Читать книгу Коды жертв и убийц - Александр Бубенников - Страница 1

Снова во время бессонницы он, вместо того, чтобы силой воли заставить себя уснуть, каким-то странным внутренним толчком пытался связать и понять несколько разнородных «исторических фактов», которые с некоторых пор не давали ему покоя. Два ключевых понятия и императивные глаголы – связать и понять – были в играх его бодрствующего во время бессонницы ума основополагающими, в значительной мере, парольными и кодовыми. А что давало толчок ночным бессонным размышлениям и глубокомысленным измышлениям? Так это дневные разговоры со своими учеными коллегами и наслоение современной жизненной шелухи на фундаменты человеческих судеб, так или иначе связанных с душевным и плотским здоровьем, со смертью и даже с загробным бессмертием души.

Иван Николаевич в своем желании связать и понять нечто непостижимое для заурядного разума и сознания всегда себя подстегивал или даже одергивал, когда заносило на опасных поворотах мысли: должен же быть какой-то простой или тайный смысл происходящего, со связью его с прошедшем. И даже, возможно, прорастанием того, что происходит сейчас, в быстротекущем миге, в будущее, при условии, настоящее не захиреет, не накроется медным тазом через одно-два мгновения. Легко и естественно думать о жизни, смерти и даже бессмертии призывала живая мысль, живое не затухающее ни на один миг в размышлениях сознание.

А что-то его ведь вышибало из колеи легких и естественных размышлений о здоровье и нездоровье, жизни и смерти, когда он вдруг, словно по щелчку в памяти переключался на темные истории с гибелью коллеги и родичами его институтского друга, на шесть лет старше его по возрасту, Владислава Антоновича с многозначительным замечанием:

– Психология единичного и массового сознания – дело тонкое и тёмное, где чёрт ногу сломит… Только лечение души и плоти нетрадиционными медицинскими средствами вызывает дикое сопротивление официальной науки со всеми признанными научным сообществом академиками, членкорами, докторами и профессорами… Вот у меня родичи и знакомые нетрадиционно лечились аудио-матрицами – и был результат излечения, хоть и парадоксальный. Сам вот думаю подлечиться с помощью матриц после трагической гибели Демарина, хотя и о негативных результатах «самолечения» матрицами тоже наслышан.

Отслуживший в армии три года до поступления в престижный московский институт Владислав Антонович Спорик называл себя «шестидесятником» из того поколения отряда подвижников, воспитанных на песнях Окуджавы, Высоцкого, Галича, на стихах поэтической эстрадной диссидентской плеяды, определявших лицо поколения Евтушенко, Вознесенского, Бродского. Вступив в партию ещё в армии, он был в своё время и секретарём партбюро факультета, и замдекана по старшим курсам, и до того, как стать деканом, оказался последним секретарем парткома в сорокалетней истории вуза, созданного на базе физико-технического факультета МГУ, «боевым и верным делу Ленина солдатом партии», до самого последнего мстительного указа неудачливого, недалекого, говорливого генсека Горби, распустившего коммунистическую партию своим президентским указом из-за обиды на «предавших» его партийных коллег из ГКЧП.

Владислав Антонович, также, как и Иван Николаевич, легко и естественно рассуждал о жизни и физической смерти, как о чем-то неизбежном и неприятном в невероятно быстротечной и отчасти горькой земной человеческой судьбе. Но всегда у коллег был в запасе козырный козырь в рукаве, позволявший им свысока смотреть на жизненные дрязги, временное нездоровье, потерю на какой-то срок взрывной пробивной энергетики для свершения общеполезных значимых дел, чтобы устыдиться своей текущей временной плотской или душевной немочи. Они как-то после футбольного матча ветеранов-преподавателей разных факультетов признались друг другу почти синхронно в пробуждении дремлющего потока сознания: «Какая глупость думать о смерти, занимать голову мыслями, если можно «как бы на время» отогнать надоедливую старуху-смертушку с косой от себя на какое-то время? Если можно вот так запросто и жизнеутверждающе сыграть в мини-футбол, «дыр-дыр» в зале или на снегу и на морозце, как в добрые студенческие времена».

А у Спорика был еще и запасной вариант: поздней весной и летом с осенью оттянуться от текущих забот на яхте. Благо, что яхт-клуб находился в Водниках, до которого можно было дойти пешком или две остановки на электричке. Многие в институте увлекались парусным спортом, имели разряды, были и мастера спорта, совмещающие дела большой науки с яхтовой забавой, от кандидатов до академиков, например, Володи Фортова. Но суперзвездой яхт клуба был мастер спорта, или даже мсмк Демарин, приятель Владислава Антоновича и Ивана Николаевича. А в один темный зимний вечер неизвестные жестокие бандиты убили мастера спорта по парусному спорту, победителя многих соревнований Демарина. Позарились на его шикарную турецкую дубленку, привезенную с соревнования парусников в Средиземном море, и лишили жизни. Оставили истекающей кровью, без верхней одежды суперзвезду на льду в мороз.

Нет уже на белом свете Владислава Антоновича, как и нет инициатора создания аудио-матриц и «лженаучной концепции волнового генома», после гибели восходящей суперзвезды парусного спорта Демарина, много с тех памятных лет утекло воды, многие и многих героев повествования поглотила молчаливая река под названием Лета.

Памятливый Иван Николаевич полнил свою память не тяжкими мыслями о непреложности смерти, а некими живыми и отчасти парадоксальными воспоминаниями о своем коллеге Владиславе Антоновиче, или Владике. Когда они уже перешли с излишне вежливого, официального «выкакния» на «ты», он спросил:

– Владислав Антонович, как тебя легче именовать одним именем без отчества – Владислав или Влад?

– Владик. Коротко и ясно, с вызовом мерзостям текущей реальности.

– Хорошо, – пожал плечами Иван, – Владик, так Владик… Только нет в этом, уважаемый коллега, какого-то налёта детскости и шарма подросткового?..

– А я и есть по своему неунывному духу оптимистичный подросток-хитрован, с вызывающим поведением. Разве ты, Иван, не заметил это?..

– Заметил, конечно, заметил.

– А когда заметил?..

Иван Николаевич хотел выложить свое наблюдение сразу, но решил повременить, сказал многозначительно, напуская тумана:

– Я тебе это, Владик, скажу попозже, когда отточу свои мысли на этот счёт. Не возражаешь?..

– А чего возражать-то, Иван… Подростки-хитрованы – существа мобильные и шустрые, иногда и вызывающе нагловатые, чтобы скрыть свою чрезмерную генетическую застенчивость и свои внутренние комплексы… Об этом тебя заранее предупреждаю в прелюдии зарождающейся мужской коллегиальности тире дружбы… Вижу, ты улыбаешься своим мыслям…

Как тут было не улыбаться Ивану Николаевичу, если он вспомнил, как после прослушиваний песен Высоцкого, уже после смерти барда-менестреля, Владислав Антонович, сам вставал и призывал всех присутствующих слушателей его магнитофонной ленты почтить память гениального автора. Но тут же с легким укором добавлял:

– Конечно, не все гениально у него, как говорится, где шампанское, где бормотуха, а где и вовсе политура, или смесь шампанского с политурой… Только излишнее поклонение Володе, создание культа знаковости его имени, песенного творчества лично меня бы поставило в неловкое положение… Когда все будут вставать в честь его памяти после прослушивания песен, я бы тогда продолжал бы оставаться диссидентом… И не вставать со всеми, не идти строем под знаменами поголовного признания барда, всегдашний диссидент в моем лице знает о политуре в творчестве гениального Володи и его сильнейшей алкогольной и наркотической зависимости и недостойном желании «грести деньги лопатой» под себя…

Иван Николаевич тогда жестко с напором спросил:

– О смеси шампанского с политурой ты сам додумался, или этот образ откуда-то позаимствован?.. Источник есть?.. Откуда ноги растут у него?..

Тот скривился, застенчиво покраснел, но прервал затянувшееся молчание тяжело давшимся ему вынужденным признанием:

– Какой-то хмырь по «Свободе» так выразился общо и зло о творчестве Высоцкого… после его смерти или до – вот этого я уже не помню… Но суть уловлена точно с присутствием политуры для алкашей… Секретарю партбюро фака трудно признаться, что в его лице подтверждается действенность поговорки о пользе русской богатырской интеллектуальной забавы: «Ночная забава есть на Руси слушать «Свободу» и «Би-Би-Си».

А еще Иван Николаевич неожиданно вспомнил другое парадоксальное, душещипательное признание Владислава Антоновича: «Я – не эгоцентрист, а подкаблучник». Они тогда были ещё кандидатами наук и доцентами. И вспомнил обстоятельства сказанного при путешествии с женами на малую родину свою в дом своей бабушки – с ночевкой – и на шашлыки на битых «Жигулях» Ивана Николаевича. Удивило его, что жена институтского коллеги, Римма, всё время предлагала ему за рулем ириски из кулечка. Он вежливо отказывался, намекая на то, что не хочет отбивать аппетит перед шашлыками. Ведь надо было заехать к хорошо знакомому директору мясокомбината, чтобы купить там парной говядины – и оттуда прямиком на речку для приготовления на костре шашлыков…

Говядина была закуплена. Машина была остановлена у деревенского магазинчика, где продавались отменные сухие красные болгарские вина «Мельник» и «Гымза». В решительный момент оплаты за полдюжины бутылок «Красницкого» Иван Николаевич выразительно глянул на коллегу: мол, нет ли у того желания разделить финансовую нагрузку на легкий алкоголь на паритетных началах?

Тот замялся, почему-то показал свой пустой кошелек с копеечной мелочью и признался:

– Римма с первого дня женитьбы ограничила мою финансовую свободу, намекнув, что в моей новой семье все деньги, заработанные мужем, должны находиться в руках у его новой жены с пасынком на руках… А старые порядки должны быть похерены отчимом категорическим образом…

– Это как – похерены старые порядки, зачем, в силу чего?..

Вот тогда-то и впервые прозвучало загадочное определение тайны:

– Я – не эгоцентрист, а подкаблучник… Вынужденный подчиниться обстоятельствам… Детали после шашлыков Римма сама тебе разъяснит…

Специалистом по процессу изготовления шашлыков на природе, разведению костра с требуемой интенсивностью пламени, он был первоклассный. Может быть, Римма считала, что труды узкого специалиста-повара по части изготовления шашлыков тоже надо учитывать в качестве пая в компании потребителей шашлычного мяса и сухого вина?.. После окончания трапезы Римма подошла к Ивану Николаевичу и сказала на чистом голубом глазу, что подкаблучником она сделала мужа только по одной причине: тот должен оплачивать алименты на ребенка в старой семье и поддерживать уровень достатка новой семье. Вот отсюда корни «режима экономии», задействованного даже во время их авто-путешествия на природу. «Я же заметила, что вы принципиально не берёте ирисок. Этим вы как-то подчеркиваете свою высокую эстетическую независимость от быта и наше сложное положение с финансами». Иван Николаевич грустно покачал головой и сказал в ответ: «Ничего я не подчеркиваю. Просто ирисками «золотой ключик» в детстве насытился досыта, вот и всё…»

– «Возьмите хоть одну ириску, всего одну ирисочку, Иван Николаевич, ради бога, уважьте даму…»

«Вот какая странная навязчивая жена у институтского коллеги, – мелькнула у него в голове обжигающая мысль, – считает, что пай одной ириской и трудами специалиста по шашлыкам покрывается, но это вряд ли». Он сказал со сдержанной улыбкой: «Спасибо, как-нибудь в другой раз. Не берите в голову, Римма, главное, что шашлык с сухостоем удался. Иначе ночлег на новом месте будет отягощен неприятными сновидениями».

Почем-то Владик притягивал к себе коллег – ведь он знал поименно всех преподавателей института – несмотря на клеймо подкаблучника, которым заклеймил себя сам? Наверное, потому, что был открыт для общения, невероятно контактен и естественен, и об этой тайне «подкаблучника» он поведал только одному человеку. Может быть, какие-то тайны своей судьбы он поведал каким-то другим людям, но ничего этого Иван Николаевич знать не мог. Ему достаточно было знать только одну тайну, и этого было достаточно, чтобы не врубаться в водоворот других тайн и неприятностей Владика, которому хватало выдержки преодолевать с непроницаемым лицом все барьеры-препятствия и неприятности в жизни. Он часто по делу или просто от хорошего настроения повторял девиз, которому следовал неуклонно по жизни: «Если я сформулировал цель, вижу и чувствую ее, как никто другой, то не замечаю препятствий, а неприятности – по боку».

Футбольным болельщиком он был более азартным, нежели футболистом, играющим на уровне второго-третьего юношеского разряда, причем из-за своих украинских корней истово и бесповоротно болел за «Динамо» Киев и персонально за уникальных скоростных форвардов Блохина и Беланова, с которыми, по его словам, иногда перезванивался по телефону. Владик с гордостью сообщил Ивану, что даже в качестве «подкаблучника» приучил Римму к тому, что в святое время трансляций матчей киевского «Динамо» та его не тревожила никакими домашними хлопотами и семейными обязанностями. Мол, его нервные клетки, нейроны мозга нуждаются в интеллектуальной отдушине, на что он имеет право.

– Это почище любого самолечения и вызовов семейных докторов-шарлатанов. Футбол по телеку, а лучше с трибуны стадиона – это мое все…

А когда его переспрашивали, что это «мое все», он на пределе искренности отвечал: «Надо сильно постараться, чтобы найти достойный эквивалент стимулятору клеток футбольного болельщика Киевского «Динамо», чтоб эта психотерапия стала вторым «моим все».

Потом через какое-то время увлекающийся по жизни многими, если не всеми блиц-тайнами живой и неживой материи Владислав Антонович ошарашил Ивана Николаевича удивительным сообщением о создании каким-то кудесником-энтузиастом звуковых образных матриц, которые за умеренную плату тот рассылает на дисках и даже по электронной почте всем заинтересованным лицам. Можно послать таинственному экспериментатору соответствующий биоматериал или даже свою фотографию в детском или юношеском возрасте. Плати за заказ и получай аудио-матрицу психотерапии. Слушай, релаксируй и выздоравливай по мере сил и возможностей, продлевай жизнь и свои физические и интеллектуальные способности.

– Ты, что посылал свои фотографии и биоматериал, – спросил недоверчиво Иван Николаевич, – ведь это как-то корреспондируется с телевизионными сеансами Чумака и Кашперовского, то ли кудесников, то ли шарлатанов… Что у тебя, старик на входе и выходе эксперимента?

– Нет, не посылал пока ничего, ни фото, ни биоматериалов… Помнишь, Чумак заряжал по телеку воду и кремы?.. Кашперовский тот, вообще, что-то внушал и желал укрепления здоровья… Но я не об этом… У меня одна родственница послала свои биоматериалы кудеснику на предмет стабилизации сердцебиения и омоложения, тот откликнулся, за малую мзду прислал ей электронный диск, потом продублировал посылку – по электронной почте нужную аудио-матрицу… Пожилая женщина в семьдесят лет стала слушать матрицу, и эффект превзошел все ожидания. У нее прекратились приступы сердцебиения, восстановился только пульс со ста до шестидесяти ударов в минуту… Но помимо стабилизации ритма сердца у нее неожиданно для нее восстановился нормальный менструальный цикл…

– И это достоверно?..

– Да, достоверно, об этом я узнал и от самой родственницы, и от ее супруга… И он тоже решил послать кудеснику, только не биоматериалы, а сначала свое детское фото… Условие приема кудесника были достаточно жесткие: на фото должен был изображен юный субъект в единственном числе и обязательно на природе, желательно, рядом с деревом…

– И нашли такую фотографию?

– Представляешь, нашли фото мальчиковое из детства этого мужа-родича и выслали по указанному адресу конторы «Рога и копыта».

– А на что жаловался супруг твоей родственницы, обратившийся за спасением в «Рога и копыта»?

– Вот именно, за спасением, как ты правильно выразился. Мужику за семьдесят, точнее семьдесят семь, интерес к женщинам притупился, почти угас, лет десять уже как член не вставал вообще никогда и ни на кого. А у супруги с налаживанием менструального цикла вдруг сильное либидо проснулось, о чем та и поведала своему давно потерявшему эрекцию мужу из-за постоянной борьбы того с зеленым змием. Разумеется, змий всегда побеждал, постоянно клал её непутевого мужа на лопатки. Супруг, между прочим, списался с сотрудниками фирмы «Рога и копыта», спросил: можно ли совместить старое испытанное временем пристрастие к алкоголю, дающее расслабуху, и улучшение эрекции?

– И что ответили из «Рогов и копыт»?

– Сложно, но можно – по двойному тарифу из-за противоречивого заказа: одновременности эффектов полной алкоголизации и качественного секса. Хозяин – барин, ваш заказ за ваши деньги, закажите и получите аудио матрицу. Оплатил дед двойной тариф и ждал. Начальные осечки деда не смутили. Собрал биоматериал, то есть свою сперму, наряду с другим детским фото и отправил по рекомендации эксперта новой бандеролью на адрес фирмы. Там оперативно подобрали новую аудио-матрицу…

– С увеличением тарифа?..

– Нет, по-прежнему тарифу. Надо им отдать должное, не заламывают цены, как некоторые… И вдруг радость, сексуальные осечки прекратились. У деда наладилась нормальная половая жизнь, как у молодых с женами. Медовый месяц родичи переживали тогда, между прочим.

– Так ведь через этого кудесника смогут зачать дитя, как библейские персонажи, которым было от ста до тысячи лет… – Усмехнулся Иван Николаевич и хотел тут же спросить имя этого кудесника из «Рогов и копыт», но насторожило, что Владик говорил о деде в прошедшем времени. – Как звать-то этого кудес…

Но Владик без улыбки перебил его на полуслове «кудесника»:

– Дед не долго радовался, быстро сгорел… Умер на боевом посту, во время выполнения ежедневных супружеских обязанностей… Родственница жива и здорова, только уже своим обильным месячным не шибко радуется… Каждый раз во время месячных, по ее рассказам, супруг ей снится по ночам и грозится ей с небес кулаком и кричит: «Загнала меня все же, ненасытная сексапильная курва». А та каждый раз с мстительной улыбкой отвечает во сне: «Не надо было совмещать секс с алкоголем и куревом. Слушал бы более дешевую матрицу и кончал бы себе на здоровье до ста лет. Зачем секс с алкоголем и табаком мешать?..»

Он задумался, покачал головой, словно чему-то потаенному удивляясь, и не дурачась, вспомнив деталь и вопрос коллеги, совместил все в одной фразе:

– Деду кудесник, кстати, запретил курево в комбинации с сексом, и алкоголем, но дед втайне от всех покуривал и к тому же «Виагру» тайно глотал, а кудесника, о котором ты спрашивал, зовут Петр Петрович Караев…

Иван Николаевич непроизвольно вздрогнул от упоминания имени Караева, с которым он познакомился на московской научной конференции по нейрокомпьютерам в середине 1990-х. Караева ему представил организатор конференции старый знакомый, коллега-профессор Александр Иванович Галушкин в перерыве пленарного заседания, причем по просьбе самого Петра Петровича.

– Знаю Караева. Он мне две свои монографии о волновом геноме подарил с дарственными благодарственными надписями.

– Дашь почитать…

– Пожалуйста, в любой момент… Я книги его только пролистал поверхностно, на глубокое чтение, как всегда, времени не хватает, а надо бы.

– И мне, Иван, тоже кое-что надо, нет, просто необходимо выяснить у Караева…

– По поводу излечивающих аудио-матриц?

– Не только… Ты ведь знаешь не только мое увлечение яхтами, стал даже перворазрядником по парусному спорту, авторитетом в яхт-клубе на Водниках, но и мое старинное увлечение хиромантией… Мы же в этом увлечении древней хиромантией с тобой два сапога – пара… Обратил внимание, что я у многих наших знакомых-коллег, опять же по их просьбе смотрю линии судьбы на правой и левой ладонях… – Видя, что его собеседник согласно кивнул головой, Спорик понизил голос и заговорщицким голосом, переходящим в шепот, произнес. – А теперь время блиц-тайн людских судеб, человеческих геномов и нейронных мозговых сетей на частных примерах. И всему есть только один живой свидетель и независимый экспериментатор-исследователь – это я… Я исследовал незадолго до их смерти левые и правые ладони двух разных людей, не знакомых друг с другом, нашего мастера-подвижника парусного спорта, чемпиона Демарина и заурядного алкаша и курильщика, фаната Виагры мужа моей родственницы. И у них на линии жизни я обнаружил знаки гибели, причем на обоих руках… Несмотря на разницу в возрасте, они фатально погибли в один и тот же день, возможно, даже в один и тот же час. И они по знакам судьбы, на линии жизни должны были умереть примерно в одно и то же время… Понимаешь, они были фатально обречены от разных фатальных причин внезапности ухода из жизни. Просто раньше я не мог заметить по их ладоням, которые исследовал незадолго до их смерти, что они могут погибнуть с разницей в несколько месяцев, дней, возможно, предупредил бы, чтобы им соломки подложить в нудное время и в нужном месте… Вот так-то, Иван… Есть о чем задуматься и загоревать шибко: человек многое задумывает и полагает, а нечто или Некто жизнью и судьбой располагает – и внезапная гибельность была написана у двух указанных людей на их руках… Только смог ли я их спасти свои предупреждением о потенциальной угрозе жизни?.. Они бы меня на смех подняли бы или на три буквы послали – иди лесом… Вот так, знать, смертен человече, несмотря на все планы и намерения, мгновенно и внезапно естественно… Нет, противоестественно, как будто часы жизни Некто останавливает в нужный для Него или ненужный для живого сумбурно-бесстрашного субъекта момент, ибо смертен мистически внезапно, а бессмертен без пресловутой мистической внезапности смертности грешного человече…

– Любопытно… Запиши все это подробно… И знаки на линии жизни и прочие этих двух объектов исследования отобрази на листе формата А4… Весьма интересно, более чем интересно, а таки завораживающе… Ты же знаешь, я тоже немного поднаторел в этой странной обоюдоострой и опасной науке хиромантии, не признанной, как и астрология и прочее, официозом… Много размышлял об уникальности узоров на ладонях и на пальцах человека, а также уникальности клеток ДНК у людей, отличающихся друг от друга…

– Знаю… То-то ты мне сам ладони рук не показываешь… А я, пожалуйста, смотри… – Он со смешком вытянул вперед две своих ладони, но тут же прервал свой дурашливый тон. И спросил серьёзно и со значением. – После прочтения двух подаренных тебе книг Караева могу я на тебя сослаться в доверительных контактах с ним вербально, если ты его чем-то заинтересовал, и он заинтересованным сам пошел на контакт с тобой?

– Конечно, он заинтересовался моими изобретениями новых формальных нейронов, гораздо эффективней старых моделей Маккалока-Питтса… А еще – работами по созданию нейрокомпьютера и даже сверхбыстродействующего искусственного интеллекта на кремниевой пластине при ее индивидуальной технологической обработке перспективной наноэлектроники. А он мне настойчиво пытался открыть глаза на волновые тайны ДНК и геномов, несмотря на мой скепсис. Но я, честно говоря не предполагал, что он уже лепит горбатого с аудио-матрицами, излечением… Так быстро и парадоксально со скоростью кудесника-шарлатана…

– Видишь, у тебя свой интерес… А у меня свой корыстный интерес любопытства с тайнами судеб двух близких индивидуумов с индивидуальными кодами жизни, на фоне человеческих геномов – материальных и волновых – и нейросетей живого и искусственного мозга…

Собеседник Спорика, решив закончить беседу на шутливой весёлой ноте, с серьезным выражением лица, без всякого подобия шутовства в голосе, спросил:

– Слушай, Владик, а у тебя случайно не сохранились дактилоскопические отпечатки твоего родича, ставшего жертвой аудио-матрицы, да и Демарина случайно? Вдруг тебе удастся первым приблизиться к тайне дактилоскопии ДНК и отпечатков пальцев и ладоней?

– Что ты имеешь в виду? Извини, не врубился как-то в тему дактилоскопии…

– Помнишь, у твоего любимого после Высоцкого поэта строки: «Стоишь, черты спитые…»?

Спорик просиял и продолжил:

– …На блузке видит взгляд всю дактилоскопию малаховских ребят… Конечно, помню скандальные стихи Вознесенского из его «Антимиров» на сцене Таганки… – И он радостно хлопнул себя по лбу. – Выходит, образно говоря, молодой Андрей видел наяву дактилоскопические отпечатки пацанов на блузке то ли девицы легкого поведения, то ли проститутки, что «чище Беатриче сбегает на перрон». Вот это поворот… У меня такого дара, к сожалению, нет: видеть всю дактилоскопию на одежде и очищать своими стихами проституток… Но ты меня натолкнул на мысль… Идея твоя: совместить хиромантию с дактилоскопией, может, и в дактилоскопии есть гибельные знаки… А развитие мое… Мне ничего не стоит найти отпечатки пальцев погибших, поскольку я могу зайти в гости к своей родственнице и вдове нашего зарезанного яхтсмена, дабы увидеть и зафиксировать на носители их дактилоскопию на посуде и прочем… Жди новых результатов… Не быстро, конечно, но в обозримой перспективе, между прочим, у меня есть и собственные наработки по узорам пальцев и их связи с идентификацией личности – в настоящем, а также прошлом и будущем…

Он церемонно раскланялся и подал собеседнику руку без толики снисходительности руку. И еще вдобавок философически, немного мечтательно заметил:

– Можно еще присобачить к нашей проблеме априорной гибельной внезапности человека уникальную и единственную в своем роде радужную оболочку глаз людей, но для этого надо быть офтальмологом с банком фотографий глаз. Это сложно, практически не реализуемо… Ограничимся пока хиромантией и дактилоскопией из внешнего мира и человеческим геномом и нейронами мозга живого, не искусственного интеллекта…