твердые четверки, красноречиво выделенные учителями красным цветом. Единственная тройка по физической подготовке, напоминающая черного жука-рогача, подпортила картину, но мальчик не расстроился. Отметка была ожидаемой. Ну, не давались ему брусья, бег на длинные дистанции и лазание по канату! Это, конечно, отцу-спортсмену не объяснишь, да и маме-балерине стыдно в глаза посмотреть, но разве он виноват, что родился хилым, тощим и со слабым зрением? Никакие булочки с маслом, бутерброды с колбасой и кремовые пироженные не задерживались в тщедушном организме Матвейки, а, следовательно, не могли повлиять даже на минимальную прибавку в весе. Не было намека и на мышцы, хотя это обстоятельство нисколько не мешало изучать разбитые глиняные черепки и проржавевшие гвозди, раскопанные мальчишкой на местном пустыре. Этим Матвей Зайкин мог заниматься круглыми сутками, потому что решил посвятить жизнь археологии. Это была правда жизни, с которой он сжился, в отличие от родителей. Каждый из них лелеял собственную мечту о претворении честолюбивых замыслов относительно сына. Взрослых можно было понять, но у мальчишки родились собственные планы, идущие вразрез с родительскими.

В школе тоже все не задалось…

Зайкин прослыл среди одноклассников если не изгоем, то уж мишенью для едких насмешек, это точно. С внешностью «новогоднего зайчика» ничего другого ждать не приходилось. На голове вместо нормальных волос – белый пух, оттопыренные, будто нарочно уши, вечно прищуренные (потому что без очков) голубые глаза в обрамлении ресниц, похожих на снежинки, да еще такая «говорящая» фамилия… Трудно не догадаться, что Матвейке Зайкину на искреннюю дружбу вряд ли можно было рассчитывать.

Все двадцать пять учеников 4 «Б» класса мужской гимназии города Русень мечтали о лидерстве. На худой конец, хотелось просто хоть чем-то прославиться, какой-нибудь особенностью, что позволило бы выглядеть на фоне других не серой посредственностью, а героем, как в кино про индейцев или Человека-паука.

В ход шло все. От школьной формы, увешанной редкими значками до вызывающего поведения, на которое не обратить внимание мог только человек с железными нервами.

Самым отъявленным хулиганом по праву считался Квася, или Квасневский Игорек, высокий, с модной стрижкой, всегда аккуратный и подчеркнуто вежливый, особенно с учителями. Он прослыл гордостью школы, так как числился в отличниках, и даже за поведение ниже четырех баллов оценка никогда не опускалась. Преподавательский состав на него чуть ли не молился, а в классе с Квасей связываться никто не хотел. Все знали – его вежливая, открытая улыбка может означать все, что угодно, кроме доброго отношения. Стоило какому-нибудь бедолаге хоть раз попасть Квасе под горячую руку, пиши – пропало. Авторитет не оставлял жертву без дурацкой клички, или того хуже – настраивал всех против одного, чтобы наслаждаться в стороне, как толпа гнобит слабого, лишь бы самим не стать ею в следующий раз.

Матвейка Зайкин исключением не стал. Квася на нем оттачивал мастерство сарказма. То принесет в класс живого кролика с табличкой – «Зайкин», то нахлобучит на одноклассника пушистую шапку с длинными ушами всем на потеху или незаметно прицепит на задний карман штанов белый хвост. А прозвища? Зайчатина, Зайка-попрыгайка, Куцый хвостик, Косой, Зайчишка-плутишка… Это самая малость из того, что мог придумать остроумный Квася. Ко всему этому добавлялись нечаянные тычки, подножки и тому подобные подставы, в которых учителям заподозрить вежливого и интеллигентного Квасневского было сложно по причине отсутствия жалоб, как таковых.

Так продолжалось не один год, но тихий и скромный Матвей Зайкин стойко сносил издевки. Он знал, что ничего не изменится до тех пор, пока не изменится он сам или не произойдет нечто такое, что переключит внимание Кваси. Им мог бы стать новенький ученик, к которому придраться ничего не стоит, особенно, если слабоват характером.

Именно такого ждал Матвейка, но класс был укомплектован полностью. Надежда таяла с каждым днем. Однако, случилось нечто более лучшее, чем он мог представить.

В конце учебного года ученикам позволили посещать занятия в свободной одежде. Это не могло не вызвать восторга, потому что шерстяная, мешковатая школьная форма всем порядком надоела. Установилась почти летняя жара и потеть никому не нравилось. Дети с радостью обрядились в тонкие хлопковые рубашки и штаны с множеством карманов, клапанов и кнопок. Не смотря на разномастные наряды, все были одеты просто, только не Квася. Его родители вернулись из-за границы и навезли сыну целый гардероб модных вещей. Он не преминул этим обстоятельством воспользоваться и надел всем на зависть крутые джинсы с потертостями на коленях, железными бляхами на задних карманах и желтой строчкой на толстых швах.

Не заметить такие штаны было просто невозможно, тем более, что о них мечтал каждый мальчишка Русени. Не то, чтобы джинсы были такой уж редкостью, просто стоили кучу денег. Экономным взрослым это казалось чудовищным расточительством, учитывая, как быстро растут отпрыски да еще и лазают по заборам и сараям. Новую пару джинсов дети получали не раньше, чем к восьмому классу, когда можно было рассчитывать, что счастливый обладатель штанов проносит их хотя бы сезон, и то, если повезет.

Ловя завистливые взгляды одноклассников, Квася не просто шел, а нес себя, высоко задрав подбородок. Как ему было заметить, что уборщица оставила на полу огромную лужу?

По законам жанра Квася плюхнулся на «пятую точку» со всего маху, задрав вверх длинные ноги. Кроме того, металлическая бляха под тяжестью тела прогнулась и стала выглядеть, как жестянка из-под консервов. Квася от злости и стыда посерел лицом, но искать сочувствия оказалось не у кого. Он впервые в жизни почувствовал унижение. Спас положение скромняга Зайкин. Он низко наклонился к Квасе и прошептал:

– Пошли в туалет, помогу.

Квася покосился на предмет недавних насмешек, но наткнулся на уверенный взгляд Матвейки и сопротивляться не стал.

– Если что – в порошок сотру! – пригрозил Квася.

Зайкин невозмутимо пошел первым, как будто и впрямь знал, как избавить грозного авторитета и личного врага от позора. Он достал из внутреннего кармана куцей курточки миниатюрный молоточек и, положив бляху на подоконник, стал методично постукивать, выравнивая поверхность. Медленно, но верно, она приобрела прежние формы. Зайкин умело закрепил ее на кармане Квасиных джинсов и вздохнул с чувством полного удовлетворения:

– Как новенькая.

Квася покрутился, пытаясь разглядеть, что у него там «сзади», но был остановлен Матвеем:

– Снимай штаны!

– Чего-чего? – оторопел от неслыханной дерзости Квася.

– А что? В грязных портках ходить будешь? Надо промыть и просушить.

Надо сказать, что туалетная комната для мальчиков когда-то была вотчиной девчачьей. С тех пор там остался фен, над которым потешались мальчишки. Они никогда им по прямому назначению не пользовались (или просто не признавались), а потому прибор остался в рабочем состоянии, что сейчас пригодилось.

Матвейка нажал на кнопку, и моторчик заработал, вырабатывая вентилятором горячий воздух. Как только со штанов стекла грязная вода, мальчик стал сушить то место, на которое упал Квася. Через пару минут от мокрого пятна не осталось и следа.

– Принимай работу!

Он протянул сухие брюки хозяину и пошел в класс, не дожидаясь благодарностей.

Друзьями они, конечно, не стали, да Матвейка и не рассчитывал. Иногда он ловил на себе взгляд Кваси – жесткий, бездушный, отчего по спине бежали мурашки, но хорошо уже то, что дальше этого не шло.

За три недели до окончания занятий Квася пропал. Сначала одноклассники подумали, что он заболел, и вздохнули свободно. Никому не хотелось портить настроение перед каникулами. Потом по школе поползли слухи, что родители Кваси разводятся, и в дело вмешалась Комиссия по правам и защите детства. Дело затянулось надолго. Решался серьезный вопрос о том, где и с кем останется малолетний ребенок. Никто Квасю не пожалел. Напротив, кое-кто даже посчитал, что так ему и надо. Сработал эффект бумеранга – зло вернулось к первоисточнику.

Зайкин отнесся к новости равнодушно. Особых чувств к Квасе он не питал, а потому переживать не собирался. Ему было чем заняться.

Мальчик распланировал каждый день лета, чтобы зря не пропала ни одна минута. Все бы ничего, но почему то вместо радости внизу живота захолодило, как после мороженного. Объяснить странности организма Матвейка не смог, а потому попробовал забыть. Не получилось.

***

Неприятности начались с утра, когда ничего не предвещало беды.

– Сынок, я тебя записала в балетную группу! Такая удача!

Судя по счастливому лицу мамы, эта новость должна была повергнуть Матвея Зайкина в радостный экстаз. Вместо этого уши мальчика заложило, словно в них попала вода.

– Мама! Ты что-то сказала?

Он потряс головой, так как, действительно, на время оглох.

– Ты все прекрасно понял! Освободилось место у лучшего хореографа. Если бы не папа, я бы давно… Твоя природная астеничность – находка для балета!

Матвейка покосился в зеркало. Чего-чего, а этого добра навалом. Мраморно-белая кожа под первыми лучами весеннего солнца вместо того, чтобы загореть, предательски покраснела, нос зашелушился тонким пергаментом, на скулах проявились кляксы-веснушки, а торчащие уши не удалось замаскировать даже под отросшими специально для этой цели волосами.

В разговор вмешался отец, высокий и крепкий мужчина с горой железных мышц.

– Даже не думай, дорогая! Ты что, хочешь окончательно превратить сына в девчонку в пачке и на пуантах? У него посредственная оценка по физкультуре. Матвей не может на канате подтянуться, вместо пресса – тряпка. Ну, ничего… Сынок, мы с тобой будем ходить в спортивный зал, качать мышцы. Пора становиться мужчиной.

– В балете тренировки не хуже, чем в твоем зале! – не сдалась мать. – И потом – культура, музыка, танец… Это хорошо для развития ребенка!

– Этому не бывать! – гаркнул отец. – В свое время Матвей пойдет служить. Что ему делать среди мужественных солдат с умением крутиться юлой?

– Но зрение! Хорош солдат в очках! – взяла реванш мама.

– Исправим! – не отступил отец. – Медицина делает чудеса.

Теперь пришла очередь онеметь сыну. Из его горла вместо членораздельных звуков вырвалось сипение:

– Хх.ш.х…ссс…

Он прокашлялся и выдавил из себя:

– Мама, папа… Послушайте, пожалуйста! Вообще-то, я хотел в поход.

В голове мальчика созрела здравая мысль, что если доходчиво донести до родителей свои представления о лете, то возможно они прислушаются.

– Вы не думайте, я буду не один. Ребята из кружка «Летопись» с Сергеем Сергеевичем берут меня с собой. Мы будем заниматься раскопками. Это настоящая силовая нагрузка, а еще история и география, как часть культуры.

В комнате воцарилось зловещее молчание. Матвейка решил не сдаваться.

– Мам, пап, все безопасно, зато так интересно! В прошлом году Сергей Сергеевич нашел медное кольцо с красным камнем, а внутри какая-то надпись на неизвестном языке. Вдруг мне повезет?

***

Целый год Матвей Зайкин обивал порог кабинета географии. Сергей Сергеевич Мамуто, учитель, и по совместительству руководитель экспедиции, не спешил зачислить малолетку в команду.

– Дорасти сначала. Силенок накопи. Как ты рюкзак понесешь?

– Я выносливый, честное слово!

– А зрение?

Матвейка достал из кармана ненавистные очки. Подслеповато прищуриваясь, он разгорячился:

– Вот, всегда при мне! Я с собой запасные возьму. На всякий случай…

– Ну, не знаю… А родители отпустят?

Матвейка засопел, покрываясь бурыми пятнами:

– Я еще раз поговорю. Они отпустят!

– Как договоришься, приходи.

Мальчик втайне надеялся, что родители отнесутся к его желанию с пониманием. Сегодня он понял, насколько сильно ошибся. Когда эта мысль дошла до него окончательно, раздался дикий вопль:

– Не хочу на балет! Не хочу в «качалку»! Неужели не понятно, я в экспедицию хочу, с ребятами!

У Матвея Зайкина сдали нервы. Он отлично знал, что громко выражать эмоции не следует. Не потому, что так не полагается по правилам этикета, а из-за слишком тонких перегородок в квартире.

В каждом доме города Русень обязательно жила этакая одинокая, безобидная на вид доброжелательница, сообщающая «куда следует» обо всех событиях, что происходили у соседей. Особенно это касалось отношений между детьми и родителями.

В городе действовала Государственная Программа «Подарим детям детство». Смысл официального документа заключался в том, что взрослые должны были сделать все, чтобы их дочки-сыночки выросли в обстановке любви, заботы и внимания. С первого взгляда звучало все благопристойно и не согласиться с чиновниками было довольно трудно, но на деле выходило иначе. Любая жалоба посторонних лиц, уж тем более ребенка, в соответствующие органы расценивались чиновниками, как покушение на права малолетнего.

Подобные инциденты случались все чаще. В Русени стали поговаривать о странности принятой Программы. Взрослые не на шутку встревожились, а дети почувствовали себя хозяевами жизни, правда – пока их не стали разлучать с родными.

***

Не прошло и двух суток с момента нелицеприятного разговора, как в квартиру Зайкиных требовательно позвонили. Отец открыл дверь, обнаружив на пороге корпулентную даму неопределенного возраста в синем форменном костюме, угрожающе трещавшим по швам. Служащая поджала губы и сухо представилась:

– Строгач Ежка Бабаевна, старший Комиссар отдела по защите Детства Правобережного района города Русень.

– Чем могу помочь? – спросил удивленный отец.

Женщина, сопя и кряхтя, щелкнула замком плоской кожаной папки, и достала какой-то документ.

– Поступили сведения о разногласиях между малолетним Зайкиным Матвеем и родителями. Если не ошибаюсь – Эвелина и Борис Зайкины? Позвольте пройти…

Оказавшись в квартире, она немедленно приступила к выполнению служебных обязанностей.

– Вы разрешили конфликт?

Она впилась буравочным взглядом в опешивших родителей.

– Мы… у нас… все в порядке! О каком конфликте Вы говорите?

Мама, чувствуя подвох, натянуто улыбнулась, а отец бодро кивнул:

– Здесь какая-то ошибка!

Дама переключилась на обалдевшего Зайкина:

– Это правда? У меня сведения, что ты пожелал провести часть каникул в походе?

У Матвейки затрепетало сердечко и зачесались лопатки, как будто выросли крылья. Он готов был взлететь от распирающего чувства вселенской любви ко всем людям, в том числе к Ежке Бабаевне.

– Вот оно, свершилось! Уж теперь он точно пойдет в поход, уж теперь-то родители не посмеют отказать…

Мальчик вскинул подслеповатый, но от этого не менее счастливый взгляд на чиновницу, на родителей и недавняя радость сменилась тревогой. Под ложечкой противно засосало:

– Что-то тут нечисто! Так не бывает… За поход придется заплатить, но чем?

Этого мальчик испугался больше всего. Его поставили перед нелегким выбором. Лучше всего было бы немедленно согласиться с версией родителей. Правда, все лето пришлось бы потеть либо в спортивном зале среди громыхающих железом тренажеров, либо на скользком паркете в компании тоненьких бледных девочек. А если набраться храбрости и честно признаться, что конфликт не исчерпан? Вполне возможно, что осуществится заветная мечта и он отправится в поход, только… потом придется вернуться не в знакомую квартиру, а в интернат или приемную семью.

По Правилам Программы, в случае конфликта, детей от родителей отбирали, мотивируя защитой от произвола взрослых. Надо отметить, это была крайняя мера. Чаще всего действия чиновников ограничивались назидательной беседой, обязывая родителей пройти курсы по детской психологии и семья воссоединялась. Мальчик об этом отлично знал.

У Матвейки заскребло на душе в предчувствии чего-то непоправимого. Дама потрясла перед носом родителей документом с синей печатью.

– Это официальное Заключение. Извольте ознакомиться. Я последний раз спрашиваю ребенка:

– Матвей, есть ли у тебя разногласия с родителями? Не бойся, ты можешь сказать правду.

Ежка Бабаевна произнесла последнюю фразу доверительным тоном, погладив ребенка по спине – заботливо, по-матерински.

Мальчик переступил с ноги на ногу и, виновато опустив голову, тихо прошептал:

– Я в поход… хочу, но родители не пускают.

Он наивно предположил, что если скажет правду, то эта, хоть и не очень приятная, но несомненно, добрая женщина похвалит его и принесет извинения за беспокойство. Родители согласятся отпустить его в поход, конфликт будет исчерпан. Первый раз – не считается, это все знают.

Вместо этого чиновница пафосно произнесла:

– Итак, права ребенка грубо нарушены. По Правилам…

Родители не могли поверить в происходящее. Мама перебила беспристрастный монолог Ежки Бабаевны:

– Послушайте! Ничего же не случилось! Уверяю Вас, мы сможем договориться с сыном. Это наше внутрисемейное дело, в конце концов!

Чиновница недовольно засопела, утирая выступившие на лбу капельки пота:

– Граждане! Мне кажется, Вы не поняли серьезности поставленного вопроса!

Она поднесла документ близко к носу и зачитала:

– «Зайкин Матвей с 1 июня с.г. определен на воспитание в приемную семью или специализированное детско-воспитательное учреждение закрытого типа. В связи с тем, что родители не смогли урегулировать возникший конфликт, подвергая детскую психику насилию в виде запретов и безразличия к его интересам, место пребывания ребенка останется без оглашения.

Отбирание Матвея Зайкина состоится при предъявлении сего документа».

– Бред! Этого не может быть! Что значит – отбирание? Вы даже не дали времени на улаживание разногласий!

До матери дошел весь ужас сложившейся ситуации. Она умоляюще сложила ладони и обратилась к сыну:

– Мати, сыночек, мы тебе не враги. Ты знаешь, какими могут быть последствия?

Матвей, или как его назвала ласково мама – Мати, конечно, знал. Его могут не вернуть в семью, но также он знал, что взрослым верить нельзя. Сколько раз его обманывали? Почти каждый день. Скушай суп – получишь карманные деньги на свежий выпуск журнал «Гео», отожмись три раза – подарим набор инструментов. Матвейка свято верил, давясь борщом и кое-как отрывая хилое тело от пола на трясущихся руках. Его героические усилия родители не оценили, ничего из обещанного сын так и не получил.

Матвейка скривил губы. Мать с отцом не внушали доверия, а вот чиновница – другое дело. Она, конечно, тоже взрослая, и вряд ли при других обстоятельствах Матвей Зайкин ей поверил, но сейчас она была обличена властью и пришла ради него. Это кое-что значило…

Сейчас либо родители возьмут свои слова обратно и заверят Строгач Ежку Бабаевну, что отпустят сына в поход, либо… Ничего такого не произошло. Мать вяло прислонилась к косяку двери, чтобы не упасть. Отец протянул руку к документу:

– Разрешите ознакомиться?

Дама проворно спрятала лист в папку:

– Вам будет оставлена копия.

Она устало вздохнула:

– Картина ясная! Матвей, собирайся. Возьми все, что пожелаешь. Не беспокойся, если что-то забудешь, тебя обеспечат по первому требованию.

Чиновница предупредила родителей:

– Не пытайтесь выследить местожительство мальчика. Сделаете только хуже, его могут отвезти в такую даль, что… сами понимаете.

У отца надулись желваки и затряслись руки. Усилием воли он сдержал себя, чтобы не накинуться на даму, больше напоминающую бездушного робота. Чиновница не первый раз столкнулась с подобным поведением отчаявшихся родителей и спокойно сказала:

– Сами виноваты. Знали же, что кругом глаза и уши. Наше законодательство стоит на страже детских интересов. Вы, как благоразумные люди, могли бы пойти на уступки единственному ребенку.

– Забрать у родителей сына Вы считаете нормальным? – вырвалось у матери. – Вы даже документ заранее подготовили, не оставляя ни одного шанса!

– Конечно! Вы не первые и не последние, к сожалению. Ребенок вырастет в хороших условиях, без выяснений отношений и ссор.

– Абсурд какой-то! – застонала бессильно мать. – Послушайте, мы порядочная семья. Я – балерина, танцую в театре, гастролирую, мой муж – совладелец спортивного клуба, который посещают жители нашего города, в том числе и дети, по бесплатному абонементу. Мы не преступники, у нас полно друзей и знакомых. Вы не имеете права так поступать с нами!

– А сын имеет право на выбор, который в вашей семье не возможен.

– Подождите, это может быть ошибкой! – ухватился за последнюю возможность отец. – Перепутали адрес, такое бывает.

– Квартал Мастеровых, дом 18, квартира 10. – зачитала монотонно Ежка Бабаевна. – Все верно.

Отец заговорил снова:

– У нас благополучная семья, мы любим сына. И потом, разве нет другого выхода? Мы обязуемся пройти любые курсы, только не забирайте Матвейку! По правилам, должно быть первое предупреждение… Мы признаем ошибку, разрешите исправиться! Конфликта нет, есть небольшие разногласия, но исключительно из-за тревоги за сына, за его безопасность. Мы посчитали, что Матвею рановато так далеко и надолго удаляться от дома. Я знаю, полагается порицание, штраф, что угодно, но нельзя же вот так рубить с плеча!

Дама нетерпеливо покрутила мясистым носом:

– Ничем не могу помочь. Можете обжаловать Решение в суде. Не раньше трех месяцев с момента отобрания ребенка.

– Н-е-е-е-т! – закричала в голос мать, вцепившись в хрупкие плечи сына. – Не отдам! Это мой сын!

Дама вцепилась за острый локоть Матвея:

– Пора.

– Я не хочу! – заупрямился мальчик. – Я передумал! Я соврал!

Он понял, что только что совершил самую страшную ошибку в жизни. Строгач Ежка Бабаевна не вняла его отчаянным крикам. Городские чиновники, ежедневно сталкивались с подобным поведением детей и родителей, перестали акцентировать внимание на такой малости. Строгач потащила упирающегося мальчика за собой. Хлопнула входная дверь. На улице взревел мотор служебного автомобиля. В квартире Зайкиных зазвенела трагическая тишина.