Про Александра Евгеньевича Бовина говорили: «корифей российской журналистики», «бывший чрезвычайный и полномочный посол СССР и Российской Федерации в Израиле», «бывший спичрайтер Леонида Брежнева». Это все так. Поистине всенародную популярность он обрел в качестве ведущего телевизионной программы «Международная панорама». В отличие от своих предшественников Бовин вел со зрителем доверительный и неформальный разговор, передачу смотрели люди, которые до этого не интересовались международным положением. Ироничный, остроумный, он был, как он сам себя называл, зоологическим оптимистом. И книга его написана в редком, еще не внедрившемся в нашу литературу жанре, который можно назвать «юморная мемуаристика».
Оглавление
Александр Бовин. XX век как жизнь. Воспоминания
Введение
Первая молодость. 1930–1959
Мой адрес – Советский Союз…
Ленинград. У фрейлины
Днепропетровск. «Ридна мова»
Ворошилов-Уссурийский. Японцы рядом
Хабаровск. Вольница
Горький. Каток вместо танцплощадки
Ростов-на-Дону. Университет
Хадыженск: «Встать, суд идет!»
Москва. Еще один университет
Вторая молодость. 1959–1972
«Коммунист» – журнал без журналистов
Старая площадь: мой главный университет
Третья молодость. 1972–1991
«Известия» как судьба
«Берег турецкий…»
Испытание телевидением
Отхожие промыслы
Перестройка
Четвертая молодость. 1991–1997
Посольство и посол
Мирный процесс: прорывы и тупики
Израиль: люди и нравы
Русский посол в израильских СМИ
Пятая молодость. 1997–…
Гляжу по сторонам
Новые старые «Известия»
Мамонт и лошади Пржевальского
Играющий тренер
Заключение
Иллюстрации
Отрывок из книги
Я долго колебался: писать ли эту книгу. Книгу о собственной жизни. Не был уверен, что смогу увлечь современного читателя путешествием по своей биографии. Смущало неизбежное для литературы такого рода обилие местоимения «я» в тексте, превращение самого себя в этакий центр мемуарной Вселенной. Но поскольку мемуарный червь меня все-таки грыз, стал себя успокаивать: ведь биография – это время, в которое она погружена, интереснейшее время. Это – события и люди, с которыми приходилось соприкасаться. Это – суждения и оценки, впитавшие самосознание эпохи. Это, как писал Герцен, «отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге».
Успокоил и уговорил.
.....
Первое дело. Должностное преступление. Человек уже под стражей. Изучив материалы, пришел к выводу, что квалификация неправильная и нет оснований для лишения свободы. Судебный процесс подтвердил этот вывод. Народные заседатели со мной согласны. Читаю приговор. Стандартная фраза в заключение: «Из-под стражи освободить из зала судебного заседания». Милиционеры отходят, человек свободен.
Вообще дел было не очень много. Так что в неделю было всего три судебных дня: один по уголовным и два по гражданским делам. Это давало возможность внимательно штудировать данные предварительного следствия. Правда, больше 90 процентов дел составляла всякая мелочовка. Но попадались сюжеты, дававшие богатейший материал для логического анализа и психологических изысканий. В зависимости от характера дела приходилось изучать специальную литературу самого разного профиля. Это было интересно. До сих пор иногда пижоню, встревая в разговор о законтурном обводнении или внематочной беременности.
