Читать книгу Сказ Домового - Александр Леонидович Миронов - Страница 1

"Так, товарищ, этот сказ

Буду я вести про нас.

То есть байка здесь о том,

Как живёт наш сельский дом,

Что остался средь лесов

От полтысячи дворов.

Где я, старый Домовой,

Повидал беды людской:

Много что потешного,

Грустного и грешного.

Что ни век, ни поколенье,

В доме, глядь, столпотворенье…

Ну, да ладно, что томить,

Не пора ли сказ творить.

1

Жизнь в деревне – как и прежде,

Но чем дальше – тем потешней.

А на пике двух эпох

Наш колхоз совсем издох.

На пригорке, на деревне,

Дом стоит по виду древний –

Как живёт хозяин в нём,

Так и выглядит тот дом.

С незапамятных времён

Мы в нём пятеро живём:

Я, три брата и отец –

Он был пахарь, он был жнец.

Был ударником в колхозе,

На все руки, то есть – спец!

Но, к несчастью для отца,

Жизнь прожившего в Дрянцах, –

Без работы обленился,

Начал пить, и быстро спился.

А сыны, что с ним живут,

Вообще не знают труд.

Но, однако же, бывает,

На собраньях заседают,

Светский там ведут сыр-бор,

То есть важный разговор.

Как-то летом посредь дня

Собралась на сход родня,

Как бывало в косовицу…

На сей раз – чтоб похмелиться.

На деревне ж кайф сплошной,

Что ни день – то выходной!

Собрались робята вместе,

Как всегда, на прежнем месте,

За обеденным столом.

Выпив, речь вели о том:

– Есть ли люди где по весям,

Что живут лет восемь-десять? –

Так выспрашивает Ваня

На печи, придя из бани.

И, кумекая в уме,

Чертит цифры на стене:

"Это, если перемножить…

Будет восемьдесят может".

Он застенчивым был малым,

Задавал вопрос из зала.

По своей дурной натуре

Не тянулся он к трибуне.

– Нам прожить полста бы лет,

А чтоб восемьдесят – нет! –

Усомнился брат Тарас. –

Нет, хоть выткни левый глаз.

– Ты что, умным слишком стал?

Аль с печи башкой упал?..

Я и слыхом не слыхал,

Кто-то дольше чтоб живал.

Там, похоже, на печи

Растопили кирпичи

Разум твой, что есть ещё,

Коль завёл ты про житьё. –

Рассмеялся брат Самсон,

И Тарас с ним в унисон.

Оба весело смеются,

Облаками ды́мы вьются

Из ноздрей, из ртов, – глаза

Даже ест от них слеза;

Зубы ржавые в щербинах,

Щёки впалые в щетинах,

Просмеяли дурака,

Прячась в клубах табака!

Заседателям всё можно:

Просмеять и пить безбожно.

Пояснения тут, кстати,

За столом кто председатель?

Только тот, кто на розливе –

Первый парень в коллективе.

На собраньях так сложилось,

В ком есть ум, а лучше сила,

Тот и станет Головой, –

Сунься кто-нибудь другой!

И Тарас из снисхожденья

Дураку шлёт приглашенье:

– Ты давай-ка, брат к столу.

Чё сверчком сидеть в углу?

Для тебя, уж так и быть,

Косячок дадим скрутить.

Дёрнешь крепкий табачок,

В раз прочистится умок.

– Мне бы семечек, конфет,

А курить – резону нет.

Дураку ещё табак,

Что я – конченный дурак?

– Ну, какой ты, брат, капризный.

Подь сюды болтать о жизни.

А дурак с печи нейдёт,

Речь дурацкую ведёт.

– Интересно ж, коль подумать:

Как живут в краях тех люди?

Что у них там за собранья?

Как проводят заседанья?

На повестку что выносят?

Кто, кого на них поносят?

Может, в планах обсужденья

Есть и трезвые мышленья?

На гулянках что поют,

Курят так же, морды бьют,

Надирают чупруны,

Не жалея седины?

Ты вчерась, Тарас, спьяна,

Вон, отца зашиб, меня.

Ты, как только самогона

Перекушаешь, с Самсоном

Бьётесь, кружитесь без смысла,

Пыль по дому коромыслом,

Сбиты лица, кулаки,

Как последни дураки.

Вы же умные робята,

С сединой уж, бородаты.

Как посмотришь – кислы лица,

А всего вам – только тридцать.

А что будет в сорок с гаком?..

Тут Тарас, смеясь над братом,

Хлопнул вдруг себя по ляжкам.

– Ну, чудило ты, Ивашка! –

И такие льёт слова –

Словно вяжет кружева.

Председателю всё можно:

Матом крыть и пить безбожно.

На него дурак глазеет,

То бледнеет, то краснеет.

Есть чему тут подивиться,

Есть чему тут поучиться.

Столь художественной Музе

Не обучат даже в ВУЗе.

Приезжайте к нам в Дрянцы,

Вот где слову кузнецы,

Этажи такие сложат,

Что из лиственя венцы.

Даже рот Самсон разинул –

Во, Тарас! Вот это двинул!

Уж на что он крыть мастак,

Да едва ли сможет так! –

Подготовить так доклад

Может только депутат:

Вдохновенно, искромётно,

Как из ленты пулемётной,

Словом жжёт, и жесты метко

Подтверждают аргументы.

– Ну ты, братец, и поэт!

Что ни слово – то куплет.

Ты в журнал, али в газетку

Предложил бы хоть фрагмент.

– Я в писатели негож.

Этим разве проживёшь?

Вымирает ихний строй,

Также, как и мы с тобой.

Мой талант не признаётся,

Пусть задаром достаётся.

И пущай в народной массе

Буду я – как устный классик!

Тут услышали едва

На полатях скрип-слова:

– Вот кому послал свой дар

Сатана, не прогадал.

Очень грамотно кладёшь,

Да смотри – переберёшь?

За такой охальный рык

Бог оттяпает язык.

Чтоб не дразнить сыновей,

Дед свинтил от них скорей.

Он уж знал: его робята

Любят выступить в дебатах.

Если мухой не слинять,

То бока могут намять.

В прениях глаза ж шальные,

На кулачки заводные.

– Лёг за печку старичок,

Так помалкивай, сверчок. –

Рассмеялись тут братья,

За цигарками пыхтя.

И дурак, на них взирая:

"Вот ведь жизть у нас какая…

Да неужто так везде

Покоряются судьбе?"

К братьям снова подступает:

– Расскажите, кто чё знает?

На печи на вас смотреть мне

Надоело хуже смерти.

Мать курила и пила,

Сорок лет не прожила.

Батька, вон, что хрен сушёный,

Табаком весь прокопчённый,

Изошёл на кашель весь,

Пьёт и курит всяку смесь.

Скоро, видно, через мост

Тоже двинет на погост.

Да и вы, вон, молодцы,

Что прокисши огурцы.

Да неужто так повсюду

Трудно жисть даётся люду?

Мне понять – не по уму.

Растолкуйте, что к чему?

Братья смотрят на Ивана,

Не поймут его изъяна.

Сушат мозги табаком –

Что случилось с дураком?

То ли умным стал он слишком?

То ль капризная мыслишка

Завелась на этот раз? –

Удивляется Тарас.

Смотрит он на дурака

Из-под радуг синяка.

– Что сказать тебе, браток?..

Не ходил я на Восток,

И на Запад, знаешь, тоже.

Как живут там – мягче, строже?

Сколько лет и сколько зим

Бог отмеривает им? –

То не ведомо, признаюсь.

И признаюсь, что не каюсь.

Средний брат, скрививши рот,

Тоже Ваню не поймёт.

Сквозь щербатый рот смеётся,

Что ответить – не найдётся.

На повестку дня, походу,

Сложный стал вопрос народу.

– Как-то, знаешь, не досуг

Было сбегать мне на Юг.

И на Север, знаешь, тоже –

Вдруг там пятки поморожу?

Тут к тому ж ещё забота:

То похмелье, то зевота

На полуденечный сон, –

Позевает брат Самсон. –

День какой, смотрю, хандра

Дурака гнетёт с утра.

То ли выспался он худо,

То ли впрямь с Ванюшкой чудо

Приключилось? Видно трёпка

Поправляет дурня ловко.

Лезь почаще под кулак,

Даром вылечим, за так!

А ну братья хохотать,

Да ногами топотать.

Дым со ртов валит, с ноздрей.

У Тараса – аж с ушей.

Кашляют до посиненья,

Смех их душит, иль куренье.

И никак невмочь уняться,

Над Иваном насмеяться.

2

Вот сменились времена.

У кормильца-хлебороба,

Надсадилася хвороба –

Рано "крякнула" жена.

Уж пардон за предложенье!

Это птичье выраженье

Стал использовать народ,

Как обычной оборот.

Потому тут – хошь аль нет, –

А используй сей предмет.

Сленг ведь тоже никотин,

В речь приходит не один –

С кружкой пива, с табаком,

Под "Столичную" с братком.

А в деревне – под сивушку,

Под ядрёную частушку…

Вот и я таких словóв

Поднабрался от братков.

Вот Иван с печи глядит,

И с обидой говорит:

– Хоть и умные вы братья,

Да отшибли вам понятья

Самогон и самосад,

И смеётесь невпопад.

Тут отец, седой старик,

Вновь с полатей говорит, –

Не готовясь к выступленьям,

Слово взял для поясненья.

Говорит отец, сипя:

– Слышал я про те края.

Батька как-то раз гутарил,

Коль не врал, то правду баял.

Мол, за дальними горами

И за синими морями

Есть совсем другой народ,

По-другому он живёт.

И, мол, там на человека

Всем положено два века, –

То есть наших жизней две,

Хоть в деревне, хоть в Москве.

Даже есть такие старцы, –

Нам за ними не угнаться, –

Больше сотни лет живут,

Славу Богу воздают. –

Тут закашлялся старик

И совсем за печкой сник.

– Вот уж невидаль, дивуха… –

Зачесал Тарас за ухом.

– Да чего с отца возьмёшь?

Старый стал: где явь, где ложь?

Он теперя, коль соврёт,

Так не дорого возьмёт. –

Усмехнулся брат Самсон, –

Блин, отключён телефон,

Нам сюда б трубу-подзор –

Хоть какой-то был обзор,

А не то с амбарной крыши

Видно только косогор.

– Ты глазёнки-то протри,

В телевизер посмотри.

Видеть в нём программы можешь

Не одну, а целых три!

НТВ, ОРТ, ТеВи –

Клацай тумблером1, смотри.

– Погоди ешшо чуток,

Под вечор приму четок,

Там прицеп, другой к нему,

Вот тогда и глюкону!

А иначе я каналы

И программы не пойму.

Лет уж семь на нём танцуют

Мухи, мошки, комары,

И, когда за ним глюкую –

Вижу разные миры…

– Глянь, какой он просвещённый.

То-то кажется порой,

Что ты член какой учёный

С Академии какой…

– Ладно вам. Вопрос сурьёзный,

А они про глюки-звёзды… –

Усмехнулся брат Иван,

Упреждая их скандал.

И за батьку заступился:

– Он конечно изменился.

И что бредит он порой –

Это верно, слаб мозгой.

Да и то сказать, попей-ка

Столько лет её, злодейку.

Покури столь лет подряд

Мох сушёный, самосад, –

Будешь, лет так к сорока,

Походить на старика.

– Ну, а как нам жить иначе?

Если пьём – и стар и младше.

А табак, ту ж никотинку,

Мы всосали пуповинкой:

Мать курила – мы курили,

Мать пила – и мы с ней пили.

Зачесался мамкин нос –

Мы уж чуяли прогноз:

Будет штиль али цунами, –

Кайф для нас, лафа для мамы.

В нас заложено чутьё

До рожденья на питьё! –

Гордо старший брат вещает.

И Самсон тут добавляет:

– Так что, стоит если где-то

Зачадить – мы нос по ветру.

Нюх похлеще, чем у волка,

Где курится самогонка.

– Потому-то мы все трое,

Братья родные по крóви,

Если с боку посмотреть, –

Отличаемся на треть. –

Рассуждает брат Тарас,

Загибая пальцы: – Раз!..

Я, как старший, значит, главный:

Ум и совесть, суд и право.

Средний брат – и так и сяк…

Ты ж последний, Вань, – дурак.

Не в обиду брат прими,

Повелось так средь родни. –

На Самсона он два раза

Подмигнул подбитым глазом: –

Глянь, Самсонка водит жалом2,

Знать, почуял что-то малый.

А поскольку я умней,

У меня и нюх острей, –

Я давно почуял дух.

На тебе ж утрачен нюх.

Чуешь… запах самогона?

У Капусты, у Мирона.

В одиночку пьёт, сураз3!

Будет праздник счаз у нас!

– Мы его врасплох накроем,

Неожиданно, все трое. –

Тут Самсон вертеться стал,

Будто кто защекотал.

Но Иван берёт отвод:

– Нет, робята, я не в счёт.

Муха что ли я – на мёд?

Это верно, знает муха,

Может – глазом, может – ухом,

Может – чует хоботком,

Где намазано медком? –

Сквозь какой-то свой радар

Точно выберет нектар.

Так и в пьянице ведётся –

Час-другой… и он напьётся.

Только-только что был трезв, –

Глядь, уж выискал резерв?

Ведь на хлеб – рубля не сыщет,

А на водку – хоть полтыщи!

Тут Тарас поднял стакан.

– Эй, пойди сюда, Иван.

И последние мозги

Не грузи из-за фигни.

Все мы пили и курили,

Матом Бога, чёрта крыли,

И пока ещё живём.

– Будем живы – не помрём! –

Поднимая стаканы,

Прокричали братаны.

– Вы б хоть Бога не хулил,

Коль под чёрта закосили –

Атеисты-пофигисты,

За бутылкой активисты.

Но теперя, как хотите,

А меня освободите.

Повидал я кутежи,

Пьянки, драки, куражи.

Мне от этой жизни тошно.

Не пойду я пить к Мирошке!

– Что тут скажешь? Коль дурак –

То не выправишь никак!

– Ну, тогда катись отсель!

Хоть за тридевять земель.

– И пойду, и не кричи!

Прямо сидя на печи.

– Нет уж, печь не отдадим!

Будет надобна самим.

Ты уйдёшь, отец помрёт,

Наш подкатится черёд.

Где прикажешь нам с Самсоном

Кости греть, сушить кальсоны?

– Так что, Ваня, не греши.

Ноги в руки – и чеши.

Вот такой вот приговор

Записали в протокол.

И решили всем собраньем

Сплавить Ваню на изгнанье,

Хорошо, что без кровей

Обошлось, без пенделей.

– Ладно, братья, коли так, –

Соглашается дурак. –

Оставляю печь задаром,

Раз такие вы хазары.

Вот дурак встаёт с печи,

И целует кирпичи.

Поклонился на полати,

Попрощался с пьяным батей.

Попрощался с братовьями:

– Ну, Господь, робята, с вами.

– И тебе попутный ветер,

Поглядай, что есть на свете.

Может, там ума займут,

Если часом не прибьют.

Братья тут перемигнулись,

Ване пьяно улыбнулись,

И давай наперебой

Пожеланья лить слезой.

– Будь, Ванюша, осторожным.

Всё в чужих краях возможно.

Посох крепкий прихвати,

Что стоит сейчас в клети,

Что ворота припирает, –

В драках крепко выручает.

Если вдруг там задерутся,

Он поможет отмахнуться.

Не волшебная дубинка,

Но лихая молотилка.

Только с рук не выпускай

И умело управляй.

Тут и средний брат в поход

Свой подарок достаёт.

– Не забудь приёмчик мой,

Что не раз проверен мной.

Он в борьбе, и в драке тоже,

Завсегда тебе поможет:

Как почуял – стало печь…

Главно – вовремя убечь!

Тут уж ноги не жалей,

Пятки смазывай скорей.

И отец к нему с полатей

Тянет руки для объятий.

– Ты, Ванюша, не серчай,

Не чужие ж, братья, чай.

Не пошлют тебя совсем

Путешествовать ни с чем.

Может всякое случится,

Всё в дороге пригодится.

Ну, а я тебе в дорогу

Тоже дам чего немного:

Лапти, торбу, крест вослед –

Бог с тобой, храни от бед!

С этим ценным багажом

Наш дурак в народ пошёл.

3

В нашем прошлом государстве,

На огромнейшем пространстве,

Проживал народ советский:

Как в истории библейской –

Возводили Вавилон,

Так и он – союзный дом.

Цель всё та же – благородна, –

Строить счастье для народа.

Чтоб он мог трудиться, жить;

Что-то плавить, что-то шить;

Пашни хлебом засевать;

В час лихой – шёл воевать.

Индустрию смог, науку

До сверх уровня поднять:

Первым облетел Планету;

Покорил весь мир Балетом,

Пятницким и Моисеем4.

А уж что творил в хоккее!.. –

То легендой обросло,

В Лету кануло, ушло.

И со временем пороки,

Как общественные стоки,

Потихоньку, по чуть-чуть,

Как по сточному ручью,

Стали в царстве оседать,

Государство размывать…

По зиме как-то средь дня

Собралась на сход родня.

Собрались робята вместе,

Как всегда, на прежнем месте

За обеденным столом,

Речь Тарас повёл о том,

Как положено в роду –

Слово первое ему:

– Славный был у нас папаня,

Жаль, конечно, крякнул рано.

Было б нынче пейсят два,

Да не вытянул едва.

То б, глядишь, чего поведал

Про поля, про семена,

Как за сельские победы

Получали ордена.

Вон, в шкатулке побрякушки,

Чем гордился без ума.

– Было-было и прошло,

Всё уж тленом обросло.

Всю за морем, благодать

Мы решили перенять:

Тушки Буша, секс заморский

И, конечно, демократь, –

То ись глянец, их порядок.

А на что народ наш падок?..

– Так тут не об чем гадать:

Нас влечёт фейверк5, байда6,

Што поярче, покрасивше,

Где шик-блеск и ляпота.

– Холливуд пленил, реклама,

Да футболки под Нирвана.

А уж джинсы и наклейки –

Облепили ноги, станы.

То ж – не шаньги7 у кумы!

Застят взоры и умы…

– Раскололи наш ковчег –

Борт Советский, – как орех!

И попали рассеяне

На заморские сиянья. –

Усмехнулся брат Тарас. –

Тут и пьяный бекарас8.

Тот, что был готов на рельсы

Положить себя за нас.

– Может быть бы и положил,

Так от пьянки обезножил.

От волны к волне метался,

И… на ваучер нарвался.

Как в посудной лавке слон, –

Развалил наш Вавилон.

Тут Тарас дебаты для,

Перешёл к повестке дня:

– Ладно, что про сказки слушать? –

Прожужжал отец все уши:

Как на митинги ходил,

Сколь зерна намолотил.

Слёзы лил по партии

При ентой демократии.

Нам с тобою, к сожаленью,

Не дожить до юбилею.

Год, другой, от силы – пять,

Будем батьку догонять…

Эх, пропал наш брат Иван,

Недотёпа и смутьян.

– Шуток наших не понял,

Вот и сдуру подорвал.

– Пошутили с дураком,

Он и вправду – был таков.

А был малым он хорошим

С воспитанием пригожим.

Подозренье есть сичас –

Ваня был умнее нас. –

И Тарас вздохнул уныло. –

Что его так возмутило?

– Не дождался сына батя,

Да и нам не видеть брата.

Ты замшел, седой и серый.

Бабу взял, таку же стерву,

Пьёт ханыга, как насос,

А чадит, как паровоз, –

Крышу дома, глядь, подымит,

Почернела вся от дыма,

Сил хватило еле-еле

Разродиться лишь Емелей.

То ли дело у меня, –

Мал-мала, и все в меня…

– Прикуси язык, хвалясь, –

Рассмеялся брат Тарас. –

А твоя, слаба умом,

Да и, сказывают, дном.

За понюшку табака

Отоварит мужика.

Ну, а коль нальёшь сто грамм,

Тут тебе – и смак и срам.

Говоришь, что все в тебя?..

Приглядись-ка в них, в себя…

Может, в них узришь Мирошку,

Никодима, Симарошку?

Может быть, кого роднее

Коль присмотришься сильнее?..

Не успел дальше Тарас

О невестке свой рассказ

Изложить перед браточком,

С кем она рвала цветочки…

Как вдруг вспыхнули в глазах

Звезды, искры… а в зубах, –

Что полено, аль кирпич,

И с трибуны брык Фомич!

Сшиб с трибуны братец брата

За охальные дебаты.

Ах, ты ёж!.. Да пере ёж!..

И затеялся вертёж.

Вдохновенно и азартно

Убеждать стал братец брата:

Чтоб со сплетней-баламутой

Он политику не путал.

Мало ль кто-что насвистит…

Что – в повестку всё вносить?

За регламентом следи

И собранию веди.

И, похоже, то внушенье

Крен внесло на поведенье –

Через час, глядь, приустав,

Вновь целуются в уста –

Нет приятнее момента

Всё прощающим сердцам.

Вновь садятся в круговую

И играют мировую.

Самогон, что не разбили,

Разливали, дружно пили

С пожеланием сердечном

Долгой жизни, коль не вечной.

Что от жизни благодатной

Не чудит мужик поддатый?

Главное – собранье для,

Не свернуть с повестки дня:

Что за жизнь в селе ведётся?

И как с нею им бороться?

И в борьбе, конечно, сей,

Побеждает, кто сильней.

И, глядишь, к концу собранья,

Жизнь их стала веселей.

Тут и жёнки к ним подсели.

Вскоре песни полетели:

Про "камыш", да про "Байкал",

Как казак трусцой скакал

Где-то там через долину,

Где запал он на дивчину…

А другой – княжну за борт…

Видно пьян был, обормот.

Как в России горько пьют,

И как сладко в ней поют.

4

Сколько времени прошло,

Сколько в Волге вод ушло,

Сколько в той же Ангаре,

На Амуре, на Днепре,

На Двине, на Тереке –

Разве всё измерите?

Но ещё сложней измерить:

Нравов пропасть, смуты меру,

От величия до дна –

Неохватна глубина.

Потеряли братья брата.

Уж давно помин робята

По Ивану справили

И свечу поставили.

Сколь самим прожить пришлось,

Как курилось им, пилось?

Тут я лучше умолчу

И моменты опущу.

По весне как-то под вечер,

Впрочем, каждый вечер – вече,

Иногда, не прекращаясь,

Сверх лимита здесь общались.

Так, традиции блюдя,

Собралась на сход родня.

Братья – сыновья Самсона:

Старший чем-то схож с Мироном,

Младший – с дядькой Никодимом,

Оба в клубах никотина.

Эти братья уж женаты,

На печи от них робята.

У Самсона, кроме этих

Были в молодости дети,

Но, кто в детстве, кто постарше

Не прижились в доме нашем.

Умирал: кто от порока9,

Кто от ДЦП10 до срока,

А один – от Паркинсона…

Говорят: от самогона –

Алкоголь ещё в зачатье

Разбирает мозг на части.

А ещё, мол, никотин

Здесь немало навредил.

Слушай умников теперь.

Следом – мать ушла в ту дверь.

И Тарасов тут же сын,

От Тараса он один.

Емельяном с детства звали,

Да Емелькою прозвали.

Тоже мать не повидала

Сына, здешнего амбала, –

Приказала долго жить,

В рай, иль в ад, уйдя служить.

Ну, а сам он, блин, детина:

К тридцати стал в три аршина,

Лоб – гранитная доска,

Хоть об неё бей порося, –

А в глазах туман, тоска:

От всегдашнего похмелья,

Каждодневного безделья.

Мудрено ли, что зигзаги

Все на лбу, на шее сзади,

В голове ж одна бурда –

Плещут волны о борта,

В ней давно мозги закисли,

Редко в ней блуждают мысли,

Лишь одна чуть шевелится:

Где бы утром похмелиться?

Или заново поддать? –

То ж не жизня – благодать!

Чёрту кайф такой не снился,

Что в Дрянцах теперь привился.

Вот пришёл на сельский сход

По традиции народ.

Их с утра проблемы мают,

Думы голову ломают…

А тут чуют: дух курится –

И к Самсону подлечиться.

Вдруг какой-то господин

Тихо в дом заходит к ним.

Чем собранье удивил:

Это что за Крокодил?

Это что за Чебурашек

Подкатил к воротам нашим?

То есть, что, мол, за явленье?

Без звонка, без приглашенья?

Удивленье, переглядка –

Ну, попал, однако, дядька?

– Чё те надо? Кто такой?

Чё стоишь? Понты не строй.

Коль под шляпой, в тройке11 весь,

Так тебе халява здесь?

Муть на стол! А закусь есть, –

Вот тогда и шляпе честь! –

Прямо гостю намекнув,

Говорит Тарас, икнув.

Изогнут пропеллером,

Пальцы строит веером.

– А не то счаз обласкаем,

Чем ворота подпираем, –

Просипел и брат Самсон,

Может это и Мирон,

Что-то в облике том сером,

Есть их схожие манеры.

Третий – тот, что Никодим –

Говорит: – Давай, съедим!

Пустим гостя на шашлык,

Вот уж закусь будет – шик!

За столом, смеясь, сидят

Трое пьяненьких робят.

Бородёнки у робяток,

Что кудель12 после трепалок13.

И по этой поросли

Угадай их возрасты?

Да ещё с печи кричат

Пять голодных пацанят:

– Нам на печку не забудь

Тоже бросить что-нибудь!

В доме дым висит с угаром,

Воздух весь запачкан смрадом,

Стены копотью покрыты,

Печь не белена, побита.

На столе… чего там нет! –

Лук, чеснок и чёрный хлеб.

Как изящества венец –