Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
ОЗАРЕНИЕ ЕГИПТА
История
Категория Ка
Монотеизм и политеизм Древнего Египта
Миф об Осирисе и Исиде
Улыбка авгура
Изречения Выхода в День
ПРОПОВЕДЬ МОИСЕЯ
Пространство. Земля обетованная
Время. События в со-бытии
Имена
НАСЛЕДИЕ БРАХМАНОВ
Арии
Брахманы
Маги
Литература
Когда-то Гегель, погружаясь в духовность Эллады, говорил о том, что человек, возросший на почве западной цивилизации1, впервые чувствует себя здесь как дома: «У греков мы сразу чувствуем себя дома, потому что мы находимся в сфере духа…» [20, 253]. И всё же… И всё же, два столетия спустя, познав многое из того, что в гегелевские времена только-только начинало приоткрывать себя, мы вправе утверждать, что центр той «сферы духа», о которой говорил Гегель, родовая купель «цивилизованного» человека – это берега Нила. Здесь зародилось и окрепло самопознание человека, здесь, в духовности Древнего Египта, его настоящая родина. И критская культура, питавшая рост эллинов в их младенчестве, и сама Эллада в пору её расцвета, да и весь эллинизм от своего начала и до самых поздних своих византийских отблесков – всё это всего лишь яркое преломление первичной мощи египетского света.
Египет – дар Нила. От частого употребления слова эти несколько поистерлись, но… ведь лучше не скажешь. Действительно, Египет – дар Нила. Определение ясное, краткое, точное. Хотя Геродот и имел в виду только Нижний Египет, влажная почва которого была сформирована многолетними нильскими наносами, мы можем отнести это определение ко всему Египту, от нубийской границы до средиземноморского побережья. Благодатная влага Нила насытила собой многочисленные общины, связав их в единое целое, и этот цветущий слаженный организм на протяжении многих веков служил духовной скрепой всему человечеству. Пронизывающее единство Нила понуждало к поиску компромиссных форм сожительства, правильный ритм его разливов дисциплинировал мысль и развивал творческое мышление, необходимое для выработки различных форм взаимодействия человека и водного потока. Нил дарил свою питающую благодать только тому, кто смог обуздать дикость и влить свою особенность в общее дело. Земледельческий труд, как никакой другой, требует насилия над самим собой, концентрирует мышление на отдалённой цели, выковывает привычку заставлять себя делать то, что дóлжно, а не то, к чему влечёт чувственность. Насилие над самим собой вырывает человека из лап животности, и только насилие над самим собой делает человека поистине свободным. Отдающий себя своим прихотям – раб навсегда. Но чрезмерное насилие над чувством подавляет боевой порыв: земледелец не воин, земледелец – мыслитель. Египтяне по праву славились своим миролюбием – любовь к миру и мiру наполняет собой всю историю этого народа. Можно возразить, что памятники египтян, переполненные сценами насилия над врагом, вопиют о том, что это не так, что египтяне были одним из самых воинственных и жестоких народов-поработителей… Но нет. Событийная цепь истории говорит о другом. Обилие сцен насилия на памятниках – это своеобразная психологическая компенсация потаённого миролюбия, потребность внешнего подавления его, призыв к воинственному действию, призыв, не находящий ответа в сердцах египтян. Более сотни лет воинственного самовозбуждения понадобилось египтянам для того, чтобы стряхнуть с себя иго немногочисленных, но свирепых гиксосов. В своих завоевательных устремлениях цари Египта вынуждены были опираться на иноплеменников: в пору наивысшего расцвета своей власти над миром, в период Нового царства, – на ливийцев, к концу своей истории – на греческих наёмников и израильтян. Действительный дух египтянина проявлялся в нежности отношений с близкими, в постоянной готовности к слиянию с красотой мира, в незлобивости и трогательной любви к многочисленной живности, населявшей нильскую долину. Любви, доходившей в своих крайностях до самозабвенного поклонения. Действительный дух египтянина – это упорное стремление к справедливости в управлении, к тактичности в отношении с нижестоящим – когда фараон, которого обыденное представление рисует кровавым деспотом, запечатлевает на памятнике свои извинения нечаянно задетому сановнику или молит богов об освобождении от тягот власти хотя бы в потустороннем мире. Действительный дух египтянина – это неизбывная жажда упорядоченности всего и вся. И только она, эта строгая упорядоченность всего и вся, даруя время для отдохновения, позволяла ему погружаться в глубины мышления и из этих глубин подниматься к высотам познания себя и мира. В чём египтянин и преуспел в своё время, как никто другой.
.....
Четвёртое тысячелетие до н.э. – это период высвобождения сознания из скорлупы архаичности10. Индивиды, осознавшие общность как явление, как силу, способную сохранять себя во времени, отождествляли себя с этой общностью и тем самым пробуждались к рассудку, к первой его ступени – групповой идентичности. Они осознают мир как противостояние «мы» и «они». Именно эти индивиды становились зародышем элиты – и управленческой, и интеллектуальной. Их воление было всецело направлено на сохранение этой общности, поскольку их самоощущение полностью сливалось с общиной: сохраняя общность, они сохраняли собственную самость. Это воление неизбежно проявлялось вовне как насилие над соплеменниками, насилие над массой, всё ещё пребывавшей в плену полуживотного состояния, в плену архаики. Только насилие – насилие внешнее, над соплеменниками, или внутреннее насилие, насилие над самим собой, – может оторвать внимание архаичного человека от сиюминутной потребности, потребности в пище, в наслаждении, в праздности. Внутреннее насилие над самим собой, обретение власти над самим собой, порождает первичную элитарность. Но только внешнее насилие может заставить архаичного человека возделывать поле или рыть оросительный канал. И это же внешнее насилие постепенно вырабатывает в архаичном человеке способность контролировать себя, заставлять себя совершать действия, направленные на достижение отдалённой, не сиюминутной, цели, то есть способствует его выходу из состояния архаичности, выковывает его волю, поскольку воля это и есть осознанное устремление к отдалённой цели. Воление элит вырастило кристаллы многочисленных земледельческих общин, способных сохранять себя как индивидуальность в окружении таких же общин-индивидуальностей на всём протяжении нильской долины. Но для того, чтобы эти кристаллы были собраны в единое ожерелье, необходима была сила, пришедшая извне этих общин. Должна была появиться другая общность, не привязанная к какой-либо территории, общность, осознающая своё единство как господство, форма существования которой основывалась не на земледелии и не на скотоводстве, а на воинственности. Именно эта цементирующая Египет общность и проявила себя в истории как «династическая раса». Район происхождения этой общности ещё не обнаружен – существуют разные подходы и разные гипотезы, но само существование «династической расы», воинственных пришельцев, сплотивших Египет в единое целое, подтверждается археологическими данными. Во времена правления первых двух династий различие между «династической расой» и местными племенами постепенно растворялось, и к моменту воцарения III династии появилась общность, осознающая себя уже как единый этнос. Наступили «золотые века» Древнего царства, которые на протяжении всей дальнейшей истории воспринимались египтянами как самый счастливый период их существования.
Рис.3 Палетка Нармера (см. примечание 2)
.....