Частный случай. Филологическая проза

Оглавление

Александр Генис. Частный случай. Филологическая проза

Каботажное плавание

Довлатов и окрестности. Филологический роман

Последнее советское поколение

1

2

3

4

Смех и трепет

1

2

3

4

5

6

Поэтика тюрьмы

1

2

3

4

5

Любите ли вы рыбу?

1

2

3

4

Метафизика ошибки

1

2

3

4

Щи из «боржоми»

1

2

3

4

Tere-tere

1

2

3

4

5

Поэзия и правда

1

2

3

4

Все мы не красавцы

1

2

3

4

5

6

Пустое зеркало

1

2

3

4

Роман пунктиром

1

2

3

4

5

All that jazz

1

2

3

4

Пушкин

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

Концерт для голоса с акцентом

1

2

3

4

5

На полпути к Родине

1

2

3

4

5

6

Матрешка с гениталиями

1

2

3

4

5

Невольный сын эфира

1

2

3

4

5

6

Смерть и другие заботы

1

2

3

4

5

6

Частный случай. Расследование

Бродский: поэт в Нью-Йорке

Morton, 44

Учитель поэзии

Лицо

Диалог

Концерт

Старость

Проводы

Бродский: частный случай

Бахчанян: короткое замыкание

Вен. Ерофеев: благая весть

Вал. Попов: ленинградская словесностьи московская литература

1

2

3

4

5

Пелевин: поле чудес

Сорокин: страшный сон

1

2

3

4

Саша Соколов: горизонт свободы

Лев Толстой: «Война и мир» в ХХI веке

Конан Дойль: закон и порядок

Паунд: билет в Китай

1

2

3

4

5

6

7

8

Гао Синцзянь: сюрпризы глобализации

1

2

3

Стивенс: портрет с переводом

1

2

3

Лем: три «Соляриса»

1

2

3

4

Гарри Поттер: в школе без дома

Беккет: поэтика невыносимого

1001 ночь: эпилог

Отрывок из книги

Сегодня мемуары пишет и стар и млад. Повсюду идет охота на невымышленную реальность. У всех – горячка памяти. Наверное, неуверенность в прошлом – реакция на гибель режима. В одночасье все важное стало неважным. Обесценились слова и должности. Главный советский поэт в новой жизни стал куроводом. Точно как последний римский император, если верить Дюрренматту.

Воронка, оставшаяся на месте исчезнувшей страны, втягивает в себя все окружающее. Не желающие разделить судьбу государства пишут мемуары, чтобы от него отмежеваться. Неудивительно, что лучше это удается тем, кто к нему и не примазывался. Гордый своей маргинальностью, мемуарист фиксирует хронику обочины.

.....

Набоков пишет, что Гоголь сам создавал своих читателей. Довлатову читателей создала советская власть. Сергей стал голосом поколения, на котором она кончилась. Неудивительно, что оно и признало его первым.

Моложе меня в эмигрантской литературе тогда никого не было, а те, кто постарше, от Довлатова кривились. Особенно недоумевали слависты – им было слишком просто.

.....