Читать книгу Полина. Часть третья - Александр Белогун - Страница 1
ОглавлениеОпять уйдешь от ответа
Я знаю, ты любишь так делать
Стекло уже запотело,
Растворилась в стакане таблетка
Когда фонари погаснут
Тьма станет символом страсти
И яркий от солнца сентябрь
Разобьет мое сердце на части
Столкнет и ударит оземь
Раздавит о серый асфальт
Не забуду дождливую осень
И никогда не забуду тебя
Те огни что сияли в окне
И единственную комнату в доме
Балкон, ему будто сто лет…
Но для меня он всегда будет новым
В столице перестал идти дождь
Южный ветер дал знать о себе
По телу проходит легкая дрожь
Я вижу Киев, каждый раз будто во сне
Ранним утром ты вышла ко мне
И мы поцеловались в последний раз
Правда, прекрасный был день,
Чтобы навсегда закончить рассказ?
Tak w każdym miejscu i o każdej dobie
Gdziem z Tobą płakał, gdziem się z Tobą bawił
Wszędzie i zawsze będę ja przy tobie,
Bom wszędzie cząstkę mej duszy zostawił19
ПРОЛОГ
Пуща зашумела от ветра, который пронесся между густыми деревьями. Гладкая поверхность озера вдруг завибрировала небольшими волнами, которые разошлись кругами по кристально чистой воде. Ветер утих, и на замену шуму пущи пришел звук птиц, сидящих на зеленых ветках вокруг озера, но вскоре и они были перебиты.
Девушка вошла в прохладную воду, провела рукой по поверхности озера, создав новые узоры, а после: оттолкнулась ногами от песчаного дна и упала на воду со всплеском, прервав пение птиц. Проплыв несколько метров, девушка перевернулась на спину, развела руки и позволила воде держать себя. Ее длинные, кудрявые волосы расплылись по воде ореолом, создавая вокруг головы девушки черный нимб.
Девушка вдохнула теплый, июльский воздух, а ее тело слегка выступило из–под воды. Сквозь белую, мокрую футболку просвечивалась небольшая, аккуратная грудь с темными, острыми сосками, но ее это нисколько не волновало, ведь вокруг не было никого, кто бы мог ее увидеть.
Летнее солнце светило в ее зеленые глаза, заставляя черноволосую прикрыть их, но даже так она все еще могла видеть чистое, голубое небо и густую, зеленую пущу, которая брала озеро в кольцо, будто хотев обхватить своими длинными ветвями, опадающими под весом листьев.
В этот момент она не думала ни о чем, кроме ярких лучей блестящих на поверхности небольшого озера, спрятанного среди леса под Киевом. Все проблемы исчезли, осели на дне, а их место заняли новые, теплые воспоминания вызывающие бурю эмоций.
Чем дольше девушка плыла, тем сильней становилось чувство легкости, чистоты и свободы. Именно свободы, которая была ничем другим, как возможностью управлять мечтами, фантазиями и идеями, раскладывать их в голове, будто книги по полкам: добавлять новые, очищать от пыли старые; любимые складывать по выше а нижними полками занимать менее увлекательные; cкучные, устаревшие или попросту ненужные – складывать обок, завернув в пакет и пообещав себе избавиться от них в скором времени.
Задумавшись, девушка пролежала в воде не меньше не больше – бесконечность, по крайней мере, ей так показалось. Холод заставил ее вернуться в реальность, а теплое солнце манило на берег.
Девушка поплыла в сторону песчаного пляжа, отталкиваясь от воды медленными, полными грации движениями. Выйдя на берег, учуяла запах дыма. Провела деликатными стопами по нагретому песку и, прикрыв руками мокрую грудь, пошла вглубь пущи.
Между деревьев, в ограждённом камнями пространстве, танцевал огонь. Угольки тихо потрескивали, а искры, унесенные потоком горячего воздуха, исчезали высоко в небе.
Девушка присела на разложенный близ костра плед и протянула замерзшие руки к огню, пытаясь согреться.
Обтряхнула от песка стройные ноги, сняла мокрую футболку, разложив ее на ближайшем бревне, и накрылась полотенцем. Когда ладони согрелись, девушка откинулась назад, вытянув небольшие стопы ближе к пламени. Тепло ударило ей в пятки и подушечки пальцев.
Девушка закрыла глаза, наслаждаясь прекрасным моментом. Громко вздохнула. Услышала звуки шагов, что доносились из пущи, звуки разговоров и смеха. Знала, что это возвращались ее друзья, которые пошли собирать дрова на вечер.
Вдруг за ее спиной появилась девушка, чьи рыжие волосы невозможно было спутать с чьими–либо другими. Она протянула замерзшей подруге кружку с чем–то горячим. Черноволосая девушка сделала несколько глотков, и тепло мгновенно разошлось по ее телу. Поблагодарила подругу и продолжила смотреть на огонь.
Друзья девушки положили дрова, окружили костер, держа в руках кружки, рюмки и бутылки с разными видами спиртного. Один из них – сероглазый парень с выбритыми висками начал бурно рассказывать какую–то историю, вероятно, рассказанную перед этим ни один раз.
Другой – высокий, беловолосый парень взял в руки потертую гитару и заиграл медленную красивую мелодию. Черноволосая девушка наблюдала за происходящим, лишь изредка поддерживая разговор. Просто находиться в этом месте, в это время, с этими людьми, для нее было важней всего.
Она посмотрела на свою рыжеволосую подругу, которая не замолкала ни на миг, прижимаясь к высокому парню с гитарой. Та заметила на себе чужой взгляд, ответила ей слегка улыбнувшись кончиком рта.
Солнце начало опускаться окрашивая небо в багровый, местами малиновый цвет. Группа подростков все так же сидела у костра, который освещал их лица. Время от времени она подбрасывали в огонь собранное дерево, и тогда над их головами возносились яркие искры.
Черноволосая девушка легла на плед, устроилась по удобней и внимательно наблюдала за происходящим, стараясь запомнить каждую мелочь, каждую деталь, чтобы потом добавить новую книгу на самую важную полку.
Она была уверенна, что в этот день все было таким, каким быть должно, и менять что–либо не было смысла.
***
Дело близилось к ночи. Солнце скрылось из виду оставляя за собой яркое зарево, которое освещало окраины Винницы. Было тихо, очень тихо.
“Как в могиле…” – подумала Полина.
Ее черные кудри лежали на рельсах, иногда шевелясь от ветра. Ветер, по правде, был единственной вещью, которая сейчас ее волновала. Черноволосая девушка расположилась поперек железной дороги, положила свою голову на рельсы, и закурила очередную сигарету.
Было тихо.
Достаточно тихо, чтоб не думать ни о чем.
Ни о чем кроме ветра.
“И смерти” – подумала Поля. Она уже чувствовала, как вибрировали рельсы, неприятно ударяя в голову, но ее это не волновало. Она была спокойна, как никогда ранее. Спокойная, или уставшая – тяжело было сказать. Полина лежала не думая ни о чем, ни чувствуя ничего. Плавно выдыхала дым и прислушивалась к шуму поезда, который был все ближе. Ее очаровательные зеленые глаза, лишь слегка влажные, наблюдали, как дым от сигареты уносился вверх в ночное летнее небо.
“Поезд. Рельсы. Смерть. Будет ли больно? Будет ли страшно? Нет, страшно уже не будет. А боль? Она уйдет вместе с жизнью, ведь смерть – это не конец жизни, лишь конец страданий.20 По крайней мере, я надеюсь на это. Надеюсь…хм… что такое надежда? Важна ли она? Нет, она уж точно не важна. Ничто не важно, когда на тебя мчится огромный поезд, а ты лежишь на рельсах, словно на гильотине.”
Поезд был уже близко, настолько близко, что Полина услышала сигнал. Она напрасно надеялась, что в сумерках ее не увидят. Поля закрыла глаза, вдохнула глубоко и расслабила тело. Она уже не слышала ничего, даже назойливого ветра. В ее голове одна за другой проносились мысли, сотни мыслей. Все, что она помнила, все года которые она прожила. Казалось бы, за девятнадцать прожитых лет воспоминаний должно быть невероятно много.
Полине хватило десяти секунд, чтобы пробежаться по всей своей жизни. Всего десять секунд.
“Воспоминания…каждый из нас хочет, чтобы его запомнили, каждый хочет помнить, ведь память это все, что у нас есть. Но воспоминания не важны, ничто не важно. Важен лишь ты. И поезд. И холодные рельсы заставляющие твою шею болеть.”
Поезд был настолько близко, что если бы Полина открыла глаза, то увидела бы испуганное лицо машиниста, который ничего уже ничего не мог бы сделать, разве, что надеяться, что Полина передумает.
И она передумала.
В последний момент открыла глаза и устало вздохнула. Резко поднялась, оттолкнулась руками и отскочила вперед. Почувствовала, как железные колеса коснулись ее волос, после проехали мимо. Полина лежала на земле тяжело дыша, в глазах все плыло, а в ушах звенело.
– Не сегодня. Когда–нибудь, но, сука, не сегодня.
***
Полина открыла шкаф и начала быстро доставать одежду, сразу же бросая ее в старый, потертый чемодан. Вещи летели как в чемодан, так и мимо него: на кровать или на пол. В какой–то момент она, сама того не понимая, просто хаотично разбрасывала вещи в надежде, что те упадут хотя бы рядом с чемоданом. Летели ее порванные черные джинсы, кофта, которую она уже давно не надевала, несколько одинаковых футболок с глубоким вырезом. Летела ее любимая зеленая рубашка, которая с годами потерлась и потеряла свой изначальный цвет.
Полина запихнула в чемодан все, что смогла, а после резко дернула за молнию.
Выдохнула глубоко, окинула взглядом комнату: небольшое помещение на одной из центральных улиц Винницы, в старом доме викторианского стиля, в квартире, когда-то принадлежавшей ее отцу. Именно здесь она выросла, здесь она провела большую часть детства. Она долго осматривала комнату, приглядывалась к каждой детали прекрасного помещения, которое окружало ее так долго. Поля любила эту квартиру и эту комнату. Здесь ей всегда было хорошо, тепло, уютно.
– Так почему же я хочу уехать? – спросила себя.
– Потому, что это не твой дом.
На ее прекрасных зеленых глазах выступили слезы. Это место было для нее особенным, чем–то родным, но уже не было домом. Полина задумалась, начала вспоминать времена, когда жила здесь. Вспоминала, как после танцев проходя мимо Европейской площади, возвращалась уставшая домой, где ее ждали мать с отцом. Или как Дарий забирал ее с плавания, при этом возмущаясь, что ему пришлось слишком долго ждать. Или как убегала с уроков вместе с друзьями, чтобы погулять по Центральному парку.
А потом ее просто забрали, поменяв роскошную квартиру в центре Винницы на однушку в советской панельке на окраине столицы.
“И теперь ты хочешь опять туда вернуться? – спросила себя. – В ту темную комнату, в которой всегда воняло сигаретным дымом, а окна продувало каждую зиму? В место, где ты пережила столько страданий, боли. И ты, пройдя через все это, вернешься? Променяешь уютную квартиру отца на одинокую, тесную комнату?”
– Да, ведь это не мой дом, – сказала вслух.
Она уже собиралась выходить, когда услышала тихое мяуканье доносящееся из соседней комнаты, и этот звук был для нее, будто ободряющая пощечина. Из комнаты вышел пушистый, серый кот, спокойный как всегда. Зигмунд посмотрел на Полину, крутнул головой и продолжил мурчать.
– Нет… – сказала Полина. – Зигмунд, ты же знаешь, я не могу взять тебя с собой.
Кот не отрывал от нее взгляда, и Поля поняла его. Она вдохнула глубоко, посмотрела на часы.
– У меня еще есть время… я успею. – сказала волнительно, – успею ускользнуть из квартиры перед приходом мамы.
Она собралась быстро, почти мгновенно. Выбежала из своей квартиры, которая находилась в центре Винницы, в доме викторианского стиля, держа в одной руке потертый чемодан и прижимая к себе серого кота второй. Она вышла на улицу, и сразу же, без сомнений, повернула влево, в сторону вокзала.
В квартире снова стало тихо. Настолько тихо, будто никто в нее никогда ранее не входил.
***
У нее было прекрасное настроение в этот теплый вечер. Иначе быть не могло. Одета в джинсовую куртку, под которой была разноцветная, полосатая майка, черные шорты и такого же цвета туфли. Девушка была полностью погружена в свои мысли о предстоящем вечере. Она слегка высунула голову из окна трамвая, и ветер раскидал ее рыжие волосы, которые на удивление, не были связаны в две косы. Девушка закрыла глаза и почувствовала, как теплый воздух касается ее кожи. Слушала, как колеса трамвая бьются о железные, столичные рельсы. Сегодня должен быть отличный вечер и она это знала.
“Возможно, я напьюсь, – подумала девушка, – а, может, чего еще попробую. Как–никак, первый раз еду на вечеринку к Сташевской… Не видела ее еще со школы. С того времени, когда она залезла в джинсы к моей лучшей подруге… Жаль, что как раз подруги сегодня не будет, но она сама решила уехать, так что уйду в отрыв в одиночку.”
Прекрасной внешности девушка снова открыла глаза. Как раз проезжала Индустриальный мост. Девушка всматривалась в так хорошо знакомые дома, однако всегда находила в них что–то новое. Трамвай мчался по железным путям оглушая своим звоном, но девушке было все равно. Сегодня ее ждет отличный вечер. Сегодня она послушает любимую музыку, потанцует, напьется, и, возможно, переспит, а завтра проснётся с болью в голове и меланхолией, что обычно появляется после громких вечеров.
А пока она просто ехала, мило улыбаясь, смотря по сторонам, чувствуя в столичном воздухе запах раскалённого асфальта. Вздохнула:
“Поля…где же ты сейчас?”
***
Поезд в очередной раз зашатался на кривых рельсах, звук скрипящих тяжелых колес влетел в открытое окно дешевого купе, больно врезаясь в уши спящей на верхней полке девушки. Она издала тихий звук, похожий на стон, который невольно вырывается, когда тебя неожиданно пробуждают из сна. Девушка потянулась, повернулась к стене, скрутилась калачиком. Ее черные кудри с легкостью соскользнули вниз, и остались болтаться между полками.
Благо в купе кроме нее был лишь один человек. Парень, лет двадцати, не больше, спал на нижней полке напротив девушки, а точнее – смотрел на парящие в воздухе кудри полуоткрытыми серо–зелеными глазами. Он не успел познакомиться, ведь девушка не показалась ему излишне разговорчивой: залезла на полку сразу же, как вошла в купе, кинув лишь короткий взгляд на временного соседа и с безразличием отвернулась.
Парень запомнил те прекрасные зеленые глаза, которые только усилили его желание узнать о девушке больше. Он присел на край полки, размял шею, потянулся, посмотрел на черные волосы, потом в окно, потом снова на волосы. Окинул взглядом спящую девушку. Стройное тело, длинные ноги и маленькие ступни, что переплетались между собой. Ему казалось, что она хранит в себе какую–то тайну, а может ей и была?
Парень сделал глубокий вдох, посмотрел в окно пассажирского поезда, что ехал через обычное поле. Сумерки начали сменяться рассветом. На стекле появлялись капли росы. Парень задумался над чем–то, уставился взглядом в спящую соседку.
– Ты так и будешь пялиться? – раздался сонный женский голос, закончив тишину.
Парень не сразу понял, что вопрос касался его, был словно вырван из транса.
– А? Что? – ответил парень немного растерянно. – Я не…
–Не ври! Я же знаю, что ты смотрел, – продолжила девушка все еще повернувшись к стене. – Зачем смотришь?
– Да так, просто… у тебя волосы сползли…
– Тебя не должно волновать.
Девушка зевнула, повернулась лицом к соседу, потерла глаза ладонями и сонно посмотрела на растерянного парня.
– Не переживай ты так, – сказала после длинной паузы, – я не кусаюсь.
Черноволосая девушка съедала парня сонными глазами. Видела его красивый черный свитер из толстых ниток. Видела порванные джинсы, и толстовку, которую он использовал вместо подушки.
– Странно… – подумала.
Волосы лезли ей в глаза, однако она смогла рассмотреть парня: приблизительно ее роста, молодой, в хорошей форме. Волосы темные, виски выбриты, верх зачесан назад. Не смогла определить цвет глаз – все еще было недостаточно светло. В целом парень показался ей довольно милым, даже симпатичным, поэтому она успокоилась и решила больше не донимать его вопросами.
Слезла с полки и села внизу, посмотрела в окно: солнце уже показалось на горизонте, поезд заехал в хвойную рощу и теплые лучи то появлялись, то пропадали среди деревьев, лишь изредка попадая на лицо зеленоглазой девушки.
Девушка уставилась в окно, при этом глубоко дыша. Вдыхала теплый летний воздух в котором чувствовала ароматы рощи.
Парень словил момент когда луч упал на левую сторону лица девушки. Вздохнул, то ли от удивления, то ли от восхищения. В быстром луче разглядел ее сверкающие глаза, немного впалые скулы, длинные ресницы и потресканные губы. Видел, как девушка закрыла глаза и слегка улыбнулась, а после приоткрыла один глаз и взглянула на парня.
– Осторожно, – сказала она с легкой иронией в голосе, – еще дырку во мне прожжёшь.
– Извини, – парень отвернулся, как по команде. – Лучше пойду пройдусь по поезду.
– Сколько еще до Киева?
– Час, может меньше – растеряно ответил парень.
– У тебя есть сигарета? –спросила девушка после недолгой паузы.
– Не думаю, что здесь можно курить…
Девушка повернулась к нему в профиль и слегка приподняла бровь. Теперь он мог видеть небольшой, крючковатый нос, который делал ее еще красивей, а ему добавлял любопытности.
– Да, – ответил он почти сразу, – Мальборо….
–Отлично!
Девушка потянулась за сигаретой и он смог увидеть ее длинные, не очень аккуратно покрашенные пальцы и потертые мочки.
– Гитара. – подумал.
Девушка опустила окно поезда, которое противно скрипело, еще ниже. Слегка высунулась и сильно затянулась. Ветер сдул ей волосы с лица, а парню – наоборот, взъерошил так, что те полезли ему в глаза. Он сразу же попытался их поправить но они никак не поддавались. Девушка смотря на это все улыбнулась и он увидел ее небольшие белые зубы, которые однако, из–за сигарет, покрылись легкой желтизной, но этого парень не заметил.
Парень решил, что проще будет собрать волосы в хвост и теперь она увидела острые черты его лица и серо–зеленые глаза. Закурил вслед за ней.
– Меня Корней зовут. Корней Андреев, – парень смотрел на черноволосую курящую девушку в ожидании ответа.
– Редкое имя… меня зовут Полина. Приятно познакомиться!
Какое–то время оба молчали, наблюдая за деревьями, что быстро сменялись, исчезая где–то за окнoм.
– Могу ли спросить, – решилась прервать тишину Полина, – зачем едешь в Киев?
– Учеба, – ответил Корней не раздумывая.
– Значит, в Киеве первый раз?
– Нет, почему же? Просто возвращаюсь после летнего отдыха.
– Интересно… чем занимаешься?
– Да так… – Поля заметила, как его охватило смущение. Ответил лишь через несколько секунд, – В политехе учусь всякому.
– Ха! Странно! Я тоже там училась.
– А сейчас?
– А сейчас у меня другие дела.
Разговор на время прервался. Корней пытался подобрать тему для разговора, а Полина просто выдыхала горький дым и смотрела на рассвет. Поезд выехал из леса и сейчас проезжал по мосту над рекой. Поля вздохнула: давно она не видела чего–то столь прекрасного. Наблюдала за солнцем, которое уже полностью появилось из–за горизонта и сейчас освещало огромное поле, и чьи лучи сверкали на поверхности реки, что протекала под бетонным мостом, по которому стучали тяжелые колеса поезда.
Неожиданно солнце ударило Полине в глаза и она резко отвернулась. Корнею это показалось очень забавным, настолько забавным, что он прокомментировал это легкой улыбкой, которая осталась никем не замеченной.
– Завораживающий вид, ты не находишь?
– Вид отличный, правда. Хм… не знал, что такая, как ты, оценила это.
Поля повернула голову в сторону Корнея.
– Такая как я? Это какая–же?
– Ну… Эээ…. Необычная?
– Необычная? Ха! Умеешь ты, однако, делать комплементы, Корней Андреев, – сказала Поля с сарказмом.
– Не пойми меня неправильно…
– Забей. Ты не против, если я включу музыку? Такой вид прямо напрашивается, чтобы дать ему какой–нибудь саундтрек!
Полина решила не заморачиваться с колонкой, которая и так, скорее всего была разряженной. Выбрала песню на телефоне, после чего небрежно кинула его на стол. Из динамика на все купе раздалась песня, которая показалась Корнею очень знакомой.
“Должно быть, у нее превосходный вкус. – подумал.”
Country roads, take me home
To the place I belong
West Virginia, mountain mama
Take me home, country roads21
Поля тихо напевала мелодию, Корней шатал головой в ритм и думал, что она должна быть прекрасной девушкой.
“О чем бы с ним поговорить… не будем же мы так сидеть в неловкой тишине! – говорила про себя Полина. – Но о чем? Не часто мне приходится общаться со случайными незнакомцами в поездах.”
– Я тоже училась в политехе, – решила зайти из далека, – на таком себе математическом факультете.
– И что случилось? – поинтересовался Корней, понимая, к чему клонит девушка.
– Хм… дай подумать. По официальной версии меня отчислили из–за частых прогулов, но я больше склоняюсь к тому, что меня выперли из–за того, что я не дала декану. Тот, в свою очередь был очень недоволен фактом, что какая–то девка с окраины не захотела подставить ему жопку, и решил самоутвердится выкинув ту самую жопку за дверь университета.
– Что? Серьезно? Ты ведь шутишь, правда? – спросил Корней, сильно сомневаясь, что Поля шутила. (В общем–то, всякое можно ожидать от таких, как она).
Улыбка на лице девушки становилась тем шире, чем сильней проявлялось смущение на лице ее соседа. В конце концов девушка рассмеялась, давая ему понять насколько та любит увлекаться сарказмом.
– Жизнь, Корней, намного сложнее, чем нам всем кажется. Мы живем в удивительном мире, который иногда может реально перевернуть все с ног на голову. Вот не любишь ты, например, рыжих, а в какой–то момент, когда ты больше всего будешь нуждаться в помощи, именно рыжий (или рыжая) придет на помощь из ниоткуда. И вот ты уже не знаешь – быть благодарным, или же дальше относиться с презрением. Забавно, правда? В интересном мире мы живем, хоть и довольно несправедливым. В мире для лохов.
После недолгой паузы добавила:
– В самом настоящем лошино–лохнесско–лоховском мире.
Поля, как обычно бывает после подобных речей, начала жалеть о сказанном.
Впрочем, какая разница? Я и так уже проебалась.
– Хочу кофе, – сказала Поля с детской решительностью, пыталась сменить тему. – Давай заварим?
– Сейчас пойду, куплю, – почти сразу ответил Корней срываясь с полки, будто ждал, когда она попросит его об этом (хоть она, на самом деле, не просила именно его).
Уже собираясь покинуть их уютное купе остановился задумавшись. Полина кинула на него вопросительный взгляд, ожидая.
– Та история с деканом… это правда?
Поля слегка улыбнулась.
– А вот этого ты никогда не узнаешь.
***
Корней Андреев понимал Полину намного лучше, чем она думала, ведь на самом деле он был коренным киевлянином, но об этом он решил умолчать, как и о том, что никаким студентом КПИ он, разумеется, не был. В Винницу Корней поехал на несколько дней чтобы отдохнуть от шумной столицы и… провести время с одной девушкой, которая там временно проживала. Маргарита Игнатьева – девушка необычайной красоты, была той, кого он добивался долгое время, но Марго никак не хотела подпускать его ближе к себе, всегда держа на расстоянии “вытянутой руки”.
Однажды, он узнал, что девушка едет на несколько недель в Винницу проведать семью, и тогда он решился на самую глупую вещь, которую только можно было вообразить: он предложил поехать вместе. И Марго согласилась! Корней был счастлив, как никогда, и в той же мере был удивлен. Он не рассчитывал, что она возьмет его с собой, но теперь он мог смело рассчитывать на что–то большее, по крайней мере, он так думал. На самом же деле, у Марго были свои планы на этого парня, и планы те совсем не касались никаких отношений. Подумав немного, девушка решила, что Корнея можно было представить родителям, как своего парня и тем самым обеспечить себе спокойную, независимую жизнь в столице без постоянных звонков с проверками. Она понимала, что он умеет сложить хорошее впечатление, поэтому родители были бы спокойны за свою дочь и, грубо говоря, отстали бы от нее. Плюс она планировала немного развлечься и компания ей бы не помешала. Марго была в восторге от своего гениального плана, в который, однако, не входили чувства Корнея, да и чувства Марго тоже, ведь Корней был ее другом, хоть она и понимала, что он хочет большего.
Спустя два дня Корней возвращался в Киев, наивно рад тому, что Марго наконец–то заметила его, но сейчас, когда он шел делать кофе себе и Полине – не понимал, какие эмоции играют у него в груди.
“Что я делаю…что я делаю? – спрашивал он себя, шагая по узкому коридору пассажирского поезда. – Кажется, я ввязываюсь во что–то, о чем потом буду жалеть. Я соврал, что я из Киева, соврал, что учусь в КПИ! А все потому…”
– Потому, что не хотел, чтоб Полина знала о моих отношениях, – сказал он тихо себе под нос. И тут–то он начал понимать, зачем это сделал.
Он соврал из–за тех ярких зеленых глаз и тех черных, кудрявых волос, той милой улыбки и того странного чувства юмора.
Корней взял две чашки с уже готовым кофе и пошел обратно в купе, пытаясь сохранить равновесие в столь неспокойном поезде.
***
Тусовка шла по плану. Небольшой частный дом на улице Героев Севастополя, в котором жила Аня Сташевская, был полон людей, которые под действием алкоголя и других веществ разносили несчастное жилье в хлам. Натка, которая планировала провести здесь ночь, начала сомневаться в своих намерениях – слишком много незнакомых людей и избыточно шумная атмосфера напрягали ее. Дверь была открыта и красивая, рыжеволосая девушка без проблем вошла на территорию дома. Оказалась в небольшом саду, который состоял из трех молодых деревьев, под которыми группами сидели незнакомые ей подростки.
“Да они же младше меня лет на десять! – подумала Натка, изрядно преувеличивая.”
Из дома доносился мало разборчивый бит хип–хоп музыки. Натка даже думать не хотела, что там происходило. Собравшись с мыслями, она все–таки решила войти в дом. Внутри не было все так плохо: побитой мебели не было, блевотиной не пахло, а люди были в относительно нормальном состоянии.
“Конечно, еще даже заката нет. Посмотрим, что здесь будет после полуночи.”
– Натка! Рада тебя видеть!
Не успела она понять, что происходит, как высокая, стройная девушка с длинными черными волосами бросилась в объятия.
– Давно от тебя ничего не было слышно. Как ты? Как универ?
Натка опомнилась и ответила с улыбкой:
– Все хорошо, моя дорогая. Как же ты выросла!
– Надеюсь, что это была шутка, – ответила Аня, чей рост был выше среднего. – Смотри, какая тусовка собирается! К ночи их будет еще больше! – Аня указала рукой на зал, в котором около десяти человек пили и играли в карты, кажется, на раздевание.
Натка увидела на лице Ани восхищение – та действительно гордилась своей работой. Аня была известна своими тусовками, которые проходили у нее дома раз в несколько недель. Была даже история, когда они с Антоном Шестаком соревновались кто сделает самую крутую тусовку.
– То, что здесь будет ночью… Антон бы обзавидовался! – сказала Аня.
Натка улыбнулась. Вспомнила, как Поля ей рассказывала, как однажды пошла на вечеринку к Антону и где она потом оказалась.
– Будешь что–то пить? Спросила Аня, все еще обнимая Натку.
– Вино?
Аня отрицательно покрутила головой.
– Если ты хочешь пить вино, то выбрала не то место.
– Что же ты предлагаешь?
Аня протянула Натке стакан с непонятной жидкостью. Натка долго изучала напиток пытаясь определить его состав. Смогла различить только водку.
– Что за жижа? – спросила она, окончательно сдавшись.
– Водка, пиво и вишневая наливка.
– Аня! Я не буду это пить!
– Конечно будешь! Ты же знаешь правила моей тусовки.
– Ладно. Сделаю несколько глотков (я же, все–таки, отдыхаю).
Натка попробовала смесь, которая сразу же жестоко ударила по горлу и желудку девушки. На глазах Натки выступили слезы, но скорее от вкуса, чем от крепкости. Девушке сразу стало теплей и спокойней, она уже знала, что застряла здесь на долго, поэтому решила, что лучше просто расслабиться и думать как можно меньше.
***
Полина не думала ни о чем – просто смотрела в окно и наблюдала, как уже полностью взошедшее солнце освещало удивительный летний пейзаж. Где–то вдалеке видела деревню, которое напомнило ей о родном загородном домике в обычной провинциальной деревне, где все еще пасли коров и прыгали через огромный костер каждое шестое июля22. Видела поля полные всякой растительности, которые, как ей казалось, не имели конца, ведь уходили куда–то далеко за горизонт. Все чаще начали появляться крупные населенные пункты.
“Проезжаем Борисполь, – подумала, – скоро уже буду в Киеве.”
Легкая дрожь пробежала по телу Полины. Та знакомая дрожь, которая появляется у Поли каждый раз, когда она приближалась к Киеву.
“Корней… – размышляла, – Довольно милый парень. Надо бы его разговорить, пока еще не доехали до Киева. А что? Разве я не могу просто завести новое знакомство? Не похоже на меня? А что на меня похоже? Просто интересный попутчик попался, ничего такого. Нет, я же сама себя обманываю! Я не завожу разговоры с людьми, которые мне не интересны. А еще он чем–то напоминает мне Яна… черты лица похожи. Блять! Нет! Никакого Яна больше ни в жизни ни в голове!”
Поля закурила вторую сигарету. Была злая на себя за то, что снова вспомнила о худшем (так она думала) человеке в мире. В этот раз она выдыхала не внимательно, так, что купе заполнилось дымом, но Полина не обратила на это внимание. Сделала музыку еще громче в надежде, что так заглушит ее мысли, но это сделал кое–кто другой. В купе, немного пошатываясь, завалился Корней с двумя кружками горячего кофе, это сразу же подняло девушке настроение.
– Спасибо! Мило с твоей стороны! – сказала Поля с легкой улыбкой на лице.
– Всего лишь кофе, – ответил Корней, немного смутившись.
“На тебе! Еще и скромный!” – подумала Поля и сделала небольшой глоток. Кофе был горький, а вкус слабо выраженный, но девушка не жаловалась: привыкла к такому виду напитков – сделанных на скорую руку во время поездки.
– Подъезжаем к Киеву, – заметила Полина. – Поезд начал замедляться.
– Ты узнала, что мы близко к Киеву по скорости поезда?
– Нет конечно! Просто местность знакомая, –тихо засмеялась.
Поезд и правда начал ехать медленней. Хвойные леса и бескрайние поля сменились небольшими городками и извилистыми дорожными путями. Полина снова заволновалась, сама не зная почему.
– Мы можем… – Корней прервал неудобную тишину. – Можем встретиться как–нибудь?
– Встретиться? – переспросила Поля с удивлением.
– Встретиться… да, – несмело ответил Корней.
– Конечно, – ответила Полина, а глаза ее засверкали, – дам тебе мой номер.
– Мы уже подъезжаем.
– Но еще одну песню успеем!
Но расстаться нам с тобой пришлось, кончилась путевка
И вагон плацкартный меня нес в Новую Каховку
Не забуду ночи при луне и твою улыбку
Ты открытку подарила мне, а на той открытке…23
***
Девушки сидели во дворе, под открытым, звездным небом. До них доносились звуки музыки, что играла в доме, и возбужденные крики находящихся там подростков. Натка открыла для себя, что если прислушаться, то можно было услышать стоны двух (да, кажется двух) пьяных студентов, которые решили уединиться в одной из комнат.
Она развалилась на потрепанном диване, который, по непонятным причинам, стоял не в доме. Расслабила шею и отклонила голову назад так, чтобы видеть звезды: тысячи огней на небе будто кружились то влево то вправо – напиток Ани подействовал.
Она расслабила тело, глубоко вдохнула прохладный, летний воздух, почувствовала запах трав, что росли в саду, услышала звуки сверчков, что в той траве сидели. Весняк была заядлой эстеткой, поэтому окружающая ее атмосфера приносила ей такую эйфорию, что она даже перестала обращать внимание на пронизывающие взгляды Ани.
– Красиво, правда? – спросила Аня, обрывая тишину.
– Прекрасно! Почему я раньше здесь не бывала…
– Еще успеешь наверстать. Родители снова уехали куда–то на несколько дней и дом сейчас на мне, а я такого шанса упустить не могла.
Из дома раздался звук битой посуды и крики восторга самых разных тональностей. Приблизительно две секунды спустя двором пролетел звук, скорее стон, двух молодых людей означающий конец утомительного процесса.
“Полночь…” – подумала Натка.
Аня не обратила внимание ни на один из звуков, продолжила:
– Двор сейчас не в лучшем состоянии: немного зарос… Сильно зарос, но я возьмусь за это в скором времени. Натка?
– Я слушаю, – ответила девушка немного сонным голосом.
– Как тебе напиток? Зашел нормально?
– Отлично.
Натке вдруг сильно захотелось закурить. Обычно она не курила, но эстетка не могла упустить такой возможности: достала пачку, которую специально купила на вечеринку и подожгла первую сигарету. Втянула дым носом, немного подержала в легких и выдохнула высоко в небо, после чего наблюдала, как тот растворяется где–то среди звезд.
– Аня?
– Хм?
– Полина писала тебе что–нибудь?
– Нет, – соврала Аня. – Почему спрашиваешь?
– Потому, что мне она тоже ничего, совсем ничего не написала. Я, блять, не знаю сколько месяцев ее не видела! А я ведь ее лучшая подруга, понимаешь Аня!
– Думаю, что Забарная скоро вернется. Не может же она всю жизнь в Виннице просидеть.
– Надеюсь на это.
Натка затянулась и подумала, что она очень скучает за Полиной, что именно ее не хватает здесь, на этой тусовке.
– Эти люди в твоем доме, – начала Натка, прервав короткую тишину, – они младше нас с тобой, правда?
– Большинство из них, – ответила Аня.
– Они же еще дети, Аня…
– Они младше нас на год, может два. Какие же они дети?
– Откуда ты их всех знаешь?
– Это все люди из младших классов нашей бывшей школы. Что? Они тоже хотят развлекаться! Что тебя не устраивает?
– Я думаю… нам ведь уже по девятнадцать лет! Я боюсь, Аня, что это все нам когда–нибудь надоест, и это меня пугает. Я недавно начала замечать, что тусовки стали для меня чем–то обыденным и меня больше волнует больная на утро голова, чем недостаток алкоголя в крови под вечер. Ох… (Натка вскочила с дивана и начала громко гласить свою речь, будто она была кем–то вроде романтического оратора), хотела бы я вернуть то время, когда мы не думали ни о чем серьезном! Когда мы гуляли пьяные по паркам и громко ругали матом, не обращая внимание на взгляды прохожих! Время, когда нам хватало бутылки вина, чтобы стать самыми знаменитыми философами! Время, когда мы вваливались пьяные домой, после бурной ночи на Трухановoм. А сейчас что? Скажи мне, Аня, что с нами стало? Тусовки такие же, как когда–то, мы все еще смело гуляем по набережной среди ночи с бутылкой вина в руках, боясь встретить полицию, и даже получаем тот самый адреналин, когда в очередной раз показываем в метро липовый ученический. Тем не менее, ощущения уже не те… словно…все уже было! А я хочу чего–то нового, но не знаю чего. Все так сложно…
– Вовсе нет, – спокойно ответила Аня, – мир остался таким же, каким был всегда, это мы изменились.
– А Полина? – снова спросила Натка. – Разве она осталась такой же? Я не видела ее очень давно, а она сама говорила, что ей нужно подумать и решить, чего она хочет от жизни.
– Так чего же ты боишься?
– Что она вернется совершенно другим человеком.
Девушки какое–то время сидели молча, слушая, как в доме на всю шла вечеринка. Где–то вдалеке проехал автомобиль а люди в комнате начали громко ругаться, в траве все еще слышны были сверчки. Весь этот летний, беззаботный климат влиял на девушек снисходительно. Натка расположилась на диване думая лишь о потерянном времени и сколько могла бы отдать за возвращение в свое детство. Аня же думала о ней. Понимала, что та чувствует, понимала, чего ждет от нее.
“Натка – думала Аня, – нуждается в ней. Ей нужна Полина – родная душа, с которой Весняк провела половину жизни. Ей нужна та, с которой она могла бы вспомнить все лучшие моменты, и, возможно, повторить все заново. Ей нужна Поля, ведь только она знала Натку так, как не знал никто другой. Лучшая подруга, способная дать ей нужную поддержку. Ну а что же могу дать я?”
Аня решилась сделать то, о чем еще пару минут назад даже подумать не могла:
– Ей! Вы! – крикнула Аня в сторону дома, – включите Ульвен!
Молодой, пьяный парень сидевший на подоконнике одного из открытых окон услышал ее и куда–то удалился. Через несколько секунд из дома послышались недовольно–восхищенные возгласы а из колонок заиграла именно та песня, которую просила Аня.
I don't wanna be your friend, I wanna kiss your lips
I wanna kiss you until I lose my breath24
Натка отреагировала на резкую смену атмосферы вполне спокойно – лишь немного улыбнулась и, закрыв глаза, продолжила курить. Почувствовала, что на диван кто–то сел. Открыла глаза и увидела Аню, которая, будто кобра, медленно приближалась к Натке прижимая ту к старому дивану все сильнее.
I don't wanna be your friend I wanna be your bitch
And I wanna touch you but not like this
– Аня, ты же не пытаешься…
– Прошу тебя, Натка. Не будь же такой занудой, как Забарная.
И в ту ночь Натка ней не была.
***
Поезд прибыл на Киевский вокзал с пятиминутным опозданием.
Поля выскочила из тесного вагона и устало зевнула. В одной руке держала потертый чемодан, в другой – кота Зигмунда, запертого в перевозке (ей сказали, что только так пустят в поезд в животным). Осмотрелась по сторонам: действительно – это был ее родной Киев.
“Как же давно я здесь не была! – подумала Полина. – Надеюсь, что ничего не изменилось, хотя, что может измениться в этом городе?”
Какое–то время она просто стояла посреди перрона и смотрела на столь знакомый вокзал, что открывался перед ней.
“Как же я скучала за тобой, Киев! И за всеми, кто меня здесь ждет. Скорей бы домой и встретиться с Наткой. Как давно…”
– Поля? – отозвался Корней, который только сейчас выбрался из поезда и вырвал ее из размышлений. – Похоже, что нам в разные стороны. Созвонимся, как–нибудь?
Полина взглянула в серые глаза парня, который ожидал ответа с видимым волнением, и увидела в них что–то очень знакомое.
– Конечно, Корней, – ответила она с натянутой улыбкой. – До скорого!
Корней с облегчением улыбнулся в ответ и растворился среди бурной вокзальной толпы.
“Домой и сразу же к Натке” – повторяла в мыслях Полина, покидая столичный вокзал, не слыша жалоб новых пассажиров, которые вошли в закуренное купе.
***
Аня коснулась мягких губ Натки и прижалась сильней, обхватывая ее руками, вдавливая в потертый диван. Натка была далеко не трезвой, но позволяла Ане целовать себя осознанно. Чувствовала, как ее тело начинало дрожать то ли от алкоголя, то ли от нежных прикосновений Ани, которая уверенно пробиралась своими длинными пальцами под ее одежду.
“Что сказала бы Полина? – подумала. – Важно ли это? Все равно я завтра ничего не вспомню, так почему бы не попробовать все, что можно сегодня? Я же просто отдыхаю, да и Аня… Какая же она нежная…”
Натка впивалась своими ногтями в ребра стройной, высокой девушки, а та в ответ прикусила ей нижнюю губу и плавно потянула ее вниз. Обе захихикали. Правой рукой Аня вцепилась в мягкие, рыжие волосы Натки, а левую сжала на ее аккуратной груди. Натка выгнулась, прошлась языком по губам Ани и скользнула между них, Аня ответила тем же.
“Пьяный секс на старом диване под открытым небом c давней знакомой… – думала Натка, – Высочайший уровень внутренней деморализации и личностного разложения. Забавно.”
Хихикнула.
– Что? Чего смешного? – спросила Аня.
– Да так, не важно.
В этот раз Натка сама прижала Аню ближе и крепко поцеловала.
“Проверим, Весняк, насколько ты решительна” – думала Сташевская.
Аня медленно повела левой рукой вниз, по животу Натки, приподняла ладонью джинсы и почувствовала под пальцами гладкую кожу. Натка тихо застонала.
– Давайте, парни! Сносите весь этот хлам сюда! – послышались крики нескольких подростов, входящих во двор. – Складываем все это на кучу!
Аня резким движением достала влажную руку из джинс Натки и поднялась с дивана.
– Это еще что, блять, такое?! – сказала с возмущением.
– Не кричи, Аня, – ответил пьяным голосом Игорь Арсеньев, давний знакомый Ани. – Мы здесь это… Костер собираемся делать, типа такой большой, заебенный.
– Костер, говоришь… – задумалась Аня. – А что? Идея неплохая (взглянула на Натку). Как думаешь?
“Настоящий столичный Белтейн25, как же прекрасно…” – подумала Натка. – Мне нравится!
– Отлично! Тогда жги костер, парни! И музыку по громче! Сегодня гуляем до рассвета!
Подростки разожгли костер и начали дико танцевать вокруг. Натка смотрела на все происходящие с восхищением и удивлением. Словила на себе взгляд Ани, но не предала этому значения. Вдохнула глубоко и почувствовала в прохладном летнем воздухе запах гари. Видела, как трещат угли, и как где–то в небе исчезают горящие искры.
Проходила первая половина августа.
***
Киев называют одним из самых зеленых городов Европы, и вполне заслуженно. Ведь, несмотря на его непростой ландшафт и не самый приятный континентальный климат, Киев поражает своей зеленью. И своей летней красотой.
Если зимой столица покрывается белым снегом, то летом – растворяется среди густых, зеленых деревьев, что оберегают Киев от палящего летнего солнца.
Парк Шевченко, Феофания, Мариинский парк, Труханов остров, ВДНХ, Пуща–Водица – лишь некоторые из множества зеленых мест столицы. Даже в застроенном, бетонном центре киевлянин сможет уединиться в прохладном, тенистом месте, где–нибудь в небольшом, полном растительности дворике.
Больше всего зеленью покрыты полудикие окраины: там деревьев больше, чем серых панелек. Местность, в которой жила Полина, не была исключением.
Черноволосая девушка бродила в панельных лабиринтах, проходила дворы, присматривалась ко всему, что ее окружало.
“Ничего… совсем ничего не изменилось” – подумала Полина, увидев знакомые места.
Ее дом стоял дальше по улице, окруженный самыми разными деревьями – от низкого, широкого абрикоса до вытянутого тополя. Девушка почувствовала сильную ностальгию. Настолько сильную, что когда та заходила в прохладный подъезд, по телу пошла дрожь. Те же бетонные ступени, потресканные стены и закуренные лестничные клетки – обычный киевский подъезд, но не для нее. Только не после стольких месяцев.
Открылась дверь, и девушка вошла в самую обычную, однокомнатную квартиру на окраине. Ее глаза неустанно бегали по помещению, улыбка на ее лице росла. Поля выпустила кота, который обнюхал единственную комнату и, убедившись, что она ему знакома, занял свое обычное место на кровати в углу комнаты. Полина исследовала кухню, затем комнату, и все для нее было новым, хоть и до боли знакомым. На балконе стояла все та же перевернутая полка, на которой девушка когда–то писала свои сочинения и курила, смотря на столицу с высоты седьмого этажа советской девятиэтажки.
Поля запрыгнула на полку, будто была ребенком, и с любопытством посмотрела на бесконечный бетонный лабиринт, пытаясь найти в ней что–то новое, хотя знала, что никакой новизны в нем быть попросту не могло.
“Все те же дома, те же дворы, – думала, – но все такое новое, даже не знаю что именно. А может, я просто долго отсутствовала?”
Посидев так какое–то время, Полина вернулась в комнату, и устало упала на родной диван, который, как ей показалось, был самым удобным диваном в мире. Улыбка на лице девушки росла, открывая ровные, желтоватые зубы.
Она была дома.
– Я дома, Зигмунд. Мы дома. Знаешь, когда потеряешь что–то очень ценное, только тогда его ценность станет скрипеть на зубах.
Полина лениво растянулась на диване, прикрыв, как она думала, лишь на минуту глаза, но даже этого хватило, чтобы уставшая девушка мгновенно впала в крепкий сон, напрочь забыв о Натке, которая сейчас находилась в подобной ситуации. Внезапно зазвонил телефон, но она уже не слышала ничего.
Кот Зигмунд плавно слез с кровати и, облизав своей спящей хозяйке щеку, умостился рядом с ней, купаясь в теплых лучах августовского солнца.
***
Корней решил не тратиться на дорогу домой, ибо лишних денег у него, как и у почти любого киевского подростка, не было. Проехав (бесплатно) в тесном метро до станции Олимпийской, Андреев направился в сторону улицы Саксаганского, на которой находилась его квартира. Корней шел длинными улицами, и по пути думал о девушке, с которой провел несколько интересных часов.
Он достал из кармана джинсовки клочок салфетки, на котором немного криво был записан номер черноволосой девушки:
“Бред какой–то, – подумал. – Откуда мне вообще знать, захочет ли она меня слышать?! Знаю я таких, как она: наверное, уже забыла обо мне. Да и как я себе это представляю? Ну, позвоню я ей, а что дальше? Привет, я тот парень из купе, который сделал тебе безвкусный кофе? Отлично! Просто зашибись! Да и зачем ей знакомиться с парнем, который якобы живет в Виннице?! Ну вот и зачем я ей врал?”
Корней громко выругался, так что сонные прохожие резко обернулись, кинув на парня вопросительный взгляд, но почти сразу–же забыли об этом и продолжили в спешке рассекать столичные улицы. Ему же было все равно, ведь для него мир рухнул сегодня утром, при выходе из закуренного купе. Парень недовольно шел вниз по улице, проклиная себя за наивность и глупость аж до самого дома. Свернул в небольшой, тенистый дворик, полный деревьев и небольших кустов вокруг них. Под одним из них парень увидел спящий силуэт, который сквозь сон бубнил что–то невнятное.
