Читать книгу Время великих реформ - Александр II - Страница 1

Родившийся в 1818 г. сын великого князя Николая Павловича Александр с самых первых дней своей жизни всеми почитался как будущий монарх, ибо он был старшим в своем поколении великим князем. «Это маленькое существо призвано стать императором» – так выразилась о нем его мать, соображая, что ни у императора Александра I, ни у цесаревича Константина нет сыновей. Поэтому и поэт В. А. Жуковский приветствовал «милого пришельца в Божий свет» как «прекрасное России упование» и на «высокой чреде» царства желал ему внутренних добродетелей и внешней славы.

Будущего монарха, естественно, старались приготовить наилучшим образом к высокому жребию, его ожидавшему. Воспитание императора Александра II было поставлено прекрасно. С малых лет воспитателем его был гуманный и умный человек капитан Мердер. Лет девяти Александр начал учиться под главным руководством своего «наставника» В. А. Жуковского. Жуковский предварительно составил глубоко обдуманный план учения цесаревича, утвержденный Николаем.

По этому плану целью всего учения было – сделать будущего государя человеком просвещенным и всесторонне образованным, сохранив его от преждевременных увлечений мелочами военного дела. Жуковскому удалось осуществить свою программу учения; но уберечь цесаревича от влияния тогдашней военной «муштры» он не мог.

Верный традициям своего отца и старших братьев, император Николай внушал Мердеру, что Александр «должен быть военный в душе, без чего он будет потерян в нашем веке». На Александра поэтому легла печать того века с его наклонностью к плац-параду, дисциплине и военной торжественности. Но вместе с тем цесаревич много учился и имел хороших учителей. Между прочим, сам знаменитый М. М. Сперанский вел с ним «беседы о законах», послужившие, по-видимому, поводом к составлению его «Руководства к познанию законов».

Домашние кабинетные занятия Александра Николаевича дополнялись образовательными поездками. Из них особенно памятно большое путешествие по России и Западной Сибири в 1837 г. Двадцати трех лет цесаревич вступил в брак с Марией Александровной, принцессой Гессен-Дармштадтской, с которой он познакомился во время большого заграничного путешествия. С этого времени началась служебная деятельность Александра Николаевича.

Император Николай систематически знакомил сына с разными отраслями государственного управления и даже поручал ему общее руководство делами на время своих отъездов из столицы. В течение десяти лет наследник престола был ближайшим помощником своего отца и свидетелем всей его правительственной работы.

По всей видимости, Александр Николаевич находился под сильнейшим влиянием отца. Отличаясь от отца характером, он уступал ему волей. Суровый и непреклонный ум Николая порабощал мягкую и доступную влияниям натуру его сына, и Александр, любя отца и восторгаясь им, усвоил его взгляды и готов был идти ему вослед. Со своей стороны, Николай очень любил Александра, верил ему и поручал ему серьезные дела.

В практической школе отца блекли и выцветали те заветы романтической гуманности, которые вкладывал в душу своего воспитанника кроткий Жуковский. Но врожденное добродушие и мягкость натуры, в свою очередь, не допустили Александра воспитать в себе ту каменную крепость духа, какой обладал его отец. Вот почему личность Александра II не отличается определенностью черт и в разные моменты его жизни и деятельности производит неодинаковое впечатление.

Первые годы царствования императора Александра II были посвящены ликвидации Восточной войны и тяжелых порядков николаевского времени. В отношении внешней политики новый государь явил себя последователем «начал Священного Союза», руководивших политикой императоров Александра I и Николая I.

Циркуляр А. М. Горчакова российским дипломатическим представителям за границей

Подписанный 18/30 марта в Париже договор, положивший конец борьбе, размах которой грозил еще более расшириться, а исход не поддавался предвидению, призван был восстановить в Европе нормальный порядок международных отношений.

Державы, которые образовали против нас коалицию, избрали своим девизом уважение прав и независимости правительств. Мы не намерены входить в историческое изучение вопроса о том, в какой степени поведение России якобы поставило под угрозу тот или иной из этих принципов. Наше намерение состоит не в том, чтобы затевать бесплодную дискуссию, но в том, чтобы добиться практического применения тех самых принципов, которые провозгласили великие европейские державы, прямо или косвенно ставшие нашими противниками, и напоминаем о них тем охотнее, что никогда не переставали им следовать. Мы не будем несправедливы ни к одной из великих европейских держав, предположив, что в то время речь шла лишь о лозунге, продиктованном обстоятельствами, и что по окончании борьбы каждый считает себя вправе руководствоваться в своем поведении собственными интересами и расчетами. Мы никого не обвиняем в использовании этих громких слов в качестве оружия, которое необходимо лишь на короткий срок для расширения поля битвы, а затем снова пылится в арсеналах. Напротив, мы хотим оставаться при убеждении, что все державы, ссылавшиеся на эти принципы, делали это с совершенной добросовестностью и чистосердечностью, с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах.

Исходя из этого, мы должны предположить, что, согласно намерениям всех участвовавших в последней войне держав, равно как и мыслям императора, нашего августейшего государя, всеобщий мир должен послужить твердой отправной точкой для восстановления отношений, основанных на уважении прав и независимости правительств.

Оправдалась ли эта надежда? Восстановлен ли нормальный порядок международных отношений?

Не вдаваясь в рассмотрение второстепенных вопросов, мы вынуждены с сожалением констатировать, что существуют две страны, входящие в семью европейских стран, в одной из которых нормальный порядок еще не существует, а в другой – поставлен под угрозу.

Мы говорим о Греции и Неаполитанском королевстве.

Оккупация греческой территории иностранными войсками против воли ее монарха и народного чувства утратила ныне всяческие основания.

Политические причины могли до известной степени объяснить насилие по отношению к греческому монарху. Можно было ссылаться на более или менее очевидные военные нужды для того, чтобы придать менее резкий оттенок этому нарушению права, но сегодня, когда нельзя более указывать ни на одну из этих причин, нам представляется невозможным оправдать перед судом справедливости продолжающееся пребывание иностранных сил на территории Греции.

Первые слова, произнесенные нашим августейшим государем, когда восстановление мира позволило императору выразить свое мнение по этому поводу, были ясными и четкими: мы не скрыли своего мнения на заседаниях кабинета, мы по-прежнему его придерживаемся. Тем не менее, мы считаем своим долгом добавить, что, хотя результаты отнюдь еще не оправдали в полной мере наших ожиданий, мы сохраняем надежду не остаться одинокими в вопросе, где право и справедливость со всей очевидностью находятся на стороне дела, которое мы поддерживаем.

Что же касается Неаполитанского королевства, то, хотя речь пока не идет об исправлении положения, мы весьма опасаемся, что настало время для поисков путей предотвратить его ухудшение. Неаполитанский король подвергается давлению не потому, что его величество якобы нарушил одно из своих обязательств, которые по договорам возложены на него в отношении иностранных дворов, но потому, что в осуществлении своих неоспоримых суверенных прав он управляет своими подданными, как считает нужным. Мы могли бы понять, если бы в качестве дружеского предупреждения одно правительство давало советы другому, исходя из благих побуждений, даже если советы эти имели бы характер нравоучений. Однако мы считаем, что это является крайней чертой, на которой они должны остановиться. Сегодня менее чем когда-либо позволительно забывать, что правители равны между собой и что не обширность территории, а священность прав каждого из них обусловливает те отношения, которые могут между ними существовать. Желание добиться от неаполитанского короля уступок в отношении внутреннего устройства его государства путем угроз или устрашающих демонстраций означает насильственное замещение его власти своей, желание управлять вместо него, неприкрытое провозглашение права сильного над слабым.

Нам нет необходимости говорить Вам, милостивый государь, о мнении, которое возникло бы у нашего августейшего государя в отношении подобных притязаний. Его величество хотел бы надеяться, что эти притязания не будут осуществлены на деле. Его величество тем более хранит эту надежду, что такова также и доктрина, которую государства, причисляющие себя к странам, стоящим во главе цивилизации, и в которых принципы политической свободы получили наибольшее развитие, не переставали выдвигать в качестве собственного кредо. И это в такой степени, что они пытались применять ее даже там, где обстоятельства позволяли делать это путем крайне вольного ее толкования.

Благоволите, милостивый государь, каждый раз, когда два рассмотренных выше вопроса будут затрагиваться в месте Вашего пребывания, не оставлять никакого сомнения относительно мнения на сей счет нашего августейшего государя. Подобная откровенность естественным образом вытекает из системы, которую император принял в тот день, когда вступил на трон своих предков. Эта система Вам небезызвестна. Император желает жить в полном согласии со всеми правительствами. Его величество полагает, что наилучший способ для достижения этого – не утаивать своего мнения по всем вопросам, относящимся к европейскому публичному праву. Союз тех, кто в течение долгих лет вместе с нами поддерживал принципы, которым Европа обязана более чем четвертью века мирного существования, не существует уже в своей прежней целостности. Воля нашего августейшего государя не причастна к этому результату. Обстоятельства вернули нам полную свободу действий. Император решил предпочтительно посвятить свои заботы благополучию своих подданных и сосредоточить на развитии внутренних ресурсов страны деятельность, которая может быть перенесена за ее пределы лишь тогда, когда позитивные интересы России потребуют этого безоговорочно.

Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом тех фактов, которые не согласуются ни с правом, ни со справедливостью.

Говорят, что Россия сердится.

Россия не сердится. Россия сосредотачивается.

Что касается молчания, в котором нас обвиняют, то мы могли бы напомнить, что в недавнем прошлом вокруг нас организовывалась искусственная шумиха, поскольку мы высказывались во всех случаях, когда считали необходимым выступить в поддержку права. Эта деятельность, проникнутая заботой о многих правительствах, из которой Россия не извлекала для себя никакой выгоды, использовалась для того, чтобы обвинить нас в мифическом стремлении к какому-то мировому господству. Мы могли бы продолжать хранить молчание, находясь под воздействием этого воспоминания. Однако мы не считаем, что такое поведение подобает державе, которой Проведение отвело в Европе место, которое сейчас занимает в ней Россия. Настоящая депеша, которую я Вам направляю по повелению его императорского величества, является доказательством того, что наш августейший государь отнюдь не замыкается в этой роли, когда считает долгом предать гласности свое мнение. Так будет всякий раз, когда голос России сможет оказаться полезным делу обеспечения права или же когда император сочтет достойным высказать свое мнение. Что касается использования наших материальных сил, император оставляет за собой право распоряжаться ими по собственному усмотрению.

Политика нашего августейшего государя имеет национальный характер, она ни в коем случае не является эгоистичной, и, ставя интересы своих народов на первое место, его величество не допускает мысли о том, что этими интересами может быть оправдано нарушение прав других.

Вам разрешается зачитать эту депешу правительству, при котором Вы аккредитованы.

Примите…

21 августа / 2 сентября 1856 г. Останкино

В этом смысле он высказался на первом приеме дипломатического корпуса и показал дипломатам, что готов продолжать войну, если не достигнет почетного мира. Таким образом, Европа была вправе считать Александра прямым продолжателем политики его отца и поборником отживших свое время принципов Венского конгресса. В такой же мере, по первым речам Александра, и русские люди могли судить о желании молодого государя следовать отцу в делах внутреннего управления.

Однако же практика нового правительства показала существенные отличия его приемов от предшествующего режима. Повеяло мягкостью и терпимостью, характеристичными для темперамента нового монарха. Сняты были мелочные стеснения с печати; университеты вздохнули свободнее; общество стало «бодрее духом»; говорили, что «государь хочет правды, просвещения, честности и свободного голоса».

Это было справедливо, потому что Александр, наученный горьким опытом правительственного неустройства и бессилия в тяжелое время Крымской войны, деятельно требовал правды и «откровенного изложения всех недостатков». Но от него не исходило пока никаких определенных правительственных программ или обещания реформ. Можно думать, что на первых порах программы и не было, ибо трудности военного времени не давали Александру возможности оглядеться и сосредоточиться на внутренних делах.

Только по окончании войны нашел Александр уместным поместить в манифесте 19 марта 1856 г. о заключении мира знаменательную фразу касательно России: «Да утверждается и совершенствуется ея внутреннее благоустройство; правда и милость да царствует в судах ея; да развивается повсюду и с новой силой стремление к просвещению и всякой полезной деятельности…» В этих словах заключалось как бы обещание внутреннего обновления, необходимость которого чувствовалась одинаково как правительством, так и обществом.

Одновременно с этим манифестом, в том же марте 1856 г., государь, принимая представителей московского дворянства в Москве, сказал им краткую, но очень важную речь о крепостном праве. Он объяснил, что не имеет намерения «сейчас» уничтожить крепостное право, но признал, что «существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным».

По выражению государя, «лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу». Посему Александр и приглашал дворян «обдумать, как бы привести все это в исполнение».

После мартовских заявлений уже не могло быть сомнения, что император готов вступить на путь преобразований. Неясна была только их программа; неизвестны оставались те начала, на которых предполагалось упразднение крепостного порядка. Несмотря на такую неопределенность, подъем общественного настроения был необычен, и коронация государя (август 1856 г.) обратилась в светлый праздник нашей общественности.

«Просвещенная благость» государя, сменившего недавнюю суровость власти «незабвенными словами: отменить, простить, возвратить», вызывала восторги. Решимость государя на реформы – на «подвиги, более согласные с требованиями века», чем «гром оружия», – возбуждала самые светлые надежды. В русском обществе началась неудержимая работа мысли, направленная на такое или иное разрешение коренного вопроса того времени – об отмене крепостного права.

Теперь уже нельзя сомневаться в том, что данный вопрос об отмене крепостного права к середине XIX в. достаточно назрел в общественном сознании и владение душами было осуждено как в силу отвлеченно-моральных мотивов, так и по соображениям практического порядка.

Не раз говорилось выше, что еще со времен императрицы Екатерины II владение душами составляло тяжелую моральную проблему для чутких людей из русской интеллигенции, и крестьянское освобождение обратилось для них в нравственный постулат.

От царского дворца, где Екатерина II, Александр I и Николай I не забывали трудной задачи улучшения участи крестьян, до подцензурной публицистики, где от Радищева и до Белинского господствовало отрицание крепостного права, – вся Россия, можно сказать, уразумела нравственную и политическую необходимость выйти из условий крепостного порядка и уничтожить злоупотребления крепостным правом, обращавшие это право в открытое рабство.

Самые разномыслящие круги интеллигенции сходились в своем отношении к крепостному порядку, и Чернышевский с большой выразительностью указывал на это в печати, говоря, что между самыми различными направлениями русской общественной мысли «согласие в сущности стремлений так сильно, что спор возможен только об отвлеченных и потому только туманных вопросах; как только речь переносится на твердую почву действительности… тут нет разъединения между образованными русскими людьми: все хотят одного и того же».

«Можно и должно у нас, – заключал он, – не разрывать рук, соединенных в дружеское пожатие согласием относительно вопросов, существенно важных в настоящее время для нашей родины».

Если теоретическая мысль и моральное чувство объединяли русских людей в одинаковом положении крестьянской реформы и отмены крепостного строя, то, с другой стороны, практические, житейские условия указывали на естественное вырождение старого крепостного порядка.

Под влиянием государственного роста, завоеваний XVIII в. и успехов внешней торговли Россия первой половины XIX в. «разрывала с натуральным строем прежнего времени, в котором обмен и обрабатывающая промышленность играли незначительную роль, и быстро переходила к расширению обмена и к увеличению фабрично-заводского производства» (слова проф. Довнар-Запольского). В этой экономической эволюции землевладельческое дворянство приняло свое участие.

Оно увеличило запашки в целях хлебного экспорта и испытывало разные виды фабричного производства. Вся тяжесть усиленного землепашества и новых форм труда пала на крепостное крестьянство и истощала его физические силы. Прирост крепостного населения в северной половине государства стал падать, а с 1835 г. вместо прироста уже наблюдалась убыль, объясняемая не только перемещением населения на юг, но также и истощением его на непосильной работе.

Вместе с тем становилось явным обеднение и оскудение крепостного крестьянства, и росло в его среде острое недовольство своим положением. Таким образом, рост торгово-промышленного оборота в стране ухудшил и обострил крепостные отношения и возбуждал в помещиках опасения за будущее. В то же время попытки усовершенствования и усложнения помещичьего хозяйства не содействовали увеличению материального благополучия самих помещиков.

Водворение новых форм хозяйства далеко не всегда удавалось; помещичьи фабрики обычно не выдерживали конкуренции с купеческими, более богатыми и технически совершенными. Подневольный барщинный труд оказывался непригодным для улучшенных способов производства: один из ученых хозяев того времени (Вилькинс) справедливо заметил, что барщиной обычно называлось «то, что медленно, нерадиво, без всякой охоты делается».

Поэтому среди крепостных владельцев к середине XIX в. выросло разочарование в успехе их земельного и фабричного хозяйства и сознание того, что они попали в кризис. Недовольны положением дел были даже те помещики, которые в черноземной полосе вели барщинным трудом примитивное полевое хозяйство.

Плотное крепостное население черноземного района, не уходившее в отхожие промыслы и не имевшее кустарных, умножилось настолько, что не все могло быть использовано на пашне; некуда было девать рабочие руки и надо было даром кормить лишние рты.

Это, естественно, порождало мысль о необходимости коренных хозяйственных перемен и даже о преимуществах наемного труда. Затрудненность хозяйственной обстановки помещиков усложнялась их долгами. По разным причинам к середине XIX столетия более половины помещичьих имений оказались заложенными в правительственной «сохранной казне»; по некоторым подсчетам, «в среднем, задолженность помещиков составляла более 69 рублей с души крепостных», что составляло более 2/3 их средней стоимости.

Столь огромная задолженность была вызвана как тяжестями военного времени начала XIX в., так и хозяйственными неудачами и неумением жить сообразно со своими доходами.

Сознание хозяйственного кризиса угнетало помещиков; настроение недовольной крепостной массы их пугало; недостаток денежных средств приводил к мысли о несовершенствах и устарелости крепостного порядка. Даже и те помещики, которые не были захвачены высокой освободительной идеей, думали, что близок конец старого порядка, и не сомневались в том, что нужна его реформа; они только боялись, что реформа окончательно их разорит.

Ход крестьянской реформы. Так сложилась реальная обстановка в ту минуту, когда в 1856 г. необходимость реформы была провозглашена с высоты престола и Александр пригласил дворян «обдумать», как бы привести в исполнение его намерение покончить с крепостным правом. После слов его московскому дворянству начались работы по крестьянскому делу в Министерстве внутренних дел и обращение в обществе и в правящих сферах различных частных записок о способах ликвидации крепостного строя.

В этих записках хорошо отразилось настроение (в пользу освобождения крестьян с земельными наделами) передовой части дворянства. И так как со стороны губернских дворянских обществ формальных заявлений не поступало и дворянство до поры до времени не рисковало выступать с сословным почином в крестьянском деле, то частным запискам и личным влияниям суждено было сыграть большую роль в великой реформе.

Из многих записок особое значение имели записки К. Д. Кавелина, Ю. Ф. Самарина, кн. В. А. Черкасского, а также записка великой княгини Елены Павловны (вдовы великого князя Михаила Павловича) «Предварительные мысли об устройстве отношений между помещиками и их крестьянами», составленная с помощью Н. А. Милютина и К. Д. Кавелина для устройства свободного быта крестьян в имениях великой княгини.

Обладавшая большим умом, благородная и просвещенная великая княгиня была горячей и сознательной сторонницей освобождения крестьян с землей. Она поддерживала эту идею, как могла и где могла, собирала вокруг себя ее сторонников и сумела повлиять на самого государя в этом именно смысле. С другой стороны, в том же направлении действовал брат императора, великий князь Константин Николаевич, горячо желавший реформы и всячески ей содействовавший. Личное влияние на государя этих близких к нему людей было, конечно, существенно важно.

Оно поддерживало в нем неслабеющий интерес к крестьянскому делу и внимание к частным проектам, к которым государь вначале относился с некоторой осторожной сдержанностью и даже с подозрением. Но еще большее воздействие на настроение государя в пользу освобождения крестьян с землей оказал близкий к Александру начальник военно-учебных заведений Я. И. Ростовцев.

По официальному поручению Александра приняв участие в работах по крестьянскому делу, Ростовцев понемногу входил в разумение всех обстоятельств дела, сделался сторонником крестьянских интересов, уверился в необходимости освобождения с землей – и в ряде интимных писем к государю развил свои взгляды и желания. Письма Ростовцева, встреченные Александром вполне доверчиво, окончательно укрепили его взгляды на дело и поддержали решимость довести реформу до определенного результата.

Так, ранее, чем началась официальная работа над крестьянским делом, это дело стало предметом частных проектов и негласных влияний. Под такими воздействиями со стороны наладилась, наконец, и официальная работа, сказался почин и со стороны дворянских обществ. В начале 1857 г. стал действовать «секретный» комитет, учрежденный для обсуждения мер по устройству быта крестьян. Комитет предположил совершить освобождение крестьян постепенно, без крутых и резких переворотов.

Но это не соответствовало намерениям Александра Николаевича, который желал скорого и определенного решения крестьянского вопроса. Поэтому, когда в комитет поступило заявление дворян литовских губерний (Виленской, Ковенской и Гродненской) о желании их освободить своих крестьян без земли, то государь приказал ускорить обсуждение этого дела.

Мнения по данному делу в комитете разделились: часть членов комитета (во главе с великим князем Константином Николаевичем) высказалась за то, чтобы разрешить освобождение с землей, а не без земли, и притом сделать это гласно – так, чтобы все узнали о намерении правительства немедля приступить к преобразованию крестьянского быта.

Александр одобрил это мнение, и рескрипт его, данный (в ноябре 1857 г.) виленскому генерал-губернатору Назимову, возвестил всему государству о том, что реформа началась. Литовским дворянам было указано образовать по губерниям дворянские губернские комитеты для обсуждения условий освобождения крестьян и составления проекта «положений» об устройстве крестьянского быта. Правительство ожидало, что, узнав об учреждении губернских комитетов в литовских губерниях, дворянские общества прочих губерний сами поймут необходимость приступить к обсуждению условий крестьянской реформы и станут ходатайствовать об устройстве у себя таких же губернских комитетов по крестьянскому делу.

Действительно, из разных губерний стали поступать адресы дворянства с выражением готовности приняться за улучшение быта крестьян, и государь разрешил открытие в губерниях губернских комитетов, составленных из местных дворян. Для руководства занятиями этих комитетов была дана общая для всех их программа. Для объединения же всех мер по крестьянскому делу «секретный» комитет был преобразован в главный комитет под председательством самого Александра (1858 г.).

Так началось официальное обсуждение крестьянской реформы. Когда губернские комитеты изготовили свои проекты положений об улучшении быта крестьян, они должны были представить их на рассмотрение главного комитета и прислать в Петербург своих депутатов для совместного обсуждения дела в главном комитете. Так как проекты губернских комитетов во многом различались между собой, то для их рассмотрения и согласования была образована при главном комитете особая редакционная комиссия под председательством Я. И. Ростовцева (1859 г.).

Комиссия эта по ходу дела была разделена на четыре отделения или четыре редакционные комиссии. В состав их вошли как чиновники разных министерств, так и дворяне по приглашению Ростовцева. Кроме того, дворянские депутаты из губернии дважды вызывались в Петербург для занятий в редакционных комиссиях. С их участием комиссии обсудили все основания крестьянской реформы и составили проект положения об освобождении крестьян. Проект этот был очень благожелателен для крестьян благодаря стараниям прогрессивных членов комиссий, Н. А. Милютина, князя Черкасского, Ю. Ф. Самарина и других.

В самый разгар работ комиссий их председатель Я. И. Ростовцев скончался, и на его место был назначен граф Панин. Ростовцев был горячим сторонником освобождения крестьян; Панина же считали «крепостником». Тем не менее, работы редакционных комиссий продолжались и при Панине в том же духе, как при Ростовцеве. В конце 1860 г. комиссии окончили свое дело и были закрыты. Составленные ими законопроекты были переданы в главный комитет.

Главный комитет под председательством великого князя Константина Николаевича рассмотрел выработанный комиссиями проект положения об освобождении крестьян и придал ему окончательную форму. После этого в начале 1861 г. проект был внесен в Государственный совет и по желанию государя немедленно рассмотрен. Александр лично открыл занятия Государственного совета по крестьянскому делу и в замечательной по твердости и силе речи указал Совету, что уничтожение крепостного права «есть его прямая воля».

В исполнении этой воли Совет рассмотрел и одобрил проект закона об освобождении крестьян. В годовщину своего вступления на престол, 19 февраля 1861 г., император Александр подписал знаменитый манифест об отмене крепостного права и утвердил «Положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». Великое дело было совершено: 5 марта «воля» была обнародована и принята народом спокойно, без всяких общественных потрясений.

По новому закону, крепостное право помещиков на крестьян было отменено навсегда, и крестьяне признаны свободными безо всякого выкупа в пользу помещиков. Государственная власть не видела в этом никакого нарушения прав помещиков. В своей речи Государственному совету император Александр указывал на то, что крепостное право в России имело государственный характер: «Право это установлено самодержавною властью, и только самодержавная власть может уничтожить его».

В то же время земля, на которой жили и работали крестьяне, была признана собственностью помещиков. Крестьяне освобождались с тем, что помещики предоставят им в пользование их усадебную оседлость и некоторое количество полевой земли и других угодий (полевой надел). Но крестьяне за усадьбу и полевые наделы должны были отбывать в пользу помещиков повинности деньгами или работой.

По закону крестьяне получили право выкупить у помещиков свои усадьбы и, сверх того, могли по соглашению со своими помещиками приобрести у них в собственность полевые наделы. Пока крестьяне пользовались наделами, не выкупив их, они находились в зависимости от помещиков и назывались временнообязанными крестьянами. Когда же выкуп был произведен, то крестьяне получали полную самостоятельность и становились крестьянами-собственниками.

Вышедшие из крепостной зависимости крестьяне соединялись по месту жительства в «сельские общества», из которых для ближайшего управления и суда составлялись «волости». В селах и волостях крестьянам дано было самоуправление по тому образцу, какой был установлен для крестьян государственных при графе Киселеве. В сельских обществах было введено общинное пользование полевой землей, при котором крестьянский «мир» переделял землю между крестьянами и все повинности со своей земли отбывал за круговой порукой.

Одним из самых трудных и сложных вопросов в деле крестьянской реформы было определение размеров крестьянского полевого надела. Земледелие не везде было главным занятием крестьян. Только в южном черноземном районе крестьяне усиленно пахали и на себя, и на помещиков, отбывая на барском поле тяжелую «барщину». В центральных же областях, где земледелие не было прибыльно, крестьяне чаще «ходили на оброке», т. е. занимались промыслами на стороне и вместо барщинного труда платили ежегодно помещикам условленную сумму – оброк.

На юге помещику было выгодно отпустить крестьян на волю без земли, а землю удержать за собой, потому что именно земля там и представляла главную ценность. На севере же помещикам была невыгодна потеря именно крестьянского оброка, а не земли. Поэтому одни помещики старались по возможности уменьшить крестьянские земельные наделы, а другие были к этому равнодушны. С другой стороны, в южных губерниях пахотной земли было много, и потому крестьяне пользовались землей без стеснений; в центре же государства при большом росте населения сильно чувствовалось малоземелье.

Под влиянием столь разнообразных местных условий и приходилось определять размеры крестьянского полевого надела особо для каждой «полосы» государства (нечерноземной, черноземной и степной) и для отдельных губерний и даже уездов. Размеры надела определялись от 1 до 12 десятин на «душу» (т. е. на лицо, записанное в крестьянах за помещиком по ревизии). Дворовые же люди, находившиеся в личном услужении помещикам и не пахавшие земли, освобождались без земельного надела и по прошествии двух лет временнообязанного состояния под властью помещиков могли приписаться к какому-либо сельскому или городскому обществу.

Указанный в законе выкуп усадеб и полевых наделов для крестьян был бы невозможен, если бы правительство не пришло на помощь крестьянству устройством особой «выкупной операции». В «Положениях» 19 февраля было определено, что помещики могут получать от правительства немедленно «выкупную ссуду», как только устроены будут их земельные отношения с крестьянами и будет точно установлен крестьянский земельный надел.

Ссуда выдавалась помещику доходными процентными бумагами и засчитывалась за крестьянами как казенный долг. Крестьяне должны были погасить этот долг в рассрочку, в течение 49 лет, «выкупными платежами».

Порядок осуществления крестьянской реформы требовал соглашения между помещиками и их крестьянами как о размерах надела, так и о всяких обязательных отношениях крестьян к их бывшим господам. Это соглашение надлежало изложить в «уставной грамоте» в течение одного года со дня освобождения. Конечно, нельзя было надеяться на то, что помещики и крестьяне сами сумеют достигнуть мирного и справедливого конца своих данных отношений, не всегда согласных и гладких.

Для разбора могущих возникнуть недоразумений, споров и жалоб была учреждена должность мировых посредников, избираемых из местных дворян. Мировые посредники должны были следить за правильностью и справедливостью сделок помещиков с их крепостными, выходящими на волю. Они утверждали уставные грамоты.

Они наблюдали за ходом крестьянского самоуправления в сельских обществах и волостях. Важнейшие и сомнительные дела посредники докладывали уездному мировому съезду, состоявшему из мировых посредников всего уезда. Общее же руководство делом крестьянской реформы по губерниям было возложено на губернские по крестьянским делам присутствия. Эти присутствия действовали под председательством губернатора и состояли из важнейших чинов губернии и представителей местного дворянства.

Так было совершено великое дело отмены крепостного права. Освобождение крестьян существенно изменило все основы русского государственного и общественного быта. Оно создало в центральных и южных областях России новый многолюдный (21–22 млн) общественный класс.

Прежде для управления им довольствовались помещичьей вотчинной властью. Теперь же управлять им должно было государство. Старые екатерининские учреждения, установившие в уездах дворянское самоуправление, совсем уже не годились для нового разносословного уездного населения. Надобно было создать заново местную администрацию и суд. Крестьянская реформа, таким образом, неизбежно вела к другим преобразованиям.

Прочие реформы. Уже в 1864 г. дано было новое «Положение о губернских и уездных земских учреждениях». Прежние законы знало только сословное самоуправление; теперь созданы были учреждения всесословные. К заведованию хозяйственными делами каждой губернии и каждого уезда привлекались выборные лица от населения.

Именно все землевладельцы, торговцы и промышленники, обладающие недвижимыми имуществами определенной ценности, а также сельские общества получили право избирать из своей среды на три года представителей («гласных») в уездные земские собрания. Эти собрания под председательством уездного предводителя дворянства собираются ежегодно на короткий срок для руководства хозяйственными делами уезда. Уездное земское собрание избирает из своей среды уездную земскую управу, состоящую из председателя и двух членов.

Управа есть учреждение постоянное; на основании закона и полномочий земского собрания она ведает все земские дела своего уезда. Каждый год в губернском городе происходит съезд депутатов от уездных земских собраний всей губернии. Под председательством губернского предводителя дворянства эти депутаты составляют губернское земское собрание. Оно имеет своим предметом общее руководство хозяйственными делами целой губернии.

Для постоянного ведения этих дел оно избирает из своей среды губернскую земскую управу, состоящую из председателя и нескольких членов. Деятельность земских учреждений («земств») подчинена надзору губернаторов и Министерства внутренних дел. В случаях недоразумений земствам предоставлено обращаться с жалобами в Сенат.

Ведению земств подлежат дела по народному образованию, попечение о народном здравии, продовольственное дело, дорожное дело, страховое дело, ветеринарное дело. Школы, благотворительность, медицинская помощь, устройство дорог и мостов, взаимное страхование от огня и прочие земские дела требуют больших средств. Поэтому земствам предоставлено право облагать население уездов сборами и повинностями на земские нужды, образовывать земские капиталы, приобретать имущества.

При своем полном развитии земская деятельность должна была достичь большой сложности и охватить собой все стороны местной жизни. Таким образом, новые формы местного самоуправления не только сделали его всесословными, но и расширили круг его полномочий. Ранее, до реформ, всем уездом управляла дворянская корпорация, представлявшая собой весь состав полноправного уездного населения.

Право самоуправления имело тогда в виду односословные, дворянские интересы. В новых земствах за дворянами было сохранено преобладание; но к участию в ведении земского хозяйства были привлечены и все прочие жители уезда, обладающие имущественным цензом, а также и крестьянские общества. Место сословных интересов заступили общеземские нужды и интересы.

Самоуправление получило столь широкий характер, что многими было понято как переход к представительному образу правления. Поэтому со стороны правительства, вскоре же по введении земских учреждений, стало заметно намерение удерживать деятельность земств в круге исключительно местных дел и не дозволять общения между собой земских корпораций различных губерний.

Немногим позднее земского самоуправления созданы были новые формы городского самоуправления. «Городское положение 1870 года» оставило в силе старое разделение горожан на купцов с их гильдиями, ремесленников с их цехами и т. д. Независимо от этих корпораций по новому закону все горожане, платящие городские повинности с их земли, торга и промысла, получили право сообща избирать гласных в городскую думу, которая должна была ведать городское хозяйство так же, как земства ведали земское хозяйство.

Гласные избирают из своей среды городского голову и членов городской управы. Дума собирается по мере надобности; управа же действует как постоянный исполнительный орган думы. Срок выборных полномочий в городах – четырехлетний. За деятельностью городских дум и управ наблюдает губернское по городским делам присутствие под председательством губернатора.

Не только новый порядок управления, но вместе с тем и общая перемена в общественном строе повлияла благотворно на развитие городской жизни в России во второй половине XIX в. До крестьянской реформы в большинстве губерний продолжалось господство патриархальных форм крепостного помещичьего хозяйства, сохранившего в себе до последнего времени черты хозяйства натурального.

Города имели мало покупателей и потребителей из уездов, были скудны капиталами; население их не отличалось предприимчивостью, было бедно и невежественно.

С освобождением крестьян оживилась уездная жизнь; возникло земство с его хозяйственными предприятиями; началась усиленная постройка железных дорог; было основано много торгово-промышленных предприятий и банков, хозяйственная жизнь государства отозвалась на городах самым решительным образом; города ожили и, пользуясь новым самоуправлением, приняли совсем иной вид. Из административных центров они стали превращаться в центры народнохозяйственной деятельности.

Одновременно с земской реформой была подготовлена и судебная. В 1864 г. были изданы новые «Судебные уставы», изменившие старые формы нашего судоустройства и судопроизводства.

Вместо сословных екатерининских судов был учрежден суд бессословный, «равный для всех подданных». Мелкие дела были отнесены к ведомству мирового суда. Мировые судьи, избираемые уездными земскими собраниями и городскими думами, должны были судить в уездах и городах мелкие преступления и разбирать тяжбы, склоняя по возможности стороны к примирению и полюбовному решению дел.

Недовольные приговором мирового судьи могли жаловаться на него в местный съезд мировых судей. Мировым судьям было подведомственно все население «мировых участков», кроме крестьян, которым были дарованы особые волостные суды для решения дел, возникающих в крестьянской среде. Для суда по делам более важным в губернских городах были открыты окружные суды с отделениями уголовными и гражданскими.

Дела гражданские разбирались судьями (председателем и членами суда) без присяжных заседателей. По делам же уголовным (более важным) в состав суда обыкновенно входили присяжные заседатели, привлекаемые по жребию из местного населения. Присяжные заседатели решали по совести вопрос о виновности или невиновности подсудимого; судьи же на основании вердикта присяжных или освобождали его от суда, или же приговаривали к соответственному наказанию.

На приговоры окружных судов можно было приносить жалобы в судебные палаты или же в Сенат. Для окончательного решения дел по жалобам на низшие инстанции были назначены кассационные департаменты Сената, которому принадлежал общий надзор за отправлением правосудия в государстве. Таким образом, новые суды были обособлены от администрации.

Судьям была дана несменяемость и независимость. В суды был введен общественный элемент в лице присяжных заседателей и выборных мировых судей. Приняты меры к ускорению делопроизводства определением точных сроков для различных судебных действий. Император Александр с полным основанием мог сказать, что дает своему государству «суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных».

В новых судах были изменены все основания судопроизводства. Дореформенный суд заслужил дурную славу тем, что нисколько не обеспечивал правосудия. Старые суды находились под сильным влиянием администрации и были доступны подкупам. Следствие велось полицией неумело, мешкотно; подозреваемого в преступлении стращали и истязали, чтобы добиться признания.

Самый суд происходил в отсутствие обвиняемого, на основании бумажных сведений о деле. Защиты не существовало. Приговор постановлялся не по живому убеждению судей, а по формальным соображениям. Жаловаться на приговор было трудно. Судебные уставы 1864 г. ввели новые порядки. Следствие о всяком деле поручается особому судебному следователю. Добытый им на «предварительном следствии» обвинительный материал поступает в суд.

Суд в своем заседании, в присутствии обвиняемого и присяжных заседателей, производит новое «судебное следствие» по делу. У обвиняемого при этом должен быть защитник из опытных адвокатов-юристов. На суде может присутствовать публика. Таким образом, суд производится устно и гласно. Обвинитель-прокурор и адвокат-защитник принимают все меры к выяснению дела. Между ними происходит как бы состязание, высшая цель которого – обнаружение истины в деле.

На основании судебного следствия присяжные выносят свой вердикт (после тайного совещания), а суд постановляет приговор. В гражданских делах тяжущиеся стороны (истец и ответчик или же их поверенные – адвокаты) представляют суду доказательства своей правоты и основания своих исков. Суд, оценив объяснения сторон, постановляет свое решение в пользу той, которую признает правой, таким образом и здесь, как в делах уголовных, судоговорение имеет характер состязательный, дающий возможность участникам дела выяснить все его подробности.

Судебные уставы 1864 г. пользуются прекрасной славой как по высоким гуманным началам, положенным в их основу, так и по достоинству своего исполнения. Они дали государству хорошие суды, заслужившие любовь и доверие населения, и положили начало воспитанию нашего общества в чувствах законности. Одновременно с введением новых судебных установлений была значительно смягчена и система наказаний, существовавшая в России; именно были отменены разные виды телесных наказаний (розги, плети, шпицрутены или палки, наложение клейм на преступников и т. п.).

В связи с общим обновлением русской общественной жизни стояла реформа воинской повинности. В 1874 г. дан был Устав о всеобщей воинской повинности, совершенно изменявший порядок пополнения войск. При Петре Великом все сословия привлекались к военной службе: дворянство поголовно, податные сословия – поставкой рекрут. Когда законами XVIII в. дворянство постепенно было освобождено от обязательной службы, рекрутчина оказалась уделом низших классов общества, и притом беднейших, так как богатые могли откупаться от солдатства, нанимая за себя рекрута.

В такой форме рекрутская повинность стала тяжелым и ненавистным бременем для населения. Она разоряла бедные семьи, лишая их кормильцев, которые, можно сказать, навсегда уходили от своих хозяйств. Срок службы (25 лет) был таков, что человек, попав в солдаты, на всю жизнь отрывался от своей среды. По новому закону к отбыванию воинской повинности призываются ежегодно все молодые люди, достигшие в данном году 21 года.

Правительство определяет каждый год потребное для войск общее число новобранцев и по жребию берет из всех призывных только это число; остальные зачисляются в ополчение. Взятые в службу числятся в ней 15 лет; 6 лет в строю и 9 в запасе. Новая система комплектования войск, по самой идее своей, должна была привести к глубоким переменам в военных порядках. Вместо суровой солдатской муштровки, основанной на взысканиях и наказаниях, вводилось разумное и гуманное воспитание солдата, несущего на себе не простую сословную повинность, как было раньше, а священный гражданский долг защиты отечества.

Кроме военной выучки солдат учили грамоте и старались развить в них сознательное отношение к своему долгу и понимание своего солдатского дела. Долговременное управление военным министерством графа Д. А. Милютина было ознаменовано рядом просветительных мероприятий, имевших целью насадить военное образование в России, поднять дух армии, улучшить военное хозяйство.

Всеобщая воинская повинность отвечала двум потребностям времени. Во-первых, невозможно было оставить старый порядок пополнения войска при тех общественных реформах, которые вели к уравнению всех классов общества пред законом и государством; во-вторых, надобно было поставить русское военное устройство в уровень с западноевропейским.

В государствах Запада, по примеру Пруссии, действовала всеобщая воинская повинность, превращавшая население в «вооруженный народ» и сообщавшая военному делу значение общенародного. Армии старого типа не могли равняться с новыми ни по силе национального воодушевления, ни по степени умственного развития и технической подготовки. России нельзя было отставать от соседей в этом отношении.

Государственное хозяйство. Военные расходы, вызванные Восточной войной, и предпринятая правительством выкупная операция заставляли правительство выходить из рамок обыкновенного бюджета. Государственных доходов не хватало на покрытие расходов; требовались займы для погашения ежегодных дефицитов. Правительство было вынуждено обращаться к кредиту: оно занимало деньги за границей, прибегало к внутренним (выигрышным) займам и делало новые выпуски кредитных билетов все в большем и большем количестве.

Последствия таких мер выражались в том, что платежи процентов по займам очень отягощали бюджет, а кредитные билеты стали падать в цене, как в былое время падали ассигнации. Перед правительством становилась задача – упорядочить государственное хозяйство, чтобы восстановить равновесие в бюджете и поднять курс бумажных денег. Были предприняты некоторые финансовые реформы (1863 г.).

Установлен определенный и точный порядок составления ежегодных смет прихода и расхода по всем ведомствам. Общая государственная роспись доходов и расходов ежегодно публиковалась во всеобщее сведение. Введено было «единство кассы», при котором движение всех денежных сумм в казначействах империи подчинялось общему распоряжению Министерства финансов, тогда как прежде каждое министерство имело свои особые кассы и само собирало свои доходы и производило расходы.

За правильностью исполнения смет должен был следить заново преобразованный государственный контроль. Таким образом достигнута была большая правильность финансового управления и установлен больший порядок в ведении государственного хозяйства. Но равновесие бюджета достигнуто не было.

Для увеличения государственных доходов был принят ряд мер, из которых наиболее замечательна отмена винных откупов, существовавших у нас со времени Екатерины II. Старый порядок состоял в том, что частные лица покупали у правительства («откупали») право продажи вина в известном округе за определенную сумму.

По новому порядку, установленному при Александре II, вино могло продавать всякое частное лицо, но все вино, поступавшее в продажу, облагалось «акцизом» (особым налогом в пользу казны). Таким же акцизом были обложены табак и соль (также сахар). Были увеличены некоторые таможенные пошлины. Главным же средством поднять экономическую жизнь страны и государственное хозяйство считалась постройка сети железных дорог.

Не имея возможности строить дороги казенными средствами, правительство привлекало к этому делу на очень льготных условиях частных лиц и иностранные капиталы. Несмотря на то, что к железнодорожному строительству устремилось много недобросовестных дельцов, эксплуатировавших казну и дороги для своей наживы, сеть железных дорог (в 20 тыс. верст) была сооружена в скором времени и оказала громадное влияние на развитие русской промышленности и торговли.

В связи с постройкой дорог наш иностранный отпуск вырос в десять раз; почти так же увеличился и ввоз товаров в Россию. Число торговых и промышленных предприятий, фабрик и заводов заметно умножилось. Явились кредитные учреждения – банки, во главе которых стал Государственный банк (1860 г.).

Россия начала терять характер патриархального землевладельческого государства. Освобожденный от крепостной зависимости и других стеснений народный труд находил себе применение в разных отраслях промышленности, созданных новыми условиями общественной жизни.

Образование. В начале своего царствования император Александр II отменил те стеснительные меры, которые были приняты в отношении учебных заведений в последние годы императора Николая I. Преподавание в университетах получило больше свободы; комплекты студентов были уничтожены; мало того, был открыт доступ в университеты вольнослушателям. В университетских аудиториях появилась посторонняя публика, мужская и женская.

В университетскую жизнь было внесено такое же оживление, какое царило тогда во всем обществе. Новизна и сложность возникшего положения скоро привели студенчество к волнениям и беспорядкам (1861 г.). В связи с ними последовали некоторые ограничения университетской свободы. В 1863 г. дан был общий устав университетов, по которому профессорская корпорация получила самоуправление. Совет профессоров в каждом университете избирал всех университетских должностных лиц и заведовал хозяйством университета; попечителю учебного округа принадлежало только наблюдение за законностью действий совета.

Но учащиеся в университете студенты рассматривались как отдельные посетители, не имеющие права на корпоративное устройство; посторонние же лица и вовсе не допускались к посещению лекций. Такое положение учащихся давало им частые поводы к неудовольствию и «студенческим беспорядкам», составлявшим одно из частых и печальных явлений той эпохи.

Под влиянием общественного брожения и студенческих беспорядков задумана была министром народного просвещения графом Д. А. Толстым реформа средней школы. В начале царствования императора Александра II (при министре А. В. Головине) доступ в гимназии был открыт для детей «всех состояний без различия звания и вероисповедания». Самые гимназии были двоякого типа: классические (с древними языками) и реальные (без древних языков, с преобладанием естествознания).

Граф Толстой (поддерживаемый М. Н. Катковым) находил, что реальное образование есть «одна из важных причин так сильно охватившего наше учащееся юношество материализма, нигилизма и самого пагубного самомнения». Единственным средством борьбы с этим злом министр считал установление строго классической системы образования в гимназиях. В 1871 г. он составил новый устав гимназий, одобренный государем.

Классическая гимназия сделана была единственным типом общеобразовательной и всесословной средней школы, питомцы которой одни имели право поступления в университеты. Реальные гимназии были заменены «реальными училищами»; цель их была в том, чтобы доставлять учащемуся юношеству всех состояний общее образование, приспособленное к практическим потребностям и к приобретению технических познаний.

Реформой графа Толстого было создано полное преобладание классической школы в государстве. К сожалению, школьному классицизму придан был внешний формальный характер: дело ограничивалось грамматическим изучением древних языков при очень большом числе учебных часов на этот предмет. За отсутствием достаточного числа русских преподавателей латыни и греческого языка пришлось выписывать специалистов из-за границы (преимущественно чехов); их преподавание не могло нравиться по незнанию ими русского языка и русской школы.

Реформа графа Толстого вообще не вошла в нравы нашего общества и возбудила против себя прямую ненависть, хотя в основе своей имела правильную мысль о высоком воспитательном значении классицизма.

Одновременно с реформой мужской средней школы шли мероприятия в области женского образования. До времени императора Александра II для девиц существовали только институты и частные пансионы; в них получали образование почти исключительно дворянки. С конца 50-х годов начинают возникать женские гимназии для приходящих учениц всех сословий.

Сначала эти гимназии основывались в ведомстве учреждений императрицы Марии (по почину Н. А. Вышнеградского), а затем и в ведомстве Министерства народного просвещения. Параллельно с ними в духовном ведомстве, для дочерей лиц духовного звания, стали открываться женские епархиальные училища с соответствующим курсом. Таким образом, в царствование императора Александра дело женского образования было поставлено широко.

Естественно рождалась мысль о возможности и высшего образования для женщин. Первую попытку в этом направлении сделал начальник петербургских женских гимназий Н. А. Вышнеградский; по его мысли, при женских гимназиях были основаны «педагогические женские курсы» для приготовления преподавательниц (1863 г.). Затем кружком передовых женщин, при содействии профессора К. Н. Бестужева-Рюмина (1878 г.), были открыты «Высшие женские курсы» («Бестужевские») в Петербурге.

Наконец, в Петербурге же существовали некоторое время (с 1872 г.) медицинские женские курсы для женщин-врачей. По примеру Петербурга и в других университетских городах стали возникать по частному почину высшие женские курсы. Таким образом, вопрос о высшем образовании женщин получил успешное разрешение, несмотря на то, что правительство с большой осторожностью относилось к делу разрешения женских курсов.

В отношении низшего, начального или народного образования в царствование императора Александра II достигнуты были большие результаты. Создан был, кроме старого типа начальных народных училищ – церковноприходских школ, новый тип светской начальной школы, перешедшей на попечение земств.

К концу царствования Александра II народные школы считались уже десятками тысяч и составляли одну из самых важных забот земства. Для приготовления учителей в начальные школы как Министерство народного просвещения, так и земства устраивали «учительские семинарии». Несмотря, однако, на ряд усилий поднять народную грамотность, в эпоху реформ она стояла еще на низком уровне.

Первые последствия реформ. Таков был круг великих преобразований императора Александра II. Основная реформа его царствования – освобождение крестьян – внесла коренную перемену в русский общественный порядок и необходимо повлекла за собой остальные реформы. С падением крепостного права пали прежние формы преобладания дворянства в русской жизни, созданные законами императрицы Екатерины II.

В дореформенной России дворянское сословие было господствующим как в местной жизни, так и в правительственном управлении. В уездах землевладельческое дворянство правило всеми делами безраздельно; все правительственные должности замещались в губерниях и в столице чиновниками из дворян; другие классы населения в государственной жизни не пользовались никаким значением.

С отменой же крепостного права в уездах рядом с дворянскими обществами создались крестьянские сельские общества; появились землевладельцы и из горожан. Оживилась деятельность торгово-промышленная; города расцвели с освобождением крестьян, потому что падение крепостных хозяйств и освобождение крестьянского труда создало для городских рынков новых потребителей, открыло новые сферы для предприимчивости, привлекло рабочие руки.

Между городами и уездами создались новые связи, уничтожавшие прежнюю сословную разобщенность. Жизнь получала характер бессословный и демократический.

За таким направлением жизни следовало законодательство, создавая всесословные суды, всесословное земство, всесословную школу, всеобщую воинскую повинность. На дворянство, как на образованную среду, правительство возлагало руководство новым земским самоуправлением; из дворян по-прежнему назначались высшие чиновники.

Но это уже не был старый порядок, при котором дворянству по праву принадлежало исключительное господство в государстве. Дворянство было теперь только первым из прочих граждански равноправных общественных классов. Утратив свое исключительно льготное положение вследствие реформы, дворянство пережило вместе с тем тяжелый материальный кризис.

Оно в большинстве не смогло перейти от старых форм хозяйства при даровом крепостном труде на новые формы с трудом наемным и потому разорилось и потеряло массу своих земель, перешедших в крестьянские и купеческие руки.

Таким образом, упадок дворянства и демократизация общества были первым последствием реформ 60-х годов XIX столетия.

Вторым последствием реформ было умственное брожение радикального политического характера. Преобразование государственного и общественного строя, предпринятое императором Александром II, не имело в виду изменить в России образ правления и ввести политическое представительство.

За дарованием новых учреждений, судебных и земских, в которых действовали выборные представители общества, не последовало политической реформы, которая бы привлекла этих представителей общества к высшему управлению государством. Напротив, в конце 60-х годов правительство усвоило охранительную политику. Между тем, возбужденное рядом глубоких перемен, русское общество не могло быстро успокоиться.

Печать отзывалась на каждое правительственное начинание, обсуждала все реформы, оценивала их последствия, приветствовала созданный реформами новый общественный строй, основанный на демократическом бессословном начале. Общественные мечты шли дальше намерений правительства. Дарование местного земского самоуправления возбуждало надежды на то, что земство будет призвано и к участию в управлении государством; высказывалась мысль о представительном правлении.

Падение крепостной зависимости, уравнение всех перед судом, создание новых либеральных форм общественной жизни привели к небывалой ранее свободе личности. Чувство этой свободы вело к желанию развить ее до последних пределов. Создались мечты об установлении новых форм семейной и общественной жизни – таких, которые бы обеспечивали полное равенство людей и безусловную свободу каждой отдельной личности.

Люди, мечтавшие о такой свободе, отрицали весь современный им порядок жизни и ни в чем не признавали его для себя обязательным; поэтому они и получили название «нигилистов». Основ будущего идеального устройства отрицатели искали в социализме, с которым усиленно знакомили русскую публику. Таким образом, создались крайние, «радикальные» направления в политических и социальных вопросах и образовалась «отрицательная» литература.

Представителями ее были журналы «Современник» и «Русское Слово» в России и «Колокол» за границей («Современник», во главе с публицистами Чернышевским и Добролюбовым, имел характер политический; «Русское Слово», с Писаревым во главе, занималось проповедью нигилизма. Что же касается лондонского «Колокола», то его издатель, эмигрант А. И. Герцен, в конце 50-х годов главной целью своей считал добиться освобождения крестьян и свободы печати в России; влияние «Колокола» в эти годы было очень велико).

Развитие радикальной журналистики доставляло правительству много неудовольствий и опасений. Уже в начале 60-х годов было признано необходимым ограничить свободу журнальной печати. Когда же 4 апреля 1866 г. революционер Каракозов выстрелил в Александра II у ворот Летнего сада, то власти усилили цензурные строгости и навсегда закрыли «Современник» и «Русское Слово». Однако влияние отрицательной литературы настолько распространилось, что эта мера не остановила умственного брожения.

В некоторой части общества стало зреть революционное настроение, требовавшее прямого государственного и общественного переворота. В разных городах стали образовываться революционные кружки, поставившие себе целью распространение в народе социалистических идей и подготовку революции.

Деятельность этих кружков вызывала преследование со стороны властей. В течение 70-х годов происходили большие политические процессы, показавшие значительные размеры революционной пропаганды в обществе. Ссылка и другие наказания, постигавшие агитаторов, не могли подавить движения.

Оно росло и принимало все более и более крайний характер. Одна из революционных организаций (усвоившая себе название «Земли и воли», а позже «Народной воли») желала достигнуть своей цели – революционного переворота – путем «террора», т. е. ряда насильственных актов против правительственных лиц. В конце 70-х годов начались покушения и на жизнь самого Александра. Россия, таким образом, вступила в период тяжелой внутренней смуты.

Польское восстание 1863 г. В течение четверти века после польского восстания 1831 г. польские области были спокойны. Конечно, поляки-патриоты не могли помириться с потерей политической автономии. При первой же возможности они должны были проявить свое недовольство порядком вещей, установившимся в Царстве Польском после подавления неудачного мятежа.

Благоприятная минута для этого наступила с воцарением императора Александра II. Тяжелый режим николаевского времени был тогда смягчен. Польским эмигрантам было разрешено вернуться в Царство; дана амнистия сосланным за мятеж в Сибирь полякам. Одним этим было уже поднято настроение польского общества.

Видя начало реформ в России, оно стало ждать и требовать реформ у себя. В польских городах начались политические демонстрации; ношение национального траура, пение патриотических песен, процессии и т. п.

Правительство не было чуждо мысли произвести в Польше преобразования. Руководясь советами польского патриота, маркиза Велиопольского, государь решился дать Царству Польскому самоуправление (1861 г.). Был учрежден государственный совет для Царства из поляков; для местного самоуправления устроены по губерниям советы из выборных от населения; суд, школы и церковные дела предположено было отдать в ведение местных польских «комиссий» (министерств).

Во главе всей польской администрации был поставлен сам Велиопольский. Наместником же Царства был назначен великий князь Константин Николаевич, сторонник либеральных преобразований в Польше. Но мысль Велиопольского – спасти порядок в Польше посредством умеренной реформы – совершенно не удалась. Патриоты польские не пошли за ним; они в расчете на уступчивость русского правительства требовали восстановления государственной независимости и старых границ Польши («короны» и «княжества») до Западной Двины и Днепра и вели дело к открытому мятежу.

На жизнь великого князя было сделано покушение; нападениям подвергся и Велиопольский. Наконец, в январе 1863 г. разразился открытый бунт. В условленный день в разных местах Польши и Литвы банды «повстанцев» напали на русские войска и началась война. Мятежом руководил тайный комитет с именем «ржонда народоваго», т. е. народного правительства. Он держал в страхе всю страну системой террора и казнями лиц, шедших против восстания.

Тогда политика Велиопольского была оставлена. Решено было подавить мятеж крутыми мерами. В Царстве Польском это было поручено новому наместнику, графу Бергу, а в Литве – Михаилу Николаевичу Муравьеву. Муравьев быстро справился со своей задачей. С твердостью и беспощадностью, доходившей до жестокости, он преследовал мятежников; с чрезвычайной настойчивостью и последовательностью он защищал русское население своего края от влияния и насилия революционного польского элемента.

В полгода он подавил мятеж в своем крае, снискал себе жгучую ненависть поляков и грозную славу среди западнорусского населения, им поднятого и ободренного. В Царстве Польском дело подавления восстания шло медленнее. Но и там к лету 1864 г. был водворен порядок: вожаки движения частью были захвачены, а частью бежали за границу.

В разгар мятежа (в апреле 1863 г.) послы Англии, Франции и Австрии обратились к русскому министру иностранных дел, князю Горчакову, с заявлением, что их правительства надеются на скорое дарование прочного мира польскому народу. Это было вмешательством во внутренние дела России.

Летом 1863 г. оно повторилось со стороны многих европейских держав, причем Франция и Англия требовали созвания европейской конференции по польскому вопросу для того, чтобы совместно обсудить будущее устройство Царства Польского. России, недавно пережившей Восточную войну, грозила в случае отказа от предлагаемой конференции опасность возбудить против себя новую европейскую коалицию.

Однако император Александр не нашел для себя возможным согласиться на требования держав. Он приказал князю Горчакову ответить твердым отказом и протестом против стороннего вмешательства в дела России. Ответ князя Горчакова был опубликован и вызвал в русском обществе живейшее сочувствие. При первых же слухах о вмешательстве держав все слои русского общества обнаружили высокий подъем патриотического чувства.

Выразителем его, наиболее ярким и решительным, явился московский публицист М. Н. Катков; своими статьями о польском вопросе в «Московских ведомостях» он много содействовал тому, что русское общество стало сознательно относиться к польским притязаниям и горячо поддержало правительство в борьбе с мятежом.

Мужественный ответ, данный государем на представления европейских держав, вызвал в обществе восторженный отклик. Державы могли убедиться в том, что в России народилось общественное мнение и что оно оказывает власти могучую нравственную помощь. Быть может, в этом была главная причина, почему европейская дипломатия не повела далее своего вмешательства и предоставила Польшу ее участи.

Вслед за усмирением мятежа последовало переустройство Царства Польского. Самое название Царства было отменено. Разделенное заново на 10 губерний, Царство получило наименование Привислинского края. В крае прежде всего была проведена крестьянская реформа на основаниях, близких к «Положениям 19 февраля 1861 года».

Крестьяне были наделены землей, и выкуп их земли был произведен немедленно, без «временнообязанных» отношений к помещикам, причем им было даровано самоуправление в сельских гминах (волостях). Устройство крестьянского дела в Польше было возложено на Н. А. Милютина, виднейшего деятеля крестьянской реформы в России, и проведено им с его друзьями и сотрудниками (князем Черкасским, Ю. Самариным и др.).

Целью крестьянской реформы в польских губерниях было привязать к России низшие классы польского населения и в них получить опору для русской власти. Другие классы польского общества были лишены самоуправления. В польских губерниях была введена общерусская администрация с делопроизводством на русском языке.

Русский язык стал обязательным и в школах. Наконец, последние представители унии в Холмской епархии (тогда Люблинской губернии) были присоединены к православию (1875 г.). Таким образом последовало уничтожение от прочих частей империи. Таковы были для поляков последствия их неудачного восстания.

В западных губерниях, где коренное население, русское или литовское, подвергалось ополячению и отчасти было увлечено в мятеж, после подавления мятежа началась усиленная работа М. Н. Муравьева над уничтожением польского преобладания. Он хотел достигнуть того, «чтобы не было и малейшего повода опасаться, что край может когда-либо сделаться польским».

С этой целью он желал в крае «упрочить и возвысить русскую народность и православие», «поддержать русское духовенство», в администрацию допускать лишь русских людей, создать русскую колонизацию и русское землевладение в крае и всячески устранять из края враждебный Руси польский элемент. Ряд мер, проведенных в этом духе, подорвал силу польского влияния и уничтожил внешние признаки польского преобладания в западных и юго-западных губерниях.

Преследование польских помещиков и польского духовенства за прикосновенность к мятежу, гонение на польский язык в школах и публичных местах создали Муравьеву репутацию деспота в тех кругах, которые от него терпели. Но русские деятели, трудившиеся вместе с Муравьевым для русского дела в Западном крае, сохранили глубокое уважение к его патриотизму, уму, твердости и прямоте, с которыми он стремился к обрусению вверенного ему края.

Азия и Кавказ. В царствование императора Александра II Россия приобрела в Азии значительные пространства земли.

На Дальнем Востоке путем дипломатических переговоров с Китаем была приобретена уступленная Китаю при царевне Софье обширная Амурская область (по Айгунскому договору 1858 г., заключенному графом Н. Н. Муравьевым-Амурским), а затем присоединен был Уссурийский край (по договору графа Игнатьева в Пекине в 1860 г.).

Таким образом, для русской колонизации открыты были оба берега Амура и было приобретено устье этой важной реки. Далее, в обмен на Курильские острова от японцев была получена южная половина о. Сахалина. Пустынная северо-западная оконечность Американского материка (Аляска), принадлежавшая России по праву первой заимки, была тогда же уступлена Северо-Американским Соединенным Штатам за 7 млн долларов.

В Средней Азии (Туркестане, Туране) была твердо укреплена русская власть. В среднеазиатской низменности существовали тогда три мусульманские ханства: Кокан – на правом берегу реки Сырдарьи, Бухара – между р. Сырдарьей и Амударьей, Хива – на левом берегу р. Амударьи.

В зависимости от них находились частью оседлые, частью кочующие (тюрко-монгольские) народы: киргизы, туркмены, узбеки и т. д. Окруженные песками и степями, среднеазиатские ханства были трудноуязвимы. Пользуясь выгодами своего положения, коканцы, бухарцы и хивинцы издавна не только торговали с Русью дорогими азиатскими товарами, но и грабили пограничные русские места, уводя пленников.

При Петре Великом начались попытки русского правительства взять под свое главенство Среднюю Азию. Хотя хивинские ханы и изъявили Петру Великому на словах покорность и просили его помощи в своих междоусобиях, однако при случае истребляли русские отряды, отправляемые к ним. (Так, в 1717 г. погиб целый отряд князя Бековича-Черкасского.) Приходилось медленно приближаться к враждебным ханствам, строя в степях и песках укрепления для защиты колонизуемых русскими окраин.

Наступление велось с двух сторон: с Севера – от Сибири и р. Урала, и с запада – от Каспийского моря. Главными опорными пунктами для этого наступления в XVIII в. были города: Оренбург, Орск, Семипалатинск – с севера, Красноводск при Каспии – с запада. В середине XIX в. киргизы северного Туркестана были уже покорены, и русские отряды стали прочно на р. Сырдарье (крепость Перовск) и на левом берегу р. Или (г. Верный). А затем началось покорение самих ханств.

В 60-х годах генералы Веревкин и Черняев начали наступление на Кокан и взяли важнейшие города этого ханства, Туркестан и Ташкент. Лишенный части своих владений, коканский хан был приведен в полную зависимость от России. Когда же в 70-х годах в Кокане началось на почве религиозного фанатизма мятежное движение против русских, то русские войска под начальством генерала Скобелева подавили восстание и завладели всем ханством (1876 г.).

Оно было обращено в Ферганскую область. С Бухарой началась война вскоре после первых столкновений с Коканом. Часть бухарских земель с городом Самаркандом была присоединена к России (1868 г.); в остальной же части хан сохранил свою власть под русским протекторатом при условии уничтожения рабства и открытия бухарских рынков для русских купцов.

В 1873 г. настала очередь и Хивы. После труднейшего похода через безводные пески русские отряды, направленные с трех сторон (от Каспийского моря, от Самарканда и с Сырдарьи), подошли к Хиве и взяли этот город. Хивинский хан сдался генералу Кауфману. Хану была доставлена часть его владений в полной зависимости от России. Таким образом, был положен конец многовековому безначалию, какое господствовало в Средней Азии.

Оставалось только умиротворить полукочевые разбойничьи племена туркмен, что и было достигнуто в короткий срок. Продвигаясь к персидским, афганским и китайским границам, русские отряды постепенно усмиряли беспокойное туземное население. В особенности сильный удар был нанесен генералом Скобелевым туркменскому племени «теке» взятием их крепости Геоктепе (1881 г.).

Когда русские войска продвинулись до Афганистана и приблизились к пределам британской Индии, английская дипломатия проявила большое беспокойство. Соседство русских с Индостаном казалось угрозой для английской власти над индийскими племенами и Афганистаном. Поэтому англичане стремились всеми средствами сдержать движение русских в Средней Азии и ставили России ряд дипломатических требований.

Переговоры принимали по временам тревожный характер, но до войны дело не дошло. Движение России не могло быть остановлено до тех пор, пока ею не были достигнуты твердые границы и пока не был водворен прочный порядок среди беспокойных и некультурных среднеазиатских племен. Культурная работа русских в Средней Азии составляет одну из славнейших страниц царствования императора Александра II.

На Кавказе в царствование Александра II было достигнуто окончательное замирение. Мюридизм (воинствующая секта) получил там на время силу в деятельности имама Шамиля, но стал затем быстро падать по мере того, как остывал религиозный порыв, его вызвавший. Власть Шамиля на время объединила горские народы восточного Кавказа, но не в силах была образовать из них прочного союза.

Когда наместник Кавказа, князь А. И. Барятинский, начал (1857 г.) систематическое наступление против Шамиля в горы Дагестана, многие приверженцы стали покидать Шамиля, и население некоторых аулов легко подчинилось русским. В три года князю Барятинскому удалось покорить весь восточный Кавказ (от Военно-Грузинской дороги до Каспийского моря).

Геройское сопротивление Шамиля было сломлено; сам Шамиль, осажденный в ауле Гуниб, сдался в плен и был увезен в Россию (1859 г.). Оставалось еще замирить западный Кавказ, прилегающий к Черному морю. Русские войска кольцом охватили области «немирных» черкесов и вытеснили жителей мятежных аулов из гор на равнину и морской берег.

Черкесам предоставляли или селиться на указанных русскими местах, или же уезжать в Турцию. До 200000 горцев выехало с Кавказа, переселяясь в Турцию, остальные покорились русской власти. Кавказ, таким образом, был окончательно замирен (1864 г.).

Турецкая война и Берлинский конгресс. После Парижского мира 1856 г. «восточный вопрос» для России не потерял своей остроты. Русское правительство не могло отказаться от старого права покровительства и защиты православных подданных султана, тем более что другие державы приобрели право протектората над балканскими славянами, мало заботились об устройстве их быта и об охране их безопасности. Нежелание турок смягчить свое управление в славянских областях, заселенных сербами и болгарами, вело за собой вмешательство русской дипломатии.

Это вмешательство озлобляло турок и вызывало беспокойство и ревность со стороны Англии, так как Англия боялась соперничества России в Турции, как боялась его и в Средней Азии. Таким образом мало-помалу создалась постоянная неприязнь между Россией и Англией по поводу балканских дел и тайная поддержка турок англичанами. Вступаясь в турецкие дела, Россия всегда имела против себя Англию.

Положение на Востоке обострилось в 1875 г., когда вспыхнуло против турок восстание в населенных сербами турецких областях Боснии и Герцеговине, а затем и в Болгарии. Восстание возникло вследствие притеснений при сборе податей. Турки подавляли его с неимоверными жестокостями, но безуспешно. Турецкие зверства вызывали негодование против турок и сочувствие восставшим со стороны княжеств Черногории и Сербии.

Несмотря на попытки держав погасить возбуждение, Черногория и Сербия открыто (1876 г.) начали войну с Турцией. Во главе сербских войск действовал отставной русский генерал Черняев (покоритель Ташкента). Вторгнувшись в пределы Турции, он, однако, не мог одолеть турок и должен был отойти обратно к границам Сербии.

Там на крепких позициях (у г. Алексинца) Черняев геройски удерживал наступление турецкой армии в течение целых трех месяцев и только осенью 1876 г. был отброшен назад. В эту минуту Россия потребовала от турок прекращения военных действий и тем спасла Сербию от окончательного разгрома.

Страдания балканских славян под игом турок и самоотверженная борьба черногорцев и сербов за своих угнетенных братьев вызвали в русском обществе необыкновенное возбуждение. Громко и решительно высказывалось сочувствие борцам за национальное освобождение. Особые «славянские комитеты» собирали пожертвования в пользу восставших. В разных городах формировались отряды «добровольцев» и спешили на помощь сербам, в армию Черняева.

Желание помочь «братьям славянам» охватило все русское общество. После могучего подъема патриотических чувств по поводу польского мятежа 1863 г. это было второе, столь же могучее выражение народных чувств во имя славянского единения. Общественное движение увлекло правительство к более решительным действиям против Турции, не желавшей дать самоуправления и амнистии восставшим.

Россия повела дело к тому, чтобы созвать европейскую конференцию и общими силами держав повлиять на турок. Конференция европейских дипломатов состоялась в Константинополе в начале 1877 г. и потребовала от султана прекращения зверств и немедленных реформ для славянских провинций. Султан после долгих переговоров и объяснений отказался следовать указаниям конференции.

Тогда император Александр II объявил Турции войну (12 апреля 1877 г.). Княжество Румыния (образованное в 1858 г. из Молдавии и Валахии) не только согласилось пропустить через свои земли русские войска к Дунаю, но и само объявило войну Турции.

К лету русская армия под начальством великого князя Николая Николаевича была уже на берегах Дуная и совершила (15 июня) переправу через него у Систова. Передовой русский отряд под начальством генерала Гурко быстро дошел до Балканских гор и овладел горными проходами на юг (Шипкинским перевалом и др.). Но здесь пока прекратились русские успехи.

Турки успели собраться с силами и остановили генерала Гурко, а турецкий генерал Осман-паша засел на правом фланге русской армии, в укрепленном лагере при городе Плевне, и производил оттуда вылазки. Русским предстояло прежде всего справиться с Плевной; без этого нельзя было идти за Балканы. Генералу Гурко было поэтому приказано отойти назад.

На Шипкинском перевале оставлен был генерал Радецкий, геройски отражавший все попытки турок овладеть Шипкой. С востока защищал русские позиции отряд наследника цесаревича Александра Александровича. Главные же русские силы приступили к осаде Плевны, в которой сосредоточилась значительная турецкая армия. Дело затянулось надолго, до прибытия сильных подкреплений из России.

Такая же задержка произошла и на азиатском театре войны. Русские отряды, бывшие под общим начальством великого князя Михаила Николаевича, начали было весной 1877 г. наступление к Батуму и Карсу, но были остановлены неожиданно энергичным сопротивлением турок (под начальством Мухтара-паши). Пришлось приостановить военные операции до прихода подкреплений и кое-где отступить перед напором турок. Только осенью удалось русским разбить турок, осадив Карс и взять его (16 ноября), после чего русские войска быстро дошли до Эрзерума и зимовали в виду этого города.

Почти одновременно со взятием Карса был достигнут решительный успех и под Плевной. С прибытием на театр войны гвардии удалось окружить Плевну железным кольцом русских войск. Попытка Османа-паши пробиться сквозь русские ряды была отбита, и 28 ноября Плевна сдалась. Одушевленные этой победой наши войска не прекратили на зиму военных действий. Решено было немедленно перейти через Балканы в Румелию, где мягче климат и где было много продовольствия.

Начался геройский зимний поход на южную сторону Балкан. Трудности его были чрезвычайны, но и успех необыкновенно велик. Сопротивление турок было сломлено: город сдавался за городом; сдавались целые корпуса турецких войск. Отряды Гурко, Радецкого и Скобелева заняли города Филиппополь и Андрианополь и приблизились к самому Константинополю. Султан просил мира.

Но мирные переговоры очень осложнились вследствие вмешательства Англии. Приближение русской армии к Босфору вызвало посылку английского флота в Мраморное море. Появление русских в виду Константинополя послужило для англичан поводом поставить свой флот у Принцевых островов, также в виду Константинополя.

На вызывающий образ действий Англии император Александр II ответил тем, что приказал перенести главную квартиру русской армии в местечко Сан-Стефано, на берегу Мраморного моря, верстах в десяти – пятнадцати от стен Константинополя. Там 19 февраля 1878 г. были подписаны условия прелиминарного (предварительного) мирного договора.

По этому договору Турция признавала независимость Черногории, Сербии и Румынии; уступала Черногории и Сербии некоторые области; соглашалась на образование из своих болгарских и македонских областей особого княжества Болгарии; обязывалась ввести в Боснии и Герцеговине необходимые реформы. России Турция уступала обратно устья Дуная, отошедшие от России в 1856 г., а сверх того – города Батум и Карс с окружающей территорией.

Условия Сан-Стефанского мира были опротестованы Англией и Австрией, которые не соглашались на столь чувствительное ослабление Турции и желали извлечь из обстоятельств свою пользу. Отношения этих держав к России обострились настолько, что Россия стала усиленно готовиться к новой войне. Посредничество Германии привело к тому, что война была предупреждена европейским конгрессом в Берлине. Но предложенный германским канцлером Бисмарком конгресс был веден им не в пользу России.

Под давлением всей европейской дипломатии представители России (с князем Горчаковым во главе) должны были сделать значительные уступки и изменить условия мира, выработанные в Сан-Стефано. Приобретения Сербии и Черногории были сокращены; вместо единой Болгарии были созданы две болгарские области, а именно княжество Болгария (между Дунаем и Балканами) и автономная провинция Восточная Румелия (на юг от Балкан).

Сербия и Румыния были признаны независимыми королевствами, а Болгария и Восточная Румелия оставлялись под главенством Турции. Наконец, Босния и Герцеговина поступили во временное распоряжение Австро-Венгрии.

Берлинский трактат 1878 г. вызвал глубокое недовольство всего русского общества и повел к охлаждению отношений России не только с Англией и Австрией, но и с Германией. Никто в России не мог примириться с тем, что европейские державы умалили плоды русских побед и испортили результаты освободительной войны.

Бисмарка, называвшего себя на конгрессе «честным маклером», русские люди считали злым врагом и предателем России. Настроение общественного мнения и недовольство правительства в России были для Бисмарка столь явны, что он счел нужным составить – на случай войны с Россией – тайный союз Германии с Австрией, а затем и с Италией («Тройственный союз»).

С другой стороны, освобожденные войной 1877–1878 гг. балканские государства и народности не получили от России и Европы всего того, на что они надеялись. Называя императора Александра своим «освободителем», они, однако, не скрывали своего недовольства и разочарований. Между Россией и балканскими государствами (Румынией, Сербией и Болгарией) началось охлаждение и неудовольствия. Болгария, устроенная на первых порах своей независимой жизни русскими людьми и средствами, вскоре вышла из-под русского влияния.

Таким образом, следствия войны за освобождение балканских славян были малоудовлетворительны. Военный успех не сопровождался соответствующим политическим результатом. Россия не добилась своих целей и осталась совершенно изолированной, без союзников и друзей. Вот почему в русских людях восточная война и Берлинский конгресс вызывали чувство глубокой неудовлетворенности и разочарования.

Кончина императора Александра II. Восточная война, направив силы русского общества на борьбу с внешним врагом, отвлекла его внимание от внутреннего брожения. С окончанием же войны это внутреннее брожение дало себя знать рядом насильственных актов не только против высших должностных лиц, но и против самого Александра II.

На его жизнь покушения шли одно за другим: в него стреляли на улице, подготавливали взрыв полотна железной дороги под его поездами, даже устроили взрыв в одной из зал Зимнего дворца в Петербурге. Никто не думал, что все эти покушения исходят из одного малочисленного революционного кружка «Народной воли»: напротив, всем казалось, что действует какая-то таинственная многолюдная организация.

К подобному выводу приводило и то обстоятельство, что в обществе было вообще много недовольных и желавших продолжения внутренних реформ. Смешивая небольшую террористическую партию со всей оппозиционной средой, правительство прибегало к чрезвычайным мерам, падавшим своей тяжестью на все общество.

Надзору и преследованию подвергались все те, кто казался мало-мальски подозрительным и неблагонадежным человеком. Однако эта необыкновенная строгость не помогала, революционный террор не прекращался. Общество же, запуганное репрессиями, было взволновано и раздражено.

В таких обстоятельствах Александр II для борьбы с революционным движением прибегал к экстренному мероприятию: в начале 1880 г. была учреждена «верховная распорядительная комиссия», начальник которой, граф Лорис-Меликов, получил обширнейшие полномочия и стал как бы первым министром в государстве.

Лорис-Меликов составил свою программу действий: по его плану, надлежало подавлять революционную деятельность тайных организаций, но в то же время с доверием отнестись к прочему обществу и, постепенно успокоив его, возвратить государство к законному течению дел. В этом направлении Лорис-Меликов и повел дело. Ему вскоре уже показалось, что он достиг успеха и что можно упразднить верховную распорядительную комиссию.

Действительно, признаки общественного успокоения стали заметны. С закрытием комиссии Лорис-Меликов занял должность министра внутренних дел с особыми полномочиями. Третье отделение собственной Его Величества канцелярии было упразднено с передачей его обязанностей в Министерство внутренних дел. Лорис-Меликов готовил проекты новых реформ, с тем чтобы удовлетворить ожиданиям либеральной части русского общества (между прочим, он проектировал привлечение представителей земств в Государственный совет).

Но главные деятели «Народной воли» оставались неоткрытыми и не думали о прекращении своих покушений.

В начале 1881 г. они устроили подкоп под Екатерининскую улицу в Петербурге, по которой ездил император Александр. 1 марта, ожидая его проезда, они готовы были взорвать этот подкоп и в то же время расставили своих людей с бомбами и в других местах предполагаемого маршрута. Александр не поехал мимо подкопа; но это не спасло его.

На Екатерининском канале царский экипаж был взорван бомбой; когда же государь вышел из поврежденной кареты, он был тяжело изранен вторым снарядом, брошенным ему в ноги. Отвезенный в Зимний дворец, он скончался в тот же день. На престол вступил его сын, цесаревич Александр Александрович. Граф Лорис-Меликов был уволен в отставку, и программа его реформ отвергнута. Деятели «Народной воли» вскоре были обнаружены, осуждены и казнены.

Главной целью своей деятельности император Александр III поставил утверждение самодержавной власти и государственного порядка, поколебленного революционным движением при его отце. Цель эта должна была достигаться прежде всего твердым подавлением всяких революционных выступлений, а затем пересмотром и улучшением законов и учреждений, созданных в эпоху великих реформ Александра II. Борьба «с крамолой» завершилась полным успехом: революционное движение было подавлено, и террористические покушения прекратились.

Пересмотр узаконений времени Александра II коснулся всех сторон государственной и общественной жизни и был направлен к тому, чтобы усилить надзор и влияние правительства в сфере суда и общественного самоуправления и вообще укрепить и поднять авторитет верховной власти. В общем в либеральные учреждения 1860-х годов было введено немало ограничений, сообщивших всей деятельности Александра III строго охранительный и реакционный характер.

Печально окончилась жизнь «царя-освободителя», Александра II, чутко и бодро свершившего великую реформу народной жизни. «Если, – говорит А. А. Кизеветтер, – искусство править состоит в умении верно определять назревшие потребности эпохи, открывать свободный выход таящимся в обществе жизнеспособным и плодотворным стремлениям, с высоты беспристрастия умиротворить взаимно враждебные партии силой разумных соглашений, – то нельзя не признать, что император Александр Николаевич верно понял сущность своего призвания в достопамятные 1855–1861 годы своего царствования».

За императором Александром II навсегда останется имя великого преобразователя, принесшего русскому народу неведомые ему дотоле блага гражданственности. Когда преобразования Петра Великого окончательно определили новый государственный и общественный порядок, Российская империя получила вид типичного для этой эпохи «полицейского государства», послужившего формой для «просвещенного абсолютизма» Петра.

Во имя общего благополучия государство тогда отрицало личную предприимчивость и общественную самодеятельность, установив особое «крепостное право» государства на жизнь и труд всех сословий одинаково. Не было ни сословного права, ни сословных льгот, были только сословные службы и сословные повинности. Ими определялось положение в государстве общественных групп и отдельных лиц.

Мы знаем, какие обстоятельства в XVIII в. содействовали разложению петровского порядка и раскрепостили «шляхетство», обратив в 1785 г. крепостное право на крестьян в сословное право помещиков на их «подданных». Изменение в государственном положении сословий повело к установлению «шляхетского» режима в стране, превращавшего Россию в односословную монархию. Только что был намечен историей этот новый режим, как против него началась (с императора Павла) правительственная реакция.

Она не имела вида системы до 1825 г.; после же этого обратилась в систему, направленную к тому, чтобы создать чисто бюрократическую власть. Восточная война показала неудачу такой попытки, и император Александр II обращается снова к общественным силам. Но теперь уже не шляхетский режим и не принцип сословного закрепления ставится в основу порядка. В новых учреждениях все общество, всесословно или бессословно, призывается к работе над общественным благоустройством…

В условиях нарождения этих всесословных учреждений 1860-х годов кроется начало нашей современности, т. е. тот момент, когда для нас кончается история и начинается действительность, мучительно занятая поисками новых форм общественного и государственного быта, которые привели бы Россию к гражданской правде и социальному счастью.