Читать книгу Как же мало нам надо для счастья - Александр Александров - Страница 1

Белая, хоть и старенькая, но довольно-таки крепкая <<Нива>> бежала по серпантину довольно-таки шустро. На поворотах чувствовался крен, согласно законам центробежной силы. Проезжая ухабы и колдобины, машина то и дело подпрыгивала, трясся не только на вид довольно молодого шофера, хотя тот крепко держался за руль, но и пассажира, который спал, наклонив голову вперед или делал вид, что спал. Пассажир, которому на вид не более сорока лет, казалось прилагал изрядное усилие над собой, чтобы поспать. Такая привычка объяснялась хроническим недосыпом, которая сопутствовала ему на протяжении четверти века службы. Он всегда хотел выспаться, особенно в воскресенье, спать столько, чтобы проснуться от того, что просто устал спать, открыть глаза, полежать немного и, убедившись, что спать действительно не хочется, встать, выйти на балкон и непременно в хорошую солнечную погоду, в шортах, в трусах же не выйти, что подумают соседи, затянуться сигаретой, попивая горячий черный без сахара кофе, а потом в душ, непременно в душ, постоять под ним, чувствуя наслаждение от нежно щекочущих голову, спину, грудь не очень горячих струй, которые бодрили его, напуская легкий пар и , что ни странно, вселяя в него такое важное, просто необходимое для всего живого желание жить…

Хотел ли он жить? Да, черт побери, тысячу раз да! В свои сорок пять он чувствовал, что ему есть чему еще успеть нарадоваться, получить от жизни, вкусить ее. Нет же, он не получил пока всего того, чего желал, о чем мечтал. В конце концов, он не устал жить! В последнее время, он часто задумывался над тем, кто он, что он, чего он хочет, куда стремится… Вот уже пару лет, как он задавался вопросами, а их так много, больше, чем ты можешь придумывать себе, как говорила его бывшая жена, усложнять все, что только можно. Ей было легче, она не усложняла, жила в свое скромное, в смысле достатка, удовольствие и если удавалось купить какое-то платьице, которое могло подчеркнуть, на ее взгляд части тела и удачно скрыть, как она выражалась, обвисший живот, то значит можно было со спокойной душой подождать следующей зарплаты мужа. Ее взгляды на женскую красоту в корне отличались от его. Он не мог никак понять, что красота женщины, такой вот вид этой самой женщины, чтобы слюнки текли у мужчин, при виде ее и в самом начале их совместной жизни упорно доказывал, что это называется достаточно просто, вульгарностью, что так поступают, хоть и своеобразно, самки бабуинов. И доказывал он это ей всего лишь вначале, потом, не то что сдавшись, а просто поняв, что она живет в другой плоскости, ему непонятной, а точнее достаточно понятной и определяемым им, как низость, чего он так определял, ему было непонятно, но всем своим нутром чувствовал, что это не его, что думай он так, опустился бы сам в своих глазах. Опускаться в своих глазах он не смел, хотя бы потому, что не положено ему, майору, отслужившему четверть века, испытывая все тяготы службы на себе, пройдя все звенья командного состава, а не как те, что получали звездочки, сидя в кабинетах. Ему же нельзя быть неуверенным, как же он будет управлять подчиненными. Ведь уверенный вид командира, нет не бахвальство или смешная бравада, а именно подкрепленная опытом и знаниями уверенность, позволяет подчиненным правильно относиться к указаниям и распоряжениям, отданным им.

В какой-то момент он проснулся, ощутив остановку машины. Водитель, увидев открывшего глаза шефа, объяснил, что услышал шум беспилотника и решил остановиться под довольно-таки массивным деревом, так удачно раскинувшим свою крону, тем самым скрывая маленькую “Ниву” от вездесущего ока этой зловещей невидимой “птицы” в небе. Майор закурил и заметил ужас в глазах водителя, который испугался, что огонек выдаст их, усмехнувшись так, чтобы водитель не увидел, он то и делал, что прикрывал ладонью красный огонек так, чтобы его не было видно. Приспустив стекло дверцы, водитель внимательно вслушивался в ночную тишину и, тактично подождав пока шеф докурит сигарету, заявил с юношеской уверенностью, что пронесло и можно ехать. Да, действительно надо было ехать. Прошло больше недели, как началась эта вот уже долгое время ожидаемая война. Да, ее ждали все, чувствуя ее скорое приближение. Но так не хотелось в это верить! Все понимали, что начнись она, будет непонятно, как она закончится, а что может быть хуже неопределенности. Ну да, иногда неопределенность называют красиво, манящей, таинственностью или загадочностью. Но, черт возьми, на войне неопределенность значит неуверенность в победе, а значит вероятный проигрыш, катастрофа то, к чему они не были готовы, ведь готовились к миру, правда своеобразно, забывая постулат, что для этого надо готовиться к войне. То, что все ужаснее, чем можно было предположить, майор ощутил несколько дней назад, своими глазами увидев то, что можно было видеть только в кошмарном сне: страх, обреченность, царящая в войсках, абсолютная потеря управления ими, неадекватные решения, которые зачастую не выполнялись никем, понимая, что проиграют и , не желая умирать при этом, чувствуя, что настолько все плохо, что потом с тебя никто не спросит, ведь ты не один бежишь, бегут все…