Читать книгу Криокинез - Александр Александрович Корнеев - Страница 1

– Пропустите! – Артур постарался сказать это, как можно увереннее четверым подвыпившим парням, вдруг перегородившим дорогу в темном дворе. Предчувствуя беду, Катька сжала руку Артура.

– Иначе че, толстый, сожрешь нас? – гоготнул один из них в кривые зубы.

– Я не хочу проблем. Давайте разойдемся.

– Слышь, а это че?

– Ну как что… шарф… – промямлил Артур. Неожиданный вопрос пришелся как под дых, сбив напущенную уверенность в голосе.

– А че красный-то? Петух? – спросили тоном, не обещающим ничего хорошего.

Все по классике: поздний вечер, пустой двор, выпившая шпана. Я смотрел из окна подъезда и боялся идти на помощь другу. И даже сделай я это, наши шансы на удачный исход равны нулю. Оставалась призрачная надежда, что кто-то придет на помощь и тогда может мы и выйдем невредимыми из этой ситуации. Но как назло во дворе не было ни души.

Тон в адрес Артура становился все угрожающей. Катька взмолилась своим голоском, чтобы их оставили в покое, но было уже поздно: Артура пихнули в грудь, потом еще раз. Мой друг сделал попытку толкнуть гопника в ответ, но тот увернулся и Артур полетел на лед. Шпана налетела тут же, принявшись бить ногами.

– Перестаньте! – завизжала Катька. – Не бейте его!

Но шпана не слушала. Отчаявшись, Катька взвыла:

– Убивают! Люди! Паша! Паша, помоги!

Она меня зовет. Я проглотил вязкую слюну. Со стороны все смотрелось страшно. По-хорошему, по-товарищески, мне стоило вмешаться. Но я еще никогда в жизни не дрался. Потому что не был уверен, что смогу дать отпор из-за моего недобора веса. Поэтому всегда избегал драк, а если этого не получалось, спасался бегством. Вот в чем, а в быстром беге мне равных нет.

Но сегодня ситуация была иная. Катька была двоюродной сестрой Артура. В отличии от брата, она обладала привлекательной внешностью. И я был в нее тайно влюблен. Убежать не выйдет, но и получить перед Катькой от дворовой шпаны мне не хотелось. А если получу, то не знаю, как я переживу такой позор.

– Паша! Па-ша! Мамочки, мамочки…

Тем временем Артур глухо ойкал, что-то там вопрошающе бубня.

Черт! Придется вмешаться. Не могу смотреть на страдающую Катьку. Да и десять лет дружбы с Артуром – большой срок, как говорится, друг познается в беде. И вот пришло время доказать, чего дружба стоит. К тому же, когда шпана закончит с Артуром, настанет очередь Катьки. Не трудно провести логическую цепочку и понять, что они с ней сделают. Этого я никак не мог допустить.

В теле началась не унимаемая дрожь. Надев перчатки на похолодевшие руки, я слетел по ступенькам и вылетел во двор. За несколько шагов до темных фигур замер, не зная, как подступиться. Увидев меня, Катька радостно взвизгнула:

– Помоги!

Ее вид придал мне сил. Адреналин, замешанный на тайной любви, инъекцией влился в голову, купируя страх и наливая мышцы силой. Опьяненный, схватил за капюшон беснующуюся темную фигуру и толкнул в сугроб. Потом вторую. Шпана отступила на безопасное расстояние. Сообразив, что Артуру пришла подмога, прикинув расклад сил, темные фигуры оставили моего друга и пошли на меня. Те двое уже поднялись из сугроба, и теперь подходили ко мне с другого фланга. Я стал пятиться к подъезду, совершенно обескураженный таким поворотом событий. Инъекция адреналина вдруг перестала действовать, силы покинули мышцы, а страх стал нарастать. Ноги уже были готовы к долгому спринту. За темными фигурами мелькнула Катька. Она наблюдала, что будет дальше. Бежать никак нельзя. Это будет позор. В голове прокрутилось наставление отца:

– Если драки не избежать, бей первым…

Выбрав себе цель, подпустил ее поближе и прицельно атаковал кулаком в голову. Но, получилось не так, как задумал. Враг увернулся и не успел я понять, что к чему, в скулу будто врезался таран, темный двор содрогнулся, ноги понесли меня в сторону. Катька завизжала. Шпана, что-то угрожающе забубнила в мой адрес. Поскользнулся – крепкий удар головой об лед, и все вокруг изменило цвет: снег стал черным, как калька, черное небо белым, как чистый лист бумаги, а звезды на нем обратились в черные точки.

Я зажмурил глаза, в надежде, что мир вернет прежние цвета. Раскрыв их, я увидел палату больницы, катетер в руке, аппараты рядом с кроватью. На тумбочке стояла черно-белая семейная фотография и календарь. За тумбочкой на кровати лежал дед – в руке катетер, какая-то трубка во рту. На календаре зачеркнуто крестиками девять дней.

Теперь моя жизнь стала другой…

***

Спустя три недели меня выписали из стационара. Я валялся на кровати в своей комнате и бесцельно сверлил взглядом потолок. Голова привычно ныла. Отец решил залезть в кредит, чтобы оплатить мне лечение в немецкой клинике. После девятидневной комы я стал дальтоником. Теперь мир одно сплошное черно-белое кино. Врачи говорят, что у нас такое не лечат, точней лечат, но не мой случай. Посоветовали Германию… Отговорить отца не брать кредит – безнадежно. Он настроен решительно, несмотря на имеющуюся ипотеку.

С улицы донесся гогот. Сначала я не обращал на него внимания, но он продолжался и в какой-то момент стал раздражать. Потеряв терпение, я поднялся с кровати и подошел к окну. На лавочки детской площадки сидела знакомая мне четверка парней. Пластмассовая полторашка пива бодро ходила по рукам.

– Отомстить бы за Катю, – промелькнуло в голове.

В тот вечер, перестав нас бить, они переключились на Катьку – затащили ее на квартиру и совершили групповое изнасилование. Катьке как-то удалось сбежать и собраться с силами пойти в полицию. Говорят, вся четверка под подпиской о невыезде и скоро суд. Каждому до семи лет строгача светит. Но судя по тому, что происходило на площадке, это их ничуть не волновало. Ничего, на зоне перевоспитают. Мысль о том, что обидчики скоро получать по заслугам, обогрела душу и я закрыл форточку, дабы не слышать больше полупьяного гогота.

Мой взгляд упал на стол – там меня терпеливо дожидалась тетрадь с конспектом по гражданскому праву, одолженная у сокурсницы. Надвигается сессия, а пробел в упущенном материале за время моего пребывания в коме, нужно было как-то восстанавливать. Сев за стол, я принялся переписывать конспект. Но где-то через час за стеной заверещала дрель. Отчего уже скоро голова стала ныть мерзкой болью. Несмотря на это, я продолжал дальше. Но с каждой минутой мне все сильнее хотелось швырнуть тетрадь в стену. В какой-то момент градус гнева резко подкрутился до максимума, я обхватил голову руками, а потом со всей дури ударил ладонью по конспекту. Под ней послышалось шипение… и спустя миг по листу пополз колючий иней. Он неторопливо расползался вширь пока не облепил весь лист и почти переполз на стол… но я одернул руку. Шипение оборвалось, иней замер.

Что это?

Подвинувшись поближе к тетради, я присмотрелся к невероятному явлению. На страницах был самый настоящий, сверкающий в дневном свете, иней. Спустя миг тщательного изучения, я обнаружил еще кое-что: под инеем скрывалась ледяная корка. Осторожно прочертил пальцем дорожку. Страница была чертовски холодная.

Телефон коротко завибрировал, заставив меня вздрогнуть. Сообщение от Артура:

– Зайду?

– Ага, – отстучал ответ.

Бросив тетради в ящик, я переместился в кухню и включил электрочайник. Сел за стол и стал размышлять над тем, что произошло.

Сверхспособность? Думать об этом было приятно, но такое объяснение произошедшему не воспринималось мною всерьез. Ну, вот прям никак. Не бывает так. Что-то такое я видел в кино, но чтобы в реальной жизни… Я, конечно, не против такого апгрейда. От того какие горизонты он открывал, становилось щекотливо в груди. Помечтав еще мгновение, я отбросил лирику и продолжил перебирать объяснения.

Галлюцинации от таблеток, которыми я глушу приступы головной боли? Вроде бывает такой побочный эффект. Что там, в инструкции по применению? Ну, откуда мне знать, я ее не читал… Но версия весьма подходящая.

Взяв телефон, я стал вбивать в браузере название препарата. Так… Инструкция по применению. Нужны побочные действия. Так. Показания. Режим дозирование. Не то.

Так. Так, так, так.

Вот они. Рвота …тошнота… головокружение… сонливость… Все не то. Рвота по типу "кофейной гущи"… нечеткость зрительного восприятия… менингит…психоз… галлюцинации.

Галлюцинации. Перечитал еще раз.

Я отложил телефон и почесал затылок. Ну, а что… как вариант – все дело в таблетках. И будто бы желая это опровергнуть, потянул руку к кружке… осторожно обхватил ее пятерней…

Дзинь! Дверной звонок сообщил о прибытии Артура.

Сев на кухне за чаем, мы начали дружеское совещание.

– Что нового? Как зрение? – спросил Артур.

– Вроде по-старому все. Вчера ж виделись?

– Ну да, точно… – потерев нос, Артур будто бы решился сказать: – Помнишь, я тебе рассказывал про Катькиного братыша двоюродного, ну, что он ППСник?

– Помню. И что?

– У него знакомая следачка есть в районом отделе. Она за тех упырей со двора, рассказала ему кое-что. Говорит, что вряд ли все до суда дойдет.

– В смысле? А как же Катькина заява? А наши?

– Следачка рассказала, что у одного из тех упырей есть влиятельный родственник, которому отказывать нельзя. Он попросил следака, который дела эти ведет, чтобы они до суда не дошли.

Вспомнилось, что на детской площадке наши обидчики не сильно переживали за предстоящий суд. Что укрепило достоверность озвученной Артуром новости.

– Блин… – я расстроено выдохнул, откидываясь на спинку стула. – Да как так!

– Катька еще об этом не знает.

– А родители?

– Тоже. Ты прикинь реакцию ее отца, если он узнает?

– Я его один раз только видел. А что с ним?

– Так он же бывший военный с осколком в голове… герой России, медали и ствол наградной… вдруг его переклинит и пойдет их стрелять?

– Вроде, он адекватный.

– Я слышал, что у него иногда бывают заходы по февралям. А сейчас февраль… Как бы он реально за ствол не взялся.

– Не накручивай. Все нормально будет. Блин, да как так! – я вскочил со стула и подошел к окну. Меня никак не отпускала услышанная новость. Во дворе все та же картина: детская площадка и четверка наших обидчиков.

– Если честно, будь у меня автомат, я бы и сам их расстрелял, – сказал Артур.

– Дурак что ль? Посадят.

– Паш, почему мы такие? – с грустью спросил Артур.

– Какие?

– Почему мы не может постоять за себя? Почему кому-то все сходит с рук, а кому-то нет?

На этот вопрос я и сам хотел знать ответ. Я вернулся на место.

– Рано или поздно им вернется все по заслугам, – ответил я.

Артур достал из кармана лотерейный билет и подвинул его ко мне.

– Это что? – спросил я.

– Выигрыш.

Я усмехнулся:

– Шутишь? И сколько выиграл?

– Сто тысяч.

– Да ладно? – я взял билет и повертел в руках.

– Забирай. Ты ведь, тогда за меня вступился и в больницу попал. Вроде как из-за меня у тебя со зрением проблемы… Может, на лечение пригодится.

– Я же тебе сто раз говорил, что ты тут ни при чем. Не забивай себе голову этим. А сто тысяч гроши по сравнению со стоимостью лечения. Так что, не возьму, – я подвинул билет Артуру. – Лучше на них квартиру сними. У бабки комнату снимать не надоело?

– Уверен, что не понадобятся? – Артур с сомнением взял билет.

– Да.

С прихожей донесся звук открывающего замка. Должно быть, мать пришла. Артур решил уходить. Проводив друга, я вернулся в свою комнату и достал из стола конспект сокурсницы и бегло протрещал страницам, оценивая последствия заморозки. А они были катастрофичными. Лед растаял, страницы намокли, чернила поплыли. Сокурсница меня убьет.

Заперев дверь комнаты, я попытался повторить заморозку, только теперь на карандаше. Убив на это больше часа, я так и не смог его заморозить. И теперь я был полностью уверен, что случившееся с конспектом сокурсницы лишь галлюцинация. Хотя, потекшие чернила и промокшие листы никак не вписывались в версию о галлюцинациях. И теперь я все меньше верил в побочку от препарата.

Еще несколько часов я просидел в интернете, ища похожие случаи. Но ничего подходящего так и не нашел. Конечно же, по моему запросу было много материала желтой прессы и сомнительных околонаучных сайтов про неизученные сегменты человеческого мозга, о свидетельствах очевидцев о людях якобы владеющих телекинезом, пирокинезом и прочими способностями – но вряд ли стоило доверять этим сайтам, хотя бы потому, что постоянно вылезала навязчивая реклама геля для сжигания жира, обещающая похудение через семь дней.

В итоге, я списал все на побочное действие препарата, и успешно затолкал воспоминания о случившемся в самый дальний и темный угол своей памяти. На часах было восемь вечера, и оставшееся время до сна я решил предаться хобби. Я был в команде про страйкболу и отвечал за тактику. Через месяц нам предстояла непростая задача – сыграть в страйкбол с местными силовиками, а если быть точнее, с СОБРом. Поэтому подтянуть знания в тактике было не лишним.

Поздно вечером мне влетело от матери за бардак в комнате, поэтому в наказание она отправила меня вынести мусор, не смотря на примету и поздний час. Взяв мусор и сунув босые ноги в ботинки, вышел из квартиры и загрохотал по ступеням. Спустившись на один этаж, я столкнулся на лестнице лицом к лицу с покачивающимся парнем, перегородившим мне путь.

– Слышь, с-сига есть? – спросил он, поднимая мутные глаза.

– Не курю.

– Спортсмен как будто?

– Нет. Просто не курю.

– А это че?

– Мусор.

Парень икнул и усмехнулся.

– На родаков ш-шестеришь что ль?

– Просто выношу мусор. Пропусти.

– Дашь сигу – пущу.

– Нет у меня. Я же сказал, не курю.

– А ты найди.

– Тебе надо, ты и найди.

– Опаньки! Дерзкий что ль?

Продолжать разговор не было никакого желания. Я стал спускаться дальше, но поравнявшись с ним, получил толчок в плечо и снова оказался в исходном положении.

– По рогам получить хочешь? Отвечай, когда спрашивают.

– Тебе чего надо? Иди, проспись.

– Слышь, ты че меня за бомжа держишь? За базар отвечать будешь. Кого на районе знаешь? – его тон изменился. Его я уже слышал в тот день и знаю, что ничего хорошего он не предвещает. Поэтому я не стал отвечать и повторил попытку спуститься дальше. На этот раз он схватил меня руками за воротник и прижал к стене.

– Ты попал, ты понял? Знаешь, что бывает с теми, кто нормальных пацанов за бакланов держит? – зашипел мне в лицо запахом ацетона.

Я разжал мусорный пакет и вцепился в руки обидчика. В этот момент, словно шлюз открылся во мне, спустив в меня литры страха, который пошел по телу мелкой дрожью. Стены стали отъезжать вдаль за спиной недруга, шум квартир глохнуть, а обидчик теперь замещал собой весь подъезд.

– Отпусти!

– Погоди-ка, – прищурился он. – Это ты что ль, терпила? Это ты на нас заяву накатал в мусарню?

– Сами виноваты.

– Реально земля круглая! Давно хотел с тебя спросить за все. Не по-пацански стучать мусорам.

– А насиловать по-пацански?

– Сама виновата шкура тупая. Если бы не сопротивлялась, все норм бы было. Да самой бы понравилось.

После этих слов, сквозь свой страх, я захотел съездить ему по роже.

– Пришло время перед пацанами ответить, – его рука нырнула в карман куртки. И это мне очень не понравилось.

– Пусти! – я дернул его руку, пытаясь отцепить ее от воротника. Но он держал крепко.

– Не рыпайся! – рявкнул обидчик.

Он вытащил руку из кармана, краем глаза я увидел, как что-то блеснуло на свету. Повеяло холодом и опасностью. Спускаемый из шлюза страх похолодел в жилах. Я вцепился руками ему в куртку, стараясь оттолкнуть от себя. Мои руки зашипели, и через миг по его куртки пополз иней. Увидев это, обидчик выпучил глаза:

– Это че такое?

Но его вопрос меня уже не интересовал. Я смотрел, как иней с хрустом заползает ему за шиворот. Обидчик отшатнулся от меня, бросил нож и взялся расстегивать молнию, но не смог до конца и скатился по перилле на ступени. Обнял плечи руками, пытаясь согреться.

– Как же холодно… – пробубнил он, выдыхая серый глубок воздуха. Потом поднял голову и посмотрел на меня. Его ресницы были в инее. Черты лица заострились и он отрывисто сказал: – За заяву… завтра с тебя спрошу… терпила…

Он подул в ладони и потер их. А потом медленно опустил руки и застыл на месте, смотря в стену.

Не смея пошевелиться, я был в полной растерянности. Так бы я стоял еще долго под звон электросчетчика, если бы этажом ниже не хлопнула дверь. Кто-то прошаркал по ступеням, открыл форточку и чиркнул спичкой.

«Я его убил,» – с трудом повернулось в голове. Калейдоскопом прокружились последствия. На автомате я взял мусорный пакет и как можно тише спустился к окну и поставил его на подоконник. Посмотрел во двор. У подъезда никого. Хорошо, что уже поздно. Теперь предстояло подняться на этаж выше и добраться до квартиры. Поднимаясь, напоследок бросил взгляд на обидчика. Выглядел он совсем плохо. Волосы слиплись инеем, глаза поблескивали льдом, губы потемнели. Внизу стукнула форточка. Дождавшись, когда жилец вернется в квартиру, я начал тихонько подниматься на свой этаж. Осторожно закрыв входную дверь, медленно прокрутил замок и прильнул к глазку. Площадка пуста и в подъезде тихо.

Говорят, что после первого убийства становится плохо. Но со мной все по-другому. Сейчас мне страшно. Страшно и одиноко.

Сняв обувь, прошмыгнул в ванную. Опустил голову под холодную струю, набрал полные ладони, и плеснул в лицо. Сев за свой стол и обхватив голову руками, я пытался здраво проанализировать произошедшее. Теперь я был уверен, что произошедшее реально. Что с этим делать решу позже. Я убил человека и это волновало меня больше всего. Главное сейчас – отвести от себя подозрения. К счастью, очевидцев убийства нет. Что еще может указать на меня? Камер в подъезде нет. Личных вещей не оставлял. Разве что пакет с мусором… Ну и что. Мусор, да и мусор. Мало ли кто не донес до помойки.

Во дворе послышался звук мотора. Я прильнул к окну. У соседнего подъезда остановилось такси. Выдохнув, я сел на подоконник.

Идем дальше. Ничего не упустил?

Так, так, так.

Орудия преступления нет, да и быть не может. Это плюс. Я трогал его куртку и оставил свои следы.

Я задергал ногой.

Идти в подъезд и забрать куртку? Чтобы уж наверняка все было чисто. Возвращаться туда снова – еще хуже, здраво рассудил я. Можно в запарке наследить не подозревая об этом.

Уже глубокой ночью я смирился с курткой и пришел к выводу, что вряд ли кто-то будет все так тщательно проверять. Уснуть я не мог, ворочался, строил развития событий, одновременно слушал, не подъехал ли кто к подъезду. В минуту, когда мозг взял паузу и я ни о чем не думал, за окном хлопнула дверь. Потом донесся звук съезжающей вбок двери. Я взлетел с кровати и метнулся к окну.

У моего подъезда стояла скорая. Когда она подъехала? Как я не услышал? За матовым стеклом в салоне горел свет. Неужели за ним? Или к жильцам? Спустя какое-то время свет потух, скорая запустила двигатель, включила фары и медленно поползла по дороге, оставив мои вопросы без ответа.

До утра я так и не уснул, несмотря на то, что предстояло идти в универ к первой паре. Осторожно выбрался в подъезд. Прислушался. Никого. Проглотил вязкую слюну и стал спускаться вниз.

Обидчика не было. Значит, скорая все-таки приезжала за ним. Бросил взгляд на подоконник – мусорный пакет на месте. Пока что все складывалось хорошо. С некоторым облегчение я пошел в универ.

Все пары не думал о вчерашнем. И даже решил, что слишком был мнительным и на самом деле не все так страшно – ну нашли в подъезде труп, ну замерз до смерти пьяный парень – зима как никак. При чем тут я – студент юрфака? Да ни при чем. Не было меня там.

Возвращался домой в приподнятом настроении. И даже на улице потеплело. Хорошо. И у подъезда спокойно, нет подозрительной активности, я это еще издалека отметил. Набрал код домофона и вошел в подъезд. И тут же замер: на площадке первого этажа стоял сотрудник полиции и разговаривал с жильцом квартиры.

Я стал подниматься по лестнице и смотреть в пустоту, стал думать ни о чем, чтобы не встретиться с ним взглядом, чтобы не примагнититься к нему, чтобы не веяло от меня страхом. И я уже прошел мимо него и начал подниматься выше, как вдруг он сказал:

– Молодой человек. Подождите.

Я повернулся.