Читать книгу Дорога в космос - Александр Андреев - Страница 1

Ванг Ливей, Премьер-министр Мира, ждал в своем кабинете во Всемирном координационном совете делегацию из двух координаторов и двух руководителей самых крупных космических агентств мира. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, что речь пойдет о каком-то грандиозном космическом проекте, на который нужно срочно выделить массу ресурсов: финансовых, сырьевых, людских, собрав их со всего мира. С момента учреждения института Президента Мира и Всемирного координационного совета к премьер-министру постоянно старались прорваться авторы гениальных идей, полагая, что вот именно сейчас наступили условия для реализации их грандиозных проектов усилиями всего человечества. Обычно подобных гениев отсеивали национальные специализированные экспертные учреждения. В случае, если они не справлялись с энтузиазмом своих соотечественников, тогда этим занимались экспертные советы при Всемирных координаторах. Но этот конкретный случай, видимо, оказался особенным: на прием к Ванг Ливею напросились Всемирный координатор по деятельности в космосе, Всемирный координатор научной деятельности, глава американского аэрокосмического агентства НАСА и глава российского Роскосмоса.

Ровно за две минуты до назначенного времени на экране коммуникатора появился вызов от Эдгара Гувера.

– Добрый день, Ванг. Все уже собрались у меня. Вы готовы нас принять?

– Приветствую, Эдгар. Да, конечно, заходите, я жду.

Премьер-министр немного выждал, затем встал и прошел на середину своего кабинета. Дверь открылась, пропустив внутрь пятерых человек. Со свойственной восточным людям вежливостью, парадоксальным образом лишь подчеркивающей достоинство и даже величие хозяина кабинета, премьер-министр поприветствовал входящих. Двое были хорошо знакомы Ванг Ливею – координаторы по космосу Эдгар Гувер и по науке Тьерри Верден. Они являлись действующими членами Всемирного координационного совета и формально подчинялись Премьер-министру Мира.

Эдгар – крупный и очень энергичный пожилой американец, бывший глава НАСА, главный идеолог строительства международных колоний на Луне. Среди гостей премьера он выделялся внушительным ростом и не менее внушительными габаритами, но не был грузным, наоборот, производил впечатление борца реслинга на пенсии. Сочетание внушительной фигуры и необузданного темперамента создавало впечатление того, что Гувера было слишком много в любом замкнутом помещении. До того, как он возглавил НАСА, все усилия этого уважаемого агентства были направлены на основание обитаемой колонии на Марсе. Но эта задача, поглощая все больше и больше ресурсов, слишком долго оставалась недосягаемой. Осознав, что эта задача не будет решена за время его жизни, Эдгар со свойственной ему энергией переключился на лунный проект. Еще до создания институтов Президентства Мира и Всемирного координационного совета он сумел убедить участвовать в этом проекте Роскосмос, Европейское космическое агентство и Китайское национальное космическое управление, проявляя чудеса энтузиазма и настойчивости. Успех этой кооперации был более чем удивителен, учитывая то, что решение об участии принималось не главами национальных космических агентств, а высшими властными структурами стран-участниц, которые всегда действуют в рамках национальных интересов. Но к этому времени уже все специалисты по космическим технологиям осознали то, что Луна (тем более Марс) просто не может быть колонизирован усилиями какой-то одной державы. В этот весьма удачный момент появился Эдгар Гувер со своей программой лунной колонии.

Когда создавался Всемирный координационный совет, Эдгар Гувер был очевидным кандидатом на должность Всемирного координатора по деятельности в космосе. После того как должность была реально предложена Эдгару, стало совершенно ясно, что он ждал этого момента, поскольку с ходу разразился программной речью. Свой пост главы НАСА он уступил Джеймсу Саттону, одному из своих заместителей, который тоже присутствовал в кабинете премьера. С первого же дня исполнения своих новых обязанностей Эдгар атаковал первого Президента Мира Линь Сию и первого Премьер-министра Мира Сахима Раббаха требованиями направить все имеющиеся ресурсы планеты на скорейшую колонизацию Луны.

Тьерри Верден, в отличие от Эдгара, не занимал пост Всемирного координатора с момента создания этой должности. Он вошел во Всемирный координационный совет три года назад, сменив решившего уйти на отдых Бернарда О’Брайна. Тьерри стал самым молодым координатором, что было необычно, поскольку большинство национальных научных ведомств возглавлялось маститыми уважаемыми учеными, имеющими за плечами огромный опыт исследовательской и организационной деятельности. Впрочем, Тьерри вообще не вписывался ни в какие стереотипы, начиная с того факта, что он был темнокожим французом, потомком эмигрантов из Сенегала, которые в период борьбы своей родины за независимость предпочли перебраться в метрополию в поисках более спокойной жизни.

В детстве Тьерри был очень способным и любопытным ребенком. После школы, вопреки ожиданиям своих родителей, получил блестящее образование в Парижском университете в области физики. Получив степень доктора, он начал работать на международном экспериментальном термоядерном реакторе ITER на юге Франции. К моменту, когда молодой и энергичный Тьерри приступил к исполнению своих новых обязанностей, эксперименты на ITER по получению устойчивого пучка плазмы и поддержанию в нем термоядерного синтеза продолжались уже более двадцати лет. Основная задача – устойчивый выход энергии, которую можно было бы утилизировать в электрическую, по-прежнему оставалась нерешенной. Определенные успехи были, но о промышленной эксплуатации не могло идти речи. Конечно, ученые с самого начала проектирования знали, что вовсе не создают новый революционный тип электростанций, который решит все энергетические проблемы мира. Этот проект был лишь дорогостоящим экспериментом, приближающим к решению подобной задачи. Но, учитывая те грандиозные усилия, с которыми возводился ITER, многие ждали от него технологического прорыва. Двадцать лет экспериментов не приблизили ученых к пониманию того, как использовать реакцию термоядерного синтеза в промышленной генерации энергии.

Работа в группе ученых по стабилизации пучка плазмы раскрыла не только научное дарование Тьерри Вердена, но и его впечатляющие способности инженера и организатора. Знания фундаментальных принципов функционирования изучаемого явления и глубокое погружение в детали процесса наряду с гибкостью и нестандартностью мышления молодого ученого быстро обеспечили весомые успехи исследованиям на ITER, а ему самому – продвижение по служебной лестнице. Основным достижением деятельности Тьерри была система отбора энергии от пучка плазмы для последующего его преобразования в электрическую. Задача была поистине нетривиальная – пучок практически чистой энергии в глубоком вакууме, с крайне нестабильным поведением, с трудом удерживаемый мощнейшим магнитным полем, с взрывоопасным «негодованием» относился к попыткам отобрать у него что-либо, особенно если речь шла об энергии. Как только получилось энергию не только отдавать для разогрева плазмы и начала термоядерных процессов, но и потом извлекать, когда процесс синтеза гелия уже протекал, сразу же получилось стабилизировать пучок на значительно большее время, чем было достигнуто ранее.

Тьерри Верден достаточно быстро возглавил всю работу на экспериментальном термоядерном реакторе и приобрел весомый авторитет в научном мире. Под его руководством ITER выдал первые гигаватты энергии в электросети Франции. Но, несмотря на то что реактор оказался способен генерировать фантастические объемы энергии, делал он это крайне недолго. Все ученые-физики сходили с ума от того, что плазма удерживалась в течение огромного временного интервала в несколько минут, и дружно голосовали за присуждение Вердену всех научных премий мира, но у энергетиков подобные способности революционной энергоустановки вызывали лишь кривую ухмылку. Тем более, что срыв пучка плазмы обычно заканчивался небольшой аварией, после которой приходилось проводить дорогостоящие восстановительные работы.

Тьерри понял, что на реакторе ITER генерировать энергию в промышленных масштабах не получится. Эксперименты продолжались, но становилась все более очевидной дальнейшая бесполезность происходящего. Положение усугублялось тем, что на ITER были потрачены просто фантастические средства, и продолжение экспериментов также требовало все новых и новых затрат. Тем не менее под руководством Вердена началась проектная разработка нового термоядерного реактора поистине циклопических масштабов.

Когда научные и организационные таланты Тьерри Вердена получили признание в виде поста Всемирного координатора научной деятельности, он с энтузиазмом не меньшим, чем у Эдгара Гувера, начал продвигать проект MegaITER в координационном совете как достойную цель для фокуса усилий всего человечества. Аргументировал он это тем, что данная установка способна в одиночку обеспечить все энергетические нужды человеческой цивилизации. Справедливости ради надо упомянуть о том, что ухмылка энергетиков от этого становилась еще кривее.

Впрочем, Тьерри отнюдь не был оригинален в подобном стремлении. Практически у каждого координатора в кармане был любимый проект, требующий объединенных усилий всего человечества, для достижения всеобщего процветания и счастья. У Эдгара Гувера это была колонизация Луны, а впоследствии и Марса. И еще не факт, что его планы ограничивались этими двумя космическими объектами. Координатор здравоохранения утверждал, что следует разобраться с генетическими заболеваниями и процессом старения и радикально увеличить продолжительность жизни. Координатор сельского хозяйства и пищевой промышленности призывал в ближайшее время сфокусироваться над созданием продуктивных пищевых безотходных фабрик с использованием генно-модифицированных биологических объектов. Этим он вызывал болезненную гримасу у координатора по экологии, который в свою очередь требовал немедленно остановить глобальное потепление и контролировать выбросы промышленных отходов и накопление бытового мусора во всех странах без исключения.

Главу НАСА Джеймса Саттона Ванг Ливей также хорошо знал. Среднего роста, худощавый он был практически полной противоположностью своего бывшего, да и некоторым образом нынешнего, шефа Эдгара Гувера. Хотя вел он себя подчеркнуто спокойно, говорил медленно, обдумывая каждое слово, но несгибаемая воля и целеустремленность сквозили в нем не в меньшей степени, чем в других участниках совещания.

Джеймс был известен как руководитель научно-инженерной группы, создавшей детально проработанный проект создания марсианской колонии. В середине XXI века НАСА наконец разобралось с «детскими» болезнями своего сверхтяжелого носителя SLS (Space Launch System), и пилотируемые полеты корабля «Орион» уже стали регулярными. В это же время американская компания SpaceX в лице своего харизматичного руководителя Илона Маска громогласно возвестила о начале колонизации Марса. Однако красивые проекты и масштабные макеты марсианских колоний от SpaceX, повсеместно красующиеся в рекламных постерах, трейлерах и даже фильмах, не имели детальных проектов реализации. Дело дошло до доставки на Марс компанией Маска двух объемных конструкций, набитых продуктами долговременного хранения, водой, кислородными баллонами, и объявления о том, что дело уже начато, осталось привезти сюда будущих колонистов. Недостатка в добровольцах не было! Многие даже были готовы платить, чтобы иметь возможность поселиться в этих белоснежных цилиндрах с гордой надписью «SpaceX» на боку. Однако специалисты понимали, что колонисты полетят в один конец, и это для них будет именно конец! Причем даже если они смогут перенести тяготы десятимесячного полета, то на запасах от SpaceX они продержатся не более шести месяцев, а, наиболее вероятно, около трех. Понимал это и сам Илон Маск, и хотя он продолжал улыбаться с многочисленных экранов, здороваясь за руку с добровольцами и инвесторами, но реально отправлять на Марс никого не спешил.

НАСА в некоторой степени поддалось на провокацию Маска. Пока SLS учился летать, в глубинах агентства разрабатывался собственный план колонизации Марса. Предполагалось высадить на Марсе внушительный десант роботизированной строительной техники, с помощью которой построить объемные помещения для организации колоний в нескольких глубоких штольнях, вырытых в склоне горы. Также в проекте значился поиск водяного льда с дальнейшим строительством очистных сооружений и установок расщепления воды на кислород и водород. Потом следовала доставка модулей, способных совершить обратный полет, а заправлять их предполагалось тем самым водородом и кислородом. Затем должны были доставить оборудование для организации жизни в колонии, включая запасы пищи. С некоторой долей язвительности Джеймс предлагал транспортировку к новой колонии двух цилиндров SpaceX, гордо объявленных первой внеземной колонией, готовой к заселению. И вот только после всего этого к Марсу должны отправиться астронавты НАСА, но не для постоянной жизни, а для подготовки колонии к заселению, и вернуться назад. И таких визитов должно было потребоваться не менее десяти! Только после доклада и проверки десятой экспедиции нужно было решить: или начать «заселение» или продолжать готовить колонию.

Когда Джеймс Саттон представил проект колонизации Марса в конгресс США, у него поинтересовались, какие потребуются затраты и как долго ждать реальной колонизации Марса. Джеймс с каменным выражением лица сообщил, что потребуется не менее ста двадцати пусков SLS и Falcon Heavy, реализация проекта рассчитана на сорок пять лет и будет стоить около пятнадцати годовых бюджетов США. Вероятно, он полностью осознавал, что тем самым хоронит свое детище, но на его поведении это никак не сказалось.

После того как Эдгар Гувер провозгласил новую цель – на колонизацию Луны, причем совместными усилиями всех космических держав мира, проект Саттона достали с полки. Так как Луна значительно доступнее Марса, сроки и затраты сильно сокращались и не выглядели уже чрезмерными. Джеймс с энтузиазмом взялся за адаптацию проекта к другому объекту и за проработку многочисленных деталей.

Главу Роскосмоса Владимира Волкова Ванг Ливей знал не так хорошо, как других участников совещания. Они несколько раз встречались, всегда в присутствии Гувера, но каждый раз обменивались только дежурными фразами. Роскосмос Волков возглавлял дольше, чем другие высокопоставленные участники совещания занимали свои посты. Он был среднего роста и очень подтянутым, его возраст, по-видимому, был сравним с возрастом самого премьер-министра. Аккуратная короткая прическа выделяла хозяина сплошной сединой. Ванг Ливей с завистью подумал о том, что в Роскосмосе не принято тратить с утра целых полчаса на имиджмейкеров.

Все, что было известно премьер-министру о Владимире Волкове – это факт того, что именно при нем Россия окончательно законсервировала свой исторический космодром Байконур в Казахстане и полностью переключилась на эксплуатацию космодрома на юго-востоке своей необъятной территории. Казахстан сразу после этого события развернул рекламную кампанию под девизом: «Сдается в аренду космодром, в отличном состоянии, недорого!», но успеха пока не добился. Россия все еще эксплуатировала свои ракеты-носители «Союз», но только для доставки на орбиту грузовых кораблей, автоматических научных аппаратов и спутников связи. Пилотируемые полеты осуществлялись на кораблях «Федерация», выводимых на орбиту с помощью носителей «Ангара». Сверхтяжелый вариант этого носителя уже начал весьма успешно трудиться в деле строительства лунной колонии, доставляя туда автоматическое проходческое оборудование.

Последний, шестой, участник совещания был Ванг Ливею совершенно незнаком. Среднего роста, среднего возраста, средних габаритов, ничем не примечательный мужчина выглядел напуганным. К деловому костюму он явно не привык и все время пытался пристроить куда-нибудь свои руки, время от времени запуская их в карманы брюк, потом смущенно выдергивал их и заводил за спину. Короткая невыразительная стрижка венчала голову, которую он держал, наклонив немного вперед, отчего на собеседника смотрел слегка исподлобья.

Поздоровавшись с Ванг Ливеем, Эдгар Гувер счел уместным представить остальных гостей премьер-министру.

– Уважаемый Премьер-министр Мира Ванг Ливей, – начал он церемонию подчеркнуто официально, – имею честь представить вам руководителя Национального управления по аэронавтике и изучению космического простра…

Ванг Ливей предпочел прервать словоохотливого координатора.

– Полагаю, уважаемый Джеймс Саттон хорошо знаком всем присутствующим и простит нас за пренебрежение этикетом, это же в равной степени относится к уважаемому Владимиру Волкову. Можем мы сразу перейти к не менее уважаемому, но не известному мне господину?

– Да, конечно, – слегка поперхнулся Эдгар, – это Андрей Берсанов, инженер с российского космодрома. Он автор идеи, которую хотелось бы с вами обсудить в общих чертах. У нас пока нет проекта и сметной документации в деталях, проект более чем глобальный и окажет влияние на всю мировую космонавтику, поэтому хотелось бы обсудить его принципиальную э… реалистичность, нет, реализуемость…

На помощь коллеге пришел Тьерри:

– Этот проект способен в корне поменять всю деятельность уважаемого Эдгара, да и всех космических агентств мира, поэтому он испытывает некоторое замешательство. Проект вполне реалистичен, иначе мы не стали бы отвлекать вас, уважаемый Ванг. Но нам предстоит решить, стоит ли его детализировать для последующей реализации или отложить на полку до лучших времен.

– Думаю, нам пора присесть за стол, – заявил Ванг Ливей на правах хозяина кабинета.

Гости расположились за огромным столом. Премьер-министр заметил попытку Андрея Берсанова занять самое дальнее кресло, которую пресек бдительный Волков.

– Итак, – начал Ванг Ливей, – когда Эдгар воспользовался своим правом на аудиенцию и назвал мне список присутствующих, я решил, что речь пойдет о начале строительства лунной колонии. Однако меня смутили два обстоятельства. Первое – вам просто не должно было хватить времени на проработку и согласование всех деталей проекта, а второе – отсутствие на встрече представителей Европейского и Японского космических агентств, а также Китайского национального космического управления.

От внимания присутствующих не ускользнуло то, что Ванг Ливей вполне ожидаемо особо подчеркнул недоумение по поводу отсутствия на встрече китайской стороны.

– Но, насколько я понял, речь идет о чем-то принципиально ином, о том, что оказалось способно смутить уважаемого Эдгара, – продолжил премьер-министр.

– О да, «смущение» – это еще деликатный термин, – признался Гувер. Затем он поспешил развеять подозрения шефа: – Что касается уважаемых коллег из других аэрокосмических агентств, то мы и не думаем утаивать от них информацию, напротив, нам без них не справиться в любом случае. Просто сам вопрос настолько э… необычен, что я предпочел его обсудить сначала с вами и, может быть, потом и с Президентом Ямамото.

– Ну что же, может, автор этой э… необычной идеи, – язвительно имитируя Эдгара, произнес Ванг Ливей, – посвятит нас в суть вопроса?

– Позвольте мне попытаться, – вдруг вмешался Волков. – Андрей, к сожалению, владеет английским пока еще не совсем свободно.

– Ну что же, я не возражаю.

В течение последующего часа Ванг Ливей вникал в сущность грандиозного проекта, принципы его функционирования, в трудности реализации и то, что он может принести человечеству после ввода в эксплуатацию. Исполинский масштаб проекта и перспектива оставить потомкам простой и относительно недорогой доступ в космос, захватывали воображение премьер-министра. Он все больше и больше удивлялся смелости идеи и с возрастающим уважением поглядывал на притихшего Андрея. Наконец Волков закончил излагать, и присутствующие в напряженном ожидании воззрились на премьер-министра.

Ванг Ливей не спешил, ему надо было все обдумать, он понимал степень ответственности за дальнейшие слова и действия. Он уже принял решение о том, что прямо сейчас он ничего конкретного не скажет, ему на самом деле нужно было время на размышление.

– Да, теперь я вполне могу понять неуверенность Эдгара в начале совещания. Уважаемый Тьерри, а как вы оказались в этой компании?

– Во-первых, хотя проект технологический, но без научного обоснования тут никак не обойтись, к тому же когда ко мне обратился Эдгар, мне стало просто очень любопытно. Во-вторых, я полагаю, что в этом проекте найдется место для использования ITER даже в том виде, в котором он пребывает сейчас, что частично снимет вопрос о том, для чего он был построен. Есть еще один аспект. С развитием этого проекта, вполне вероятно, возникнет обоснование создания реактора MegaITER.

– Понятно. Я уже услышал от вас крайне важное заявление в начале нашей встречи, но все же хочу еще раз удостовериться. Вы осознанно утверждаете, что данная идея может быть реализована?

– Да, я не вижу фундаментальных ограничений. Если нет противоречий фундаментального характера, тогда все проблемы перетекают в плоскость сложных технологических задач. К счастью, человечество очень хорошо умеет справляться с инженерными вызовами.

Ванг Ливей еще на некоторое время впал в задумчивость, затем продолжил.

– Эдгар и Джеймс, насколько я могу судить, если мы решим реализовать эту идею, о лунной колонии придется на некоторое время забыть?

– Мы это хорошо осознаем, – ответил за двоих Эдгар. – Да и что говорить, все планы запусков на последующие годы в определенном смысле теряют актуальность и целесообразность.

Премьер-министр в очередной раз задумался. Собравшиеся хранили молчание и терпеливо ждали окончания паузы. Наконец Ванг Ливей глубоко вздохнул, окинул взглядом присутствующих и произнес:

– Итак, господа, время совещания на исходе, у меня на сегодня запланированы еще две встречи, а вечером официальная церемония. Надеюсь, вы не ожидали от меня услышать немедленное решение по этому вопросу, для его формирования мне потребуется время – дня три, возможно, неделя. Давайте вернемся к нашим прямым обязанностям, а по поводу сегодняшней встречи я обязательно свяжусь с Гувером, когда будут готов.

Дружно выдохнув, гости попрощались с премьер-министром и вышли в приемную, галдя как школьники, отпущенные на перемену. Ванг Ливей остался один, в голове настойчиво вертелись образы, навеянные только что окончившимся совещанием. Но долго в этом задумчивом состоянии пребывать не пришлось, впереди действительно ожидали многочисленные дела.