Читать книгу Сельские небылицы - Алекс Стаховский - Страница 1

Очнулся рано. С трудом сел, заставив кровать опасно зашататься под скрип ржавой панцирной сетки. Голова привычно гудела. Потрогал печь, холодная – опять забыл закрыть заслонку. Поежился. Взял с кровати телогрейку, прожженную, с торчащей ватой, влажную, тотчас перешедшую из категории "одеяло" в категорию "одежда". Пошарил в поисках выпить. Пусто. Выполз на улицу. В щелях между бревнами нашел пакетик с горстью окурков и початым коробком спичек. Закурил, блаженно выпуская дым из опухших губ.

Дом, когда-то добротный, большой пятистенок, сейчас – обгоревший, с проваленной крышей и единственной уцелевшей комнаткой, стоял на горке, откуда все село было как на ладони. Село – так себе село: три улочки: Совхозная, Молодежная и Лесная. Пара сотен разномастных домиков, треть из которых медленно умирала вслед за хозяевами. Небольшая площадь в центре. На площади свежевыбеленный клуб, помост-сцена и крашенный по ржавчине памятник под звездой. Выше, на пригорке, магазинчик с припаркованным красным скутером хозяйки.

Село давно проснулось. Баба Галя хлопала дверью коровника, Фомич с удочками шагал мимо кладбища с озера, большегрудая Клавка развешивала белье на веревках.

– Здорово, сосед.

Оглянулся. Толян, муж Клавки. С пакетом. Улыбается, значит бить не будет.

– Здорово. – буркнул в ответ.

– Водку будешь?

Вроде не шутит.

– Водку? Буду.

– Держи. – Толян протянул пакет из которого явно позвякивало. В чем подвох? Принял боязливо, мало ли. Заглянул. Початая бутылка беленькой, граненый стакан, хлеб, кусок колбасы. Трясущимися руками налил стакан, выпил. Замер, прислушиваясь к ощущениям. Холодная водка как бальзам гасила жар и жажду, прочищала мозги.

– А сам?

– А давай. Только на два пальца – мне еще Клавку в райцентр везти.

Плеснул ему полстакана. Толик опрокинул привычно, хэкнул, закусил.

– С чего вдруг?

– Как с чего? – удивился тот. – Не помнишь ничего?

– Нет. А чего?

– И то лады. – Толик встал, отряхнул штанину. – Так всем и говори, мол – не помню ничего.

– О чем?

– Ну-ну. Давай, хакер.

– Кто?

– Будь здоров, говорю. – Толик махнул рукой и пошел к калитке.

Водки оставалось мало. Налил себе на два пальца, закинул в глотку. Задержал дыхание. Закусил. Жизнь-то налаживается! Остатки сунул за бревна, заложил доской. Раскурил второй бычок.

– Жив, курилка? – неожиданный звонкий девичий голос заставил вздрогнуть. Оксанка. С Лесной. Четверо детей от четырех разных мужиков. Этой-то что надо?

– Ну. – согласился он. – Жив. А чё мне?

– Заходи. – Оксанка вошла в калику, за ней двое мужиков. Один по-хозяйски подошел к развалинам дома, оценивая то-то или примеряясь, второй с натугой открыл ворота.

– Эй, эй. Чё надо-то?

– Не трясись, – засмеялась Оксанка, – маленькое спасибо за большое дело, от благодарных односельчан.

В ворота въехал старенький ЗИЛ с голубой кабиной. Из кузова торчали доски, куски кровельного железа, трубы, бумажные мешки с надписью "Портландцемент". Водитель, молодой парень лет двадцати пяти, заглушил двигатель, выскочил из кабины, открыл борт и достал рукавицы: – Разбирай, хлопцы.

Те сноровисто выгрузили богатство и не теряя времени приступили к разборке ближайшего завала из горелых бревен.

– Ай, – он махнул рукой, достал водку и прямо из горлышка добил остатки, – Ну вас…

До Мишкиного дома дошел быстро, чего там ходить? Долго стучал в дверь, пока не открыли.

– Ааааааа! – расплылся в улыбке старый друг и собутыльник. – Привет, хакер!

– Может в морду? – угрюмо поинтересовался он.

– Можно и в морду. – согласился Мишка. – Ты же у нас герой. Тебе сейчас все можно. Водку будешь?

– Буду. – он решил не множить сущности и покориться неизбежному.

Бутылка на двоих закончилась быстро. Закусили парой ирисок. Закурили.

– Ты что, не помнишь ничего?

– А что должен помнить?

– Ну, как позавчера Петровича хоронили?

– Петрович помер? Не помню.

– Угу. И не помнишь, что за гробом шел и песню пел как враги сожгли родную хату?

Он внимательно посмотрел на Мишку.

– Ладно тебе… Хотя… Не помню.

– А как забрал "свою долю за упокой" и пошел к Светке свататься? – хохотнул Мишка.

Он с тоской посмотрел на тяжелые дождевые облака над дальним лесом.

– И чё?

– Ииии… – протянул Мишка.

– Не томи. Еще водка есть?

– Нету. Сам вспоминай. Мне еще бабе Клаве траву косить.

Лечебный Рубикон был перейден, а в происходящем без стакана не разобраться. Организм требовал еще, а вот где это еще взять… Может Зинка-из-магазина даст по старой памяти. Запишет в свою толстенную книжку в долг, а с первой халтуры – отдать. Всегда же отдавал. Даже сверх того – Зинка же лучше знает, что, когда и кто взял, сколько должен отдать. Потому что – записано, не отвертишься. А с халтурки отдать. Когда халтура будет. Не может не дать.

На полпути к магазину окликнула Ильинична: – Доброго денечка.

Он даже завертелся вокруг – кому? Старая ведьма кроме как "кол тебе в жопу, пьянь подзаборная" к нему и не обращалась. А тут вон оно как… Нет, точно ему – никого другого и близко нет.

– Подойди, касатик. Вот, примерь-ка. Мужа покойного курточка. Почти новая. Все потеплее твоего рванья. Бери-бери, не стесняйся. Золотой ты мой…