Отрывок из книги
Пулково даже в июле встречает неизменным дождём. Давненько я в Питере не был. Крайний раз лет семь назад, и то по делам. Теперь же свободен как птица. Сказать, что ты и в пятьдесят остался лёгким на подъем уже сложно, но пока храбрюсь. И пусть живот давно обогнал по весу мой неизменный «тревожный чемоданчик», но я в любое время готов вспомнить молодость и, махнув на всё рукой, забуриться в один из уголков нашей необъятной. Заграницы с ихним «олл инклюзив» уже давно приелись. Хорошо там, где тебя ждут. А друзья ждут всегда. Среди моих есть и такие, что ждать никак не согласные. Один из них меня в ультимативном порядке и выдернул. После сообщения от Макса: «не прилетишь – удалю из телефона» пришлось заказывать билеты. Курсантская дружба – это святое. Главное, чтобы здоровья хватило.
Питерская культурная программа началась с неумеренных дегустаций заморских коньяков и закусок от шеф-повара. Но всё плохое когда-нибудь заканчивается, и люди идут за водкой. А дальше всё по накатанной: варятся пельмешки, протирается и настраивается гитара, и «пусть весь мир подождёт». Но мир в последнее время стал жутко нетерпеливым, и как бы Макс ни упирался, на третий день ему пришлось приводить себя в порядок и ехать в офис, а у меня образовался внеплановый выходной. Сотканный из похмелья, любимых песен и юношеских воспоминаний флёр ещё плотно окутывал голову и я, как помилованный декабрист, помчался под ласковое июльское солнышко Северной Пальмиры отрываться за все семь лет своей сибирской ссылки.
.....
У меня никогда не получалось замерить на каком расстоянии от Спаса начинает захватывать дух. Оно как-то раз – и всё. Вроде тот же канал, те же купола и стены, а сердце застучало, глаза заслезились, «Иже еси на небеси» само собой в голове шепчется и правая рука ко лбу тянется. Это ещё один из моих питерских феноменов, потому что не люблю я храмы, особенно новоделы. Чем-то они мне унылые сетевые магазинчики напоминают. Было у меня время, когда жутко хотелось со Всевышним парой ласковых обмолвиться. Долго я его искал, и нашёл только здесь. Но к тому моменту уже и сам всё понял, так что осталось лишь поблагодарить за урок и терпение. Умные люди ещё московский собор Василия Блаженного со Спасом на Крови сравнивают, дескать, стиль и архитектура идентичные, но сколько я ни пробовал – так как тут не работает. Значит, не архитектурой единой. Может, поэтому вокруг Спаса столько мифов и легенд крутится.
Возвышенные и не очень мысли перебивает щебет благообразной девушки-экскурсовода. Остановив раскинутыми в стороны руками свою стайку туристов, она вещает им о трагической гибели Александра II, о высоте куполов согласно дате смерти и годам жизни русского императора, и о двадцати гранитных табличках с его деяниями в основании храма. Да, нумерология – наше всё. При упоминании о Спасе редко кто не вспомнит о таинственной храмовой иконе, на которой якобы зашифрованы все переломные моменты в истории России: тысяча девятьсот семнадцатый, сорок первый, пятьдесят третий, и что кроме этих дат там уже проступают пока нечёткие, но следующие цифры грядущих глобальных перемен. Оно и понятно: такой глобальной стране без глобальных перемен никак нельзя. А я вот ни сегодняшнее число, ни день недели не помню. И как-то хорошо от этого. Свободно. На подходе ещё три туристических стада. Надо успеть зайти внутрь, пока они все туда не ломанулись – не люблю толкаться.
.....
