Читать книгу Бунт отверженных - Александр Леонидович Аввакумов - Страница 1

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

«Тяп-Ляп» – организованная преступная группировка (ОПГ), известная организацией массовых драк в Казани в 1970-е годы, а также убийствами. В неё входили молодые люди и подростки, проживавшие в районе завода «Теплоконтроль» на одной из окраин Казани. Как считают специалисты, именно с этой банды берет начало массовое явление, получившее название «казанский феномен». В те годы Казань была поделена между молодёжными преступными группировками: «Павлюхинские», «Хади Такташ», «Жилка» и другие., которые также получили название по району проживания их членов. В группировку «Тяп-Ляп» вошли учащиеся и выпускники двух местных школ – 114-й и 48-й. Численность банды составляла порядка 300 человек, у каждого имелось холодное или огнестрельное оружие, в том числе зарубежного производства. Фирменным знаком ОПГ «Тяп-Ляп» являлся рисунок трёхзубчатой короны с изображением двух букв – «Т» и «К», что означало «Теплоконтроль».

Во главе банды стояли три человека, которым удалось превратить подростковую шайку в крупнейшую ОПГ СССР

Завдат Файзрахманович Хантимиров по кличке «Джавда», 1956 года рождения; прирождённый лидер, властный, мстительный, физически сильный, занимался боксом, однако вместо спортивной злости испытывал к противникам самую настоящую ненависть, поэтому серьёзным спортсменом не стал; весьма ценил порядок, следил за соблюдением кодекса банды. Официально Хантимиров числился электриком Молодёжного центра, однако на работе появлялся редко. Даже его непосредственный начальник боялся наказывать Джавду за прогулы.

Сергей Леонидович Скрябин по кличке «Скряба», 1956 года рождения; в 1977 году окончил Казанский педагогический институт, был весьма умным человеком, являлся мозговым центром группировки, подводил все её действия под своего рода идеологию, разрабатывал разнообразные комбинации, был другом Джавды с начальной школы. Они идеально дополняли друг друга в группировке.

Сергей Антипов по кличке Антип, 1949 года рождения; к моменту создания группировки уже отсидел несколько лет за хулиганство и грабёж. В колонии он изучил типичные ошибки криминальных группировок и методику работы правоохранительных органов, его знания впоследствии помогли при создании ОПГ «Тяп-Ляп».

Именно Хантимиров и Скрябин нашли место для штаба группировки. Они открыли подпольный спортивный зал, в простонародье «качалку». Вместо штанг использовались батареи отопления, вместо гантелей – утюги, а турником служила водопроводная труба. Именно в этой «качалке» трое главарей и их подельники обсуждали свои планы. В районе «Теплоконтроля» это было единственным местом, куда по вечерам могли прийти подростки, поэтому власти не закрывали «качалку», не зная, что на самом деле творится там. Здесь же проводился экзамен на «профпригодность» – если после одного удара экзаменуемый не падал, то его принимали в ОПГ. Кодекс банды был достаточно жёстким: не пить, не курить, своих не бросать. Члены банды носили специальную униформу: шапку-ушанку с завязанными «ушами» и телогрейку. Это давало дополнительную защиту в драках и возможность отличить бойцов своей группировки от другой. Когда эту униформу переняли другие группировки, члены ОПГ стали носить значки завода «Теплоконтроль». Был у членов группировки и свой транспорт – мотоциклы, чаще всего похищенные и переделанные. ОПГ «Тяп-Ляп» окончательно оформилась к 1974 году. Лидерство в городе она завоевывала в жестоких боях «стенка на стенку» с ОПГ из соседних микрорайонов. В драках использовались прутья арматуры и монтировки. Тренированные бойцы «Тяп-Ляпа» выходили победителями. Затем ОПГ «Тяп-Ляп» стала заниматься более «серьёзными» делами: квартирными кражами, вымогательством денег у цеховиков. Тех, кто не соглашался на условия группировки, избивали, отбирали товар. Не желавших платить ждала смерть. Один из членов ОПГ получил задание убить приёмщика стеклотары, не желавшего платить бандитам. Однако в результате выстрела тот получил тяжёлое ранение, но остался жив. Это была одна из первых в криминальной истории страны попыток заказного убийства. 14 апреля 1980 года суд приговорил Завдата Хантимирова к смертной казни через расстрел. Высшую меру наказания получили также активные члены банды Тазетдинов, Масленцев и Каюмов. Верховный Суд СССР заменил смертный приговор Масленцеву и Каюмову на 15 лет лишения свободы, а Хантимирову и Тазетдинову оставил приговор без изменения. На суде Джавда вёл себя спокойно, видимо, надеясь на снисхождение. По воспоминаниям очевидцев, когда Хантимирова стали переодевать в полосатую форму заключённого-смертника, с ним произошла истерика. Все прошения о помиловании были отклонены, и приговор в отношении Хантимирова и Тазетдинова в 1982 году приведен в исполнение.Антипова в том процессе осудить не удалось – члены группировки его не выдали. Осудили его по другому уголовному делу. Антипов, по мнению многих исследователей, являвшийся настоящим лидером группировки, и Скрябин получили по 15 лет лишения свободы. Остальные члены группировки отделались меньшими сроками.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Они сидели в школе за одной партой и жалели, что им не пришлось повоевать в Гражданскую войну, драться с немецкими захватчиками в годы Великой Отечественной войны. Каждый мечтал стать героем, борцом за справедливость, как Робин Гуд. Обоим хотелось, чтобы про них и их подвиги поэты и композиторы слагали песни, а в их честь назывались пионерские дружины и улицы городов великого Советского Союза.

Еще в школьные годы Марат Садыков начал заниматься боксом. Родители Марата трудились на казанском заводе «Теплоконтроль» и были рады, что их сын занимается спортом, а не шатается по улицам рабочего поселка в поисках приключений, которые, как правило, заканчивались тюрьмой. Вскоре спорт занял в его жизни главное место. Он фанатично отдавался своему увлечению и мог часами колотить по мешку с песком, отрабатывая удары. Его страсть была замечена тренером, и тот стал много времени уделять мальчишке из небольшого микрорайона, расположенного на окраине города, стараясь воспитать из него не только чемпиона, но и настоящего человека. Мальчик не подвел тренера и вскоре выиграл чемпионат Казани по боксу. За это ему присвоили сначала первый взрослый разряд, а после того как он стал чемпионом республики и Поволжья, получил кандидата в мастера спорта. Перед Маратом открылись широкие спортивные горизонты, его пригласили в спортивный интернат в Москву, но во время одной из тренировок он неудачно ударил по мешку и вывихнул руку. Когда прошла боль, они с тренером поехали в Институт восстановительной хирургии, который в то время находился на улице Горького. По просьбе тренера он в течение дня прошел врачебную комиссию. Вердикт врачей жирной чертой перечеркнул не только спортивную карьеру, но и все его будущее. Врачи в категорической форме запретили ему заниматься боксом, обнаружив хроническую болезнь плечевого сустава. Удар врачей послал его не в нокдаун, а скорее в нокаут. Марат очень болезненно пережил этот вердикт. Он замкнулся, большую часть свободного времени проводил дома.

Нужно было что-то делать, строить свою жизнь вне спорта, вне ринга. К концу лета он устроился электриком в Молодежном центре. К работе относился с прохладцей, так как она ему не нравилась. Его начальник, как и он, не отличался особым рвением в работе. Мастер мог легко пропустить не один стакан водки во время рабочего дня и поэтому, как он считал, не имел полного морального права требовать от своих работников безукоризненного соблюдения трудовой дисциплины. Все это позволяло Садыкову ходить на работу через день, а иногда не появляться по два, а затем и по три дня.

Его друг, Евгений Дерябин, словно в противовес ему, много времени уделял учебе. Семья Дерябиных переехала в Казань в 1947 году. Спустя 9 лет на свет появился любимый и долгожданный сын Евгений. Именно тогда Любовь, так звали маму Евгения, испытала первую большую утрату. Ее мужа и отца Евгения убили, когда он возвращался с работы. Через некоторое время Любовь Дерябина снова вышла замуж. Ее новый муж был человеком эрудированным, имел высшее техническое образование, работал ведущим инженером на предприятии. После окончания средней школы Евгений по настоянию матери поступил в педагогический институт. Учеба давалась ему легко, и все преподаватели вуза пророчили ему великолепное будущее. Однако вскоре в его жизни произошло событие, которое чуть ли не перечеркнуло все его настоящее. Его и пару школьных друзей задержали сотрудники милиции за взлом киоска и кражу сигарет. Ему дали полтора года, однако, усилиями отца и его родственников он был освобожден досрочно. Вернувшись из изолятора, Евгений зарекся больше туда не возвращаться по таким мелочам. Все это время он не забывал о своем школьном друге. Они часто встречались. В этом же году умерла мать Евгения, и это горе еще больше сблизило его с Садыковым. Он часто встречался с ним в центре города, они вместе ходили в кино, на танцевальные вечера. Ему удалось восстановиться в институте, и его жизнь вошла в прежнее русло.

***

Садыков и Дерябин вышли из кабинета начальника ЖКО. Лица обоих светились от счастья. После долгих убеждений им, наконец-то, удалось получить согласие начальника жилищного отдела на организацию в подвале одного из пятиэтажных домов спортивного зала.

– Ты заметил, Марат, как он отреагировал, когда я ему сообщил, что пойду жаловаться в райком партии? – весело произнес Дерябин и с победным видом посмотрел на Садыкова. – Мне показалось, что он просто испугался этого.

– Вот так всегда бывает, сначала все они смелые, а затем быстро сдуваются. Когда я в первый раз зашел к нему с этим вопросом, он меня даже слушать не стал. Уходи, говорит, а иначе милицию вызову.

– Ну, дал бы ему по тыкве, и все.

– Ты шутишь? Я не дурак, чтобы из-за этого гада садиться в тюрьму. Да и что с него возьмешь, кто мы ему? Он живет где-то в центре, а здесь просто работает. Отсидел восемь часов на стуле и домой.

– Ну и с чего начнем, Марат? Думаю, надо подтянуть под это дело пацанов, пусть очистят подвал от хлама.

– Вот и собери.

На другой день, собрав с десяток парней, они направились в подвал. Сбив молотком навесной замок, висевший на дверях, они быстро очистили помещение от всякой рухляди и хлама. Неожиданно в подвал вошла старушка, проживавшая в этом доме. Заметив ребят, она тут же стала на них кричать:

– Вы что здесь вертеп устроили? Кто вам разрешил все это делать! Я вот на вас участковому пожалуюсь.

– Только попробуй, карга старая, – произнес один из парней. – Посмотрите на нее. Ей жить-то осталось сорок дней, а она жаловаться в милицию собралась. Нет, чтобы сказать «спасибо», что подвал от хлама вычистили, а она жаловаться!

– Я не хочу, чтобы вы здесь собиралась шпана, пили, курили. Я больной человек, и мне нужен покой.

– Скоро ты совсем успокоишься. Там будет тихо, вот и отдохнешь.

– Хватит хамить! – неожиданно для всех вступил в разговор Дерябин. – Что, не видите, кто перед вами стоит? Уважайте старость….

В подвале повисла мертвая тишина. Ребята с удивлением посмотрели на Дерябина. Все были удивлены его репликой. Они хорошо знали не только его самого, но и его «острый язык». А здесь он вдруг вместо того, чтобы поддержать своего товарища, принял совершенно другую сторону.

– Вы, бабуля, не беспокойтесь. Пить и курить здесь никто не будет. Здесь мы устроим спортивный зал для местной молодежи. Пусть лучше занимаются спортом, чем пьют и курят. Так что вам не нужно никуда ходить и жаловаться. Если что, сразу же ко мне. А, делаем мы спортивный зал с разрешения начальника ЖКО. Если вы не верите мне, можете сходить к нему. Он обязательно подтвердит все, что я вам сказал.

Боевой дух старушки моментально испарился. Она вдруг неожиданно для всех улыбнулась и, попрощавшись с ними, вышла из подвала. Когда ее сухая и сгорбленная фигура исчезла за дверью, Дерябин повернулся к ребятам.

– Вот что, пацаны. Говорю в первый и последний раз, поэтому прошу хорошо запомнить. Никаких конфликтов с местными жителями, а особенно с пожилыми людьми. Кому все это не нравится, пусть уходит от нас и идет к местным алкашам, что целыми днями толкаются у магазина. Мы с Маратом решили собрать здесь только тех, кто будет разделять наши идеи. Я сейчас о них не буду говорить, вот придет Марат, он вам все и расскажет. Запомните одно правило – кто не с нами, тот против нас.

– Я что-то тебя не совсем понял, Женя? Ты, наверное, забыл, что мы все, кто здесь собрался, не из института благородных девиц. Мы с улицы!

– Нет! Это вы забыли, для чего вы сюда пришли. Поэтому я повторю еще раз для тех, кто не понял. Мы здесь собрались, чтобы коренным образом изменить свою жизнь, заставить других людей со страхом говорить о нас, чтобы нас не только все боялись, но и уважали. А для этого нужно уважать других людей, которые не в состоянии соперничать с нами. Может, ты в лице этой старушки увидел своего врага? Нет и еще раз нет! Нужно построить свои взаимоотношения со всеми, а особенно с соседями и людьми преклонного возраста так, чтобы ни один из них не мог сказать о вас плохого слова. Понятно?

Ребята притихли.

– А теперь все за дело, – скомандовал Дерябин. – Нужно убраться и вымыть пол, конечно, там, где он есть.

Все разошлись по местам, и работа закипела с новой силой.

***

Первое, что они сделали после уборки помещения, это набили мешок песком и повесили его в углу импровизированного спортивного зала. Кто-то из ребят предложил сделать своеобразные штанги. Они быстро разыскали брошенные ржавые металлические трубы и в ближайшем гараже приварили к ним чугунные секции отопительных батарей. Кто-то принес чугунные утюги, которые заменили гантели. Весть об организации спортивного зала моментально облетела рабочий поселок, и туда потянулась молодежь: кто просто посмотреть, а кто и позаниматься. Однако, спортзал из-за небольшой вместимости не мог принять всех желающих, и основная масса молодежи по-прежнему коротала время за бутылкой водки.

Те из ребят, которые первыми пришли в новый спортзал, быстро втянулись в тренировки, которые вел Марат Садыков. Они с остервенением били кулаками по набитому песком мешку, мечтая когда-нибудь вырваться из подвала на настоящий спортивный ринг. Во время одной из таких тренировок в зал вошел Евгений. Он был не один, с ним пришел известный в поселке парень по фамилии Антонов. Последний недавно вернулся из мест лишения свободы, где отбывал второй срок за грабеж. Этот приход, может быть, остался бы незамеченным, если бы Садыков не остановил тренировку.

– Перерыв! – громко скомандовал он. – Всем подойти ко мне. Я и мои друзья хотим поговорить с вами.

В спортивном зале стало тихо. Ребята окружили его и стали ждать, что им скажет тренер.

– Ребята! Я часто спрашивал себя, а сейчас задаю этот вопрос и вам: кто вы в этой жизни? – словно рассуждая про себя, громко начал он. – Скажу лишь одно, что каждый из вас отдельно просто никто! Как говорят, просто пыль под ногами нашего государства!

Он сделал небольшую паузу и посмотрел сначала на ребят, а затем на Дерябина и Антонова. Он никогда не выступал перед аудиторией и поэтому немного волновался, так как отлично понимал, что говорит и к чему призывает их. Однако остановиться он уже не мог, это было не в его правилах. Он, обратив внимание на блеск в их глазах, продолжил свою речь:

– Я собрал вас здесь, в оборудованном нами спортивном зале, чтобы вы, наконец, могли понять, что жить так, как мы жили здесь раньше, больше нельзя. Что нас ожидает в будущем? Тюрьма или смерть от алкоголя или ножа. Больше ничего, поверьте мне, так что выбор невелик. Вы все хорошо меня знаете. Я много ездил на соревнования, был в больших городах и видел уважаемых людей. Могу сказать только одно – все они достигли положения и авторитета за счет кулаков. Мы тоже хотим быть уважаемыми людьми, чтобы с нашим мнением считались другие, но это довольно сложная процедура, и не каждый из нас способен сделать это самостоятельно.

Он снова сделал паузу. Заметив интерес в глазах друзей, он затем продолжил:

– Я много думал об этом и понял, чтобы нас уважали, считались с нами, нужно быть сильными. Только сила делает человека свободным и гордым. Именно она дает человеку уважение и власть над другими. А чтобы стать сильными, нам необходимо не только заниматься спортом, но и всячески поддерживать друг друга, независимо от сложившейся ситуации. Я хочу воспитать в вас чувство самоуважения. Если вы сами не будете себя уважать, то никто, поверьте мне, не станет уважать вас. Мы живем в жестоком мире, в котором правит сила, и я предлагаю вам стать именно этой силой. Силой, которая заставит содрогнуться весь город. Я хочу, чтобы жители Казани со страхом смотрели на нас. Чтобы мы им диктовали правила жизни, а не они нам.

Он снова сделал небольшую паузу и медленно прошел вдоль строя, пристально вглядываясь в лица ребят. Они были почти ровесниками, многих он хорошо знал, с другими жил по соседству, но сейчас он был для них учителем или проще сказать, наставником.

– Ну что скажете? Почему молчите? Думайте, вы вправе сделать выбор. Может, кто-то из вас не согласен со мной, может быть боится этого шага, тот может просто уйти. Я некого не держу.

Марат снова посмотрел на притихших ребят. По их глазам он понял, что среди них многие колебались, боялись принять ошибочное решение.

– Может, вы не согласны с тем, что нужно поддерживать своих друзей в сложные моменты их жизни? Кто не согласен со мной или боится, тот может отправляться домой. Я не стану его удерживать. Каждый из вас вправе сам решать, как ему жить дальше – быть с коллективом или жить одному. Хочу предупредить каждого, кто захочет уйти, тот никогда не сможет рассчитывать на помощь своих друзей и товарищей.

Садыков снова сделал паузу и внимательно посмотрел на ребят, стараясь угадать, кто из них покинет зал. Строй стоял, не шевелясь. Желающих уйти не было.

– Я рад, что среди вас не оказалось ни одного труса, – произнес он.

Он сделал паузу и посмотрел, на стоявших в стороне, Дерябина и Антонова.

– Запомните на всю оставшуюся жизнь основные правила кодекса нашей группы. Первое: Все те кто курит, должны бросить. Не можешь бросить, значит тебе не место среди нас. Спортсмены не курят и не пьют. Второе. Своих не бросать. Запомните, что бы ни случилось с вашими товарищами, вы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны оставлять их в беде. Если вы на это не способны, если для вас собственное благополучие выше сострадания к своему товарищу, то уходите. Нам такие товарищи не нужны. Третье и, наверное, самое главное – беспрекословно подчиняться решениям старших товарищей. Их приказы не должны обсуждаться и вызывать у вас сомнение. У нас, как в армии: не можешь, научим, а не хочешь, можешь уйти прямо сейчас. Старшими для вас всех будут мои друзья – Антонов Валера, или просто Антон, как мы часто его называем, и Дерябин Евгений. Сейчас я хочу, чтобы вы послушали, что вам скажет Антонов.

Валера Антонов был небольшого роста, крепкого телосложения, волосы коротко острижены. На вид ему можно было дать не больше двадцати лет, хотя на самом деле ему было двадцать шесть, и он был намного старше всех, кто находился в зале.

– Братишки! – громко произнес он, употребив известное всем лагерное обращение к товарищам. – Вы, наверное, меня хорошо знаете, а тот, кто не знает меня лично, наверное, слышал обо мне от своих друзей и знакомых. За решеткой я много думал, анализировал свою прежнюю жизнь. Сейчас могу сказать с полной уверенностью, что меня привела в тюрьму самая обычная пьянка. Поэтому я полностью согласен с Маратом, который предупредил вас о том, что мы не потерпим среди нас людей, увлекающихся алкоголем. Хочешь пить, уходи от нас и пей, сколько влезет.

Он посмотрел на ребят. Он повторял то, что минутой назад говорил Садыков, и это его напрягало. Облизнув внезапно высохшие от волнения губы, он продолжил:

– Второе и, наверное, самое главное. Каждый из присутствующих здесь должен усвоить одно правило – сам погибай, а товарища не сдавай. Вы все знаете – где колхоз, там и разруха. Все мы с вами разные, но с сегодняшнего дня, а вернее с сегодняшнего вечера, мы все становимся братьями. А родственников, как правило, не сдают. Каждый из вас должен знать, что не нужно верить милиционерам, а особенно оперативникам, которые будут говорить, что ваш товарищ вас же и сдал. Среди нас не должно быть таких. Никто из вас не должен вылезать из создавшейся проблемы по плечам товарищей. Запомните, это самое главное, что я хочу вам сказать – мы не «колемся» и своих друзей не сдаем. Если вас поджали работники милиции, грузитесь сами, но не грузите друзей. При этом каждый из вас должен знать, если случится беда с кем-то из нас, ребята не оставят его в беде одного. Мы всегда готовы помочь его семье и ему лично. Что бы ни случилось с вами, помните это. Вам ясно?

Ребята стояли, молча, вопросов никто не задавал, так как всем было ясно, о чем говорили Садыков и Антонов. Когда Антонов закончил говорить, слово взял Дерябин.

– Ребята! Меня вы тоже все знаете, и мне не нужно представляться. Садыкова Марата я знаю давно, мы с ним учились в одном классе и со школы дружим. Я ценю его как человека, который с помощью кулаков завоевал уважение среди вас. Сейчас я понял, что вам все ясно, раз у вас нет вопросов. Если это так, посмотрим, как вы покажете себя в деле. Предлагаю завтра вечером устроить небольшой сюрприз ранее судимым. Они надоели не только нам, но и всем жителям нашего поселка. Сначала необходимо установить господство в поселке, а уж затем начинать насаждать его в других районах города. Как вы на это смотрите? Я не думаю, что эти люди побегут в милицию и будут жаловаться на нас. Поэтому риск минимальный, а проверка максимальная. Кто против этой затеи, тот может прямо сейчас покинуть зал.

Ребята продолжали стоять и внимательно смотреть на Дерябина.

– Если вы все согласны с нашими замыслами, то собираемся завтра здесь, а теперь, можете продолжить тренировку.

Дерябин и Антонов вышли из спортзала, а ребята снова начали колотить кулаками по набитым песком мешкам.

***

Следующим вечером они собрались в спортзале. Как и предполагали Садыков и Антонов, пришли не все из тех, кто присутствовал вчера на тренировке.

– Вот видишь, Марат, – тихо произнес Антонов, – а ты утверждал, что все они придут. Такого не бывает, чтобы кто-то не испугался.

– Зато ты видел, все вчера молчали, и никто из них не вышел из строя и не ушел.

– Вчера было вчера. Хорошо, что они это сделали сейчас, потом было бы страшнее для всех нас.

– Я согласен с тобой, Антон. Главное, чтобы мы не дрогнули.

Садыков замолчал, заметив вошедшего в спортивный зал Дерябина. Он громко поздоровался с ребятами и, заметив Садыкова и Антонова, направился в их сторону.

– Привет! Я смотрю не все пришли. Может, еще немного подождем, вдруг подойдут?

– Едва ли. Тот, кто не испугался, те все пришли. Ждать думаю бесполезно, – ответил ему Садыков. – Да и Антон так считает. Ты не переживай, они еще пожалеют, что сегодня не пришли. Лучше бы они это сделали вчера, чем так поступить сегодня.

Дерябин повернулся к ребятам.

– Кто не пришел? – спросил он у них.

Услышав в ответ несколько фамилий, он продолжил.

– Ребята! Все вы знаете, где собираются ранее судимые мужики. Поэтому, я предлагаю разбиться на две группы. Одну группу поведу я, другую – Марат. Бейте их так, чтобы не убить и не покалечить. Они считают, что они хозяева поселка, но сегодня мы покажем им, кто здесь главный.

Он закончил и посмотрел на Садыкова и Антонова. Слова Дерябина придали уверенности собравшимся молодым парням. Каждый из них хоть раз в своей короткой жизни терпел унижение от бывших зэков, и сегодня они должны были положить этому конец.

– Запомните, то, что мы сейчас делаем, делаем не ради себя, а ради других пацанов, – подбодрил их Садыков. – Антонов пусть останется здесь, если вы, конечно, непротив?

Вооружившись палками и обрезками металлических труб, они вышли из подвала дома и, разделившись на две группы, двинулись в сторону двух продовольственных магазинов, около которых, как правило, собирались неработающие и ранее судимые мужчины. Около первого продовольственного магазина никого не оказалось, и группа Дерябина побежала в сторону второго магазина, куда направилась группа Садыкова. Они подбежали вовремя, так как около магазина уже вовсю шла драка. Несмотря на наличие в руках ребят палок и металлических обрезков, они явно проигрывали ранее судимым, которых оказалось больше. Когда ребята Дерябина ворвались в это побоище, весы моментально качнулись в сторону молодежи. Евгений видел, как Садыков дрался с тремя, поочередно сбивая их с ног сильными и хорошо поставленными ударами. Вокруг дерущихся быстро собиралась толпа любопытных.

– Дайте им хорошенько! – неслись женские голоса из толпы. – Надоели эти пьяные черти. Куда ни пойдешь, кругом их пьяные хари. Житья от них нет!

Вскоре, не выдержав напора нападающих, противник бросился бежать вдоль улицы. Вслед за ними с криками и размахивая палками, неслась молодежь, добивая упавших врагов палками и ногами.

Весь следующий день поселок только и говорил, что об этой драке. Кто-то из жителей осуждал действия молодежи, кто-то, наоборот, приветствовал, считая, что молодые люди поступили правильно, избив тунеядцев и пьяниц.

Вечером ребята снова собрались в спортзале. В этот раз желающих заняться спортом и войти в состав этой группы, было достаточно много. Садыков окинул взглядом собравшихся ребят и невольно удивился. Ни он, ни Дерябин не ожидали ничего подобного.

– Ну что, пацаны! Я рад, что вы не испугались и пришли сегодня к нам в спортивный зал. Переодевайтесь, сейчас начнем тренировку.

Неожиданно ребята расступились, и в подвале повисла мертвая тишина. В спортивный зал ленивой походкой вошел местный участковый инспектор. Окинув подозрительным взглядом находившихся в зале ребят, он обратился непосредственно к Садыкову.

– Мне нужно с тобой поговорить, Садыков. Пойдем, выйдем на воздух.

– Зачем? Я никуда не пойду. За что вы меня забираете?

– Чего кричишь? Не пойдешь по-хорошему, поведу силой. Ты, надеюсь, не будешь драться с представителем власти?

Участковый пристально посмотрел на Садыкова. Взгляд его был настолько твердым и решительным, что Марат моментально понял, что с участковым лучше не связываться. Он сунул одному из ребят свое махровое полотенце и медленно направился вслед за участковым. Неожиданно тот остановился в дверях и, найдя взглядом Дерябина, жестом пригласил его тоже последовать за ним.

– Вам что, свобода надоела? – спросил он их, когда они вышли из подвала. – Вы знаете, что бывает за подобные драки? Что ты, Дерябин, так смотришь на меня? Может, ты думаешь, что я не знаю, кто подбил пацанов на эту драку? Ты, Садыков, да ранее судимый Антонов! Ладно. Бог с ними, но ты же, Дерябин, студент педагогического института! Ты какой пример подаешь молодежи?

Дерябин сразу же начал возражать.

– Извините меня, товарищ лейтенант, но я не понимаю, о чем вы говорите. О какой драке идет речь? У вас есть заявления потерпевших? Может, кто-то из них обратился к вам за помощью? Я не настолько глуп и понимаю, что если бы у вас на руках было бы хоть одно заявление, то вы бы с нами разговаривали не здесь, а в милиции. Поэтому не нужно на нас «наезжать». Ни я, ни Садыков, а тем более Антонов, в драке участия не принимали. Ищите виновных в другом месте.

– Вон ты как заговорил! Хорошо! Я найду, кто напишет на вас заявление, тогда и поговорим. Запомни, Дерябин, ты среди них явно «залетный». Ты парень умный, и я думаю, что тебе здесь не место, если хочешь закончить институт.

– Вот и договорились, товарищ лейтенант. Вы сначала получите заявление, затем найдите, кто ударил потерпевшего, а уж затем что-то предъявляйте нам.

– Вот что, Садыков. Если вы с Дерябиным не прекратите группировать вокруг себя подростков, то я вынужден буду закрыть ваш спортивный зал. Надеюсь, вы поняли меня?

– Товарищ лейтенант, вы сами понимаете, о чем говорите? Если я тренирую ребят, то каким образом я должен это делать, если вы запрещаете мне их группировать вокруг себя. Скажите, может, вас не интересует их судьба? Вам будет проще, если они вместо спорта начнут пить, и тогда вы сможете любого из них прижать, как вошь к ногтю.

По лицу лейтенанта пробежала недобрая улыбка. Невооруженным глазом было видно, что он еле сдерживает себя в этом непростом разговоре.

– Считайте это девяносто девятым китайским предупреждением. Я больше не собираюсь разговаривать с вами об этом. Если нечто подобное еще раз произойдет на моем участке, я сделаю все, чтобы вы трое сели.

– Спасибо за предупреждение, гражданин начальник, – с улыбкой произнес Дерябин. – Предупрежден, значит, вооружен.

Участковый инспектор резко развернулся и направился в сторону опорного пункта милиции. Евгений громко засмеялся и, обняв Марата за плечи, направился обратно в зал.

***

Друзья, делясь своими впечатлениями о разговоре с участковым инспектором, медленно шли по поселку. Было еще не так поздно, но улицы уже опустели. Поселок отдыхал, лишь где-то в конце улицы раздавались пьяные голоса, засидевшихся за бутылкой мужчин. Голоса становились все громче и громче. За их спиной из калитки вышла пьяная компания и стала с шумом расходиться. Дерябин оглянулся и молча, покачал головой.

– Ты что молчишь, Марат? – неожиданно спросил Садыкова Евгений.

– А что говорить, и так все ясно.

– Что ясно? Я тебе скажу лишь одно, Марат: больше не нужно здесь шуметь и нервировать участкового. Этот дурак из-за служебного рвения может, натворить черт знает что. В поселке и так всем ясно, кто сейчас здесь хозяин. Нужно перенести наши действия в центральные районы Казани, чтобы и там о нас заговорили, как о силе.

– Ну и что ты предлагаешь, Женя? Ты думаешь, у нас с тобой что-то получится? Там же море милиции и БКД.

Дерябин усмехнулся и посмотрел на Марата, который, похоже, еще не отошел от разговора с участковым инспектором.

– Я предлагаю сделать простой набег.

– Какой это набег?

– Самый настоящий. Устроить в Центральном парке имени Горького небольшую драку. Там мы сможем оценить наши силы и наши возможности.

– Это глупо, Женька. Там полно БКД и милиции. Они моментально повяжут нас. Ты что, тюрьмы не боишься?

– Ты прав, Марат. Они нас действительно повяжут, если мы появимся просто так и устроим драку. А для того, чтобы нас не повязали, нужно разработать план отхода нашей группы, чтобы каждый боец точно знал, куда бежать и где его будет ждать наш автобус.

Садыков удивленно посмотрел на своего товарища. Что ни говори, но он почему-то всегда считал его маменькиным сыночком.

– Да, брось ты! Где мы возьмем автобус, о котором ты говоришь? Ты это серьезно или пошутил?

– Какие шутки, Марат! Ты забыл, что Андрей работает водителем автобуса? Если хочешь, я с ним завтра поговорю. Думаю, он нам поможет.

– Ну, тогда, я не против набега. Посмотрим, кто кого – мы или БКД. Вот что, Женя, тогда ты сам подготовь этот план. Уверен, ты сделаешь это лучше.

Около дома Дерябина они встретились с Антоновым. Поздоровавшись с ребятами, он поинтересовался, зачем их дергал участковый. Садыков рассказал ему о предупреждении.

– Вы не переживайте, пацаны! Я сегодня встречался с судимыми мужиками, никто из них писать на вас не собирается. Просто они поняли, что произошло в поселке, и попросили, чтобы я договорился с вами о мире.

– Вот видишь! – победоносно произнес Дерябин, обращаясь к Садыкову. – Стоило один раз набить им рожи, и они моментально поняли, кто в доме хозяин. Вот и я советую Садыкову пробежаться по Центральному парку имени Горького. Пусть и там почувствуют мощь нашей бригады.

Они дружно засмеялись и присели на лавку. Они еще долго обсуждали план набега, уточняя и конкретизируя отдельные моменты предстоящей драки.

***

Садыков внимательно посмотрел на стоящих у входа в спортивный зал ребят. Их почему-то оказалось значительно больше, чем он ожидал. Все с шумом проследовали за ним в помещение зала. Он попросил выйти из зала новеньких ребят, которые пришли в этот день впервые. Их оказалось значительно больше, чем тех, кто остался. Когда те вышли, он начал говорить:

– Вот что, ребята! Все, что мы сделали с вами позавчера, сделали правильно. Нам удалось показать, что мы настоящая сила в этом поселке. Давайте, договоримся, что мы, я имею в виду себя, Дерябина и Антонова, будем общаться только с вами, а вы в свою очередь наладите отношения с теми, кто хочет присоединиться к нам. О том, что вы контактируете с нами, им говорить не нужно. Мы вас считаем своеобразными бригадирами, через которых мы будем доводить свои решения до ребят. Каждый из вас должен создать свою бригаду в десять человек, то есть две пятерки. В каждой пятерке должен быть старший, который будет контактировать только с вами. Пусть командиры этих пятерок работают со своими ребятами. Как вам подобная структура? Мы считаем, что подобная организация спасет нас от милиции.

– Марат! Это напоминает мне какую-то подпольную организацию, – произнес один из них.

– Ты прав. Подобная структура доказала свою эффективность, да и вам будет намного проще общаться между собой. Вы знаете, я не боюсь милиции, но просто так торчать у них и отвечать на глупые вопросы, просто, не хочу. Кого не устраивает мое предложение, пусть выскажет свои возражения прямо сейчас.

Все стали дружно обсуждать предложенную организационную структуру, о которой Садыкову утром рассказал Дерябин. Поговорив немного, все согласились с ней.

– Ребята! Есть предложение продемонстрировать вам то, что вы научились делать буквально сегодня вечером. Насколько я знаю, в парке имени Горького сегодня открытие танцевального сезона. Предлагаю немного пошуметь там.

В зале моментально стало шумно.

– Давайте, покажем всему городу, кто мы такие, – громко, чтобы перекричать ребят, произнес Садыков.

– А, что? Я не против этой затеи, – выкрикнул один из парней. – Гасить их там нужно. Я еще не забыл, как мне в том году студенты разбили голову.

Садыков невольно усмехнулся. Он впервые почувствовал пусть маленькую, но вполне весомую и реально ощущаемую власть над ребятами. Он был всего на два года старше, и единственное, что отделяло его от них, это карьера спортсмена.

– Вы должны усвоить, все это нужно сделать быстро, чтобы не попасть в руки милиции и членов БКД (боевой комсомольской дружины). Для этого мы должны выставить в парке своих товарищей, которые могли бы предупредить об их появлении.

– Короче, Марат! Когда едем?

– Это кто здесь такой умный и шустрый, – громко произнес Дерябин, входя в спортивный зал. – Ты что ли, Алмаз?

Отстранив Садыкова, в разговор вступил Дерябин.

– Я смотрю на тебя, Алмаз, и не совсем тебя понимаю. Выходит, ты умный, а мы все лохи. Тогда скажи мне, кто сидит за колючей проволокой? Так я вам, сейчас, скажу, кто там сидит. Там сидят те, кто не хотел слушать умных советов и поступал так, как хотел. Вот почему он и парится там. Ни я, ни Марат, а тем более Антон не желаем вам этого. Мы вас не учим, мы просто даем советы, как выжить. Можно, конечно, сломя голову кинуться в драку и на следующий день оказаться на нарах. А можно наделать дел и быть на воле. Вот поэтому и нужно слушать советы, даже если они вам известны. Как говорят в народе, «повторенье – мать ученья».

Ребята молчали. В принципе они все были согласны с его репликой. Дерябин быстро нарисовал на пыльном полу план расположения танцевальной площадки. Указал на плане, где должны стоять ребята, чтобы предупредить своих о приближении нарядов милиции, а также указал путь отхода и место, где ребят должен ждать автобус.

– Вот теперь все. Если вопросов нет, разойтись. Сбор в шесть вечера.

Выслушав его, ребята, молча, стали расходиться по домам.

***

Стоял теплый майский вечер. Танцевальная площадка Центрального парка имени Горького была полна народу, как никогда. Во-первых, было открытие танцевального сезона; а, во-вторых, в этот день во всех школах Казани прозвучал последний звонок, и многие выпускники направились праздновать это событие в парк.

Основная масса девчонок и ребят толпилась около сцены, на которой играл вокально-инструментальный ансамбль «Алые паруса». Прозвучали первые аккорды песни «Люди встречаются», и молодежь стала танцевать. Никто не обратил внимания на небольшие группы ребят, которые стали собираться в разных концах танцевальной площадки. Парни отличались от веселившейся молодежи лишь тем, что предпочитали смотреть на танцующих, а не танцевать. Некоторые держали в руках свернутые в трубочку газеты.

К танцевальной площадке медленно подъехала милицейская машина и встала недалеко от входа. Из машины вышел молоденький лейтенант и, достав из кармана кителя сигареты, закурил. Минуты через две к нему подошел заместитель командира боевой комсомольской дружины Казанского университета Георгий Бесков и поздоровался с ним.

– Как обстановка? – поинтересовался у него лейтенант. – Я смотрю, Гера, народу на танцах очень много. Сколько у тебя бойцов? Хватит для наведения порядка или мне подтянуть сюда еще один наряд милиции? Чего молчишь?

Парень пожал плечами и, взглянув на лейтенанта, уверенно произнес:

– Евгений Николаевич! Вы что, не доверяете нам? Никаких дополнительных нарядов не нужно. Я думаю, мы в состоянии справиться здесь сами, без милиции. Со мной тридцать пять человек, этого вполне достаточно для сегодняшнего вечера. Пока все тихо, люди танцуют, никаких проявлений хулиганства не замечено.

– Смотри, Гера! Я надеюсь на тебя. Если ты говоришь, что не нужно, значит не нужно. Давайте, работайте самостоятельно. Если что, звони. Я надеюсь, связь с отделом ты проверил?

– Все в порядке, Евгений Николаевич. Связь проверена, работает надежно. Можете уезжать, если что – позвоню.

– Раз так, тогда я поехал. Мне еще нужно проверить обстановку в ресторане «Заря».

Лейтенант бросил окурок на асфальт и размял его носком ботинка. Он еще раз посмотрел на заместителя командира БКД и сел в машину. Милицейская автомашина медленно развернулась на площадке и поехала в сторону выхода из парка. Георгий проводил ее взглядом и направился на танцплощадку, которая находилась за высоким забором. Он неторопливо обошел ее и, убедившись, что все спокойно, направился в штаб боевой комсомольской дружины, который находился в небольшом строительном вагончике, стоявший в кустах рядом с танцплощадкой.

В штабе находился только один дежурный. Он сидел за столом и, облокотившись на спинку стула, читал лекции по сопротивлению материалов. Перед ним лежала ученическая тетрадь, в которую он выписывал какие-то формулы.

– Как обстановка? – поинтересовался у него Бесков. – Задержанные хулиганы есть?

Парень оторвался от лекций и поднял глаза на вошедшего заместителя командира. Отложив в сторону тетрадь, он коротко доложил:

– Пока трое. Вот будет человек пять, будем вызывать патрульную машину.

– За что задержаны? Наверное, все пьяные?

Он открыл журнал, в который вносились данные задержанных людей.

– Один за употребление спиртных напитков в общественном месте, а двое других за сквернословие.

– Понятно. Данные записал? Если нет, то обязательно запиши. Все это включишь в сегодняшний отчет, – произнес Георгий и вышел из штаба.

Постояв около штаба минут десять, он снова направился на танцплощадку. На него нахлынуло какое-то недоброе предчувствие. Он попытался понять, с чем это было связано, но не мог найти ответа. Все вроде бы как всегда – за забором гремит веселая музыка, около билетной кассы стояла молодежь, спешившая купить билет на танцевальный вечер. Однако, он каждой клеточкой своего тела он чувствовал, что над танцевальной площадкой, словно черная туча, нависла какая-то негативная атмосфера. Он быстро нашел глазами своих ребят и знаками подозвал к себе. Через минуту около него собрались более двух десятков комсомольцев.

– Ребята! Не знаю, как вам, но мне кажется, что здесь назревает большая драка. Будьте предельно внимательны, постарайтесь сразу же локализовать возникший конфликт. Всех активных хулиганов доставлять прямо в штаб.

Комсомольцы быстро разделились на тройки и исчезли среди танцующей молодежи. Что послужило причиной драки, Георгий так и не понял. Драка вспыхнула моментально в разных частях танцплощадки. Он бросился к ближайшей группе, которая, не обращая внимания на крики и визг девчонок, молотила всех, кто попадал им под руку. Бескову удалось схватить одного из парней за руку, но сильный удар металлической трубой по голове опрокинул его под ноги дерущихся. Обхватив, окровавленную голову руками, он попытался подняться, однако два сильных удара ногой по голове снова заставили его упасть под ноги танцующих и дерущихся парней и девчонок. Когда вокруг него образовалась пустота, он быстро вскочил на ноги и, не обращая внимания, на обильно текущую кровь, он стал быстро выбираться из толпы дерущейся молодежи. Это решение спасло его от более тяжелых травм, так как через секунду по его руке, которой он зажимал рану на голове, снова, несколько раз ударили металлическим прутом. Что было дальше, он помнил плохо, так как, выйдя с танцплощадки, потерял сознание и свалился на клумбу.

Георгий очнулся, когда кто-то сунул ему под нос вату, пропитанную нашатырным спиртом. Резкий запах ударил в нос. Он застонал от боли и замотал головой. Попытался открыть глаза, но не смог. Наконец ему удалось открыть глаза, но он ничего не увидел, кроме разноцветных кругов, сменявших друг друга. Он испугался, так как не мог сфокусировать взгляд на каком-то отдельном предмете. Страшная мысль о потере зрения стрелой пронзила мозг. Только через несколько секунд до него наконец-то дошло, что он плохо видит, потому что его глаза залиты кровью. Он попытался подняться на ноги, но не смог. Голова закружилась, к горлу подступил комок, а ноги отказывались подчиняться. Кто-то из ребят помог ему подняться. Заметив стоящего недалеко лейтенанта милиции, он, пошатываясь, направился к нему.

– Вот и ожил, – произнес лейтенант с ухмылкой на лице. – Говорить можешь? Тогда расскажи, что здесь произошло.

– Мне трудно что-то сказать, Евгений Николаевич. В разных концах площадки одновременно вспыхнуло несколько драк. Мы с ребятами попытались локализовать их, но у нас ничего не получилось. Кто-то ударил меня арматурой по голове, а когда я упал, меня стали топтать ногами. Больше ничего не помню.

– Зря я тебя послушал, Гера, и не направил сюда дополнительный наряд милиции. Может, при них ребята не стали бы драться. Что мне докладывать начальнику районного отдела милиции, ума не приложу? Сказать, что драку спровоцировала какая-то организованная группа молодежи? Он обязательно поинтересуется, какая группа. Что я ему отвечу? Ты хоть знаешь, откуда были эти ребята?

Бесков покачал головой. ОН действительно не знал, откуда были эти ребята.

– А вы этого не говорите, товарищ лейтенант. Скажите, что просто драка, и все, – посоветовал ему Георгий.

– Ты меня не учи, что докладывать, а чего нет. Тебе, легко говорить, ты погоны не носишь. Ты хоть знаешь, что шестерых твоих бойцов пришлось госпитализировать с различными травмами. Остальные сильно избиты.

Георгий промолчал, так как услышал об этом только сейчас.

– Воды случайно нет? – поинтересовался он у дежурного по штабу БКД. – Если есть, принеси, пожалуйста, хочу умыться. Кстати, ты позвонил в милицию, когда началась драка?

– Нет. Кто-то предусмотрительно перерезал телефонный провод, а дверь в штаб подперли колом. Ты стой здесь, я сейчас принесу ведро с водой.

Он быстро принес полведра воды и стал лить Гере на руки. Бесков вымыл руки, лицо и посмотрел на подошедших к нему врачей скорой помощи. Они обработали ему рану на голове и наложили повязку.

– Повезло тебе, парень, – произнес врач скорой помощи, обращаясь к нему. – Похоже, ты родился в рубашке. Удар пришелся по касательной. Если бы он ударил на сантиметр правее, то расколол бы твой череп пополам.

– Скажите, много вообще потерпевших? – спросил он врача. – Тяжелораненые есть?

– Не знаю. Сказать не берусь, но я обработал человек тридцать, – ответил он.

Эта цифра удивила Георгия. Он моментально прикинул, что завтра с утра начнется разбор полетов в Горкоме ВЛКСМ. Скрыть подобное количество пострадавших в драке милиция вряд ли захочет. Такой массовой драки за последние три года, как он записался в БКД, он не припоминал.

– Ну что, Гера? – произнес лейтенант. – Езжай домой. Мне еще придется поработать здесь, опросить свидетелей, собрать вещественные доказательства. Следствие, наверняка, возбудет уголовное дело.

Георгий в сопровождении своих товарищей побрел к выходу из парка. Он был морально подавлен произошедшей дракой и своей беспомощностью. Чего скрывать, это был первый случай, когда их просто избили, как уличных парней. Он сел в подошедший автобус и поехал домой. В его голове крутились планы возмездия. Однако чтобы претворить их в жизнь, нужно было знать, кто начал эту драку. От этого зависело многое: сколько нужно будет собрать бойцов, чтобы наказать зачинщиков драки. За этими размышлениями он не заметил, как доехал до дома.

***

Как и предполагал Георгий Бесков, заседание бюро горкома ВЛКСМ началось в десять часов утра. На повестке заседания был всего один вопрос – групповая драка молодежи на танцевальной площадке в Центральном парке имени Горького. В связи с началом лета и сезоном отпусков бюро собралось не в полном составе. В качестве приглашенных присутствовали лишь командиры боевых комсомольских организаций казанских вузов. Второй секретарь горкома ВЛКСМ Шакиров открыл заседание. Он громко зачитал статью из газеты «Советская Россия», где в ярких красках описывалась массовая драка. В конце статьи журналист обращался к органам внутренних дел и горкому ВЛКСМ с вопросом, когда те, наконец, обеспечат правопорядок в общественных местах города.

Шакиров закончил читать и молча, посмотрел в зал. Присутствующие в зале комсомольцы притихли. Все устремили взгляды на докладчика.

– Ну и что мы ответим газете и ее корреспонденту? – произнес он громко. – Может, у кого-то есть предложения, заявления? Товарищи, активнее, пожалуйста. Я жду ваши предложения.

Остановив взгляд на заместителе командира боевой комсомольской дружины университета, он произнес:

– Товарищи! Предлагаю послушать непосредственного свидетеля драки – заместителя командира БКД университета Георгия Бескова. Пусть он расскажет, что произошло там на самом деле.

Бесков поднялся со стула и направился к трибуне. Его перебинтованная голова приковала к себе взгляды практически всех участников собрания. Георгий поднялся на сцену и, положив небольшой лист бумаги на подставку, обвел взглядом серьезные лица комсомольцев. Откашлявшись, он начал говорить. С каждой секундой голос его становился все звонче, громче и увереннее.

– Несмотря на мой инструктаж, нашим комсомольцам не удалось выявить зачинщиков драки. Она вспыхнула в разных частях танцевальной площадки практически одновременно, словно по чьей-то команде. Если это действительно так, то мы впервые сталкиваемся с хорошо организованной хулиганствующей группой молодежи в нашем городе. Я думаю, что эта группа специально приехала в тот день в Центральный парк Горького, чтобы учинить драку. Насколько мне известно, со слов пострадавших, в драке принимали участие не только взрослые, но и несовершеннолетние подростки. Хотелось бы заметить, что многие из них были вооружены металлическими предметами, в частности обрезками арматуры.

Он замолчал и снова посмотрел на собравшихся в зале активистов, словно ища у них не только поддержки, но и сочувствия. Однако, лица комсомольцев были непроницаемы, никто не улыбнулся и не сделал сочувствующего жеста.

– А вам не кажется, товарищ Бесков, что вы сгущаете краски? – обратился к нему Шакиров. – Ни вам, ни сотрудникам милиции не удалось задержать ни одного хулигана, а тем более хулигана с куском арматуры в руках. Как я понял, вы считаете, что наши боевые комсомольские дружины уже не в состоянии противостоять этим актам хулиганства? Вы можете доложить, сколько было этих ребят?

Бесков снова почувствовал, как под тяжелым взглядом Шакирова он начинает обильно краснеть.

– Извините, но я не могу назвать эту цифру. Могу сказать, что их было несколько десятков. Сегодня с уверенностью я могу лишь сказать, что драку спровоцировали ребята из Приволжского района города Казани, а если точнее – из поселка «Тяп-Ляп».

Шакиров посмотрел на первого секретаря Приволжского райкома ВЛКСМ. Тот встал со стула и с удивлением посмотрел на Бескова.

– Может, вы нам поясните, что такое «Тяп-Ляп»? Я впервые слышу подобное словосочетание? – спросил он Бескова. – Скажите нам, откуда у вас такие сведения? Насколько я знаю, даже милиция не располагает подобной информацией. Я сегодня лично разговаривал с начальником районного отдела милиции. Он не владеет подобной информацией.

Георгий снова покраснел. Он явно чувствовал себя не в «своей тарелке».

– Один из бойцов нашего отряда БКД узнал среди дерущихся двух своих знакомых из Приволжского района, которые проживают в этом поселке.

Лицо первого секретаря Приволжского райкома ВЛКСМ вспыхнуло от возмущения и покрылось красными пятнами. Он вытащил из кармана пиджака носовой платок и вытер им вспотевший лоб.

– Я не согласен с подобным утверждением товарища Бескова. Я знаю, что среди потерпевших оказались подростки и молодежь из разных районов Казани. Почему бы их всех не причислить к организаторам этой драки? Если кто-то из ваших бойцов увидел двух молодых людей в той драке, это еще ни о чем не говорит. Ведь и в вашем отряде комсомольцы из разных районов Казани или вы не согласны со мной?

Бесков покраснел в очередной раз, словно его только что уличили во лжи. Он отлично понимал, что сделал большую ошибку, сказав, что эти ребята были из поселка «Тяп-Ляп».

«Черт меня дернул сказать это, – невольно подумал он, всматриваясь в раскрасневшееся лицо первого секретаря Приволжского райкома. – Сейчас начнутся всякие придирки, или обвинят в неспособности организовать работу по охране общественного порядка в местах массовых гуляний».

Однако второй секретарь горкома быстро потушил внезапно вспыхнувший конфликт. Он, торопился в обком ВЛКСМ на совещание и поэтому решил быстрее закрыть заседание. В результате родилось постановление, которое обязывало первых секретарей районных комитетов ВЛКСМ провести профилактические мероприятия с молодежью, не охваченной комсомольской работой и по итогам проделанной работы предоставить в городской комитет отчеты о проведенных мероприятиях.

***

Садыков ходил по залу, наблюдая, как его ученики работают с мешком. Иногда он останавливал кого-то из ребят, делал замечание и снова отходил в сторону.

– Гена! Ты неправильно наносишь прямой удар правой рукой. Удар должен быть резким и сильным, чтобы твой противник сразу же понял, кто перед ним. Не ленись, для меня сейчас важно поставить вам удар.

Отойдя в сторону, он заглянул в небольшое помещение, где кто-то из ребят работал с импровизированной штангой. Он вернулся обратно, встал посреди зала, надел специальные боксерские «лапы» и громко скомандовал:

– Все подошли ко мне! Отрабатываем «на лапах». Пошла «двоечка»! Быстрее, еще раз быстрее. Не ленитесь, я понимаю, что вы устали, но работать надо и «через» не могу.

Удары гулким эхом отдавались под бетонными сводами подвала. Хорошо сложенный парень с силой бил по «лапам» рваными боксерскими печатками.

– Резче, резче! – командовал тренер. – Представь, что перед тобой стою не я, а твой противник. Ты должен завалить его первым же ударом. Не завалишь его, он завалит тебя!

Внезапно в зале повисла тишина. Садыков оглянулся и увидел участкового инспектора, который в сопровождении Первого секретаря Приволжского райкома ВЛКСМ, молча, наблюдал за тренировкой боксеров. Участковый взмахом руки подозвал к себе Садыкова.

– Вы кто? – поинтересовался у него секретарь райкома ВЛКСМ. – Что вы здесь делаете? Вы окончили институт физкультуры или другое подобное заведение?

– Я тренер, работаю здесь на общественных началах. Фамилия моя Садыков, зовут Марат. Я кандидат в мастера спорта по боксу. Мы здесь с местными ребятами организовали небольшой спортивный зал, вот я и привлекаю молодежь в большой спорт.

Секретарь комсомола с интересом посмотрел на своего сверстника. Ему еще ни разу не приходилось видеть подобный спортивный зал и тренера-общественника, который бы работал с молодежью без денег, на голом энтузиазме. Словно поняв его мысли, Марат продолжил:

– Вы же знаете, что в нашем микрорайоне нет ни одного клуба, ни одного спортивного зала, я уж не говорю, о дворце культуры. Вот нам и приходится тренироваться в подвале. Нас здесь гоняют все кому не лень: жильцы дома, милиция. Всем мы мешаем и никому не нужны. Пробовали говорить с секретарем комсомольской организации завода Никишиным, но он даже не стал с нами разговаривать. Он работает только с комсомольцами, которые трудятся на заводе. Все, что творится за воротами завода, его, похоже, мало интересует, ведь он живет в центре города, где все это есть.

Районный вожак сделал удивленное лицо, словно впервые услышал эту неприятную для него новость.

– А почему вы не обратились к нам, я имею в виду райком ВЛКСМ? – задал он вопрос Садыкову.

– А кто я для вас? Я тоже не комсомолец, просто тренер без соответствующего образования. Даже наш участковый грозил, что закроет зал.

Лейтенант милиции покраснел. Он со злостью посмотрел на Садыкова, словно, предупреждая того о возможных последствиях.

– Вы гражданин СССР, разве этого мало? – несколько театрально произнес секретарь. – Я смотрю, у вас в спортзале висят интересные лозунги. Вы придерживаетесь их или они висят просто так? Вы не переживайте, с участковым инспектором я разберусь сам.

– Мои ребята действительно не курят и не пьют. Тот, кто хочет пить и курить, сюда не ходит. Мы за здоровый образ жизни.

– Похвально. Как вы смотрите на то, если мы вас пригласим на заседание райкома ВЛКСМ? Будет хорошо, если вы выступите перед комсомольцами со своими принципами работы с молодежью.

Садыков усмехнулся и посмотрел на них. Он скромно отказался, сославшись на то, что он не является комсомольцем, а, следовательно, учить передовую часть советской молодежи ему не с руки.

В разговор неожиданно вмешался местный участковый, который до этого момента молчал.

– Ты что здесь заливаешь, Садыков? Можно подумать, что все вы белые и пушистые, а я такой плохой, что хочу закрыть ваш подвал. Я сам несколько раз видел тебя и твоего друга Антонова в нетрезвом состоянии. А, говоришь, что вы не пьете!

– Вы неправильно меня поняли, товарищ участковый инспектор. Я говорю не о себе, а о той молодежи, что приходит в этот спортивный зал. Сам я взрослый, совершеннолетний и поэтому имею право иногда отдохнуть. Да и Антонов, про которого вы говорите, тоже взрослый человек. Можно подумать, что вы сами непьющий. Я вас тоже несколько раз видел нетрезвым.

Участковый инспектор смутился и покраснел. Ему не понравилось, что этот парень чернит его в глазах комсомольского начальника. Однако, спорить с ним он не стал, решив перенести разговор на более удобное для него время.

– Жаль, очень жаль, что вы отказываетесь выступить перед активом района. Ваш большой и очень полезный опыт работы с неформальной молодежью был бы достойным примером для многих из нас.

Он вяло пожал руку Садыкову и направился к выходу.

«Надо же, сколотить на общественных началах такой здоровый коллектив из молодежи микрорайона, – подумал вожак комсомола. – А Никишину нужно сделать втык, что не видит хорошее начинание у себя под носом. Пусть встретится с этим парнем, поговорит с ним, привлечет комсомольцев. Нельзя, чтобы эта работа была не в поле нашего зрения».

Он на секунду остановился в дверях и, повернувшись, еще раз осмотрел подвал и вышел на улицу. Вслед за ним из подвала показался участковый инспектор. Комсомольский функционер пожал ему руку и сел в машину.

– Я попрошу вас не мешать, этому человеку работать с молодежью. За такими людьми, как он, будущее нашего народа.

Машина тронулась и, петляя среди ям, медленно направилась в сторону центра города.

***

В тот же вечер все ребята снова собрались в спортзале. Вскоре пришел и Дерябин. С его появлением в подвале моментально стало тихо.

– Вот что, пацаны. Я пришел сюда, чтобы мы разобрали наши действия во время драки в парке Горького. Кто из вас может рассказать, какие вами были допущены тактические погрешности? Не нужно стесняться, ведь мы и собрались для того, чтобы вместе разобрать эти моменты. Так что пусть выступит любой, если у него есть что сказать по этому вопросу.

Первым поднялся с места Алмаз Нагаев. Посмотрев, на собравшихся друзей, он повернулся к Дерябину.

– Я думаю, что первым нашим просчетом оказалось то, что на танцплощадке оказалось значительно больше людей, чем мы ожидали. Вторым нашим просчетом было то, что мы точно не знали, сколько там будет членов БКД. Их могло быть больше, и тогда мы бы выглядели довольно бледно, так как среди членов БКД много спортсменов, в том числе боксеров и борцов. А, третье наше упущение заключалось в том, что нами не была рассмотрена дополнительная схема отхода. Не знаю, как вам, но мне пришлось долго прыгать через высокий забор, и когда я понял, что не смогу через него перемахнуть, мне пришлось уходить оврагами. Тот, кто это испытал на себе, тот, наверняка, понял, как трудно в темноте перемещаться по заросшему кустами оврагу.

Алмаз сел на лавку. Ребята, как один, посмотрели на него, а затем перевели взгляд на стоящего перед ними Дерябина.

– Ты прав, Алмаз, и я полностью согласен с твоими замечаниями. Вы все хорошо должны усвоить одну важную деталь.

Он сделал паузу и посмотрел на мальчишек.

– Все эти замечания мы учтем в следующий раз. Сейчас, я хочу спросить: вы поняли, что такое сплоченная группа? Вспомните фильм «Триста спартанцев». Триста хорошо обученных бойцов остановили целую армию персов. Вот и мы с Садыковым пытаемся создать нечто подобное. Чтобы любое упоминание о нашей группе вселяло страх в сердца наших противников. А для этого необходимо привлекать в наши группы нормальных ребят, чтобы они тоже почувствовали господство кулака, и тогда о нас будет говорить весь город. Хочу озвучить единственное условие для тех, кто захочет вступить в нашу группу. Все привлекаемые вами ребята должны бросить курить и пить, а также изменить свое поведение. С этого дня нужно будет жить совершенно по-другому. Мы все должны здороваться с окружающими, помогать по мере своих возможностей старикам, проживающим рядом с нами.

– Женя, для чего все это? Ты из нас юных тимуровцев сделать хочешь? – произнес один из парней, вызвав у ребят смех. – Ты это уже второй раз говоришь.

– Ничего удивительного, об этом я могу говорить постоянно. Это все для того, чтобы в ваш адрес никогда не поступало никаких жалоб. Чтобы сотрудники милиции, опрашивая ваших соседей, никогда не услышали о вас ничего плохого. Я тут запланировал еще одну акцию. Скоро мы все поедем в парк имени Ленина. Кто не знает, где это, объясняю. Это в районе остановки трамвая «Соцгород». Там собираются ребята, проживающие в этом микрорайоне, а также пацаны с «Жилплощадки», поселка «Северный» и другие группировки. Все они враждуют между собой, и это не позволит им объединиться, чтобы дать нам отпор. Вот мы и посмотрим, насколько они сильны. Перед отъездом соберемся здесь. В этот раз мы не должны допустить подобных ошибок. Я сам съезжу в парк имени Ленина и все осмотрю. На эту драку никого из новеньких не брать.

Закончив говорить, он вышел из спортзала. Ребята еще долго обсуждали его небольшое выступление. Вскоре все пришли к выводу, что Дерябин действительно умный парень и к его советам необходимо прислушиваться.

***

Садыков с Дерябиным быстро поднялись по лестнице, ведущей в Молодежный центр. Толкнув массивную стеклянную дверь, они вошли в холл.

– Женька! Ты меня подожди минутку, я сейчас быстро сгоняю на работу, – попросил его Марат.

– А разве ты еще работаешь здесь? Я думал, что ты давно уволился?

– Ты с чего это взял? Я что, похож на дурака? Наш участковый сразу же привлечет меня к уголовной ответственности за тунеядство. Здесь мастер хороший, ставит мне «восьмерки».

Марат направился в дальний конец холла, где находилась мастерская электриков. Он только хотел открыть дверь, как та сама открылась. В дверях стоял нетрезвый мастер.

– А, это ты, Садыков? Давай, проходи, поговорим.

Марат оттолкнул его и вошел в мастерскую. Это была небольшая комната, заваленная разным техническим хламом. Скинув со стула какие-то металлические детали, он сел и посмотрел на мастера, который продолжал стоять в проеме двери.

– Что тебе от меня нужно? – спросил его Марат. – Давай, говори, мне некогда с тобой здесь «бакланить».

– Я, что тебе хочу сказать, Марат. Напиши заявление на увольнение, все равно на работу не ходишь.

Садыков нервно засмеялся. В глазах парня заиграли злые огоньки.

– Ты что, Шамиль – абы, пьяный что ли? С чего это я должен писать заявление об увольнении? Я ведь, в отличие от тебя, на рабочем месте не пью и не ворую силовой кабель. Тебе не кажется, что ты уже лишка живешь на этом свете?

Лицо мастера налилось краской, а рука непроизвольно потянулась к молотку.

– Не нужно лишних движений, Шамиль – абы. Ты же знаешь, что я бью всего два раза – один раз по голове, а второй раз по крышке гроба. Тебя только за силовой кабель, что ты продал, посадят лет на пять, если конечно я сообщу об этом в милицию. Так что не дергайся.

Шамиль – абы тяжело сел на табурет и с ненавистью посмотрел на Садыкова. Он раньше и представить не мог, что этот парень покажет ему зубы.

– Вот что я тебе скажу, Шамиль – абы. С этого дня жизнь твоя резко меняется. Ты не только будешь продолжать ставить мне «восьмерки» в рабочий табель, но и делиться со мной деньгами от продаваемых тобой материалов. Я тебе пока предлагаю подобное сотрудничество. Ты, конечно, можешь отказаться, дело твое, но тогда ты должен будешь сам написать заявление об увольнении. Не переживай, мы найдем человека, которого устроит мое предложение.

Шамиль – абы был шокирован этим заявлением.

– А если я откажусь?

– Дело твое. Можешь прямо здесь при мне написать заявление. Вон видишь, в холле сидит парень. Он окончил электротехнический техникум и пришел сюда поступать на работу. Я сейчас приглашу директора центра, и он тебя за пьянку выкинет. Тебя устраивает подобный расклад?

На лбу мастера появились капельки пота. Невооруженным глазом было видно, как трудно давалось ему принятие решения. Он еще раз глянул в сторону Дерябина и молча, кивнул Садыкову.

– Что ты мотаешь головой, словно лошадь? Скажи нормально, что согласен.

Садыков смотрел на него и не верил, что ему удалось сломать человека, прошедшего войну и имевшего несколько боевых наград.

– Да, я согласен, – выдавил из себя мастер.

– Вот и хорошо. Видишь, и бить никого не нужно, если правильно поставить свою речь.

Он похлопал мастера по плечу и вышел из мастерской. Проводив его взглядом, Шамиль – абы достал из ящика стола недопитую бутылку и вылил водку в грязный стакан. Глубоко выдохнул и опрокинул ее в себя. Крякнув от горечи, закусил куском черствого хлеба, что валялся на столе среди обрывков проводов.

– Сволочь! – тихо произнес он и стал убирать со стола куски проводов и металлические детали.

***

К остановке трамвая девятого маршрута подъехали два автобуса производства Львовского завода, из которых с шумом вывалилась группа парней. По команде они быстро разбились на пятерки. Через несколько минут они также организованно и быстро растворились среди отдыхающих в парке авиационного завода. До начала танцевального вечера оставалось около часа, однако возле кассы по продаже билетов, уже толкалась большая группа молодежи. Все ждали, когда откроется касса и начнут продавать билеты на танцы. Мимо них медленно проехала милицейская машина и, не останавливаясь, направилась к входу на танцплощадку. Из машины вышел молоденький сержант и подошел к билетерше.

– Здравствуйте, тетя Маша, – обратился он к ней. – Похоже, сегодня будет много народу. Сейчас проехали мимо кассы, там собралась большая толпа. Раньше я столько здесь не видел.

– Мне все равно, Володя, – ответила билетерша. – Моя зарплата от народа не зависит. Придут два человека или двести, я все равно получу свои пятьдесят шесть рублей за месяц. А вы сегодня здесь одни или еще кто-то подъедет?

– Нет, кроме нас никого не будет. Сейчас все свободные наряды направляют в Центральный парк имени Горького. Там три недели назад была большая драка, вот они там и караулят, чтобы не допустить второй такой драки.

– И чего молодежи не хватает? – тяжело вздохнув, произнесла тетя Маша. – Вроде все есть, все сыты и одеты. С жиру, наверное, бесятся. Раньше, в мою молодость, нам было не до танцев. Пахали с утра до вечера за «галочки» в тетради. Уйдешь утром на работу, придешь домой, когда темно. Одна мысль в голове и одно желание – выспаться и отдохнуть немного.

– Я вот тоже об этом думаю. Вы правы. Действительно, с жиру молодежь бесится, вот и дерутся. Я и так вот радуюсь, что у нас здесь тихо. Нет таких больших и массовых драк, как в центре.

– Сплюнь, Володя, – тихо произнесла билетерша и перекрестилась. – Еще «накаркаешь».

– Не дай Бог, тетя Маша. Да и кому здесь у нас драться? Я всех ребят в лицо знаю. Нет у нас здесь таких.

Он отошел немного в сторону и, достав из кармана кителя пачку сигарет, закурил.

– Раз, два, три! Идет настройка, – донеслось из-за забора танцевальной площадки. – Раз, два, три…

Это местные музыканты настраивали аппаратуру. Прошло еще минут десять, и к входу стали медленно подтягиваться молодые люди с билетами в руках. Зазвучали первые аккорды, и все направились к центру площадки. Как и предвидел сотрудник милиции, народу собралось впервые так много за это лето.

– Семнадцатый, как слышишь? Прием! – раздалось из радиостанции. – Ответьте базе, семнадцатый.

Водитель вышел из машины и окликнул сержанта.

– Володя, ответь дежурному. Достал он уже меня. Что ему надо?

Сержант сел в машину и, взяв в руки микрофон, стал докладывать об обстановке в парке.

– Будьте внимательны, – неслось из динамика. – Об осложнении обстановки докладывайте незамедлительно. Кстати, сегодня с тобой должны нести охрану общественного порядка студенты КАИ. Сколько их?

– Все понял, база. Пока все спокойно. БКД пока нет. Может, подойдут попозже, – произнес сержант и вышел из машины.

Неожиданно его внимание привлекли два молодых человека, которые проходили на танцевальную площадку со свернутыми в трубочку газетами. Он моментально вспомнил сегодняшний инструктаж и поспешил вслед за ними. На разводе начальник милиции предупреждал командиров экипажей, что таким образом молодежь проносит на танцевальные площадки металлические обрезки труб, которые использует при драках.

Он догнал одного из пареньков и схватил его за рукав пиджака.

– А ну покажи, что у тебя в газете? – потребовал он. – Чего смотришь? Я же тебе по-русски говорю: разверни газету и покажи мне, что там.

– Ничего! Просто газета, – дерзко ответил парень. – Что, нельзя с газетой проходить на танцы?

Он развернул газету. Убедившись, что она пуста, сержант отошел в сторону.

«Пуганая ворона и палки боится», – подумал он.

Не успел он дойти до машины, как у него за спиной раздался крик, который подхватили десятки девичьих голосов. Расталкивая столпившихся у входа на танцплощадку ребят, сержант устремился туда, откуда доносились истошные крики. Оказавшись на площадке, он понял, что там началась драка, которая шла сразу в нескольких местах. Сержант ринулся к дерущимся ребятам, расталкивая в сторону парней, окруживших место драки. Ему уже удалось пробиться сквозь толпу, однако сильный удар в лицо заставил его остановиться. Следующий удар отключил его. Что было дальше, он не знал, так как очнулся лишь в машине скорой помощи. К нему подошел начальник Ленинского отдела милиции. Он что-то спросил у врача, и когда тот ответил, задал вопрос сержанту:

– Володя, ты помнишь, кто тебя ударил?

Сержант покачал головой, и еле шевеля распухшими разбитыми губами, стал докладывать.

– Товарищ подполковник, драка началась внезапно, сразу в пяти местах. Я попытался остановить ребят, но кто-то ударил меня в лицо, а затем еще раз. Больше я ничего не помню.

– Скажи, кого ты знаешь или запомнил из дерущихся парней?

– Это были не наши, то есть не местные. Откуда они, я не знаю. Я впервые видел их.

Подполковник отошел от него и направился к ожидавшей его машине.

***

Начальник Ленинского районного отдела милиции Казани – подполковник милиции Яруллин занимал эту должность чуть более полугода. До окончания Академии МВД СССР, он работал в Набережных Челнах и занимал скромную должность заместителя начальника Автозаводского отдела милиции. Сейчас, меря шагами свой служебный кабинет, он проклинал себя за то, что согласился возглавить такой крупный отдел милиции, который по территории и численности населения был в несколько раз больше его родного ОВД. Все бы хорошо, но эта массовая драка в парке имени Ленина окончательно выбила его из себя. Какой-то внутренний голос подсказывал ему, что это не единственная крупная драка, которая произойдет в его районе. Сейчас, он не представлял, что ему делать дальше и где искать молодых людей, бросивших ему вызов. Взглянув в приоткрытое окно, он сел за стол и, подняв трубку телефона дежурной части, попросил дежурного разыскать начальника уголовного розыска. Ждать пришлось не так долго. Прошло минут двадцать, и в кабинет вошел начальник розыска и молча, встал у двери.

– Давай, проходи! Не люблю, когда люди стоят в дверях, – произнес Яруллин и рукой указал ему на стул.

Начальник уголовного розыска, молодой мужчина тридцати лет, работал в отделе около пяти лет и хорошо знал оперативную обстановку в районе. Он сел за стол и посмотрел на хмурое лицо начальника милиции.

– Вот ты мне скажи, Сухов, мы сможем раскрыть это хулиганство? Я имею в виду драку в парке. Ты здесь давно и хорошо всех знаешь. Скажи мне, откуда эти ребята?

Сухов немного подумал и уверенно произнес:

– Талгат Хамзович! Могу сказать лишь одно, если эту драку учинили местные ребята, то я уже сегодня бы знал, кто организовал это побоище. Я имею в виду, сколько их было и откуда они. Но мне кажется, что наши ребята здесь, не причем.

– Почему ты так уверено заявляешь об этом?

– У меня хорошие оперативные позиции среди молодежи. Если бы наши ребята готовили эту драку, то я бы уже давно знал об этом. Да и что им здесь делить? Парк? Вы знаете, что среди пострадавших парней представители практически всех местных групп. Не могли же они все сговориться между собой и одновременно устроить побоище. Нет, это дело рук какой-то приезжей группы.

– Тебе легко говорить об этом. А что я скажу завтра в УВД города?

– А вот и скажите, что драку учинили не местные ребята, а приезжие.

Яруллин встал из-за стола и посмотрел на Сухова.

– Слушай, Сухов. Ты пошли кого-нибудь из оперативников в Институт восстановительной хирургии. Может, кто-то обратился туда по поводу получения телесных повреждений. Я не верю, что та сторона не получила никаких травм при такой массовой драке. Может, кто-то и обратился.

– Хорошо, Талгат Хамзович. Сейчас отправлю.. А мы здесь по району поработаем, может, и выйдем на кого-нибудь.

– Вот и хорошо. Работайте, если что – первый звонок мне.

Сухов поднялся из-за стола и вышел из кабинета. Заметив в коридоре отдела оперативника, он направил его в Институт восстановительной хирургии. Сам же, захватив троих оперативников, поехал в больницу. Он захотел сам опросить пострадавших, чтобы из первых рук получить всю необходимую информацию. Когда они подъехали к больнице, в приемном покое еще находилось несколько потерпевших, около которых стояли их друзья и родственники. Заметив среди них знакомого паренька, Сухов отозвал его в сторону.

– Леша! Расскажи мне, что там произошло?

Паренек испуганно закрутил головой. Ему было не совсем по себе оттого, что его могли увидеть вместе с работником милиции.

– Да ты не крути головой. Если спросят, о чем говорили, все и расскажи. Понял?

– Я-то понял. А поймут ли они?

– Это уже твое дело. Так что рассказывай.

Он еще раз взглянул в сторону своих друзей и начал рассказывать. Из его сбивчивого повествования Сухов понял, что в драке принимали участие ребята из Приволжского района Казани, двое из которых в прошлом году закончили профтехучилище, которое находится на улице Татарстан.

– Как зовут этих ребят, Леша?

– Не помню.

– Как это не помнишь? Учился с ними в училище и не помнишь?

– Вот так и не помню. Они учились не в нашей группе.

– Завтра к десяти часам приедешь ко мне в отдел. Мы с тобой прокатимся в училище.

– Не могу я с утра. Мне нужно на завод.

– Не переживай. Я дам тебе повестку. Все будет хорошо. А если не придешь, то для тебя будет все значительно хуже. Ты понял меня?

– Как не понять? Понял.

– Тогда до завтра.

Сухов вышел на улицу и закурил. Дождавшись товарищей по работе, он поехал обратно в отдел.

***

Евгений Дерябин открыл ключом дверь и, стараясь не шуметь, вошел в квартиру.

– Женя, это ты? – раздался из кухни мужской голос. – Проходи быстрее на кухню. Я давно тебя жду. Где ты был? Посмотри сколько времени!

Он мельком взглянул на настенные часы и прошел в туалет. Быстро вымыв руки, он направился на кухню.

– Ты где был, Женя? – поинтересовался у него отчим. – Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты не ходил в этот проклятый подвал. Неужели ты сам не видишь, кто там собирается? Ты же скоро окончишь институт, что у тебя других друзей нет что ли? Да и мать покойная не одобрила бы все это. Ты знаешь, что мне волноваться нельзя, у меня больное сердце. Если ты меня не слушаешь, то хоть сам себя пожалей.

– Хватит, отец, причитать. Мне надоели нравоучения. Я уже взрослый и сам знаю, куда мне ходить и с кем дружить. Когда тебе было столько же, сколько мне сейчас, ты уже был женат и вел самостоятельный образ жизни. Поэтому поменьше рассказывай обо мне своим родственникам, и все будет нормально. Мне просто непонятно, чего ты боишься? Я не пью, не курю.

Отчим пододвинул ему вазочку с печеньем и стал наливать в чашку чай. Налив чай, он присел за стол и снова завел прерванный разговор.

– Женя, мне соседка рассказала, что среди твоих друзей есть парень некто Антонов Валерка. Как тебе не стыдно, с кем ты общаешься? Он же бандит, дважды судимый. Что у тебя может быть общего с этим человеком?

Евгений, молча, отодвинул чашку с чаем и внимательно посмотрел на отчима.

– Отец, можно подумать, что вы с матерью были из дворян? Чем Валерка хуже меня? Ну и что, что он судим? У нас просто страна такая. Одна половина в ней сидела, а вторая половина охраняла первую. Валерка неплохой парень, надежный. На него всегда можно положиться. Вообще мне не нравится, когда ты начинаешь делить людей на классы. Да, не каждый из уличных парней может поступить в институт и пробиться в люди, тут я с тобой согласен. Но это не их вина, а нашего государства. Что оно сделало для того, чтобы эти ребята стали другими? Построили клубы, спортивные сооружения? Ничего подобного. Государству не нужны грамотные рабы, ведь ими труднее управлять. Этих ребят трудно наказать, у них невозможно отобрать производственную премию, ведь они не прогуливают работу, не снимешь их и с очередности на квартиру, ведь они не пьют, а значит, и не хулиганят. Ты же сам знаешь, отец, что многие из моих сверстников, бросив школу, идут работать на завод, на котором годами работали и работают их родители, так и не заработав до сегодняшнего дня квартиры. Скажи мне, чем они хуже тех, кто имеет кооперативные квартиры и ездит на машинах? Поэтому, отец, не нужно меня учить тому, как жить дальше. Спасибо тебе, что выучил меня, а сейчас я сам решу, с кем мне дружить и кого любить.

– Глупый ты еще, Женька, – тихо произнес отец. – Запомни, что времена Робин Гуда давно прошли, и всех счастливыми ты все равно не сделаешь. Придет время, и ты вспомнишь мои слова.

Он встал из-за стола и молча, направился в спальню.

– Женя, почему у тебя вся рубашка грязная, словно ты валялся на земле. Я смотрю, она у тебя не только грязная, она вся в пятнах крови! Откуда у тебя кровь? Ты где-то поранился?

– У меня все хорошо, отец. Это кровь не моя, а моего товарища. Его сбил мотоциклист, мне пришлось оказывать ему первую помощь. Вот почему у меня рубашка грязная и в крови.

– А как твой товарищ? У него все нормально? Не поломался?

– Да, у него все хорошо. Отделался легким испугом.

– Ты, тогда помойся. Грязным спать не ложись, – произнес он и, пройдя в комнату, вернулся оттуда с полотенцем в руках.

Вымывшись, Дерябин направился спать.

***

Сухов сидел на стуле в отделе кадров профтехучилища и просматривал личные дела выпускников прошлого года. Рядом с ним сидел Алексей и смотрел в окно. Несмотря на внешнюю отрешенность, в душе Алексея все дрожало. Ему было крайне неудобно предавать своих бывших товарищей. Он пытался оправдать свой поступок тем, что ребята в составе группы чуть ли не искалечили его друзей, но это мало помогало.

«Было намного проще, если бы их задержали в момент драки, а не сейчас, по доносу, – думал он. – Что они обо мне подумают, когда узнают, кто их сдал? Может, их друзья решат расквитаться за это? Ладно, если просто изобьют, а если покалечат?».

Он вздрогнул от прикосновения к его руке и испугано посмотрел на оперативника.

– Ты заснул что ли? Я ему Леша, Леша, а он, словно глухой, уставился в одну точку. Вот посмотри на фотографии. Я здесь отобрал тех, кто проживает в Приволжском районе. Кто из них принимал участие в той драке?

Алексей, молча, перевел свой взгляд с лица Сухова на стол, на котором веером были разложены фотографии.

– Ну! Что ты молчишь? Я жду?

– Вот эти двое, – еле выдавил из себя Алексей, ткнув пальцем в две фотографии. – Это они.

– Ну, вот и все. Сейчас мы все официально оформим. После того, как следователь тебя допросит, можешь быть свободным. Сергей! – обратился он к молоденькому следователю, – оформляй акт опознания.

Со стула встал следователь и, достав из папки бумаги, начал раскладывать их на столе. Сухов отошел в сторону и, подняв трубку на столе начальника отдела кадров, набрал номер дежурной части.

– Привет! Это Сухов. Начальник у себя? На совещании в УВД? Еще не приехал? Ладно, я перезвоню позже.

Он положил трубку и сел на стул, на котором ранее сидел следователь. Сухов был доволен, что удалось раскрыть это преступление в столь сжатые сроки. Его не волновал вопрос, что установлены лишь двое участников драки, главное не количество лиц, главное, что уже есть лица и можно докладывать в Райком партии о раскрытии этого резонансного преступления.

– Сергей, давай, добирайся до работы самостоятельно, а мы с Ринатом поедем по этим адресам. Может, нам повезет, и мы кого-то из этих двоих застанем дома.

Через сорок минут они уже стояли у ворот покосившегося от времени деревянного дома. Сухов подозвал к себе оперативника.

– Ринат! Перелезь через забор и возьми под контроль окна. Я не исключаю, что парень может перепутать дверь с окнами.

Оперативник кивнул и, отойдя метров на десять, перемахнул через невысокий забор. Убедившись, что все спокойно, Сухов открыл калитку и направился к входной двери. Он несколько раз сильно ударил по двери и стал ждать ответа.

– Кто там? Вам кого? – раздался из-за двери женский голос.

– Это дом Тухватуллиных? Здравствуйте, я из исполкома. Я бы хотел осмотреть ваш дом. Мы проводим инвентаризацию жилого фонда.

Когда дверь открылась, Сухов вошел в дом и последовал за хозяйкой.

– Скажите, сколько человек проживает в доме?

– Пять человек. Я, муж и трое детей. Двое сейчас отдыхают в заводском пионерском лагере, а третий спит в соседней комнате.

Услышав это, Сухов сразу же направился в комнату, где спал Азат. Женщина моментально все поняла. Она закрыла проем двери своим телом.

– Азат! Беги! – истошно закричала она.

Пока Сухов оттаскивал ее от двери, Азат схватил брюки, ботинки и выскочил в окно. Увидев это, Сухов достал из кармана служебное удостоверение сотрудника МВД и сунул его женщине в лицо. Прочитав фамилию, та молча, присела на табурет. Начальник розыска вышел из дома и направился к машине, в которой уже находился Азат Тухватуллин.

– Вот видишь, Ринат. Кто рано встает, тому Бог подает. Поехали по второму адресу, может, и там нам повезет.

Милицейская машина медленно развернулась и, набрав скорость, направилась вдоль улицы, пугая шумом кур и гусей, купающихся в дорожной пыли.

***

– Евгений! Ты куда собрался? – поинтересовался у него отчим. – Опять в спортивный зал?

– Нет. Я поехал к девушке. Приду поздно и прошу тебя, отец, прекрати эти все разговоры о спортивном зале. Мне они просто надоели. Ты лучше скажи, поедешь в выходные дни на дачу или нет? Если нет, то я хочу поехать туда со своей девушкой.

Отчим посмотрел на пасынка и укоризненно покачал головой. Он до сих пор не мог привыкнуть к морали современной молодежи. Он тут же про себя осудил девушку сына, которая вот так легко могла взять и поехать с парнем на дачу, тем более с ночевкой.

– Ты что, отец, так на меня смотришь? Мне двадцать три года и я вправе сам решать жизненные вопросы и проблемы. Ты мне лучше скажи, поедешь на дачу или нет?

Отчим промолчал, так как еще сам не решил, поедет ли в эти выходные на дачу. Разгневанный молчанием отчима, Евгений вышел из квартиры и демонстративно хлопнул дверью. Когда за ним закрылась дверь, отчим сел на стул и, достав из портсигара папиросу, закурил. Евгений был его единственным сыном, и они с его покойной матерью делали все, чтобы вырастить из него нормального человека. Однако уже на втором курсе их сын неожиданно связался с компанией ранее судимых ребят.

Дерябин вышел из дома и направился на остановку восьмого трамвая. На остановке он увидел Валерку Антонова, который разговаривал с каким-то ему незнакомым парнем.

– Привет, Валера, – поздоровался с ним Евгений. – Как дела? Ты слышал, как мы вчера тряханули Соцгород? В этот раз все прошло великолепно.

– Слышал. Ты молодец, Женька! Ты знаешь, что сегодня оперативники задержали Тухватуллина Азата и Миронова Игоря? Интересно, кто их сдал? Как они вышли на них? – произнес он и посмотрел на внезапно побелевшее лицо своего товарища. – Да ты не гони, все будет нормально. Это надежные ребята, умрут, но не сдадут. Я вот разбирался с ребятами из Ново-Татарской Слободы. Совсем обнаглели, суки, права начинают качать. Ты представляешь, взяли моего товарища и обули на бабки в Речном порту.

– Ну и как, решил проблему?

– Не получилось. Что я мог сделать один против десяти человек. Пришлось просто поговорить и уехать. Ну, я им, сукам, еще покажу, кто в городе хозяин. Они еще поползают у меня на коленях.

Он сплюнул на землю и посмотрел на Дерябина.

– Ничего, Валера, скоро мы всех поставим на место. Вот тогда и разберешься с ними по полной программе. Я завтра соберу бригадиров, ты приходи. Поговорим.

Они постояли еще минут двадцать. Вскоре к остановке подъехал трамвай. Дерябин вскочил на подножку трамвая и помахал рукой Антонову. Трамвай тронулся и, весело звеня звонком, поехал в сторону центра города.

Минут через сорок он уже был в центре. Дождавшись, когда в автомобильном потоке образуется разрыв, он перебежал через улицу и направился к магазину «Балык», около которого должен был встретиться с девушкой. Он взглянул на наручные часы: до назначенной встречи оставалось три минуты.

– Эй, парень! Закурить не будет? – услышал он мужской голос за спиной.

Он повернулся и увидел трех молодых парней, которые внимательно рассматривали его с головы до ног.

– Не курю, – коротко ответил Евгений. – Курение отрицательно сказывается на здоровье, а особенно на потенции. Как говорят умные люди, бросай курить, вставай на лыжи, здоровьем будешь не обижен.

– Похож. Это точно он, – произнес один из парней, не обращая внимания на реплику Дерябина. – Точно! Это он ударил тогда меня на танцах арматурой по голове.

– Ребята, вы что-то путаете! Какие танцы? Вы о чем говорите? Я девушку жду, а вы мне о каких-то танцах? Да не танцую я, я пою, – попытался отшутиться он.

Парень усмехнулся и попытался взять его под локоть.

– Убери руки! – громко произнес Дерябин, стараясь привлечь к себе внимание прохожих. – Я же говорю тебе, убери руки!

– Не шуми, а то и без сигарет потеряешь свое здоровье. Сейчас пойдешь с нами, там и разберемся, был ты на танцах в тот вечер или нет, – произнес все тот же парень. – Мы из БКД.

Они схватили Дерябина под руки и силой потащили к стоявшей недалеко милицейской машине. Посадив его в машину, они поехали в опорный пункт милиции на углу улиц Баумана и Чернышевского. Они завели Евгения в опорный пункт и усадили на табурет, который стоял посреди комнаты. Дверь открылась, и в комнату вошел сотрудник милиции в звании капитана.

– Ну и кого вы на этот раз сюда притащили? Я вам что говорил? Мне нужен гражданин Андроников, а вы кого притащили?

– Товарищ капитан! Мы чисто случайно столкнулись с этим парнем. Он один из тех, кто тогда устроил драку в Центральном парке имени Горького.

– Как твоя фамилия? – спросил Дерябина капитан. – Учишься, работаешь?

– Разин Павел Иванович, 1956 года рождения. Проживаю по адресу: Казань, улица Товарищеская, четвертое общежитие КХТИ, – ответил Дерябин, вспомнив анкетные данные своего старого знакомого по стройотряду.

– А, комната у тебя какая? Я имею ввиду номер?

– 423.

Капитан поднял телефонную трубку и стал набирать номер. По всей видимости, он звонил вахтерше общежития. Поздоровавшись, он попросил ее проверить, действительно ли проживает в их общежитии гражданин Разин.

– Да. Живет такой студент, – ответила вахтерша. – А что случилось? Почему вы им интересуетесь?

– Все нормально, Валентина Петровна. Просто проверка, – ответил ей капитан и положил трубку.

– Вот видите, он такой же, как и вы, студент. Зачем ему с вами драться? Чтобы его отчислили из института? Вы уж сами здесь разбирайтесь с ним, без меня. А пока вы будете здесь разбираться, пусть Павел сгоняет по адресу и притащит ко мне гражданина Андроникова.

Не успела за капитаном милиции закрыться дверь, как сильный удар в лицо повалил Дерябина на пол.

– Вы что делаете? – успел спросить он, прежде чем очередной удар снова повалил его на пол.

– Ты не обижайся, студент. Это профилактика. В следующий раз будешь знать, как связываться с БКД. Понял? Если ты тогда был на танцах, а это мы узнаем точно, мы тебя в порошок сотрем. Понял? А теперь катись отсюда.

Евгений поднялся с пола и стал отряхивать пыль с брюк. Взглянув на обидчиков, он медленно направился к выходу.

– Эй, студент! Запомни, что я тебе сказал! – последнее, что он услышал у себя за спиной.

Он вышел на улицу. Около дверей опорного пункта стояла его девушка. Она достала из сумочки носовой платок и стала вытирать его окровавленное лицо.

– Ну, суки! Подождите. Вы еще вспомните меня, – произнес он, сплевывая на землю кровь, сочившуюся из десны.

– Пойдем отсюда, Женя! А то они еще раз изобьют тебя! – произнесла девушка, и они медленно направились на улицу Баумана.

***

Тухватуллин Азат сидел в кабинете начальника уголовного розыска Ленинского отдела милиции. Шел третий час дня. Летнее солнце раскалило оконные стекла и стены кабинета, и в небольшом по размерам помещении было очень жарко и душно. Сухов сидел напротив него и молча, курил, выпуская дым через зарешеченное окно. Загасив недокуренную сигарету, он посмотрел на потное лицо Алмаза. Он уже в который раз задал ему все тот же вопрос:

– Скажи, Тухватуллин, кто еще, кроме тебя и Миронова Игоря, принимал участие в той драке?

– Не знаю. Я вообще ничего не понимаю, о чем вы меня спрашиваете. Скажите, почему вы решили, что я участвовал в какой-то драке? Я вообще в тот день был дома, занимался домашними делами, спросите об этом мою мать.

– Не заставляй меня проводить твое опознание. Сейчас ты еще можешь написать явку с повинной, а после опознания уже не сможешь.

– Да не «лечите» меня, начальник. Я что, не понимаю? Вам нужно на кого-то повесить все это, вот вы и нашли меня с Игорем. Знаете, что? Я вообще ничего больше вам не скажу. Доказывайте мое участие в драке, докажете – сажайте.

Сухов посмотрел на Тухватуллина. Он практически впервые сталкивался с подобным поведением. Для него было немного странным, почему этот ранее не судимый паренек ведет себя на допросе, как человек, прошедший тюрьмы и лагеря. Сначала ему казалось, что это напускное, стоит на него немного надавить, и он поплывет. Однако, все происходило совершенно по-другому. Чем дольше он объяснял, тем жестче становился паренек. Сейчас, после этих слов, он окончательно понял, что большего от него не добьется.

«Похоже, это финиш, – подумал он. – Нужно передавать его следствию. Пусть они доказывают его причастность к драке следственным путем. Наверняка, кто-то все равно его опознает. Сейчас, нужно переключиться на Миронова Игоря, может тот окажется слабее, и с ним я смогу договориться».

Вошедший в кабинет конвой, увел Тухватуллина в камеру. Сухов посмотрел в окно и расслабил тугой узел галстука. Неожиданно зазвонил телефон начальника милиции. Он поднял трубку и, услышав приглашение, направился к нему в кабинет.

– Здравия желаю, товарищ начальник, – поздоровался с начальником Сухов.

– Присаживайся. Есть разговор, – произнес Яруллин и указал ему на стул. – Я сегодня был с утра у начальника УВД, затем в МВД, а потом мы с министром пошли в Обкоме КПСС. Везде пришлось отчитываться по той драке. Ты бы только знал, что мне пришлось выслушать мне сегодня, но это не главное. Перед нами поставлена задача как можно быстрее разобраться с этим делом и передать его в суд. Это задача номер один.

– Но, Талгат Хамзович, у нас лишь только два фигуранта, а со слов потерпевших в драке приняло участие несколько десятков парней, имена и фамилии, которых нам до сих пор не известны.

Начальник милиции встал из-за стола и подошел к начальнику розыска.

– Я смотрю, ты меня не понял, Сухов? Я же тебе на чистом русском языке говорю, что сажаем этих двоих, и все. Там, наверху, ничего слышать не хотят ни о какой молодежной хулиганствующей группировке. Ты понял меня, Сухов или нет? Мне сегодня в «белом» доме сказали, что в стране побеждающего социализма, подобное просто невозможно. Усвоил?

Это было так неожиданно, что Сухов даже немного растерялся. Он невольно посмотрел на начальника, надеясь, что тот улыбнется и скажет ему, что пошутил. Однако лицо начальника милиции по-прежнему было серьезным.

– Значит, останавливаемся лишь на этих двоих?

– Вот именно, Сухов. Передай начальнику следствия, пусть лично подключится к этому делу. Чем быстрее мы отправим это уголовное дело в суд, тем лучше для нас всех. А сейчас иди, у меня много бумаг на рассмотрении, хочу поработать.

Сухов встал из-за стола и медленно направился к двери.

***

Заканчивалось лето 1974 года. Спортивный зал, устроенный в одном из подвалов пятиэтажного дома, был, как всегда переполнен молодыми людьми. Каждые два часа в нем занималась новая группа парней. Теперь их тренерами и наставниками были те, кто первым пришел в спортивную секцию Садыкова. Тренировки проходили не только в спортивном зале, но и на открытых площадках. Со стороны можно было подумать, что вся молодежь рабочего поселка сошла с ума и, забыв все на свете, увлеклась спортом. Местные жители радостно отмечали разительные перемены, которые происходили с местной молодежью. Ребят, словно, подменили в этом подвале, сделали их совершенно другими. Практически все они бросили употреблять алкоголь, курить, сквернословить. Каждый пытался оказать какую-то посильную помощь своим престарелым соседям. Единственным человеком в поселке, кому не нравились эти сборы в подвале дома, был участковый инспектор Захаров. В один из тихих летних вечеров он спустился в подвал, где лицом к лицу столкнулся с Антоновым.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался у него Захаров. – Если скажешь, что пришел потренироваться, я не поверю.

– А я вас, товарищ лейтенант, и не заставляю верить. Почему я вам должен доказывать, что я занимаюсь спортом, – спокойно ответил Антонов. – Почему вы меня об этом спрашиваете? Может, запретите мне делать это? И с каких это пор, я должен спрашивать вас, ходить мне в спортзал или нет?

– Не нравишься ты мне, парень, уж больно дерзкий, – сквозь зубы произнес участковый. – Интересно, что тебя связывает с этими малолетними ребятами?

– А, я не женщина, чтобы всем нравиться, – огрызнулся Антонов. – Мне больше девочки нравятся, а вам, похоже, наоборот.

Он громко засмеялся и с вызовом посмотрел на Захарова. Лицо милиционера потемнело от гнева, но он вовремя взял себя в руки, так как понимал, что Антонов специально провоцирует его на скандал.

– Ты, Валера, мне зубы не показывай, а то я их тебе вырву, – парировал его словесный выпад участковый. – Сделай так, чтобы я тебя больше здесь не видел. Ты понял меня или я, просто, тебя посажу.

– Это почему же? Может, этот спортивный зал стал вашей собственностью, товарищ лейтенант? Или вы меня задержите и осудите за то, что я занимаюсь здесь спортом?

Захаров схватил его за лацканы пиджака и прижал к стене.

– Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты здесь портил молодежь. Ты думаешь, я не знаю, какие ты здесь ведешь разговоры? Поэтому, если тебе дорога свобода, прекрати все это!

– И какие же разговоры я здесь веду? Что, у нас в Уголовном кодексе есть статья, запрещающая мне разговаривать?

– Да, есть. Она запрещает вести пропаганду воровской романтики! Что, мало отсидел? Могу еще раз отправить.

Антонов улыбнулся. Он оторвал руки Захарова от своего пиджака.

– Руки убери, лейтенант и не порти мне пиджак! Ты меня не пугай, я не первый раз замужем. Ты сначала все это докажи. Тебе, лейтенант, лечиться нужно, уж больно ты нервный. Смотри, сгоришь на работе. Я не мальчик и зоны не боюсь.

– Это других за подобное не сажают, Антонов, а тебя я посажу, если не прекратишь сюда ходить. То же самое можешь передать и своим товарищам – Дерябину и Садыкову. Видишь ли, нашелся общественник, учит ребят драться.

– Не драться, а боксу, – поправил его Антонов. – Бокс – это спорт, если вы не знаете, а не драка.

– Ты меня не учи! Передай Садыкову, если я его еще раз здесь увижу, у него возникнут проблемы с законом. Понял?

– Почему не понять? Понял. Я не дурак, – усмехнулся Антонов. – Значит, теперь вы засунете свой свисток в карман ваших широких галифе и начнете сами тренировать мальчишек боксу, а в перерывах рассказывать, как правильно переходить дорогу и любить нашу милицию.

Он не успел закончить фразу. Участковый схватил его за отвороты пиджака и снова прижал к стене. Его тяжелое дыхание ударило Антонову в лицо, и ему вдруг очень захотелось ударить участкового в лицо. От ненависти у него потемнело в глазах. Но это длилось лишь мгновение. Он моментально взял себя в руки.

– Ну, все, все, лейтенант, успокойся. Убери руки. Я все понял. Сказал, чтобы мы не приходили сюда больше, значит, не придем. Пусть ребята тренируются сами, без нас.

Захаров отпустил лацканы пиджака Антонова и, не глядя на него, прошел в спортзал. Ребята, не обращая внимания на вошедшего участкового, отрабатывали удары по мешку.

– Ну, кто так бьет! – комментировал удары Садыков. – Таким ударом ты никогда не собьешь человека с ног. Удар должен быть хлестким и сильным. Только тогда ты уронишь человека на землю.

Заметив участкового, он замолчал и направился к нему.

– Здравствуйте, товарищ Захаров! Что вас привело в наш подвал? Что-то случилось? – спросил он. – Может, вы тоже решили заняться боксом?

– Ты не паясничай, Садыков. Я пришел, чтобы сообщить тебе, что закрываю ваш спортзал. Мне не нравится, чем вы здесь занимаетесь. То, чему вы здесь учите молодежь, это не спорт. Это школа наемных убийц. Можете на меня жаловаться, но больше здесь спортзала не будет. Да и местные жители против этого спортивного зала. Жалуются на шум.

– И где нам заниматься? – спросил его Садыков.

– Тот, кто хочет заниматься настоящим спортом, пусть ездит в центр города. Там есть спортивные залы, пусть там и занимаются. Ты понял?

Садыков, молча, кивнул головой. Он повернулся к ребятам, которые, прекратив занятия, внимательно прислушивались к их разговору.

– Все свободны. Больше у нас нет спортивного зала. Милиция закрывает наш зал.

Бросив на пол полотенце, он, молча, направился в раздевалку.

***

Вера Васильевна, жена участкового инспектора Захарова, работала медицинской сестрой в больнице «Водников». В этот день она немного задержалась на работе и сейчас, очень спешила за дочкой в детский сад. Обычно дочку из садика забирала ее свекровь, но та, неожиданно заболела, у нее случился гипертонический криз.

Сбросив белый халат и схватив сумочку, она выскочила из больницы и чуть ли не бегом бросилась в детский сад, который находился на пересечении улиц Павлюхина и Спартаковской, рядом с прокуратурой Приволжского района. Вера открыла калитку и вошла в небольшой дворик детского сада. Ее пятилетняя дочь играла в песочнице под присмотром нянечки.

– Здравствуйте, Галина Игнатьевна! Вы меня извините, пожалуйста. Я прямо с работы.

– Ничего, Вера. Дочка у вас послушная, видите играет. Так что все хорошо.

Она окликнула девочку, и когда та подбежала к ней, взяла ее за руку, и они направились в сторону ближайшего продуктового магазина. Они с дочкой перешли дорогу, когда неожиданно около них остановился мотоциклист, который резко затормозил перед ними.

– Здравствуйте, Вера Васильевна, – поздоровался он с ней. – Извините, что напугал. Вы ведь Захарова? Я не ошибся?

– Здравствуйте! – удивленно ответила она. – В чем дело, молодой человек?

– Вера Васильевна! Вы не смотрите на меня так пристально, вы все равно меня не знаете. Поверьте, я обращаюсь к вам с добрыми намерениями и не хочу причинить вам никакого зла. Дело в том, что ваш муж проявляет непонятное рвение в своей служебной деятельности. Недавно, он взял и закрыл единственный спортивный зал у себя на участке, тем самым лишил местную молодежь единственного места тренировок. Мы понимаем, если бы это заставило сделать его руководство районного отдела милиции. Понятно, приказ есть приказ. Но, он проявил собственную инициативу, а это не совсем хорошо.