Читать книгу Сказания Ривеллона: Пламенные рыцари - Александр Дмитриевич Филиппов - Страница 1

Здравствуйте!

Меня зовут Филиппов Александр Дмитриевич. Мне 20 лет. Я студент ОГПУ (4 курс филологического факультета).

Мой эл. адрес: filippov.alek2014@yandex.ru

Мой телефон: 89878720777

Глава 1. Золотая хрюшка

В западной части обширной страны Ривеллон находилась небольшая деревня, спрятанная за горными склонами. Она называлась Храмовой долиной. Никто уже не помнил точного происхождения этого названия. Одни говорили, что рядом с поселением когда-то стоял великий и таинственный храм, принадлежащий какому-то волшебнику. Другие утверждали, что деревню основали послушники давно забытых часовен, что когда-то находились в обширной долине.

Тем не менее, все, так или иначе, приходили к выводу, что деревня их хорошая, а имя ее запоминающееся. И они были по-своему правы. Странники, торговцы, простые солдаты да матросы с далеких Гаваней приходили сюда, дабы отведать сладкий эль и терпкое вино, которого не отведаешь ни в одном месте в Ривеллоне. Уходя, они рассказывали о чудном селении другим. Запомнить такое-то название было сущим пустяком. Жители Храмовой долины понимали это, когда через ворота их деревни проходили новые и новые «ценители» доброй выпивки.

Так вот, в одном из домов Храмовой долины, не самом богатом и большом, жил мальчик и его семья. Мальчика звали Амадузий. Имя интересное и редко встречающееся. Его матушка, Марика, решила назвать сына так в честь великого воина города Алерота, который был защитником простых людей.

Амадузий рос умным, сильным и порядочным. Он уже вот-вот должен был стать мужчиной. Оставалось только дождаться своего пятнадцатилетия. Когда же срок подойдет, отец мальчика, Делвин, подарит ему лук. Это будет значить, что Амадузий вступит во взрослую жизнь.

Так и случилось, спустя два месяца. Отец подарил Амадузию заветный кленовый лук. Мальчик целый день сидел у себя в комнате и восторженно осматривал свое сокровище. Уже через неделю он попробовал оружие в действии. В тот день в их семье на ужин ели жирного кролика. Однако на простой охоте мальчик останавливаться не хотел. Спустя некоторое время, он обнаружил в себе талант метко стрелять. И очень метко. Оттачивая свое умение, Амадузий добился того, что мог подстрелить воробья на лету с одного выстрела! Или же мальчик мог с точностью попасть в яблоко, лежащее в дупле дерева, загороженного буйной зеленой листвой. О таком редком таланте быстро узнала вся деревушка.

Так, Амадузий занимался охотой, учился читать и писать, помогал по хозяйству и мечтал. Мечты его простирались далеко. Он представлял себя могучим воином, защитником города Алерота, столицы Ривеллона. Этих воинов также называли преторианцы, что означает «стражи первого города». А порой Амадузий видел себя на троне Ривеллона с золотой короной на голове и сотнями слуг. Мальчик особо не тешил себя надеждой, что вообще вырвется из деревни в города. Он лишь мечтал…

Мать юноши, Марика, являлась на редкость умной и образованной женщиной. Родом она была из города Поречье, находившегося очень далеко на северо-востоке. Здесь же Марика жила с семнадцатилетнего возраста, когда Делвин завоевал ее сердце и увез в Храмовую долину. Она не жаловалась на не слишком богатую жизнь. Любовь к мужу и сыну была для нее дороже всего. Работала она служанкой в таверне «Еловая ветвь». Эрик, хозяин таверны, хорошо к ней относился и заступался, если какому-нибудь пьяному увальню вздумается распустить руки или оскорбить ее. Платили совсем немного, но другой, более оплачиваемой работы в Храмовой долине не было.

И, наконец, отец Амадузия, Делвин, работал на мельнице грузчиком зерна, в миле от деревни. Хозяин мельницы, старый губернатор Храмовой долины Гордон давно дружил с Делвином, поэтому и платил ему на порядок больше, чем любому другому рабочему. Вот и получалось, что семье жила довольно неплохо.

И вот, в один прекрасный солнечный день, который обещал быть еще прекраснее, Амадузий помогал матери вешать белье. У нее был выходной, и она решила не терять времени попусту. Марика вешала белье на веревки, а Амадузий подавал его ей. Белья накопилось многовато, и он грустил, что не сможет удрать из дому и повеселиться с друзьями. Чтобы совсем не завыть от скуки, он начал разговор.

– Скажи, было ли чего интересного вчера в таверне. Кто-нибудь из приезжих рассказывал новости?

Марика встряхнула выстиранную рубашку и вздохнула. Ее зеленые глаза задумчиво прищурились.

– Ммм… да вроде было что-то…интересное, – протянула она. Амадузий выжидающе уставился на мать. Его такие же зеленые глаза блестели от любопытства, – да, вспомнила.

Марика отняла у сына простынь.

– Один торговец из Алерота болтал о хорошем урожае в этом году. Еще несколько мужчин из гильдии рудокопов хвастались найденными золотыми жилами.

– Да, да, – отмахнулся Амадузий, – весь урожай съедят в Алероте, а найденное золото заберет тот, кто окажется вовремя в нужном месте. Наш-то, купец Вилий, уж точно будет первым.

Марика лишь пожала плечами и перевела взгляд на пустое корыто из-под белья.

– Так уж сложилось.

Она повернулась к сыну и посмотрела на него так, будто он сморозил глупость.

– Что нам-то с этого. Мы живем лишь на собственные, честно заработанные деньги, а не на отнятые богатства.

Амадузий замер. Марика поняла, что сыну хочется послушать еще и стала вспоминать.

– Кажется… пара приезжих что-то говорили о странных слухах с юга. Я не придала этому особого значения. Люди ведь так любят болтать…

– Так что они говорили? – не выдержал Амадузий. Мать наградила его укоризненным взглядом.

– В Веридисте был задержан человек, который украл какую-то книгу с закрытых хранилищ.

– Книгу? – переспросил Амадузий. Он-то уже надеялся, что украли как минимум мешок золота!

– Да, книгу.

– А как она называлась?

Марика иронически подняла брови.

– Это всего лишь слухи. Никто точно не знает. Эта парочка в таверне утверждала, что книга касалась истории…Ла…Ламиэна, – выговорила мать. Амадузий возмущенно нахохлился.

– Лариана – поправил он. Все знали, что Ларианом когда-то, давным-давно, называли все окрестные земли, и не только Ривеллона. Но это была скорее легенда, чем правда.

– Ладно, Лариана, – немного раздраженно поправилась Марика, – чего только странного не происходит. Может, несчастный увлекался древними сказками.

Амадузий нахмурился.

– Тогда как такой «несчастный» сумел проникнуть в запретные хранилища Веридиста?

Марика открыла было рот для ответа, но тут раздался незнакомый голос. Оба одновременно обернулись и увидели возле своего забора солдата. Амадузий безошибочно смог определить, что он с Гаваней. Об этом говорили знаки тройной волны на левом плече кожаного нагрудника и парящей чайки на втором. Самому солдату была не больше двадцати-двадцати двух лет. Светлые волосы были спутаны и густы. Большие карие глаза искрились. Под облегающим нагрудником угадывались мышцы. За спиной у солдата был закреплен небольшой меч со знаком Гаваней.

– Приятного вам дня! – очень живо и радостно пожелал он. Марика и Амадузий ответили взаимностью, – я хотел бы узнать. Не здесь ли проживает Амадузий? Эрик, хозяин таверны, примерно описал, куда идти. Да только не очень я тут ориентируюсь.

Солдат неловко переступил с ноги на ногу. Лицо его при этом оставалось добрым и приветливым. Амадузий недоуменно посмотрел на мать. Та лишь молча пожала плечами. Юноша вышел за низкие ворота к солдату. Тот сразу же протянул руку для приветствия. Амадузий протянул свою и сразу почувствовал хруст пальцем. А парень был силен!

– Меня зовут Джейк. Я третий по рангу стражник в Гаванях, – представился солдат.

– А меня вы и так знаете, – ответил Амадузий. Джейк удивленно захлопал глазами.

– Зачем на «вы». Я ж не старик какой! – немного обиженно сказал он. Амадузий улыбнулся.

– Ну, хорошо, давай на «ты». Так зачем ты меня искал?

Джейк неловко провел рукой по гладкому нагруднику.

– Даа…тут такое дело, – и Джейк слегка покраснел. Выглядело это презабавно! Такой взрослый и сильный солдат покраснел, – я поспорил со своим напарником, что смогу застрелить дикого кабана сегодня. Пари-то мы заключили, да только наш капитан запретил выходить за пределы деревни. А проигрывать мне не охота. Ну, и…вот.

Джейк замолчал и теперь во все глаза таращился на Амадузия. Тот был несколько обескуражен.

– Так… ты хочешь, чтобы я застрелил кабана? – медленно спросил Амадузий. Джейк кивнул.

– Конечно. Эрик рассказал мне, что лучшего лучника мне нигде не найти. Ты ведь подстреливаешь для него дичь, да?

Амадузий порозовел от такой похвалы. Джейк на секунду замолчал, а потом продолжил.

– Так ты согласен? У тебя еще весь день впереди. Я заплачу.

Амадузий моргнул. Ошарашено моргнул!

– Заплатишь? – тупо переспросил он.

– Ну, да, – беззаботно сказал Джейк и потянулся за кошельком. Амадузий проследил движение его рук и крикнул.

– Стой!

Джейк недоуменно убрал руку.

– Ты чего это? Это обычная плата, ничего такого! Нам в Гаванях хорошо платят, так что я не разорюсь.

– Я… не могу… ведь…

Голос его прозвучал нелепо и слишком растеряно.

Джейк порылся в кошеле и сунул Амадузию в руки деньги

– Сегодня, вечером, приходи в «Еловую ветвь». Я буду на втором этаже, – Джейк развернулся и, что-то насвистывая, ушел.

Амадузий проводил его взглядом и посмотрел себе на ладонь. Сердце его забилось сильнее. Целая золотая монета!

– Мама! – и Амадузий подошел к ней. Та сидела на лавочке и щурилась от солнца.

– Что он хотел? – спросила она. Амадузий улыбался во все зубы, какие у него имелись. Он разжал руку, и Марика округлила глаза.

– Золотая монета? – спросила она, не веря собственным глазам. Амадузий торжественно кивнул, – а… зачем?

Сын, все также улыбаясь, рассказал матери об их договоре.

– Дикий кабан? А это не опасно? – обеспокоенно спросила Марика. Амадузий заволновался.

– Если быть осторожным и не дразнить его, то все будет хорошо.

Марика скептически поджала губы.

– Да? Посмотрим, что скажет отец. Вон он, идет с мельницы.

Амадузий радостно обернулся. Делвин действительно закончил работу и теперь возвращался домой.

– Я пойду. Вода уже кипит, – и Марика зашла в дом. Амадузий вышел за ворота.

– Привет, Амадузий, – подойдя, сказал Делвин и обнял сына. Амадузий что-то заворчал, и объятия прекратились. Он осмотрел отца. Тот был еще молод. Пара морщин на лбу, не тронутые сединой волосы, цвета песка. Не случайно Амадузий вышел светловолосым! Голубые глаза с едва заметными темными кругами.

– Идем, мама есть приготовила.

– Да, да, – и Делвин заспешил домой, – умираю с голоду.

Отец и сын вошли в небольшую кухню. Очаг из речного камня горел ярко и достаточно жарко. К счастью, окно было открыто, и прохладный ветер уносил лишнее тепло. Напротив очага стояли стол и три стула. Приборы уже лежали. Марика в это время склонилась у очага.

– Амадузий, будь добр, порежь хлеб. Только осторожнее, я его вытащила из печи, – стала командовать она и повернулась к мужу, – два корыта с горячей водой уже ждут.

Делвин подошел и поцеловал жену. Амадузий закатил глаза и отвернулся, осторожно нарезая мягкий, горячий пшеничный хлеб.

Через десять минут Делвин вышел свежим и бодрым. Свою пропыленную одежду он сменил на чистую. Волосы были мокрыми и не расчесанными. Он всегда любил так ходить. Делвин сел на стул у окна и подставил ветерку грудь. Марика как раз закончила возиться у очага.

– Все готово. Садитесь.

Амадузий и Делвин мигом уселись за стол и стали ждать. Оба была довольно голодны. Марика взяла тарелку мужа и отошла к очагу. Спустя секунду, перед Делвином, истекая паром и приятным запахом, стояла наваристая картофельная похлебка с приличными кусками курицы. Марика разлила ее всем, после чего достала зелень и соль. Делвин молча взял укроп, хлеб и накинулся на еду. Амадузий последовал его примеру. Марика отошла к стене и открыла крышку погреба в полу. Быстро спустившись, она взяла, что нужно, и поднялась обратно. В ее руках была бутыль со светлой жидкостью. Она достала деревянную кружку и налила напиток мужу. Тот поблагодарил жену и глотнул. Глаза его расширились.

– Не зря пришлось ждать так долго, – и Делвин глотнул еще, – твой яблочный сидр просто великолепен!

Марика провела рукой по волосам мужа и убрала бутыль обратно в погреб.

Когда все поели, Амадузий решился.

– Отец, – начал он. Делвин откинулся на спинку стула и смотрел на него, – сегодня я встретился с солдатом из Гаваней. Его зовут Джейк. Он предложил мне застрелить кабана, за плату. Дело нужно сделать сегодня. Я согласился.

Амадузий подумал, что немного резко объяснил ситуацию. Он достал золотую монету и положил перед отцом. Делвин опустил глаза на нее и произнес:

– И что ты хочешь от меня услышать? Тебе бы пора уже отправляться на охоту, – протянул он. Амадузий похлопал глазами. Марика поджала губы и недовольно взглянула на мужа.

– А ты что хотела услышать? Наш сын уже мужчина. Он дал слово, так пусть держит его! К тому же, кабаны у нас мирные и не вырастают размером с настоящего вепря, – буркнул Делвин. Марика вздохнула, понимая, что он прав, и стала убирать со стола.

Амадузий с волнением вбежал в свою комнату. Маленькая, с небольшим окошком, старым сундуком для вещей, столом, за которым он читал и писал, и деревянной кроватью. Амадузий любил свою комнату и считал своим маленьким домом. Роскошь его не интересовала. Амадузий окинул взором несколько старых книг на столе и подошел к сундуку. Мальчик достал лук и проверил тетиву, потом стрелы. Совсем недавно Амадузий сделал их. Они были ровными, с нужным количеством перьев.

– Волнуешься? – раздался голос отца за спиной. Амадузий взял лук и стрелы.

– Да.

Делвин слабо улыбнулся и сел на кровать. Та отозвалась жалобным скрипом.

– И это нормально. Твое первое решение, оно и должно вызывать волнение.

Амадузий сел рядом. Отец задумчиво ковырнул пальцем клен.

– Стреляй спокойно и не дрожи. Наши кабаны на такие опасные, как в других краях, но все же будь осторожен. Всади стрелу ему в глотку и жди. Тут главное не спешить. Нужно дождаться, пока зверь потеряет много крови и прекратит трепыхаться. Только тогда можно подойти ближе и, на всякий случай, всадить нож в кабанье ухо.

Амадузий поморщился, но понимающе кивнул. Сердце начало нервно колотиться.

До ворот из деревни он дошел, даже не заметив. Они были открыты. Рядом никого не было. Амадузий прошел через них. Дорога, незначительно петляя, шла вперед. Солнце находилось в самом зените, пробиваясь сквозь листву многочисленных деревьев вокруг. Солнечные блики были повсюду. Они, играя светом, натыкались на траву и небольшие лужицы после недавнего дождя. Амадузий недолго шел по дороге и вскоре свернул. Он знал, что кабаны не станут пастись здесь. Его целью был заросший овраг в миле от деревни. Кабаны со своим выводком обожали пастись там. Амадузий как-то видел кабаниху и ее помет.

Деревьев стало больше. Клены, буки и дубы стояли, как задумчивые и молчаливые старцы, наблюдая за каждым. Внезапно дунул прохладный ветерок. Амадузий невольно поежился, как вдруг услышал визг. Он покрылся гусиной кожей и остановился. До оврага оставалось совсем немного. Он достал лук и двинулся дальше, но уже осторожнее. Визг повторился. Амадузий попытался идти тише, но проклятая сухая листва мешала и предательски хрустела у него под ногами. Снова налетевший ветер взлохматил его светлые волосы. Визг повторился. Он был громче, и звучал, как крик обычной свиньи.

Показалось молодое деревце. Амадузий помнил его. Оно росло первым у оврага. Дальше стояли еще деревца. Их корни переплетались и заставляли овраг медленно исчезать. Высокая трава прятала молодые стволы. Амадузий остановился и стал вглядываться в траву. Она сильно дрожала. Он отошел к высокой осине, чтобы в случае чего спрятаться. Трава зашевелилась сильнее, и из нее высунулось рыло, а потом и голова. Налитые кровью глаза таращились в пространство, а огромное рыло с шумом втягивало воздух. Кабан мотнул головой и вышел из зарослей, а вслед за ним маленький кабанчик.

– «Кабаниха!» – догадался Амадузий, вспоминая, не ее ли он видел. Кабаниха хрюкнула, и ее кабанчик с тихим визгом забегал возле ее сосков. Она порыла землю, ткнула свою маленькую копию носом в бок и улеглась. Проворный хитрюга увидел добычу и пробрался к самому лучшему соску. Кабаниха ворчливо захрюкала, но детеныша не прогнала.

Амадузий выглянул из-за дерева. Он достал стрелу и теперь медленно натягивал тетиву. Вдруг кабаниха хрюкнула. Амадузий дернулся, и стрела упала на камень. Амадузий застыл. Он не дышал. От него до кабанихи было не больше десяти-пятнадцати шагов.

Кабаниха повернула голову на шум и приподнялась. Кабанчик возмущенно пискнул, но соска не отпустил.

– «Она меня услышала!» – со страхом подумал Амадузий. Он краем глаза видел, что кабаниха поднялась, и ее чувствительное рыло принюхивалось, а из глотки раздавалось настороженное хрюканье. Амадузий достал вторую стрелу и натянул тетиву. Бесшумно и быстро. Стрелять он научился отлично. Но здесь было совсем другое. Настоящий и смертельно опасный зверь. Амадузий осторожно выглянул. Кабаниха остановилась и таращилась в сторону осины. Пока она его не замечала. Амадузий натянул тетиву до предела и вдруг почувствовал нечто совершено странное в груди. Словно жаркое пламя. Жар прошелся по всему телу. До конца не осознавая, что произошло, мальчик задержал дыхание. Стрела сорвалась с пальцев. Словно молния, разящая с небес, она ударила кабанихе промеж глаз с такой силой, что пробила кость. При этом раздался звук, будто сталь столкнулась с камнем. Животное пронзительно завизжало, но продолжало стоять. Амадузий вышел из укрытия, немного дрожа, точно от озноба. Красные глаза кабанихи встретились с его собственными. Она хрюкнула, и из пасти брызнула темная кровь. Амадузий осторожно вложил стрелу в лук, но тут же убрал в колчан. Кабаниха закачалась и с глухим треском упала на бок. Из ноздрей текла кровь. Глаза были закрыты. Кабанчик запищал, покрутился вокруг матери и с истошным визгом скрылся в высокой траве.

Амадузий подошел к кабанихе и дернул за стрелу. Та не поддалась. Амадузий махнул рукой и достал нож. Тащить такую тушу он не смог бы. Оставлять жалко. Поэтому, он отрезал кабаний хвост, а тушу оттащил в кусты и прикрыл ветками.

Какое-то время оно пролежит здесь нетронутым, подумал он и направился обратно в деревню, помахивая кабаньим хвостом и не переставая думать о том, что с ним произошло. В голове ясно жужжала навязчивая мысль, что стрела не могла так просто пробить череп кабанихи.

Наступил вечер. Из открытых окон «Еловая ветвь» лился свет, громкий смех и звон посуды. Веселье было в самом разгаре.

Амадузий вошел внутрь. Помещение было очень большим, с чистым деревянным полом, новыми столами и стульями, за которыми сидели посетители. Кто-то пил и икал, кто-то сидел у камина с кружкой доброго пива, а кто-то делился старыми байками, сплетнями и слухами. В основном это были рабочие из гильдии рудокопов да местные зеваки. Амадузий поздоровался с Эриком, худощавым, с темными, зачесанными назад волосами мужчиной, одетым в коричневые штаны и зеленую рубашку. Его возраст Амадузий не знал, мог только предполагать, что ему около сорока.

– Здравствуй, Амадузий, – поздоровался он, пока несколько человек за стойкой потягивали выпивку, – Джейк там, на втором этаже.

Амадузий кивнул и поднялся. На втором этаже были комнаты и балкон. Если встать у его перил, можно было поболтать с Эриком внизу. На балконе за большим столом сидели шестеро человек. Пятеро из них были простыми стражниками Гаваней, а шестой, несомненно, капитаном. Амадузий легко определил это по трем пластинам литого железа на плечах. Все солдаты ели, пили и веселились. Амадузий подошел к Джейку и поздоровался

– Привет еще раз, – Джейк вышел из-за стола. Остальные не обратили на него большого внимания и продолжали что-то обсуждать. Амадузий достал хвост и протянул его Джейку. Тот недоуменно взял. Амадузий засмеялся.

– Остальное лежит в миле от деревни к югу. Как заметишь овраг, иди к первым же кустам. Кабаниху я спрятал именно там.

Джейк просиял.

– Спасибо тебе, – и он вложил Амадузию в руку серебряную монету. Тот начал протестовать, но молодой солдат категорично покачал головой.

– Я решаю, сколько платить. Бери.

Джейк попрощался и вернулся к друзьям.

Только выйдя на воздух, Амадузий взглянул на монету, и на его лице расплылась глупая улыбка.

Глава 2. Новый губернатор

С тех пор, как Джейк распрощался с Амадузием и отправился в Гавани, прошло две недели. Делвин, как и прежде работал на мельнице, а Марика в таверне. Помимо этого, она стала выращивать на небольшом участке земли рядом с домом самые разные травы, цветы и коренья. Что-то для себя, а что-то – на продажу. Денег много не платили, но и то неплохо.

Амадузий же на полученные за кабана деньги купил прочный рюкзак из старой дубленой кожи, новую хлопковую рубашку для отца и удобные туфли для мамы. Даже после всех этих покупок у него еще оставались одна серебряная и три медных монеты. Амадузий отложил их на крайний случай.

Наступал вечер. Солнце медленно и плавно опускалось, стремясь исчезнуть за горизонтом. Бушевавший вот уже несколько дней ветер стих. Марика готовила ужин. Амадузий сидел с ней на кухне и рассеянно рассматривал свежий росток в горшке на подоконнике.

Тут распахнулась дверь, и в дом вошел Делвин. Он был явно не в духе.

– Привет, дорогой, – повернулась к нему Марика, вытирая руки от воды. Делвин что-то буркнул и сел рядом с Амадузием.

– У меня плохие новости, – произнес он. Повисла напряженная тишина. Марика быстро вытащила из печи пирожки с яблоками и села возле мужа.

– Губернатор скончался, – сказал Делвин. Марика непонимающе переглянулась с сыном.

– Но ведь… это и так было понятно. Гангрена ноги в его-то возрасте… Удивительно, что он вообще прожил столько времени.

Делвин тяжело вздохнул.

– Да. Я тоже поначалу не сильно удивился. Настоящая новость еще впереди.

Амадузий и Марика нахмурились.

– Вероятно, на его пост теперь встанет Вилий, этот чертов хорек, который собственную мать продаст за медяк!

Марика оторопела, но быстро взяла себя в руки.

– А как же Вероника? Разве не она…

– По странному стечению обстоятельств, у нее каким-то образом обнаружились огромные долги в городе Квиллис, – перебил ее Делвин.

– Вероника никогда не играла в карты и уж тем более не брала в долг, – возразила Марика. Делвин горько усмехнулся.

– И действительно, все бы ничего, но ее муж любил поиграть и доигрался. А после того, как он приполз к Веронике, умоляя дать ему денег, она согласилась взять на себя весь долг.

– Так вот почему он сбежал! – догадался Амадузий, – вот ведь…

– Не за столом, – предупредила Марика. Сын прикусил язык.

– Таким образом, она оказалась в трудном положении. Долг-то она выплатила, но пятно позора мужа с нее еще долго не смоется.

– То есть, Вилий все пронюхал и побежал с доносом? – спросила Марика, хотя ответ был очевиден.

– Угу, – подтвердил Делвин, – Наш констебль Набер, как истинный святоша, поступил по всем правилам. Вилий хорошо ему за это заплатил. Вероника отстранена от выборов. А она была первой.

– Вилий же, как второй претендент, станет губернатором, – закончила Марика.

– Да, народ проголосует за него, потому что просто никого не осталось. Мойр отказался от своей кандидатуры, когда оказалось, что его жена беременна и хочет уехать к матери в Веридист. Глупый аргумент, но отказ есть отказ.

– Надеюсь, что мы от этого ничего не потеряем, – вздохнула Марика, доставая миски и наливая всем густую уху. Все принялись за суп, а после последовали пирожки.

Через десять дней прошли выборы. Вилий стал губернатором Храмовой долины. За него проголосовали все, кто вообще пришел. Некоторые решили просто остаться дома. Делвин, Марика и Амадузий были среди них.

На следующий день Амадузий пошел встречать отца с работы. Тот шел уставший, с ячменной шелухой в волосах, но довольный. Сегодня ему заплатили за труды. Амадузий подбежал к нему, обнял и спросил:

– Ну и как?

Делвин снял с пояса кошель и протянул сыну.

– Золотая и серебряная монета? – удивился Амадузий. Делвин улыбнулся шире.

– Я думал, что после смерти Гордона мне станут платить вполовину меньше. Удача мне улыбается!

Амадузий повеселел и отдал кошель отцу.

Вечерело. Солнце светило еще достаточно ярко и тепло. Дул теплый ветер, приводя волосы в беспорядок. Делвин и Амадузий решили зайти за Марикой. Она уже должна была закончить работу. Но, подойдя к парадной двери таверны, они одновременно нахмурились, услышав часть разговора, который доносился из незапертых конюшен.

–… и почему такая красивая женщина должна оставаться с таким бестолковым и грязным…

– Замолчите! Да как вы смеете так себя вести!

Это прозвучал голос Марики. Делвин сжал кулаки. Амадузий нахмурился, чувствуя бурлящую внутри ярость.

– Тише, тише, – зашикал Вилий. Делвин, тем временем, показав рукой Амадузию, чтобы тот стоял на месте, осторожно подошел к дверям конюшен.

– Я все вам сказала. Прошу меня простить, но…

Марика резко замолчала. Делвин выглянул и зарычал. Вилий прижался к Марике, а его рука пыталась приподнять полы ее платья.

Все произошло в одно мгновение. Делвин вышел из укрытия, подошел к Вилию и вывернул ему руку.

– Ах ты хер старый! – проревел Делвин. Вилий стоял в неуклюжей позе, испуганно пытаясь вырвать руку, – решил мою жену потискать. Да я тебе твою тискалку прямо сейчас оторву и запихну…

– Делвин, остановись, прошу тебя! – взмолилась Марика, – у нас могут быть серьезные проблемы. Он того не стоит.

Делвин повернулся к ней.

– С тобой точно все в порядке?

Марика закивала головой, стыдливо поправляя платье. Делвин вздохнул, будто его лишили чего-то приятного, и оттолкнул Вилия. Тот свалился на солому и, охая, стал потирать плечо, с ненавистью и злобой таращась на Делвина.

– Ты совершил большую ошибку, зерновоз!

Делвин рассмеялся.

– И не говори! Надо было тебе не только руку, но и ногу сломать, чтобы ты скакал, как кузнечик.

Вилий побледнел и нервно облизнул тонкие губы.

– Я губернатор! И тебе это даром не пройдет!

Марика вышла из конюшни. Амадузий тут же подбежал к ней и обнял. Через минуту вышел Делвин.

– И все-таки я не мог удержаться, чтобы не ввалить ему по его седалищу.

Марика захотела что-то сказать, но расплакалась и прижалась к нему. Тот стал неуклюже гладить ее по голове.

– Ну ну, успокойся! Я же был рядом. Все уже позади.

Марика вытерла слезы и подняла голову.

– Надеюсь, нам это не аукнется.

Амадузий переглянулся с отцом, прекрасно понимая, что отныне в Храмовой долине у них есть, по крайней мере, один враг.

Глава 3. Завеса иллюзии

На следующий день Амадузия не покидали дурные мысли. Он прополол набухшие от воды ростки шептун-дерева, посадил несколько саженцев резко пахнущего фарагнита, странного растения, похожего на бесформенную, темно-коричневую массу. После сходил за продуктами, но его настроение продолжало портиться. Он не понимал от чего. День был прекрасен. Солнце не пекло, дул легкий ветер, а Марика обещала приготовить его любимый куриный пирог.

Неся в руках кочан капусты, приправы, свежую, ощипанную курицу и полную корзину яиц, он вошел в кухню. Марика сидела за столом и молча смотрела на Делвина, который, на удивление, был дома, а не на работе. Амадузий положил продукты рядом с печью и сел к родителям за стол.

– Папа, ты… – начал было он, но Делвин его перебил.

– Послушай. У меня плохие новости.

Марика провела рукой по лицу и вздохнула, будто догадывалась, что скажет муж.

– Сегодня утром я просеивал муку. Ко мне подошел Миис, этот дурачок с болезнью мозгов. Как видно, он исхитрился устроиться работать к Вилию. Миис похихикал и вручил мне это письмецо.

Делвин вытащил из-за пазухи помятую бумагу и пренебрежительно бросил на стол. Амадузий взял ее в руки и стал читать вслух. По рукам и спине пробежали мурашки:

Многоуважаемый господин Делвин.

Я, губернатор Храмовой долины, Ториас Вилий, сообщаю вам пренеприятную новость. С сегодняшнего дня, а именно третьего августа года 2993 Морозной бури, вы больше не можете работать грузчиком зерна на ферме Храмовой долины. Вы незаконно мололи муку и получали дополнительные деньги, хотя ваши обязанности ограничивались только доставкой зерна. Однако, эта причина далеко не главная, и я, как справедливый и милосердный губернатор, обязан простить ее. Но вы также незаконно получали гораздо больше денег за свою работу по личным нуждам ныне покойного губернатора Гордона. Это немыслимо! В связи с этим, опираясь на главу седьмую, пятый раздел Великой Хартии, я запрещаю вам не только работать на ферме, но и работать где бы то ни было в пределах десяти миль на протяжении полугода, так как считаю, что это поможет вам встать на путь истинный.

С наилучшими пожеланиями

Ториас Вилий

Губернатор Храмовой долины

Амадузий закончил читать со странным облегчением внутри. Теперь он понял, что его так беспокоило. Однако секундное облегчение тут же сменилось ужасом и бессилием. Марика сидела бледная и смотрела на мужа, словно надеясь, что это просто неудачная шутка. Но Делвин не принес ей желаемого облегчения. Он потер виски и скомкал письмо.

– Черт его забери! – выругался он и треснул кулаком по столу, – и ведь только все стало налаживаться!

Амадузий не знал, что сказать. Марика накрыла руку мужа своей, но Делвин тут же отдернул ее.

– Я..я…даже не знаю…не понимаю, – бесцветным тоном произнес он. – Теперь у меня нет работы. Лето кончается, а нам еще нужно починить крышу до прихода холодов. И…еще запастись едой.

Делвин бессильно запустил пальцы в волосы.

К вечеру, Амадузий поговорил с матерью, и та, хоть и с большой неохотой, дала добро. Он решил отвести отца в таверну, чтобы ему немного стало легче. Делвин весь день просидел на скамейке во дворе, пустым взором таращась в небо.

Амадузий достал свои небольшие деньги и повел отца к Эрику. Сегодня в таверне было необычайно много народу. Эрик и три его служанки носились по помещению со скоростью испуганных оленей, разнося еду и выпивку.

Делвин подошел к стойке. Рядом стояли еще четверо посетителей. Трое были рудокопами из новой шахты к западу отсюда. Четвертый был, несомненно, бардом. Это легко было понять по его зеленой с пером шляпе и лютне за плечами. Он медленно попивал ежевичное вино. Бард наверняка собирался сегодня что-нибудь рассказать или спеть, поэтому пил далеко не самый крепкий напиток.

Тут к посетителям подбежал запыхавшийся Эрик. Делвин тут же заказал темного эля, который хозяин таверны так любил готовить. Амадузий взглянул на большую кружку пенного напитка и отошел в сторону, послушать последние новости. У большого каменного очага собралось много людей. В основном поближе сидели рудокопы, потягивая выпивку и грея кости после сырых и холодных штолен. А чуть дальше расположились торговцы, ремесленники да простые зеваки, жаждущие узнать что-то новое и необычное из внешнего мира.

Амадузий тихо сел к мальчику чуть старше его. Он был смугл, темноволос и мрачен.

– Откуда к нам пожаловал? – дружелюбно спросил Амадузий. Юноша повернулся, показав на левой скуле небольшой ожог.

– Добрый день. Я пришел с остальными рудокопами, – и юноша качнул головой в сторону очага, – мы как раз пробовали пробить новое ответвление в шахте, как вдруг на нас обрушился огромный сталактит. Никто особо не пострадал. Разве что я упал на горящие поленья.

Юноша печально дотронулся пальцем до ожога.

– Мне жаль, – посочувствовал Амадузий, – а как твое имя?

Юноша только открыл рот, как внезапно хихикнул и посмотрел в сторону. Амадузий повернулся и увидел древнюю на вид старушку, только что вошедшую в таверну.

– Куда ей пить. Она же еле жива, – усмехнулся парень. Старушка и правда была ветхая. Многочисленные шали скрывали ее крошечное тело. Лицо было похоже на сморщенный орех.

– Да, согласен, – протянул Амадузий. Старуха осмотрелась и увидела камин. Быстрыми и ловкими шажками, она в один миг оказалась рядом и села в нескольких метрах от них.

– Интересно, что она будет пить? Теплое молоко? – еле слышно шепнул юноша. Амадузий не стал смеяться над пожилой женщиной. Что-то в ней вызывало чувство уважения и явное нежелание над ней потешаться. Юноше с ожогом, как видимо, тоже так показалось, или просто потому, что Эрик принес ему кружку сидра.

Амадузий неотрывно стал наблюдать за старушкой. Она спокойно сидела на своем месте, слушая бессмысленную болтовню рудокопов про несуществующие залежи золотой руды, холеру, которая унесла жизни троих работников, и красивых девушках. О них рудокопы говорили особенно увлеченно, ведь то и дело перед ними проходили милые служанки.

Вдруг Амадузию почудилось, что глаза старухи как-то странно блеснули. Он потер глаза. Возможно, дело было просто в освещении или огне, что так энергично плясал в камине. Он посмотрел на отца за стойкой, опустошающего уже вторую кружку эля, на остальных посетителей и снова на старушку. И снова странный блеск.

– Слушай, эээ…

– Карн, – подсказал юноша.

Амадузий, – в тон ему ответил он, – посмотри, пожалуйста, на старушку и скажи мне, что у нее не светятся глаза.

Карн недоуменно уставился на старуху.

– Может, тебе выпить? А то ты какой-то бледный, – посоветовал он. Амадузий успокоился.

Через десять минут болтовня потихоньку улеглась. Наступило время для последних новостей, рассказов и песен. Начали, конечно, рудокопы. Ничего, кроме мифических руд и жалоб на недостаточную зарплату, никто из посетителей не услышал. Потом какая-то женщина средних лет с толстой косой темных волос поведала о резком повышении налогов в Квиллисе. У всех это вызвало сочувственные вздохи. Еще пара мужчин весьма крепкого телосложения рассказали о неудачном налете на торговый караван группы из пяти гоблинов. В конце весьма сомнительной истории они ярко и красочно описали, как они сами (подумать только!) изрубили мелких выродков в капусту и спасли караван. История понравилась всем, хотя каждый понял, что она изрядно приукрашена, начиная от каравана, который вряд ли вообще куда-то отправится, когда сбор урожая еще не окончен, кончая гоблинами, которых не видели уже давно.

Амадузий расслабился, слушая посетителей, как вдруг старушка поднялась со своего места и пересела еще ближе к огню. Так все ее хотя бы могли видеть.

– Теперь моя очередь рассказывать, – прокашлялась она. Никто не возражал.

– Сегодня я хочу рассказать о прошлом, которое покрыто толстым слоем пыли времени и забвения, хотя…

Старушка, как быстро понял Амадузий, была опытным рассказчиком. Она знала, как управлять слушателями.

– Хотя, – продолжила она, – все возможно…

Старуха уселась поудобнее. Даже Эрик на время остановился, чтобы послушать.

– Я расскажу вам о рыцарях, наделенных необычайной силой. Рыцарях, которые не умирали от старости и немощи, а продолжали жить, защищая три части целого. Защищали ныне раздробленный Лариан!

Упоминание о давно забытой стране заинтриговало всех еще сильнее.

– Рыцари те обладали огромной властью. Ни один смертный не был ровней им. Ибо владели они тайными знаниями, а с ними рядом находились сами дети огненного бога Уробороса. Рыцари Драконов, или, как их стали называть позднее, пламенные рыцари.

На этот раз слушатели зашептались. О пламенных рыцарях знал каждый еще чуть ли не в утробе матери. И сейчас появилась надежда услышать что-то новое. Возможно, даже достоверное.

Старушка тем временем продолжила.

– Так вот. Когда Лариан раскололся на три части, пламенные рыцари решили осесть в самой безопасной, в Ривеллоне. Северное море не было предназначено для настоящей жизни. В те времена темными водами правили кракены и еще кто похуже. Другая часть Лариана, Забытая Империя превратилась в бесплодную мертвую землю. Там не было жизни. Но Ривеллон остался неизменен. Здесь росли деревья. Трава покрывала своим зеленым ковром долины и фьорды. Люди жили мирно. Даже другие народы не исчезли из этого мира. И тогда, пламенные рыцари поняли, что Ривеллон – последний их оплот, который они будут защищать. Тогда вместо нескольких рыцарей Драконов появился орден. Истинные Драконы стали отбирать достойных, и пламенных рыцарей становилось все больше. Но в один день все изменилось. По неведомым причинам, Истинные Драконы прекратили создание пламенных рыцарей. Они разлетелись по всему миру и стали медленно исчезать не только из виду, но и из памяти. Оставшиеся пламенные рыцари решили тоже уйти на покой. Ведь в Ривеллоне был мир, и они перестали быть нужными. Орден был сокрыт, а их место пребывания забыто. Однако носители магии Истинных Драконов не ушли из мира. Они по-прежнему здесь, ждут своего часа. И час этот придет, потому как зло еще живо и множится в тайне ото всех.

Старуха замолчала. Слушатели секунду-другую не двигались, а потом разом заговорили об услышанном. Одни отошли к стойке, другие продолжали наслаждаться вечером, сидя за столиками.

Амадузий сидел, не двигаясь, переваривая только что услышанную информацию. Рассказ старухи казался ему очень правдоподобным и совершенно не похожим на те выдумки, что знает каждый.

Вздохнув глубоко, он решил расспросить старушку.

– Извините, – неуверенно подошел Амадузий. Старуха, не обращая на него внимания, неторопливо достала из своих одежд длинную вишневую трубку и кисет с табаком.

– Садись, – предложила она, не смотря на Амадузия. Он сел, молча наблюдая за ней. Старушка набила трубку табаком и подожгла. Как следует раскурив, она взглянула на юношу.

– Ты единственный их всех, кто подошел ко мне, – произнесла она хрипловатым голосом, – это любопытно.

Амадузий кивнул, как вдруг ему опять почудился странный блеск в мутных серых глазах старухи. Он встряхнул головой.

– Я хотел спросить. Откуда вы все это знаете?

Пожилая женщина слабо улыбнулась, заставив многочисленные морщины вокруг рта проступить сильнее.

– На этот вопрос у меня для тебя ответа нет. Тайна!

Амадузий не особо удивился. Вряд ли она так сразу все ему бы рассказала.

Он посмотрел ей в глаза и чуть не вскрикнул. Всего на одно мгновение ему померещилось, что глаза старухи разные. Один зеленый с раскосым зрачком, другой – обычный карий.

Амадузий попытался придать своему лицу как можно более безмятежное выражение, но у него это не особо вышло.

– Что это с тобой, дорогой мой? – спросила она. Он сглотнул и опять увидел те самые глаза. На этот раз они не пропали.

– Что у вас с глазами? – напрямую спросил он, запоздало понимая, что это абсурдно. Ну как такое может быть! Возможно, все дело в душноватом воздухе?

Старушка заморгала. Ее трубка выскользнула из рук. Амадузий не обратил на это внимание.

– Дорогой, с тобой все хорошо? – спросила она. Амадузий смутился, но разные глаза старухи сбивали его с толку.

– Ваши глаза были серыми, а теперь один зеленый, а другой карий, – уже с большей уверенностью сказал он. Старушка протянула к его руке свою и стала тереть ему ладонь

– И до сих пор ничего. Зря только табак потратила? – произнесла она. Амадузий опустил глаза и ахнул. Горящий табак просыпался ему на руку, а он даже не почувствовал!

Амадузий быстро стряхнул пепел с руки, но никакой боли не ощутил. Более того, даже следа от ожога не осталось.

– Славно… – протянула старушка и поднялась со своего места.

Амадузий продолжал рассеяно тереть руку, испуганно глядя на старуху.

– Ты почувствуешь. И когда придет время, доверься себе, – и с этим непонятным изречением она покинула таверну.

Амадузий как во сне подошел к стойке, расплатился с Эриком и медленно повел уже сильно набравшегося отца домой. По пути Делвина два раза стошнило в кустах, и еще раз прямо перед домом. Марика ждала их прихода.

Амадузий отдал отца на попечение матери и ушел к себе в комнату. Раздевшись, он лег в кровать. Голова его была готова взорваться от накопившихся мыслей. Что произошло? Кто была эта старуха? Что означало ее таинственное изречение?

Спустя час, он все-таки заснул. Последняя мысль, которая посетила его перед сном, была о пламенных рыцарях и о том, где они сейчас.

Глава. 4 Зов

Течение было быстрым, холодным и безжалостным. Каждая частица тела кричала, требуя остановиться, сдаться, отступить. Амадузий тяжело дышал. Его легкие горели огнем и готовы были разорваться от усталости. Он чувствовал цель и плыл к ней. Громкий шум воды. Звук разбивающегося потока о мокрые камни. Нескончаемый шум. Водопад.

Амадузий дернулся и ударился головой о спинку кровати. Все тело сдавила судорога, и он проснулся, мокрый и совершенно разбитый. Кое-как одевшись и умывшись прохладной водой у себя в комнате, Амадузий пошел на кухню. Марика встала раньше него и уже готовила завтрак из немногочисленных продуктов, которые они могли себе позволить.

– Доброе утро, ты голоден? – не поднимая глаз, поинтересовалась мать, очищая мелкий картофель от кожицы и бросая его в котелок.

– Опять одно и то же. Только еще хуже, – простонал Амадузий и опустился на стул. Марика тяжело вздохнул и села рядом.

– Десять дней прошло. Десять! – и она всплеснула руками, – на первый день ты сказал, что тебе приснился странный сон. На пятую ночь отец с трудом разбудил тебя. Ты кричал на всю деревню. А теперь стало еще хуже?

Амадузий лишь беспомощно пожал плечами. Чувствовал он себя так, словно действительно плыл и плыл против течения. Мышцы ныли, легкие ломило, а в голове стоял какой-то шум.

– Та старуха сказала, что я что-то должен почувствовать, – который раз повторил он, пытаясь найти этим снам оправдание. Однако Марика только больше раздражалась.

– Какая глупость! Хватит твердить одно и то же!

Когда проснулся Делвин и вошел в кухню, Марика уже отварила картофель и посыпала его почками божьелика, приятно пахнущего растения, который придавал блюду насыщенность.

Справившись с этим нехитрым завтраком, отец отравился в таверну к Эрику. Тот знал все о последних новостях в деревне. Делвин надеялся, что в один прекрасный день кому-то понадобятся лишние руки за плату. Амадузий же пошел в их маленький садик. Растениям Марики явно пришелся по душе этот участок земли. Они обжили здесь каждый клочочек. Длинные побеги задоцвета оплели изгородь. Звездная пыль зацвела белыми цветами и от малейшего дуновения разбрасывала пыльцу, похожую на крошечные искорки. Амадузий любил находиться здесь, ухаживать за растениями. Те были его безмолвными друзьями, которые навевали успокоение.

Однако, примерно через час, помимо не проходящей усталости, у Амадузия появилось странное чувство во рту. Ему страшно захотелось пить. Покинув своих зеленых друзей, он пошел к колодцу. Вытянув целое ведро ледяной воды, Амадузий, недолго думая, сунул туда голову и выпил почти полведра. От этого ему стало плохо, но жажда и не думала исчезать.

Он бросил ведро в колодец с противным лязганьем цепи и опустился на землю. Солнце сегодня то и дело пропадало в темных тучах, которые грозились низвергнуть потоки воды на землю. Но пока этого не происходило, и Амадузий спокойно сидел, опершись на стенки колодца, тщетно надеясь, что усталость от плавания во сне пройдет.

Дождавшись, когда живот перестал болеть, Амадузий достал еще ведро воды. На этот раз он решил не торопиться и пил мелкими глотками, делая паузу после нескольких глотков. И жажда немного утихла.

До самого вечера Делвин не появлялся. Амадузий помог матери убраться дома, хотя ему было тяжело из-за боли в мышцах. Марика постоянно изводила его, что ему нужно отдыхать, на что каждый раз он говорил:

– Отдыхать от чего, мама? От плавания во сне?– и каждый раз Марика поджимала губы и на некоторое время отставала от сына.

Наконец, отец пришел домой и печально положил на стол медную монету.

– Тебе дали работу? – обрадовалась Марика, наливая всем уху. Делвин покачал головой.

– Эрик помогает, чем может. Расспрашивает каждого, есть какая работа или нужна ли помощь. Но ничего.

– А откуда тогда это? – спросил Амадузий. Делвин усмехнулся.

– Нашел на дороге, рядом с колодцем.

Амадузий огорчился еще больше, но не стал говорить отцу, что это он потерял там монетку, когда пытался выхлебать всю воду из колодца.

– Завтра приедет один торговец пряностями. Он заказал у меня два месяца назад корни мяты и листья шептун-дерева, – вспомнила Марика. Делвин вопросительно посмотрел на нее.

– И сколько он заплатит?

– Ну, мяты у меня немного. Десять корешков наберется. За пять он платит две медные монеты. Получается четыре, – стала считать Марика, – шептун-дерево растет медленно и его не так много. За дюжину крупных листьев торговец заплатит серебряную монету. Возможно, я смогу набрать серебряную и одну медную монету, в общем.

Делвин задумчиво стал крутить монетку между пальцами.

– А сколько осталось денег у тебя? – спросил он, повернувшись к Амадузию.

– Семь медных монет.

– И того у нас почти золотая монета. На какое-то время хватит, пока…, –и Делвин сжал руки в кулаки, – пока я не найду работу.

– На чем-нибудь сэкономим, – неуверенно сказала Марика. Амадузий быстро доел и ушел к себе в комнату.

Сев на кровать, он почувствовал шум в ушах. Встряхнул головой – все прошло. Но через минуту шум снова появился. Нужно было с этим что-то делать.

В ту ночь Амадузий долго лежал, боясь заснуть. Но сон все-таки взял свое.

Он шел по каменистому тракту. Деревья, фермы, указатели неслись мимо него с большой скоростью. Дорога петляла, становилась уже и опять расширялась, пока не превратилась в узкую дорожку, идущую вниз по склону горы. Амадузий перемещался очень быстро, хотя ноги двигались медленно, и он не чувствовал никакой усталости. Дорожка спустилась вниз, обрываясь и переходя в пляж. Здесь был небольшой причал и несколько лодок. Он прошел мимо них, дальше. Причал остался позади. И вдруг раздался шум воды. Она разбивалась о темные камни. Водопад. Огромный водопад. А за ним что-то темное. Пещера!

Амадузий застонал в подушку и проснулся. Комната была залита лунным светом, пробивающимся через не зашторенные окна. Усталости не было, как и желания спать. Амадузий минуту-другую посидел на кровати, но сон не приходил. Тогда он оделся и тихонько вышел на кухню налить себе воды. Тут же в голове раздался звонкий голос.

– Иди, – протянул голос. Амадузий едва не выронил стакан и торопливо сел на пол. Сердце колотилось в груди, будто в любую секунду было готово вырваться.

– Иди, – снова раздался голос в голове. Амадузий прижал руки к ушам и замер.

– «Что со мной происходит?» – отчаянно подумал он, и тут же незнакомый голос прозвенел:

– Следуй за водой.

Амадузий встал.

– «Зачем мне это?» – спросил он, надеясь получить ответ. И ответ пришел.

– Тебе станет легче. Иди, иди, иди… – голос стал слабеть и быстро сошел на нет. Амадузий глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, как вдруг…

– Иди! Иди! Иди! – голос становился сильнее и сильнее. Амадузий попытался заткнуть уши, но это не помогло. Он согнулся пополам и опустился на пол. Голос раздирал его барабанные перепонки. Уши болели страшно. Амадузий стиснул зубы и прокричал про себя:

– «Хорошо!!!», – и сжался в комок. Голос замолчал. Наступила благословенная тишина. Амадузий неловко поднялся и прошел к себе. Осторожно открыв свой сундук, он достал рюкзак, положил в него лук и колчан. Места было еще достаточно. Поэтому туда отправились маленький ножик и небольшое одеяло, которым он укрывался в детстве. Большое все равно бы не поместилось, а маленькое хоть немного согреет, если что.

Еды было в обрез. Амадузий выудил из-за печки старый папин мех для воды и наполнил его. Потом достал круглый серый хлеб, отрезал кусок темной колбасы, взял несколько яблок. На пару дней ему хватит, а дальше помогут деньги. Он не мог взять больше, ведь продуктов было очень мало.

Наконец, сборы были закончены, и появились сомнения, стоит ли идти, но голос вернулся в ту же секунду.

– Иди и не оборачивайся!

Амадузий вздрогнул и тихо прокрался в комнату родителей. Как можно тише, он взял чернильницу, гусиное перо и кусок бумаги. Спустя минуту, на кухонный стол легла записка:

Не могу ничего объяснить. Я ушел на несколько дней. Не беспокойтесь. Я вернусь. Это очень срочно.

Люблю вас. Амадузий

Выйдя из дому, он быстрым шагом направился к воротам из деревни. На удивление, их сегодня не заперли. Амадузий подумал, уж не обладатель ли того странного голоса постарался? Выйдя из деревни, он осмотрелся. Впереди можно было различить огоньки мельницы, где еще недавно работал отец. Амадузий выдохнул и зашагал в сторону мельницы, откуда брала начало река Терка. Насколько ему помнилось, она протекала через всю долину и впадала в море. А там и Гавани недалеко.

Глава 5. Пещера и белый кот

Амадузий шел уже очень долго. Медленно и неотвратимо приближался рассвет. Небо из иссиня-черного превращалось в темно-серое. Звезды, одна за другой, гасли, словно погашенные свечи. Луна опускалась все ниже. Наступало утро.

Амадузий остановился и присел. Потом еще раз. Его ноги и плечи болели от утомительной ходьбы. Шел он, наверное, уже часов пять. Боль поутихла и стала не такой раздражающей. Тогда он достал мех с водой и сделал большой глоток. Запихав в рот кусок хлеба, Амадузий продолжил путь. Хотя он и не слишком хорошо знал местность, но одно помнил точно: Храмовая долина еще не закончилась. На самой ее границе должна была стоять огромная гостиница «Морозный цвет». Отец как-то возил его сюда, когда ему было всего четыре годика. Саму гостиницу, Амадузий уже забыл, но вот хозяина – вряд ли. Высокий, худощавый, седой сквернослов, таким его запомнил он еще ребенком.

Тракт здесь был ухоженным, из хорошего камня. Немногочисленные деревья подступали как можно ближе, простирая узловатые корни на все, что не было защищено твердым камнем. Амадузий то и дело замечал в ветвях пугливых белок. Их пушистые хвосты мелькали каждый раз, как Амадузий смотрел на то, или иное дерево.

Вокруг располагались зеленые луга и холмы – идеальное место для домашнего скота.

И вот впереди показались конюшни. Амадузий легко это понял, по ржанию лошадей, которое было слышно довольно далеко. Он ускорил шаг. Не терпелось сесть и отдохнуть, почувствовать себя в безопасности.

Он постоянно думал о странном голосе, своих непонятных снах и старухе с разными глазами. Мысли только и пытались, что склеить все в одну картину. А ведь все и правду сходилось! Да вот, еще непонятно, во что. Что все это означало? Куда все-таки он идет? Что, или, лучше сказать, кто ждет его…в конце пути?

От таких мыслей, Амадузия передергивало, ведь его мозг просто обожал фантазировать.

Так или иначе, он дошел до конюшен. Появился запах конского пота, фекалий, а так же не совсем чистых путников, которые приехали черт знает откуда на этих самых лошадях.

Гостиница «Морозный цвет» стояла совсем рядом. В ней было три этажа, как и в «Еловой ветви». Только сама гостиница была гораздо больше по длине и ширине. Амадузий прошел под вывеской, изображающей какой-то цветок и не совсем аккуратно вырезанную из дерева снежинку, и легонько толкнул дверь.

Первое, что пришло Амадузию в голову, что Эрик, лучший хозяин таверны на свете! Это помещение больше походило на сарай. Повсюду на полу лежала листва, шелуха, корки хлеба и кусочки засохшей грязи. Большие, грубо сделанные столы, стояли засаленные. Несколько посетителей сидели за ними, заливая в себя выпивку, ничуть не беспокоясь, что та не вся попадает в глотку. Он едва заметно поморщился и направился к стойке. Хозяин, насколько мог помнить Амадузий, мало изменился. Разве что появилось небольшое брюшко.

– Здравствуйте, – и Амадузий оперся на стойку. Хозяин гостиницы не обратил на него внимания, а продолжал хмуро изучать вмятину в старом ведре для помоев, которое, почему-то, стояло на барной стойке.

– Добрый день, – он еще раз поздоровался. Этот разговор с самим собой уже начинал раздражать.

– Ну, – пробубнил он.

– Мне нужна карта местности и кое-какие продукты, – прямо и по делу сказал Амадузий. Хозяин «Морозного цвета» поднял глаза и тут же их опустил.

– Что делает сын Делвина так далеко от дома?

Амадузий растерялся.

– Откуда…как вы меня узнали? – даже не став врать, спросил он. Хозяин гостиницы взял ведро и небрежно бросил на пол.

– Память хорошая. Ты вылитая копия отца, мать твою!

– Что ж…, – озадаченно протянул Амадузий, – так как насчет карты?

– Эй, Ройс! – крикнул кто-то из посетителей. Как оказалось, Ройсом был хозяин «Морозного цвета», так как именно он подошел к просителю. Амадузий нервно затарабанил пальцами по стойке. Если Ройс сообщит в деревню…

– Карта отсюда до Квиллиса стоит пять медяков, – бросил Ройс, вернувшись за стойку, – какая местность нужна?

– Отсюда до моря, – не слишком точно пояснил Амадузий, хотя это все, что он знал.

– Значай, до самих фьордов, – пробубнил Ройс, – три медных монеты.

Амадузий положил перед ним деньги, с тоской наблюдая, как те пропадают в кошельке хозяина этой грязной таверны.

– Вот и ладушки.

– И еще продуктов, – Амадузий выложил три монеты на стойку, оставляя одну, последнюю.

– Хлеб, немного сыра, вяленое мясо, связка зимних яблок и, возможно, пара морковок, – равнодушно сообщил Ройс и ушел в кухню прежде, чем Амадузий смог возразить. Через минуту перед ним лежали названные продукты

– Бирай и проваливай, – бросил он. Амадузий нахмурился и забрал продукты. Карта осталась в руке.

– Может, скажешь, маленький щенок, почему ты не дома? – тихо и внятно спросил Ройс. Амадузий замер.

– Щенки не умеют разговаривать. Они только тявкают и кусают, – так же тихо ответил он. Хозяин гостиницы рассмеялся.

– Ха! Остряк! А ведь правда!

Амадузий разозлился. Он больше не был расположен мирно выяснять отношения. Этот человек вызывал у него желание размять кулаки.

– Ну? – процедил Амадузий. Ройс снова расхохотался.

– Ты не щенок, ты маленький волчонок. Ладно, иди, куда там тебе надо. Не скажу твоему папаше. У меня итак чернила почти кончились.

Амадузий смягчился.

– Спасибо, – и он покинул таверну.

Карта оказалась не очень подробной и совсем не аккуратно начерченной. Однако все тракты были хорошо нарисованы. Амадузий провел пальцем от кляксы с надписью «Морозный цвет» до конца карты.

Свернув ее в трубку, он пошел дальше. Отдыхать Амадузий уже не хотел. В желудке был странный зуд, а сердце забилось быстрее, словно в тревоге.

Спустя три мили, Амадузий остановился перед развилкой. Он развернул карту. Суда по ней, ему нужно было свернуть направо. Левая дорога вела вглубь долины, проходя через горные преграды, мало знакомые даже здешним людям. Лишь на самом краю карты стояла клякса под названием «Руины Нумнэна».

Почему-то название разрушенного города заставило Амадузия поежиться.

– Нумнэн, – прошептал он. От звука этого слова, заброшенная дорога стала пугать. Он сглотнул и свернул направо, оставив старый тракт.

Солнце было уже высоко, когда Амадузий понял, что еще один шаг, и его можно хоронить прямо тут с табличкой «балда». Сама мысль вызвала у него смех. Он отошел к густым кустам какого-то растения и с облегчением сел на траву, вытянув ноги. Не долго думая, он и вовсе залез в кусты. Под ними было очень удобно. Амадузий сам и не заметил, как уснул.

Девушка уперла руки в боки и критично осмотрелась.

– Мда, Талана, ну и влипла же ты. И какому недоумку пришла в голову эта замечательная идея? – сказала она самой себе.

Она стояла, нервно раскидывая носком горячий песок. Прямо перед ней шумел водопад.

– Ладно, Оробас, раз мы притащилась сюда из самого Веридиста, можно и намокнуть.

Девушка посмотрела на высокого парня рядом. Тот согласно кивнул и покосился на потоки воды.

– Амадузий!!! – проревел голос совсем рядом. Амадузий от испуга подскочил, ломая кусты. Выбравшись, он ошарашено огляделся, тяжело дыша.

– Кто здесь?

Но никого не было.

Солнце немного опустилось. Амадузий перевел дух. Значит, это опять тот самый голос!

Взяв рюкзак и карту, Амадузий пошел дальше, поедая хлеб с колбасой прямо на ходу. Он уже боялся останавливаться.

Наступал вечер. Он оставил позади большую кукурузную ферму, поворот и пруд с розовыми кувшинками. Еще раз взглянув на карту, Амадузий улыбнулся. Оставалось совсем немного. Тракт стал сужаться. Впереди дорога поднималась по склону горы. Стал слышаться шум воды. Терка текла дальше, огибая холмы. Далее они кончались, поэтому река стала видна особенно хорошо. Ее быстрые воды текли все быстрее и быстрее.

Солнце садилось. Вечерело. Амадузий устал, однако всякий раз останавливаясь, ждал, что вот-вот в его голове раздастся знакомый голос.

Постепенно дорога начала сужаться еще сильнее. Вместо камня на ней появилась обычная утрамбованная земля. Густая зеленая травка, словно живой ковер, охватывала края. Деревья уступили место живучим кустарникам, которые могли ютиться на клочках земли среди сплошной скальной породы.

Тут Амадузий понял, что идти стало гораздо легче. Дорога пошла на спуск. Терка стала шуметь уже совсем громко. Впереди она начинала пениться. Приглядевшись, он понял, что река течет с обрыва вниз. А это значит, что идти осталось совсем немного. И от этого желудок свела судорога. Амадузий поборол желание его опустошить и пошел быстрее, не обращая внимания на протестующую усталость в ногах. Становилось все темнее. К горлу подступил комок. Кишки словно в узел стянули. Было понятно, что он близко и что, возможно, опаздывает.

И вот, спуск завершился. Утрамбованная земляная дорога резко оборвалась. Дальше вместо нее был сплошной песок и запах моря. Стали слышны вопли чаек, которые летали над соленой водой. Недалеко лежали привязанные несколько лодок. Старая хижина, в которой когда-то жил смотритель пристани, покосилась и стояла давно заброшенная. Об это свидетельствовал дверной проем без самой двери, выломанные окна и буйная поросль колючек, которые были видны внутри. Они вольготно росли прямо из сгнившего пола.

До водопада оставалось пройти около мили. Амадузий сглотнул.

– Как, как тебя зовут? – рассеяно спросил парень лет шестнадцати.

– Третий и последний раз я тебе повторяю, Бром. Я – Эфиальт!

– Да, точно.

Бром осматривался вокруг и беспрерывно стучал зубами. В пещере было довольно холодно, а после встречи с ревущим водопадом его одежда еще не высохла. Однако второй юноша, Эфиальт, хоть и был таким же мокрым, дискомфорта не чувствовал. По крайней мере видимого.

Сколько Амадузий не пытался всмотреться в бурный поток Терки, так ничего и не увидел, кроме темноты. Вода здесь стекала по совершенно пологому склону горы.

– Там, по ту сторону, точно что-то есть, – убежденно произнес он, хотя его голос был практически не слышим из-за гула разбивающейся водяной массы.

– «Придется прыгать», – возникла в голове мысль, с которой Амадузий тут же согласился. Он и сам не понял почему, но сейчас ему было легко согласиться на что угодно.

– Разбегусь и…, – не договорив, он отошел немного. Потом еще немного. Сглотнув, он рванул с места что есть мочи. Чудом не расквасив себе нос и не сломав все, что можно сломать о скользкие камни, Амадузий прыгнул через водопад. Не успев ничего понять, он уже стоял на каменном полу по ту сторону. Вода стекала с него и частыми каплями разбивалась о камень, образуя лужицу. Но Амадузий смотрел лишь вперед, в непроглядный мрак пещеры. Сердце билось так сильно, что казалось, его слышно даже на другом конце Северного моря.

– Последний рубеж, – дрожащим от волнения голосом, прошептал Амадузий и ступил ногой во тьму.

Он шел и шел. Постепенно тусклый свет позади и шум сошли на нет. Осталась лишь безмолвная темнота. Видно не было абсолютно ничего. Даже собственных пальцев. Амадузий попробовал поднести руки как можно ближе к глазам. Кроме болезненного тычка никакого результата это не принесло.

Становилось холоднее. Пол был необычайно гладким, без трещин, словно кто-то постоянно за ним присматривал.

Амадузий потерял счет времени. Мрак и не думал рассеиваться. Однако стали слышаться тихие «кап-кап-кап». Наверное, с потолка капала вода. Подняв руки, никакого потолка он не нащупал.

Насчитав примерно год с тех пор, как водопад остался позади, Амадузий увидел, что тьма редеет, уступая место тусклому свету. Свет исходил от странных овальных наростов, которые росли прямо на стенах. Присмотревшись, юноша понял, что это какие-то грибы. Чем дальше, тем их больше, и тем больше света было вокруг.

Пещера была большая. Точнее, потолок был высоким, а стены давали пройти только двум-трем людям вместе.

– «Время пришлооооооооо», – совсем негромко прошелестел голос внутри головы Амадузия. Тот даже не удивился. Впереди маячил свет факелов.

Юноша с красивым лицом и густыми каштановыми волосами был сильно удивлен. Перед ним стояли такие же удивленные подростки. Трое высоких пареньков и одна девушка с огненно-рыжими волосами.

– «Да, Гельдор, видать, меня не одного сюда пригласили!»

Амадузий оказался в совершенно круглой во всех отношениях зале. Ее освещали множество факелов и еще каких-то непонятных шаров, наполненных голубым светом. Поклявшись себе, что обязательно этому удивится потом, он неуверенно поздоровался. Перед ним стояли шестеро людей.

– Привет, – одновременно поздоровались все, кроме Брома, юноши с короткими черными волосами, карими глазами, немного длинным подбородком и ухмыляющейся физиономией.

– Имя свое не скажешь?

– Амадузий.

Отзвук его голоса эхом разлетелся по всей зале. И тут, словно это было каким-то сигналом, из темного прохода позади собравшихся раздался другой голос. Он был необычайно звонок и глубок.

– Раз все уже здесь, то можно и начать.

Вслед за обладателем голоса из мрака показался мужчина. Амадузий потом еще долго пытался для себя собрать образ этого человека, чтобы получить цельное представление. Но это было невозможно.

Возраст мужчины угадать было нельзя. Вроде, ему было около тридцати. Однако его большие карие глаза с золотым ободком и красными прожилками говорили о совершенно другом возрасте. Четкие скулы, черные густые брови, темные губы и немного морщин составляли его лицо. Волосы мужчины были темными, но не абсолютно черными, росшими густыми локонами почти до плеч.

Одеяние его были земляного цвета с кроваво-красными деталями. Длинные рукава сужались и плотно облегали кисти. Руки, бледнее лица, с длинными пальцами и полированными ногтями выглядели сильно и как-то элегантно. На правой руке выделялась бледная полоска. Возможно, когда-то там находился браслет. Или кандалы. Кто знает?

Мужчина подошел ближе. Его лицо было абсолютно спокойным. Руки он заложил назад. Никто не шелохнулся, хотя и не сводил глаз с высокого незнакомца.

«Мистер идеал», так его про себя назвал Амадузий, совершенно нахально рассматривал каждого из присутствующих. Его взгляд задержался на девушке, которая не опустила своих голубых глаз, на лужице воды под ногами Брома, на нервном шевелении пальцев Амадузия.

– Вас семеро, – вынес свой вердикт «мистер идеал», – семеро тех, кого собрал я здесь сегодня. И не без помощи моего друга.

Все опустили голову и увидели белого кота, который сидел у ног незнакомца и рассматривал гостей своими зеленым раскосым и нормальным карим глазами. У Амадузия что-то шевельнулось в памяти.

– Может, вы наконец объясните, зачем мы здесь? – не выдержала огненно-рыжая девушка. Она была стройна, длиннонога и голубоглаза. Кот протяжно мяукнул и заговорил:

– Милая девушка-с, хочет знааать-с, зачем ты-с их привееел-с сюда, Махос.

От удивления челюсть Амадузия отвисла едва ли не до пола. Примерно тоже было и с другими.

– На самом деле, это весьма непростой разговор. Так почему же нам всем не присесть и не выпить по кубку изумительной медовухи, – и Махос показал рукой на обитые тканью стулья, которых еще минуту назад здесь и в помине не было. Амадузий сел первым. Голова у него шла кругом от всего, что произошло за последние несколько минут. Голоса, магия, говорящий кот с такими знакомыми глазами и Махос, который предложил выпить спиртное.

Приняв от Махоса хрустальный кубок с желтыми камушками у основания, Амадузий даже не удивился, откуда он его достал, и глотнул. Жидкость была холодной, но тут же обожгла горло и заставила выдохнуть. В желудке разлилось приятное тепло. Решив, что с него пока хватит и не пристало так быстро напиваться, Амадузий поставил свой кубок на маленькую деревянную подставку, которая оказалась здесь так же непонятно, как, стулья и питье.

Махос сел на свой стул. Белый кот забрался на свой, улегшись мордой ко всем.

– Вы прибыли сюда из разных концов Ривеллона, близких и дальних. Одни из вас, такие как Талана, прибыли из далекого города Веридиста, – и он показал на девушку. Та напряженно кивнула, внимательно слушая. Красные пятна на ее щеках говорили, что Талана глотнула больше, чем один раз.

Махос кивнул в ответ.

– И да. Оробас тоже прибыл из Веридиста. Неужели вы не знаете друг друга?

Оробас, кареглазый юноша с кудрявыми русыми волосами посмотрел на девушку и сказал:

– Мы впервые встретились с ней у Тихого озера. Она спросила, куда я направляюсь. Ответил, что и сам не знаю. Потом, через некоторое время она вскрикнула и схватилась за голову. Я собирался ей как-то помочь, и тогда она произнесла: «-Опять этот голос». Я тут же все понял и признался, что и сам слышу его уже несколько дней. Так, мы добрались до этой пещеры.

Махос рассмеялся.

– Ах, эта судьба! Как хитроумно и умно ведет она свою игру.

Оробас и Талана опустили взгляд и старались не смотреть друг на друга.

– Ну что ж, я продолжу. Ловис пришел сюда из графства Ферол. Буквально убежал, можно сказать, из-под бдительного ока своей многоуважаемой матушки, герцогини Анастасии.

Ловис кивнул, не показывая признаков удивления. Его миндальные глаза пристально следили за Махосом.

– Эфиальт, так вообще не пришел, а приплыл из города Крастха на острове Сайлиа. Такое путешествие по неспокойным водам достойно похвалы.

Эфиальт смущенно улыбнулся. Он был выше всех. Его золотые волосы, прямые и густые, были совсем недавно подстрижены. Зеленые глаза смотрели как-то холодно.

– Из Алерота, столицы Ривеллона к нам пришел Бром.

Бром, кивнул, посмотрев на остальных. Думал, наверное, что это многих удивит. Но не тут-то было.

– Гельдор проделал путь через горы и фьорды из города Поречье.

Гельдор, невысокого роста, но с хорошо развитой мускулатурой и приятной наружности, кивнул, немного смущаясь.

И тут Амадузий понял, что Махос ведет очень хитро выстроенную беседу. Сначала удивил, потом угостил, а теперь показывает свою осведомленность.

Белый кот посмотрел на него и продемонстрировал свои острые зубы. И тут Махос повернул свою голову.

– И, наконец, Амадузий. Он пришел из Храмовой долины, которая, для тех, кто не знает, расположена у юго-западной горной цепи, граничащей с Темным лесом.

Из всех лишь Талана покивала головой, показывая, что понимает и знает эту местность.

– Вы прибыли сюда, издалека или не издалека, по одной лишь причине. Причина это проста настолько, насколько сложна и многогранна. Вы должны стать адептами великой силы, магии Драконов. Иначе говоря, пламенными рыцарями.

На этот раз эффект превзошел все ожидания. Бром поперхнулся медовухой и на его глазах выступили слезы. Эфиальт опрокинулся навзничь со стула и теперь бурый, как свекла, неуклюже поднимался. Гельдор сидел неподвижно. Лишь недоверчивое лицо что-то говорило. Только Амадузий и Ловис сидели спокойно. Не знаю, по одной ли причине?

В голове Амадузия словно пожар начался. Мысли роились, как перепуганные утки в озере, хаотичные и быстрые. Новые и новые.

– «Нет. Не верится. Бред. Ура. Мечта. Неужели правда»…, – и еще с пол-сотни таких слов стучали в мозгу.

– Я понимаю, что это и звучит по меньшей мере…как это звучит, У-Арху?

У-Арху и был тем белым котом, который незамедлительно ответил:

– Как лепет-с душевнобольного-с. Но так и должноо-с звучать.

– Да, верно, – совершенно серьезно согласился Махос, – но вы можете задать мне любые вопросы, дабы ваши сомнения развеялись. Не стесняйтесь.

Наступила минутная тишина, которую нарушил Бром.

– Вы серьезно?

– Если я скажу «да», что-то изменится?

Тут же Талана задала другой вопрос:

– Почему именно мы?

– А вот это действительно интересный вопрос, – и Махос странно посмотрел на кота. Тот в ответ замурлыкал, – в вашей крови обнаружилась некая субстанция, которая не встречалась уже несколько столетий. Считалось, что ее уже не существует в мире. Но, не тут-то было. Сразу шестеро носителей Высшей Магии, Толики вечного Хаоса, обращенной в Порядок, в Противоположность.

– Пожалуйста, Махос, говори проще, – уже совершенно нормально произнес У-Арху, – не забывай, что перед тобой дети.

– Хм, и действительно. Говоря проще, ваша кровь – кровь магии Драконов. Столь сильная и чистая, что я вообще не понимаю, как это произошло. Именно такая кровь делает из простых людей пламенных рыцарей – последователей, вассалов Драконов.

– Но ведь пламенных рыцарей не видели уже много столетий. Они едва ли не превратились в миф! – глухо сказал Гельдор.

– Вот именно – едва! – воскликнул Махос, и все вздрогнули, – в былые времена такая кровь появлялась редко, но стабильно. И пламенные рыцари существовали открыто, по крайней мере, пока миру угрожала опасность. Когда же был установлен мир, ценная кровь перестала появляться в народе. Многие сошлись во мнении, что больше Ривеллону не нужна защита, и носители магии Драконов перевелись. Кто-то умер от несчастного случая, кто-то сошел с ума, а кто-то и сейчас незримо обитает среди нас.

Амадузий изо всех сил старался переварить информацию и не упасть в обморок. И почему-то мысль о розыгрыше он сразу отмел. Нечто вроде страха поселилось в нем. Страха, что все это ложь.

– Получается, сейчас миру угрожает опасность? Раз уж эта ваша кровь объявилась? – спросил Эфиальт, который уже успокоился.

– Возможно, – ответил Махос, – это всего лишь теория.

Внезапно Талана сорвалась с места и громко произнесла:

– Я согласна. Делайте из меня пламенного рыцаря. Я, хоть и не до конца верю вам, но хочу и буду им.

У-Арху замурлыкал.

– Однако, – Талана вызывающе посмотрела на Махоса, – как вы будете это делать?

Все разом устремили взгляд на мага. Всем был интерес этот вопрос.

– Ну, – загадочно начал Махос, посмотрев на кота, – в Ривеллоне есть одна академия, которая нам в этом поможет. Кто знает, о чем я?

Все задумались. Все, кроме Амадузия. Он мало знал о землях, вне Храмовой Долины.

Прошло несколько минут. Никто не подавал признаков озарения. У-Арху прижал уши к голове.

– Да чтожже-с вы!

Бром открыл рот:

– В городе Кежмарок есть академия чародейства. Неужели…

– Да, в самую точку, – подтвердил Махос, – академия в Кежмароке всегда готовила пламенных рыцарей. Тайно, разумеется. Вы будете обучаться вместе с другими учениками, посещая вместе с ними все занятия, потому что магия – неотъемлемая часть вашего воспитания. А помимо этого вам предстоит ходить на дополнительные занятия, тайные и строго охраняемые. На них вы будете проходить обучения немного другого рода.

– Это какого же? – поинтересовался Бром. Махос улыбнулся.

– Всему свое время. Вы все узнаете…потом. Сейчас я услышал лишь от Таланы готовность изменить свою жизнь. Остальные?

– А как же наши близкие? Как долго мы не будем их видеть?

Этот вопрос задал Ловис.

– О, об этом не волнуйтесь, – отмахнулся Махос, – для них вы будете новоиспеченными учениками школы в Веридисте. Когда придет время, скажете им правду.

Оробас, самый молчаливый из всех, осторожно поднялся с места.

– Я верю вам и согласен.

– Я тоже, – и Амадузий встал со своего места.

– И я, – встал Ловис.

– Разумеется, я согласен, – отозвался следом Гельдор.

– Да и да, – Эфиальт разом осушил свой кубок. Бром посмотрел на всех и тоже встал.

– Превосходно, – хлопнул в ладоши Махос, – раз мы договорились, тогда сейчас же отправляемся в Кежмарок.

– Как… сейчас? – удивилась Талана, – до него добрых две недели пути. Нам нужно хотя бы подготовиться.

– В этом нет нужды, – и Махос странно ухмыльнулся, – кто из вас знает, что такое телепортация?

– Я знаю. Это перемещение в один миг куда хочешь, – сказал Гельдор, – об этом пишут в сказаниях о Стефане Ферольском.

– Я доволен, что здесь есть такие осведомленные. Вот вам и ответ. Мы телепортируемся.

– Но это же сказка. Преувеличение! – воскликнул Бром.

– Встаньте в круг и возьмитесь за руки, – скомандовал Махос, – и пусть сказка станет явью.

Никто не заставил себя ждать. Амадузий оказался между Бромом и Таланой. Он чувствовал, как мурашки бегают по спине, и волнение распирает грудь. Махос взял за руки Эфиальта и Гельдора. Круг замкнулся. У-Арху быстро прошмыгнул под ногами и оказался точно в центре.

– Приготовьтесь. Первый раз многих выворачивает. И будьте спокойны. Иначе, до места доберется не все ваше тело.

Прежде, чем Амадузий понял смысл сказанного и успел запаниковать, его поглотила тьма.

Глава 6. Кежмарок

– Ничего, ничего. Это довольно часто происходит с новичками, – заверил Махос, смотря, как Амадузия выворачивает в кустах. То же самое было с Гельдором, Бромом и Ловисом. Талана стояла бледная, как ледышка. Бром щурился, все еще мокрый. Оробас покачивался. Похоже, у него было головокружение, но больше ничего.

– «Еще раз? Только не это», – подумал Амадузий, поднимаясь на ноги. Его зверски мутило. Ему казалось, что внутренности кто-то вынул и запихал обратно в произвольном порядке. В общем, мерзко было.

– Если вы пришли в себя, предлагаю проследовать за мной.

Как понял Амадузий, Махос и кот У-Арху часто вот так телепортировались. Вид у них был самый здоровый.

Они находились на какой-то площади, вымощенной камнем. Вокруг стояли фургоны, деревянные бочки, пустые прилавки. Везде горели масляные фонари. Недалеко истошно орали дерущиеся кошки. У-Арху, услышав своих сородичей, презрительно фыркнул:

– Мяяяу, ну и манеееры-с!

Талана хихикнула.

– Вы находитесь на торговой площади города Кежмарока. Сейчас уже ночь и поэтому тут пусто. Но днем здесь бушует жизнь. Много народу, товары сюда привозят из самых разных мест, – объяснил Махос.

Площадь была действительно огромной. Амадузий обнаружил железные решетки под ногами, ведущие в канализационные стоки. Это означало, что город был богатым и многолюдным.

Дома были в основном построены их темного камня, высокие и темные. Наверняка, все уже спали. На некоторых можно было различить вывески, разрисованные всевозможными красками. При свете фонарей Амадузий смог увидеть надписи. Здесь были «Цирюльник Роберт фуант Десепт. Стригу, брею, укладываю. Татуировки на все случаи жизни», «Цветы-корешки милашки Фрози», «Все для письма. Напиши и подари» и еще много чего.

Они вышли с рыночной площади на один из городских переулков. Здесь света было меньше, и видимость ухудшилась. Под ногами стал попадаться всякий мусор, а в темноте был слышен писк крыс.

– А почему мы сразу не перенеслись в академию? Не пришлось бы идти, – нагло задал вопрос Бром. Махос холодно ответил:

– Вокруг академии слишком много магических помех. Ни одна телепортация внутри стен школы или рядом с ними невозможна.

– А почему? – не унимался Бром. Ловис красноречиво переглянулся с Амадузием.

– Потому что в противном случае, телепортация для вас закончилась бы просто болезненно, либо летально.

Больше вопросов от Брома не последовало.

Городская улочка петляла. Они прошли мимо таверны, из которой была слышна ругань постояльцев и звуки музыки. Бордель с вывеской в виде голых, лобызающих себя девиц, тоже остался позади.

Постепенно дорога стала идти в подъем. Дома неожиданно кончились. Впереди был виден каменный мост через реку. Среди камышей пели серенады жабы. В воздухе летали светляки. Дорога перестала подниматься. Запахло навозом и травой. Запели сверчки и цикады.

– Что это там? – вдруг показала пальцем вперед Талана.

– Это огни Ард-Галена, школы чародейства, – ответил Махос. Белый кот громко мяукнул.

Здание Ард-Галена поражало своей высотой и величиной. Амадузий насчитал целых семь этажей. Огни горели только на третьем. В остальных окнах, очень больших, было темно. Дорога расширилась и стала более ухоженной. Все подошли к высоким воротам. Рядом росли цветущие липы, распространяя сладковатый аромат.

– Вот мы и на месте, – и Махос с силой толкнул дверь. Раздался щелчок. Потом второй. Ворота медленно распахнулись без единого звука.

– Сейчас мы поднимемся к ректору Ард-Галена. Дальше она будет решать, что с вами делать.

Ловис взглянул на мага:

– А вы?

– А мы-с с Махосом навестим-с вассс поозже, – ответил кот.

Лестница была широкая, винтовая, сделанная из белого мрамора.

– «Вот это отгрохали! И денег сколько ушло», – подумал Амадузий.

На первом и втором этаже они проходили двери, ведущие в другие части школы. Сейчас двери были закрыты.

Махос открыл дверь на третий этаж, пропуская вперед молодых людей и кота. Амадузий оказался в длинном и широком коридоре. Слева и справа было множество закрытых дверей. Махос вел их дальше, в самый конец. Там была такая же дверь, но только с табличкой. Подойдя, Амадузий прочел надпись: «Ректор Ард-Галена. Мирабелла Веранид.» Махос негромко постучал. Тут же раздался холодный высокий голос:

– Войдите.

Маг открыл дверь. Войдя, Амадузий попал в небольшое, совершенно круглое помещение. Здесь стояли высокие стеллажи с книгами, большая конструкция, напоминающая звездное небо и планеты, несколько стульев. В центре расположился массивный стол, за которым сидела женщина. Амадузий дал бы ей лет двадцать пять-двадцать семь. Она сидела в шелковом черном халате. Ее покрытые черным лаком длинные ногти блестели в свете свечей на столе и большой люстре, висящей под потолком. На пальцах играли светом перстни с драгоценными камнями, которые казались тяжелыми на этих тонких и длинных пальчиках.

Несмотря на позднюю ночь, ректор не сняла макияж. Ее ядовито-красные губы притягивали взор, а тронутые розовым четкие скулы казались неестественными. Черные волосы женщины были собраны в высокую прическу. Несколько прядей волос небрежно торчали.

– Здравствуй, Мирабелла, – изящно поклонился Махос. У-Арху лишь выгнул спину и нахально стал точить когти прямо на дорогом ковре. Ректор улыбнулась.

– Приветствую вас всех. Махос, ты можешь удалиться, если желаешь.

Ее голос был бархатным и добрым, но в то же время громким и уверенным. Было понятно, что Мирабелла Веранид умела пользоваться своим голосом.

Махос еще раз поклонился и вышел. Белый кот прыгнул на стул и уставился на женщину. Мирабелла встала.

– Садитесь.

Амадузий без промедления сел рядом с Эфиальтом и Ловисом. Ректор вышла из-за стола. Они оказалась довольно невысокой, но стройной и статной. Женщина подошла к своим гостям, сплетя пальцы рук и опустив их.

– Меня зовут Мирабелла Веранид. Я являюсь ректором этой школы и, одновременно, академии. В дальнейшем вы сами будете называть ее как хотите.

Никто не понял смысл этого высказывания. Мирабелла продолжила.

– Думаю, Махос в общих чертах объяснил вам, чем мы здесь занимаемся. Поэтому и я буду немногословна. Мы, в этом храме культуры и образования, занимаемся изучением наук и магии.

От последнего слова у всех побежали мурашки, а по телу прошла волна возбуждения.

– Да, – подтвердила Мирабелла Веранид, видя реакцию молодых людей, – именно так. Вы, как и остальные адепты, станете прилежно учиться, дабы из вас получились образованные люди. И, что естественно, чародеи и чародейки. Выпускниками и выпускницами Ард-Галена всегда были выдающиеся специалисты в своей области. Другие, менее способные, будут отсеиваться еще раньше.

Тут в голосе ректора прозвучало предупреждение, которое необходимо было запомнить навсегда. Амадузий робко взглянул на других. Талана внимательно слушала, Ловис нервно мял кисти рук, Гельдор спокойно сидел, Эфиальт покусывал губу, Оробас сидел прямо и щурился, но был совершенно спокоен и невозмутим. Только Бром демонстрировал полное безразличие к предупреждениям Мирабеллы. Амадузий, повернув к ней голову, готов был поклясться, что заметил мимолетную усмешку, когда та смотрела на Брома.

– Ваше обучение начнется завтра. Махос все предусмотрел, поэтому вы нисколько не отстанете. Завтра у всех начнутся занятия.

Талана неуверенно подняла руку. Ректор строго посмотрела на нее и кивнула.

– Нужно ли нам скрывать, кто мы такие в этих стенах.

Мирабелла Веранид поправила съехавший перстень.

– Разумеется. Эта тайна – ваше бремя и ответственность. Никто не должен знать. В эту тайну посвящены вы, я, Махос, любезно оставшийся Арху и преподаватели, разумеется. Кому, как не им пристало лепить из вас людей.

Мирабелла окинула всех выжидающим взглядом. Никаких вопросов больше не последовало.

– Хорошо, – ректор подошла к своему столу и взяла какие-то бумаги, – идемте. Не будем более тратить время.

– Жилые комнаты у нас на седьмом этаже. Правое крыло принадлежит мальчикам, левое – девушкам. И настоятельно вам рекомендую, – и Мирабелла Веранид подняла вверх указательный палец, – соблюдать предписанные дисциплинарные меры. Никаких ночных походов в другое крыло. Никаких отношений, пока вы тут учитесь. Учеба и только учеба. Для глупостей у вас будет время. Неожиданная беременность так же будет расценена как глупость.

После этих слов Талана еще несколько минут шла красная, как маков цвет.

– Пришли, – ректор жестом остановила будущих учеников. Открыв свиток, Мирабелла просмотрела написанное, – тут у нас комната Гельдора и Эфиальта. Завтра вас разбудят в положенное время, покажут в школе все, что нужно. А также выдадут все необходимое для занятий. Желаю удачи.

Гельдор и Эфиальт попрощались с остальными и скрылись в своей комнате.

Оробасу достался в сожители Бром. Две противоположности. Самомнение, напыщенность и смелость простив невозмутимости и сдержанности.

– Так, Амадузий и Ловис. Вы будете жить вдвоем, так как Талана у нас – девушка.

Попрощавшись с ректором и Таланой, Амадузий оказался в небольшой комнатке. Здесь были две заправленные кровати, большой письменный стол, стулья, умывальник с зеркалом, стеллажи, в данный момент пустовавшие. Большое окно занимало почти все стену. Пол был застелен ковром с причудливыми картинами плюща, цветов и неизвестного письма.

Несмотря на лунный свет, стелющийся по полу через окно, было довольно темно. Но как только они прошли несколько шагов, в комнате загорелись шесть светильников. Они были похожи на шар, заполненный чем-то желтым и ярким.

– Это волшебство! – восторженно прошептал Амадузий. Ловис взглянул на светильники, а потом на Амадузия.

– Ты никогда таких не видел? – искренне удивился Ловис. Амадузий, не сводя глаз с них, покивал.

– У нас в Храмовой долине только свечи и факела. Никаких чудесных светильников нет.

Ловис рассмеялся.

– Да нет. Это никакая не магия. Их изготавливают гномы. С помощью смешения каких-то порошков, они добились того, что свет может гореть очень-очень долго.

– Гномы? – Амадузий удивился еще больше. Ловис кивнул.

– Ну, ты даешь! Вот повезло же тебе. Ты можешь удивляться такому.

– Наверное, там, откуда ты родом, гномы и их светильники есть в каждом доме? – поинтересовался Амадузий. Ловис смутился.

– Ну, не в каждом…, – но, увидев усмешку в глазах, Ловис сдался, – ладно, ладно, во всех. В герцогстве Ферол много чудес. Не только это.

Амадузий ничего не ответил. Он уже с малых лет научился не завидовать другим, а искать плюсы в своем положении.

– Ладно, давай спать. А то наверняка завтра вставать чуть свет.

Ловис согласился, и уже через пару минут они были в постелях. Однако, гномьи светильники продолжали работать.

– И что дальше? Как их погасить? – спросил Амадузий. Ловис высунул руку из-под одеяла и щелкнул пальцем. Свет сразу погас.

– Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи.

Амадузий повернулся на другой бок, к окну. Он заснул прежде, чем понял, что за окном слышалось море.

Амадузий проснулся совершенно выспавшимся. Подойдя к окну и открыв его, он почувствовал прохладный ветер, наполненный запахом соли. Ард-Гален находился всего в нескольких сотнях метров от моря. Это радовало. Амадузий никогда не видел моря. Море рядом с водопадом он даже не запомнил. Голова была забита другим.

Солнце вставало, окрашивая воду в красноватый цвет. Рваные облака будто наливались кровью. Рассвет. Наступал новый день.

Поняв, что еще совсем рано, а спать ничуть не хочется, Амадузий оделся. И тут вспомнил, что им должны были выдать специальную одежду. Оглядевшись, он обнаружил еще одну дверь. За ней оказалась комнатка с многочисленными отверстиями в полу. Рядом стояли деревянные скамейки, лепешки голубоватого мыла и тазы с водой, от которой валил пар. Рядом лежали и новые вещи. На одной аккуратно сложенной стопке лежала записка с его именем. Амадузий обрадовался так сильно, что быстро снял свою старую, пыльную одежду и бросил в угол. Рядом с тазом обнаружились мочалки, темно-желтого цвета. Амадузий как-то видел такие. Их продавали бродячие торговцы по бешеным ценам в Храмовой долине. Эти мочалки были из водорослей, как утверждали они.

Смыв с себя всю грязь, он как следует вытерся и оделся. На нем была серая рубашка из гладкого и прочного материала. На пару тонов темнее штаны, такие же гладкие. Высокие сапоги из телячьей кожи были необычайно легкими и мягкими. В добавок ко всему в комплект шел плащ, похожий на халат. Он был темно-синего цвета. Чувствуя себя глупо, Амадузий надел и его.

Выйдя, он увидел, как Ловис пытается зарыться головой под подушку. В комнате стояло странное жужжание. Его источником оказался маленький шарик, который лежал на столе. Взяв его в руки, Амадузий его несильно сжал. Шарик тут же успокоился.

– Вот, значит, что это было, – сквозь приступ зевоты промычал Ловис и выполз из кровати.

– Ага, доброе утро, – отозвался Амадузий, подкинув странный шарик в воздух, – в другой комнате можно помыться. И там еще твоя новая одежда лежит.

– Ааа, тогда хорошо, – и Ловис бросил свою старую туда, где и взял. С пола.

Пока Ловис мылся, Амадузий решил выглянуть наружу. Приоткрыв дверь, он услышал два голоса. Ужасно знакомый мужской и женский, немного неспокойный:

– Пойми ты уже, Ирений хочет видеть именно тебя, – раздраженно проговорила женщина.

– Мне это неинтересно, – отозвался мужчина. Послышался горький смешок.

– Как говорит король: «Когда умирает мой сын, всем должно быть интересно. Либо из корысти, либо потому что я так решил».

Мужчина промолчал.

– Дело не в том, что я сама не могу провести вскрытие. Я все-таки целительница со стажем в сот… в общем, с большим стажем.

По напряженной паузе было понятно, что женщина смутилась. Мужчина ответил:

– Вот именно. Чем же я вдруг так угодил нашему дорогому королю Ирению?

– А мне почем знать? Хочешь, сам спроси, – недовольно огрызнулась она. Мужчина хмыкнул.

– Что вообще произошло?

Наступила минутная пауза. Послышались голоса нескольких девушек. Как только снова наступила тишина, она продолжила.

– Наш мудрый монарх пока официально не заявил о гибели своего единственного отпрыска и, следовательно, наследника престола. Всем уже давно известно, что его супруга Кассандра просто греет ему постель, не более того. Как говориться, что отсохло, того не…

– Давай по теме, пожалуйста, – перебил ее мужчина. Женщина засмеялась.

– Ой, Махос, вечно ты портишь мне настроение, – но по ее тону было ясно, что сейчас ее настроение ничуть не пострадало. Амадузий стал слушать внимательнее. Возможно, сейчас появится шанс больше узнать о загадочном маге.

– Ладно, так и быть. Навещу безутешного короля. И все же. Почему я, а не ты? И не говори, будто не знаешь.

– В последнее время Ирений все меньше доверяет чародейкам из Ард-Галена. Он считает, что именно мы причастны к тому, что королева Кассандра больше не может иметь детей.

– А на самом деле как все было?

Женщина ответила чуть тише.

– На самом деле король – глупец, который не видит самой главной причины бесплодия своей королевы. Она вот уже десять лет лакает вино. Три года назад напилась так, что у нее совершился выкидыш. Матку разорвало ко всем чертям. Только благодаря чародейкам из Ард-Галена она вообще осталась жива.

– Странно, я всегда считал Ирения мудрым человеком. Он стал слеп.

– Да, вот я и говорю. Импотент он, Кассандра стерильна как медицинский скальпель. А виноваты мы.

– Что ты тут топчешься, – раздался голос прямо под ухом Амадузия. Чудом не разбив голову о дверь, он закрыл ее и заохал.

– Ловис, ты что творишь?

Ловис стоял перед ним в точно такой же одежде. На нем плащ выглядел еще смешнее.

– Это я тебя хотел спросить?

Амадузий потер голову. Хорошо еще, что Махос и незнакомка не слышали, как его голова чуть не выломала дверь.

– Там разговаривал Махос с какой-то женщиной.

Амадузий рассказал Ловису обо всем. Тот лишь пожал плечами.

– Ну и ладно. Что тут обсуждать. Ну, попросил Ирений Махоса об услуге. И что?

Амадузий округлил глаза.

– А то, – он напустил на себя важный вид, – Махос не обучался в этой школе. Король говорил, что не доверяет чародеям Ард-Галена.

– Поправочка, – Ловис поднял палец вверх, – не чародеям, а чародейкам.

– Не думаю, что это имеет сильное значение, – буркнул Амадузий, видя, что Ловису гораздо менее интересно размышлять над этим.

– Ладно, идем, – сказал Ловис, – выясним, что тут и как.

Амадузий молча вышел за ним. В коридоре Махоса и незнакомки уже не было. Зато были еще несколько молодых людей, одетых в точно такую же форму.

– Привет, – отважившись, поздоровался Ловис. Из четверых подростков ответил только один тощий и нескладный юноша с черными, собранными в хвост волосами.

– Я Рикон.

Назвавшись, Амадузий и Ловис одновременно спросили:

– Куда нам идти?

Рикон неопределенно пожал плечами.

– Я и сам не знаю. Мы просто ждем, когда нам объяснят. Ведь ректор вчера на сборе говорила, что кто-то должен придти к нам.

– На сборе? – спросил Амадузий и тут же замолк. Ловис кашлянул. К счастью, Рикон ничего не заметил.

– Да, ректор выступала в самом конце. Многие уже спали после часового рассказа о школьных правилах.

– Да…? – промямлил Амадузий, – вспоминаю.

Рикон понимающе кивнул.

– Даа, это же, конечно, чудо. Теперь я учусь в этой школе. Восхитительно! Даже экзамен сдал с третьего раза. И меня приняли.

Ловис быстро переглянулся с Амадузием, ничего не понимая. Рикон продолжал тараторить.

– Самое странное, что в моей семье никогда не было колдунов. А тут пожалуйста. В восемь лет я сломал все пальцы на правой руке. А через два дня они зажили! Потом, в четырнадцать лет я встретил странствующего мага. На рынке! Говорят, что это знак. Ну и вот, мне почти шестнадцать, и я поступил!

Ловис глуповато улыбнулся. Амадузий тоже. Рикон замолчал, а потом спросил:

– А вы с какого раза сдали экзамен? И что показывали? Кто вас проверял?

Прежде, чем они смогли ляпнуть глупость, раздался женский голос. Амадузий сразу его узнал. Этот голос принадлежал той самой незнакомке-целительнице.

– … и спасибо. Жду тебя у него завтра вечером, – женщина появилась в коридоре, прощаясь, наверняка с Махосом. Женщина была довольно симпатична. Даже притягательно красива. Невысокого роста, но с идеальной фигурой, она была одета в темно-ореховое платье с изумительным декольте. На кисти левой руки висел браслет из слоновой кости и аквамаринов. Женщина была необычайно бледна, будто солнце вообще никак на нее не влияло. Маленькое личико с черными бровями, карими глазами, бледно-розовыми губами притягивало взгляд. Несмотря на черные брови, целительница была блондинкой. Только корни пестрели темнотой. Волосы были заплетены в две косички, которые лежали на бледных плечиках.

– Доброе утро, адепты. Надеюсь, все готовы к занятиям, – произнесла менторским тоном женщина, – меня зовут Елена ви Шэнта. Я ваш преподаватель. На мой предмет, для вас он сегодня первый, я провожу сама. А позже, когда узнаете расположение классов, будете самостоятельно ходить по Ард-Галену.

Пока Елена говорила, из других комнат появились еще юноши. Всего их набралась дюжина.

– Чудно, – бросила целительница, – идемте за мной. Нужно еще навестить женское крыло.

Все без промедления двинулись за миниатюрной чародейкой.

Девушек было десять. Талана особенно выделялась среди ровесниц своими огненными волосами и внешностью. Остальные были довольно непривлекательными.

– Хорошо, – хмыкнула Елена ви Шэнта, когда девушки, при виде ее сгрудились в кучку и быстро подошли к ней, – раз весь курятник в сборе, предлагаю идти в мой класс.

Класс целительницы был огромен. Зашторенные окна давали мало света. Поэтому здесь все освещали гномьи светильники. На стенах висели большие картины, изображающие человека, его внутренности, а так же какие-то красные ветвистые полоски, назначение которых Амадузий так и не понял. Парты были на троих. Талана скаканула через весь класс и в одно мгновение села рядом с Ловисом и Амадузием.

Когда все расселись, Елена достали кипу пергамента, пузырьки с чернилами, перья и тряпочки.

– Pwnc, ufuddhau, – произнесла она и изобразила пальцем в воздухе непонятный символ. Все, что она достала, тут же зашевелилось и разлетелось по столам. У каждого на столе оказалось два листа, перо и чернильница с тряпочкой. От такой неожиданности весь класс ахнул.

– Да, это была магия. Элементарное заклинание. Правда, когда вы будете его изучать, вам оно будет казаться наисложнейшим.

Амадузий сидел, словно громом пораженный. Только что он увидел магию. Самую настоящую. Правда, он ожидал вспышки света и раскаты грома. Ну и ладно.

Елена ви Шэнта подошла к большой черной квадратной доске на стене и написала мелом: Основы медицины. 1 часть. Вспомогательная литература: трактат Фредерика Фрегальго «Основы врачевания».

– Записывайте, – приказала она. Все открыли чернильницы и заскребли перьями. Амадузий умел писать хорошо и довольно быстро. Благодаря матери.

– Прекрасно. Главное на моих занятиях: конспектировать, не шуметь, стараться. За любое нарушение этих трех основ я буду ставить соответствующие пометки. Худшие будут отсеиваться. Разумеется, шанс исправиться у вас будет. Как на занятиях, так и на экзаменах.

Прежде, чем кто-то успел напрячься и забеспокоиться, Талана уже записала все сказанное целительницей мелким, но четким почерком. Амадузий удивленно отвел глаза от ее бумаг. Елена продолжила.

– Разумеется, на первых моих занятия вы будете постигать лишь самые элементарные аспекты медицины. У вас впереди много времени. Вы даже не представляете, насколько его много.

Никто не отреагировал. Все были растерянны.

– Поэтому, мы начнем с ведения ваших записей, правил безопасности и законов врачевания.

Следующий час Амадузий строчил как ненормальный. Его почерк, сначала немного корявый, быстро стал легким и аккуратным. Он был в неописуемом восторге. Амадузий узнал о том, как правильно вести пометки относительно своих наблюдений, что и как записывать, когда проводить первичный осмотр, дальнейшее изучение и основную работу. Правила безопасности заняли у него почти весь лист. Одна половина показалась ему совсем малозначительной, а о другой половине он даже не догадывался. Гигиена и стерильность рабочего стола, рук и инструментов была обведена чернилами. Целительница предупредила, что если хоть кто-то что-либо забудет из этого, то самолично соберет его вещи и вышвырнет из Ард-галена.

И вот, когда Амадузий понял, что писать ему в скором времени придется на столе или руке, в воздухе раздался громкий звук колокола. Елена ви Шэнта, сидящая все это время за столом, небрежно махнула руками.

– Урок окончен. Задание на следующий: выучить все, что было написано сегодня. А так же, тем, кому интересно и важно, прочесть введение и первую главу трактата «Основы врачевания». Фредерик Фрегальго, да упокой семеро богов его душу, приводит в своих исследованиях поразительные и качественные иллюстрации. Настоятельно вам рекомендую.

Амадузий кое-как уместил задание на крошечном кусочке пергаменте, собрал все свои вещи и, вслед за остальными, покинул класс. И прежде, чем выйти, он поймал на себе взгляд пронзительных глаз Елены.

– До свидания, – робко попрощался Амадузий. Елена ви Шэнта выразительно показала на свои уши и приложила палец к губам.

– «Она знает! – в страхе догадался он, – знает, что я подслушал их разговор».

Покинув класс, Амадузий чуть не врезался в спину Таланы.

– Какой он красивый, – прошептала она. Амадузий, не понимая, о ком это, протиснулся вперед.

Человек, который стоял перед всеми, действительно был красив. Даже, можно сказать, смазлив. Лет тридцати, не больше, он был похож на важного орла. Могучие плечи, тонкая талия и длинные руки. Все это отчетливо было видно, так как мужчина был всего – лишь в кремовой рубашке и зеленых облегающих штанах. На груди у него висел интересный медальон, в виде трех серебряных перьев.

– А вас гораздо больше, чем в прошлом году.

И тут Амадузий ужаснулся. Его голос был таким неестественным, будто он принадлежал человеку за пятьдесят. Глубокий, грубоватый голос никак не сочетался с таким телом.

– Я – Аэрамос. Следующий предмет – история, буду проводить я. За мной.

Девушки, словно стайка маленьких утят, засеменила за ним. Юноши, ехидно перешептываясь, шли позади.

– Ну как вам первое занятие? – оторвав глаза от преподавателя, спросила Талана, когда парни поравнялись с ней, – я в восторге! Столько всего интересного! Я записала все! Надо будет прочесть этот трактат Фредерика и записать все важное.

Амадузий и Ловис кивнули, но промолчали. Их пыл остыл уже после того, как Талана упомянула «я записала все». Было понятно, что Талана будет учиться, пока может дышать.

В классе Аэрамоса пахло пылью и можжевельником. В противоположность целительнице, он не зашторивал окна. Так что света было даже через чур.

– Рассаживайтесь быстрее. Начнем незамедлительно, – распорядился преподаватель. Когда все расположились, он сел за свой стол. Его зеленые глаза стали серьезными.

– Раз уж вы у нас адепты-первогодки, то придется начать с самого начала начал. Но оно имеет место наиважнейшее в нашей истории. Но сначала маленькая деталь, чтобы было понятно. Существует две эры. Эра Хаоса и Эра после Хаоса. С первого года Эры Хаоса минуло вот уже почти три тысячи лет. Если отсчитывать с сегодняшнего дня, то получиться цифра 2993. Запишите основное, чтобы не забыть и не краснеть на экзамене.

Амадузий посмотрел на свой стол и обнаружил все необходимое для письма. А ведь минуту назад ничего этого не было!

Когда все сделали основные пометки, и скрип перьев прекратился, Аэрамос продолжил:

– На самом деле о веке Хаоса говорить сложно. Совсем мало документов сохранилось с тех страшных пор. И, тем не менее, – и Аэрамос обвел всех взглядом. Амадузий покрылся мурашками, – тогда мир был совершенно другим. По земле ныне несуществующего Лариана ходили боги в своем физическом обличие. Их было восемь. Спустя век восьмое божество, Хаос, пожелал стереть эту реальность, ибо ненавидел он своих братьев и сестер богов. Ненавидел он и их творения. Солнце и луна, звезды и облака, моря и реки, растения и животные разжигали в нем гнев и жадность. Хаос не мог создать столь же прекрасное чудо. Остальные семеро воспротивились ему и объединились под началом самого сильного из них, Магроторона. Тогда бог Хаос решил сделать по-другому. Историки и ученые до сих пор теряются в догадках, как Хаос мог вообще сотворить что-то. Ведь это было противно самой его мерзкой сущности.

Аэрамос усмехнулся, увидев, как многие подались вперед.

– Он создал первую расу, которая ступила на земли Лариана. Это были демоны.

Амадузий открыл рот от удивления. Талана, уже все записав, прошипела: « – а я думала, что первыми появились люди, эльфы и гномы!». Аэрамос поднял руку, и перешептывания стихли.

– Именно так. Хаос в одно мгновение превзошел других божеств. Возможно, кто-либо из вас видел старые карты раздробленного Лариана. На далеком западе есть огромная часть его, которая в данное время никем не населена. Мертвые земли простираются там. Некоторые дали ей имя – Забытая Империя.

В голове Амадузия всплыли детские истории-страшилки о Забытой Империи.

– «Тама токво бесовщина водится, да некромансеры с демонами», – вспомнились слова старого мельника Рунда.

Аэрамос же продолжал:

– Семь богов ужаснулись, когда поняли, как сильны демоны под началом своего Повелителя. В противовес ему, каждый из богов создал по новой расе. Бог всепоглощающего огня, Уроборос, создал людей, вспыльчивых, отважных. Жизнь их была невелика, как и у самого огня. Богиня жизни и вечного света, Лимма, создала эльфов, созданий мудрых и светлых. Бесконечно долгая жизнь и светлые помыслы были ее даром. Бог земной тверди, Варонор, создал гномов, таких же твердых и упрямых, как сама земля. Жили они долго, но смертными были они. Ахерон, бог смерти решил создать расу, которая смогла бы соперничать с демонами. Он сотворил орков, бесстрашных и сильных, любящих смерть и кровь. Жили они недолго, так как постоянно враждовали меж собой. Богине воды, Наликке, не было дело до войны и страха. Она создала ящеров, существ, которые были не воинами, но целителями и врачевателями. Жили они столько, сколько хотели. Ибо от своего дара зависело их время. Мирона, богиня воздуха, попыталась создать расу, которая смогла бы выжить, не смотря ни на что. Так появились бесы – маленькие мудрецы, умевшие перемещаться в пространстве и времени.

Когда же настала очередь Магроторона, бога магии, он долго не хотел идти на такой шаг. Лишь погодя, он сотворил магов. Маги были условной расой и могли появляться среди любой другой.

Бог Хаоса, или, как его называют, Повелитель Хаоса, решил начать войну. Тогда земля Лариана дрожала и гремела. Орды демонов наступали, опустошая и оскверняя лик земли. Семеро богов сплотились и ответили Хаосу вместе со своими маленькими помощниками и… проиграли.

Амадузий, до этого оцепенело слушая учителя, вздрогнул.

– Да, семеро богов потерпели поражение. Повелитель Хаоса буквально смел их всех. И тогда наступил важнейший исторический момент. Момент Перелома.

Раздался скрип. Это было перо Таланы.

– Боги решились на последний шаг. Они прошли сквозь легионы демонов к Повелителю Хаоса. Но прежде, чем тот понял, что происходит, все восемь божеств исчезли. Навсегда.

– Как же так? – не сдержавшись, спросил Гельдор. Аэрамос провел рукой по своим светлым волосам.

– Никто точно не знает. Есть предположение, что семеро богов захотели утянуть вместе с собой Повелителя Хаоса в Потусторонний мир. Но удалось им это не вполне. Сами они ушли из физического мира, а вот Повелитель Хаоса застрял где-то посередине.

– Но почему? – подал голос Ловис. Аэрамос хмыкнул.

– Увы, я не знаю. Повелитель Хаоса были сильнее остальных. И, возможно, поэтому семерым до конца не удалось исполнить свой план. Хаос остался прикованным между мирами. Туда же попали и демоны. Спустя долгое время в том месте образовалось новое измерение. Мы его называем Преисподней. Оттуда нет выхода. Лишь мы можем приоткрыть врата из завесы ада, магией создав Разлом. Тогда они попадают в наш мир, пытаясь проникнуть в тела людей, эльфов, гномов и других рас. Но, то бывает редко.

Раздался звон колокола. Аэрамос немного устало махнул рукой, и все засобирались.

– Заданий не будет. Мы еще не закончили.

Талана разочарованно подхватила свои бумаги и вышла вслед за остальными. На выходе из класса их встретил полный мужчина в белоснежном фартуке. Их кармана у него торчала зеленая ботва и ручка кухонного ножа.

– Обед! – громко воскликнул он. Все вздрогнули.

Столовая в Ард-Галене была пока самым большим помещением, которое когда-либо видел Амадузий. Здесь теснились несколько десятков длинных столов с деревянными стульями. Окон не было. Все те же светильники висели на стенах. Большинство столов уже были заняты. Амадузий обнаружил, что на многих одежда другого цвета. Желтого, красного, коричневого и серебряного. Люди, в данный момент занятые едой, были самых разных возрастов. Теперь он понимал слова Елены ви Шэнты, что времени у них очень много. Некоторым мужчинам можно было дать тридцать, а то и больше лет.

– Знаете, – задумчиво протянула Талана, озираясь по сторонам, – я пока ни разу не видела в Ард-Галене людей, старше тридцати – тридцати пяти.

– И что? – спросил Ловис.

– Не знаю. Просто заметила и все.

Не придав этому особое значение, Амадузий встал в очередь к кухне. Жизнь там так и бурлила. Множество поваров и поварят носились по кухне, галдели как сороки, что-то мешали в больших котелках, шипели раскаленным маслом. Запахи, однако, доносили дивные. Какой только еды не предлагалось сегодня. Тут были разные виды тушеного и жаренного мяса. Разнообразные подливки с грибами, овощами, моллюсками и даже ягодами. Картофель, горох, крупы, которые Амадузий никогда не видел, истекали паром, когда кто-то трогал их, наполняя свою тарелку. Талана взяла себе кусок печеной тыквы со сливочным маслом, овсяную молочную кашу и маленькую миску с земляникой. Заняв стол, она махнула им рукой.

Амадузий подошел к ней с графином мятной воды для всех, а так же с печеными свиными колбасками, спелыми томатами и теплым хлебом. Ловис подошел следом. На его подносе лежала миска горячего супа с клецками, хлеб и печеная сладкая репка.

– Недурно, – заметила Талана, – копите жир на зиму?

Амадузий и Ловис состроили надменное лицо.

– Просто мы мужчины. А мужчинам нужны силы.

Талана в ответ совершенно по-девичьи хихикнула и посыпала свежей земляникой свою кашу. Амадузий попробовал свиные колбаски. Таких вкусных он не пробовал никогда. Разве что только Марика на его день рождения готовила нечто подобное. И тут же мысль о родителях и о том, что с ними сейчас творится, разом лишила его аппетита. Они ведь места себе не находят, потому что его нет.

– Что это с тобой? – спросил Ловис, разливая всем мятной воды.

– Мне нужно как-то передать весточку родным. Сказать, что со мной все хорошо.

Талана понимающе кивнула.

– Да, и мне тоже.

– Наверное, и мне, – смутившись, буркнул Ловис.

Поев, троица присоединилась к остальным у выхода из столовой. Перед ними стоял мужчина преклонных лет с черными волосами и такой же бородой, длинной и густой. Ни одного проблеска седины не наблюдалось.

– Видишь, – шепнул Амадузий Талане.

– Рад видеть вас, птенчики. Новые адепты…хм, – и учитель словно попробовал слова на вкус, – молодо-зелено. Еще так много предстоит вложить в ваши головы. Поэтому, не будем терять время. Идемте за мной. И кстати, меня зовут Зандалор, я – чародей и ученый.

То, что новый преподаватель – чародей, все поняли сразу. Он был ярким представителем всех волшебных сказок. На нем был широкополый колпак, синий, с золотой полосой на полях. Одеяние тоже было синим, с золотыми звездами. От человека веяло мудростью и силой.

Класс Зандалора сильно отличался от уже виденных ранее. Тут стояли стеллажи с книгами, какие-то стеклянные приборы, которые делили место на столе с кипами исписанного пергамента. То и дело на полу попадались пятна от чернил.

– Рассаживайтесь поудобнее и возьмите, пожалуйста, побольше бумаги. Нам многое нужно будет записать, – и маг показал пальцем на стол рядом с собой. Когда Амадузий уселся рядом с Таланой, которая так и ерзала от нетерпения, Зандалор встал со своего места.

– Я буду сегодня вести у вас очень важный и крайне сложный предмет – Ларианское руническое письмо. Это письмо является основой для всех магических заклинаний, Повелений, заклятий и много чего еще. Не буду вдаваться в подробности, иначе мы проговорим об этом до следующего года. Так вот, – и Зандалор обвел адептов долгим взглядом, словно оценивая их, – Ларианское руническое письмо – это письмо Силы. Силой, в свою очередь, мы привыкли называть магию. С помощью этого древнего языка, маг может подчинить себе магическую материю, которая окружает все и вся. Из нее состоит буквально каждый дюйм мира. Зная руническое письмо, маг может воспользоваться Силой и применить ее по своему усмотрению. А теперь, – Зандалор взял мел в руки, – запишем правила произношения и написания рунического письма.

Все оставшееся время до удара колокола Амадузий строчил, как помешанный. Еще более помешанной была разве что только Талана. Никто даже не пытался смотреть по сторонам, скучать или думать о чем-то другом. Зандалор просто не дал им такого шанса. Все, что диктовал учитель, казалось Амадузию жутко сложным и нудным, но он продолжал писать, поддерживая себя тем, что это важно и нужно. И правильно делал. Уже в самом конце занятия, он смог посмотреть на других и удивился увиденному. Оробас сидел не сгорбленным, как все остальные адепты. Более того, он писал аккуратно, но очень быстро. Амадузий сидел от него в паре метров и смог разглядеть, что записи он вел чисто и разборчиво.

Удар колокола было спасением для многих (кроме Таланы).

– Задание на следующий урок, – напомнил Зандалор, когда многим показалось, что можно уходить вот так просто, – выучить все правила, которые мы сегодня написали. На основе этого прочесть введение Дагориана де Лео в его труде «Y gair hud». Это переводится, как «слово в магии».

Записав все, Амадузий устало вышел из класса.

Оказалось, что на сегодня уроки закончились. Амадузий несказанно обрадовался шансу написать письмо.

Спустя десять минут Амадузий уже стоял в своей комнате, не понимая, каким образом не заблудился, когда бежал сюда. В ранее пустом стеллаже он обнаружил две новые книги, а рядом на столе чистые куски пергамента и один листок с чем-то написанным. Не обратив на него внимания, Амадузий подошел к столу, как вдруг в воздухе раздался женский голос.

– Всем немедленно спуститься на первый этаж в вестибюль Ард-Галена. Вас ожидает ректор школы Мирабелла Веранид.

Амадузий вздохнул, положил свои исписанные листы и вышел.

Внизу собрались все новенькие адепты. Перед ними стояла ректор собственной персоной и тощий мужчина с совершенно лысой головой и длинными темными усами.

– Хочу лишь сделать маленькое объявление, – громко начала она, – это Патрик Мюглис. Он наш завхоз. Если вам нужно будет написать кому-то письмо и отправить его, то, пожалуйста, обращайтесь к нему. Он очень быстро и бережно доставить все ваши письма. Чаще всего Патрик Мюглис находится на первом этаже, так что найти его совсем нетрудно.

И после этого Мирабелла дала понять, что все могут расходиться.

Не прошло и двадцати минут, как в вестибюль пришли все адепты с письмами в руках, которые уже через несколько секунд оказались в большой кожаной сумке завхоза. Амадузий положил туда свое письмо и облегченно вздохнул.

– Ну, теперь, учеба в Ард-Галене. Всего-то делов!

Глава 7. Что расскажет труп

Махос стоял, скрестив руки на груди, находясь в утомительном ожидании, которое мало-помалу выводило его из себя.

– «Как много я мог бы сейчас сделать. Время утекает бессмысленно», – с досадой подумал он. Король Ирений всегда относился к представителям магического ремесла несколько холодно и подозрительно. Махос прекрасно помнил тот день, когда Елена ви Шэнта стала советницей монарха. Кажется, королевский совет решал этот вопрос почти месяц. И многие тогда воспротивились, чтобы маг, да еще и «сисястая баба», как они выразились, взяла власть в свои руки. Ирений только начинал править, после смерти своего отца Вильгельма Мудрого, и еще не был активным участников в управлении.

– «Даа, отлично помню, что я сказал этим надутым индюшатам. Елена едва ли не через час получила свою должность», – вспоминал Махос, пытаясь хоть как-то себя успокоить.

И тут, словно почувствовав, что маг вот-вот вспыхнет, тяжелые стальные двери распахнулись. К Махосу выплыл личный камергер короля, почтительно склонив голову, подметя пол своим пером на шляпе.

– Прошу, ваша милость, проследовать за мной.

Махос спокойно вошел в залу. Помимо короля, восседавшего на бронзовом троне с золотой короной на голове, которая светилась сапфирами, по правую сторону от него сидели за столом несколько человек в роскошных, совершенно безвкусных дублетах.

– «Верховный Совет решил послушать», – и Махос мимолетно скривил губы. Ему не было дела до их ненависти, злобы и страха к нему. Он прекрасно понимал, что все чародеи Ард-Галена, да и он сам, неприкосновенны и наделены едва ли не теми же правами, что и вся аристократия.

Рядом с королем был еще один трон, поменьше. Там должна были сидеть королева Кассандра. Лишь Елена ви Шэнта была с Ирением рядом, стоя подле него, держа в руке посох из красного дерева. Его навершие было в виде двух нефритовых крыльев.

– Рад приветствовать тебя, Махос. Как видишь, почтенные члены Совета захотели присутствовать при нашем разговоре, – раздался усталый голос монарха. Под глазами его были мешки от недосыпа. Лицо обвисло и посерело. А ведь ему не было и пятидесяти. Как же он постарел за эти дни!

– Привет тебе, владыка Ирений. Для меня большая честь быть гостем в твоем дворце, – и Махос сделал сложный реверанс. Король незаметно подмигнул. Махос прекрасно играл роль, зная, что это нужно для Верховного Совета, не для короля.

– Елена, огради зал своими чарами. Я не хочу, чтобы наш разговор вышел за его пределы.

Участники Совета зашевелились, понимая намек Ирения. Колдунья сделала плавное движение рукой и что-то прошептала. Тут же от нее во все стороны разлетелись синеватые завихрения. Кто-то из Совета выругался, но достаточно тихо, чтобы его услышали. Елена и Махос различили каждое слово.

– Ну, а теперь, – Ирений поправил корону, которая съехала с его чуть поседевших длинных волос, ниспадающих на могучие плечи, – я расскажу, зачем мне понадобилась твоя помощь.

Махос, молча, медленно провел рукой по воздуху. Тот словно загустел и исказился. В один миг он сотворил изящное кресло и сел в него. Ирений показал глазами неодобрение, но Махос не обратил на это внимание. Его нисколько не волновали дворцовые интриги и мнения дворян.

– Так вот. Мой сын, Риваль, внезапно скончался три дня назад. Это случилось за пределами дворца. В… в борделе.

Король сжал губы и продолжил:

– Придворные лекари осмотрели тело и сошлись во мнении, что он умер от неизвестной болезни. На этом все. Ни доказательств, ни каких-либо иных свидетельств. Разумеется, меня это не устраивает. Такое мог сказать любой тупица. Я догадывался, что они просто не смогли понять и опознать причину смерти. Уже на следующее утро я вышвырнул их куда подальше.

– И напрасно. Мой король, ваш разум пострадал. Вы не можете сейчас принимать адекватные решения, – произнес большеротый мужчина из членов Совета. Он был похож на жабу. Если бы он еще и заквакал, сходство было бы фантастическое. Ирений не обратил на него внимания.

– Вот видишь, Махос. Уже мой разум ставят под сомнения. Верховный Совет мнит себя неуязвимым!

Махос обнажил зубы.

– Огромная ошибка.

На этот раз ругательства были громче и длиннее. Король поднял руку, и все стихло.

– Довольно!

Махос даже не взглянул в сторону Совета.

– Единственное, с чем я согласен с Советом, так это в том, что нельзя доверять это женщинам-чародейкам. После трагедии, произошедшей с моей Кассандрой

Елена подняла глаза к потолку, но смолчала, хотя Махос видел, что это дается ей с трудом.

– Но вмешательство магии просто необходимо. Лично мне.

– Понятно, – Махос задумчиво потер бледный след на руке, – мне нужно осмотреть твоего сына и выяснить причину смерти.

Король наклонил голову.

– Я разрешаю присутствовать магичке при этом. Но не более того.

– Эта бестия и близко не должна подходить к останкам принца Риваля! – выкрикнул большеротый.

– Достаточно, Игнотус! – рявкнул Ирений, – еще одна подобная выходка, и в Верховном Совете появится свободное место.

Игнотус побагровел, но, под взглядом остальных членов, не сказал ни слова.

– Так– то лучше, – процедил монарх и закашлялся. Елена ви Шэнта в мгновения ока достала, непонятно откуда, пузырек с темной жидкостью.

– Выпейте, король, – едва слышно прошептала целительница, – болезнь еще только недавно ушла из вашего организма.

Ирений что-то недовольно проворчал про жуткий вкус и благодарность. Вынув пробку, он влил себе в рот странное зелье.

– Мда, вкус отвратный, – поморщился он. Махос встал, и кресло растворилось в воздухе.

– Не будем терять время. Проводите меня к усопшему.

Елена ви Шэнта подошла к нему. Король повернулся к членам Совета, давая понять, что они могут расходиться.

– Покойницкая в вашем распоряжении, – бросил Ирений, смахивая с глаз слезы, которые ранее старательно сдерживал.

В носу защекотало спиртом и формальдегидом, колба которого была открыта. Махос и Елена вымыли руки, надели белые халаты. Чародейка добавила к своему облачению еще и марлевую маску.

На чистом столе лежал окоченевший труп юного мужчины.

– Ему должно было исполниться двадцать семь лет на следующей неделе. Ах, до чего же он юн, – заметила Елена. Махос осмотрел инструменты. Скальпели, пилы, крючья, молотки, долота и сверла.

– Они проспиртованы?

Целительница кивнула.

– Лекари даже не вскрывали его. Инструменты никто не трогал.

– Хорошо. Но лучше все-таки еще раз их обеззаразить, – и Махос тщательно протер каждый прибор спиртом, – а одежда? Его что, раздевали и одевали?

– Я не знаю. Меня не допустили до процесса, – ответила она. Маг склонился над трупом.

– Хм, одежда чистая, без видимых повреждений.

Маг принюхался.

– Почему еще не появились признаки разложения?

Елена ви Шэнта пожала плечами.

– Сама не понимаю. Возможно, труп мумифицируется.

Махос покачал головой.

– Нет. Не думаю.

Взял небольшой нож, острый, как бритва, маг стал резать одежду и освобождать от нее труп.

– Она нам ничего не скажет. Важнее тело.

Сняв все, Махос поднял глаза.

– Ирений сказал, что Риваль погиб в борделе. Начнем с гениталий.

Он сдвинулся чуть в сторону и осмотрел половые органы.

– Сифилиса нет. Видимо, он следил за своим прибором. А вот ссадины имеются. Я бы сказал даже – потертости.

– Судя по их состоянию, в ту ночь он долго развлекался, – заметила Елена. Махос кивнул.

– Так, теперь перейдем к ногам.

Махос остановил глаза на щиколотках.

– Свежие синяки. Его привязывали.

Елена наклонилась ниже.

– Кожаным ремнем, я бы сказала. При длительном контакте от веревок могли остаться волокна, а от кандалов ссадины побольше.

– Ничего пока точного сказать нельзя. Перейдем к торсу.

На рельефном животе обнаружились следы губной помады. Осмотрев грудь, Махос увидел царапины.

– Ну, хотя бы последние минуты своей жизни он прожил, наслаждаясь. Теперь руки.

Махос ощупал и осмотрел кисти рук.

– Он содрал кожу с костяшек пальцев. Будто дрался с кем-то, – изрек маг, – но больше ничего интересного нет. Осмотрим голову.

При жизни Риваль был настоящим красавцем. Волосы у него были волнистыми и золотыми. Густые черный брови, орлиный нос и полные губы.

– Темные круги под глазами. Крайняя степень утомления. Даже при занятии любовью такое не может случиться. Из него словно высосали силы.

Махос приоткрыл потемневшие веки.

– Капилляры полопались. Глаза налились кровью.

– Добровольно он не мог бы себя довести до такого, – поразилась Елена.

Махос кивнул и приподнял труп. На спине обнаружились многочисленные раны от ногтей.

– Я начинаю догадываться, что произошло. Нужно вскрыть грудную клетку.

Сделав особый надрез скальпелем, Махос распилил грудину и раздвинул, предварительно закрепив крючьями.

– Сердце сжалось в судороге, – Махос был поражен, – оно не выдержало нагрузки.

Лезвие скальпеля разрезало сердечную мышцу.

– Кровоизлияние. Оно буквально разорвалось. Не думаю, что его заставляли бежать с камнем на спине через всю страну.

Елена прищурилась.

– При таком кровоизлиянии мозг тоже пострадал.

Махос согласился.

Бережно сняв скальп и распилив череп, маг и целительница осмотрели мозг.

– Еще одно кровоизлияние. И есть множество погибших клеток, которые омертвели еще до смерти мозга.

– И что же мы имеем? – спросила Елена. Махос не ответил. Они вместе вернули черепу прежний вид, все зашив и закрепив. Потом взялись за грудную клетку.

– Имеем мы следующее, – маг начал снимать халат и перчатки, – мальчик погиб при занятии любовью. И не простой любовью. Судя по состоянию мышц и сердца, которое было сильным и здоровым, могу с полной уверенностью сказать это. Ужасно сильное изнеможение говорит о том, что в нем сидел словно какой-то паразит, который быстро вытягивал все силы из несчастного. Поэтому капилляры и полопались. Слишком резко все происходило.

Махос замолк. Елена выжидающе на него смотрела.

– Подобное я уже видел. Много лет назад. Настолько много, что я даже стал забывать некоторые подробности. Таких случаев не видели с поры правления темной силы.

Целительница напряглась. В ней пробудился страх.

– В смерти несчастного виноват суккуб, – заключил Махос, и его лицо сильно помрачнело, – женщина-демон, дух страсти, похоти и мрака. Суккубы появляются только тогда, когда начинает пробуждаться нечто темное, по-настоящему могущественное.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что кто-то нашел запечатанную гробницу с самым страшным кошмаром этого мира. Кто-то желает вернуть Повелителя Хаоса. И я догадываюсь кто.

– Кто же?– целительница с трудом сдерживала эмоции.

– О, пусть Феролы в Штормовом замке дают нам ответ!

Глава 8. Штормовой замок

Десятью годами ранее

Управитель Штормового замка, герцог Матиас, потомок древнейшего рода Феролов пребывал в не лучшем расположении духа. Он, мягко говоря, был в отчаянии. Сегодня утром день, который обещал быть таким светлым и насыщенным важными делами, превратился в очередной день кошмара и непонимания. Исчезла еще одна девушка из крестьянской семьи. За последние шесть месяцев такие случаи участились. Пропали уже сорок молодых девушек. Их так и не нашли. Никто даже за все это время так и не обнаружил хоть какие-то важные сведения, чтобы найти злоумышленника. Матиас не знал, живы ли еще несчастные, или же их телами уже пируют голодные волки.

Одна особенность не давала покоя и запутывала еще больше. Девушка, как и другие, была девственницей. Пропала ночью, опять же, как и остальные. Ни следов, ни свидетелей не нашли. Как сквозь землю провалилась.

Единственный, кто худо-бедно помогал герцогу и поддерживал его в трудную минуту, был его придворный чародей Эрохол Вальтсперн. Проку было мало в его помощи, но зато, благодаря чародею, Матиас Ферол мог предвидеть, кто из девушек будет похищен следующей. Но, после того, как вот уже четвертая пропала прямо из-под носа герцога, а именно, из покоев Штормового замка, Матиас совсем опустил руки. Его не утешила даже найденная за все это время бутылочка, которую и выронил похититель. Эрохол исследовал ее и заявил, что девушку сначала напоили сонным зельем, а потом похитили. Ферол опросил всех слуг, кухарок, уборщиц и лакеев по этому поводу. Даже многим пригрозил, но результата не добился.

– Что же мне делать? – спросил у самого себя Матиас, – Алерот недоволен моими ошибками. В своем последнем письме, король Ирений сказал, что Феролы должны принять какие-то меры, иначе ему придется лишить меня титула управителя!

Матиас Ферол беспомощно замолчал. Он посмотрел в темное окно. За ним лил дождь. Ночь была совершенно темной. Тучи заволокли все небо. Лишь вспышки молний на миг освещали суровый мир.

В главном зале замка никого не было. Только герцог с одинокой свечой сидел за большим столом, перебирая куски пергамента один за другим. С каждого листка на него смотрели нарисованные похищенные девушки.

– Но ведь должна быть какая-то зацепка, – прорычал герцог, вставая, чтобы подкинуть дров в камин.

Прошел час. Перевалило за полночь. В этой мертвой тишине Матиас Ферол пытался разгадать загадку, ответ на которую даровал бы ему милость короля и решение всех его проблем. Свеча медленно опускалась. Герцог раздраженно зажег другую, когда треск гаснущего огонька стал невыносим.

За окном рос старый вяз. Его длинные узловатые ветви норовили дотянуться до окна. И сильный ветер им в этом помогал.

Внезапно окно раскрылось от ветра.

– Проклятье! Опять его не заперли! – и Матиас Ферол подбежал к нему, чтобы закрыть. Шум тут же прекратился.

Обернувшись, он увидел, как с каминной полки на него смотрят огромные черные блестящие глаза. Матиас похолодел.

– Летучая мышь. Прелестно, – совершенно не радостным тоном буркнул он. Мышь была большая и мокрая. Да и довольно жуткая.

– Ну, давай, улетай отсюда, – и герцог пошел открывать окно, – мне не нужны собеседники сегодня.

Повернувшись, чтобы прогнать нежданную гостью, он обомлел и сполз по стене на холодный пол. За столом на его месте сидела женщина в черном платье. Она рассматривала рисунки. Ее черные волосы был уложены в высокую прическу. Несколько прядей торчали в разные стороны. Ядовито-красные губы сжались.

– Демоновы яйца! Мирабелла! Ну и напугали вы меня! Я уже и забыл, как вы выглядите в своем ином облике, – вставая, облегченно произнес он. Ректор Ард-Галена ничего не ответила ему. Ее взгляд был устремлен на рисунки.

– Сегодня пропала еще одна, – изрекла Мирабелла Веранид. Матиас Ферол знал, что скрыть от этой женщины невозможно абсолютно ничего, поэтому, нисколько не удивившись, кивнул.

– Да. Прямо из покоев Штормового замка.

Ректор повернулась к нему. Ее глаза были необычайно суровы. В них читалась холодная ярость.

– Полагаю, я не ошибусь, когда скажу, что в поисках похищенных особ, вы не преуспели ни на шаг.

– Я ждал вашего ответа еще неделю назад, – холодно заметил герцог.

– Я была занята, – ответила ему Мирабелла, – да и не пришла бы сегодня вообще, если бы не одно важное обстоятельство, которое, почему-то, проигнорировал ваш Эрохол Вальтсперн.

Брови Матиаса Ферола поползли вверх. Тон чародейки его обеспокоил.

– Что это еще значит?

Мирабелла Веранид поправила свое платье и взяла в руки портрет последней пропавшей девушки.

– Эта юная малышка должна была поступить ко мне в академию. Ее принадлежность к расе магов настолько же очевидна, как очевидно ваше скорое фиаско.

Герцог покрылся красными пятнам, но сдержался, понимая, что чародейка – его последняя надежда.

– Поэтому, мне непонятно, как еще Вальтсперн не начал поиски девочки. Либо он так и остался невежественным слепцом, каким я его и считала все эти годы, пока он служил тебе, либо…

Колдунья сделала паузу, выжидающе посмотрев на собеседника. Матиас взял всю свою волю в кулак, чтобы совершенно спокойно закончить догадку ректора:

– Либо, Эрохолу это на руку.

– Совершенно верно, – ледяным тоном подтвердила она, – и, думаю, что верно именно это. Я никогда не была высокого мнения о магах, которые проходили обучение вне стен Ард-Галена. Исключений не сделаю и сейчас.

– Так что вы предлагаете? Заковать моего придворного чародея лишь по вашему заявлению?

Мирабелла Веранид встала и подошла к окну. Она скрестила свои изящные руки на груди.

– Вероятно, для вас не будет новостью, что род Вальтспернов пользуется дурной славой в Ривеллоне вот уже несколько поколений.

– Да, – кивнул Матиас, – их подозревали в запрещенных и противоестественных экспериментах с людьми. Говорили, что еще живых девушек, мужчин и детей резали живьем и изучали, пока те не умирали в муках.

– Очень хорошо, – не посмотрев на герцога, сказала Мирабелла, будто слушала ответ ученика на уроке, – тогда вы наверняка помните, что пока все «подозревали» Вальтспернов в занятиях некромантией, мы – то есть я и другие чародеи, говорили, что так оно и есть.

– Но доказательств не нашли! – напомнил его Матиас Ферол.

– Как и сейчас. Не правда ли? – повернувшись, в тон ему ответила она. Управитель Штормового замка пожал плечами. На него медленно накатывало чувство безвыходности.

Они молча смотрели, как за окном бушует стихия. Минуты текли одна за другой, лениво уходя в прошлое. Черноволосая колдунья не двигалась. Ее глаза оставались открытыми и ясными.

– Скажите, – вдруг разрезала тишину Мирабелла, – вы ведь что-то нашли в комнате последней жертвы?

Матиас Ферол захлопал глазами, не понимая, кто мог проболтаться.

– Я…эээ…я нашел пустой пузырек. Эрохол сказал, что в нем было сонное зелье.

–Мне нужно осмотреть этот пузырек.

Герцог направился в свои покои, лихорадочно пытаясь оставаться спокойным, хотя в его душе появилась надежда, которая стала распирать изнутри.

Буквально через две минуты он протянул пузырек Мирабелле. Та не стала его брать.

– Положите на стол.

Ректор сняла свои персти и медальон, положив рядом с рисунками. Матиас Ферол отошел в сторону и стал наблюдать за странными действиями чародейки. Та осторожно присела на стул, отодвинула подальше от себя свои украшения и двумя пальчиками положила перед собой пузырек. Несколько минут Мирабелла Веранид осматривала сосуд, принюхивалась, что-то шептала себе под нос. Наконец, встала и повернулась к герцогу.

– Очень сложно работать с веществами, которые начали испаряться уже давно, – изрекла она, – но я достигла успеха.

– И что вы выяснили? – судорожно сглотнул Матиас. Ректор неспешно надела медальон на шею и перстни на пальцы.

– В сонном зелье я обнаружила еще кое-что. Малоизвестный экстракт – настойка пурпурной наперстянки с аконитом и маслом пихты. Эта мерзкая смесь способна блокировать магические способности человека и ненадолго лишать его своей духовной ауры.

– Из чего следует, что похититель не хотел, чтобы юную волшебницу нашли с помощью магии, – герцог сам удивился, что смог до такого догадаться. Мирабелла Веранид кивнула.

– Вы правильно мыслите. След девушки должен был оборваться в ее же покоях, чтобы преступник смог спрятать ее от ока чародея в своем убежище. Я уверена, что это убежище будет ограждено всеми возможными средствами защиты. Ведь наказание в случае поражения будет…

– Если все жертвы живы, то приговором будет казнь через повешение, – докончил герцог, – если же девушек использовали для противозаконных экспериментов, то перспектив остается мало. Либо сожжение на костре, либо выдавливание глаз, сдирание кожи и уже потом костер.

Ректор Ард-Галена ничего не сказала по этому поводу.

– И что же делать дальше?

Мирабелла сделала недоуменное лицо.

– А сами не догадываетесь? Ищите место, которое непроницаемо для магического сканирования. Думаю, оно находится в Штормовом замке.

– Почему вы так думаете?

– Потому что последние четыре девушки пропали гораздо быстрее, чем остальные. Сложно вытащить безвольное тело из такого большого и сложного здания и остаться незамеченным.

Эрохол Вальтсперн заносил последние наблюдения в свой толстый исследовательский дневник. Чародей мог гордиться этой тетрадью, поэтому берег постоянно и бдительно. В ней хранилось столько бесценной информации, что, попади она в руки чародеям, все дело могло бы провалиться в туже минуту, а его самого бы давно казнили.

Прошло уже восемнадцать часов с тех пор, как он ввел себе через вену сыворотку. Особых изменений не происходило. Не считая зуда на языке.

– Так, посмотрим, – и Эрохол засучил свой рукав. Место прокола кожи позеленело.

– Результат не заставит себя долго ждать, – убежденно зацокал языком колдун и продолжил писать, – кровь девственницы, смешанная с экстрактом демонической крови не нанесла особого вреда. Ждем дальнейших изменений.

Эрохол Вальтсперн на минутку отложил перо и задумался. Демон, которого он призвал в своем кабинете на прошлой неделе, был невероятно опасен. Одни его когти могли исполосовать чародея в кровавое месиво. Однако он готовился к призыву не один месяц. Нарисовал и укрепил три пентаграммы. На одну возложил чашу с кровью и, вырезанное из еще живой девушки, сердце. Свечи, которые были необходимы для ограждения границ пентаграммы, он сделал сам из человеческого жира с добавлением змеиного яда. И вот, когда он встал на вторую пентаграмму и начал призыв, в третьей пентаграмме появился настоящий демон.

– «Черт, тогда огонь свечей так пугающе заколыхался. Едва не погас, – вспоминал он, – демон что-то говорил своим безобразным ртом. Его тело, покрытое черным хитином, кое-где обнажавшее плоть без кожи, цвета сырого мяса показалась мне такой необычной. Даже красивой. Жалко было его убивать. Но, дело того стоило».

Эрохол Вальтсперн уже пятый день не выходил из своих покоев, расположенных прямо под Штормовым замком.

– «Матиас Ферол ведь тогда сразу дал согласие на то, чтобы я расположился именно здесь».

– Глупец и простофиля! – уже вслух воскликнул Эрохол, – герцог не уделял должного внимания, когда его отец рассказывал ему о Штормовом замке. За что и поплатится титулом.

– «Он не мог и догадываться, что комната без окон, сделанная из колдовского камня, есть самая совершенная магическая тюрьма. Другой такой нет в Ривеллоне».

Чародей безумно улыбнулся. Его зубы, белые и красивые, стали нечеловечески острыми, а резцы гораздо длиннее, чем у обычного человека.

– Да, мои ученики предлагали мне отправиться в Забытую Империю. Они говорили о старой тюрьме, возможно магической, в Висельном лесу. Но Штормовой замок подходит лучше!

Эрохол замолчал и спокойно продолжил писать. В комнате никого не было. Лишь только зеркало являлось его единственным слушателем.

На самом деле, под Штормовым замком была прокопана огромнейшая система ходов. Пещеры были соединены с городской канализацией, а та, в свою очередь, с катакомбами и этой самой комнатой. Места было много. В других помещениях у придворного чародея была расположена его личная и тайная лаборатория. Все столы там были заняты.

– Жаль, я не в силах замедлить процесс разложения. Препараты слишком сильно пахнут. Этот запах может выдать меня. Слишком много формальдегида пришлось бы потратить.

Прошел час. Колдун закончил писать и теперь решил наведаться в лабораторию. Кожа стала зеленеть быстрее, но не так сильно.

На столе лежала мертвая девушка. Ее ноги были раздвинуты, находясь в стальных тисках. Лицо застыло с ужасной гримасой боли и страха. Эрохол погладил холодную щеку.

– Милая юная девственница. Она последняя. Селяне могут отныне спокойно жить. Больше мне никто не нужен. Пришлось умертвить тридцать девять красавиц прежде, чем попалась та самая.

Эрохол Вальтсперн закашлялся. На руки ему попала кровь. Его кровь. Глаза начало жечь.

– Трансформация протекает успешно, – сказал он и помял рукой мертвые женские груди.

Вернувшись к себе, он стянул свой дневник кожаным ремнем и взял в руки.

– Мои исследования завершены. Нет смысла описывать мою метаморфозу. Она все равно будет протекать по-разному, – дрожащим голосом прошептал он, – тетрадь отправится в надежное место. Мои ученики должны узнать, что я сотворил!

Ни сказав больше ни слова, чародей небрежно бросил книгу прямо в зеркало. И, вместо того, чтобы наткнуться на стекло, дневник исчез в зеркальной реальности.

Эрохол упал на ледяной пол. Зрение помутилось. Сердце стало биться все медленнее и медленнее, пока ритм не выровнялся до шести ударов минуту. Из носа потекла кровь. Силы оставили чародея, и он просто лежал и ждал. Ждал, кусая губы до крови. Ждал, безмолвно роняя слезы. Ждал, пока его волосы жгло, словно огнем.

Наконец, страшная метаморфоза завершилась. Эрохол почувствовал, что боль ушла, стали возвращаться силы, а зрение прояснилось. Встав, колдун посмотрел на себя в зеркало. Кожа стала зеленовато-коричневого цвета и покрылась бородавками. Глаза превратились в горящие огнем кошачьи щелки. На лбу появились костяные наросты, похожие на маленькие рога.

– Во мне течет кровь демона, – голос Эрохола изменился, став холоднее и выше. Чародей поднял руку и прошептал заклинание:

– Tortsh, – на его руке появился большой шар света, который возбужденно пульсировал и трепетал.

– А должен был появиться маленьких световой сгусток, – усмехнулся он, – мои силы возросли стократ!

Вдруг что-то отвлекло его. Он подошел к столу. На нем беспрерывно крутился и жужжал небольшой железный шарик.

– Ах, да. Матиаса Ферола нужно успокоить и дать ему очередную пустую надежду на скорое разрешение проблемы.

Эрохол Вальтсперн подошел к зеркалу и произнес иллюзорную формулу, которая смогла бы вернуть ему прежний облик.

– Никто не сможет пробить столь крепкую иллюзию.

Матиас Ферол заснул за собственным столом. Рука затекла и не двигалась. Наступило утро, разгоняя темные тучи. Солнце светило ярко, прямо в глаза. Герцог неловко встал и потянулся. Все тело затекло в результате неудобной позы.

Всю ночь он с Мирабеллой Веранид провел в обсуждении плана поимки загадочного похитителя. Заснуть смог только на рассвете, когда они решили, что план готов.

– Проспал я всего-то два-три часа, – промычал он.

– И как? Выспались? – раздался голос. Управитель Штормового замка развернулся, как ужаленный. Ректор Ард-Галена сидела позади него за столом. Бодрая, ничуть не уставшая, она улыбалась. Матиас был убежден, что это прелестное суровое лицо такой эмоции не знает. И ошибся.

– Доброе утро, Мирабелла. Вы что, так и не сомкнули глаз?

Чародейка отрицательно покачала головой.

– Отосплюсь потом. Сейчас у нас есть дела куда важнее. Приведите себя в порядок и встретьте Эрохола, который уже идет сюда.

– А вы…, – начал было герцог.

– А я иду к вам в покои.

– Как я могу быть против разговора с вами, ваша милость? – удивился Эрохол Вальтсперн.

– Я не только хочу поговорить с вами, но и позавтракать. Если вы не против. Мне бы очень этого хотелось, – улыбнулся Матиас Ферол, уже приведя себя в порядок и даже поменяв одежду.

– Ну что вы. Я буду рад. И позавтракать тоже. Видите ли, ночью я закончил одну очень трудоемкую работу. И сильно проголодался.

– Ну, вот и чудно, – и они направились в личные покои управителя.

Спустя три лестничных пролета, герцог и придворный чародей оказались перед нужной дверью.

– Так о чем вы хотели со мной поговорить, светлейший герцог, – поинтересовался Эрохол. Матиас Ферол пожал плечами.

– Да все о том же. О загадочных похищениях. О, пахнет вкусно!

Открыв дверь, и улыбнувшись, как только шире и лживее, Матиас вошел. Вслед за ним переступил через порог и чародей, закрывая за собой дверь.

– Г… госпожа Мирабелла?! – оторопел Эрохол Вальтсперн, – чем обязан столь неожиданной встрече?

Чародейка сидела за столиком с едой и притворно пожала плечиками.

– Здравствуй. Я стала гостем у герцога Матиаса. Он пожелал, чтобы моя персона поучаствовала в некой беседе.

Придворный чародей несколько растерялся и даже испугался.

– «Что еще этой вороне нужно?», – подумал он, предварительно закрыв разум от мысленного сканирования. Колдунья слабо улыбнулась.

Когда все сели, герцог стал обслуживать Мирабеллу Веранид, наливая ей в тарелку горячий суп и наполняя стакан вином. Эрохол быстро налил себе суп и взял хлеба, не сводя глаз с ректора.

– Любезные гости, – начал Матиас Ферол, попробовав суп, – я пригласил вас сюда, дабы объявить о своем решении.

Эрохол оторвал глаза от чародейки, которая невинно кушала, и уставился на герцога.

– О каком решении вы говорите? – спросил он.

– Я осознаю, что в скором времени могу лишиться своего титула управителя Штормового замка. Как не прискорбно, но мои попытки найти похитителя девушек не увенчались успехом.

– Ну что вы, – стал успокаивать Эрохол герцога, про себя усмехаясь, – как можно? Нельзя отчаиваться! Надежда всегда останется.

Краем глаза колдун увидел, что Мирабелла Веранид неотрывно смотрит на него. Но, повернув голову, увидел лишь, что та аккуратно крошит хлеб в бульон.

– «Показалось, наверное, – подумал он устало, – ночь была тяжелая».

– Ах, не нужно, не нужно, – и голос герцога надломился, – я ведь не вчера родился. И отлично понимаю шаткость своего положения. Поэтому, выслушайте мой последний рывок в этой мешанине.

Сделав паузу, Матиас продолжил.

– Я хочу, чтобы сейчас наступил мир. Мир, который должен был наступить еще давно. Непонимание и презрение должны быть забыты и разрешены, а распри прекращены. Только тогда и наступит тот самый мир. Мир между вами, дорогие мои чародеи!

Эрохол Вальтсперн подавился супом и стал лихорадочно стучать себя по груди.

– Простите, герцог. Не в то горло попало, – прохрипел он, откашливаясь.

– Я понимаю, что застал вас врасплох, – понимающе сказал герцог Ферол, – вам, наверное, очень тяжело сейчас. Пройдет еще много времени прежде, чем вы по-настоящему сможете уважать друг друга и доверять.

Придя в себя, Эрохол лишь тупо посмотрел на ректора. Та растянула ядовито-красные губы в улыбке.

– Замечательно, – заметив это, воскликнул управитель Матиас, – а теперь, пожмите друг другу руки и закрепите меж вами узы дружбы.

Прошло несколько секунд прежде, чем Эрохол Вальтсперн неохотно протянул руку навстречу изящной ручке чародейки. Обменявшись рукопожатиями, он определенно заметил холод в ее глазах, который чародейка даже не стала скрывать.

– «Не очень-то она хочет со мной дружить, змея, – про себя заметил колдун, – ну, ничего. Весь этот спектакль затеял герцог. Придется играть свою роль до конца».

– Ох, радость! – обрадовался Матиас Ферол, – так выпьем же за это!

Он встал со своего места и поднял кубок. Чародейка и чародей встали одновременно.

– За дружбу и дальнейший плодотворный союз! – произнес тост герцог и отпил вина первым. Эрохол слегка вытянул губы в улыбке колдуньи и сделал большой глоток.

В следующее мгновение произошло сразу несколько вещей. Вино попало в горло, послышался едва слышный треск и шум разрезавшегося воздуха. И уже через миг Эрохол врезался спиной в каменную стену. В глазах потемнело, воздух выбило из легких. Руки и ноги скрутила неизвестная сила, а тело окаменело. Только глаза лихорадочно заметались в глазницах.

– Должен сказать, что никогда прежде не видел столь искусной работы. Я в вас не сомневался, Мирабелла, – громко произнес Матиас.

– Благодарю, – ответила ректор голосом столь холодным и гневным, что Эрохол сразу все понял.

– «Западня! Чертова сука догадалась о моих делишках, шлюхина дочь, гнида помо…», – но додумать он так и не смог. Вместо этого попытался истошно закричать онемевшим языком. Он почувствовал нестерпимую боль в паху, будто кто-то зарядил туда кувалдой.

– Больно, не так ли? – сделав самое невинное лицо в мире, поинтересовалась чародейка. Эрохол лишь вытаращил заслезившиеся глаза, – еще одно оскорбление в мой счет, демон, и твои шарики я расплющу мановением руки.

Эрохол Вальтсперн отчаянно замычал.

– Ну, что удалось узнать? – спросил герцог. Чародейка поправила прядь волос на голове.

– Просканировать его оказалось совсем нетрудно. Он снял всю защиту, словно какой-то сопливый юнец. Даже странно как-то.

Колдун едва не потерял сознание от страха. Как он мог забыть восстановить защиту после метаморфозы!

Чародейка презрительно скривила губы, несомненно, услышав каждую мысль, продолжила.

– После контакта с его кожей, его разум стал для меня открытой книгой. Это он похитил всех девушек, пытал их, умертвил и после смерти изнасиловал.

– Что!? – не веря своим ушам, проревел Матиас.

– Да. Но на этом ничего не закончилось. Верно, некрофил?

Эрохол, разумеется, ничего не ответил.

– Помимо противоестественных экзерсисов, колдун провел удачный эксперимент, ради которого и были похищены девушки.

Эрохол понял, что его тайна раскрыта, и чародейка распознала иллюзорные чары.

– Он ввел себе сыворотку, которая сделала его наполовину демоном.

Матиас Ферол сдвинулся с места к плененному магу. Удар его кулака был столь силен, что несколько зубов застучали по полу.

– Но, но, герцог, – укорила его ректор, – он нужен здоровым нам и семьям погибших девочек, чтобы они смогли увидеть его муки на костре.

Под руководством Мирабеллы Веранид, в подвалы Штормового замка отправилась стража герцога. Колдунья обезвредила все магические ловушки и уничтожила все документы. Зеркало в том числе. Солдаты бережно вытащили все сорок трупов на небольшой луг в саду замка. Матиас Ферол распорядился, чтобы его лекари поработали над девушками и придали им нормальный вид. Мирабелла магией остановила разложение.

Через неделю к Штормовому замку съехались все семьи покойных. Герцог сам оплатил их расходы. Погибших он приказал одеть в лучшую одежду. Семьи попрощались со своими мертвыми родными. На следующий день состоялись похороны. Никто из стоявших на кладбище мужчин, женщин, стариков и детей не плакал в то утро. Все они выстроились в очередь к Мирабелле и Матиасу, целовали им руки и благодарили от всего сердца.

– Спасибо вам большое, герцог. Спасибо и вам, госпожа. Вы нашли мою доченьку, мой маленьких цветочек. Дали ей обрести покой и нашли убийцу, – сказала седая женщина, которая была последней в очереди, – я молю семерых, что ваше сердце будет справедливым, и вы накажете злодея по заслугам.

– Обязательно. Иначе и быть не может, – заверил бедную женщину Матиас. Чародейка согласно кивнула.

На следующий день в темницу вошли двое стражников. Эрохол Вальтсперн был прикован кандалами к стене. Вместо богатой одежды на нем была мешковина. Губы распухли от удара. Сил не осталось совсем. Его напоили зельем, блокирующим магические способности.

– Какой приговор? – прошептал колдун опухшими губами.

– Тебе отрубят руки, гад, – ответил стражник, – потом кастрируют и на костер. И скажи спасибо герцогу. Он пожалел тебя за твои годы службы, колдунишка сраный!

Эрохол сплюнул. Часть слюны повисла на подбородке.

– Помиловал? Твааарь!

На площади, где должна была состояться казнь, помимо семей погибших, собралось еще много людей. Пока Эрохола Вальтсперна тащили к палачу, который должен был привести первую часть приговора в исполнение, он заметил герцога Матиаса, Мирабеллу Веранид, всех вельмож Штормового замка и своих учеников. Они стояли небольшой кучкой ближе всех к плахе и смотрели на своего учителя.

– «Пусть видят и понимают, что сделали со мною» – подумал он. Страх поднимался в нем, заставляя дрожать.

Его сковали цепями. Он лежал и с паническим ужасом смотрел на острый топор, который в ширину был чуть ли не с его руку. Палач надел на голову черный мешок с прорезями для глаз и рта и взял страшное оружие в руки.

– Последнее слово приговоренного! – громко объявил Матиас Ферол. На площади наступила тишина. Эрохол собрал оставшиеся силы в кулак и прокричал:

– Чтоб вы сдохли!

Топор опустился стремительно. Брызнула алая кровь. Воздух разрезал пронзительный вопль, перешедший в неистовый визг. Эрохол Вальтсперн визжал, как свинья. Его отрубленная рука упала на землю и тут же покрылась зеленовато-коричневой коркой. Спустя минуту участь первой руки разделила и вторая. Раздались аплодисменты, выкрики и высвисты.

От боли разум Эрохола помутился. Только одна единственная мысль металась у него в голове: «– Почему я не потерял сознание! Почему боль не прекращается!».

Обрубленные руки палач бросил на кучу промасленных дров в двух десятках метров.

Подошла стража. Эрохол сорвал голос и теперь просто сипел от боли, вертя головой и содрогаясь в конвульсиях. Его ноги раздвинули и закрепили. Мешковину стянули с тела. Перед почти ослепшим от боли чародеем появился палач с тонким лезвием.

Потерявший голос Эрохол закричал снова, разрывая себе голосовые связки. Но сознания не терял.

– Боль не такая сильная, – прохрипел он нечеловеческим голосом, осознавая, что демоническая кровь не дает ему потерять сознание.

Колдуна освободили от цепей и тут же привязали ими к высокому столбу над поленьями. Он уже почти ничего не чувствовал. Только смотрел на своих учеников, которые глядели на него с ужасом. Палач зажег факел.

– Дети мои, – раздался голос Эрохола. Голос был чужим, незнакомым ему. Порвавшиеся связки должны были сделать его немым, но он говорил. Говорил голосом демона, который блуждал в его крови, – услышьте меня в мой последний миг. Используйте мои труды. Используйте их для высшей цели. Она появилась, когда я был приговорен к смерти. Отомстите за меня. Пусть Ривеллон пожалеет.

И больше Эрохол ничего не сказал. Его голова безвольно повисла. Сердце перестало биться. Смерть забрала мага.

Огонь занялся быстро, охватив тело чародея полностью. Толпа, еще что-то одобрительно прокричав, стала расходиться.

– Приказываю вышвырнуть всех последователей Эрохола Вальтсперна!– громко приказал Матиас, – они будут изгнаны из графства без титулов и денег. И пусть молятся всем богам, какие есть на этом свете, что они не разделили участь своего учителя.

– Не думаю, что ты поступаешь верно, герцог, – заметила Мирабелла, глядя на костер, – но, чему быть, того не миновать.

Управитель Штормового замка повернулся к ней.

– Мудро подмечено.

Глава 9. Зло Холодных гор/

После того, как герцог Матиас Ферол, с помощью чародейки Мирабеллы Веранид, покарал убийцу похищенных девушек, король Ирений отблагодарил его и обещал, что не отберет у него титул Управителя Штормового замка.

Но не для всех наступили светлые времена. Шестнадцать учеников во главе с Эрондом, молодым сыном Эрохола, отправились в скитания по землям Ривеллона. По всем городам и деревням разнеслась весть о них, поэтому нигде ученики покойного Вальтсперна не могли найти себе приют. Так шли годы. У них не было ничего, кроме единственной ценности – загадочного дневника.

Прошло десять лет с момента изгнания. Четверо из них погибли. Один скончался от дизентерии, другого растерзал медведь, третий утонул в реке, а четвертый сломал шею, упав со скалы. Пристанище выжившие нашли у юго-западной окраины Темного леса, недалеко от Алерота. Те тринадцать, что выжили, смогли охотиться на зверей, построить более-менее пристойный дом из бревен. Травы и коренья Темного леса защитили их от болезней.

И вот, вечером, Эронд Вальтсперн, юноша двадцати лет сидел у костра и читал тетрадь отца. Много полезного почерпнул он из записей. Самая первая ученица Эрохола, женщина средних лет по имени Мортидонна испытала на себе демоническую сыворотку. Благодаря дневнику, им не пришлось лишать жизни так много людей. Эрохол Вальтсперн подробно описал, как отыскать нужную девушку, чтобы процесс прошел удачно.

– Что-то полезное отыскал?

Этот вопрос Эронд слышал далеко не первый раз. Уже много времени он потратил на чтение дневника своего покойного отца.

Мортидонна состроила гримасу боли. Ее спина стала сгибаться после неудачно прошедшей трансформации. Ведьма получила силу демона, но заплатила своим здоровьем. Чуть ниже лопаток у нее появилось небольшое уплотнение. Никто не сомневался, что скоро там вырастет горб. Однако Мортидонна нисколько не беспокоилась на сей счет.

– Я бы и ноги с руками отдала за такой дар, – сказала тогда она.

Мортидонна была колдуньей. Даже проучилась несколько лет в Ард-Галене. Однако ее исключили из академии за использование опасных темных чар. Ведьма ушла из школы, и много лет ее никто не видел. Лишь один Эронд, которому Мортидонна доверяла, знал, что она продолжала свои эксперименты с черной магией. Ведьма нашла заброшенное подземелье в горах Нумнэна, древних развалин, сохранившихся еще с Войны Магов. Мортидонна была сведуща в некромантии, поэтому с помощью нежити расширила свои подземные владения. Никто не знал, что происходило там почти пять десятилетий. Но однажды, ведьма покинула подземелье и нашла Эрохола, став его ученицей.

– Пока не нашел, – не глядя на нее, ответил Эронд. Та присела на бревно. Ее зеленоватая кожа выглядела особенно отвратительно в свете огня.

– Ищи дальше. Эрохол не только мертвых девок лапать любил, да эксперименты ставить, – сказала Мортидонна. Эронд ничего не ответил и продолжил чтение.

Солнце скрылось. Стало совсем темно. Слишком темно. Но Эронд уже привык к этой аномалии. Темный лес своими чарами сгущал мрак над собой, делая ночь совершенно непроглядной.

– Знаешь, Эронд, – заговорила ведьма, – я многое постигла, находясь глубоко под землей.

Вальтсперн младший продолжил читать, при этом напрягая слух, чтобы услышать каждое ее слово

– Я раздвинула границы магии. Некромантии. А потом вдруг поняла, что я полная дура.

Эронд удивленно поднял голову. Такой самокритики от ведьмы он еще не слышал.

– Да, дура, – согласилась сама с собой Мортидонна, – сколько же времени пришлось потратить, чтобы понять это?

– Но почему? – вконец запутанный спросил Вальтсперн.

– Я поняла, что сидеть под землей больше нельзя. Нужно было сделать так, чтобы открыто использовать некромантию, призывать демонов, проводить опыты. Чтобы в мир пришла новая власть.

От последних слов Мортидонны, Эронда пробрало холодом. Он опустил глаза в книгу. Начинались совсем другие записи. Сам не зная зачем, он начал читать вслух:

– «Запись первая. Год 2970 эры после Хаоса. Разыскал ценнейшее упоминание о конце Войны Магов. В нем говорилось о поражении магов Хаоса. Записи сильно повреждены. Смог разобрать только то, что мага Береллина казнили, а его душу заключили в темницу. Инженера, который в последние дни Войны продал Береллина Фелирону Хашнитору, пощадили. Ему отрубили голову, но душу оставили в покое. Совсем мало было сказало о третьем, сильнейшем маге Хаоса, Абрахаше. Уцелела лишь пара строк. Он являлся оболочкой, в которой находился Повелитель Хаоса. Фелирон заключил его в изумрудную темницу до конца времен.

Запись вторая. Год 2974 эры после Хаоса. В архивах Алерота, единственного города, который помнит те дни, я нашел упоминание о свойстве изумрудной гробницы. Факты говорили, что такая тюрьма не может быть обнаружена магическим путем, ибо впитывает в себя всю ауру. О местонахождении хоть одной из них я ничего не обнаружил.

Запись третья. Год 2977 эры после Хаоса. Портал сработал. Почти. Меня выкинуло рядом с заброшенной Волчьей Твердыней в Забытой Империи. Времени было мало. Нестабильный портал должен был перенести меня обратно. Я ранен. Телепортация была опасна. Кровь удалось остановить. В одной из бесконечных комнат крепости мне попался давно забытый ларец, запечатанный драконьей магией. Хоть зачем-то мне понадобилась тогда моя кровь. Чары рассеялись. Времени мало. Я знал, что забрать ничего с собой не смогу. Колдовство Волчьей Твердыни не выпускало своих тайн. Я нашел упоминание об изумрудной гробнице в восточной части Ривеллона. Готов поклясться, что это заметки Махоса. Его магический стиль налицо. Портал выбросил меня обратно. Еще одна рана. До сих пор удивляюсь, что остался жив! Портал сработал, несмотря на бездну, отделяющую Ривеллон от этой мертвой земли.