Читать книгу Мною прочитано - Александр Кларенс - Страница 1
ОглавлениеХождение на Барсук
– 1 -
После никому не нужной, как выяснилось в итоге, встречи с главрежем театра засобирался в отпуск. В неожиданный отпуск. На службе меня сильно не тормозили, на то были причины, а Людмила хоть и пыталась, было, отговаривать от поездки в Кузбасс, но она была беременна, им с Вадиком было не до меня. Всё-таки первенец, родители, можно сказать, возрастные, забот полон рот.
Мне и самому поездка была… С Сибирью уже давно ничего не связывало кроме родителей. Хотя, что греха таить, что-то ещё теплилось живое… Да, живое.
И всё-таки ощущение неволи немного поддавливало, отпуск казался ненатуральным. По сути, он таким и был.
За два месяца до…
– Ра-аразрешите, т-товарищ майор?
– А-а… Жерново́… Заходи… Пить будешь?
– Г-геннадий Викторович…
– Я пошутил… Докладывай.
– Вот…
– Что это?
– Как вы п-просили.
– Я не прошу, а приказываю.
– Т-товарищ майор…
– Прочту потом. Ну?..
– Весеннее обострение в разгаре. К-кришнаиты активизировались, п-прочие сектанты. К-конкретики никакой, – гулянья, хором поют, н-ничего серьёзного.
– Хорошо… Что у тебя с отпуском?.. планы есть?
– К-какие там планы в к-конце октября…
– К родителям съездить не хочешь?
– Разве что свежанины п-поесть, – к ноябрьским начинается забой скота. К-кстати, могу и вам п-привезти.
– Обойдусь… Отправишься в первой половине июля.
– Д-да кто же меня отпустит!
– Получишь телеграмму, заверенную главврачом больницы, в которой лечится отец…
– К-как!.. что с ним!..
– Да успокойся ты, в порядке он. Просто телеграмма. Билеты закажем заранее. А теперь вот, – майор положил на стол зелёную папку, – почитай на досуге… Дома почитаешь! Тут никаких секретов и гостайн. В общем, послезавтра в это же время. Соображения и план мероприятий. Времени осталось два месяца, почти два, то есть в обрез.
– …Подождите, Виктор Геннадьевич, т-тут какие-то месторождения, геология… Я-то каким боком! Я же не понимаю в этом ни черта.
– Тебе не надо понимать. Будешь делать вид, что понимаешь. К чему тебя готовили, за психами подглядывать?..
– Оружие да-адите?
– Уймись, капитан, только стрельбы нам ещё не хватало… Оружие дадим.
– Спасибо, т-тащ майор.
– Ага, спасибо… А теперь слушай… Вместо сибирской зимы будет у тебя сибирское лето. Вместо усиления во время подготовки и празднования тысячелетия крещения Руси у тебя опять – что?.. – правильно, сибирское лето и мамины пироги под водочку. Эх, сам бы поехал, да ведь кому-то надо Родине служить…
– Я служить никогда н-не отказывался.
– Ладно, всё, пошутили и будет… Проваливай, мне работать ещё. Дверь за собой прикрой.
– Есть п-прикрыть, т-товарищ майор.
– Через два дня план мероприятий на стол!..
– Алё, Н-наташ, вы дома?
– Мы с Алёнкой дома. А что?
– А Ха-азарин?
– На службе ещё. Что хотел?
– С А-аркашей п-переговорить.
– На работе не наговорились…
– Наташ, ты ч-чего… Он же в п-пятое п-перевёлся.
– Ой, все вы менты одним салом…
– Я н-не понял… Что опять!
– Да ничего… Сутками не вижу твоего Хазарина.
– А т-ты чего хотела, мать, к-когда за мента замуж выходила!
– Сашка, не зли.
– Н-не злю.
– Злишь.
– Н-не злю.
– Злишь, а у меня потом молоко пропадёт.
– Наташ, ну па-прости… Он домой сегодня собирался?
– Обещал. А чего на работу не позвонишь?
– Нет его.
– Вот я дам ему… Саш, может, приедешь?
– Мне добираться ч-час почти.
– Приезжай, у нас переночуешь, заодно с Казариным поговорите. Дома же не ждёт никто. Или ждёт?
– П-приеду. По дороге купить что к чаю?
– Смотри сам… Всё, я пошла, Алёнка плачет.
Я уже начал клевать носом, когда прозвенел звонок. Наталья метнулась ко входной двери.
– …Аркаша, ну как тебе не стыдно…
Аркашкин что-то бубнил в ответ, слов было не разобрать.
– …Сашка тебя уже четыре часа ждёт. У тебя совесть есть?..
Бу-бу-бу-бу…
– …Иди уже, охламон… Да в ванную сначала, умойся… глаза б мои на тебя не смотрели…
– Сань, коньяк будешь?
– Ха-азарин, а может уже харе?
– Не ссы, Иваныч… давай стакан… Засекай время… пять минут.
– До чего?
– Сигаретку дай…
– На… К-кури дурак, получишь рак.
– …Вот смотри… – Аркашка затянулся, – после портвешка что надо?.. Повысить градус. Понял?.. Ещё пара минут, и буду как стёклышко.
– Д-дурак ты, Ха-азарин, печень посадишь.
– Давай ещё по маленькой… – Казарин зажевал дольку лимона. – Чего пришёл?
– Ладно, п-пойду…
– Сань, ты чего… Обиделся что ли?
– Т-терпеть т-тебя ненавижу пьяного.
– Сань, я полтора суток почти на ногах. Сам же знаешь, что в городе.
– Ладно, па-проехали… Я скоро отлучусь на некоторое время.
– Куда собрался?
– Н-неважно.
– Надолго?
– Недели на три-четыре, может пять от силы.
– В отпуск что ли?.. Так у тебя в октябре, кажется.
– Не в отпуск… так, п-по делам.
– А Брукса куда, с собой возьмёшь?
– Куда с собой!.. За этим и п-приехал.
– Люське оставь.
– Ага, Люське! Ей рожать скоро.
– А-а… точно… Мне что ли хочешь?
– Аркаш, он т-тебя знает, Ташку тоже. Возьмёшь, а?.. Его к-кормить один раз в день можно, гулять утром и вечером.
– Блин, Иваныч… Погоди, сейчас принесу…
– К-куда! Хватит уже.
– Сядь и не отсвечивай катафотами… Барыга подогнал один… вроде не палёный.
– Ну так как?
– Ладно, привози. Ташка всё равно с малой дома сидит, присмотрит.
– Спасибо, Аркаш… А давай ещё по одной?.. Действительно не палёный.
– А ты думал! Фирма веников не вяжет.
– Аркаш, а жизнь-то налаживается, а?
– О, заикаться перестал. Хорошо пошла… Наливай.
– Не гони лошадей, успеем, вся ночь впереди.
– Алё, у меня отгул. А ты?
– У меня библиотечный день.
– Ты кого лечишь, мышь канцелярская?
– Серьёзно, говорю. Сначала в Инженерный, в архивы, потом в Публичку. Заскочу минут на двадцать-тридцать, отмечусь, и домой.
– Надо Ташке сказать, чтоб ложилась, а то сидит, поди, дожидается, когда угомонимся… Слышь, Сань, а давай в шахматы?
– Расставляй. Давненько я тебя не драл.
– Ну, эт как поглядеть, кто кого драл.
– Сейчас поглядим… Пешки бери.
– …В какой руке?
Я ткнул пальцем в сжатый кулак.
– В левой.
– Блин!.. Как ты это делаешь?
– Аркаша, это называется мастерство… Ну всё, капец тебе, Хазарин.
И я сделал ход ферзевой пешкой.
– 2 -
Полтора месяца пролетели как один день, даже выспаться удавалось не всегда. С Казариным виделись раза три, наверно, дома у них не появлялся с мая. Правда, на службе не напрягали, догадывались, что человек я временный, – до очередного звания, потом перевод в прокуратуру, что и было основной задачей после окончания института. Ещё повезло с операми. Народ подобрался компанейский и отзывчивый, с ментовским юморком, – и нальют, при случае и морду набьют. В общем, всё как у людей, хотя себя людьми считали наполовину. Я их понимаю, сам опером лямку тянул не один год. Чуть умом не тронулся.
В отделе, конечно, появлялся урывками между библиотекой и "Рудгеофизикой".
Существовал в режиме "не спи, а то замёрзнешь", – в пять утра с Бруксом пробежка в рощицу за Выборгским шоссе, отстрелял полобоймы, и домой. Завтрак, потом в сорок третье на Горьковскую или сразу на Гоголя одиннадцать. Общался с технарями, – рабочие, инженеры, набирался новой совершенно для меня информации, от количества которой тошнило как при пищевом отравлении, не говоря уж о постоянной головной боли. Конечно, девяносто процентов выветрится из бестолковки через несколько недель. А мне больше не надо было, да и десяти процентов хватило бы за глаза и за уши. И утешал скорый выход "в поле".
– Виктор Геннадьевич, ра-азрешите?
– Заходи, капитан. Как успехи?
– Устал.
– На том свете отдыхать будешь. Подвижки есть?
– В целом, я г-готов.
– Жерново́, ты завязывай со стрельбой, Контору разоришь на патронах.
– Никак нет, не ра-азорю, т-товарищ майор!
– Хватит уже… Как результаты?
– Хорошо, тащ майор!.. Мне бы ещё в т-темноте пострелять…
– По кому стрелять собрался, боец?
– Т-товарищ майор…
– Ладно, завязывай, я сказал, сигналы поступают.
– Есть за-авязывать!
– Садись… Бумаги у рудокопов выцыганил?
– Т-так точно, выцыганил.
– Хорошо… Удостоверение… – майор небрежным жестом кинул передо мной красные корочки, – билеты на шестнадцатое июля. Нормально?
– Самая жара.
– Переживёшь… Деньги… Много не пей.
– Виктор Геннадьевич…
– А то я ментов не знаю.
– П-по жаре пить – себя не любить. Да и… это… не до пьянок будет.
– Надеюсь… Контакт в Кемерове… адреса для отчётов… каждые два дня, отправлять будешь из разных отделений, чем больше – тем лучше. Раз в неделю плюс сорок восемь часов доклад по межгороду.
– Оружие?
– Сдашь командиру экипажа, в Новосибирске вернут. Дальше автобусом, это ещё часов пять… или четыре… Не помню.
– А как?..
– Документы оставишь в камере хранения Толмачёва. На обратном пути заберёшь.
– Камеры п-проверяются через т-трое суток!
– В нашу камеру, не переживай.
– Что с билетами на автобус?
– Отправляются каждый час, купишь прямо на автовокзале… Да, ещё… По приезде сразу доложись, мне наверх семафорить. Ферштейн, "боец невидимого фронта"?
– Яволь, герр майор!
– Всё, Саша, прощаемся… Возвращайся, а то мне орден не дадут. Или медаль хотя бы.
– Д-да ладно вам, на курорт, м-можно сказать, еду.
– Знаем эти курорты… Отцу привет передавай.
– Ему не п-понравится.
– Ничего, переживёт. Я же с уважением, как к старшему товарищу.
– Хорошо, п-передам.
– Всё, проваливай, мне ещё работать…
– Товарищ майор, ра-азрешите вопрос?
– Слушаю, внимаю.
– Какие мои п-перспективы в милиции?
– Не дёргайся, голубь сизокрылый, побудь старлеем. В стране грядут серьёзные перемены. И чем больше звёзд, тем больше с ними проблем. Оно тебе надо?
– Да как бы нет…
– А на нет и суда нет. В деньгах пока не нуждаешься, надеюсь?
– Слава Богу…
– Ну вот и закрыли тему. Посиди в дознавателях, набирайся опыта.
– К-куда больше…
– Скучно стало?.. Перетащим в опера, вспомнишь молодость.
– Лучше в участковые.
– Мечтай молча… Ну всё, Жерново́, иди. В аэропорт не приеду.
– Сань, когда обратно?
– В первой половине августа, если сложится.
– А если нет?
– Аркаш, ну что ты как маленький… Поживём, увидим.
– На днюху, значит, не ждать.
– Не ждать…
Мы сидели на втором этаже в пельменной на Невском, напротив метро "Маяковская". Заказали ещё по пятьдесят.
– К нам зайдёшь?
– Зачем?.. с Бруксом повидаться?.. Завтра из дома на такси прямо…
– Ты так и не сказал, – едешь или летишь.
– Предположим, еду. Тебе-то что за дело?
– Темнила ты, Саня… Что за секреты?
– Аркаш, завязывай уже, пять лет одно и то же.
– Вот как из Ташкента вернулся, тебя как будто подменили.
– Алё, гараж! Мы с тобой только в восемьдесят третьем познакомились.
– Мужики говорили.
– Слушай больше мужиков разных.
– Это наши пацаны разные? Ты за метлой следи, друг.
– Хазарин, что за наезд?.. от перенедопития?
– Ладно, проехали…
В молчании просидели минут пять, уткнувшись в тарелки…
– Аркаш, у тебя с барыгой тем контакт постоянный?
– У меня много контактов.
– Ну, который коньяком тебя снабжает… снабжал.
– И сейчас дома есть. Может, зайдём?
– Для меня закажи несколько бутылок.
– Сколько?
– Пол-ящика, если можно.
– Так зайдём всё-таки?
– Деньги вот за коньяк… и Бруксу на еду.
– Ну так зайдём или где?
– Мы датые уже, что Ташка скажет…
– А ты с ней на своём языке, типа, – На-аташ, м-мы типа чу-чу-чуть п-п-прибухнули… Блин, почему ты бухой не заикаешься никогда, а?
– Как ты надоел… Ладно, пошли.
– Давай Наташке пельменей с собой возьмём! Она местные уважает. За десять минут не остынут.
– Ну ты, Хазарин, придурок…
– Это, Саня, вторая линия обороны.
– В смысле, вторая?
– После тебя.
– …Наташа-а! Мы пришли! Пельмени горяченькие тебе принесли.
– П-пельмени, г-говоришь… П-п-прибухнули, говоришь…
– …Таш, ну ты чего… чего дразнишься.
– Сашка, молчи, влетит обоим … Проходите уже, клоуны… оба… Брукс, встречай пьяного хозяина! С пьяным другом.
В Новосибе бывал смолоду, да и то проездом, можно сказать, связанных с ним воспоминаний почти никаких. Поэтому маршрут выстроил заранее по простой схеме. Через час получил багаж и на такси махнул в сторону Коммунального. Спустился к пляжу, окунулся в утреннюю Обь, попрыгал, вытряхивая воду из ушей.
Спустя ещё полчаса был в Сухом Логу, где находилась известная на правом берегу пельменная. Плотно позавтракав, я двинул на автовокзал.
Жизнь налаживалась.
– 3 -
– Проходи, капитан, располагайся. Как добрался?
– Устал, т-товарищ капитан, больше полсуток в дороге.
– Где остановился?
– Ещё не решил, думаю, в г-гостинице.
– Думает он… Ладно, к вечеру что-нибудь организуем.
– Я д-думал…
– Опять думал?
– Т-товарищ капитан, меня два месяца готовили к поездке.
– У нас тоже заготовки имеются… Есть хочешь?.. Идём, тут хорошая столовая. Ты по этому делу как? – капитан щёлкнул в район кадыка.
– Н-не возражаю.
– Вещи в угол кидай, и за мной.
На раздаче взяли по два шницеля с картофельным пюре, компот и по совету капитана солянку ("бери-бери, пальчики оближешь"), в нагрузку добавил стакан сметаны.
– Ну, капитан, за знакомство. Шергов. Иван Шергов.
– Александр Жерново́…
Коньяк был армянский "три звезды", очень даже неплохо по нынешним временам.
– Н-неплохо вы устроились. У нас т-такого добра днём с огнём.
– Перебирайся, заживём. Служба не пыльная, начальство из центра бывает редко, иностранцы все на учёте, под полным контролем.
– Отвык я от сибирского к-климата, сухо для меня.
– В каком смысле отвык! Ты здесь бывал?
– Я в Тогучине родился, школу закончил в К-кузне.
– Нихрена себе… Земляк! А в Ленинград как попал?
– П-после учёбы.
– Академия?
– В-военный институт, выпуск семьдесят восьмого.
– Ну ты даёшь… Сань… извини, ничего, что я по-простому?
– Н-нормально, Вань, мы же ровесники.
– Давай ещё… за земляков.
– П-под соляночку лучше бы водочки…
– Сань, не дави на больное. Местная водка того, малость не того.
– У вас т-тоже?
– Ну, а как ты хотел, если у командиров резьбу сорвало.
– Вань, не боишься при мне т-такие ра-азговоры разговаривать?
– Не боюсь… ты же не стукач.
– П-почему так считаешь?
– А вдруг я экстрасенс?
– А се-ерьёзно?
– Ладно, будет и серьёзно… Доел?.. На воздух выйдем.
Расположились на скамейке во внутреннем дворе управления. Закурили. Минуты три наслаждались тишиной и воробьиным треском.
– Я почти два года занимаюсь этим делом… полтора. Группа небольшая, конечно, но не в этом дело.
– Извини, Вань, п-перебью… Это ваша ра-азработка или сверху?
– Родная.
– Учту… П-продолжай.
– Сделали запрос… попросили человека из Москвы… ну… со стороны чтобы.
– За-асланный ка-азачок?.. А вы что, своими силами не справляетесь?
– Справляемся… справлялись… – Иван помолчал, кинул взгляд в мою сторону. – Был у меня опер, вольный охотник вроде тебя. И сплыл.
– Давно?
– В апреле.
– Т-так… ве-ернёмся выше… Запрос был в Москву, а прислали меня. П-почему, как думаешь?
– Им из погреба видней… Ты раньше в Москве работал?
– П-проездом, был в составе следственной бригады. Недолго. Да и то больше в Средней Азии. До этого п-прошёл спецкурс п-по оперативно-розыскной.
– Во как… тепло, значит, любишь.
– Не то, чтобы да… П-переношу легко.
– Вот, значит, в апреле… А сейчас вторая половина июля.
– К-команду дали в мае, два месяца на п-подготовку.
– И как, подготовился?
– П-понятия не имею, будем смотреть по обстановке.
– Ну вот смотри… Он выдвинулся в сторону Новокузнецка… Карту знаешь?
– Изучил.
– Это хорошо… Там по дороге всего полным-полно. И карьеры, и геологоразведочные партии, не говоря уж о городах. Белово, Киселёвка, Прокопьевск…
– К-киселёвка?
– По-старому. Сейчас Киселёвск.
– А, ну да… п-припоминаю.
– А ещё земляк, с печки бряк…
– Не пы-ыли, Вань, я уехал п-пятнадцать лет назад. А до этого, думаешь, сильно родными краями интересовался?.. Да меня па-апа родный от горшка к службе готовил.
– А кто наш папа?
– Отставной.
– Ты, значит, потомственный у нас… Блатной, выходит?
– Т-тебе бы т-такой блат… Па-апаня целую операцию провернул по внедрению меня в К-контору.
– Так, зёма, замолчь. Поехали ко мне, там поговорим.
– А здесь?
– Сегодня будем пить и говорить. Одновременно.
– Друг у меня есть, п-питерский. Один в один как ты. В шахматы играешь?
– А ты как догадался!
– Ну ка-апец… Аркаша вылитый.
– Аркадием зовут?
– Ха-азариным его зову.
– Сань, давай за вещами, и домой… Сигареты есть?.. А то мои…
– Блок "Мальборо".
– Всё, бегом-бегом-бегом, не будем время терять.
– Я из пистолета научился стрелять раньше, чем из рогатки.
– Силён.
– Мы несколько лет прожили в деревне. Там за околицу вышел, и стреляй, сколько влезет.
– Из табельного?
– У отца три наградных.
– А у тебя?
– Нету.
– Что ж так-то…
– Да вот так.
– Слушай, Сань, у тебя план есть какой-никакой или на шару?
– На шару бывает только шаровая молния.
– Кемерово мы окучили, как смогли, здесь ловить нечего.
– Значит, придётся по известному маршруту.
– Нет, так тоже не пойдёт. Тебе надо в Новокузнецк, потом в Прокопьевск, там мощный научно-исследовательский институт со своей лабораторий, экспериментальным производством.
– А в Кузне что?
– Металлургический центр. Может, там что найдёшь.
– У меня в списке ещё три точки… Бачатский карьер…
– Там что тебе делать!
– На людей посмотрю, себя покажу.
– Ладно, дело твоё … Что ещё?
– Больше всего меня интересуют Тяжинское месторождение и Тисульское.
– Значит, всё-таки золото… Я так и знал.
– Вань, а чем вы тут занимались?
– Уже, можно сказать, ничем. Вся работа насмарку. Дела…
– Не колчаковское же золото искали.
– Ещё издевается…
– Я пошутил, Вань, не обижайся.
– А если кроме шуток, давай откроем карту… Ну, посмотри, где твоя Кузня, а где Тисуль. Тяжинский ещё дальше на северо-восток.
– Что тогда искал твой человек на юге?
– Перерыли все бумаги. Ничего.
– Тогда я сначала всё-таки на восток, а потом сразу в Новокузнецк.
– Сюда не заедешь?
– Как карты лягут.
– Бачаты оставишь на сладкое?
– Если успею. В любом случае зимовать у вас не собираюсь.
– Заодно с родителями встретишься.
– Само собой, поэтому и приехал, наверно.
Налили по восемьдесят.
– Сань, ты вот так, в костюмчике отправишься?
– На тебя рассчитываю.
– Ладно, экипируем по полной, из конторских закромов. В магазинах-то хоть шаром покати.
– Ну что, покурим и спать?
– Действительно, пора на боковую, времени полно.
– Темнеет рано…
– Отвык?
– У нас в это время уличные фонари не включают ещё.
– Зато у нас выспаться нормально можно.
– Эт точно.
– 4 -
Капитан Шергов стоял возле новеньких "Жигулей" вишнёвого цвета. Увидев меня, помахал рукой и бодрым шагом подошёл к автобусу.
– Ну что, турист, накатался?
– Обязательную п-программу откатал. Устал к-как собака.
– Как наши дороги?
– Скорей уж направления.
– Рюкзак в багажник, не хочу салон пачкать.
– Может, и меня т-туда же?
– Поехали, Жерново́, нам через весь город почти переться.
– Сейчас бы в душ и п-подремать пару часов.
– Будет и душ тебе, и кофе с коньяком.
– Куда едем?
– Жена вернулась от тёщи, так что поживёшь в служебной… Не переживай, условия хорошие, только с едой уж извини.
– А сын где?
– В пионерском лагере, ещё месяц будет.
– Я ни разу в лагере не был… В смысле, в таком качестве.
– В каком был?
– Не важно… Вань, п-притормози, а?
– Это филармония.
– Я знаю.
– Ходили как-то с женой, понравилось не очень.
– Московский классический балет…
– Любишь балет?
– Не всякий… Был на их спектакле "Сотворение мира", восемь лет назад. Ладно, проехали…
– Странный ты сегодня какой-то… Случилось что?
– Ничего. Как и не ездил никуда.
– Голый васер?
– Теперь, Шергов, это уже не наша забота.
– Сань, смотри, уложился за неделю… за восемь дней. Так?
– Ну так.
– Смотайся к родакам, недельку отдохни, а потом на рыбалку махнём.
– На какую ещё рыбалку!
– Томь, Кондома, Чумыш. Выбирай на вкус.
– Вань, дай отмокнуть после дороги, ничего сейчас не соображаю.
– Ну как предложение?
– Подумаю…
По Химиков доехали до Комсомольского проспекта, повернули направо и остановились у второго подъезда со стороны двора.
– Третий этаж… Квартирка небольшая, две комнаты, мебель новая, чистое бельё, холодильник я забил… Да, на всякий случай, – из подъезда есть второй выход, прямо на проспект.
– Мне-то зачем!
– На всякий пожарный.
– П-принято… Вань, я в душ, п-приготовь что-нить на скорую руку… Т-ты в контору сегодня поедешь?
– Приготовлю… Сколько у меня времени?
– Двадцать минут максимум.
– Двадцать так двадцать, время пошло́… Да, ещё, Саня!.. До Томи полчаса ленивым шагом отсюда, удочки привезу.
– Ты был прав, смысла в поездке ноль. Однако у меня отчёты. Наваляют, конечно, по первое число. Но вы-то полтора года здесь кувыркались, а я один.
– Вот и я думаю… зачем тебя посылали одного…
– Вы запрос делали?.. Делали. Ну и вот.
– Да ладно, запрос… отмазка была. Ясен перец, что не ясен, откуда протекает.
– Па-протекает это хорошая мысль, надо подумать… Вот скажи, Вань, на полках пусто, а меня встречали как персидского шаха.
– Боятся.
– Кого, меня?.. Ты с дуба рухнул.
– Контору.
– Э, Вань, тут ты не угадал ни разу.
– Поясни.
– На, смотри… – Я положил на стол журналистское удостоверение.
– Газета "Смена"?!.. Что за цирк!
– Ещё вот… "верительные грамоты" от "Рудгеофизики".
– Сурово.
– Фирма, Вань, веников не вяжет. А Контора тем более.
– Понятно… стратегический ресурс и всё такое.
– Только вот, предполагаю, спугнули вы золотодобытчиков, без спецоперации не разобраться.
– Спецура здесь, в Кузбассе?.. Если знаешь, кого искать, шансы есть, а так… Давай по пятьдесят… Что дальше, в Кузню?
– Да, я думаю, на неде…
Договорить я не успел, хватило лишь отвернуться от стола, и на пол хлынул поток смеси еды и коньяка. Меня мгновенно скрутило, и я упал на бок, поджав ноги к груди. В глазах забегали мурашки, я начал терять сознание.
Дальше всё как в тумане… Голоса какие-то, чувствовал, что меня куда-то тащат… кто, куда, совершенно непонятно. Белое пятно… опять голоса… женский голос, как будто знакомый, из прошлой жизни.
По всему телу разлилось приятное тепло, я начал видеть очертания комнаты, белое пятно превратилось в больничный халат…
– Я не могу… нельзя в больницу мне… у меня мама…
– Товарищ капитан, вы можете с ним остаться?.. – Приятный женский голос. – …Хорошо, отправляйте машину, я посижу… Больной, вам нельзя волноваться, успокойтесь, всё позади.
Потом снова голоса в коридоре…
– …Да мы вместе ели, Анна…
– Анна Владимировна.
– Анна Владимировна, вот Богом клянусь, – вместе пили, вместе ели. Перед этим больше трёх часов был в дороге.
– Ладно, успокойтесь, никто вас ни в чём не упрекает… Промывание сделали, полежит под капельницей, всё будет хорошо.
– А я?
– Езжайте уже прочь, без вас разберусь… Ключи оставьте, могут понадобиться. До свидания… До свидания, я сказала!
Первая мысль по пробуждении – хорошо, успел душ принять, а то пахло бы от меня как от козла.
– Доброе утро, больной. Как ваше самочувствие?
– Спасибо, доктор, вчера было на-амного хуже. А что это было?
– Мне бы тоже хотелось это знать. Чем вы могли отравиться?
– Что с Иваном?
– Вы о своём здоровье должны думать… Иван Николаевич в полном здравии.
– К-как же так… Не мог он меня та-травануть.
– Не мог, иначе меня бы здесь не было, вас тоже, Александр Иванович.
– В к-каком смысле?
– В общепринятом, Саша.
– Па-простите, мы знакомы?
– Давайте уже пить кофе.
– Мне можно?.. знаете, п-после отравления…
– Сами сможете?
– Д-да, конечно… отвернитесь, п-пожалуйста…
Доктор вышла из комнаты. Я надел треники, футболку. На кухне пахло свежезаваренным кофе и выпечкой.
– Булочки вам пока нельзя, хотя бы до вечера, а кофе вот… С сахаром?
– Да, д-две ложки… ложечки.
Захотелось чего-то… что-то здесь было не так.
– Анна Владимировна…
– О, вспомнили моё имя!.. Можно просто Аня.
– Аня… Анна… Па-простите, фамилия Булычёв… Булычёва… ни о чём вам не г-говорит?
– Саш, это я… Ты же обещал, что однажды мы встретимся.
– 5 -
Это было странное лето…
После диплома и получения настоящих погон я поехал к родителям. Через неделю безделья понял, – надо придумать себе занятие, не связанное со службой.
– Саш, нужны деньги?
– Не п-помешают, конечно…
– Ясненько-понятненько… друзья, значица, уже надоели.
– Па-ап, к-какие друзья…
– Ну что тогда посоветовать… Женись!
– В двадцать лет?.. Папа!..
– Ты как с отцом разговариваешь!
– Я слова ещё сказать не успел.
– А что подумал?
– Ну всё, ка-апец, п-пришёл к родному отцу за советом…
– Ладно, сядь… Да не булькай ты, что-нибудь придумаем…
– Ага, п-придумает он…
– Не он, а папа. Говорю, значит, придумаем… Какие планы на вечер?
– В т-театр пойду.
– Надеюсь, в драматический?
– П-пап, у нас есть другой?
– Слушай, сын, закажи-ка ты межгород на завтра.
– Опять в Москву собрался… успокоился бы ты, пап, хватит уже.
– Молчи, несчастный, не хочешь жениться, – найдём тебе дело, ещё спасибо скажешь… Поедешь в Кемерово, надеюсь.
– А че-ерез восьмёрку позвонить?
– Туда не дозвонишься. Бери адрес и дуй на телефонную станцию.
– Пап, на дворе конец семидесятых. Закажи на домашний.
– Дядя Саша, ты дурак? – отец поморгал и открытыми ладошками дважды похлопал себя по ушам.
– Ладно, схожу.
– Бегом, я сказал!.. А потом в театр.
– В театр… в театр… Да не хочу я ни в какой театр… театрала нашёл…
Через два дня с родителями присели на дорожку, и ночной лошадью я отправился в Кемерово.
Пара дней ушла на оформление санитарной книжки. Так впервые увидел, что подлог документов это нечто вроде старой национальной забавы. Последний штамп "Годен к работе" отцовский друг поставил, перегнувшись через стойку регистрации, пока я заигрывал с регистраторшой. Ой, дура…
"И эти люди запрещают мне ковыряться в носу…"
– Исключительно для пользы дела! Ты ведь здоров, да? – и он хитро мне подмигнул.
"Ну и друзья у папани… хулиганы в погонах".
Перед отъездом устроили мне настоящие проводы. С водкой, шикарной закуской, с песнями и танцами. Я что-то играл на гитаре, потом пальцы перестали слушаться, и гитару взял дядя Петя. Потом он взял баян…
Проснулся с головной болью и диким сушняком во рту.
Утренний моцион, капустный рассол и горячие щи для прочистки мозгов. А через три часа я уже ехал в пригородном автобусе.
Вот так я оказался в зоне отдыха "Сосновый бор" на должности воспитателя пионерского лагеря.
Мы прогуливались вдоль набережной. Аня обняла мою левую руку. Мне было тепло и приятно.
– Саш, как ты оказался в лагере?
– Это всё папа.
– Он жив?
– Да, и мама жива.
– Ну так что с папой?
– Он устроил. Все дела мои устраивал, всю жизнь.
– Папенькин сыночек?
– Ань, вот лучше бы тебе не знать, как папенькиным сыночкам достаётся.
– А что же он… Мог бы и нам устроить.
– Он ничего не знал… Я маме только рассказал.
– А кто у нас мама?
– Твоя коллега, педиатр.
– Ну что я, клещами из тебя должна вытягивать, Саша! Десять лет прошло.
– Мама сказала, что я дурак.
– Хорошая женщина, мудрая.
– Аня, перестань.
– Пойдём, мороженого купим. Хочу пломбир.
– Пломбир так пломбир…
– А давай по две штуки возьмём! Или лучше по три.
– Не успеем съесть, растает.
– Мы в газету завернём и дома всё слопаем.
– Дома?
– Ну мы же домой сейчас.
– Да я как-то…
– Будем считать, что ты меня долго уговаривал… Ну идём, Саша, седьмой час уже, у нас мало времени. Не тормози, Александр Иванович, мне давно не семнадцать лет.
– Знаешь, Ань, сегодня моя жизнь разделилась на до и после. Я не смогу быть прежним.
– И не надо, я буду любить тебя таким, как ты сейчас.
– Любовь… это так громко… до звона в ушах.
– Позвенит и перестанет… Саш, кофе хочешь или чай?.. Сухое вино есть.
– Сухое?
– А что!.. Разве мы не заслужили?
– Аньча, прекрати!
– Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
– А ты сегодня работу прогуляла.
– Мне можно.
– У тебя какое-то особое положение?
– Я взяла отпуск.
– Когда ты успела!
– Вчера.
– Так ты, выходит, заранее всё просчитала.
– Ты подлец и негодяй, Сашенька, ты бросил меня десять лет назад…
– Я тебя не бросал.
– Помолчи… Ты оставил бедную влюблённую девушку.
– Ань, напомни, пожалуйста, кто из нас не приехал на встречу.
– На свидание.
– Хорошо, пусть так.
– Ты на свидание пришёл с цветами или как всегда с шоколадкой?
– Аня, ты не пришла!
– Меня не отпустили родители. Сказали, пока глупостей не наделала… Ну и так далее…
– А я виноват! Нормально наши пляшут…
– Ты мог хотя бы попытаться меня найти.
– Как, Анюта! Я даже адреса твоего не знал.
– Имя знал, фамилию; знал, что у меня старший брат, твой ровесник.
– Прости, Ань, прости…
– Ладно, чего уж там…
Пару минут помолчали, каждый о своём… или о нашем.
– Ты замужем?
– Вышла после третьего курса.
– Недолго ты горевала.
– Заткнись. И не зли меня, прошу… Дочке пять с половиной. А ты?.. дети?
– В разводе, третий год пошёл.
– То-то, я смотрю, горячий какой.
– Ань!..
– Да ладно тебе, взрослые люди.
– На кого дочка похожа?
– На тебя.
– Ты с ума сошла! Так не бывает.
– Вот я тоже так думала. А увидишь – в обморок упадёшь.
– А что твои?..
– Ничего, тебя же никто живьём не видел.
– А мама?.. Она ведь приезжала на родительский день.
– Точно! Как я могла забыть… И ничего мне не сказала ни разу… Да всё равно теперь, мужу всё равно, родителям ещё ровней. Только мне… И я не горевала. Я всегда тебя любила… Права была твоя мама, ты дурак.
– А что сейчас?
– Закончится командировка, ты уедешь и будешь помнить меня всю оставшуюся жизнь. Как я тебя.
– Может, что-нибудь поменяем?
– Зачем?.. чтобы всё испортить?
– Уходи…
– Ага, сейчас… бегу и тапочки оставила… Я отпуск просто так брала?
– Завтра уезжаю в Новокузнецк, к родителям.
– Вот и хорошо. На поезде, надеюсь?
– Какая разница… На поезде.
– Утром соберу вещи, заеду за дочкой.
– Ты с ума сошла!..
– Саш, если помнишь, в тебя были влюблены все девочки нашего отряда. А достался ты мне, ещё тогда… Не спорь, прошу, едем вместе. Хочу познакомиться с твоей мамой.
– 6 -
– Здравствуйте… Аня.
– Очень приятно… Ирма Андреевна.
– Саша, поздоровайся с бабушкой…
– Александра… Вы мама Саши?
– Да, я его мама. А ты давно с ним знакома?
– Мне мама про него рассказывала, когда я была маленькая.
– Проходите в дом, сейчас на стол соберу… Сашенька, ты не устала?.. может, попить с дороги хочешь?
– Я потерплю… А где Сашина комната?.. Можно я там посижу?
– Можно, конечно, девочка моя… проходи…
Мамины глаза надо было видеть. И мои тоже. Это у нас семейное.
– Ань, что это было?
– Это жизнь, Саша… Можно водички?
– Идём.
С ночной рыбалки вернулся отец, запахло удочками и сапогами. Красные от бессонницы глаза, но весёлые, почти радостные. Зная папаню не один десяток лет, предположил, что скучно не будет никому.
Скучно не было.
– Ну, молодёжь, за вас! Чтоб у вас было всё, чего не было у нас.
– Спасибо, пап, и за вас тоже, всенепременно.
– Мать, покажи девочкам фотографии, мне с сыном потолковать надо. Ты меня поняла?
– Рассказывай.
– Что именно?
– Всё. По порядку.
– У меня командировка, выдалась свободная неделя. Побуду с вами и назад, в Ленинград.
– Побудешь или побудете?
– Это второй вопрос?
– И второй, и третий.
– Понимаешь, пап, Аня моя старая знакомая, десять лет назад…
– Так, стоп! Та самая Аня?..
– Откуда ты знаешь!
– Сын, ты дурак?.. У матери от меня секретов нет.
– Почему ты мне тогда ничего не сказал!
– Зачем?..
– Ну… не знаю…
– Точно дурак… Саша твоя дочь?
– Нет, конечно. Ей пять, а с тех пор мы не виделись.
– Хм… странно…
– Что?
– Да так… мысль одна…
На кухню прибежала Александра.
– Сашенька-Саша, смотри, у бабушки Ирмы есть мои фотографии. Только они испортились.
– Можно глянуть?..
Со всех пожелтевших от времени детских фотографий на меня смотрела Александра. Я не мог поверить своим глазам. Вот и доверяй после этого медицине… или генетике.
Потом гуляли по вечернему городу. Сашка щебетала без умолку. Слава Богу, родители остались дома. Не представляю, как бы они чувствовали себя в этой ситуации.
А мне хотелось называть её дочкой. Ума хватило. Не сорвался ни разу.
Следующий день оказался шкатулкой с сюрпризом. Главный корень в слове – сюр.
Мама подбила девок, и они на два дня уехали в Малышев Лог, где у нас когда-то была дача на берегу Кондомы.
Дачи давно нет, но у родителей там осталось много друзей. А тут разные ягоды пошли, и мама решила побаловать ребёнка свежими витаминами. Она искренне считала Сашу своей внучкой. Разубеждать её было бесполезно – Саша была точной копией меня в её возрасте.
Папа же решил поправить линию судьбы. Как всегда неожиданно и радикально.
– Саш, надо поговорить…
Не сын, а "Саш"?.. Предчувствие не обмануло.
– Тут такое дело… У тебя время есть?
– Смотря для чего.
– На сколько можешь задержаться?.. Давай сразу по максимуму.
– Пап, если по делу, говори сейчас.
– Я не по делу выступал?
– Ну хорошо… Две недели у меня есть. Но за две недели здесь я с ума сойду, не говоря уж об Ане с ребёнком.
– О девочках и речи быть не может, их надо отправить в Кемерово.
– Отвезу… Что по делу?
– Вернёшься – поговорим, не хочу, чтобы начал себя накручивать, девки почуют. Оно тебе надо?
– Да какая разница… почуют, не почуют…
– Дурак ты, сын, как есть дурак. Ты за них отвечаешь. Я же вижу, как Анька тебя любит… Ни черта не понимаю в вашей жизни… как такое может быть.
– Пап, сделаю. Когда они вернутся?
– Ждём послезавтра, потом за ними, если что.
– Одним днём тогда, туда и обратно.
– Неправильный ответ. Ты должен предусмотреть и то, что больше никогда в своей жизни их не увидишь.
– Мы потеряем время.
– Ты меня не слышишь. Делай, что говорю, капитан, приказы не обсуждаются.
Через два дня сюр продолжился.
– Мы никуда не поедем.
– Аня, думай, что говоришь.
– Саша, я всегда думаю, потом говорю. А потом делаю. Я тебе шоколадку до самой смерти вспоминать буду.
– Вот давай ты сейчас немного подумаешь о ребёнке.
– Останется с твоими родителями, если что. Ирма Андреевна, между прочим, души в ней не чает.
– Да что за дурдом-то такой!..
– Питаться надо было правильно, родной, и нас бы здесь не было. Никогда. Что, шоколадка боком вышла?
– Анюта, ну пойми…
– Ничего сейчас не хочу слышать. Всё, разговор окончен… Что сказал папа?
– Надо ехать.
– Куда?
– Часа два… два с половиной. Электричка, потом по городу.
– Я невнятно выражаюсь?
– В Прокопьевск.
