Читать книгу Последняя пьеса Земли - Александр Александрович Скок - Страница 1

Его разбудил крик дочери. Схватившись за топор, Денис вскочил с кресла и вгляделся в полумрак. В голубом свете ночника предстала жуткая картина: Аленка сидела на кровати и вжалась в стену, широко раскрыв глаза. Над ней возвышался огромный паук. Морда была увешана глазами – словно каплями черной смолы, и отражая свет ночника, они хищно изучали дочь. Паук шуршал передними узловатыми ногами, словно предвкушая грядущую инфернальную трапезу. Денис туго сглотнул, и перехватив поудобнее топор, стал подкрадываться к внезапному гостю…

Семью днями ранее

Отпахав дневную смену, Денис Терещенко по обыкновению расписался в путевом листе, подвинул его в окошко диспетчеру и с легкой душой вышел из здания. Запрыгнув в свою Ниву, выехал из троллейбусного депо.

На часах было около четырех часов дня, солнце жгло нещадно. Воздух дрожал над асфальтом, над городом стояла июльская духота. Казалось достаточно чиркнуть спичкой, чтобы все рвануло. Денис опустил все окна и поддал газу. Заскочить по дороге за пивом было просто жизненно необходимо.

Сегодня Терещенко намеревался провести остаток дня в гараже, ковыряясь в двигателе. Гараж у него был обустроен по уму: кальян, кожаный диван, кондиционер и стереосистема. А самое главное, в гараже его дожидалась раритетная Волга, купленная через интернет у коллекционера за полцены.

Повернув во двор, он увидел у подъезда бывшую жену. Совсем забыл, что Лена привезет ему детей на три дня. Со своим новым мужем она поедет к маме в Сочи, помочь с ремонтом в доме.

Лена не изменилась. Все та же мальчишеская стрижка, стрелки у глаз, цветная татуировка на бедре в виде розочки. Рядом с Леной его дети: семилетняя Аленка, игралась с плюшевым зайцем, и Юра, который разгребал что-то пальцами на экране телефона. Если память Денису не изменяла, сыну скоро должно стукнуть восемнадцать.

Денис поровнял Ниву с подъездом. Лена нахмурилась.

– Ну и где тебя носило?

– Привет, ребзя, – Денис подмигнул детям, решив не оправдываться перед бывшей. Розовая сумка на лавке ему совсем не понравилась. Это означало, что Лена собралась к теще надолго. Но уговор был, что она оставить ему детей на чуть-чуть. – А что вещей столько берешь? Мы же на три дня договаривались?

Лена закатила глаза.

– Там Аленкины игрушки и вещи.

– Ты решила взять с собой весь свой зоопарк, рыбка? – Денис моргнул дочке.

– Это не зоопарк, а мои друзья. А я Эльза – королева зимы, а не рыбка.

–Королева, значит, – усмехнулся Денис. – Тогда колдуй снег, иначе мы все умрем от жары.

Аленка шутку отца не оценила и спряталась за мамину ногу. Денис вышел из Нивы, и закурив сигарету, протянул пачку Лене. Та мотнула головой.

Скрестив руки на груди, она принялась инструктировать Терещенко:

– У Алены чувствительное горло, еще аллергия на лактозу. Холодная вода и молоко – под запретом. В остальном она девочка уже большая, сама справится. Если вдруг будет высокий сахар, коли инсулин. Он в боковом кармане.

Денис кивнул сыну:

– Мышцы накачал? А был дохлячком. Давай вечером на руках поборемся? Ставлю пятихатку, что не побьешь.

Юра промолчал и сев на лавку, вложил в уши наушники.

У Алены зазвонил телефон.

– Он приехал. Я звонила, он не брал. Не кричи на меня! Я знаю, что ты не любишь ездить ночью. Ничего, тише поедем. Нет дорогой, мы поедем сегодня! Или ты хочешь, чтобы отец один все это разгружал? Все, уже еду. Все, Сережа, давай.

Алена ткнула на сброс. Денис усмехнулся:

– Муженек боится темноты?

– Просто он недавно получил права. Из-за того, что ты опоздал, придется ехать ночью. Если что – звони, мой телефон всегда включен, – затараторила Лена, убирая телефон в сумочку. – И просьба: приберись в квартире.

– Да там чисто.

– Просто сделай это ради детей, ладно?

– Говорю же – все чисто.

– Дети, слушайтесь отца! Мне пора.

Дети стали прощаться с матерью, Аленка вцепилась ей в шею и долго не отпускала. В этот момент он чувствовал, что правильно поступил, когда решил развестись с Леной. Все-таки семья не для него.

Аленка окинула взглядом квартиру отца и вздохнула: в углах валялись носки, у кресла стояли пустые панки из-под пива, у двери балкона лежала штанга и гири. Аленке понравился висящий на стене большой телевизор. Если отец позволит, можно было смотреть мультфильмы. Аленка сняла сандалии и уселась в кресло.

Денис кивнул Юре на гантели:

– Можешь тягать сколько влезет. Мне не жалко.

– От гирь толку нет. Я больше брусья люблю.

Денис проводил взглядом сына до дивана и хмыкнул:

– Тоже мне Арнольд Шварцнегер! Надо бы преподать тебе мастер-класс.

– Что мы будем есть? – спросил Аленка.

Денис пожал плечами:

– В холодильнике посмотри. Вроде там пельмени были. Я бы предложил купить готовый завтрак, но у тебя же аллергия на лактозу, верно?

Погладив ухо зайца, посмотрела на отца.

– А можно мультики включить?

– Конечно, о чем речь. У меня тарелка на тысячу каналов, смотри сколько влезет. Хоть всю ночь.

Аленка хихикнула. Но Юра не оценил щедрость отца.

– Мать запрещает смотреть ей телевизор больше двух часов.

–А я не мать, – Денис подмигнул дочке. Потом посмотрел на сына. – Не хочешь со мной в гараж? В движке поковыряемся, за жизнь поговорим.

– Жарко.

– Там кондиционер. Пойдем, с тебя не убудет.

Спустя миг они все втроем переместились в гараж. Денис крутился вокруг водружённого на стол движка и раскручивал болты. Аленка лежала на раскладушке со своим зайцем и качала ногой, слушая как гудит лампа.

– Подай на двадцать четыре, – Денис кивнул Юре на край стола и пшикнул банкой пива. Сделав глоток, спросил: – Что дальше будешь делать?

– На филфаке учиться. В Питере, – ответил Юра, протянув ключ.

– Юра молодец. Он вступительные экзамены сдал. На бюджет, – сказала Аленка отцу.

– Вот как… а почему в армию не идешь?

– Сначала я должен получить образование.

– Это тебе мать так сказала? – хмыкнул Денис и принялся откручивать болты. – Только вряд ли мать сможет оплатить тебе проживание. Питер не для нищебродов.

– Сергей оплатит. Он заботится о нас. Не то, что ты.

– Твой Сергей тебе еще не рассказал, как жизнь устроена? Тогда мотай на ус. Даже если окончишь свой филфак с отличием, не факт, что на хорошую работу попадешь. Тут без связей никуда. Оно ведь как работает? Им лучше взять дурака, но своего. Потому что кто-то из своих за него похлопотал перед начальством. Сечешь? Так что, совет номер один: к черту высшее образование, заводи нужные знакомства.

Юра скрестил на груди руки:

– Сергей поможет. У него есть связи.

– Ну и потом. Всю жизнь учителем будешь работать? На зарплату учителя сильно не разгуляешься.

– Баранку всю жизнь крутить тоже не лучше. Тебя послушать – так ты все знаешь, советы раздаёшь. А до сих пор не миллионер. Странно, почему? Может потому что следует поменять отношение к жизни?

– Не учи ученого.

– Просто признай, что ты неудачник, спустивший свою жизнь в трубу.

– На филфак одни лишь бабы идут. Потом от зарплаты до зарплаты пахать будешь. Ипотеку возьмешь. И всю жизнь на нее ишачить будешь. Вот увидишь, попомнишь еще мои слова. Не мог выбрать что-то более подходящее?

– Это мой выбор. Потому что я больше гуманитарий, чем технарь.

– У тебя возраст такой, сам еще не знаешь, чего хочешь от жизни. Я тоже зря на физмат поступал. Бабушка твоя настояла. И чего потом? Понял, что не мое это, и со второго курса в армию ушел. А время упущено. Ты должен самостоятельно принимать решения. Большой уже.

– Я принимаю.

– Не видно. Все под дудку матери пляшешь.

– Она нас не бросила, в отличие от тебя. Одна воспитала, – Юра нахмурил брови. – Ты меня сюда позвал нотации читать? Отца изображаешь? Так знай, такой отец мне не нужен! Сергей в сто раз лучше тебя.

– Заметно, что ты под юбкой у мамки вырос. Давно ремня не получал? С ней тоже так разговариваешь? Ничего, пока ты здесь, научу тебя как надо с родителями себя вести.

– Больше никогда не приеду сюда!

– Больно надо.

Юра развернулся и вышел прочь.

Денис посмотрел в след и покачал головой. Приложился к банке. Вытер губы и кивнул на зайца:

– Как зовут друга?

– Макар.

– Нравится?

– Очень.

Денису не нравилось, что его семилетняя дочь до сих пор носила с собой игрушку. Но говорит об этом не стал.

– Есть хочешь? Может, пиццу закажем? – спросил он.

Аленка была только за.

Самое сложное для Терещенко было уложить детей спать. Юра занял кровать отца, Аленка спать в одной постели с братом отказалось. Денису пришлось тащиться в гараж за раскладушкой. Неимоверных усилий ему стоило сдержаться, когда дочь заявила, что и на раскладушке спать не будет, потому что от этого может быть искривление позвоночника. Ситуацию разрешил сын и уступил кровать сестре, а сам кинул себе у стены матрас с подушкой.

Допив последнюю бутылку пива, Денис лег спать на диван, совершенно не подозревая, что завтра его жизнь никогда не будет прежней.

6:00

Денис сел за руль троллейбуса, когда на часах было ровно шесть утра. Сегодняшнее утро ему показалось темнее, чем должно быть. Обычно так бывало в пасмурную погоду. Но небо было чистым, и звезды мерцали как никогда ярко.

Включив освещение салона, Денис проверил, не забыл ли взять билетную ленту. Кондуктор ему в пару не полагался. Контора была на гране банкротства и сократила всех кондукторов. Теперь водители обилечивали пассажиров, как маршрутчики.

Точно по графику Терещенко выехал из депо и поехал по маршруту.

Когда Денис остановил троллейбус на остановке «Героев Чернобыльцев», постучал пальцами по рулю. Вот уже полчаса он испытывал странное чувство внутреннего дискомфорта, природу которого не мог понять. Сначала он думал, что причина этому в свалившихся на него детях. Но потом понял, что дети тут не причем. Вспомнил, все ли документы оформил перед выездом из депо. Перебрал в памяти все бумажки – все были в порядке. В какой-то момент он окинул взглядом приборную панель и задержался на тумблере освещения салона. Тумблер был в положение «вкл». В этот момент Терещенко бросил взгляд на наручные часы, стрелка щелкнула на пол седьмого. И понял, в чем была причина дискомфорта – за окном кабины уже давно должен был настать рассвет. Денис прильнул к окну и устремил глаза к небу: необычно ярко мерцали звезды и не было ни малейшего намека на рассвет.

Откинувшись на спинку кресла, Денис нахмурился. С одной стороны, было забавно, что до сих пор темно, а с другой – тревожно.

В кабину заглянул дед:

– Который час? Что-то не светает.

Денис выбил сигарету из пачки:

– Шесть тридцать две, дедуль.

Дед хмыкнул.

– Так не верно они у тебя ходят, сынок! Спешат. Темно есчо для полседьмого.

– Не спешат. У нас с часами строго, дед. Ведь по часам сверяемся с графиком. За опоздание штрафы бешенные.

Дед почесал голову и спросил Дениса:

– Может, затмение?

– Может и затмение, дед.

Помолчав, старик пошаркал в салон.

На конечной у Дениса выдалось пятиминутное окно и опустив «рога» троллейбуса, заскочил в диспетчерский домик. У Сергеевны, местной старожилы, бубнил телевизор.

– Это что творится-то, а? – начала Сергеевна, в сердцах всплеснула руками.

– А что творится, Сергеевна?

– Как что? Не видишь или не проснулся? Солнца нет!

Денис прошел к кулеру и налил стаканчик холодной воды.

– На «Героев Чернобыльцев» понял. Что по ящику говорят? Уже сказали почему?

– Ничего не говорят. В новостях ни слова. Сижу, жду. У меня внучка поступать поехала в Новосибирск. Переживаю за нее.

– Почему переживаешь?

– Плохое предчувствие. Дома она должна быть. С семьей. Нехороший знак, что солнца нет.

– Надеюсь, все образумится. Скажут по новостям, что все будет хорошо.

– Сам-то в это веришь? Что они сказать-то могут нормального?

– Ну как что? Объяснят ситуацию, мол, то-то случилось и по такой-то причине. Людей успокоят. Не нормально же, что ночь до сих пор. Может, уже спасаться пора…

– Вот и я о том же. Внучечка моя одна одинешенька.

Рот Сергеевны перекосился и в глазах блеснула влага. Сдавленным голос, проговорил:

– Нам правду сообщать никто не будет. Или в самый последний момент, когда спасаться поздно. Сам себя не спасешь, никто не спасет.

Денис отвернулся к окну. На проспекте авто ползли в пробке, тыкаясь друг в друга светом фар.

– Где сегодня сто первый? Он же за мной должен?

– Не вышел. Заболел.

– Кто вместо него?

– Света Чайка.

– Тру-ту-ту… светик цветик-семицветик.

Кучерявая блондинка свела с ума половину депо. И Терещенко не был исключением.

Сергеевна вытащила из стола ящик и достала пузырек из темного стекла и стала капан его содержимое в кружку:

– Сны что-то плохие в последнее время. И такая жуть, такая жуть.

Терещенко повернулся.

– Это всего лишь сны, Сергеевна.

– Снился Петька мой покойный. На вокзале был. Как будто ждал что-то. Не меня ли?

– Да брось, Сергеевна. Тебе еще жить и жить.

Она прильнула к стакану.

– Ой, не уверена!

Денис бросил взгляд на часы. Пора возвращаться на линию.

– Сообщай, если что по новостям скажут.

Допив воду, Терещенко пошел к троллейбусу.

11:00

Солнце так и не появилось. Терещенко все больше начинал нервничать. И мысль, что скоро все обойдется, все меньше стала его посещать. Явно происходило что-то нехорошее.

Зазвонил телефон. Входящий звонок был помечен как «Вроде бы тел. сына».

– Пап, почему на улице так темно? – протараторила Аленка, в конце всхлипнула.

– Сам бы хотел знать. Ты там как?

– Мне страшно. Ты можешь приехать?

– Ну вот еще. Я на работе.

– Я хочу к маме!

– Мама сейчас далеко.

– А что если она умерла?

Денис усмехнулся:

– Брось. С чего ты взяла? Она уже должна быть у бабушки.

– Я хочу к маме.

– Слушай, а давай ты ей позвонишь, и сама убедишься, что с ней все хорошо? Позвонишь?

– Позвоню.

– Твой брат далеко? Можешь дать трубку?

И когда дочь передала трубку, Денис спросил:

– У вас все спокойно?

– Вроде, – ответил Юра.

– Никуда не выходи, понял?

– Что происходит?

– Не знаю.

– Может домой поедешь?

– Не могу. Присматривай за сестрой и дай матери позвонить. Если получится, постараюсь приехать пораньше. Все давай, за рулем. – Денис сбросил вызов.

Спустя квартал встал на светофоре. За перекрестком начиналась огромная пробка. Дениса стала терзать мысль, что некоторые жители уже бегут из города. И это не сулило ничего хорошего.

В пробке стоял сто двадцатый троллейбус. На нем сегодня работал Демидов Леха.

Терещенко отправил ему голосовое сообщение:

– Привет. Почему стоим?

– Два придурка догнали друг друга. Дорогу перегородили.

– А я начал думать, что народ уже сматывается.

– Да всем до лампочки. Главное, чтобы интернет был фоточки запостить.

Терещенко был с этим согласен. Большинство просто ждет, что будет дальше.

– Сам-то что думаешь? – спросил у Лехи.

– Не нравится мне все это, Денчик. Был бы не на смене, свалил бы на дачу с семьей.

– Думаешь, стоит начинать панику?

– Однозначно. Если солнце нет, тут два варианта. Либо Земля перестала вращаться, либо что-то с солнцем.

– А что с ним может быть? Потухнуть не может. А что если это большое затмение?

– На четыре часа? Наверное, так не бывает. Сегодня в двенадцать будет обращение президента. Интересно, что скажет.

Терещенко потел щетину. Как раз сейчас была хорошая возможность свернуть в депо на перекрестке. А потом поехать домой. Почему-то Денису вдруг стал переживать за детей. С ним такое впервые.

Но перед ним встала дилемма. Бросать работать или нет? Если завтра все наладится, то за такой поступок его точно попрут с работы. Загорелся зеленый свет и Денис тронул троллейбус с места, стал заворачивать направо. За поворотом остановился, и открыв двери, сообщил в громкоговоритель, что по техническим причинам троллейбус дальше не едет.

Он отвез троллейбус в депо, и прыгнув в Ниву, помчался домой. В зеркало он увидел, как махал ему вслед диспетчер и что-то отчаянно кричал вслед. Но Денису было уже все равно.

Когда Денис вернулся домой, позвал на кухню сына и шепотом спросил:

– Все тихо?

–Вроде. Аленка поговорила с мамой и успокоилась. Телевизор смотрит. Узнал что-нибудь? Что происходит?

– Без понятия. Что говорила мать?

– Ничего особенного.

Денис подошел окну и посмотрел на небо. Юра негромко кашлянул:

– Я тут почитал… пишут, что Земля могла остановиться. Поэтому солнца нет. Пишут, что через неделю будет минус двадцать. А через месяц минус двести.

Денис нахмурил брови. Такая перспектива ему не улыбалось и сознание не принимало такое развитие событий. Обернувшись он сделал непринужденное лицо и усмехнулся:

– Да ну, что за бред? Не может Земля остановиться. Это невозможно. Просто это солнечное затмение, – открыв холодильник, Денис окинул взглядом пустые полки. Впрочем, нет, кое-что в холодильнике все-таки было: кетчуп, большая банка аджики и позавчерашний хлеб для тостов. – Вы ели? Давай чего-нибудь закажем?

– Ты уже думал, что дальше?

– В каком смысле?

– Что будем делать?

Закрыв дверцу, Терещенко облокотился руками о стол и тяжело вздохнул. Он понимал, к чему клонил сын. Юра хотел услышать план дальнейших действий. Высока вероятность, что придется спасаться и выживать.

– Подождем. Президент выступит. Потом приму решение.

– Принимать решение надо здесь и сейчас. Боже, ты даже на это не способен! А знаешь почему не хочешь ничего предпринимать? – и повысив голос, стал тыкать пальцем в сторону отца. – Ждешь подходящего момента скинуть нас, а потом будешь заботиться о своей жопе. Ведь ты любишь себя больше всего. Ведь именно поэтому ты нас бросил!

Денис стиснул зубы, а потом процедил:

– Ладно, мистер герой. Предлагай, раз такой умный. Что делать?

Сын жарко заговорил:

– Собрать вещи, найти семена, оружие и рвануть в пещеры. Найти термальные источники и начинать возрождение цивилизации. У нас еще месяц, пока все замерзнет. За это время мы успеем смотаться в город и забрать с собой свидетельства нашей эпохи: картины, книги, музыку. Мы будем первыми, кто начнет возрождение с нуля! Может это наше предназначение?