Читать книгу ДРЕССИРОВЩИК - Александр Керн - Страница 1

Я проснулся поздним утром, когда мама уже давно была на работе.

Через открытую дверь я сразу же увидел высокую праздничную ёлку в большой комнате. В тёмной зелени её мохнатых веток висели на тонких ниточках самые невероятные игрушки. Их было так много и все разноцветные! Игрушки слегка шевелились, среди них быстро зажигались и тут же гасли маленькие лампочки электрической гирлянды, и от этого ёлка таинственно мерцала.

Я вскочил с постели, подбежал к ёлке и догадался, что ночью наступил Новый год, которого ждал столь долго и нетерпеливо. Ведь я очень люблю этот праздник зимы, когда на городских площадях, улицах, в магазинах и домах, словно по велению волшебника, вдруг появляются нарядные душистые ёлки, а все люди вокруг радуются и становятся добрыми. И тогда оживают все сказки на свете, сбываются загаданные желания и случаются самые невероятные истории.

Но на этот раз я ждал Нового года не из-за подарков. У меня была другая причина. Она заключалась в том, что в Новом году я стану школьником и наконец-то пойду в первый класс.

Я отправился в ванную умываться и чистить зубы. Для закалки организма я по утрам обливался холодной водой, а сегодня даже эта неприятная процедура не помешала размышлять о предстоящих переменах в моей жизни. Получилось так, будто для меня наступил двойной праздник. Пусть до сентября ещё далеко, но разве это важно, если январь и сентябрь – месяцы одного года? И поэтому я могу считать себя школьником уже сейчас!

Этот неожиданный, но справедливый вывод, сделал меня самым счастливым человеком на свете. Всегда колючее, будто ёж, полотенце, которым я до красноты растирался после холодного душа, теперь показалось не жёстким, как прежде, а совсем даже мягким. Пожалуй, можно бы грубее, учитывая, что закаляется первоклассник, а не какой-нибудь малыш из детского садика.

Такие серьёзные мысли ещё больше подняли моё праздничное настроение. Я одевался и весело напевал любимую песенку, которая выручила меня в прошлом году. Однажды я получил от мамы выговор за картинку, нарисованную синим карандашом. «Ди-и-ма, – укоризненно сказала она, – ну на что это похоже! Ты сделал прекрасный рисунок, но почему не цветными карандашами?» В моей песенке был ответ на мамин вопрос, только никак не получался мотив. Но, как бы ни пел, всё совпадало с картинкой:

Я разучил её тайком, а потом стал громко напевать, рассчитывая, что мама услышит. При этом я сделал вид, будто не замечаю, что она дома. Мама знала, что я стесняюсь петь, если кто-нибудь рядом, даже при ней стесняюсь, а про папу уж не говорю. Ведь пение – дело девчоночье. Но я специально переборол стеснение, мне очень хотелось, чтоб на этот раз мама услыхала.

Конечно, она очень удивилась, но потом стала смеяться, потому что разгадала мой хитрый замысел. Песенка ей понравилась, и сразу же понравился синий рисунок, словно никогда не было разговора о цветных карандашах. Я тоже удивился: почему так быстро изменилось мамино мнение? Всё оказалось проще простого: у мамы появился новый взгляд на мою работу. С тех пор картинка висит на стене в моей комнате.

Тем временем я уже оделся. От приятных прошлогодних воспоминаний моё настроение приподнялось ещё больше, а когда дела складываются удачно, у меня всегда появляется волчий аппетит. Для подкрепления сил я поспешил на кухню. Перед уходом на работу мама приготовила для меня вкусный горячий завтрак. Она так умело запаковала его в большие толстые полотенца, что завтрак не остыл бы даже к обеду. Впрочем, я смог бы подогреть и сам. Уже сколько раз говорил маме, чтоб не беспокоилась! Тем более, теперь я школьник и вполне взрослый.

Уплетая завтрак, я торжествовал. Дело понятное, в прошлом году меня считали маленьким, и поэтому все во дворе называли Димкой-невидимкой. Правда, несправедливо – разве с невидимкой играют во всякие игры? Просто смешно!..

Напоследок я съел кусок новогоднего торта, который мама испекла сама, допил сладкий чай и решил поглядеть в зеркало. Несколько минут я придирчиво рассматривал свою внешность, пока не убедился, что вчера выглядел совершенно иначе. Чудеса! За одну ночь я заметно повзрослел. Вот что значит Новый год: пожелал – исполнилось!

Мне очень захотелсь, чтоб народ сейчас же узнал эту новость. Ну, хотя бы кто-нибудь! Но как поступить и что сделать? Может, побежать к друзьям и рассказать? Но нет, нельзя! Стыдно! Хвастать могут малыши, а взрослому парню такое не к лицу. А если попросту выйти на улицу – прогуляться и подышать свежим воздухом? Вот и появится возможность кого-нибудь встретить. И не надо ничего говорить – пусть увидят сами.

В коридоре я снял с вешалки куртку, шапку и начал неторопливо одеваться. Шею тщательно обмотал шарфом, как всегда учила мама, а шапку надвинул на лоб плотно, чтоб она не съехала на затылок. Куртку я застегнул на все пуговицы и «молнии», на ноги надел тёплые сапожки и взял шерстяные варежки. Теперь не страшен мне никакой мороз! Перед выходом на улицу, конечно же, надо на себя взглянуть. Когда подошёл к зеркалу, меня стал внимательно рассматривать взрослый Дима. Что там говорить – он был старше на целый год! И смотрел строго, явно желая к чему-нибудь придраться. Но даже мама нашла бы всё в порядке, потому что, одеваясь без её помощи, я не забыл надеть вторые носки, опустить у шапки «уши» и поднять воротник. Помнится, в прошлом году одевание зимой было настоящим наказанием. А всё из-за маминой суеты и хлопот вокруг меня. Но виноват опять же сам: не проявил самостоятельности, каждый день разрешал себя одевать, и тем самым разбаловал маму.

Я подмигнул своему отражению в зеркале: мол, теперь, брат, всё будет по-другому! Потом взял ключи и запер дверь квартиры. Спускаясь по лестнице к выходу, я думал, что всё-таки хорошо быть взрослым. Хотя мама могла думать иначе. И будь она не на работе, пришлось бы сидеть дома. Мама сказала бы: «Сегодня прогноз на крепкий мороз, а ты куда собрался? Никуда!»

На улице было туманное солнце, и в морозной тишине сухой снег громко скрипел под ногами прохожих, подтверждая мамин прогноз. Но я тепло оделся, холод был мне нипочём. К огорчению, во дворе никого не было, а долго ждать, чтоб вышел кто-нибудь из друзей, не хотелось. Поэтому я решил пройтись к автобусной остановке, а дальше дело покажет.

Под старыми заснеженными клёнами, которые растут рядом с девятиэтажкой, я увидел длинную ледяную дорожку. Она была похожа на полоску блестящей жести, брошенную в снег. Даже взрослому мальчишке невозможно устоять перед замечательной «скользилкой» – она, словно магнит, притягивала подошвы моих сапожек. Я сильно разбежался, прыгнул на ледяную гладь и лихо поехал-покатил. Но меня сразу же развернуло спиной вперёд. И теперь дорожка побежала у меня из-под ног, а не навстречу. Неудача! Я знал, что ничем тут не поможешь, через пару секунд закончится дорожка и я упаду в снег. И только успел об этом подумать, как вдруг на полной скорости врезался в стену. Чудеса новогодние! Неужели стены могут вырастать так быстро? Ведь я приготовился падать по-каскадёрски – с кувырками и ушибами. Но почему стена мягкая? И почему она пахнет водкой и табаком, как папа в день рождения?

– Ты что, шкет, вытворяешь? – услышал я грубый голос. – Или жить надоело? Если упадёшь, так ведь убьёшься!

«Стена», как в сказке, превратилась в здоровенного дядю, высокого и краснолицего, словно индеец Большой Змей, которого я видел в кино, но только в шапке с поднятыми «ушами», торчащми в разные стороны, как у зайца. И ещё на нём были большущие валенки, толстые ватные штаны и такая же куртка. А поверх куртки – оранжевая безрукавка нараспашку. Наверно, он принарядился по случаю новогоднего праздника и даже без бороды очень походил на Деда Мороза. Я догадался: дядя подхватил меня в самом конце дорожки и не дал упасть.

– Я не шкет, – сказал я. – Но тоже на букву «ш».

– А кто же ты? – удивился небритый «Дед Мороз».

– Школьник!

– Тогда ступай в школу! – сказал другой дядька. Он подошёл к нам с деревянной лопатой для уборки снега и ломом в руках. И тоже в оранжевой жилетке.

– Когда каникулы, в школу не ходят, – ответил я. – А в сильный мороз уроки отменяют вообще.

Рабочие перемигнулись и стали смеяться. Пока они смеялись, я взял хороший разгон и поехал по ледяной дорожке в обратную сторону. На этот раз всё обошлось благополучно. Я доехал до конца и поспешно ступил на снег, будто шагнул с эскалатора в метро. Мне захотелось прокатиться и в третий раз. Надо же доказать рабочим, что первая неудача была случайной. Но они зачем-то начали долбить дорожку ломами, может, из-за меня – чтоб не упал, не сломал себе шею и не протирал подошвы новых сапожек. Ведь за такое катанье мама всегда меня ругала. Она говорила, что коньки и лыжи придумали специально для непослушных. «Разве такие дорогие вещи покупают непослушным?» – удивлялся я. «Покупают, – отвечала мама, – но не в качестве подарков, а в целях сбережения зимней обуви».

Мне вдруг стало стыдно, что вспомнил о маме только сейчас, да и то благодаря рабочим. Перед ними тоже было стыдно, но всё-таки я подошёл поближе и стал наблюдать, как быстро портят они прекрасную дорожку. От сильных ударов ломы звенели, впивались в ледяное зеркало, куски отколотого льда разлетались далеко по сторонам и падали в снег. Тысячи мелких крупинок били фонтанами из-под каждого сверкающего острия, прилипали к фуфайкам и шапкам рабочих.

– Что за чертовщина! – воскликнул один из них. – Должен быть здесь, но его нет!