Отрывок из книги
В тот памятный августовский день я сидел в редакции и правил рукопись никому не известного писателя. На лице у меня была тихая грусть, в душе – печаль. Конца-краю всей этой волоките не предвиделось, и я существовал как бы в двух измерениях: первый «я» читал бездарную рукопись, а второй «я» грустил над собственной судьбой – неудачливой, несправедливой, гадкой – совсем не такой, о какой я грезил в пору невозвратной юности… В такую-то минуту в дверь кабинета робко постучали. Я с удивлением посмотрел на давно не крашенную деревянную дверь, которая никогда не запиралась и которую частенько открывали хорошо поставленным ударом ноги. Редакция в отдельные часы напоминала проходной двор. Заходили все кому не лень, порой без всякого повода – просто от нечего делать (попробуй потом выгони непрошеного гостя!). И вдруг – тихий перестук. Так стучат или шибко умные и талантливые, или донельзя робкие и углублённые в себя. Тех и других я безотчётно любил, потому что и сам такой, и ещё потому, что нас – тихих и вежливых интеллигентов – страшно мало на этом свете.
Итак, раздался осторожный перестук, и дверь приоткрылась.
.....
Секретарша широко улыбнулась, обнажив крепкие белые зубы. Видно, здорова она была изрядно. Сильная, гибкая, выносливая. И, судя по всему, совершенно без комплексов. Повезло Николаю Ивановичу с секретаршей.
В голове у меня уже шумело. Пить с утра я не привык. Тем приятней было это головокружение, эта теплота, что медленно разливалась по телу. Стало покойно и радостно. И я позавидовал Николаю Ивановичу. Впервые в жизни подумал о том, что ошибся с профессией. Нужно было идти в науку! Сидел бы теперь в какой-нибудь лаборатории, варил бы кофе по утрам и целый день копался в каких-нибудь научных отчётах. Никто тебя не донимает. Не нужно каждую секунду думать о смысле жизни и что-то там из себя выдавливать. Жизнь коротка и прожить её нужно как можно тише, чтобы не было никаких потрясений, ни личных, ни общественных. Хорошо бы начать всё сызнова. Ей-богу!
.....
