Читать книгу Как я в тюрьме сидел - Алекс По - Страница 1

С 1 января 2010 года продажа курительных смесей а-ля «Спайс» стала вне закона и мой некогда еще успешный, абсолютно легальный, но непродолжительный бизнес рухнул в одночасье! Ну как рухнул… осталась в закромах небольшая нераспроданная партия. Я не буду говорить, что меня подставили или я стал жертвой полицейского произвола – о, нет, я сам виноват, понадеялся на извечное и подчас роковое «авось».

В общем, так уж вышло, что брат моего знакомого вдруг решил приобрести не распроданное в полном объеме, разом! Как удачно, не так ли? Появился шанс отбить часть вложенных средств, – размышлял я, как доморощенный бизнесмен. В итоге, контрольная закупка (это когда сделка проходит под контролем силовиков), наручники и я – интеллигентный, творческий, абсолютно домашний мальчик, добрейшей души человек – в свои неполные 27 лет впервые в жизни оказался в тюрьме.

Заслуженно? Да. Я негодяй, что продавал легкие наркотики желающим повеселиться? Да, безусловно. Надо ли меня наказать, чтобы впредь неповадно было – разумеется, да, для того и создана соответствующая законодательная база. Но речь сейчас не об этом.

Если интересно, я расскажу о том, как складывалась и как могла сложиться моя новая жизнь, когда прежняя – вполне понятная, привычная, с семьей и друзьями – вдруг мгновенно осталась где-то далеко и надолго, в абсолютной недосягаемости. Когда я вдруг остался всецело наедине с собой – со своим подлинным внутренним «я», которому нужно было как-то нащупать себя в новой, неизведанной и местами враждебной жизни.

Первые два дня я находился в изоляторе временного содержания и все происходящее мне казалось забавным недоразумением. Мои родители не были влиятельными или обеспеченными людьми, но мне казалось, что они обязательно придумают что-нибудь, дабы поскорее разрулить сложившееся неудобство и в ближайшие дни я со смехом буду вспоминать этот конфуз в кругу друзей за кружкой пива. В изоляторе я читал книги, коих там было в достатке, спал на нарах и высокопарно мнил себя самым настоящим арестантом, каковыми когда-то были многие великие люди.

Однако, через два дня, когда меня повезли в суд на избрание дальнейшей меры пресечения, по тревожным, напуганным лицам близких и родных я вдруг почуял непривычную и пугающую тяжесть в области сердца. Непохоже было, что они нашли пути на благоприятный исход. Предчувствие не подвело – судья определил меня на 2 месяца в СИЗО. А это уже не какой-то относительно комфортный изолятор, а полноценная тюрьма – с самыми настоящими убийцами, насильниками, рецидивистами и прочим пугающим контингентом, с которым я никогда в своей жизни не встречался. СИЗО – это камеры на несколько человек, это жесткая охрана, собаки, махонькие каменные прогулочные дворики и подчас опасное сожительство мужчин разного воспитания, возраста, темного прошлого и причин, по которым они там оказались. СИЗО – это суровый мир своих устоев и правил, где малейшая оплошность может стоить не только здоровья, но и жизни.

Из суда вечером меня привезли в СИЗО и поместили в небольшую грязную, давно не крашенную комнату без окон, с двумя узкими шаткими лавками и туалетом в полу. Заодно туда же определили еще человек 10 для предстоящего размещения по будущим многомесячным местам обитания. Я стоял, отрешенно разглядывая происходящее. Все это больше походило на сюрреализм. Что я – еще пару дней назад беззаботный свободный парень, с планами на будущее – делаю здесь, среди этого сброда, в этом грязном вонючем помещении? Как так вышло-то?! И вообще, через неделю я должен быть у друзей на свадьбе в том уже далеком, но еще не отпустившем мире. Мне было жаль себя и те прекрасные житейские планы, но все же больше волновали эмоции иного характера. Страх!

Я ни с кем не разговаривал, а лишь судорожно вспоминал все когда-то виденное по телевизору – как правильно входить в хату. Брошенное полотенце на входе – наступить или переступить, есть два стула – на одном пики точеные, на другом… и так далее. В голове была жалкая и отчаянная каша фраз, поступков, каких-то арестантских шаблонов. Периодически железная скрипучая дверь отворялась и кого-то уводили. В итоге, остался я и еще один простой паренек. С отрешенным лицом я слушал, как он дембельнулся и, отмечая долгожданное возвращение домой, по пьяни нанес какому-то таксисту 11 ножевых. Больше всего меня удивляло и пугало, что человечек рассказывал об этом беззаботно, с улыбкой на лице – предстоящая мрачная перспектива, как и совершенное бессмысленное убийство чьего отца, сына и мужа, казалось, не шибко его заботили. Может хорохорился, но нет, не похоже было. В общей сложности я провел в этой комнате почти 10 часов, прежде, чем меня вывели, дали матрас, подушку, покрывало, ложку, и кружку. К этому моменту я так устал, что мне вдруг стало совершенно пофиг – как правильно входить в камеру. Пошло оно все, – безразлично обжилось в голове.

Когда меня привели к новому месту жительства и отворили дверь, я вошел в полной решимости быть самим собой и не вестись ни на чьи провокации. Я человек – человек, у которого есть чувство собственного достоинства, есть свои мысли и принципы, а значит вести себя в незнакомом обществе нужно соответствующе. Не позволять никому довлеть над собой, но и не лезть на рожон – все просто. К удивлению, в камере было всего три человека, причем, двоих из них заселили сюда прямо передо мной, а значит все мы были примерно на равных. Меня тепло встретили без всяких стульев с пиками точеными, предложили чифирнуть, дали сигарет и вообще обстановка была как в плацкарте, в который только что сели люди с одного вокзала и, которым предстояло долгое увлекательное путешествие. Так я вывел для себя первый важный урок – крайне мало из того, что надумано, может случиться в реальной жизни, а значит не нужно себя заранее накручивать.

В этой камере я провел два месяца. Это был карантин, из которого уже потом переводят в основное место дислокации. За это время я окончательно утратил надежду, что все сложившееся как-то разрулится в скором времени и отныне возлагал свои чаяния на гуманный суд. А раз жить в СИЗО предстояло неопределенно долго, то необходимо было окончательно разобраться как тут все устроено и уяснить все сложившиеся в нем порядки. А порядок был довольно простой, как и в любом нормальном свободном обществе – веди себя как человек! Не вреди своим присутствием другим, будь уверен в себе, просчитывай ходы и никому не верь. В общем, пресловутые – не верь, не бойся, не проси. И, если поначалу я очень боялся тюрьмы и еще как, то, обжившись там, через пару недель я научился видеть в преступниках в первую очередь людей, а потом уже арестантов. И, выстраивая с ними общение, я учился обращаться не к внешней оболочке, какой бы спорной она ни была, а к подлинным личностям людей, попавших в непростую ситуацию. Не было тюрьмы – было общежитие, в котором жили обычные люди, немного озлобленные и напряженные от мутных перспектив возмездия за совершенное и вынужденного сожительства 24/7 с другими такими же бедолгами. Представьте себе находиться с малознакомым человеком в одной комнате, безвылазно, пару дней, особенно, если ваши интересы имеют крайне мало точек соприкосновения. А если такой человек не один, а их, скажем, 10 и не пару дней, а месяцев 8-12… С ума сойти можно, не так ли? И многие сходили. У людей были и нервные срывы, и немотивированная агрессия, и вены резали – чего только ни случилось за это время. Мне нужно было учиться сохранить свою психику и разумное отношение к миру желательно в том же виде, в каком они сюда поступили. И я учился.