Читать книгу Вдова и холостяк - Александр Ермаков Зильдукпых - Страница 1

Турбаза. Полдень. Шелест моря.

Приятен бархат сентября!

Шезлонги, в них проблемы, горе,

Заботы все до фонаря.

Сиди спокойно, релаксируй,

Листай журналы, вечерком

В кафе общаться педалируй,

Возьми себе коктейль со льдом…

Худой спасатель шёл по пляжу.

Был жарким бархатный сезон.

Народу много, очень даже.

Был люд купаньем увлечён.

Был репродуктор у Матвея,

Народу инструктаж читал,

Шпаргалку в два листа имея,

Бинокль на груди свисал.

И фантой смачивал он глотку.

Очки от солнца на глазах.

Он всё не мог забыть красотку,

С которой встретился в горах.

Закончил фразой он дежурной:

«Не заплываем за буйки!»

Вот банку выкинул он в урну

И спрятал мятые листки…

Взглянул в бинокль. Вдруг за буйками

Матрац увидел надувной,

На нём с красивыми ногами

Красотку, всё гребла рукой.

Но вдруг матрац внезапно сдулся!

Блондинка стала утопать.

Матвей тотчас к воде метнулся,

Стал брасом скорость набирать.

Матрац как тряпка. Нет милашки.

Ушла под воду. Он нырнул,

Схватил бедняжку за рубашку

И на поверхность потянул.

Воды солёной нахлебалась

И без сознания была,

На водной глади не держалась,

Матвею на плечо легла…

На берег вышел он устало,

Её на камни положил.

Привычно солнышко сверкало.

Над ней склонился, оживил

Её искусственным дыханьем.

Она откашлялась водой,

Глаза открыла, с содроганьем

Спросила вдруг: «Вы кто такой?»

«Спокойно, Маша, я – Дубровский. —

Матвей с улыбкой прошептал. —

Я ваш спаситель, принц заморский. —

И он красавицу узнал! —

Не может быть?! А мы знакомы.

Я видел с группой вас в горах.

Вы там бродили словно гномы,

Сидели на больших камнях.

Как вас зовут?» – «Зовите Глашей».

«А я Матвей, спасатель я,

Инструктор на турбазе вашей.

Вставайте, вот рука моя»…

А пляж был как пчелиный улей!

Они прошли торговый ряд,

Затем к турбазе повернули.

В руках был тёплый лимонад.

«Я провожу вас до бунгало».

«Спасибо вам за всё, Матвей, —

Сказала девушка устало

С улыбкой скромной у дверей. —

Быть может вечером в кафэшку?

Вы не откажетесь со мной?

Поставлю выпивки тележку.

Вы заслужили, вы – герой!»

Матвей насупился сурово:

«Нет, я вас буду угощать.

Вы родились сегодня снова,

И я вас буду развлекать».

«Что, инструктаж мне свой прочтёте?»

«А что? Реестр всегда со мной.

Не смейтесь. Как вы не поймёте?!

Нельзя шутить с морской водой!

Представьте, я почти непьющий,

Тележку не осилить мне.

Я к алкоголю равнодушный.

Лишь знаю толк в сухом вине»…

«Куда собрался, долговязый? —

Спросил под вечер его друг. —

Что за костюмчик несуразный,

Рубашка, галстук, стрелки брюк?

Ты на турбазе и в кафэшку

Иди в футболке и в трико.

Давай без суеты, без спешки».

Матвей лишь выдохнул: «Легко»…

Ждал пять минут. Глафира вышла

К нему в трико и в майке-стрейч.

А у кафе дрожала крыша,

Звучала громко Си-Си-Кеч.

Он протянул букет лаванды.

Она вдохнула аромат:

«Спасибо вам! О, как я рада!»

«И я, представьте, тоже рад».

В кафе открытом было тесно

И отдыхающих битком,

Звучали очень громко песни.

Они затарились вином,

Купили овощи и фрукты,

И бутерброды, и десерт,

И через двадцать две минуты

На пляж пустой внесли пакет.

Как хорошо! Фонарик лунный,

И слышно музыку слегка,

И млечный путь, прибой спокойный.

И не души, не ветерка…

Они шутили и смеялись,

Звучала речь наперебой,

И бескорыстно наслаждались

Ума спонтанной болтовнёй.

Как два малька попали в сети

Живой беспечности ума.

Они вели себя как дети,

О чём исписаны тома.

Навеянная божьей волей,

Пришла романтики волна.

Он Заболоцкого прочёл ей,

А Блока вспомнила она.

Затем она вдруг замолчала,

К нему прижалась в тишине.

И он обнял. Она сказала:

«Где наш пакет? Пошли ко мне».

И снова волны оптимизма

Согрели души молодым.

Стряхнув с себя вуаль лиризма,

Глафира крикнула: «Бежим!»

И босиком по мелководью

Она помчалась, он за ней.

Самца маня красивой плотью,

Кричала в небо: «Звёзды, эй!

Свели с ума своим парадом!

Но холодны вы всё равно!

Вы далеки, а мы тут рядом!

У нас есть фрукты и вино!»

Вот по ступенькам прошмыгнула

В своё бунгало-теремок,

Ключом замочек повернула.

Внутри зажёгся огонёк.

За три минуты стол накрыли.

Вот две свечи она нашла.

И вскоре свечи заискрили

С высот журнального стола…

Турбаза. Тёплый тихий вечер.

Луна. Прибоя полоса.

В одном бунгало тают свечи.

Он и она – глаза в глаза

С вином в бокалах отдыхают.

В окошке лунная тропа

По морю в вечность убегает.

Их познакомила судьба.

Он пил вино и фрукты кушал.

Смешное вспомнила она.

Он улыбался, больше слушал.

Был ворох мыслей от вина:

«Поупражняемся в безумстве,

Упьёмся сладостным вином

И наши мысли, наши чувства

Мы перемелем языком.

В любви признаемся друг другу,

На «ты» спокойно перейдём

И, как друзья или супруги,

Немного лишнего взболтнём.

Твои духи – пейзажи лета,

Внезапность шумных майских гроз,

Любви осенние сонеты

И деликатность белых роз.

Огнём в ночи играют свечи,

Торчит из вазы ананас.

Твои глаза и твои плечи

Безумства требуют сейчас.

Мы оба знаем чем, о, Боги,

Закончим вечер при свечах —

В безумство страстное в итоге

Уйду с тобою на руках.

Я снова вспомню, что мужчина.

Ты станешь женщиной опять.

Прощай, житейская рутина!

Хоть ночь одну тебя не знать».

Вдову – прелестное созданье

Закоренелый холостяк

Унёс страстям на растерзанье

В холодной спальни полумрак…

Они лежали на кровати.

Горел на тумбочке «ночник».

И в нежной ласковой печати

Неповторим её был лик.

Звездил сентябрь, луна сияла

И тихо шелестел прибой.

Подняв глаза, она сказала:

«Как хорошо сейчас с тобой.

Не покидай меня игриво.

Мне в жизни так не повезло!

Одной тоскливо и паршиво».

И тут красотку понесло

Над океаном серебристым

Воспоминаний прошлых дней

С волной седой, с приливом чистым.

И он охотно верил ей…

Она недавно овдовела.

Муж был хороший, но больной.

И быть одной с красивым телом

В большой кровати ледяной

Ей совершенно не хотелось.

Но в доме побывала смерть.

И по ночам во снах вертелась

Семейной жизни круговерть.

Всплывали в памяти прогулки

В зелёном парке, громкий смех,

Цветы и хруст французской булки…

Покойный муж, он был из тех,

Кто проявить умел вниманье,

Хорошей шуткой рассмешить,

Мгновенно угадать желанье

И обо всём поговорить.

Бывал в прострации туманной,

Меланхоличен и предвзят,

Пол дня мог киснуть в тёплой ванне,

Курить и ковырять гранат.

Стихи рассказывал красиво,

С ним можно было помечтать.

К делам житейским был ленивым,

Зато любил порассуждать.

Сиял загадочной улыбкой,

Как будто счастья знал секрет.

Её частенько звал он рыбкой.

Типичный был интеллигент.

Она ребёночка хотела.

Он потерпеть уговорил.

Он рассуждал, она терпела,

Пока злой рок не протрубил.

Но всё равно ей было больно

Родного мужа потерять.

И совесть женская невольно

Вдруг начинала обвинять

Себя за глупые движенья

И по уходу за больным,

И за дурное настроенье,

Когда беседовала с ним…

И вот одна в большой постели.

Муж приказал ей долго жить.

А дни летят, как и летели.

И хочет женщина любить.

Начало женское велело

Найти мужчину, где бог весть,

Любить его душой и телом,

Пока на это силы есть.

Его обрадовать отцовством,

Чтоб он скучал по малышам,

Чтоб доставляли беспокойство

Они отцу по пустякам.

Но окружали эгоисты,

Ленивцы – толстые тунцы,

Жульё, прохвосты, аферисты,

Мерзавцы, геи, подлецы,

Слюнтяи, циники и снобы…

И что заметила вдова —

У мужиков высокой пробы

Давно есть семьи, голова

В проблемных мыслях и заботах.

Им в жизни не до перемен,

Исканий новых неохота.

И в саркофаге тесных стен

Благоустроенной квартиры

Читают, продавив диван.

О том, что происходит в мире,

Расскажет голубой экран…

В мечтах к ней на коне ретивом

Быстрее пули мчался он —

Рельефный, сильный и красивый,

Пожалуй, как Ален Делон,

В ковбойской шляпе, загорелый

И, пусть вспотевший, но самец,

Вооружённый мачо смелый,

Самоуверенный наглец.