Читать книгу Золотая рыбка в кармане, или Главный секрет новорусского капитализма - Александр Борисович Пумпянский - Страница 1

ФОКУС-ПОКУС В ДАВОСЕ

Разоблачение магии – трудный жанр. Сами маги его не жалуют. Так что я просто опишу фокус.

Место действа: Давос, Всемирный Экономический Форум. Отель «Бельведер».

Идет вечеринка «Сбербанка». Собирающихся гостей развлекает специально приглашенный по этому случаю российский Фокусник. Выбрав из публики волонтеров, он демонстрирует смешные манипуляции предметами. Часы на руке одного господина мгновением позже оказываются в кармане другого и прочие маленькие чудеса. Тем временем прибыл Главный Гость, и, кажется, нас ждет что-то чрезвычайное.

В центр круга Фокусник приглашает Банкира и Премьера. Несколько пассов и вот она, кульминация. Публика буквально взрывается, когда по жесту Фокусника Медведев достает из кармана Грефа нечто совершенно неожиданное. Это золотая рыбка! Самая настоящая, живая, плавает, как ни в чем не бывало. В радостном шуме и гаме я не расслышал только фразы «Чего тебе надобно, старче».

Вскоре после этого номера Медведев ушел. Проводив Главного Гостя, глава Сбербанка выглядел более расслабленным, и я счел возможным поздравить его с успехом. «Потрясающий номер, Герман Оскарович! Российской депутации надо выступать с ним не здесь, а на главной сцене Давоса». В ответ я получил весьма отчужденный взгляд.

Про ежегодный Мировой Экономический Форум все знают: это место, где отечественные олигархи встречаются с отечественными высшими чиновниками в нейтральной обстановке швейцарского курорта посреди мирового эконом-политического бомонда. Подальше от родных осин и дубин. Отель «Бельведер» – наш дом Россия.

Переведя дух, я все же добавлю, что это еще и признанный супермаркет идей, самый большой в мире. На несколько дней на одном пятачке в гигантском Конференц-центре с десятками залов всех размеров собираются несколько тысяч человек со всего света – себя показать, людей послушать. В десятках дискуссионных панелей самые узнаваемые лица – гроздья премьеров, Нобелевские лауреаты, ожившие списки «Форбс», первые лица всего чего угодно, звезды прессы и ТВ. Здесь самый богатый политэкономический дискурс.

О чем спорят? Кризис Европейского Союза – когда, чем и как он закончится? Запад и Восток имеют разные и разнонаправленные темпы и темы развития – куда ведет это новое движение материков? Понятия Первый мир – Третий мир устарели? Видимая рука государства переборола невидимую руку рынка? Либеральный капитализм обанкротился и ретируется под напором государственного капитализма?

В речи канадского премьера зацепило словосочетание «просвещенный суверенитет». (Видимо, по аналогии с «просвещенным национализмом» и «суверенной демократией». Удивительно, как из одних и тех же слов наши умельцы упорно складывают смыслы не просто разные, но диаметрально противоположные. Совсем как в старом советском анекдоте про завод швейных машинок: сколько бы его ни запускали, а с конвейера упорно сходили автоматы Калашникова). Из выступления президента Танзании в памяти осталось горькое выражение «экономика от ладони ко рту» – ужасающая формула отсталости. И еще: «Мы производим то, что не потребляем. Мы потребляем то, что не производим». В выступлении кенийского премьера прозвучал полемический призыв: «Хватит ссылаться на колониализм (как оправдание отсталости)…Забудьте о колониализме! Китай тоже был колонией. Даже США были колонией». А зам генсека ООН Мишель Бачелет пересказала историю, которую она услышала от президента Финляндии Тарьи Халорен. Та как-то спросила ребят в школе: «Кто из вас хочет стать президентом?» «Это невозможно!» – грустно ответил ей один мальчик. «Но почему?» «У нас в стране президент всегда женщина». По конституции президент Финляндии может находиться на своем посту два срока по 6 лет. Но на веку мальчугана президентом была всегда Тарья Халорен… Чем не притча?

Столкнувшись с кризисом в разных форматах и проявлениях, мир по-разному и вместе, споря до хрипоты, ищет новые ответы на старые и новые вопросы.

Государственный или либеральный капитализм? Как ни крути, ключевое слово тут капитализм. Глобальное противостояние ХХ века – социализм или капитализм? – скончалось вместе с социализмом советского образца. Ссылки на успех Китая в этом контексте работают с точностью до наоборот. Фантастический рывок Китая за последнее тридцатилетие объясняется тем, что, оказавшись в черной дыре после провала больших скачков и культурных революций великого Мао, прагматики в коммунистическом руководстве Поднебесной резко развернули страну в сторону экономики капитализма. Это не триумф тоталитарной власти, она-то и завела страну в черную дыру. Это триумф капиталистической экономики, которая выводит гигантскую страну на стремнину мирового развития, что, впрочем, тоже далеко не безоблачный процесс.

Китай догоняет Америку и становится первой страной мира? Не будем опережать события. Пусть сначала догонит. Китай не догонит Америку даже тогда, когда он догонит и перегонит ее по валу. Китай догонит Америку только тогда, когда американские студенты валом поедут учиться в китайские университеты. А пока все ровно наоборот.

И, кстати, что это такое – государственный капитализм? В Бразилии государственный капитализм движет развитие, хотя и с немалыми проблемами. В России гарантирует стагнацию, рейдерство всех форматов и массовое бегство капиталов (под 100 миллиардов долларов в год) в уютные гавани мира.

В Норвегии государственная нефтяная компания «Статойл» обеспечивает уровень и качество социального государства. (На счетах независимого Пенсионного Фонда Норвегии – 560 миллиардов долларов – цифра 2012 года).* Пенсионеры следующих поколений могут быть спокойны за свою старость. «Статойл» прозрачна и действует по рыночным законам. В России все государство в поте лица трудится на «Газпром» – закрытую делянку руководства. Для этого «нашего национального достояния» ничего не жалко, вплоть до войнушек с соседними государствами…

* 1000000000000 (триллион) долларов в сентябре 2017 года.

Вот еще несколько вопросов в переводе с давосского на русский.

Государство помогает капитализму (развитию)? Или капитализм обеспечивает государственным мужам образ жизни шейхов и набобов? А может быть, и государство, и капитализм существуют только для того, чтобы у группы «избранных» были нерушимые права на власть и собственность, и эта задача будет поважней любого развития?

Даже тогда, когда «государственный капитализм – это Я», то кто этот Я: Ли Куан Ю или Уго Чавес? Очень разный коленкор.

Политика помогает экономике? Или экономика обслуживает политику?

Где и докуда он может быть эффективен – государственный капитализм, а где и когда превращается в тормоз и бремя?

Для развития требуется больше государства или меньше государства? И какого? Какой должна быть роль и природа государства?

Кстати, так ли уж обязательно, чтобы все CEO, как принято называть руководителей корпораций на американский манер – Chief Executive Officers, были именно офицерами, притом из КГБ?

В Давосе говорят о том, что:

Делать деньги уже недостаточно, важны духовные ценности. Что, не отменяя прибыли, как само собой разумеющейся оперативной ценности любого бизнес-процесса, на первый план выходят новые – общественные – ценности. Что в цену продукта (и успеха) входит и социальная цена, которую нужно тщательно просчитывать. Это попахивает социализмом, но совсем иным – условно говоря, скандинавским.

Звучат явно новые слова. Общественные ориентиры предпринимательской деятельности. Этическое потребление. Этический капитализм… Новая риторика? Безусловно. Новый язык, однако, отражает новые реалии. Капитализм трансформируется. Он не гибнет в кризисе. Он использует его импульсы и открывает новые возможности. Он перерождается. И это происходит сегодня, на наших глазах.

Участие российских голов в главном действе под сводами давосского Конференц-центра минималистское, за естественным исключением российской панели, про которую тоже не скажешь, что на ней царил аншлаг. В отличие от того, что было не так давно, российская тема далеко не хит.

Лейтмотив российской панели: ждем вас со своими инвестициями. Правда, инвестиционный климат у нас резко континентальный и институциональная среда малопригодная. Но все равно ждем – не дождемся…

А тут еще разыгралась сценка, которая, кажется, стала традиционной. Во время выступления Игоря Шувалова слово взял Уильям Браудер. С нашей страной его связывают разные узы. Его дед Эрл Браудер возглавял Компартию США до войны и все военные годы. Сам он – международный финансист и инвестор, глава «Хермитедж кэпитал менеджмент». Совсем недавно это был возможно самый активный в нашей стране инвестиционный фонд, а нынче его опознают по имени убитого, в чем мало кто сомневается, в следовательском азарте Сергея Магнитского. Вряд ли фонд нуждался в таком паблисити. Еще меньше оно нужно России. Но теперь г-н Браудер, автоматически ставший невъездным в РФ, подобно Немезиде, преследует официальных российских деятелей на публичных зарубежных встречах, чтобы задать им один и тот же вопрос. Зачем России самострел? Почему бы не наказать виновных и не очистить свои ризы?

Ну, что же вы повторяетесь, устало отмахнулся Шувалов. Сколько можно? Год назад здесь же вы задавали мне слово в слово тот же вопрос… Саркастическая реплика российского первого вице-премьера прозвучала скорей жалобно. Действительно, сколько можно? Неужто, за год (на самом деле, после гибели в Матросской Тишине прошло куда больше времени) нельзя было разобраться в том, что уже всем очевидно, и наказать виновных?

Или все-таки виновные и само преступление того уровня и масштаба, когда на их прикрытие и сокрытие мобилизована вся мощь Российского государства? А уж с такими абстракциями, как репутация страны и инвестиционный климат можно погодить. Есть дела поважней.

При всех пикантных особенностях, однако, сводный русско-давосский дискурс – небо и земля по сравнению с тем, чем потчуют российскую публику. Экспортная модель требует экспертизы. Без базового реализма тут не обойтись. В отличие от домашней демьяновой ухи.

В Давосе невольно осознаешь, насколько фантасмагоричен наш внутренний политический дискурс. Двадцать лет назад как тупиковое направление цивилизации рухнул коммунизм и в одночасье исчез СССР. А наш «мейнстрим» с нарастающим энтузиазмом хоронит капитализм и сладострастно грезит распадом Европы. Стремление быть вне мировой повестки дня приводит к полному разладу с действительностью. Мало того, что с мировой, но прежде всего с собственной.

Тут мне придется вернуться к азам. В буквальном смысле. Я хочу процитировать одно старое интервью с Егором Гайдаром. В журнале «Новое время» мы любили разговоры по гамбургскому счету с людьми, которым можно было предъявить такой счет. Эти пытливые редакционные встречи мы называли «Аутодафе». Время было то еще – май 1998 года, и мы поджигали признанного виновника всех бед.

+++++

«Александр Пумпянский: Как вы представляете себе российскую экономическую и социальную реальность, Егор Тимурович? Если послушать одни оценки, то это бесконечное падение и уничтожение великой промышленности. Если говорить о том, как живут люди, то художники той же самой школы рисуют или геноцид, или просто вымирание людей. А как вы себе представляете: где находится страна, что происходило за это десятилетие и как живут люди?

Егор Гайдар: На этот вопрос я вынужден буду отвечать длинно.

Давайте рассмотрим два факта. Валовый внутренний продукт в России сегодня ниже, чем валовый внутренний продукт в РСФСР, примерно на 30 процентов. Промышленное производство упало более чем вполовину. Количество семей, имеющих машины, за это время увеличилось вдвое, на 8 миллионов. Может это быть вместе правдой? Может.

Социалистическая экономика по своей природе была прямым аналогом экономики Египта периода Древнего царства. Представим себе на секундочку, что строительство пирамид выходит из моды, что бывало, скажем, на переходе от Древнего к Среднему царству. У вас прекращается масштабное строительство пирамид. Какая-то часть ресурсов перераспределяется в ремесло и в сельское хозяйство. ВВП существенно сократился, объем производства ремесленнической продукции, то есть благосостояние, немножко выросло.

Я в этой аудитории могу не вспоминать, что такое было водохозяйственное строительство. Что такое было советское животноводство, основанное на импорте 40 миллионов тонн привозных кормов с уникально низкой продуктивностью их использования, советское комбайностроение и т.д. Я уже не говорю о военном секторе. Это колоссальный круг видов деятельности, которые никак не работают в новом состоянии и которые никак не совместимы с рыночной экономикой.

Значит, когда разваливается социализм, совершенно неизбежно начинается падение производства, потому что идет постепенное перераспределение этих ресурсов, связанных с неэффективными видами деятельности, в новые эффективные. Причем это не тот процесс, который вы можете организовать упорядоченно. Нельзя сказать: вы раньше производили системы управления ракетами подводных лодок, а теперь будете производить телевизоры. Потому что, пока нет рынка и конкуренции, никто не может дать гарантию, что эти телевизоры будет кто-то покупать. Я думаю, в этом был парадокс и советской конверсии. У нас в отличие, скажем, от Польши недостаточно последовательная политика, поэтому этот период растянулся не на три года, а на семь. Падение оказалось в результате гораздо более глубоким, чем оно должно было быть. А предпосылки роста оказываются гораздо хуже сформированными.

Конечно, в России сегодня экономическое положение неизмеримо лучше и стабильнее, чем оно было в 1991 году. Конечно, за это время пройден огромный путь к сформированию базы рыночной экономики. Но из-за отсутствия систематической и последовательной политики переход оказался гораздо более социально травматичным, чем он должен был быть, падение производства больше, падение доходов больше, период падения и период социальной дезорганизации дольше и так далее. Мы довольно дорого заплатили за истеричные крики тех, которые говорили, что радикальные реформы в России не нужны.

Валерия Новодворская: Признаете ли вы, что изменили ход российской истории? И какова вероятность, что она не пойдет вспять снова?

Егор Гайдар: Как говорил в таких случаях Юрий Деточкин: я приложил к этому свою руку…

Я думаю, что укоренение в России рынка и частнособственнических отношений – это уже данность. Очень трудно себе представить реалистичный сценарий, в рамках которого у нас будут полностью демонтированы рыночные механизмы. Мне кажется, что здесь точку возврата мы прошли в 1996 году.

Два вопроса, которые остались нерешенными. Первое – это стабильность демократических институтов в нашей стране. Я абсолютно не убежден, что ее можно воспринимать как данность. Для этого еще нужны годы.

И второе. Мы, конечно, не прошли точку выбора характера рынка. Будет это либеральный рынок равных для всех правил игры с подконтрольным обществу государством или рынок, где собственность и власть переплетены, то есть рынок коррумпированный, где самые эффективные инвестиции – взятки чиновникам. Этот вопрос, видимо, будет решаться на протяжении следующего десятилетия.

Любовь Цуканова: Егор Тимурович, давайте вернемся к моральным критериям. В 1992- 1993 годах интеллигенция очень любила цитировать Бродского – про то, что ворюги нам милей, чем кровопийцы. Это было своего рода оправданием того, что одни нищали, а другие наживались. Сейчас уже не цитируют, потому что ворюги всем надоели. И многие считают, что именно с вами, с вашим правительством и с теми, кто шел за вами следом, пришли эти самые ворюги. Не случится ли так, что терпение людей лопнет, и кровопийцы станут им ближе и роднее (и уже стали для многих), чем ворюги?

Егор Гайдар: По-моему, тема "ворюг и кровопийц" была ключевой не в 1992 – 1993-м, а в 1995 – 1996 годах, если я хорошо помню состояние общественного сознания. У меня такое ощущение, что я первый даже употребил этот оборот – это был конец 1994 года, и он дальше довольно активно пошел в прессе. Хотя я могу ошибаться.

Что категорически не устраивало в нашем правительстве очень большую часть элиты? И почему оно было короткоживущим? Вот, скажем, сегодня вы можете себе представить правительство (я ничего не хочу сказать плохого о наших последователях), которое вообще не подкупает депутатов? А мы не подкупали депутатов. Это была тема за пределами обсуждения. Я с 1992 года ни с кем из тех, кого мы потом называли олигархами, по-моему, не встречался ни разу. И, надо сказать, они чувствовали себя тоже по отношению к нам очень дистанцированно.

Вы понимаете, что правительство с таким стилем отношений с бизнесом и обществом было поразительно неудобным. Оно было как затычка в очень большой бочке. Раньше или позже ее просто должно было вышибить.

Да, меня тоже очень волнует вопрос, а не надоест ли это слишком сильно. На каком-то коротком историческом этапе, когда мы проходили точку возврата и риска еще одного коммунистического эксперимента, то есть в ситуации жесткого выбора, я для себя тоже считал возможным сказать: мне ворюги милее, чем кровопийцы. Не потому, что я их люблю, а потому, что понимаю: в нормальном обществе, при нормальном развитии, если нам кровавую кашу не устроят, мы раньше или позже сумеем справиться с ворюгами. Ворюги дают возможность обществу с собой бороться – в отличие от кровопийц. А вот дальше очень многое зависит от того, насколько будем эффективны в этой борьбе.

Андрей Колесников: Наша экономика и политика прошли в своем развитии два этапа. Сначала основные угрозы исходили от отраслевых лоббистов, потом поменялась структура экономики, и основные угрозы исходили от естественных монополистов и олигархов… Закончилась ли эпоха безраздельного властвования естественных монополистов и олигархов? Какие еще опасности могут подстерегать экономику и политику?

Егор Гайдар : Сказать, что полностью закончилась, не могу. Это еще очень мощные структуры.

Есть две модели построения корпоративного государства. Первая из них – это от финансово-промышленных групп вверх к власти: через своих людей, через контролируемые выборы, контролируемое начальство и так далее. Вторая – сверху, с поста главы администрации области, мэра крупного города и так далее – вниз. Свой лояльный, подконтрольный бизнес, несущий деньги туда, куда ему укажут. Это угроза очень и очень серьезная и отнюдь не пройденная. В некотором смысле мы сегодня проходим между Сциллой и Харибдой. С одной стороны Березовский, с другой – Лужков. И надо как-то провести кораблик…»

++++++

Еще раз повторю, это оценки 1998 года. Что изменилось за прошедшие с той поры полтора десятилетия? Имена. Что еще?

Демократические институты в нашей стране укоренились и получили должное развитие, как хотел, мечтал, планировал Гайдар?

И мы выбрали либеральный рынок равных для всех правил игры с подконтрольным обществу государством? И окончательно отвергли рынок, где собственность и власть переплетены, рынок, коррумпированный по определению, где самые эффективные инвестиции – взятки чиновникам?

И нет уже ни ворюг, ни кровопийц?

Как бы не так! Что-то нам сильно помешало. Что? У меня есть ответ: Фокусы.

В оправдание этой гипотезы придется призвать на помощь Владимира Даля. Заглянем в его словарь.

«Фокус-покус – фиглярство.., морока, отвод глаз, непонятное явление, основанное на искусстве и притворстве. Фокусник – штукарь или фигляр».

Помните, как всех нас шокировала коробка из-под ксерокса в президентской избирательной кампании 1996 года? А ведь это был еще самый простенький и наивный фокус типа «Кролик в шляпе». По-настоящему образцы высочайшего штукарства и фиглярства мы увидим в следующую эпоху! Избираемые губернаторы будут исчезать и появляться вновь. Территории будут голосовать за национального лидера не то, что поголовно – голосов будет больше, чем голов. На глазах у почтенной публики президент превратится в премьер-министра и снова в президента, и при этом в характере власти не изменится ровным счетом ничего. Власть неизменна, и она наше все.

Что по сравнению с этими трюками стандарты жанра типа: «Левитация на метле», «Исчезновение слона», «Схватывание пули», «Распил женщины циркулярной пилой» или «Телепортация из одной бочки для нефтепродуктов в другую»! Впрочем, этой мороки – распилов, исчезновений и телепортаций – тоже хватало в нашей жизни – новый строй разбудил невиданную самодеятельность масс.

Первый принцип фокусника: говори обратное тому, что делаешь.

Власть говорит, не умолкая – сплошь правильные вещи. Под шумок творится главный, базовый, системный фокус-покус. Это перерастание – переливание соцреализма в капреализм, где на выходе получается нечто фантастическое – «Капитализм с золотой рыбкой в кармане». Этот бесплодный, хищнический, воровской капитализм строится с той же целеустремленностью, с какой прежняя Власть строила бесплотный коммунизм. (И с гораздо большим успехом для себя и «избранных». Это, к слову, еще один политический фокус: «избранные» в отсутствие выборов»).

С золотой рыбкой в кармане нет ничего невозможного и все заранее оправдано по высшему счету. Золотые «залоговые аукционы» для своих мало того, что якобы спасали государство, они, служили инкубатором выращивания капиталистического класса… А чумовое рейдерство – бизнес силовиков, дескать, выполняло де факто другую важную социальную функцию – отбиралась собственность у неэффективных собственников в пользу тех, кто ею мог распорядиться. Так что закройте глаза на черный передел и расслабьтесь…

Все превзошел метод новейших фальшивых «авизо» – идеально простой способ даже не отъема, а прямого изъятия денег из казны. Все, что нужно теперь, это нарисовать в налоговую инспекцию заявку от имени компании «Рога и Копыта» на возврат, якобы, переплаченных налогов, и проставить цифру прописью. Компания может быть липовая, краденая, неважно, отзывчивая налоговая без промедления выкатит круглую сумму на блюдечке с голубой каемочкой. Надо ли говорить, что это оригинальное ноу-хау предназначено не для всех, а только для тех, кто ноу и кто хау – держит золотую рыбку за зебры?

Эту беспредельно порочную, откровенно преступную практику имел несчастье раскрыть юрист Сергей Магницкий. За свое открытие он заплатил сначала свободой, а потом и жизнью. Разоблачение фокуса дорого стоит.

Москва – Давос, 2012, 2013.

СТИВ ФОРБС: У НАС В АМЕРИКЕ НЕТ ОЛИГАРХОВ

Капиталистический гуру – об американском кризисе, российской реформации и многом другом

Прежде, чем приступать к чтению этого материала, я попросил бы читателя обратить внимание на датировку. Это интервью состоялось в ноябре 2002 года. Так что кризис, о котором идет речь, далеко не последний. И выборы тоже давние. Время Джорджа Буша-младшего и республиканцев было в самом зените.

Уже на подходе к величественному особняку с вывеской «Форбс», расположенному в манхэттенском Мидтауне на аристократической 5-й авеню на одной линии с «Эмпайр стейт билдинг», у посетителя возникает ощущение некоторой старомодности, консерватизма или, что то же самое, класса возникает. Ну а дальше начинаются просто чудеса. Представьте себе, что вы входите в вестибюль «Нового времени» на Пушкинской площади, а весь первый этаж – с десяток залов и комнат – занимает постоянно действующая выставка Грановитой палаты. Именно это ожидает посетителя, переступившего порог журнала «Форбс».

(Оговорюсь. Я не зашел в редакционные помещения журнала «Форбс» – наверное, они выглядят так же, как и все остальные редакции мира: хорошо оборудованные боксы для человека с компьютером, интернациональное офисное пространство, непосредственно переходящее в виртуальное пространство).

Сравнение с Грановитой палатой не надуманно. Семья Форбс гордится своей коллекцией пасхальных яиц Фаберже. (Их потом купит Вексельберг). Тематика царского русского двора с особым упором на Николая и Александру преобладает в прихожей «Форбса». Отдельное место занимает выставка парадного французского портрета времен II империи, но все остальное знакомо нам до слез. Экспозицию бесценных художественных экспонатов предваряет подробный рисунок генеалогического древа дома Романовых. Удивительная историческая карта и драматический документ. На рубеже XIX и ХХ веков – всего-то столетие назад – ветви общего царственного древа покрывали всю Европу. Трудно представить себе более наглядную иллюстрацию имперского проекта Единой Европы и очевидного его торжества. До заката Европы и краха всех империй оставалось всего ничего.

Мне недолго пришлось размышлять на сентиментально-исторические темы. В назначенный час, минута в минуту, Стив Форбс спустился в редакционную прихожую и пригласил меня подняться на верхние этажи. Наша беседа проходила в библиотеке. В одну из пауз я успею разглядеть, что «русская» полка в ней весьма представительна.

Впрочем, пока магнитофон не включен, несколько слов о Форбсе – человеке, фамилии и институте.

Все знают список 100 самых богатых людей мира, ежегодно составляемый «Форбсом», – самое заветное и завидное пространство в мире, самый читаемый и почитаемый (даже если и проклинаемый) журналистский материал, где каждая строчка стоит миллиарды долларов. Однако же попасть и на другие страницы «Форбса» – показатель успеха для предпринимателей, финансистов, экономистов, политиков и прочих творцов социально-политических решений. Это старейший и, возможно, самый авторитетный в мире экономический журнал. При этом у него есть несколько отличительных черт. Во-первых, это фамильный журнал. Его основал дед Стива – шотландский иммигрант Б.Ч. Форбс. Сначала он достиг известности как журналист, экономический обозреватель в концерне Херста, а потом решил пуститься в воды свободного предпринимательства и сам стал издателем и редактором. «Форбс» вышел впервые в свет в 1917 году – «в год вашей революции», подчеркивает Стив Форбс. И, кажется, я понимаю, что он имеет в виду.

«Форбс» – далеко не бесстрастное информационное издание. Это журнал с направлением, с открытой идеологической позицией – назовем это второй особенностью. Целый век он пропагандирует ценности свободного предпринимательства и даже называет себя – не без подначки – «капиталистическим орудием» (capitalist tool). Русская революция 1917 года была вызовом всем этим ценностям, конкурирующим проектом, и история этой жестокой конкуренции не на жизнь, а на смерть стала содержанием целого века. Сейчас она позади, и «Форбс» как «капиталистическое орудие» может при желании принять часть успеха пропагандируемой им системы на свой счет.

Открытая прокапиталистическая направленность подчеркивается моральным пафосом. Для иллюстрации этой третьей характерной черты я процитирую самого первого Форбса.

«Бизнес начинался для того, чтобы добиться счастья, а не для того, чтобы скопить миллионы.

Слишком часто, разговаривая с «людьми успеха», я не могу избавиться от чувства, что они превратили бизнес в цель, в самоцель, что они смотрят на умножение своих миллионов и расширение своего дела как на единственное бытие, что это для них и есть жизнь как таковая.

Такие люди порой счастливы в каком-то лихорадочном суетном стиле – подобно тому, как муха, которую поместили в колбу с кислородом, бешено носится туда-сюда, пока ее жизнь не сгорит.

Однако у них нет времени для более спокойных, тонких, глубоких радостей жизни. Они настолько увлечены материальным, что не способны насладиться нематериальным, непреходящим, идеальным, духовным.

Просто получать не значит жить.

Человека, который считает, что счет в банке гарантирует ему счастливую жизнь, ждет разочарование.

Для бизнесмена успех до сих пор слишком часто заключался в том, чтобы разбогатеть.

Это не высокий стандарт. Этот стандарт, к счастью, проходит».

(Из передовой статьи, открывавшей самый первый номер журнала «Форбс» в сентябре 1917 года).

Мой собеседник – издатель и главный редактор «Форбса» в третьем поколении. На своем посту он с 1990 года, со дня смерти отца. Дважды за это десятилетие он брал отпуск от редакционно-издательских дел. Это случилось в преддверии национальных выборов 1996 и 2000 годов, когда он боролся за свое выдвижение кандидатом от Республиканской партии на пост президента США. Беседуя со Стивом Форбсом в уютной библиотеке капиталистического журнала, мы, естественно, коснулись и этой страницы его биографии. Но начали с более актуальной темы.

– Я хотел бы начать с экономики. Что происходит с экономикой в вашей стране? Это очень важно для всех нас.

– Конечно.

– Какого рода кризис у вас? Или, вернее, в какой стадии находится этот кризис? Здесь я услышал нечто неслыханное. Мне рассказали о людях, которым не платят зарплату, но они не уходят с работы потому, что не знают, куда идти. Я думал, что ситуация, когда людям месяцами не выдают зарплаты и пенсий, характерна лишь для России.

– Прежде всего, у нас нет проблем с выплатой зарплаты. Если вы теряете работу, вы обязательно получаете пособие по безработице. А если работодатели не выплачивают зарплату, их сажают в тюрьму. У нас нет олигархов. Если говорить о пенсиях, то у нас все получают социальное обеспечение. Что касается корпоративных пенсий, то размеры некоторых из них сократились. Когда рынок восстановится, как это всегда бывает, то размер этих пенсий снова увеличится. Так что в принципе кризиса системы корпоративных пенсий не существует. У отдельных компаний могут быть проблемы, но многие из них застрахованы федеральным правительством через корпорацию гарантирования пенсий.

Трудности американской экономики заключаются главным образом в том, что она движется вперед со скоростью пешехода, а не бегуна. А это объясняется, во-первых, неопределенностью иракской перспективы и, во-вторых, ошибками, допущенными Федеральной резервной системой, которая слишком ужесточила денежную политику. Они сделали то же, что и Япония: снизили процентные ставки, не обеспечив денежную наличность. Это похоже на то, как если бы вы пришли в магазин и вам сказали бы, что вы можете купить мясо по очень низкой цене, но самого мяса пока нет. А надо сделать так, чтобы и мясо было, и деньги имелись. Надо снова сокращать налоги, что, как я полагаю, президент Буш попытается сделать в начале будущего года. Когда будут приняты необходимые меры, тогда американская экономика начнет развиваться более быстрыми темпами, и в будущем году дела пойдут лучше. Но сейчас мы находимся в положении, в каком были в начале 1990-х годов. Тогда у нас была рецессия, оживление экономики шло очень медленно, но постепенно темпы нарастали.

– Из ваших слов можно сделать вывод, что Америка сейчас переживает нечто подобное обычной рецессии, что нужно только исправить допущенные ошибки, и все будет о’кей. Но некоторые утверждают, что это больше, чем обычная рецессия.

– Так говорят о каждой рецессии.

– Безусловно. Но ведь произошел крах экономики хайтек, которая была лидером, символом прогресса. Рухнул основополагающий столп. Разве похоже это на небольшую обычную рецессию?

– Кризис в области высоких технологий проявляется в том, что множество компаний обанкротилось. Но сами-то технологии продолжают использоваться и развиваться. Так, в начале 1980-х годов разразился кризис производства персональных компьютеров, такие компании, как «Коммодор», «Франклин» и «Осборн», обанкротились. Но персональные компьютеры продолжали совершенствоваться.

Это как в автомобилестроении. Невооруженным глазом видно, что в Америке нет недостатка в легковых и грузовых автомобилях, а ведь за автомобильный век у нас обанкротились 300–400 производителей автомобилей. В 1920-е годы автомобильные компании разорялись постоянно, а число покупателей машин росло. На новых технологиях сегодня не заработаешь, как еще недавно, но это не означает, что их использование сокращается, а сфера их применения сужается. А возьмите железные дороги. В Америке большинство из них в тот или иной момент становились банкротами.

Инновации – дело противоречивое. Они могут разорить многих людей. Не хотите рисковать, можете поместить свои деньги в банк или вложить их в государственные ценные бумаги. Это капитализм, в том, что происходит сегодня, нет ничего принципиально нового. Инновации всегда порождают неожиданные проблемы. На них надо искать ответы, корректировать правила и решения и двигаться вперед. Между прочим, с октября на фондовой бирже в Америке ценные бумаги снова существенно подорожали. И кто, по-вашему, возглавляет это оживление фондового рынка? Высокотехнологичные компании.

– Ну, хорошо, а что означает крах таких великих компаний, как «Энрон» и «Артур Андерсен»? Суперслияние компаний «Тайм» – «Уорнер» – АОЛ, по поводу которого было столько восторгов в свое время, ныне вызывает глубочайшие сомнения… Нас, гуманитариев, всегда учили, что существуют реальность и вымыслы и что надо отличать одно от другого. Не имеет ли экономика дело больше с вымыслами, чем с реальностью, поскольку репутации и капитализации могут, как это доказано, быть вымыслом, которому верят годами, а то и десятилетиями. Люди и целые общества могут жить в стране чудес, а потом однажды обнаружится, что их страна чудес являлась вымыслом.

– Что ж, всегда найдутся люди, которые попытаются нажиться на вымысле. Но посмотрите на крупнейшие американские компании. Многие ли из них повинны в преступлениях, какие совершила «Энрон»? Чтобы подсчитать такие недобросовестные компании, хватит пальцев одной руки. Их менеджеры привлекаются к суду и окажутся в тюрьме.

Крах «Энрон» не такое уж большое событие в Америке. Это, конечно, трагедия для сотрудников компании, но экономика Америки очень легко выдержит этот удар. Именно поэтому всегда следует совершенствовать уставы компаний и, когда требуется, вносить в них необходимые изменения и осуществлять реформы.

Сила нашей экономики не в том, что не совершаются ошибки, и не в том, что люди всегда и во всем поступают только так, как они должны. Сила нашей экономики в том, что сразу вносятся необходимые коррективы. Япония до сих пор не справилась с последствиями кризиса 1980-х годов. Ее проблемы все более усугубляются. Когда в начале 1990-х годов у нас возникли трудности с нашими банками, мы избавились от плохих займов, списали долги, закрыли плохие банки и двинулись вперед. Япония до сих пор этого не сделала. А сила свободного общества заключается в его способности обновляться. Обновляться и реформироваться. Вот что вам надо знать.

– Тем не менее, есть мнение, что реальное положение в стране хуже, чем об этом сообщается в СМИ. В политических и экономических кругах считается, что людей надо успокоить. В противном случае они начнут паниковать, распродавать акции, снимать деньги со счетов… Теперь мы знаем, что коммунизм был своего рода религией. Он эксплуатировал желание людей во что-то верить. Не является ли и капитализм чем-то вроде религии или веры? Присущ ли этот иррациональный аспект капитализму?

– Капитализм, демократический капитализм – это не религия. Это система, которая позволяет людям рисковать и развивать свои таланты.

Что касается иррациональности, то риск предпринимателя всегда в каком-то смысле иррационален. Кто бы мог подумать, что из песка можно создать целый новый мир и новую технологию. Ведь микросхема – это кремний, то есть песок. Кто мог предсказать чудо Силиконовой долины 40 лет назад? А мог ли 200 лет назад кто-то представить себе железные дороги или пароходы? А мог ли кто-то 100 лет назад представить себе радио или телевидение? Если бы кто-то воскрес из мертвых, как бы вы объяснили ему, что такое интернет? Новые идеи всегда иррациональны. Посмотрите на компанию «Майкрософт». 25 лет назад ее еще не было. Кто бы мог подумать, что молодой недоучка с группой других недоучек создаст крупнейшую в мире компанию, и не в XIX веке, а в конце XX века?

– Замечательный аргумент в пользу недоучек!

– Действительно. Или возьмем Майкла Делла. Он начал заниматься компьютерами в 18 лет. Могли бы вы доверить 18-летнему юноше создание крупной компании? Капитализм прогрессирует усилиями людей. Многие виды бизнеса не преуспевают. Однако идеи, кажущиеся иррациональными, позволяют сделать огромный скачок вперед. А вот центральное планирование успеха не приносит. Оно имеет дело лишь с тем, что видимо глазу и уже известно. В то время как капитализм позволяет неизвестным идеям развиться, окрепнуть и стать известными.

– Может ли поведение людей быть рациональным в таких условиях, когда они очень часто не получают надежной информации и к тому же ими манипулируют политические и экономические круги, заинтересованные в том, чтобы в обществе царило спокойствие?

– В свободном обществе, где существует свобода печати, очень трудно манипулировать людьми. Разве журналисты «Нью-Йорк таймс» встречаются каждый день с журналистами «Фокс ньюс», чтобы определить, что выпускать в качестве новостей? Нет, конечно. Совсем наоборот. «Нью-Йорк таймс» ненавидит «Фокс ньюс». Вот почему так важно разнообразие мнений. Обратите внимание, на каком подъеме находится кабельное телевидение по сравнению с эфирными телевизионными сетями. А теперь еще интернет предоставляет новые возможности доставки радио и теле сигнала. Той же цели служит и спутниковая связь. Ресурсы безграничны. Некоторые даже утверждают, что у нас слишком много источников информации.

Если есть потребность, то в свободном обществе всегда найдутся люди, которые обеспечат удовлетворение этой потребности. Вот в этом и состоит задача капитализма – удовлетворять потребности людей. И нет ни малейшей нужды получать разрешение у бюрократии. Вы просто идете и делаете то, что вам нужно. Если людям нравится то, что вы предлагаете, вы имеете успех, если им не нравится, вы терпите неудачу.

– Теперь, когда мы поговорили о вашем капитализме, давайте обсудим наш капитализм. У вас особое отношение к России, о чем свидетельствует замечательная выставка на первом этаже вашего здания. В историческом и культурном плане моя страна явно привлекает вас. На протяжении вот уже 15 лет вы следили за переменами в Советском Союзе, а затем в России. Как вы оцениваете этот процесс? Что, по-вашему, происходит у нас?

– Россия пережила крах СССР. При этом к власти пришла горстка эксплуататоров. И только теперь у вас начинают появляться некоторое разнообразие, некие инновации и творчество, столь необходимые для движения страны вперед. У вас произошли крушение прежней веры, крушение прежней экономики, крушение прежней политики. 90-е годы в России были десятилетием беззакония, настоящие реформы проведены не были. А мы на Западе не очень спешили помочь с возможными решениями ваших проблем. Очень важно, чтобы Россия провела важные системные изменения. Требуется, например, законодательное оформление прав собственности. У нас, в США и на Западе, это нечто само собой разумеющееся, а вы только сейчас этим занялись. Дума приняла соответствующий закон лишь несколько месяцев назад. Это небольшой шаг в нужном направлении. В США каждый может купить участок земли, открыть свой бизнес, и это охраняется законом. А в России вы открываете свой бизнес, но при этом не знаете, как поведут себя власти, не говоря уж о мафии. Вам надо законодательно защитить личность и собственность. В противном случае люди будут прятать финансовую отчетность. А это значит, что невозможно привлекать капитал на приемлемых условиях.

Вам надо создать общество, где правит закон, где люди учатся брать на себя ответственность и вести дела самостоятельно, а не ждать, когда что-то предложит правительство или еще кто-нибудь. Требуются годы, чтобы создать такие институты и выработать такие обычаи. И вам нужен свободный приток информации.

Россия все еще страдает от наследия сталинизма и ленинизма, которые подавили индивидуальное и независимое мышление. Это приучило вас всегда оглядываться назад. Единственным средством для выживания в те времена было нарушение закона, прежнего советского закона. Это была разлагающаяся, коррупционная система. Потребуются годы, чтобы избавиться от ее последствий. Молодое поколение быстрее преодолеет этот переходный период, чем те, кто жил и вырос при старой системе.

– Как, по-вашему, Горбачев и Ельцин порознь или вместе проделали хорошую работу, плохую работу или их вклады несравнимы?

– Горбачев признал, что старая система рушится, что Запад намного обогнал Россию по технологиям и что экономика России все еще базируется на достижениях 1930-х годов, а Запад вступает в новую эру. Но Горбачев не знал, как осуществить переход. Ельцин был хорош тем, что переломил хребет старому режиму. Он понял, что старая империя уже не в состоянии продолжать свое существование. Но в то время он был неспособен предпринять следующие шаги. Появились олигархи, которые присвоили все компании. Бизнес превратился в выкачивание средств. На Западе бизнес тогда успешен, когда он оказывает новые услуги населению. В России же несколько лет бизнесмены процветали на обкрадывании правительства и населения. Мы надеемся, что при Путине могут начаться позитивные перемены. Я не думаю, что Россия вернется к старому режиму кровавой диктатуры. Главное то, что сейчас нужны позитивные перемены. Нет никаких причин для того, чтобы Россия с ее образованным населением, великими достижениями в математике и естественных науках была нищей страной. Когда вы создадите институты и утвердите новые обычаи, человеческий капитал вновь заработает и в России начнется бурный экономический рост.

– Вы употребили словечко «олигархи». А термином «бандитский капитализм» вы не пользуетесь?

– Олигархи – это не капиталисты, это просто воры.

– Ну, хорошо, предположим. Что дальше?

– Сегодня все они олигархи. Но, по крайней мере, некоторые из них уже пытаются развивать бизнес вместо того, чтобы обкрадывать его.

– Правильно ли я понимаю, что сейчас происходит процесс, когда олигархи, которые, как вы сказали, были ворами… Во всяком случае, некоторые конкретные лица становятся более или менее адекватными и респектабельными собственниками современных предприятий в России?

– Они, несомненно, начинают вести свой бизнес более рационально. Но в России до сих пор отсутствует необходимое коммерческое законодательство, которое есть у нас, на Западе, и которое дает акционерам право требовать от компаний информацию об их финансовом положении. Другая сторона дела – правила игры не могут меняться произвольно. Ваши региональные власти заключают контракты с нефтяными компаниями и буквально на следующий день меняют их условия, а потом удивляются, почему нефтяные компании не хотят вкладывать капиталы в эти территории. Существует главное требование: контракты должны выполняться. Не менее важно, чтобы у вас был создан благоприятный климат, в котором молодые люди могли бы открывать свой бизнес и быть защищены законом. Вот тогда у вас появятся свои биллы гейтсы и майклы деллы. Когда таким людям будет дан простор, Россия обновится.

– Все познается в сравнении. Как выглядит Россия на фоне Восточной Европы… Китая? Не могли бы вы сравнить стиль, темпы и суть реформ в бывших коммунистических странах?

– Ну что сказать? Жителям Центральной Европы: чехам, полякам, венграм и населению прибалтийских государств – всем им несколько больше повезло: они были под властью коммунизма не так долго, как Россия. Поэтому они смогли осуществить переход к новой формации более быстрыми темпами. Вот почему такие государства, как Чешская Республика, Польша и Венгрия, смогут быть приняты в Европейский союз в 2004 году. Почему Литва, Латвия и Эстония присоединяются к НАТО? Эти страны всегда смотрели в сторону Запада и реже – в сторону Москвы. Литва занимает несколько отличную позицию, но все они в основном придерживались западной ориентации. После первой мировой войны они на некоторое время обрели фактическую независимость. Поэтому они не так сильно, как русский народ, пострадали от слома гражданского общества и обычаев.

Что касается Китая, то китайцы имеют давние инновационные, предпринимательские традиции. Другое дело, что в пределах своей империи они не часто имели простор для своей инициативы, выходом служила эмиграция. У нас в Америке есть китайские общины. Есть они и в Канаде, и в Индонезии, и в Малайзии. Они очень хорошо устраиваются за пределами Китая. Китайское правительство сейчас пытается осуществить более продуманный переход к модернизации, используя их опыт и капиталы…

В конечном итоге по мере становления в Китае среднего класса будут усиливаться требования осуществить политические перемены. Это приведет к фундаментальным изменениям в Коммунистической партии Китая, которая уже сейчас является коммунистической лишь по названию.

– Как, на ваш взгляд, взаимодействуют политическая демократизация и экономическое развитие? Какую роль играют капиталовложения, поступающие с Запада? Объем инвестиций в Китай многократно превышает капиталовложения в Россию. Что, если из этого факта я сделаю следующий вывод: западные капиталы более склонны работать на диктатуру (в Китае), чем на демократию (в России)?..

– Когда вы находитесь в Китае, у вас складывается впечатление, что к инвестициям в этой стране относятся более благожелательно, что они пользуются лучшей защитой, чем в России. Опыт нефтяных компаний в России в начале 1990-х годов и активизация мафии там породили у инвесторов опасения, что вкладывать деньги в эту страну слишком рискованно, в то время как в Китае обстановка более предсказуема. Там не бродят банды и не вымогают у вас деньги. Вот почему России надо обуздать мафию, укрепить законопорядок и научиться соблюдать контракты, а не нарушать их при первой возможности.

Если вы продолжите свои реформы, как это было в случае с налоговым законодательством и законом о праве собственности, вы увидите, как деньги будут поступать в Россию. Они уже начали поступать. По крайней мере, утечка капиталов прекратилась, и ситуация начинает меняться. Россия приступила к созданию благоприятных условий для инвестиций.

– Какую роль в реформаторских процессах играли такие международные институты, как Международный валютный фонд и Мировой банк?

– Роль МВФ была весьма негативной. Китаю повезло в том, что в этой стране нет экономистов МВФ. МВФ лечит экономику так же, как 200 лет назад врачи лечили больных – кровопусканием. Сотрудники фонда рекомендуют проводить девальвацию, что является наихудшим решением. Они советуют повысить налоги, что не лучше. Они рекомендовали вам, русским, в 90-х годах изыскать эффективные пути сбора налогов. Это был идиотский совет. А им следовало бы предложить вам упростить ваш Налоговый кодекс так, чтобы люди знали, какие налоги они должны платить. Надо рационализовать кодекс, чтобы налоги можно было собирать без угрозы применения санкций. При вашем нынешнем едином налоге в 13 процентов реальные доходы поднялись, и вы можете начать сбор налогов. Поэтому МВФ не только бесполезен, но и играет деструктивную роль. Ох, если бы я был президентом…

– Президентом России?

– Нет, Соединенных Штатов… Я бы либо избавился от МВФ, либо реформировал его. Как вам известно, тем, кто работает в системе МВФ, платят зарплату в долларах. Я бы провел такую реформу: те, кто работают в МВФ, получают зарплату не в долларах, а в валюте той страны, которой они дают свои умные советы.

– Прекрасная идея. А теперь давайте перейдем, наконец, к злобе дня. Что стоит за той страстью, с которой Америка преследует Ирак? Американский гегемонизм? Вы действительно нынче единственная супердержава, положение обязывает? А, может, это нефть? Что это, политическое высокомерие или экономическая алчность?

– Ни то ни другое. Дело в терроре. После 11 сентября Америка пришла к выводу, что мы больше не можем пассивно относиться к тем, кто предоставляет убежище для террористов или разрабатывает биологическое и химическое оружие, которое может быть использовано террористами. Поэтому мы разгромили талибов в Афганистане. Вина Саддама совершенно очевидна. Он развязал две агрессивные войны против своих соседей. Он использовал химическое оружие против собственного народа. Он тратит деньги не на то, чтобы накормить свой народ, а на создание оружия массового уничтожения. Тех, кто так поступает, следует привлечь к ответственности. Мы не будем ждать, когда они совершат новые террористические акты или будут укрывать у себя террористов.

У нас есть чем заняться и помимо Ирака. Однако сегодня именно Ирак создает проблему. Мы ее не выдумали. И закрывать глаза на проблему терроризма не выгодно никому, в том числе и России.

– Однако европейцы занимают по этому вопросу несколько иную позицию. Почему? Это происходит от зависти к Соединенным Штатам или их испортил социализм? Европейцам не нравится зависеть от дядюшки Сэма? А может быть, все дело в разнице культур?

– Правительства Великобритании, Испании и Италии поддерживают США. Французы и немцы такой поддержки не оказывают. Отчасти это объясняется завистью, отчасти коммерческими интересами. Франция поддерживает широкие связи с Саддамом. Германия также торгует с Ираком. Им приходится действовать очень осторожно. Но это не означает, что США должны отказаться от выполнения своих намерений. В конце концов, французы и англичане пытались умиротворить Гитлера. Это был не лучший путь. Но у нас в то время не было достаточно сил, чтобы вмешаться и сказать им: «Вы действуете безответственно, мы так не можем».

– Нуждается ли Америка в поддержке Организации Объединенных Наций или, говоря в более широком плане, мирового сообщества, чтобы действовать против Ирака?

– Для ведения войны с террористами необходимо сотрудничество, во-первых, разведслужб всех стран мира для сбора необходимой информации и, во-вторых, всех финансовых организаций, чтобы контролировать потоки денег. То есть, нужны глобальные усилия. ООН приняла 16 резолюций против Саддама Хусейна. Ни одна из них не была выполнена. Если не выполнять резолюции, зачем их принимать? Сейчас настало время для принуждения. Если вы хотите, чтобы закон соблюдался, вы вынуждены прибегать к принуждению.

– А теперь давайте снова вернемся в США. На промежуточных выборах 2002 г в конгресс республиканцы одержали весьма убедительную победу, хотя чаще всего правящая партия на промежуточных выборах терпит поражение. Обычно экономические трудности выгодны демократам. На этот раз и это правило было нарушено. В чем дело? Некоторые говорят, что большую роль сыграло массированное использование республиканцами аргументов антитеррористической кампании. Избирателя так «затерроризировали террором», что он забыл даже о собственном кошельке. Насколько верна такая точка зрения?

– 11 сентября мы потеряли три тысячи человек. Мы стали жертвой нападения. Мы не допустим, чтобы это повторилось. Некоторые демократы возражали против создания президентом министерства внутренней безопасности и вели политическую игру вокруг этой проблемы. Республиканские кандидаты использовали это против демократов, и те потерпели поражение. Американский народ осознал, что мы живем сейчас в опасном мире и что нам нужна зрелая, а не «как обычно» политика. Демократы просто не поняли настроений в обществе.

– Однако некоторые мои американские друзья говорили мне, что в США по телевидению и радио, включая общественное ТВ, консервативные взгляды ныне пропагандируются с пугающей агрессивностью, а либеральные взгляды, критическое отношение к президенту Бушу и его правительству подаются почти иносказательно. Как если бы в СМИ появился страх. Так ли это?

– Ваши друзья говорят, как сенатор Том Дэшл. Это напоминает басню о лисе и винограде. Демократы потерпели поражение на выборах и теперь ищут, на кого бы обидеться. Они не хотят винить себя в этом, им надо винить кого-то другого. Вовсе нет, либералы никогда не стеснялись критиковать консерваторов. Большая часть СМИ в нашей стране – это либералы.

– Президента Буша поддерживает сейчас огромное большинство американского народа. А вот в Европе отношение к нему иное. Может быть, он, несмотря на всю свою популярность и высокий рейтинг, дал основания, скажем так, для эстетической критики его действий. В США тоже ведь вначале многие смеялись над его ошибками и благоглупостями. Что вы можете сказать об интеллектуальных аспектах деятельности президента?

– Ну что можно сказать? Господин Буш иногда неверно произносит слова, как и его отец, хотя я не считаю, что Буш-младший страдает теми же недостатками. Он не в ладах с синтаксисом. Но это поверхностное впечатление не должно вводить людей в заблуждение относительно его политики. Откровенно говоря, Тэдди Рузвельта никто никогда не считал интеллектуалом. Рональда Рейгана, весьма успешного президента, тоже не называли интеллектуалом. Возможно, Джимми Картер обладал более высоким интеллектуальным рейтингом, чем другие президенты, но он как раз был неудачником. То же можно сказать и о президенте Герберте Гувере. Он был незаурядной личностью, но не преуспел в политике. Чтобы быть лидером, нужно иметь определенные ориентиры, обладать твердым характером и быть готовым и способным объединять вокруг себя людей. Я считаю, что демократов в нашей стране особенно беспокоит то, что президент Буш доводит свои идеи до американского народа лучше, чем это делают они.

– Давайте отойдем от личности президента. Мой вопрос о том, как уживаются интеллект и политика. Вот любопытная закономерность: чем выше забирается политик, тем шире круг людей (избирателей), к которым он апеллирует, и тем примитивней решения, которые он предлагает, иначе его просто не поймут. Вступает в силу своеобразный интеллектуальный ценз наоборот – популизм нарастает в обратной пропорции с интеллектуализмом. Интеллект для политика – не благо, а бремя. Так получается. Интеллектуалы должны смириться с тем, что им нет места в высокой политике. Они могут выполнять только роль советников при тех, кто осуществляет реальную политику. Вы – интеллектуал, и вы выдвигали свою кандидатуру на пост президента. Были ли у вас какие-то шансы на победу?

– Я поступил так потому, что не видел других кандидатов, отстаивающих те же принципы и политику, что и я. Хотя я не был избран, многие мои идеи, касающиеся налогообложения, пенсионной системы, здравоохранения и т. п., сейчас восприняты. Так что мои идеи восприняты лучше, чем их автор. Это тоже результат.

– Какие у вас политические планы на будущее? Намерены ли вы выдвигать свою кандидатуру на будущих президентских выборах?

– Я не буду выдвигать свою кандидатуру в президенты. Но я буду и впредь выступать за реформы. Я буду поддерживать других кандидатов и помогать им. Следовательно, я буду участвовать в избирательной кампании, но в другой роли.

– Будете ли вы выдвигать свою кандидатуру, скажем, в сенаторы или на какой-либо другой пост?

– Сейчас таких планов у меня нет. Возможно, в будущем…

Нью-Йорк. Ноябрь 2002 г.

++++

«ФОРБС» И СМЕРТЕЛЬНЫЕ ФОБИИ». Этой передовой наш журнал «Новое время» откликнулся на убийство в Москве Пола Хлебникова. Хуже сигнала Западу, чем убийство Пола Хлебникова на пороге открытой им редакции русского «Форбса», послать было невозможно.

Кто мог убить Пола Хлебникова? Черный юмор ситуации – а другому места нет – в том, что любой из списка 100 богатейших людей России, впервые составленного «Форбсом» – за то, что их засветили, поместив в список. И еще 1000 – за то, что их в него не поместили.

По выбору судьбы и по собственному выбору Пол Хлебников был человек – мост, сочетание несочетаемого. Русский американец, одна фигура его деда, морского офицера и адмирала, который служил на «Авроре», спас ее во время Цусимы и был расстрелян революционными матросами в 1917 году, чего стоит! Экономист по образованию и журналист по призванию. Беспристрастный исследователь и расследователь новорусского капитализма и при этом симпатизант российского пути в незнаемое – рыночную трансформацию. Реалист – романтик. Более естественной, органичной фигуры на роль главного редактора русского «Форбса» невозможно было придумать.

Надо признать, что и сам проект русского «Форбса» нес в себе некоторую толику романтизма. Вместе с фамильным изданием Стив Форбс унаследовал от своих предтеч еще и редкую тягу к России (императорская коллекция яиц Фаберже – ее самый наглядный символ). Но дело не только в этом. Этот журнал демонстративно называет себя «capitalist tool» – «инструментом капитализма». Его пришествие в Россию на символическом уровне означало признание определенной состоятельности российского капитализма. На практическом оно прокламировало утверждение базисных американских стандартов. Приходится признать, что эти претензии оказались несколько преждевременны. Русский капреализм все еще полон фобий. Для чужаков, исследователей и идеалистов он может быть смертельно опасен.

Москва. Июль 2004 г.

ПИРАМИДЫ ПОНЦИ

Аферы, которые потрясли мир

Жили – были три Понци. Один Карло Понци. Другой – Сергей Мавроди. Третий Бернард Мэдофф. Но все они были Понци. Потому что с 20-х годов прошлого века это бренд. Та схема делания денег, в которой они сказочно преуспели и которую каждый из них изобрел индивидуально, именно так и называется Схема Понци. Мы в России этого не знали, стихийно веря в превосходящий русский гений, пусть на этот раз и не слишком добрый. Мы и в мыслях не допускаем, что какой-то Маркони мог быть до нашего Попова. А в Америке Понци – имя нарицательное. Об аресте махинатора-миллиардщика Мэдоффа «Нью-Йорк Таймс» сообщила следующим заголовком «Мэдофф приговорен к 150 годам за Схему Понци».

Понци

Родоначальник этого американского жанра, которому предстояло стать мировым, был простой итальянец без копейки денег Карло Пьетро Джиованни Гульелмо Тибальдо Понци – на его родине в ходу пышные имена. В Америке оно укоротилось до Чарльза Понци, в бегах оно могло превратиться в Чарльза П. Бьянчи, а на вершине успеха в фамильярного Карла – «Зовите меня просто Карлом!» В Италии он успел лишь записаться в римский университет Ла Сапьенца, но занятия особо не жаловал. По его определению, это были каникулы длиной в четыре года. То, что он создан для лучшей жизни, он вынес из уличных университетов. К лучшей жизни его должен был доставить трансатлантический лайнер «Ванкувер», пришвартовавшийся в Бостонском порту 15 ноября 1903 года. «Я прибыл в эту страну с 2,5 долларами в кармане и миллионом долларов в надеждах,– скажет он позже в интервью «Нью-Йорк Таймс»,– и эта надежда никогда меня не оставляла». О том, что последние деньги, которые семья собрала для него, блудный сын проиграл по дороге в карты, он умолчал.

В земле обетованной его ждал традиционный путь нищего итальянского иммигранта. Он хватается за любую работу – посудомойки в ресторане, спит на полу, выбивается в официанты, но оттуда его вышибают за мухлеж при расплате с клиентами.

В 1907 году бойкий на язык (он быстро осваивает английский) Понци перебрался в Монреаль и устроился помощником кассира в только что открывшийся Банко Заросси, основанный неким Луиджи Заросси в расчете на поток итальянских иммигрантов. Заросси платил 6% годовых – в два раза больше принятого в то время, и банк шел в гору. Понци вырос до менеджера, все шло хорошо, если не считать того, что он быстро понял, что у банка нет надежных вложений – проценты старым клиентам выплачивались не из прибыли, а из денег новых клиентов. Кончилось тем, что банк рухнул, а сам Заросси, прихватив кассу, сбежал в Мексику.

Понци задумался о том, чтобы вернуться в США, одна беда, в кармане ни гроша. Выход подвернулся сам собой. Зайдя как-то в офис фирмы «Канадские склады» былого банковского клиента, он никого не обнаружил на месте, зато на столе лежала чековая книжка. Недолго думая, он выписал себе чек на 423,58 доллара, подделав хорошо известную ему подпись директора фирмы, и был таков. Наградой за ловкость рук ему стали три года, проведенные в монреальской тюрьме. На родину он написал, что устроился «специальным помощником» тюремного надзирателя – не огорчать же маму.

Если считать университетами теперь уже исправительные заведения, то курс был продолжен, на этот раз в тюрьме Атланты. В тот свой интервал на воле он занялся доставкой нелегальных итальянских иммигрантов через границу… В атлантской тюрьме он завел полезное знакомство с известным гангстером Игнацио Сайеттой по кличке Волчара (Lupo the Wolf) и поучительное – со спекулянтом с Уолл-стрит Чарльзом Морзе, знаменитым своими розыгрышами законопослушной публики. На этот раз в тюрьме он провел два года и еще месяц, поскольку не мог внести висевший на нем штраф в 500 долларов.

В 1917 году Понци вернулся в Бостон. Два года работал незаметным клерком, пока не пробил его час. Озарение пришло, как полагается, с неба или, что в данном случае одно и то же, с моря – в скромном почтовом конверте. Это было простое деловое письмо из Испании, а в нем магическая штучка – купон на обратную марку, чтобы адресат не тратился при ответе. Тонкость заключалась в разности цены. Из-за послевоенной инфляции (первая мировая закончилась недавно) купон в Европе в американской монете стоил дешевле, чем такая же почтовая марка в США. Получалось, что, если купить купоны в Европе, а реализовать их в Америке, образуется маржа. Эврика! Так просто и так наглядно! Как выражался Понци, «маленький доллар отправляется в путешествие за океан и через шесть недель возвращается домой уже женатый и с парой веселых детишек». Понци принялся за дело. Он пошел по знакомым, предлагая за 90 дней удвоить возможные вклады – весьма соблазнительное предложение. Те, кто решился, действительно получили по 750 долларов прибыли на вложенные 1250. Понци открыл свою компанию с пряным именем залежавшихся денег "Old Colony Foreign Exchange Company" – «Старая Колония. Инвалютная компания» или что-то вроде этого, нанял агентов, которым платил щедрые комиссионные за каждый привлеченный доллар…

На этот раз это была совершенно законная операция, во всяком случае, видимым образом никакой закон не нарушался. Никто не запрещает покупать телушку за полушку и продавать ее за морем. Правда, сразу обнаружились практические нестыковки. В Америке никто не хотел менять купоны на марки в сколько-нибудь заметном количестве. А по одной – получится себе дороже. Но реально ему уже делать этого и не нужно было. Молва разнесла весть о сказочном предложении, и люди понесли ему деньги сами. Понци начал свою операцию в декабре 1919 года. В феврале 1920 года он собрал 5000 долларов, в марте 30000 – не забудьте добавить в уме лишний ноль, если хотите пересчитать на нынешний курс…

В течение нескольких месяцев жители Бостона стали свидетелями и участниками удивительного ритуала. Каждое утро сотни людей выстраивались в очередь перед конторой Понци (к этому моменту рискованное слово «инвалюта» в названии компании заменилось на надежное securities – «ценные бумаги», чтобы сдать свои деньги, нередко последние сбережения, в окошко кассы и получить взамен некий сертификат, обещающий 50-процентный возврат через 45 дней. Очередь росла не по дням, а по часам. Кассиры трудились, не покладая рук, сбрасывая пачки денег в проволочные корзины… (Аналогичную картину описывали знакомые кинематографисты, коих угораздило попасть под «Чару». Помните, был такой банк, его инициатор, позже покончивший с собой, был родом из кино, поэтому привилегия быть обманутыми в первую очередь выпала на долю коллег по цеху. Артисты и режиссеры с известными всем именами с придыханием рассказывали о мешках денег, из которых вытаскивались пачки, чтобы рассчитаться с ними – без всякой бухгалтерии-бюрократии…)

Американская мечта имеет свою магическую формулу: Каждый может стать миллионером. В глубине души в это чудо верит даже тот, кто во всем изверился. И вот такой простой способ. Маленький человек с маленькими деньгами становится инвестором, совсем как счастливцы с Уолл-стрит. Вот он народный капитализм в действии, даже если сам этот термин появится значительно позже. Понци попал в яблочко…

Урожай июля 1920 года был 6,5 миллионов долларов. (Ректор Гарвардского университета получал тогда 5000 долларов в год). Понци добился своей мечты. За семь месяцев тридцать тысяч человек принесли ему на блюдечке с голубой каемочкой десять миллионов долларов. Правда, его долговые обязательства равнялись, по крайней мере, пятнадцати миллионам, но какое это имело значение? Все, что ему требовалось сегодня, это выплачивать деньги тем, кто хотел возврата, а таких было меньшинство. Рука не поднимется забрать бабки сегодня, если завтра их будет еще больше, проценты нарастут на проценты, прибыль растет в геометрической пропорции. Доходчивая арифметика халявы действовала неотразимо. Покуда тех, кто приносил деньги, было больше, чем тех, кто хотел их возврата, Понци был в полном порядке.

Теперь он мог себе ни в чем не отказывать. Особняк с кондиционированием воздуха, бассейн с подогреваемой водой – и то, и другое тогда еще были редкость, роскошный выезд… Тщеславие нувориша? Оно лишь укрепляло доверие к человеку, чьи успехи каждый мог лицезреть воочию. Он даже выписал из Италии маму в каюте первого класса, чтобы та порадовалась триумфу сына. К счастью для себя, она вскоре умерла, не увидев конца истории…

На пике славы Понци занялась бостонская газета «Пост». Финансовый анализ сразу же выявил порочность схемы. Чтобы оправдать цифры, которыми оперировал спекулянт, он должен был купить – продать 160 миллионов почтовых купонов, а их всего было выпущено 27000. Первые же статьи в газете вызвали панику. Хвост вкладчиков перед его конторой теперь уже гудел как растревоженный улей, все жаждали получить деньги назад. Понци сам пошел в народ, балагуря и высмеивая клеветников, сеющих вздорные слухи. Очередь обносили бесплатным кофе и пончиками. За три дня было роздано два миллиона долларов. Пронесло. Надолго ли? Понци лихорадочно искал новый крупный источник долларовых вливаний. Он вложил три миллиона долларов в банк «Хановер Траст» и вошел в его правление, что дало ему возможность пользоваться кредитными ресурсами банка. Но газета уже не слезала с горячей темы. (За разоблачительное расследование Схемы Понци бостонская «Пост» получит Пулитцеровскую премию 1922 года). Параллельно им заинтересовались прокуратура и органы банковского контроля.

11 августа стал черным днем для Понци. В этот день «Пост» вышла с первополосной статьей, в которой описывались подвиги предприимчивого иммигранта, включая его тюремные отсидки, на его счета был наложен арест, а «Хановер траст» и вовсе закрыт. 12 августа Понци сдался полиции. В федеральном суде ему было предъявлено 86 исков в жульничестве с почтовыми отправлениями. 1 ноября Понци признал себя виновным по одному из этих исков, рассчитывая на снисхождение за сотрудничество с судом. Не вышло. Его приговорили к пяти годам заключения. Параллельно он попал под суд штата Массачусетс – по обвинению в мошенничестве. Как так, разве он не заключил сделку с властями? Понци был уверен, что признание в федеральном суде освобождает его от процесса в суде штата. Он подал на апелляцию, которая дошла до Верховного суда США. Решение Верховного суда было скорым и неутешительным. Судебная сделка с обвиняемым в федеральном суде не распространяется на обвинения, предъявленные штатом, постановил Верховный суд. Он также постановил, что это не случай двойной ответственности за одно преступление, поскольку штат обвиняет его в мошенничестве, а федеральное правительство – в жульничестве с почтовыми отправлениями. Неважно, что под разные квалификации подпадали одни и те же деяния.

В октябре 1922 года его судили по первым десяти искам. Понци сам выступил собственным защитником и был так хорош, что присяжные его оправдали вчистую. Когда его судили вторично по пяти оставшимся искам, присяжные разделились пополам. С третьей попытки его осудили как «обыкновенного и отъявленного вора» и приговорили к тюремному сроку от семи до девяти лет.

В дальнейшем его жизнь превратилась в игру наперегонки с правосудием. При всех своих взлетах он так и не стал гражданином США. Но пока одна рука закона выясняла законность его пребывания в Америке, другая рука выпустила его под залог. Он отправился во Флориду, где его не знали, и немедленно организовал компанию «Земельный синдикат Чапрон» – по первым буквам своего американизированного имени и фамилии. Синдикат предлагал покупателям наделы земли, которые принесут 200 процентов прибыли за 60 дней. Фантастическая сделка! Особенно, если учесть, что это были болота в непроходимой части Флориды… Единственной законной прибылью, которую он получил за свою новую схему, стал приговор – год тюрьмы. Освободившись под залог в 1500 долларов, он немедленно отправился в портовую Тампу. Побрил голову наголо, отпустил усы и устроился матросом на грузовое судно, направлявшееся в Италию. Новый образ не помог. Судно остановилось в Новом Орлеане, и Понци вернули в Массачусетс на отсидку всего срока. Выпустили его лишь семь лет спустя в 1934 году и тут же выслали в Италию как нежелательного иностранца. Все это время власти искали деньги, которые он утаил, но так ничего и не нашли. Судя по всему, их не было. Они утекли.

Дальше было угасание. В Италии он очень старался, но его американские чары почему-то не действовали. Понци перебрался в Бразилию – с тем же успехом. Редкой отрадой служили моменты, когда о нем вспоминали газеты. Тут он расцветал. «Даже если они не получили денег, они получили зрелище,– говорил он в одном интервью.– Без всякого злого умысла я подарил им шоу, равного которому они не видели со времен высадки первых пилигримов. То, как я все это дело сорганизовал, стоило пятнадцати миллионов долларов». Если не деньги, то хоть слава… От слова «мошенничество» он отмахивался, но в конце концов согласился. Он умер в 1949 году на койке благотворительного заведения.

Мавроди

«– Фамилия?

– Мавроди.

– Имя-отчество?

– Сергей Пантелеевич.

– Год рождения?

– Пятьдесят пятый.

Только после этого охранник запирает дверь камеры и кивает мне:

– Проходи к окну.

…Ну, да ладно. Приводят меня, наконец, к следователю…

– Здравствуйте-здравствуйте…

– Вот акт экспертизы.

Смотрю акт. Н-да. Две мои фотографии. Одна старая, с паспорта. И другая новая, тюремная. Да-а-а! Неудивительно, что меня здесь на сборках никто не узнает. Я и сам бы себя сейчас не узнал! Как же это я изменился – это просто невероятно! Уму непостижимо! Действительно, совершенно другой человек. Взгляд другой… подбородок какой-то квадратный стал… в общем, жесткое, хищное, худощавое лицо классического наемного убийцы. Киллера, блядь! Погубителя беззащитных бабушек. Безжалостного и холодного охотника на доверчивых акционеров. Не зря же мне Витя на днях сказал, что я теперь все больше и больше напоминаю ему одного его подельника. Самого, как он выразился, "сурового". (Уж не Салоника ли? Он ведь как раз по их делу проходит). На суде, короче, с таким лицом появляться не рекомендуется. Особенно на суде присяжных. (Хотя, впрочем, лично мне так даже больше нравится. Да и вообще – пусть боятся!)

– Будете подписывать?

– Нет».

Здесь и далее я цитирую «Тюремные дневники» Сергея Мавроди. Роскошное произведение. Если первая задача писательства – самовыражение, то автор дневников добился немалой высоты.

«…Дурдом какой-то, а не карцер. Везде, блядь, бардак. Даже в карцере…Ну-с, ладно. Что там дальше? Ага, про режимы. Существуют три режима: обычный, строгий и особый ("полосатый")… В смысле, в приговоре назначают: "три года обычного". Мне, вроде, светит обычный. Во-первых, первый раз, а во-вторых, преступление у меня не тяжкое (или "не особо тяжкое" – не знаю точно). "Тяжкое" – это свыше десяти лет. А у меня до десяти»…

Замечательная способность героя к адаптации. В любой обстановке он как рыба в воде. Понятно, что между воронком и 600-м «Мерседесом», Думой и тюрьмой, ситуацией, когда тебя ведут на допрос и когда люди в любых мундирах готовы стоять у тебя на стреме, есть некоторая разница. Но она вовсе не непроницаема. Главное – чувствовать коды этих разных ситуаций, а язык можно подучить.

«…Шнифт – глазок в двери. Весло – ложка. Фаныч – кружка.  Ветряк – майка. Порожняк – трусы. Прохаря – ботинки. Книфт – пиджак. Кабан, перелом – передача… Лавэ, лавандос – деньги (нет лавэ – жизнь немэ!)…»

Мавроди артистичен и эрудирован. У него фантазия без края. Его мир – игра. Чтобы она была без проигрыша, правила игры он придумывает сам.

«– Я хочу в камеру!

– Вообще, у Вас такие странные взгляды…

– У меня не странные взгляды. У меня реальные взгляды. "Бросили!..", "обидно!.." – чушь все это! Человек сам всегда во всем виноват. Люди свободно гуляли по комнатам с деньгами, и за ними не было никакого контроля… Я же их сам фактически поставил в такое положение! Написано же в Библии: "не искушай!" А я их как раз именно искушал! Вон миллионы на полу валяются! Никто их даже и не считает. Бери, сколько хочешь! Никто даже и не знает, сколько их тут… Если бы люди в таких условиях не воровали – это было бы противоестественно. Противно свойствам человеческой природы. Это были бы уже не люди!

– Так почему же у Вас контроля-то никакого не было?

– У меня просто не было времени этим заниматься. Мое время стоило дороже. Гораздо дороже! Они воровали быстро, но я зарабатывал еще быстрее! Значит, такое положение дел было для меня экономически оправданным. Это были просто накладные расходы. Как утруска-усушка. Бой стеклотары. Это как айсберг в тропическом море! Плывет и одновременно тает. Тропики, жарко! – так что тает быстро. И чем дальше – тем быстрее. Но айсберг большой! Так что шансы есть. Все зависит от скорости. Надо успеть доплыть до цели, пока не растаял! Быстрее! Еще быстрее!

– Вы вот говорите "успеть доплыть до цели!" До какой? Какая у Вас была цель? Это же была пирамида! И рано или поздно она бы все равно обязательно рухнула! На что Вы вообще рассчитывали, когда все это затевали?

– Всё-всё-всё! Хватит! Вот о добре и зле – пожалуйста! Это сколько угодно. О погоде тоже можно поговорить. Вообще о любых абстрактных материях. Но – никаких пирамид! Ничего конкретного. Это уже запретные темы»…

В 1989 году в Ленинском исполкоме Москвы был зарегистрирован кооператив. Название – скучнее не придумаешь, аббревиатура начальных букв фамилий основателей – братьев Мавроди и их знакомой Муравьевой. Занялись торговлей компьютерами и оргтехникой – самое прибыльное на тот момент, но, в общем-то, обычное дело. Деньги – товар – деньги, проза, которая по плечу многим. Настоящий Мавроди родился тогда, когда он решился укоротить цепочку. Деньги могут делать деньги напрямую, без посредства товара – у них такой аромат! Нет-нет, в роли Шейлока нет секса. Рост должен быть головокружительным – вот в чем фишка-афишка, а его может дать только высокий процент. Перед 1000% годовых не устоит ни мореплаватель, ни плотник, ни депутат, ни самый политический обозреватель, ни правоохранитель – он прибежит первым со своей верной госслужбы и будет хоть полом стелиться, хоть «крышей» служить. Деньги кружат головы. Большие деньги способны вскружить самые большие головы. От этой эпидемии нет прививки. Однажды вкусившие плода халявы не смогут забрать деньги, а будут их вкладывать снова и снова. Замкнутый цикл, андронный коллайдер, работающий на освобожденной энергии основного инстинкта – и без всяких сбоев.

В миг МММ оказался у всех на устах. Пришла пора фантастики. Манящая таинственная надпись «Из тени в свет перелетая…», в одночасье появившаяся на всех переходах метрополитена… Поселившийся на всех домашних экранах былинный герой наших нищих мещанских буден Леня Голубков… Авантюра высший класс, поэзия, фольклор! И все предельно материально, вот оно чудо из чудес – своя, конвертируемая, куда там деревянному! – растущая как на дрожжах валюта – «мавродики», которые можно купить или продать на каждом углу, с портретом самого основателя пирамиды, как если бы он был Джордж Вашингтон или Ульянов-Ленин. Их, вроде бы, и печатали в тех же типографиях, что и американские доллары. По словам Мавроди, наши гознаковские заводы почти сразу же захлебнулись, не справившись с объемами МММ-овских заказов.

«Но в таком случае, я хотел бы, по крайней мере, узнать, в чем хоть меня обвиняют? В мошенничестве? В чем оно? Что цены акций будут всегда расти, я никогда не обещал. Я всего лишь говорил: "До сих пор они росли. Причем, очень быстро". И это была правда. "Акции абсолютно ликвидны". Это тоже была правда. Их свободно можно было продать в любом пункте МММ, которые были тогда буквально на каждом шагу. Что еще? Всё, вроде? Больше я, кажется, ничего не обещал? Так в чем же мошенничество?»

По данным конкурсного управляющего АООТ "МММ" Сергея Глодева, пострадавшими себя официально объявили 200 000 человек, но судом и конкурсным управляющим были признаны требования лишь примерно 35 000 вкладчиков, в основном владельцев сертификатов акций и билетов МММ. По данным "Прайм-ТАСС", сумма общей кредиторской задолженности АООТ "МММ" – около 640 миллионов рублей, из них 620 миллионов рублей – перед физическими лицами. По данным юридической компании "Шмид Консалтинг", по самым минимальным оценкам ущерб от деятельности финансовой пирамиды исчисляется 100 миллиардами неденоминированных рублей, число обманутых вкладчиков – миллионами. Писали, что пятьдесят человек покончили жизнь самоубийством, потеряв все в результате краха "МММ".

«Я охуеваю! Я, блядь, просто охуеваю! Получил сегодня повестку в гражданский суд. Как вам это понравится? Некая гражданка… Ну, не важно! Вознамерилась получить с меня 265 635, 34 руб. (Двести шестьдесят пять тысяч шестьсот тридцать пять рублей 34 коп.) То бишь, около десяти тысяч долларов. Всего-навсего. На вложенные ею в свое время в «сертификаты акций АООТ «МММ»»… свои кровные аж 130 (сто тридцать) рублей! Поскольку она «испытывала все это время сильнейшие нравственные и физические страдания, ведь это были ее единственные сбережения». И живет она, естественно, «крайне скудно»…

… (Неплохо бы также вспомнить уж заодно и список тех депутатов, которые в свое время бегали за мной с просьбой поменять им акции и билеты МММ. На самих себя, на всех своих бабех, сватьев, братьев и пр. Впрочем, это-то как раз будет непросто. Слишком уж их тогда было много. Чуть ли не вся Дума. Всех-то сейчас и не упомнишь. Разве что самых известных. О-очень уважаемые были люди, о-очень… честные и порядочные. Всё, помнится, жить нас с телеэкранов тогда учили (а многие и посейчас учат!). И как ведь искренне благодарили! Как руку жали, улыбались, в глаза заглядывали!.. "Огромное Вам спасибо, Сергей Пантелеевич! А-агромнейшее!" И все потом, как один, проголосовали за снятие с меня депутатской неприкосновенности…)

Вообще психология человеческая – забавная, надо сказать, штука! А когда дело касается денег – особенно»…

История МММ – постсоветская сага. Черномырдина, говорят, бесил наглый угар Мавроди. Тогдашний замминистра финансов Сергей Алексашенко вроде бы все ему наглядно нарисовал про пирамиды. Со ссылкой на Александра Шохина рассказывают, что на одном из заседаний правительства все понимающий, но не могущий выразить словами свои чувства премьер чихвостил подчиненных, требуя что-то сделать, пока все с треском не лопнуло. Но прокуратура и МВД разводили руками – нет, мол, в УК управы на методы Мавроди. Наконец, летом 1994 года через налоговую службу подобрали ключ (скорей, отмычку). Было объявлено, что в ходе проверки налоговой полиции вскрыты "грубые нарушения налогового законодательства", и предписано взыскать в бюджет с АО "Инвест-Консалтинг" (один из филиалов империи МММ) 49,9 миллиардов рублей. То есть, по логике вещей получалось, что операция вполне законная, вот только государство не получало своей доли… Так или иначе, среди вкладчиков началась паника.

Шахматную доску, обустроенную Мавроди, перевернули. Он ответил ходами, которых не было ни в одном учебнике.

Его арестовывают – он выдвигается кандидатом в депутаты вместо погибшего Айздердзиса, и верные избиратели – вкладчики выпускают его на свободу – проводят в дамки, извините, в Думку. Годом позже Дума лишает его депутатской неприкосновенности. Теперь его могут арестовать. И глава МММ двигает в ферзи, он объявляет себя кандидатом в президенты России, на дворе 1996 год. Очень поучительный мог быть эксперимент, однако ЦИК в регистрации отказывает, забраковав значительную часть подписных листов в его поддержку. Московский арбитражный суд объявляет МММ банкротом – Сергей Мавроди скрывается. Мат?

Ничего подобного. На дымящихся развалинах одной пирамиды брат Сергея Мавроди – Вячеслав, не отходя от кассы, организует другую. Новая пирамида называется "Система взаимных добровольных пожертвований МММ-96". Все тот же сбор средств вкладчиков, но уже с откровенным подмигиванием Уголовному кодексу. Сказано же «добровольные пожертвования», не-на-ка-зу-емо!.. Закрыть МММ-96 смогли только в 1998 году, и опять понадобился ход конем. В ходе обыска в офисе были изъяты 21 золотой слиток по 5 грамм, и младшему Мавроди предъявили обвинение в незаконных операциях с драгоценными металлами в особо крупных размерах.

Братьев Мавроди объявляют в федеральный и международный розыск. Тоже не смертельно! Вместе со своей двоюродной сестрой Оксаной Павлюченко Мавроди-старший регистрирует на Каймановых островах виртуальную биржу в Интернете под названием "Сток Дженерэйшн". На хорошем английском языке сайт обещает игрокам более 200% годовых. Но тут уже вмешивается американская юстиция…

«А чтобы понять, что такое наша сегодняшняя система, наше, блядь, родное государство, достаточно просто прокатиться по Рублевке. Дачи, особняки, дворцы. Чьи они? Банковских служащих, госчиновников, депутатов?.. Откуда у них деньги? Откуда, к примеру, у банковского работника, пусть даже у директора банка, могут быть такие деньги? Это же просто обычный служащий. На зарплате. Конечно, зарплата эта у него по обычным меркам высокая, даже очень – какие-нибудь там тысячи долларов – но ведь все равно недостаточная! На зарплату особняка не построишь. Значит – воруют. Тут и доказывать ничего не надо. И так все ясно. Вот они, вещественные доказательства – за кирпичным забором стоят. Особняк, лимузины и пр., и пр… Просто разделите стоимость его имущества на его зарплату – и все сразу станет ясно. Все доказательства будут налицо. Сразу же выяснится, сколько именно столетий он должен был работать, чтобы один только этаж «своего дома» купить.

И вот эти-то люди меня еще в чем-то обвиняют?! Судить собираются?! «Начальство, блядь, у нас честное и порядочное»!.. Вот стараюсь не ругаться матом, но…»

Все-таки довели великого комбинатора до мата, во всяком случае до матюгов… По поводу рублевской элиты с нашим вором-новатором несогласных нет. С той маленькой разницей, что беспредел верхов вовсе не создает права обирать обывателей. Все обстоит гораздо хуже. Клептократия власти, власть клептократии отменяют всякое право.

Устремленная в бесконечность математика Мавроди не предполагает отдачи долгов, тем не менее, отдадим ему должное. По-своему, это было торжество свободы, как высоко может воспарить человек, когда с него спадают вериги. Если бы эту энергию да на разумные цели… Однако разумные цели предполагают устоявшуюся разумную общественную инфраструктуру – законы, обычаи, правопорядок, социальный контракт. Беда и непреодолимый – в короткой исторической перспективе, во всяком случае – дефект нашей ситуации в том, что ничего этого не было, и до сих пор нет. После Большого взрыва 80 – 90-х на просторах нашей великой родины, на одной шестой части суши воцарился хаос – идеальная среда для великих комбинаторов любого размера. И главная икона – вера в чудо. Верую, ибо нереально. Верую, ибо только так можно преодолеть реальность.

Жертвами первой, американской, Схемы Понци, помните, в первую очередь становились иммигранты. Вольные или невольные перекати-поле, оторвавшиеся от одной земли и еще не приросшие к другой – это произойдет в лучшем случае в следующем поколении, потерявшие всякую почву под ногами, они – идеальная жертва для самых беспочвенных иллюзий. Преодолеть дистанцию между действительностью и мечтой можно было только чудесным образом… Народонаселение бывшего СССР – все скопом, в одночасье тоже оказалось иммигрантами в своей стране, или наутро проснулись в другой стране – в разных независимых государствах. Более того – в другой системе, во многих отношениях полной противоположности предыдущей. Недаром любимое словцо Горбачева – транзит. Мы в транзите. Между небом и землей, между обанкротившимся прошлым и несостоявшимся будущим. Как тут не понадеяться на манну небесную. И первый мошенник, который ее предложит, мессия.

Исторический катаклизм можно проклинать, можно приписывать его заговору (или недомыслию) демократов. Но даже теологи не приписывают Большой Взрыв руке Божьей. К нашему Большому взрыву привел Большой Кризис. Рухнула от истощения, от собственной порочности, Система, которая три четверти века последовательно выжигала все то, что гарантирует нормальное социальное развитие: суверенность личности, демократию, рыночную экономику. Не может быть прочной порочная Система, даже если она основана на большом насилии. Наоборот, чем больше и дольше насилие, тем неотвратимей она рухнет, и тем безнадежней хаос, который воцарится на руинах. На выжженной земле, которая остается после, расцветают чертополохи.

Что мы и наблюдаем. В чем живем.

Забавно наблюдать, как Мавроди уже в статусе государственного сидельца продолжает играть в шахматы с государством, как бы меряясь с ним в извращенности. Сегодняшнее государство, доказывает он, играет в те же игры, что и он, но до чего бездарно, просто ужас! Спросили бы умного человека, он бы предложил схемы поэффектней!

«Давным-давно, сразу после краха ГКО и последовавшего за ним дефолта, мне вдруг пришла в голову одна интересная идейка. К сожалению, настолько глобальная и масштабная, что проверить ее на практике не представлялось решительно никакой возможности. Связана эта моя, так сказать, творческая активность была еще и с тем, что за печальной памяти кириенковские проделки, я чувствовал в некотором роде косвенную ответственность. Вначале немного истории… Дело в том, что идея ГКО, идея выпуска сверхдоходных государственных ценных бумаг, была впрямую позаимствована в свое время властями у меня, у МММ. Начальник департамента ценных бумаг Минфина Белла Златкис, главный автор и разработчик системы ГКО, неоднократно лично консультировалась тогда (в 1994 году) со мной по поводу мельчайших деталей и нюансов функционирования системы МММ. Правда, не говоря мне зачем. Результат известен. В августе 1994 года арестовали меня, а уже в октябре того же года появились ГКО. К сожалению, основной идеи МММ власти тогда так и не поняли.

Что толку теперь ворошить старое, рыться в обломках? Надо строить новое. Так вот, когда в 1998 году ГКО рухнули, я вдруг всерьез и призадумался о том, как следовало бы их правильно организовать! Как построить идеальную систему ГКО? Как она должна выглядеть? Вот если бы я ее строил, то что бы я сделал? И как только я четко сформулировал себе задачу, решение сразу же пришло само собой. Я сразу отчетливо понял, в каком направлении следует двигаться. А также понял, в чем был принципиальный просчет разработчиков ГКО. Они действовали исключительно в существующем тогда правовом поле, даже не пытаясь его расширить. В то время как имели полную возможность не только расширить, но даже и вообще полностью подстроить его под себя. Ведь наша цель – привлечь максимум средств при минимуме обязательств. Совершенно очевидно, что с помощью имеющихся в нашем распоряжении традиционных финансовых инструментов эта цель заведомо недостижима. Ну, так надо создавать новые! Мы же государство, мы же сами устанавливаем правила!.. почему бы государству не монополизировать весь фондовый рынок? И не прибрать к рукам вообще все денежные потоки?..»

Для воспарившей мысли великого комбинатора узилище не преграда. А есть еще и идейка получше.

«Только лучше, конечно, изначально ориентировать эту систему на внешний рынок. Стараться привлечь прежде всего средства иностранных инвесторов. Причем, повторяю, без всякого риска. Рухнули цены? Не страшно. Завтра же начинаем все сначала. Новый виток. А деньги все, естественно, остались у нас. Мы же ничего не обещали, надежность – нулевая, мы же честно предупреждали об этом с самого начала! Вообще, пока остальные страны сообразят, что происходит, и попытаются принять какие-то ответные контрмеры (запретить своим гражданам приобретать такие бумаги, сделать у себя нечто подобное и т.п.), мы сможем аккумулировать у себя средства вообще всего мира!..»

Слушай, власть, внимание, гордые великороссы! Это же верный путь к мировому господству. Мы сможем обчистить весь шар земной! Сбудется вековая мечта патриотов. Крушение фондового рынка и коллапс мировой экономики уж точно в наших силах. И такого человека держать под замком?! Да ихний Понци нашему Мавроди и в подметки не годится!

Мэдофф

Судебный процесс – по определению, нечто протяженное. Знаменитые американские процессы тянутся годами. Этот, безусловно, самый громкий американский процесс новейшего времени, был на редкость коротким – он занял чуть больше полугода. «Чрезвычайное зло» – так судья охарактеризовал совершенное преступление. 150 лет заключения, метафорическая гарантия пожизненного заключения – такой он вынес приговор – максимально возможный срок, причитающийся за подобные преступления. «У меня нет оправданий моему поведению,– бил себя в грудь подсудимый в последнем слове.– Как можно оправдать предательство тысяч инвесторов, которые мне доверили сбережения своей жизни? Как можно оправдать обман 200 сотрудников, которые большую часть жизни работали на меня? Как можно оправдать ложь брату и двум сыновьям, которые всю свою жизнь помогали мне строить успешный бизнес? Как можно оправдать ложь жене, которая была рядом 50 лет?» Каяние Каина имело очевидную цель – выгородить родных и близких – подельников, спасти деньги, которые были выведены на них. О том, чтобы защитить себя, не могло быть и речи. Афера была слишком очевидна.

Эта афера, однако, продолжалась безнаказанно и беспрепятственно более двух десятилетий – «самая крупная и самая долгоиграющая Схема Понци» за всю историю финансовых махинаций. Прежде, чем стать заключенным №61727-054 с датой выхода на волю 14 ноября 2139 года этот монстр и психопат – таков ныне не подлежащий апелляции вердикт публики, был пророком и святым. Биржевым пророком и святым Уолл-стрит, где нимб – прямой отсвет от количества оперируемых нулей.

Житие лжесвятого описывается одной фразой: всю свою жизнь он делал деньги. Место, где делают деньги, не отвлекаясь на побочные занятия типа реальной экономики, называется биржа. Мэдофф был биржевая шишка. Игрок высшего класса, он обогатил практику биржи скоростными технологиями клиентских операций. Именно он изобрел и надолго возглавил электронную биржу «НАЗДАК». Что создало ему безупречную репутацию, как если бы она была отлита из чистого золота. Что в свою очередь послужило замечательной рекламной аурой для фирмы, которую он создал в 1960 году и возглавлял до 11 декабря 2008 года – момента своего ареста.

Все последние десятилетия «Бернард Л. Мэдофф. Инвестиции и ценные бумаги» (Bernard L. Madoff Investment Securities LLC) привлекала и размещала средства – необыкновенно успешно. Никаких заоблачных посулов. Нет – 10 – 12% годовых. Солидно, а главное надежно. Фишкой компании Мэдоффа была надежность, доведенная до абсолюта. За двадцать лет линия доходности Мэдоффа ни разу не отклонилась. Это было феноменально. Вообще-то, как сказано в анекдоте, если градусник упорно показывает одну и ту же температуру, проверьте, может быть, вы уже умерли… На бирже с ее волатильностью, в рыночной экономике с хроническими спадами и взлетами, такого просто не может быть. Но вот же он, вопреки всем законам физики, – градусник вечного успеха! Очевидная невозможность подобных результатов лишь повышала незыблемый авторитет Мэдоффа. Финансовый гений, явно обладающий уникальной инсайдерской информацией! Вообще-то это не слишком легально, но если это десятилетиями приносит успех…

Настоящий секрет его необыкновенного фирменного успеха выяснился только сейчас. Хотя он давно известен – Схема Понци. Старым клиентам платили из денег новых. Доходов, которые бы подтверждали феноменальную траекторию прибыльности, не было. Тем не менее, так могло продолжаться еще долго, если бы не разразившийся кризис. Клиентам понадобились средства – сразу и много – семь миллиардов долларов одномоментно. Таких денег Мэдофф нарисовать не мог. И тайное стало явным.

Суду он признался, что с 1991 года его фирма вообще не инвестировала деньги клиентов. Их прямехонько отправляли на деловой счет Мэдоффа в Чейз Манхэттен Банк. Следователи полагают, что эти трюки начались уже в 70-е годы. Житие святого оказалось мифом. Сказав, что всю жизнь он делал деньги, я невольно ему польстил. Беда как раз была в том, что он их не делал. С того момента, когда он перестал их делать, а только собирал, он перешел черту…

Вообще-то физика обязана была реваншировать раньше. Финансовый контроль в США никто не отменял. 6 раз, начиная, по крайней мере, с 1992 года, специальная Комиссия по биржевым операциям (the US Securities and Exchange Commission – SEC) проводила проверки. Все это время в Комиссию приходили тревожные звонки. Отчетные цифры Мэдоффа – блеф, ни юридически, ни математически они невозможны, сигнализировал комиссии в 1999 году финансовый аналитик Гарри Маркополос. Никакого эффекта… В 2005 году неугомонный Маркополос представил в Комиссию 17-страничный аналитический документ, озаглавленный «Крупнейший мировой хедж-фонд – афера». Тогда же он обратился в «Уолл-стрит джорнэл»: нужны доказательства, что Мэдофф оперирует по Схеме Понци? Но газета не захотела расследовать эту историю.

Как удавалось Мэдоффу выходить сухим из воды, какие технологии он применял – именно это сейчас и интересует общественность. Куда смотрели регуляторы и законодатели, что же это за контроль, если его можно водить за нос (либо затыкать ему рот) годами и десятилетиями! Можно только высказать гипотезу, что реальные технологии Мэдоффа вступили в заметный мезальянс с прославленной протестантской этикой, может быть, и фундаментальной для капитализма, но оставшейся, по-видимому, слишком глубоко в фундаменте. И что дело в каких-то иных неработающих законах, уже не чисто физических.

Мэдофф, конечно, первоклассный негодяй, на бирже негодяев он вполне мог бы претендовать на первое место. Он залезал в самые, казалось бы защищенные элитные карманы с видом благодетеля, которого еще надо было просить, чтобы он залез в карман именно к тебе.

Он кидал банки, что само по себе рекорд Гиннеса. Среди банков, которые он кинул, самые известные интернациональные имена: Банковская группа «Banco Santander», Испания – 3,1 миллиарда долларов, Банк «Medici», Австрия – 2,1 миллиарда, Банк «Fortis», Бенилюкс – 1,35 миллиарда, Международная банковская группа HSBC – 1 миллиард, «Royal Bank of Scotland» – 600 миллионов, Банк «BNP Paribas», Франция – 460 миллионов долларов…

Он был членом правления, естественно, без всякого вознаграждения – целого ряда известных, «неприбыльных» по своему статусу организаций. Чаще всего – казначеем, кому как не знаменитому финансисту доверить распоряжение средствами. И он распоряжался, доверительно перемещая все их эндаументы на свои счета. Технология благородного жулика, которая и не снилась героям О’Генри… В результате такой благотворительности ряд благотворительных организаций разорились.

Вряд ли в этом был специальный шик – нагревать тех, кто связан с тобой верой и кровью. Скорей всего это было удобней. Еврейская община США гордилась своим высоко взлетевшим сыном. В списке ограбленных им – выдающиеся еврейские имена: Элиа Визел, Стивен Спилберг, Заза Габор, Джон Малкович, Ларри Кинг… Если в этот список попал не еврей, не считайте это ошибкой. Деньги для Мэдоффа не имели национальности. Единственное его условие: деньги должны быть большими, очень большими.

Вряд ли что-то существенное к образу биржевого татя добавит перечисление того, что было у Мэдоффа в личном обиходе. Пент-хаус на Манхэттене, вилла в Палм Бич, дом на мысе Антиб, картины, антиквариат, яхта – обычный мультимиллионерский набор. У наших покруче. Зато в цифрах афера точно вне конкуренции.

Размах нанесенного им ущерба суд определил в 18 и 65 миллиардов долларов, считая с процентами или без.

Понци, Мавроди и все остальные охмуряли бедных. Мэдофф был Понци для богатых. Эксклюзивность, масштаб были его фирменным стилем. А это требовало индивидуальной работы высшего класса. Член всех возможных закрытых клубов, он заседал во всех президиумах, состоял во всех правлениях, был вхож во все комиссии, тут как тут со своими взносами в избирательные кампании президентов и сенаторов – демократов и республиканцев… Гуру, попечитель, меценат, политический спонсор – он был многолик и вездесущ. Инсайдер в высшем смысле этого слова. Или слоя. Свой среди своих – среди регуляторов и законодателей, среди властных и богатых. Такой человек вне контроля. Он неуязвим.

Ну, как могла его контролировать Комиссия по биржевым операциям, если он сам ее контролировал – самыми разными способами, вплоть до очень экстравагантных. И смех, и грех. Одна из проверок закончилась тем, что контролер связал себя законными узами брака с племянницей Мэдоффа… А уж как работал старый проверенный прямолинейный механизм взяток, это уважаемые участники процесса уж точно постараются скрыть.

Кризис подставил ножку Мэдоффу. А Мэдофф стал олицетворением нынешнего кризиса. Пузырь необеспеченных ценных бумаг и финансист-упырь – словно, близнецы-братья. Что – кто тут причина – следствие? Пойди разберись, когда оба так сокрушительно – грозно и грязно, лопнули… Буквально в стилистике наших карикатур 20-х годов самые авторитетные головы на Западе взахлеб заговорили о неизбежном крахе преступно-порочной системы.

Мэдофф – высшая и последняя стадия финансового империализма? В каком-то смысле и так. Хотя капитализм как систему-кровопийцу хоронили не раз, на этом столько блистательных карьер было сделано, а он выкидывает все новые и новые фокусы – в промежутках между кризисами. Несмотря на кризисы (а может, и благодаря им) он ухитрился создать самую дееспособную систему, которая только есть на этой Земле. Стало общим местом говорить, что нынешний кризис – самый сильный и глубокий со времен Великой Депрессии 30-х годов. Со специалистами не спорят, однако, кто-нибудь видел похожий след на улицах нынешнего Нью-Йорка, Мадрида, Лондона или Берлина? Капитализм очень несовершенная и порочная система, но сводить его к макбетовскому котлу ведьм, пляшущих вокруг пузырей земли, некоторое преувеличение. Он развивается от одного кризиса до другого, по необходимости внося поправки, если не в свой генетический код, так в социальную природу. Это как раз то, что его всегда отличало от знакомого нам социализма. Тот уверенной поступью прогрессировал от одного совершенства к другому, пока не развалился полностью и окончательно.

Как выразился один из помощников Обамы, было бы грешно упустить такой кризис… То-есть, кризис – не только шок, но и шанс. Хотя шок от лопнувших пузырей-упырей очень силен. Лучшие и трезвые умы анализируют, бьют в колокола. Когда – еще в прошлый «доткомовский» кризис – лопнули казавшиеся незыблемыми столпами корпоративные гиганты «Энрон», «УорлдКом», это могло показаться случайной аберрацией. Сегодня нобелевский лауреат по экономике Пол Крагман ставит диагноз, понятный нам даже больше, чем американцам: «потемкинские корпорации с фасадами из нарисованной отчетности». Вот, что это было такое, пишет он в своей колонке в «Нью-Йорк Таймс». Увы, не редкое исключение. Как показал нынешний кризис, корпоративные потемкинские деревни – города-спутники современного капитализма.

А как борются с кризисом самые важные правительства мира? Накачиванием денег в банковскую систему. Откуда они их берут? В буквальном смысле слова из завтра, заимствуя у будущих поколений. МВФ подсчитал, что к 2014 году государственный долг великолепной восьмерки достигнет 114 процентов ВВП. То есть, чтобы выплатить его, население самых развитых стран мира должно будет работать год и месяц абсолютно безвозмездно. Статью – прогноз об этом журнал «Экономист» назвал «Играя Понци».

Болезни опасны. Лечение может дать такие последствия, которые сравнятся по тяжести последствий с самой болезнью… То ли сделают сильные мира того на этот раз или не то? Достаточно ли? Поживем – увидим. Следующий кризис покажет.

Авторитет из «Крошки Доррит»

…Жили – были три Понци. Один Карло Понци. Другой – Сергей Мавроди. Третий Бернард Мэдофф. Но все они были Понци…

На самом деле имя Понци – легион. Эта схема, как, вложив маленькие деньги и ничем не рискуя, быстро разбогатеть, лопалась столько раз, что можно говорить о ее полном триумфе на этом шарике.

…Некая Дона Бранка в Португалии под обещания 10-процентной доходности в месяц собрала с 1970 по 1984 год эквивалент 85 миллионов евро. Суду она доказывала, что делала это дабы помочь бедным, но суд не согласился и в 1988 году посадил ее в тюрьму на 10 лет.

Ион Стойка в Румынии (афера «Каритас») пообещал восьмикратный возврат первоначального взноса через шесть месяцев. За три года с 1991 по 1994 нагрел 400000 соотечественников, собрав триллион с четвертью лей (миллиард долларов), пока фирма не обанкротилась. В финале суды – пересуды и неоплатный долг в 450 миллионов долларов.

Дамара Бертгес и Ганс Гюнтер Шпацхольц в городе Гельнхаузене на границе Германии со Швейцарией в расчете на измученных прижимистыми гномами жителей Альпийской республики, открыли Европейский Королевский Клуб, выпускавший билеты стоимостью в 1200 франков, на которые можно было получать по 200 франков в течение 12 месяцев. Прежде, чем клуб лопнул в 1994 году, в него вступил каждый десятый взрослый житель двух соседних кантонов. Цена аферы 1,1 миллиарда долларов.

С 1993 по 1997 год церковь под скромным названием «Великое Служение Интернэшнл» (Greater Ministries International) в Тампе, Флорида охмурила 18000 своих прихожан на 500 миллионов долларов. Возврат вдвойне им был обещан под самые надежные гарантии – самого Священного писания. Увы, случилось пренеприятнейшее чудо – деньги исчезли. Глава церкви Джеральд Пейн и его присные заработали сроки от 13 до 27 лет.

В 2001 году в Гаити стали необыкновенно популярны некие «кооперативы». Поверив настойчивой рекламе, распространяемой по радио и ТВ устами самых популярных местных «звезд», население нищего острова несло деньги под 15% годовых. Цифра потерь – 240 миллионов долларов. Это примерно две трети местного ВВП.

На Коста-Рике братья Луис Энрике и Освальдо Виллаболос жили припеваючи полтора десятка лет вплоть до 2002 года. Припевали они про 3% в месяц наличными на взнос минимум в 10000 долларов, а заодно про то, что образованный ими Фонд, который так и назывался «Братья», занимается исключительно высокодоходными операциями, он даже ссужает деньги «Кока-Коле». И шесть тысяч пенсионеров из США и Канады, решивших провести здесь свои закатные годы, развесили уши. Увы, братства рушатся. Когда одного брата приговорили к 18 годам, а другой ударился в бега, выяснилось, что и эта песенка спета.

Случай американского «артиста» Лу Перелмана любопытен исключительно решением суда. Его приговорили к 300 месяцам в тюрьме с оговоренной таксой: за каждый возвращенный миллион долларов срок будут скащивать на один месяц.

Индия, Пакистан, ЮАР, Малайзия, Индонезия, Филиппины… Проделки Понци поистине безграничны… «Властелина», «Хопер-инвест», «Русский дом Селенга», где Селенг не река, а что-то вроде пилинга, естественно, по-русски – до боли знакомые нам имена.

Самым сокрушительным образом рухнула пирамида в Албании в 1997 году. Атмосферу в этой стране нам понять легче всего. Та же межеумочная ситуация: позади нищета и бесправие – принципиально без рынка, а понятие собственности приравнивается к преступлению. Впереди якобы капиталистический рай. Энвера Ходжу сменили разного рода Ходжи Насреддины. Под свои фантастические посулы они вытащили из карманов нищих соотечественников 1,2 миллиарда долларов. Две трети населения почувствовали себя ограбленными. Протест вылился в массовые бунты вплоть до нападения на правительственные учреждения. Власть попросту исчезла, и страна какое-то время существовала вообще без правительства…

Пора ставить точку, но что-то мешает. Понци здесь, Понци там… Как-то не хочется увенчивать его славой, пусть даже и на редкость дурной.

На самом деле исторический Карло Понци не был первым. До него был Уильям Миллер по кличке «520 процентов». Еще в 1899 году он предложил почтенной публике 10% в неделю, набрал миллион и угодил на десятку. К тому времени, когда развернется его будущий конкурент, он будет еще жив и даже успеет дать интервью бостонской «Пост», той самой, сравнивая достижения обоих с неоспоримой позиции собственного первенства… Однако же еще раньше – в 1880 году в том же Бостоне была арестована и приговорена к трем годам заключения некая Сара Хоу. Находка Сары Хоу заключалась в том, что ее сулящий высокий процент отдачи депозит предназначался исключительно для женщин. Он так и назывался «Депозит для Леди»… Впрочем, и эту досточтимую леди вряд ли стоит увенчивать лаврами.

Будь моя воля, я переименовал бы Схему Понци в Схему Мердла. Помните: «Великий Мердл, краса и гордость нации, Коммерческий Колосс, величайший человек нашего времени»?

Узнаете персонаж из «Крошки Доррит» ?

Почитаем Диккенса, это такое удовольствие.

«Правая рука мистера Мердла была занята вечерней газетой, а вечерняя газета была занята мистером Мердлом. Его необыкновенная предприимчивость, его несказанное богатство, его чудо-банк составляли сегодня главную пищу вечерней газеты…» «– …все Подворье охвачено этой горячкой! Ведь куда бы я ни пришел за квартирной платой, всюду твердят мне одно и то же. Есть ли деньги, нет ли денег, у всех один разговор: Мердл, Мердл, Мердл. Только и слышно, что Мердл.»

А вот и горькое похмелье, когда Схема Мердла, как ее впредь и стоило бы называть по праву, лопнула:

«Этот человек возник из ничего; никто не мог объяснить, откуда и как он пришел к своей славе;… совершенно непонятно, почему он пользовался доверием стольких людей; своего капитала у него не было никогда, предприятия его составляли чистейшие авантюры, а расходы были баснословны.

… к этому времени стало уже известно, что недуг покойного мистера Мердла следовало назвать Мошенничеством и Воровством. Он…ослепительное чудо нашего времени, новая звезда, указывавшая путь волхвам с дарами…– был попросту величайшим Мошенником и Вором, когда-либо ухитрившимся избегнуть виселицы».

«К этому времени…» Это – диккенсовское время. Его можно определить с точностью до месяцев. Роман «Крошка Доррит» выходил в свет частями с декабря 1855 по июнь 1857 года.

В предисловии к роману автор считает нужным специально оговориться, что выведенный им в свет персонаж навеян текущей хроникой. «Если бы я решился отстаивать право на существование столь экстравагантного персонажа, как мистер Мердл, я бы намекнул, что он был задуман после эпопеи с железнодорожными акциями, в пору деятельности некоего Ирландского банка и еще одного – двух столь же почтенных учреждений».

Из газетной хроники Диккенс создал тип на все времена.

«– Надеюсь, – сказал Артур, – что печальная участь тех, кто дал себя объегорить, многим послужит предостережением на будущее.

– Милейший мистер Кленнэм,– со смехом возразил Фердинанд,– откуда столь радужные надежды? Да первый же не менее талантливый плут добьется того же – была бы охота».

О чем и говорит череда героев этого очерка.

Мердл – Мавроди – Мэдофф. Мошенники – мессии. Магистры Математической Магии. МММ, как ни крути.

Декабрь 2009 г.

ПРОЧЬ, ШВЕЙЦАРСКИЕ ГНОМЫ!

Русский богатырь переходного периода

Никто из знающих его людей не зовет его "Павел Бородин", а только "Пал Палыч" или "Паша Бородин". И при одном упоминании этого имени лица знающих людей расцветают улыбками. Паша Бородин – ходячий анекдот. В том смысле, что он набит анекдотами под завязку. Анекдот – его фирменный стиль, его первая сигнальная система, язык межнационального общения. Вместо "здравствуйте" он рассказывает анекдот – крепкий, пахучий, солдатский – и сам первый заразительно хохочет, увлекая окружающих неподдельной искренностью своего веселья. Свои ценят его юмор. Ради своих он готов в лепешку разбиться. Те, кто не ценит, не свои.

А еще Паша Бородин – живая легенда. Русский богатырь, мэр из Сибири, раз увидел его царь-батюшка – первый президент России – и сразу полюбил, да так, что любимая дочь не смогла его оговорить… Ну а второго, тогда еще будущего президента, он уже сам пригрел в трудную минуту на своей широкой груди, взял замом в управление делами Кремля… Подлый арест Паши Бородина швейцарскими агентами на американской границе в тот момент, когда он спешил на инаугурацию сорок третьего президента США, превратил его в интернационального героя из нашего легендарного прошлого – то ли Георгия Димитрова, победившего фашистскую юстицию, то ли Луиса Корвалана, выменянного на Буковского. Как мы боролись за него! Сибирский цирюльник лично отбрил международный империализм, грубо нарушивший наш суверенитет. Лучшие наши публицисты грозили с телеэкрана неразумным хазарам. Может, он и сукин сын, но он наш сукин сын и потому должен сидеть в нашей, а не в какой-то чужой тюрьме. Свободу Паше Бородину!.. Как мы гордились им! В нечеловеческих условиях американского застенка он ни на минуту не прерывал связи с Родиной по мобильнику и продолжал руководить двумя государствами – Россией и Белоруссией, да так, что его отсутствие на нас в сущности никак не сказалось.

Наше время – время удивительных, немыслимых карьер. Вчера министр иностранных дел СССР – сегодня глава независимой Грузии. Вчера – член политбюро ЦК КПСС, ответственный за всю идеологию в супердержаве, назавтра президент независимой Молдавии. Вчера секретарь среднеазиатского обкома, отныне и навеки – падишах. Приватизация национальных суверенитетов – фантастический промысел на постсоветском пространстве… Случай Паши Бородина немного иной. Высокий пост в выморочном государстве – скорей награда за былые заслуги, синекура с подтекстом – так ненавязчиво подчеркивалась экстерриториальность нашего героя. Правда, экстерриториальность эта распространялась только на российскую Генпрокуратуру и ни на какую прокуратуру больше. Но если сидеть тихо… Вот только не может этот большой шумный человек сидеть тихо. Тесно ему в рамках выдуманного назначения, скучно после реальной роли, которую он играл в прошлой жизни. И потому он то идею отгрохать в Питере межпарламентский центр на два миллиарда долларов толкнет (и безо всякого бюджета, с одним Беджетом Пакколи), то, как простой российский гражданин, с простым российским паспортом рванет через границу разделить радость американского народа от инаугурации, не думая о последствиях, тем более о следствиях.

В позднеельцинскую эпоху он был управделами Кремля, в просторечии – кремлевский завхоз. На самом деле он занимал пост номер один в той нашей переходной социально-экономической системе, которую очень условно можно назвать социалистическим капитализмом или капиталистическим социализмом. В отличие от официальной мифологии пост номер один находится не у мавзолея и не у Вечного огня, а у главной кормушки страны – у кремлевского спецраспределителя.

При социализме должность управделами была всегда ключевой. Номинально незаметная, лучше сказать, теневая фигура, действующая за кулисами, а фактически – второе лицо при первом, ибо от него зависело кормление первого лица и его семейства, чад и домочадцев, а заодно и всех остальных лиц данной системы или подсистемы, входящих в номенклатуру.

Это была в высшей степени деликатная политическая, социальная и экономическая работа. Школьные буквари эпохи социализма были полны трогательными святочными историями-наоборот о Цурюпах (был такой министр сельского хозяйства в первом ленинском кабинете), падающих прямо на заседании в голодный обморок. Это прямая клевета на кремлевского управделами. В послереволюционном Кремле была своя столовая, магазин, даже ателье, в котором жены членов политбюро и секретарей ЦК шили себе платья. Это были, так сказать, первые ростки реального коммунизма. Так вознаграждалась лояльность и рвение номенклатуры.

Такого понятия, как "потребительская корзина", при коммунизме не было и не могло быть. Корзины были пусты, потребительство считалось морально ущербным. Зато в арго высшего номенклатурного слоя бытовало словечко "авоська". Это была не та нитяная кошелка, с которой не расставались советские женщины, выходившие на улицу, как на промысел: авось, попадется "дефицит" (попросту говоря, товар). Эта метафизическая "авоська" (или "кремлевский паек") означала набор "элитных" продуктов, никогда не появлявшихся в обычных магазинах, которыми номенклатурные чиновники отоваривались ежемесячно по спецталонам на определенную сумму, исчисляемую фактически по спецкурсу, в специальных местах без вывески. (Мой друг режиссер – документалист Леня Махнач называл клиентуру спецраспределителей не слишком почтительно: «особо одаренными желудками»). Эксклюзивность операции подчеркивалась тем, что делать они это должны были лично. Хотя, конечно, высоким персонам разрешалось нарушать это правило, присылать в спецраспределители водителей или жен. К слову сказать, приобщаясь к политическому таинству, те чудесным образом преображались, обретая особо значительный вид. Если бы тут были посторонние, они бы сразу поняли: вот она – соль земли. Но посторонних в этой очереди просто не могло быть. Так что эта демонстрация значительности была в сущности для себя. Ну и, конечно, для всевидящего ока государства.

В стране победившего коммунизма "авоська" была высшей наградой. Она означала допуск в зону коммунистического потребления, на острова везения, в тайный архипелаг спецраспределителей, дачных поселков, закрытых поликлиник, санаториев, бань, разного рода хозяйств, охот, неволь и прочего чего изволь – всего того, что буйно разрослось из первых ростков реального коммунизма. Так покупалась лояльность номенклатуры в нищей стране. Точно так же, как архипелаг ГУЛаг был коммунистическим адом, архипелаг "АВОСЬКА" был коммунистическим раем. Паек и пайка, бесплатный труд и бесплатное потребление были двумя сторонами одной коммунистической медали. Потом архипелаг ГУЛаг исчез, а архипелаг "АВОСЬКА" остался. Он даже получил немалое развитие по мере гедонизации партаппарата. При Хрущеве партаппарат перестали отстреливать. При Брежневе он уже не скрывал своего желания красиво жить. Правда, как ни напрягалось социалистическое сельское хозяйство, как ни пыхтела промышленность группы "Б", все, что получалось на выходе, это продукты группы «Х». Народу они годились, а вот элите… В общем, нормальные, приемлемые продукты приходилось производить в специальных хозяйствах, где за ценой уже не стояли – речь, естественно, о цене производства. Цена отпуска была фиксированной, символической. Коммунизм в отдельно взятой стране не удалось построить, и его строили в отдельно взятой зоне.

К концу социализма это была исключительно разветвленная система, при этом в каждом министерстве-ведомстве, обкоме-райкоме своя. В Совмине своя. В Верховном Совете своя. В ЦК КПСС, естественно, своя – на высшем уровне. И во главе каждой стоял свой управделами. Это были самые доверенные, самые посвященные лица. Им были доверены тайны первых желудков страны. По-видимому, очень важные тайны. В критический момент в 1991-м два последних управделами ЦК КПСС покончили с собой и вверенные им тайны унесли с собой.

При Ельцине все эти управления делами были объединены в одно во главе, естественно, с одним-единственным управделами. И этим уникальным суперуправделами был Паша Бородин. Он, и только он, должен был обустроить всю начальственную Россию. Но как?

С первым лицом все ясней ясного, недаром статью и удалью Паша Бородин был так похож на Бориса Николаевича… Царь должен жить по-царски! Резиденции строились без счета и без сметы – чего душеньке угодно. Кремль должен быть отреставрирован в лучших новорусских традициях, утрем всему миру нос! Правда, в бюджете на это нет денег. Не беда. Новая экономика умеет много новых гитик. Можно получить экспортную квоту на нефть и обратить черное золото в просто золото. Можно выпустить спецвекселя под гособеспечение. Можно пробить любые льготы привлеченным фирмам, получить освобождение от любых налогов. Можно обойти любые законы и запреты. Кто посмеет возразить? Кремлевскому завхозу все можно – не для себя, для государя, для государства старается. Если соединить все преимущества социализма и все возможности капитализма, то это и будет "ноу-хау" Паши Бородина. Своя рука – владыка!

Забота обо всех остальных первых лицах государства – задача, безусловно, интеллектуально более сложная. Но и с ней управделами справился с присущим ему темпераментом, размахом и блеском. В этом смысле автомобильная война с Борисом Немцовым и костюмированный бал с Юрием Скуратовым – две истории в высшей степени характерные.

Борис Немцов решил пересадить чиновников на "Волги". Он рассуждал логично. Отечественного производителя поддерживать нужно? Нужно, этого требует правительство. Кто же, если не государственные чиновники, должны поддерживать правительственный курс! В противном случае это выглядит откровенным лицемерием. Да, и дразнить обездоленных людей нездешней роскошью чиновничьего автопарка – плохая политика… Логика амбициозного младореформатора натолкнулась на скалу кремлевского завхоза. Его возражения тоже были взяты не с потолка. "Волги" ненадежны, без конца ломаются. Разве можно на эту колымагу посадить ответственного человека? То ли дело "ауди"!

Спор в высшей степени плодотворный. Из него следует сразу несколько неотразимых выводов. Что отечественная продукция (в данном случае автомобили) ни к черту не годится и во всем уступает иностранной. Что за семьдесят лет бесконкурентного хозяйничанья наша бюрократия не смогла наладить производство даже представительских авто для собственных нужд. Что ездить при этом она предпочитает именно на иностранных лимузинах, чего бы это ни стоило стране и как бы это ни выглядело в глазах общественности. Эту несокрушимую логику доблестно защищал Паша Бородин, да так, что наивный младореформатор был посрамлен, навсегда заработав репутацию человека, обделенного разумом.

Взяв под свою опеку все российское номенклатурное сословие, Паша Бородин не упускал из виду и отдельных его представителей. Это как нельзя лучше доказывает история 14 костюмов Юрия Скуратова. В пересказе самого Скуратова она выглядит так. Встречает его на правительственном приеме Паша Бородин и начинает яростно распекать: ну как же он плохо выглядит! Разве может генеральный прокурор России так плохо одеваться! И это не просто его, Паши Бородина, мнение. Это мнение самого президента. Ему, Паше Бородину, по секрету, даже за него досталось от президента. Так что ты, Юрий Ильич, давай немедленно дуй на примерку – у управделами как раз есть на примете хороший итальянский закройщик… Генпрокурор – человек в высшей степени дисциплинированный, сходил, а потом ему на дом прислали эти 14 костюмов…

Дальнейшие показания бывшего генерального прокурора носят несколько путаный характер. В какой-то момент генпрокурор якобы запросил у управделами счет, а тот, как всегда, отшучивался: какие, мол, могут быть счеты между своими… Наш законник якобы настаивал. Какая-то бумажка в конце концов появилась – на сколько-то там тысяч долларов. Скуратов якобы совал Паше Бородину конверт с деньгами, но конверт – наверное, все-таки внушительный пакет – или, скажем для верности, вышеуказанная конвертированная сумма каким-то чудом все возвращалась к своему хозяину наподобие неразменного рубля. В чем можно быть твердо уверенным, так это в том, что самому Юрию Ильичу костюмы не понравились. В одном из интервью он так прямо и заявил: хваленые костюмы оказались из мнущейся материи, не стоят они столько, жулик этот Пакколи…

В бурное политическое время история с 14 костюмами генпрокурора получила экстравагантное продолжение. Одним воскресным вечером известный «прово» Доренко продемонстрировал по Первому каналу видеоряд, менее всего подходящий для семейного просмотра. Очень голый король, очень похожий на генерального прокурора. Потом Юрия Скуратова много раз задавали этот вопрос в лоб: не по годам рыхлый мужчина в компании двух профессиональных девиц – это он? Может он это подтвердить или опровергнуть? Ответ следовал замечательный. Только следствие может показать, он это или не он. Нет, он не вправе мешать следствию…

Интересно, а за девичьи ласки герой реалити-шоу платил сам? Что-то мне подсказывает, что вряд ли. В этике номенклатуры было не ждать милостей от природы.

Но зачем человеку в мундире 14 цивильных костюмов сразу, тем более, когда он без мундира? Оставим в стороне этот действительно неприличный вопрос. Куда интересней духовная сторона, те, поистине братские, лишенные какого бы то ни было меркантилизма отношения, что де-факто сложились между кремлевским управделами и теми, кого он так заботливо одевает и обувает. Такая атмосфера традиционно царит в Кремле. Естественно, она предполагает соблюдение неких правил. Юрий Ильич нарушил главное из них, он имел глупость проявить нелояльность! И тут же выпал из гнезда. Отсюда весь этот публичный, в сущности, никому не нужный, стриптиз – остракизм. Блюди он правила круга, и никто бы никогда не узнал ни об особенностях раздеваний генерального прокурора России, ни о специфике его одеваний.

Впрочем, в истории этой есть по-настоящему новая деталь – Беджет Пакколи. Генпрокурор в сердцах назвал его жуликом – не за его долю в миллиардном проекте реставрации Кремля, заметьте, а исключительно из-за того обстоятельства, что, когда бы Юрий Ильич ни представал перед публикой, у него всегда какой-то мятый вид. Сам он полагает, что это из-за неудачных костюмов. Возможно, бывший генпрокурор в этом случае ошибается. Однако впервые имя Пакколи в контексте с костюмами назвал не он, а как раз Паша Бородин! Примем это как чистосердечное признание.

Так или иначе, но счет за скуратовские костюмы оплатил Беджет Пакколи. Причем оплатил анонимно, он, возможно, и не знал, на какую фигуру идет примерка. Если, оплатив скуратовские костюмы, Беджет Пакколи оказал кому-то услугу, то этим кто-то был не Юрий Скуратов. И, надо думать, скуратовские костюмы – не единственное, что оплатил Беджет Пакколи по наводкам кремлевского завхоза. Просто об этом эпизоде Паша Бородин в сердцах проговорился, а об остальных молчит как партизан на допросе у швейцарского следователя.

Выходит не только между кремлевским завхозом и номенклатурным сановником сложились братские истинно коммунистические отношения. Но и между кремлевским завхозом и иностранным предпринимателем они действовали столь же неформальным образом. В одном случае на почве нарядов, в другом – на почве подрядов. Распределением и того и другого на высшем кремлевском уровне занимался Паша Бородин. Можно даже высказать гипотезу, что между этими двумя типами братских уз есть определенная взаимосвязь, одно братство было бы невозможно без другого, как дебет и кредит.

Тут мне, пожалуй, придется ввести в ткань повествования еще один термин из области нелинейной политэкономии: "откат". Без него дебет и кредит в нашем новорусском социалистическом капитализме никогда не сойдутся.

Помню, как в одной эстетически ориентированной компании мы легкомысленно спорили о том, стоило или не стоило восстанавливать храм Христа Спасителя. Как вдруг самый серьезный из нас (это был Георгий Арбатов) не выдержал: «Вы бы лучше спросили, сколько это стоило! Боже мой, какой же это должен быть откат! Его на всю столичную бюрократию хватит…"

Откат – это современный вариант средневековой десятины, правда, идет он не Церкви, но тоже очень достойным людям. Господь милостив. Откат от Кремля, надо полагать, никак не меньше, чем от ХХС. На реставрацию национальных святынь ничего не жалко.

Нет-нет, я хочу сразу оговориться. Речь не о том, что кремлевский завхоз клал что-то себе в карман. Это слишком простое допущение в стиле какого-нибудь прокурора Даниеля Дево из кантона Женева я даже не рассматриваю. Мы же ведем разговор исключительно в высоких политэкономических категориях. 14 костюмов Юрию Скуратову, купленные Пашей Бородиным на деньги Беджета Пакколи, означают, что лояльность генпрокурора президенту России покупалась на откат от иностранного подрядчика Кремля.

Можно высказать гипотезу, что в новых капиталистических условиях кремлевский управделами творчески, по-новому подошел к старой социалистической задаче окормления российского бюрократического класса. В самом деле, что в социально-экономическом смысле являли собой кремлевский паек, собирательная "авоська"? В терминах татаро-монгольского ига – "дань", "ясак". На современном арго – "откат", который советская партократия брала со всей экономической деятельности государства, образно говоря – со строительства коммунизма в отдельно взятой стране. Если можно брать откат со строительства коммунизма, то грех не взимать его с реставрации Кремля. При этом откат при строительстве капитализма, безусловно, предпочтительней: его можно получать в конвертируемой валюте.

Теория относительности безотказно действовала на протяжении всего XX века, однако в конце его на одной шестой части суши она просто потеряла голову. «Спецпаек» – высшая ценность социализма, мечта и награда каждого советского карьериста – был таковой лишь в свете лампочки Ильича. Освещение любого западного супермаркета превращало благополучных наших сограждан в нищих. История о том, как одна из первых советских туристок "за бугром", зайдя в магазин, шмякнулась оземь от невиданного изобилия, скорей всего, апокриф, "наш ответ Цурюпе". Но фактичность другой байки почти гарантирую, сам слышал под цековскими сводами. На заре перестройки один из членов ПБ (в данном случае имеется в виду политбюро, а не Паша Бородин) навестил такой супермаркет, но – стойкий боец идеологического фронта – и виду не подал, что чем-то удивлен. Наоборот, в разговоре со своим помощником потом даже похвалил классового противника: молодцы, хорошо работают, успели оперативно завезти продукты к моему визиту…

Стоило "железному занавесу" исчезнуть, и убожество не только потемкинских деревень социализма, но и тайных привилегий социализма стало очевидно. При этом как раз в первую очередь пользователям этих привилегий. Прекратилась раздача пыжиковых шапок для спецголов. Закрылась знаменитая «11-ая секция» ГУМа, где отоваривались по спецталонам командированные за рубеж, чтобы не пугать там народ нарядами от наших "Большевичек" и "Красношвей". Сталинский ампир санаториев 4-го управления вмиг потускнел на фоне комфорта куда более доступных турецких или египетских курортов. Вслух, уже не таясь и не стесняясь, заговорили об очевидном материальном превосходстве "тамошней" жизни. Когда М.С. Горбачев публично посетовал, что его президентский оклад – высшая зарплата в стране – в несколько раз уступает тому, что положено президенту США, это был финиш. Отец перестройки не сказал, что советский правящий класс имел семьдесят лет в запасе и профукал свой шанс. Он не сказал, что банкроты должны уйти с арены. Он вообще хотел объяснить публике, что его новая, только что введенная президентская должность не так дорого обходится. А невольно выразил нечто большее – комплекс неполноценности, историческую зависть советского правящего класса переходной поры: очень хочется жить как при капитализме, продолжая править при этом как при социализме.

Эту алхимическую задачу высшей сложности – сплавить для номенклатуры достоинства коммунизма и капитализма – и призван был решать ежедневно и ежечасно кремлевский управделами. В качестве магистра этой алхимии Паша Бородин получил широкое и заслуженное признание.

Не раз с нескрываемой гордостью говорил он о том, как успешно коммерциализировал все старые привилегированные заведения типа 1-х поликлиник, санаториев 4-го управления, правительственных дачных поселков и т.п. Часть мест в них, как и прежде, распределяется по старому номенклатурному признаку на прежних коммунистических началах, то есть бесплатно. Зато другая половина – на новых, чисто капиталистических – за чистоган. Принцип Паши Бородина простой: вторые фактически платят за первых. Один стоящий капиталист содержит одного настоящего коммуниста (точней, двоих – троих бессребреников с государственной службы). Нововведение, безусловно, демократизировало атмосферу некогда наглухо закрытых заведений. Теперь буквально каждый нувориш – да хоть бы и браток – может легально купить себе билет в приличное административное общество.

Этим интересным опытом по уничтожению ненужных социальных границ эксперименты Паши Бородина в области конвергенции двух систем не ограничиваются. Его можно понять. Политика привилегий в классическом коммунистическом виде – оборотная сторона экономики дефицитов, а с ней покончил еще Егор Гайдар.

Как бы ни гордился Паша Бородин своим безразмерным хозяйством: всеми этими закрытыми заведениями, охотами, неволями и чего изволями, – оно не может конкурировать с открытым рынком ни качеством, ни количеством товаров и услуг. Оно морально устарело – дотационный социалистический монстр, искусственно охраняемый оазис коммунизма, задним числом доказывающий, что реальный коммунизм – это привилегированное, но очень бедное общество. Словом, старых средств уже недостаточно. По правде говоря, просто средства лучше, а их кремлевскому завхозу катастрофически не хватает. А ведь он и по функции, и по душевному складу – человек добра. Он должен неустанно с утра до ночи нести людям добро: кому костюм, кому полуботинки, кому квартиру или дачу в хорошем месте по остаточной цене… Не всем, конечно, людям, но ведь и тех, кому он обязан нести, становится все больше.

Опять же по сравнению с прошлым тут есть как количественная, так и качественная разница. Сталинские управделами пасли элитное стадо не в одиночку, ту же задачу только уже кнутом выполняли люди в ежовых рукавицах. Подающий надежды карьерист мог получить жилплошадь в Доме на набережной, а мог – место в ГУЛаге. Часто он получал и то и другое, по порядку – сначала одно, а потом другое.

Страх в стране давно испарился, из инструментов влияния в ельцинском Кремле остался один лишь пряник, а это как раз Паша Бородин. Ну, отлучит, бывало, Борис Николаевич неугодного от тела, а тот скок к мэру или в депутаты от оппозиционной партии-фракции, все одно корми его и обласкивай!

Чем был хорош порядок при коммунистах? Каждый знал свое место! А сейчас при демократии все зыбко, подвижно, ненадежно. Человека нельзя не только как следует припугнуть, но и купить раз навсегда невозможно. Того же депутата, политика, нужную фракцию, весь парламент приходилось покупать буквально при каждом голосовании. Прямодушный Борис Николаевич так прямо и говорил с высокой трибуны: не сомневаюсь, что по нынешнему судьбоносному вопросу Дума примет правильное решение, а я ужо попрошу Пал Палыча Бородина решить ваш квартирный вопросик… А тут еще регулярные выборы, будь они неладны, как эскалатор, выносят наверх все новые рты…

Вопросиков Пал Палычу приходилось решать чертову уйму. Какая тут "авоська", когда вон что позволяет себе "коммерческая" публика. Выскочки – олигархи имеют все: личные самолеты, Гавайи, виллы, яхты… А тут люди живота своего не жалеют ради отечества фактически за так. Это несправедливо. Элите государства – элитный прикид, элитные дома, элитный образ жизни мирового класса!

Обнаружив в швейцарском банке счет на несколько миллионов на имя Бородина, следователь Даниель Дево из кантона Женева сразу решил, что это – "грязные" деньги, и сломя голову бросился в Интерпол. Им, швейцарам, недоступно наслажденье битвой жизни. Как, на какой очной ставке объяснить им, глупым пингвинам, что в трудных условиях исторического перехода России от коммунизма к капитализму Паша Бородин не о себе печется и даже не о своей семье. Его семья – это не семь его "я" и даже не семь "я" Б.Н., о чем было столько пересудов в минувшую эпоху. Его Семья – вся российская номенклатура. Такова традиция нашей российской государственности, уходящая в глубь веков. В новых условиях демократуры эта практика вносит в нашу бурную политическую жизнь требуемую гармонию. А это дорогого стоит. Так чего же хотят эти западные крючкотворы, проверяющие чистоту каждой нашей монеты, – чтобы мы отказались от этой системы?

Между прочим, на этом настаивают не одни только западные крючкотворы, но и некоторые наши лихие либералы-реформаторы. Тут я должен отвлечься на еще одну живописную историю, связавшую на этот раз нашего героя с другим – уже следующим – генпрокурором. Эта история состоит из двух простых фактов. Факт первый: Паша Бородин подобрал Владимиру Устинову квартиру ценой в полмиллиона долларов, которая плавно перешла в его собственность. Факт второй: Паша Бородин написал письмо Устинову с просьбой закрыть так называемое "дело Мабетекс" (как раз про подряды Беджета Пакколи), которое было открыто Скуратовым, что тот и сделал.

Самое интересное порой не сами факты, а их интерпретация. Есть ли связь между передачей квартиры и закрытием дела? Телеобозреватель НТВ Евгений Киселев в "Итогах" такую причинно-следственную связь усмотрел. Суд, который состоялся по инициативе оскорбленного в лучших чувствах Устинова, связи не обнаружил. Любопытно, что юристы НТВ в процессе применили, казалось бы, неопровержимую – ведомственную, логику. Дело в том, что в Генпрокуратуре, в отличие от всех остальных министерств – ведомств, есть свой управделами, свой Паша Бородин. А раз так, то это его, и только его, табельная обязанность обеспечивать генпрокурора жилищными условиями. А в служебные обязанности кремлевского Паши Бородина забота о прокурорских работниках никак не входит. Однако же в случае с обиженным генпрокурором суд оказался выше логики.

Тем не менее, некий осадок остается. Конечно же, генпрокурору, переехавшему в Москву из Сочи, надо где-то жить – он же тоже человек, а не просто функция. Но должна ли это быть непременно квартира за полмиллиона долларов? И почему в собственность? От кого это зависит: от президента Ельцина (Путина)? От Паши Бородина, который занимается этим вопросом от имени президента? Возникают ли при этом какие-то особые интимные отношения между чиновником, получившим дар, и Пашей Бородиным как агентом дарения? Или только между чиновником и президентом? Или дело ограничивается абстрактной лояльностью к государству, из чьих ресурсов и делаются все эти транзакции?

И зачем, кстати, вообще эта двусмысленность, эта никак не формализованная серая зона неуставных отношений? Смысл новейших идей в области административной реформы как раз в этом и заключается. Давайте будем платить чиновникам реальную зарплату и уберем при этом все тайные привилегии! К примеру, пусть генпрокурор будет получать 10 тысяч долларов в месяц, но зато и квартиру пусть он себе нанимает из своих, честно заработанных. Как это делается во всем мире. В подтверждение этой логики приводится следующая арифметика. Новейшая история России насчитывает пять генпрокуроров: Степанков, Казанник, Ильюшенко, Скуратов и, наконец, Устинов. В среднем срок (должностной, а не тюремный) генпрокурора в наших условиях – 2 года. Каждый генпрокурор в существующей практике отношений имеет конституционное право на квартиру за полмиллиона долларов. То есть, раз в два года государство вынь да положь эти полмиллиона. А так оно платило бы 10 тысяч х на 24 месяца = 240 тысяч долларов. В два раза меньше! И ситуация абсолютно прозрачная – никаких недомолвок, подозрений, судов и оправданий!

Несмотря на кажущуюся убедительность этих расчетов, трудно представить себе, что подобные идеи административных реформаторов будут приняты при жизни этого поколения. Ведь для этого нужно сменить парадигму. Отменить тайные привилегии значит ввести систему оплаты вместо исторически так хорошо зарекомендовавшей себя системы подкупа. Чиновник сразу окажется независимым, он будет служить только государству и не будет чувствовать себя обязанным никому лично! Нам это надо?

Ну да хватит нам скучной арифметики и приземленной политэкономии. А может, в том, что после кремлевской сумы Паша Бородин познакомился с американо-швейцарской тюрьмой есть какой-то неведомый высший промысел? Во всяком случае, если смысл нашего переходного времени состоит в том, что из одной тюрьмы – коммунистической – нас переводят и никак не могут перевести в другую – капиталистическую, то лучшего символа нашего времени, чем кремлевский завхоз Паша Бородин, действительно не найти.

Руки прочь от русского богатыря, швейцарские гномы!

Май 2001 г.

Алаверды герою Бородину:

АЙСБЕРГ МЕДВЕДЕВА

Алаверды – буквально: Бог дал.

Старинная усадьба Миловка в Плесе: реконструированный особняк XVIII века, дом с бассейном и хозяйственные постройки, лыжный склон и яхтенный пирс, где пришвартованы две морские яхты – обе с именем «Фотиния» на борту. Три вертолетные площадки.

Усадьба в поселке Знаменское на Рублевке. 4,3 гектара, дом площадью 3000 квадратных метров, гостевой дом площадью 750 квадратных метров, баня и другие постройки.

Участок земли около деревни Маслово на Рублево-Успенском шоссе. 20 гектар. Дом – 3000 квадратных метров. «Нечто похожее на спорткомплекс», хозпостройки. Вертолетная площадка.

Усадьба в Мансурово (Курская область). 240 гектар. Главный дом площадью около полутора тысяч квадратных метров, гостевой дом, декоративный пруд, спортивный корт. Две вертолетные площадки.

Резиденция Псехако в Красной Поляне. Дом площадью 4000 квадратных метров. Спа-комплекс (1000 квадратных метров) – паровые комнаты, сауны, солевой грот, бассейн с аттракционами, «душ впечатлений». Вертолетная площадка.

Виноградник в Анапе площадью в сто гектаров. Утверждается, что очень похоже на итальянскую Тоскану. И, видимо, чтобы было с чем сравнивать…

Виноградник в Тоскане. 100 гектаров, вилла XVII века.

Все для взлета.

С некоторых пор отечественная публика хорошо осведомлена о том, что Фотиния – церковный аналог имени Светлана. Что Светлана – имя жены Дмитрия Медведева, премьер-министра при президенте Путине. И что вся перечисленная выше недвижимость имеет к нему самое прямое отношение. Или он к ней имеет прямое отношение. В просторечии – это «дачи Медведева». Известность им придал исключительно популярный в народе фильм «Он вам не Димон» – иллюстрация к расследованию Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального. По количеству просмотров в интернете он бьет все рекорды.

«Список удачи», составленный ФБК, длинней, я его привел не полностью и освободил от эпитетов.

Параллельно в расследовании возникает другой ряд:

Фонд региональных некоммерческих проектов «Дар».

Фонд сохранения культурно-исторического наследия «Градислава».

Некоммерческий Фонд поддержки социально-значимых государственных проектов («Соцгоспроект»).

Фонд поддержки зимних олимпийских видов спорта…

Фонд на фонде и фондами погоняет. Все исключительно богоугодные. Благотворительные. Социально-значимые. Ориентированные на культуру, спорт, высокий олимпизм. При этом совершенно не известные – если они утирают какие-то слезы, то исключительно невидимые миру, следов их объявленной деятельности обществу не заметно. Зато порознь и вместе методом перекрестного опыления они занимаются обеспечением и обслугой всей этой винтажной недвижимости.

Ну и наконец еще один ряд.

Алишер Усманов. Купил усадьбу в Знаменском на Рублевке за 5 миллиардов рублей и… передал ее в дар в «Дар». Казалось бы, чистая семантика, но какие творит чудеса – превращает воду в вино, капиталовложение в благотворительность.

Акционеры «Новатэка» Леонид Михельсон и Леонид Симановский. В цифровом выражении их бескорыстие еще более фантастично. Они внесли в уставный капитал фонда «Дар» 33 миллиарда рублей.

В очередь за сырьевыми олигархами и фигурантами заветного списка «Форбс» встает Газпромбанк и другие банки, спешащие с безвозмездными кредитами еще на 30 миллиардов. Нужную энергетику в движение миллиардов вносят офшоры…

Грандиозные транзакции без заметной коммерческой выгоды. Исключительные личности делают все, чтобы об их благодеяниях общество ничего не знало. Поразительная благотворительность! Ее единственная цель – обеспечить Медведеву олимпийский образ жизни.

Из густого тумана перед общественным взором вырос «Айсберг Медведева». То есть, по комфорту это «Титаник» – самый роскошный лайнер своей эпохи. А по видимости – невидимости айсберг. «Титаник» и айсберг в одном пакете – перспективный феномен.

Премьер не сразу ответил на предъявленные откровения. Не прямо. И не то, чтобы по существу. Расследование ФБК он назвал «чушью и какими-то бумажками», и еще «компотом». Навального – «судимым персонажем». В логике этот прием называется ad hominem – перейти на личности. А еще он задался другим известным с латинских времен вопросом: «Кому это выгодно?» Хотя чего тут спрашивать? Тому, кто пользуется этой недвижимостью. Кому же еще!

На сороковой день официального молчания – мычания Алишер Усманов опроверг разоблачения Навального – в части, касающейся усадьбы в Знаменском на Рублевке, и подал в суд на Навального за клевету. Это был явно знак моральной поддержки премьеру. В интервью «Ведомостям» Усманов заявил, что он не дарил усадьбу Фонду, а обменял ее – баш на баш. Стоимость ее он оценил не в 5 миллиардов рублей, а в 50 миллионов долларов.

Да, он хотел порадеть родному человечку, но только это была родная сестра, которой он решил построить дом с собою по соседству. Правда, жить там сестра не согласилась.

Конкретные обстоятельства Усманов описал так:

«Я же давно искал возможность расширить свой участок, где живу уже больше 20 лет, поэтому и предложил обменять их участок – 12 га – на участок моей сестры в отдалении от меня и с готовым домом… Фонд уступил мне огромный участок по номинальной цене, а я передал в «Соцгоспроект» участок и дом сестры и достроил его, как и обещал. 12 га на Рублевке на берегу Москвы-реки стоят примерно $50 млн. Переданный мною участок в 4 га стоит около $15–20 млн, и дом – еще $30 млн. Так что баланс примерно 50 на 50… Что это – взятка? Никакая не взятка!»

Обыкновенное фифти – фифти.

Святой человек Усманов. Он и не представляет, как его «олигархическая правда»: земля на Рублевке гектарами, 50 миллионов долларов туда – 50 миллионов сюда – воспринимаются двадцатью миллионами зрителей фильма «Он вам не Димон». Тезис о том, что это была вовсе не благотворительность, а коммерческая сделка, тоже, боюсь, не самый удачный. 99 процентов населения в 99 процентах случаев в этом и не сомневаются. Увы. Лучше бы он доказал обратное.

Самые важные – и очень своеобразные – слова в связи с этой историей произнес, как ему и полагается, Путин. «Мы последовательно выступаем за борьбу с коррупцией, – сказал он. – Я считаю неправильным, когда политические силы пытаются использовать этот инструмент для своей раскрутки, а не для улучшения ситуации в стране… Это инструмент «арабской весны»: мы очень хорошо знаем, к чему это привело. Это же стало поводом для государственного переворота на Украине и повергло страну в хаос».

Тут уж совсем никакой конкретики. Зато какой уровень обобщения! И страхов. И ожиданий. Он мог бы добавить еще одну цветную – трехцветную – революцию в качестве прецедента. Великую Французскую. Это той поры лозунг: Мир хижинам, война дворцам! Дворцам и с дворцами не стоит зарываться!

«Денег нет, но вы терпите!» Копирайт: Медведев Д.А. 2017 г.

«Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные!» Копирайт молвы: Мария-Антуанетта. Конец XYIII века.

И откуда только берутся параллели?

Не доведут до добра эти мемы.

На самом деле по своему происхождению и назначению семь дач премьера мало чем отличаются от четырнадцати костюмов прокурора. По своей природе это все те же закрытые заведения, охоты, неволи и чего изволи… Конечно, масштабы и ноу-хау уже иные. Олигархи наперегонки раскрывают кошельки на баснословные суммы. Создаются фонды с сладкозвучными титулами… Паша Бородин с персональным Беджетом выглядит наивным штукарем, но отдадим ему должное. Он был пионером и первопроходцем. Впрочем, тут есть и качественное развитие.

Всю эту выдающуюся коллекцию недвижимости Алексей Навальный определяет как «собственность» Медведева. Никто не оспаривает этой прекрасной действительности по существу. Никто не спорит фактически с тем, что именно он реально является ее владельцем – единственным пользователем. Но может ли он ее продать? Передать в наследство? Или все прекрасное действительно, лишь покуда он остается премьером? Или пока во главе пирамиды власти и всех этих пирамид реально ирреальной собственности стоит президент Путин? Это нам еще предстоит узнать.

Так что это еще не последнее слово в отечественной политэкономии.

Но у нас есть все основания восхититься прогрессом. В путинское правление прогресс в деле окормления лучших людей режима достиг невероятной высоты и изыска. Ни в одной реальной отрасли не найти ничего сравнимого.

Март – апрель 2017 г.

ЛИЦА В МАСКАХ

Владимир Гусинский. НТВ плюс – минус миллиард

Наконец-то мы достигли эстетического идеала соцреализма: у нас прекрасное борется с хорошим. В крайнем случае, наоборот.

События вокруг "МОСТа" с точки зрения "МОСТа": свобода печати подверглась неспровоцированной атаке со стороны государственных сил безопасности. Защитим свободу печати!

Те же события с точки зрения госорганов: силы безопасности "МОСТа" занимаются противозаконными делами, в частности, прослушкой своих журналистов, нарушают права человека. Защитим права человека!

Очень хочется поверить в обе эти версии, но что-то мешает. Мешают лица. Прежде всего, лица в масках, штурмующие респектабельные конторы и офисы, как если бы это были убежища террористов. И лица-маски.

Версию нарушенных прав человека огласило официальное лицо ФСБ г-н Зданович. При этом он (оно) выразил(о) уверенность, что правозащитники немедля возьмутся за руки, друзья, с налоговой полицией и прочей "Альфой". Тут он малость перестарался. На что уж хороша наша посткоммунистическая действительность, но такой гармонии мы еще не достигли.

Некоторую неправдоподобность этой ситуации подчеркивает и то обстоятельство, что еще вчера г-н Зданович в том же пестром костюмчике на таком же голубом глазу запугивал нас жуткой историей о полутора миллиардах иудиных сребреников, ввезенных из-за рубежа на подкуп российских журналистов. Нераскрытые супостаты намеревались склонить отечественную прессу к антипатриотической позиции в освещении второй чеченской войны.

Глядя в официальное лицо спецслужб, всегда готовых защитить независимую журналистику или взять ее в разработку, невольно хочется воскликнуть: "Руки прочь от свободной прессы!" Собственно так мы и поступали в 1989 году и в 1991-м и даже в 1997-м – вплоть до раскатов первой информационной войны, когда стало ясно, что лозунг этот прекрасен, но одного его мало.

Потому что свобода прессы – это что?

Свобода для нас, журналистов, писать то, что мы знаем, думаем и во что верим? Свобода для средств массовой информации сообщать все факты и мнения, пригодные к печати, и отстаивать свою точку зрения? Свобода для олигархов, владельцев СМИ, использовать их для отстаивания своих коммерческо-политических интересов?

У "МОСТа" открытое лицо, которое является публике с 6 утра и до после полуночи. НТВ – самое профессиональное наше телевидение, вносящее существенный вклад в информационный рацион общества. Публика нуждается в нем и готова воспринять любые посягательства на него как посягательство на свое неотъемлемое право на информацию. Кроме лица, однако, у " МОСТа" есть еще и корпус – "МОСТ-банк" и тень – служба безопасности, весьма неслабая организация. Кстати, там в тени в незаметной роли руководителя аналитического направления скромно трудится человек по имени Филипп Денисович Бобков. В прошлом он был более заметен. Должность первого заместителя председателя КГБ он занимал при Крючкове – путчисте (тот в свою очередь ныне трудится в таком же неприметном качестве в лужковской "Системе"), был на виду при Чебрикове – консерваторе, при Андропове – новаторе, обогатившем святое дело защиты социализма психушками, высылками за границу и другими недогматичными способами подавления диссидентов. Филипп Денисович как раз возглавлял это творческое направление. Любопытно, что сейчас делает под "МОСТом" этот уникальный специалист?

Или если спрашивать об этом дурной тон, то обязаны ли мы, исходя из идеи свободы печати и цеховой солидарности, по-вольтеровски защищать, по-видимому, чисто академические изыскания Филиппа Денисовича и его башню из слоновой кости? Должно ли общество столь же трепетно относиться к теневой деятельности частного холдинга, как готово спасать его лицо – качественную журналистику НТВ?