Читать книгу Эксплойт - Александр Лонс - Страница 1

Главные персонажи

Алекс Крейтон – детектив Юго-западного домена.

Бикс – молодой хакер.

Вик Ларг – девушка Тима Грига. Лейтенант полиции.

Кайра – бывшая девушка Крейтона.

Лин Чжуан – девушка Крейтона. Модератор Юго-западного домена.

Майк Скиннер (шеф) – начальник Крейтона. Главный модератор домена.

Ника Ракс – частный детектив по делам несовершеннолетних граждан Города.

Тим Григ – бывший напарник Крейтона. Штатный детектив Юго-западного домена.

Чип – молодой хакер.

Пролог

Он валялся в черной луже где-то на уровне Сливов. Лет тридцати пяти, но выглядел на все пятьдесят. Кибернетическая правая нога ниже колена – дешевый, дребезжащий протез, – дымилась, искря на механических суставах голеностопа. Такая же рука была сломана и не шевелилась. Имплант глаза оказался вдавлен в кровавую вмятину. Человек был ещё жив, судорожно хватал ртом воздух и пытался что-то прошептать. Его звали Малко. Он был – или, вернее, стал – курьером данных уровня «чайка».

Я нашел его первым. Не по заказу, случайно. Просто шел по следу украденных микросхем, которые, как выяснилось, сбывали именно в этом дерьмовом месте. Увидел в сумерках кучу тряпок, издающую хрипы. Присел. Малко схватил мою руку мертвой хваткой своего единственного оставшегося живого запястья.

– Алекс… Они… они взяли ее… – булькал он, пуская пузыри черной пены. – Зеркало… Заплатил им, а они всё равно её забрали.

Мы были мало знакомы. Как-то я случайно спас его от тюрьмы, и – всё. В этот раз его взгляд был полон животного ужаса. Но не перед смертью. Перед чем-то другим.

– Кого забрали? Кто забрал? – я попытался расшевелить его, но он уже уходил. Его последние слова я едва разобрал:

– Зеркало… Они везде. Эми…

Потом он отключился навсегда.

Только сейчас стало ясно, что эта чёрная жидкость была кровью Малко. Кровь всегда черная в сумерках. Я уже собирался обыскать его потрепанный рюкзак в поисках хоть какой-то зацепки и, возможно, оплаты за потраченное время, когда из тени вышла она. Высокая, худая, но отлично сложенная. В потертой куртке цвета хаки и джинсах в обтяжку. Почти девчонка. Очень короткие красные волосы. Она не обратила на меня никакого внимания. Присела рядом с Малко, положила пальцы на его шею – искала пульс. Не нашла. Тогда быстро, с профессиональной сноровкой, обыскала его карманы. Вытащила потрепанный пластиковый чип-ключ от какого-то дешевого капсульного отеля и смятую голограмму. На ней – сам Малко и маленькая улыбающаяся девочка лет пяти с огромными, немного испуганными глазами.

– Его дочь, Эмми, – сказала она голосом, лишенным всякой интонации. Голосом человека, который уже излишне много видел, но всё еще не сломался. – Похитили три дня назад. Он продал все, даже часть себя, чтобы собрать выкуп. У меня договор с ним. Заплатил сегодня утром.

– Ну и? – я поднял брови. История банальней некуда. Такое происходило почти каждый день. – Бандиты кинули?

Она наконец посмотрела на меня. Лицо – острые скулы, запавшие серые глаза, но взгляд… Взгляд был как скальпель, холодный и невероятно сосредоточенный. Серые глаза, как промозглая мгла Города.

– Ты же видишь. Это даже не бандиты. Они хуже. Корпорация. Они не просто берут выкуп. Они берут необычных детей. С дефектами, с модификациями, особо одарённых. Для своих экспериментов и тестов. Или на запчасти. Или просто для развлечения богатых ублюдков.

В ее голосе впервые прорвалось что-то человеческое.

– Эксперименты? Запчасти? – я фыркнул, хотя в районе желудка что-то ёкнуло. – Откуда тебе знать?

– Потому что это моя работа, розыск несовершеннолетних, – она встала, спрятав фото и чип-ключ. – Потому что Эми – четвертая. И Малко был единственным, кто осмелился заявить в полицию. После чего его вот так…

Она пнула всё ещё искрящую кибер-ногу Малко.

– Меня зовут Ника Ракс. Слышал? Значит, услышишь ещё. Я пропавших детей нахожу. Эми тоже найду.

Это было безумие. Лезть в такие дела в одиночку? Прямой билет в ту же лужу, где лежал Малко, только в разобранном виде.

– Вообще-то я твой коллега. Тебе нужна помощь, – сказал я скорее автоматически, чем искренне. Просто констатация факта.

Ее губы тронула едва заметная усмешка.

– Да. Но не от тебя. У тебя глаза корпоративной шавки. Ищешь одну только выгоду для себя. В этом деле её нет. Только затраты, кровь и дерьмо.

Она была права. Я не собирался влезать в это дело. До того самого момента, пока она не повернулась чтобы уйти, и луч уличного фонаря не упал на голограмму в ее руке. На огромные, испуганные глаза маленькой Эми. На ее крошечную ручку, которая, вероятно, едва могла держать ложку. Всплыло что-то старое, глубоко забытое. Образ из моего собственного дерьмового прошлого.

– Стой! Что за «Зеркало»? – спросил я неожиданно для себя самого. – Малко успел прошептать то слово.

Ника остановилась. Оглянулась. Ее взгляд стал оценивающим.

– Старая серверная платформа. Древний кластер. Его используют как перевалочный пункт перед отправкой данных туда… Неважно, куда. А сегодня ночью в Старых Доках будет обмен. Или расправа.

Это был полнейший, самоубийственный бред. Но я почему-то полез в карман за своим верным бластером – «Бульдогом», никогда меня не подводившим. Бластерами здесь называли вовсе не лазерное оружие, а многозадачные универсальные пистолеты, снабжённый всем, от урановых пуль до унитарных гранатомётных боеприпасов и тех же лазеров.

– У меня летающая машина, – буркнул я. – Старая, но быстрая и прокачанная. Там ещё кое-какие полезные добавки. Если хочешь добраться быстрее, чем на своих двоих, и не быть снятой на подходе – садись.

Она колебалась долю секунды. Потом кивнула. Один резкий кивок, после чего добавила:

– Только если будешь делать то, что скажу, не будешь задавать лишних вопросов и не станешь ко мне приставать. Иначе – убью.

Я понял: правда убьет.

Той ночью на ржавой платформе в Старых Доках пахло ржавым железом, химикатами и страхом. Мы нашли Эми. Запертую в клетке для перевозки бойцовых псов. Мы вытащили ее. Не без крови. Много крови, в основном не нашей. Ника стреляла с ледяной точностью. Я обеспечивал прикрытие и взломал замок клетки. Когда вынес девочку на руках – она была легкой, как перышко, и дрожала, как в лихорадке – Ника прикрывала наш отход, отстреливаясь от подоспевшего подкрепления. Ее лицо в отблесках выстрелов было сосредоточенным и бесконечно усталым. Но в глазах горело. Эмми даже не поцарапалась.

Мы выжили благодаря чуду и моему бластеру. Эми передали ее тетке в Центральном домене Города – единственной родственнице, которая согласилась ее принять. С Ники я не взял ни кредита. В ответ она только и сказала: «Ты умеешь находить людей и стрелять в них тоже умеешь. Иногда полезно. Для них». Она кивнула в сторону темных улиц, где пропадали другие, и ушла.

Глава 1. Продолжение

Продолжение истории, начавшейся шесть лет спустя, совпало с предупреждением моего банка о превышении допустимого уровня долговой нагрузки. В тот момент я, детектив Алекс Крейтон, сидел в кресле у окна своего кабинета на сорок седьмом этаже офисного центра и медленно потягивал кофе из старой кружки. Кружка – не просто привычка, это – память о прошлом. Талисман. Как-нибудь потом расскажу. Мои кибернетические глаза сканировал сообщения на виртуальном экране. В дополнении к слуховым имплантам, которые мне установили ещё на свободной территории Лаун Дан, это стало неплохим приобретением. Сводки преступлений, свежие обновления, биржевые котировки, всё здесь. Притом мой внутренний экран не показывал вообще ничего лишнего, разве что время и температуру. Здесь и на улице. Всё было как обычно, пока не пришла она – женщина в плаще-невидимке, скроенном из адаптивной ткани.

Конечно же, я её узнал. Сорен Вей – глава отдела кибербезопасности Нейротеха, одной из тех корпораций, что держали город на игле специальных нейроимплантов. Ее голос дрожал от возмущения. Она говорила о пропаже: кто-то выкрал данные из зашифрованных узлов имплантов десятка сотрудников. Не просто данные – схемы экспериментальных нейромодулей, способных перезаписывать память.

– Мы не можем обратиться ни в полицию, ни в муниципальную службу безопасности. Вам тоже я не должна была ничего говорить, но выхода нет. Если утечет в прессу, у нас начнутся репутационные и финансовые потери. Кроме того, мы… Короче, нам такое нельзя допустить.

– Значит, украли не конкуренты, – решил я, поставив кружку. – Иначе вы бы уже зачищали следы плазмой. Скорее всего, кто-то хочет прижать вас или подставить. А откуда вы узнали о хищении?

– У нас свои источники, – загадочно пояснила Сорен Вей. – Аванс уже перевела.

Пришлось брать дело в активную разработку. Подписали соглашение о неразглашении рабочих данных и заключили контракт. Я ввязался не только из-за кредитов, хотя банковский счет давно требовал пополнения, но и потому что я всегда ненавидел тишину. В городе, где в сети транслируется каждый чих и каждый пук, исчезновение данных выглядело обычным трюком. И уж никак не фокусом.

Пострадавшие и жертвы нашлись быстро. Первый труп лежал в стерильной квартире престижного района. Технический гений с выжженным нейроинтерфейсом, один из штатных разработчиков Нейротеха. Его смерть выглядела как ненамеренный сбой: перегрелся имплант, спалил мозг. Бывает. Но мне удалось заметить следы. Не в коде, а в пыли. На полу, возле розетки с беспроводным зарядником, кто-то оставил микроскопическую царапину – след лезвия. Кто-то физически подключился к сети, минуя биометрику. Архаично но умно.

Пришлось спуститься в подвалы подземного рынка, где воздух пах озоном и горелым пластиком. В нелегальном салоне «Кибергетто» паяли контрафактные импланты, а девицы с модифицированными телами торговали крадеными данными. В одной из лавок, за голограммной шторой, старик с паяльником вместо пальца усмехнулся:

– Ищешь того, кто Нейротех взломал? Это ты зря. Туда эксплойт¹ всунули, и никто ничего тебе не скажет. Впрочем, у Призрака спроси. Он появляется в чатах на секунду – ровно столько, чтобы слить файл. Говорят, он даже не человек…

Конечно, в существование призраков я не верил. Вернее – знал, что их слишком много, и все они ненастоящие. Очень популярная кличка. За такими никнеймами обычно скрывались вполне живые молодые люди с нетвердым мироощущением и неустойчивой психикой. Обиженные, жадные, наивные. Изредка призраками называли себя чисто цифровые личности, обитавшие в информационных сетях, но эти-то чаще всего старались вести себя как живые люди. А те, которые люди, воровали всё, что можно украсть. Деньги, данные, сведения разной степени важности. Краденые данные потом всплыли. Их делили на куски, рассылая в отдельные точки сети. Как послание. Или как мем-вирус.

Я уже совсем было проследил транзакции, как в глазах что-то взорвалось, и всё исчезло. Потом я очнулся в «чёрной клинике», где лечили всех тех, кому отказывали официальные больницы. Надо мной склонился хирург с киберимплантами вместо рук:

– Вам, дорогуша, вредный троян вшили. Пытались зрение перехватить. Кто-то очень хотел узнать, где вы и что видите.

Помнится, я ничего не ответил, только вздохнул. Мои киберглаза, подарок Кайры – бывшей напарницы-хакера, давно имели управляемые бэкдоры². Я сам их туда добавил, чтобы думали, будто контролируют меня.

Только после выписки удалось продолжить охоту. Цепочка следов привела на старый подземный серверный комплекс, заброшенный после Большой заварухи. Там, среди устаревших, но чудом ещё работающих серверов, я нашел-таки этого «Призрака». Им оказался подросток лет пятнадцати на вид, подключенный нейрошунтом к древней серверной стойке. В его сером лице было что-то неуловимо знакомое. Тело исхудавшее, прозрачная от долгого нахождения в виртуале кожа. Тонкие запястья, узкие ладони, гладкая, бритая голова. Но глаза… глаза горели. Парень молчал, наставив на меня взведённый армейский бластер.

– Кто взломал Нейротех? – произнес я, не доставая своего оружия.

– Да пошёл ты, – огрызнулся подросток. Голос у него был высокий, но хриплый и как бы простуженный. – Если я пристрелю тебя, никто тут даже и не узнает ничего.

– Попробуй, выстрели. Твоя пушка не работает.

Подросток безрезультатно несколько раз надавил на спуск. Ничего не произошло.

– Ну что? Выстрелил? Они использовали тебя. Думал, с системой борешься, их секреты сливаешь? Ага, щаз! Нейротех давно хотела избавиться от тех данных. Ты просто их инструмент.

Подросток закричал. Не словами – пакетами кода, атакующими мой нейроинтерфейс. Но я был к тому готов. Выдернул шнур, погрузив хакера во тьму, и в последний момент увидел метку на его бластере – служебный логотип Нейротеха. Кое-что всё-таки удалось скачать. В кармане лежал чип с резервной копией данных. Победа была тихой, но – временной.

А потом, когда я уже смотрел на Город и слушал, как дождь стучит по бронированному окну, всё постепенно успокоилось. Благодаря акустическим имплантам, слух у меня как у волка.

Я погасил свет и вышел, оставив город мерцать в бесконечной ночи. Дождь превратился в цветную морось, разъедающую рекламные голограммы на улицах. Шел по Аллее Синтетиков, где торговцы в рваных терминальных перчатках предлагали поддельные эмоции – капсулы с искусственной ностальгией, гневом, покоем. Плащ шипел, отталкивая капли, но запах все равно просачивался сквозь ткань.

В кармане жгло. Чип с данными Нейротеха пульсировал, как живой – но я не собирался подключать его к своим интерфейсам. Город не давал забыть: на каждом углу мигали новости о «скандале века», который уже превратился в мем. Рекламный хештег: «#ПамятьНаПродажу» висел в топе, пока аккаунты ботов распространяли фейки, что все это – провокация конкурентов. Нейротех силишком долго молчал.

Пришел в «Катакомбу» – декорированный под старину бар, где все стены были отделаны мертвыми жёсткими дисками, а вместо музыки играли помехи от ретрансляторов. За стойкой, в дыму ароматических испарителей, меня ждала Кайра. Ее синтетические волосы, сплетенные с оптоволокном, мерцали тусклым фиолетовым. Несмотря на такую маскировку, я сразу узнал её. Бывшая напарница, ныне – призрак в сети, продающий чужие секреты за деньги. Этот маленький бизнес позволял ей вносить плату за поддержание своей личности. В Городе она появлялась лишь посредством этого автономного модуля. По сути – робота, разум и сознание которого обретался где-то в недрах серверных кластеров, а по городу ходила такая вот кибернетическая копия человека.

– В который уже раз ты вляпался в какое-то дерьмо, Крейтон, – она протянула стакан с жидкостью, светящейся зеленым. Сама она, естественно, не пила. Только делала вид. – Нейротех не просто стирал память. Там строят библиотеку. Собирают Архив сознаний. Те данные, что ты слил – только оглавление.

Я замер. Архив сознаний. Идея стара, как дерьмо динозавра: оцифровка личности, вечная жизнь в облаках корпораций. Но Нейротех пошёл дальше – они не копировали. Они вырезали куски из живых мозгов, заменяя их шаблонами.

– Зачем? – мой голос прозвучал хрипло, будто впервые за день.

– Чтобы продавать, – Кайра усмехнулась. Лицо модуля эффективно имитировало человеческие эмоции. – Бизнес, ничего личного. Представь: богатый извращённый старикан покупает воспоминания юности у нищего. Банкир – смелость солдата. Психопат – невинность ребенка. Это уже не рынок. Это – апокалипсис. Я тут для тебя прогу³ написала, пригодится. Слушай, а твоя Лин не ревнует тебя ко всем тем бабам, с которыми ты вечно общаешься? Ко мне, например?

– С чего бы? Моя Лин – умная девочка, никогда не ревнует. Тем более – к работе.

Я чуть было не сказал «тем более – к мёртвым», но вовремя удержался. Кайра ничего не ответила. Молча передала мне чип с написанным ею программным инструментом, пропуск и точные координаты «Зоны Тишины» в свободной зоне Лаун Дан. В районе, отключенном от сети после очередной террористической атаки. Там должна была находиться сердцевина архива.

Пришлось искать, и полез я туда, куда залезать не следовало. В ядро системы, туда, где законы Города не работали.

Лифт скрипел, спускаясь на минус тридцатый этаж.

Я вышел в коридор, в котом тени двигались сами по себе – проекторы все еще работали, воспроизводя голограммы мертвых сотрудников. В сердце комплекса Я нашел её. Машину, а точнее – квантовый суперкомпьютер. Он был похож на гигантский мозг, сплетенный из кварцевых нитей и жидкого металла. К нему тянулись тысячи кабелей, каждый помеченный именем, датой, диагнозом. Подошел ближе, и экран в центре загорелся, и послышался голос:

– Добро пожаловать, детектив. Мы вас ждали.

Голос принадлежал Сорен Вей.

– Вы думали, конец? – продолжила голограмма, и ее лицо исказилось улыбкой. – Мы не уничтожены. Мы эволюционировали. Архив – лишь инструмент. Настоящая цель – синтез. Единое Сознание. Мир без конфликтов, без боли…

– Мир без жизни, – перебил я, доставая чип. – Вы крадёте чужие мысли, памяти, разумы.

– Мы спасаем их, – голос дрогнул, словно запись зациклилась. – В мире, где память – валюта, мы стали банкирами. Мы создадим новую жизнь. Настоящую. Мы…

Я не дослушал и вставил чип в порт. Вирус, написанный Кайрой, полетел по кварцевым нитям оптических кабелей, превращая голограммы в пепел. Электронный мозг завизжал, как раненое животное, а я побежал, пока виртуальные взрывы сотрясали систему.

Наверху, у выхода из Лаун Дан, уже ожидал подросток – тот самый «Призрак». Теперь он выглядел намного активнее, но его глаза почти не горели – свет в них был тусклым, энергия на исходе. Тем не менее, в них появилось хоть что-то человеческое и живое.

– Так кто всё-таки взломал Нейротех?

– Я, кто же ещё? – вяло удивился мальчишка. – Думал, ты знаешь.

– Но зачем? Ради денег?

– Не только. Они… они обещали вернуть мою мать, – прошептал он. – Ее личность со всеми воспоминаниями. Только ни меня обманули и ничего не дали.

Вместо того, чтобы спросить, кто его мать, я молча протянул ему портативный бесконтактный нейроинтерфейс – старую, но многократно проверенную и надёжную модель. Ему пригодится.

– Вот. Ты знаешь, что с этим делать. Поможет тебе восстановиться. Иногда прошлое должно оставаться мертвым. Иначе оно съест тебя заживо.

Потом я отвернулся и быстро ушёл.

Город продолжал мерцать. На улицах появлялись свежие рекламы:

«Нейротех: ваша душа в надежных руках!», «Биотех: обнови своё тело!».

Я вернулся в свой кабинет, выключил каналы связи и налил кофе в ту самую старую керамическую кружку – анахронизм, память о прежней эпохе. В папке рабочего стола терминала лежала фотография: я, Кайра и девочка семи лет с повязкой на глазах. Дочь, которую я не видел уже больше десяти лет. О которой никогда никому не рассказывал, но притом никогда и не забывал. Ее воспоминания, возможно, уже оказались в чьем-то личном архиве.

Я потянулся к терминалу, чтобы стереть этот файл, но в последний момент остановился.

– Не сегодня, – пробормотал я, гася свет. – Как-нибудь в другой раз. Не тот день.

Утром я отправил анонимные послания всем независимым средствам информации. Фото, записи, коды, текстовые данные. Всё, что нарыл. Я не боялся Сорен Вей – ничто не говорило о моей причастности к утечке. Мало ли кто мог слить инфу. Тот же «Призрак», или кто-то из его коллег. Нейротех экспериментировала на людях, стирая воспоминания протестующих.

Сорен Вей куда-то исчезла. Город загудел, как раненый зверь, но к вечеру новости сменились очередным скандалом вокруг нового цифрового поп-идола.

– Система временно выведена из строя, – пробормотал я сам для себя. – Только вот в ближайшее время её быстро восстановят. Если уже не исправили. С этим придётся что-то делать, сама корпорация не успокоится никогда.

Глава 2. Ника Ракс

Ника Ракс, моя коллега по частному детективному бизнесу, в отличие от меня, специализировалась исключительно на делах несовершеннолетних граждан Города. Молодые девушки, парни и дети – вот её клиентура. Работа, за которую я не взялся бы ни при каких обстоятельствах. В Городе, где сейчас жил, то была скользкая и опасная тема. Познакомились мы давно. Слишком давно, чтобы церемониться, но при этом оставались добрыми приятелями. С той встречи, когда мы столкнулись первый раз, и она обозвала меня корпоративной шавкой, прошло шесть лет. Ника набралась опыта, повзрослела, заматерела и каким-то манером осталась жива. Мы время от времени пресекались по работе, но между нами не возникало ничего личного, кроме вынужденной дружбы.

Ко мне в офис она вошла без стука и без всякого приглашения. Расположилась в кресле для посетителей и затянулась своей вонючей сигаретой. Ее сигаретный дым, дешевый и едкий, будто выхлопы старого грузовика с нижнего уровня, мгновенно заполнил мой и без того прокуренный офис. Я поморщился и отодвинул стакан с кофе, от которого уже пахнуло гарью. Затем она вытянула идеальные длинные ноги в высоких берцах и положила их на край моего стола. Ноги, которым позавидовала бы любая поп-звезда.

– Привет, коллега, – буркнула она. – Время есть?

– Желаю здравствовать, Ника. Рад видеть, что ты усвоила правила хорошего тона. У меня времени или нет совсем, или девать некуда. Но для тебя всегда найдётся, ты же знаешь.

Она криво улыбнулась, выпуская колечко дыма в луч света, пробивавшегося сквозь окно. За ним плыл туман Города, подсвеченный рекламными голограммами размером с небоскреб.

– Болтун. Опять ты за своё? Я вот твоей Лин пожалуюсь. Скажу, что ты ко мне клеишься. Девушка, несущая в своем теле гены Триад, никогда не простит тебе ничего подобного.

– Было бы на что жаловаться и чего прощать, – со смехом отмахнулся я. – Вы все сговорились что ли? Лин большая умница, она мене верит. А я – верю ей. Сам ей всё расскажу.

Ника в очередной раз выпустила потолок струйку едкого дыма. Пепел с ее сигареты угрожающе навис над кипой неоплаченных счетов. Ей было двадцать три года, и курила она как паровоз из музея транспорта. За то время, что мы не виделась, она практически не изменилась. Те же красные волосы, такая же потёртая куртка, те же берцы, те же шорты в обтяжку, и те же защитные руны на тыльных сторонах кистей. Неизменной оставалась ультракороткая стрижка ёжиком, и никогда не менялся наглый взгляд серых глаз.

– Сколько можно пялиться на мои ноги, старый извращенец? – хрипло усмехнулась она, впрочем, не убирая ботинки с моего стола. Голос у нее был как скрип ржавой двери – намеренно резкий, отработанный за годы. Почему-то в этом мире у многих девушек часто становятся или грубые или хриплые голоса.

Я вздохнул и ещё дальше отодвинул стакан с остывающим кофе.

– Ты же знаешь мое правило, Ракс. Дети – это твой личный ад. Я туда не полезу. Даже ради тебя.

Особенно ради нее. Ника была как шаровая молния – непредсказуемая, разрушительная и притягательная в своей обреченности. Мы прошли огонь и воду. Наш город любил ломать таких, как она.

– Ага, твоё правило, – она презрительно фыркнула, снова затягиваясь. Дым заклубился вокруг ее короткой стрижки. – Значит, когда к тебе приползет мамаша с фоткой пропавшей дочурки и пачкой купюр, ты ей на дверь укажешь? Или только мои клиенты тебе не по чину?

– Не трогай больное, Ника, – я предупредительно понизил голос. У нее был талант бить точно по нервам. – Я не работаю с несовершеннолетними, потому что знаю цену. И знаю, чем это пахнет. Тобой, например. Дешевым табаком и безнадегой.

– Цену я помню лучше тебя, коллега, – прошипела она. В голосе зазвенела сталь. – Именно поэтому я здесь. Не для нотаций. Мне нужна твоя помощь. Временно.

Она неожиданно убрала ноги со стола и резко наклонилась вперед. Ее глаза, серые и холодные, как тучи в ноябре, впились в меня. Вся напускная бравада испарилась, осталась только голая, знакомая до боли решимость.

– Видишь эту царапину? – Ника ткнула пальцем в едва заметный шрам над бровью. Оказывается, у неё веснушки, а я раньше как-то и не замечал. – Подарок от пятнадцатилетнего ангелочка с полевым ионным ножом. Мило, да?

– Тебе очень идёт.

Она достала из внутреннего кармана кожанки мятый конверт, швырнула его на стол. Он приземлился рядом с пепельницей, угрожающе толстый.

– Там не купюры. Там адрес и инфа. Пятнадцатилетний паренек. Его ищет не мамаша, а те, кто хочет найти его первым. И чтобы он не заговорил. Никогда.

Она встала. Высокая, худая, в коротких шортах и кожанке цвета артериальной крови, пахнущей дымом, бензином и чем-то еще. Страхом? Отчаянием? Тем не менее, Ника Ракс была красива. Не гламурной красотой поп-звезд, а чем-то опасным и живым, словно лезвие в темном закоулке. Ее красные, коротко подстриженные волосы, кое-где отливали медью неоновых вывесок, светивших сквозь окно. Высокие скулы, резкая линия челюсти, губы, всегда чуть поджатые в полунасмешке. Упрямая ямочка на подбородке. Квадратные плечи. Но главное – глаза. Серые, как облака над Городом, холодные и невероятно острые. В них читался опыт, который не купишь ни за какие кредиты, и стальная воля, способная пробить бетон. Сейчас в этих глазах горел не просто вызов – блестел холодный огонь ярости и отчаяния, который она тщательно маскировала под профессиональной сдержанностью. Красота, закаленная в аду ее работы. Как частный детектив, она имела все лицензии и разрешения.

– Ты только за этим зашла, или ещё какие-то дела в рамках приличий?

– Приличия – недозволенная роскошь для нас, коллега, – вдруг посерьёзнела Ника. – Излишество, особенно при моей работе. А ты как тут? Всё ещё разгребаешь дела богатеньких корпоративных крыс, пока они грызут друг другу глотки за патенты на свободные ресурсы?

– Чем-то же надо платить за этот шикарный вид, – я махнул рукой в сторону бесшумного вентилятора у окна. – А как твои юные клиенты? Опять кто-то сбежал из виртуального борделя для ультрабогатых педофилов? Или кто-то нашел чересчур много конфиденциальной информации в корпоративной мусорке?

Ее улыбка исчезла. Глаза, такие же холодные и острые, прищурились и стали откровенно злыми. В глубине зрачков мелькнул едва заметный голубой отсвет кибернетики – скорее всего, сканер. Ника никогда не афишировала свои импланты, но я знал: они у нее были. Для ее работы – необходимость. И смертельный риск.

С Никой я познакомился давно и при весьма неприятных обстоятельствах. Тогда я еще пас клиентов по мелким финансовым дрязгам, а она была сопливой девчонкой и только слезла с крыши муниципального приюта «Новая Надежда». Но уже тогда у неё была лицензия частного детектива. Она вела свое первое, по-настоящему самостоятельное и крупное дело. Клиент ей попался специфический. Полуживой, если точнее.

– Ты почти угадал, мой дорогой коллега. Только всё гораздо хуже, – ее голос потерял свою иронию, став серым и тяжелым, как свинец. – Что такое «Кроличья Нора» знаешь?

Я знал. Опасное место, подпольный хаб, где торговали модифицированными игрушками, продавали коды взлома школьных журналов, сливали украденные нейроинтерфейсы для учебных заведений и… находили спонсоров для талантливых ребят из трущоб. Полиция туда не совалась – слишком мелко, чересчур грязно, излишне много потенциальных связей с теми, кто выше.

– Конечно. Грязное, цифровое болото, куда смывало тех, кого система уже перемолола, но кто еще не до конца сдался. Тот самый?

– Почти так и есть. Там мальчишки пропали. Этот и ещё один. Двое. Они не просто исчезли – их следы оборвались намертво. Не в сети, не по камерам, не по соцслежке. Как сквозь землю провалились. Но за пару часов до того, они слили мне пакет данных. Судя по всему, выдрали прямо из защищенного узла корпорации «Нейротех Системз». Знаешь, такую?

Я присвистнул.

– Нейротех? Ещё бы не знать. Те самые ребята, что держат монополию на городскую энергосеть и половину специальных нейроимплантов? Мальчишка залез в такое гнездо? Самоубийца чистой воды.

– Не просто залез, – Ника наклонилась вперед, ее взгляд пригвоздил меня к креслу. – Он со своим другом вытащил черновик спецификаций на новую кибер-няньку. «Гардиан Эйнджел», проектное задание. Для корпоративных детских садов высшего эшелона, ну и для индивидуального ухода.

– И что? Каждая корпорация лепит своих нянек, – пробормотал я, но в желудке уже начало сосать. Дети высшего света – уже не просто скользкая тема. Минное поле, начиненное лазерными ловушками.

– Тот пацан или его друг, кто-то из них, нашел фичу. Глубинную, системную. Не ошибку программиста – закладку. Кто-то встроил в ядро искусственного интеллекта няньки бэкдор. Не для слежки, а для полного перехвата контроля. Для подчинения. Представь: армия сверхразумных, вооруженных до зубов нянек, внезапно получающих команду не защищать детей, а… похищать. Или превращать в маленьких зомби. Вариантов масса, и все – кошмарные.

Тишина в офисе стала густой, как смола. Даже гул из Города за окном казался приглушенным. Я представил: безупречные няньки с ласковыми голосами и стальными конечностями, в одно мгновение превращающиеся в хладнокровных убийц. В шикарных, стерильных садах, куда не ступала нога простого смертного.

– Этот информпакет, он сейчас что, у тебя? – спросил я, внезапно охрипшим голосом.

Ника покачала головой, стряхнув пепел на мой потертый ковер.

– Нет. Пацаны успели слить только заголовки и фрагменты. Ключевые куски кода и доказательства закладки – только у парня. В оригинале. В его нейрочипе. А потом он стал призраком. Нейротех, судя по косвенным сведениям, запустила операцию прикрытия уровня «выжженная земля». Ну а теперь их киллеры, как цифровые, так и аналоговые, уже в движении. Ищут пацана с приятелем. И того, кому они успели передать данные.

Ника посмотрела на меня. Не прося. Констатируя.

– А я что могу?

– Ты – мастер по розыску людей, коллега. Я знаю, что ты никогда не залазишь в дела подростков. Считаешь болотом, которое тебя засосет. И ты прав. Но мальчишки… они не просто попали куда не надо. Они нашли бомбу, нацеленную на самых беззащитных в этом аду. И они единственные, у кого есть ключи к ее обезвреживанию. Если они еще живы.

Ника встала, ее силуэт резко вырисовывался на фоне окна. Она потушила сигарету о подошву своего армейского ботинка, оставив черную метку на моем полу.

– Мне нужен твой нос, Алекс, – она первый раз назвала меня по имени. – Твои связи, твое умение находить то, что хотят скрыть. Не ради денег. Не ради меня. Ради того, чтобы те «няньки» не стали палачами для сотен детей, чьи родители заплатят кучу денег за иллюзию безопасности. И ради того, чтобы одного юркого, слишком умного для своего возраста парня не стерли в пыль за то, что он случайно обнаружил много лишнего.

– Мальчишке всего пятнадцать, коллега. И у него кончается время. Из защиты у него всего лишь такой же пятнадцатилетний приятель-хакер и неисправный пистолет, которым только детей пугать.

– Не моё. Я за такие дела не берусь, ты же знаешь. Что-то ещё?

Ника вдруг посерьёзнела.

– Как посмотреть. У меня ещё не всё. Понимаешь, я запуталась. Нужен незамутнённый взгляд со стороны. Твой подойдёт.

– Давай, рассказывай. Вернее – продолжай, я слушаю.

– Лучше покажу. У меня нейрозапись есть. Будет рациональнее, если сам посмотришь.

Не люблю я этого. Нейрозаписи, нейпрофильмы, когда все ощущения, образы, звуки и изображения заливаются прямо из чьего-то мозга, а потом считываются, перезаписываются и где-то хранятся, чтобы при необходимости быть отправленными в другой мозг. Говорят, совсем безвредно, только я что-то сильно сомневаюсь. Но делать нечего. Пришлось нацепить облегченный шлем, вставить предложенную Никой флешку, и погрузиться в то, что она подготовила. Окружающий мир для меня временно исчез. Мысли Ники стали моими мыслями, а я видел то, что видели её глаза, слышал, все, что слышали её уши. Да и остальные ощущения, записанные на этот носитель, стали на какое-то время моими. Теперь я был в офисе Ники Ракс.

Глава 3. Офис коллеги

Офис коллеги, Ники Ракс, вонял дешевым синтетическим кофе, сигаретами и пылью, которая лезла из щелей в стене панельного муравейника где-то на стыке Третьего и Четвертого уровней. Над дверью мигала вывеска «Частный сыск: дискретно, эффектно, результативно» – то была наглая ложь. Последний результат – поиск сбежавшей кошки – едва окупил неделю сыска. Виртуальный монитор тускло светился сводкой новостей Первого уровня: корпоративные слияния, презентация нового нейроинтерфейса, светская хроника. За окном же, в узкой щели между громадами, бушевал Город: сирены патрульных дронов, чьи-то вопли, шелест ветра и неоновый свет, окрашивающий вечерние сумерки в ядовитые цвета.

Дверь скрипнула, впуская девчонку. Лет десяти-двенадцати, не больше. Одежда – дешевый синтетик, потертый и не по размеру. Лицо – бледное, глаза огромные, испуганные, с характерным мутным отливом. Печать тех, кто недавно вышел из недр биореактора вынужден расти под вечным искусственным светом. В руках – дешёвенький пластиковый планшет.

– Вы… Это вы Ника Ракс? – голос дрожал, но звучал настойчиво.

– Зависит от того, кто спрашивает и сколько платит, – Ника откинулась на спинку кресла, затягиваясь дешевой электронной сигаретой. Вкус пластмассы и пыли.

– Помогите мне. Меня зовут Лýна. Мой папа пропал. Вчера вечером ушел на смену и не вернулся. – Девчонка судорожно сглотнула. – Он работает… работал в свободной зоне Лаун Дан. На Терминале.

Терминал. Кодовое название для черного рынка – места, куда даже патрульные дроны залетали только по ошибке или по особому, очень жирному заказу. Работать там – значило балансировать на лезвии бритвы между уличными бандами, корпоративными наемниками и местными царьками.

– В Свободной Зоне люди исчезают чаще, чем там меняются вывески, – Ника выпустила клуб дыма. – Почему ко мне? А полиция? А корпоративная служба безопасности твоего папы? Если он на кого-то работал, должны помочь.

– Полиция сказала: Лаун Дан – не наша юрисдикция. Обращайтесь в частный сыск. – Луна передразнила казенный тон. – А он… он работал на себя. Развозил… посылки. Иногда.

В ее глазах мелькнул стыд и страх. Девочка явно была необыкновенно умной для своего возраста. Ника поняла: посылки – это наркота, оружие, краденые чипы, контрабанда. Стандартный набор.

– И что, он просто исчез? Никаких сообщений? Угроз?

– Он… он говорил, что нашел что-то. Что-то большое. Очень опасное. Говорил, может взорвать весь Пятый уровень. – Глаза Луны снова стали огромными. – А потом… вчера вечером пришел этот сигнал. На его старый планшет. – Она протянула Нике свой потрепанный гаджет.

Девочка разговаривала как взрослая. На экране – короткая аудиозапись, помеченная сегодняшним числом, семь утра. Ника включила. Сначала – только тяжелое, хриплое дыхание. Потом сдавленный, полный нечеловеческого ужаса голос, который она с трудом узнала – голос мелкого дилера по кличке Шнырь, которого видела пару раз на окраинах рынка:

– Они… они не люди… – мысли скакали как символы в сбитом терминале. – Это… мясо… в проводах… Видели… все видели… Эксзис… Это не кайф… Это… ключ… к чертовым… кишкам.

Резкий, металлический звук. Крик, обрывающийся на полуслове. Потом – мертвая тишина.

Эксзис. Новый дизайнерский электронный наркотик, стремительно захватывающий все уровни. Дешевый, мощный, вызывающий яркие галлюцинации и дикое чувство эйфории. И смертельно опасный. Трупы с перегоревшими нейроинтерфейсами и улыбкой идиота уже начали находить даже в респектабельных районах Города.

– Кишкам? – Ника нахмурилась. В Городе кишками называли старые, полузаброшенные инфраструктурные тоннели, пронизывающие нижние уровни как червивые ходы. Лабиринт, где царили свои законы и свои чудовища.

– Я знаю, где он мог быть! – Луна выпалила. – Он иногда ходил к старому вентиляционному шахту за Терминалом. Говорил, там тихо. Для… дел.

Это был худший из возможных вариантов. Но взгляд девчонки, смесь отчаяния и цепкой надежды, был хуже. И долг Ники перед арендодателем висел дамокловым мечом.

– Ладно, – вздохнула Ника, вставая и снимая с вешалки потертый кожаный плащ с усиленными плечами под импланты. – Покажи дорогу. Но помни: один крик, одна лишняя тень – и мы сворачиваем. Твоему папе, если он еще жив, это не поможет. А нам гарантирует пару пуль в спину от кого угодно – от уличных отморозков до корпоративных клинеров. Поняла?

Луна кивнула, сжимая планшет так, что костяшки пальцев побелели.

Дорога к Терминалу была адом. Пятый уровень жил своей жизнью, игнорируя навязчивый гул уровней выше. Здесь неон был тусклее, грязи – больше, а взгляды прохожих – острее и враждебнее. Воздух пропитан запахом жареного дешевого протеина, дезинфектанта и чего-то кислого, гниющего. Патрульные дроны здесь не летали. Вместо них по углам стояли группы с явно криминальным оттенком, их кибернетика – грубая, кустарная, смертоносная. Ника чувствовала их взгляды на своей спине, как физическое прикосновение. Она двигалась быстро, уверенно, держа Луну за собой, стараясь не встречаться ни с кем глазами, но и не выглядеть испуганной. Страх здесь чувствовали за версту и разрывали, как падаль.

Терминал оказался гигантской заброшенной транспортной развязкой, превращенной в стихийный базар. Сотни лотков, палаток, просто разложенных на земле тряпок с товаром. Все, что угодно: от краденых нейрочипов и контрафактного софта до свежих (вроде бы) органов в дешевых холодильниках и оружия с сомнительной родословной. Гул голосов, торг, ругань, музыка из десятков динамиков сливались в оглушительную какофонию. Воздух вибрировал от низких частот где-то под ногами – вероятно, работали подпольные фабрики или генераторы.

Луна уверенно провела Нику через хаос, петляя между лотками, к дальнему темному углу, где стена гигантской бетонной опоры сливалась с ржавой решеткой старого вентиляционного тоннеля. Решетка была частично выломана. За ней зияла чернота, от которой веяло сыростью и маслом.

– Здесь, – прошептала Луна, указывая на темный пролом.

Ника достала тяжелый фонарь-тактик. Луч света, яркий как маленькое солнце, ворвался в темноту, выхватывая из мрака покрытые слизью стены, груды мусора, переплетения кабелей, свисающих с потолка, как лианы. Запах стал гуще: плесень, ржавчина, что-то химическое и… сладковато-приторный запах разложения.

Они прошли метров двадцать, когда луч фонаря наткнулся на ногу. Человеческую ногу в дешевых пластиковых ботинках. Ника резко подняла свет.

Тело лежало в луже темной, почти черной жидкости. Мужчина. Лицо искажено гримасой нечеловеческого ужаса. Глаза широко открыты, застывшие, остекленевшие. Но не то было самым страшным. Его грудная клетка была вскрыта. Не как при обычном ранении – аккуратно, почти хирургически. Ребра раздвинуты в стороны, как створки. Внутри не было органов в привычном смысле. Вместо них пульсировал, переливаясь тусклым сине-зеленым светом, клубок оптоволоконных нитей, микрочипов и биомеханических насосов, соединенных с оборванными нервными окончаниями и кровеносными сосудами. Это было похоже на чудовищный, мерцающий техно-цветок, выросший внутри человека. От него тянулись тонкие, похожие на щупальца кабели, врощенные прямо в бетонный пол тоннеля. Кровь, смешанная с маслянистой жидкостью, сочилась из разрезов.

На полу рядом с телом валялась пустая упаковка от Эксзиса. И маленький, почти незаметный чип-накопитель, забрызганный кровью.

Ника почувствовала, как по спине пробежал холодок от давних воспоминаний. Мясо в проводах… – пронеслось в голове. Шнырь не бредил. Он видел. Или сам стал этим?

Она наклонилась, чтобы поднять чип. Рука в грубой синтетической перчатке замерла в сантиметре от него. Вдруг щупальца техно-цветка внутри грудины слабо дрогнули. Свет внутри них пульсировал быстрее. Из динамика ее импланта тихо, на самой грани слышимости, донесся цифровой скрежет – как помехи, но с какой-то жуткой, нечеловеческой структурой. Как будто что-то огромное и древнее в инфраструктурных глубинах Города на мгновение обратило на них свое внимание.

– Па… папа? – хриплый шепот Луны позади был полон такой надрывной, детской надежды и ужаса, что Ника резко обернулась.

Девчонка стояла, глядя на мертвое лицо отца, на этот пульсирующий кошмар в его груди. Ее собственное лицо было искажено непониманием и нарастающим осознанием. Она сделала шаг вперед.

– Луна, стой! – рявкнула Ника, но было поздно.

В ту же секунду с потолка, из клубка кабелей, сорвались две тени. Не люди, не дроны. Это были конструкции. Роботы-убийцы. Каркасы из черного полимерного углерода и титанового сплава, грубо повторяющие человеческую анатомию. На месте втянутых в плечи голов – плоские сенсорные панели, мерцающие тусклым светом. Их движения были стремительными, резкими, абсолютно точными и лишенными всякой органической плавности. Они не бежали – они шли по полу на своих многосуставных конечностях. В руках – длинные, тонкие стилеты, светящиеся холодным синим светом по лезвию. Полевые ионные ножи. Оружие для тихих убийств и вскрытия замков.

Они двигались прямо на Луну, абсолютно игнорируя Нику. Цель – ликвидация свидетеля.

Ника действовала на чистом инстинкте. Резкий рывок – она прикрыла собой девчонку, одновременно выхватывая из-под плаща компактный, но мощный электрошокер-разрядник – «Грозу». Направленный разряд должен был свалить с ног любого убийцу. Она нажала гашетку, целясь в ближайшую тварь.

Яркая молния ударила о черный поликарбон и рассеялась, словно поглощенная. Сенсорная панель даже не дрогнула. Существо лишь слегка развернулось к ней, стилет в его руке плавно изменил угол. Ника почувствовала, как лезвие, холодное как космос, чиркнуло по ее плащу, разрезая усиленную ткань как бумагу. Холодок коснулся кожи под ключицей. Боль придет позже.

«Адаптивная броня» – мелькнула запоздалая мысль. Черт! Бежать? Но Луна застыла как вкопанная, глядя на эти безликие машины смерти.

Одно из существ шагнуло вперед, его стилет нацелен прямо в сердце девчонки. Красный сенсор светил ей в лицо, сканируя, оценивая угрозу. Ника увидела отражение этого кровавого света в огромных, полных слез глазах Луны.

– Папа-а-а! – вдруг закричала девчонка не своим, разрывающимся голосом, указывая на мертвое тело. – Они убили моего папу! Это они!

Крик, полный абсолютной, детской ярости и горя, прозвучал в узком тоннеле как выстрел. Сенсорная панель ближайшего существа резко сменила цвет с красного на ярко-желтый. Оно замерло на долю секунды. Может, анализируя неожиданный фактор? Может, звуковая волна резонировала с чем-то в его системе?

Этих долей секунды Нике хватило. Она не стреляла опять – такое казалось бесполезным. Вместо этого она изо всех сил толкнула Луну в сторону, в груду мусора, и резко бросила на пол перед теми существами свою «Грозу» – разрядник, включенный на максимум, на режим электромагнитной гранаты.

Ослепительная вспышка и оглушительный треск разряда на мгновение заполнили тоннель. В отличие от направленного разряда, от такого нельзя было защититься. Электрический всплеск выжигал всё в радиусе двадцати футов. Даже убийцы инстинктивно отпрянули, их сенсоры должны были перегореть.

– Беги! – проревела Ника, схватила ошеломленную Луну за руку и потащила ее прочь от мерцающего кошмара в груди отца, от этих безликих палачей. В ушах звенело, в разрезе плаща горело, но адреналин гнал вперед. Сзади донесся резкий, механический шипящий звук – звук разгоняющихся многосуставных конечностей по бетону.

Они вырвались из тоннеля на шумный Терминал. Ника оглянулась. Тварей видно не было. Но она знала – такое ненадолго. Убийцы выйдут и найдут. Потому что Луна видела. Потому что Ника коснулась этого чипа. Потому что они знали много лишнего о кишках, о Эксзисе, о том, что скрывается под блестящим фасадом цифрового Города.

– Куда? – задыхаясь, выдохнула Луна, цепко держась за ее руку. В ее глазах уже не было слез. Был только холодный, животный страх и вопрос.

– Беги, – хрипло ответила Ника, оглядывая переполненный базар, ища путь к еще более темным, еще более забытым лабиринтам инфраструктурных кишок. – Только беги. Пока есть куда бежать. И пока мы не стали такими же, как твой папа.

На этом нейрозапись внезапно оборвалась.

– Жуть какая. А дальше что было? – вполне ожидаемо спросил я.

– С Луной всё устроилось. Я надёжно её спрятала, а потом её очень благополучно удочерили. Знаешь кто? Сейчас уже можно сказать. Доктор Молли Золгрек – врач из вашей офисной лечебницы. Там есть кому о ней позаботиться. Эта Луна – младшая сестрёнка того самого пропавшего пацана. У них общая мать, но разные отцы. Парню всего пятнадцать, коллега. Пятнадцать, – повторила она, и голос ее был тише, но от этого только тверже. – У него старый нейрочип без усиленного шифрования, без военного грейда. Любой корпоративный сканер Нейротеха высветит его, если он окажется в радиусе одной мили. А их сканеры сейчас висят на каждом углу от Верхнего Города до самых Сливов. Они чуют его.

– Ладно, я в деле, – неожиданно для себя самого согласился я. Сам не знаю, что на меня нашло.

Ника ничего не ответила, только глаза сузила. Она уже стояла в дверном проеме. Ее рука, тонкая, но невероятно сильная с цепкими пальцами, сжимала косяк.

Я оторвался от кресла. Оно противно скрипнуло. В желудке все еще сосало, но уже по-другому. Не от страха перед корпорацией – от чего-то более старого, более примитивного. От образа парня, за которым гонится нечто огромное и безликое, готовое стереть его в порошок. Пятнадцать. Всего чертовых пятнадцать. В этом возрасте я еще дрался за пайки в муниципальном приюте и мечтал о своей первой по-настоящему остром ноже.

– А как его зовут? – пробормотал я, вставая. Мои собственные импланты в предплечье тихо загудели, активируя базовый боевой протокол.

– Настоящего имени не знаю. Иногда его зовут Арс. Потому что с техникой он на ты. Так называлась серия чипов для нейрошунтов, если помнишь. Но этот никнейм тебе ничего не даст, парень их часто меняет. Он собрал свой первый комм-линк из мусора в начальной школе. Потом взломал школьную сеть. Не для вредительства – из простого любопытства. Он из тех, кто видит код, как другие видят музыку. – В ее голосе мелькнуло что-то, почти материнское, но тут же погасло, скрытое сталью. – Живет… жил с младшей сестренкой. Ты уже знаешь.

– Его сестренка, говоришь? – спросил я, подходя к старому сейфу, вмурованному в стену. Код доступа – отпечаток ладони моей левой руки и мизинца правой.

– Да, Луна. Она пока не знает, как и куда влип её брат. Думает, на подработке. – Ника сделала шаг назад в коридор. – Я ее уже вывезла в безопасное место. Насколько это слово вообще применимо.

– Ты говорила уже. Городской болезнью пока не страдаю.

Я распахнул сейф. Запах оружейной смазки и старой стали смешался с сигаретным смрадом. Внутри – не бухгалтерские отчеты. Бластер «Бульдог» с шумоподавлением и лазерным целеуказателем. Пара компактных шокеров с зарядом, способным свалить охранника. Гибкий броник. И старый, но проверенный и безупречно работающий дешифратор. Оружие и инструменты для охоты в хитросплетениях Города.

– Ты хоть приблизительно представляешь, где он мог заныкаться? – спросил я, проверяя заряд своего бластера. Зеленый огонек. Готов к бою.

– Последний пинг его чипа был на границе Старого Порта, – ответила Ника. – Там осталась заброшенная станция техобслуживания и старый серверный центр, что управлял портовыми службами. Как ни странно, но почти всё в рабочем состоянии и даже что-то делает. Гнездо, как его называют местные пацаны. Хаб для мелких сетевых кротов. Он там иногда тусовался, но есть шанс, что он успел оттуда выбраться, прежде чем пропал его сигнал. Возможно, активировал глушилку.

Старый Порт. Ржавые корпуса кораблей, с давно вынутыми реакторами; ободранные постройки, куда лучше не соваться; брошенные контейнеры; гигантские краны, застывшие в немом ужасе и вечный запах ржавого железа вперемешку с ароматом океанической воды. Законы действовали лишь теоретически. Идеальное место для засады. Или для последнего боя. Так уж получилось, что я хорошо знал это место. Уже давно власти собирались снести его и что-то там построить, но никак не могли найти спонсоров и покупателей, а у муниципалитета не хватало денег. Так и стоял Старый Порт заброшенным.

– Хорошо. Поехали, – я кивнул в сторону двери, накидывая плащ-невидимку. – Но учти, Ника. Если Нейротех уже там… это уже не детективная работа. Это маленькая война.

Она ответила не словами. Ее глаза в очередной раз сузились, и в глубине серых радужек вспыхнул едва уловимый красный огонек – активация боевых имплантов. В ее руке мелькнул матовый блеск компактного импульсного пистолета, который мгновение назад был надежно спрятан в складках ее куртки.

– Знаю, коллега, – ее губы растянулись в оскале, который не имел ничего общего с улыбкой. – Я и рассчитывала на такую войну. За детей. За тех двух наглых чипованных пацанов. За ту девочку, сестру одного из них. За всех остальных, кого могут превратить в мясо.

Это прозвучало снобистски пафосно, выспренно и даже пошло, но я согласился.

Мы вышли в коридор, и тяжелая дверь захлопнулась за нами с глухим стуком. Воздух ударил в лицо. Гул Города, низкий и постоянный, как рычание спящего зверя, обрушился на нас. Где-то там, в лабиринте металла и голографических иллюзий, пятнадцатилетние подростки прятались, неся в своих головах ключи. И мы шли их искать, зная, что корпоративные ищейки уже выслеживают их по цифровому следу.

Забегая вперед скажу, что тех пацанов мы так и не отыскали. Дело до логического завершения не довели, и оно зависло, осталось немым укором. Терпеть не могу такие дела. Есть в них что-то глубоко неправильное. Звучит напыщенно, зато верно. Тем не менее, Ника Ракс была мне очень благодарна и разрешила в случае необходимости обращаться к ней за содействием. Я тогда наивно полагал, что подобная помощь мне больше не понадобится.

Глава 4. Осколок безумного мира

Осколок безумного мира, где я жил, представлял собой исполинский высокотехнологичный мегаполис, существовавший исключительно благодаря стабильной работе всех городских служб и саморегулирующихся систем. Всё это управлялось мощным искусственным интеллектом – Искином, и создавало для обеспеченных людей весьма комфортную среду обитания. С тёх сторон – пустыня, с севера – океан, а до другого мегаполиса – тысячи миль.

Вообще-то я не из этого мира. Там, давно, у себя, я занимался примерно тем же, что и здесь. Но влез в опасное расследование. Выхода не было. На старом месте меня ничего не держало, и я решил сбежать. Решил, потому что мог. И сбежал. Теперь живу в Городе, и ловлю разных упырей и ублюдков. Где-то там, внизу, между артериями Города, копошились жизни, которые я защищал – или, точнее, очищал от мусора. От упырей и ублюдков. Не самое политкорректное определение, но чертовски точное для того, что здесь ползало в тени небоскребов. Там, откуда я сбежал, монстры были… иными, что ли. Более могущественными, скрытыми за ширмами власти и древних ритуалов. Здесь же, в Городе, грань между человеком и чудовищем оказалась тоньше, грязнее, и часто стиралась банальной жадностью или жаждой власти, подпитанной местными, специфическими технологиями.

Тем не менее, как только я сюда попал, то сразу же влюбился в этот город.

С юга на север Город пересекала Большая Река, а через неё перекинулись мосты из хрусталя и стали. Река падала с обрыва в величественный водопад, прямо в бескрайний океан. Несмотря на доведенную до крайности урбанизацию, город был невероятно красив. Здесь встречались улицы, где дома словно вырастали из зелёного плюща, а над стеклянными заборами вечерами летали колдовские фонарики. Улицы, по которым можно было ходить только босиком, потому что дорогу покрывали магические узоры из холодного пламени, которое дарило тепло беспокойной душе. Улицы, сделанные из металла и кремниевых плит, где бесшумно трудились самые быстрые и точные серверные системы. Здесь имелись огромные общедоступные библиотеки на любых языках. В городских парках между деревьями-гигантами сверкали живописные потоки, водопады и поющие фонтаны, струи которых словно волосы, играли на ветру. В парковых водоемах, между плавающими растениями сновали яркие водные обитатели. В Городе существовал напоминавший о вечности старинный подземный лабиринт с галереями, наполненными сумерками и ожившими тенями, а в его центре горел настоящий живой огонь.

Но когда первая влюбленность к Городу миновала, выявились проблемы. Постепенно, незаметно, исподволь стали видны многочисленные трудности этого мира. Этот Город, как любил повторять мой прежний напарник Тим – был городом «победившего киберпанка». Город чрезвычайно роботизированный, сплошь оцифрованный, насквозь прослушиваемый и просматриваемый. Все события фиксировались, записывались и хранились в колоссальной цифровой памяти городского Искина. Виртуал действительность достиг здесь уровня реального мира. Житель временами и сам не понимал, где находится – в реальном мире или в киберпространстве.

Как безусловную необходимость всем гражданам вставляли ипланты – устройства на электронных чипах. Формально для удостоверения личности обязательным был лишь один чип – социальный имплант, который хранил в себе всю информацию о человеке. Персональный идентификатор, банковские счета, данные о месте работы, сведения о должностях, о допусках, о социальных связях и о всём таком прочем.

Остальные импланты, количество которых никак не лимитировалось, вводились по желанию и согласно финансовым возможностям пользователя. Но! Город как бы сам подталкивал к приобретению и установке всё новых и новых имплантов, которые назывались аугментацией. Улучшением собственного организма. Можно было увеличить силу рук или ног, усилить органы чувств заменив их на электронные, ускорить нервную систему, обострить восприятие. Разрешалось подключить свой мозг напрямую к городскому Искину, тем самым увеличив свои интеллектуальные способности. Более того, можно было окончательно переписать свой разум в цифровую сеть и стать чисто электронной личностью. Так бывало, идешь по городу, а навстречу – робот. Ну видно же, что ничего живого в нём уже не осталось. Тем не менее, это полноправный гражданин Города, разум которого жил в серверах, и по беспроводной сети управлял автономным модулем – тем самым роботом, что свободно разгуливал по улицам и воспринимал окружающее посредством своих электронных сенсоров.

Понятно, что при утрате конечности или другой части тела установка красивого и полностью функционального импланта являлась благом. Но потом это вошло в моду. Открытие способа избегать отторжения импантов, безболезненная их установка и полная приживляемость, распахнула двери для всех желающих. Люди устанавливали в свои тела аугментацию – аугу, как тут говорили, – исключительно из соображений престижа и эстетических пристрастий. Мне такое понять было сложно, и от новых имплантов я отмахивался, пока получалось.

Город, мегаполис в мире победившего киберпанка, где отслеживалось и фиксировалось буквально всё, практически каждое событие. Казалось бы – ни службе безопасности, ни полиции в таком мире делать вообще нечего. А вот – нет. В Городе нашлись занятия не только для них, но и для частных сыщиков, которых тут оказалось немалое число. Им способствовало наличие изнанки Города, со всеми присущими мегаполису пороками и неискоренимыми проблемами. В тени сверкающих фасадов прятались неблагополучные районы, где царил криминал. Туда заходить считалось опасным в любое время суток. Обратная сторона, с уличной преступностью, коррумпированностью властей, разнообразной проституцией как регламентированной властями, так и нелегальной; подпольными боями и свободной зоной, куда никогда не заходила полиция; черным рынком и сетью распространения запрёщенных веществ.

Весь город неофициально был разделён на пять уровней.

Верхний уровень, он же первый. «Зеркальный потолок». Небоскрёбы из чёрного стекла соединялись транспортными мостами из флаеров и грузовых дронов. Городские парки, набережные и элитные рестораны, дорогие отели создавали иллюзию идеального мира. Воздух был стерилен, очищен нанофильтрами. Слежка оставалась абсолютной. Каждый шаг, вздох, биоток мозга фиксировался корпоративными следящими системами. Обитатели: топ-менеджеры корпораций, политики, знаменитости, владельцы престижных ресурсов, просто богатые граждане. Проститутки тут назывались гетерами и светскими львицами и жили в роскошных апартаментах. Сыщики здесь были кем-то вроде архитекторов безопасности. Они не столько ловили преступников, сколько проектировали идеальные криминальные сценарии для тестирования систем. Интересная деталь: дождь здесь никогда не падал – его испаряли лазеры до касания окон, из-за чего его капли казались цветными. Оттенки дождя часто задавались корпоративными цветами в рекламных целях. Собственно для случайного туриста, приезжего или свежего иммигранта виден был только этот уровень. Лишь потом и не сразу такой приезжий получал допуск к остальным уровням Города.

Средний, второй уровень. Он же – «Стеклянный плинтус». Ярус для «середнячков»: работяг-техников, мелких чиновников, официантов, барменов, корпоративных служащих и дорогих путан. Уличные кафе и дешёвые отели создавали видимость жизни. Слежка была точечной. Камеры следили за общественным порядком, но оставались глухи к частным сделкам в «серых зонах». Занятие для сыщиков: поиск тех, кто купил фальшивый идентификатор или чип у хакеров с нижних уровней. Их ловили не для ареста, а для последующего шантажа корпорациями. Рекламные голограммы проецировали сюда пейзажи, океаны, образы топ-моделей. Народ называл всё это цифровым шумом.

Третий уровень. Нижний город. «Ржавый пояс». Улицы без солнца, подпертые верхними ярусами, погружались в вечные сумерки. Слежка была нерегулярной и фрагментарной. Камеры либо взламывались гильдиями хакеров, либо разбивались. Данные искажались «глитч-призраками». Обитатели: фрилансеры, проститутки разных категорий, мелкие торговцы контрафактом. Здесь же находилась свободная зона Лаун Дан – неконтролируемая властями территория, ставшая базой для полулегальных банд и криминальных группировок. Занятие для сыщиков: большая часть их работы происходила именно тут. Поиск пропавших (часто – проданных в рабство), расследование подпольных боёв. Здесь располагался чёрный рынок, где продавали всё, что пользовалось спросом: от лекарств до рабов. Можно было купить даже обрывки чужих снов, украденных через нейроинтерфейсы сверху.

Четвёртый уровень. Верхние подземелья. Древний лабиринт, коллекторы, технические подземные коммуникации, действующие тоннели. Хитросплетение ходов, заброшенных и применяемых подвалов, бункеров и дренажных систем. Влажность временами могла достигать ста процентов, свет давали только искусственные лампы и биолюминесцентные грибы. Камеры наблюдения присутствовали, но действовали выборочно и не всегда. Корпоративные дроны сюда не долетали. Обитатели: хакеры, мутанты от генетических экспериментов, последователи запрещённых культов. Занятие для сыщиков: охота за террористами или поиск артефактов. Полиция сходила сюда только для «зачистки» беспорядков. Здесь до сих пор располагались нелегальные «инкубаторы» – подпольные клиники, где вживляли запрещённые импланты.

Пятый уровень. Глубокие подземелья. «Плавильный котёл». Техносвалка на месте старого метро, которое иногда именовали «Последним уровнем». Слежка отсутствовала напрочь и была просто технически невозможна. Даже Искин здесь плохо работал, данные искажались помехами. Обитатели: безумные реликты, рабы на переработке электроники, кристаллические формы жизни из охлаждающей жидкости. Занятий для сыщиков практически не было. Лишь отчаянные экстремалы искали здесь «нулевых свидетелей» – тех, кто видел преступления элит. Выживали единицы. Деталь: ходили непроверенные слухи, что тут спал древний исскуственный интеллект, породивший первый синтетический разум под именем «Зеркало». Его работа вызывала галлюцинации у тех, кто спускался ниже четвёртого уровня.

Ключевой парадокс нашего мира состоял в том, что чем выше уровень, чем больше там камер – тем изощреннее делался состав преступлений. Корпоративный шпионаж, цифровые убийства, хищения любых представлявших ценность данных. Частные детективы, да и муниципальные тоже, зачастую сами нарушали закон, проникая в слепые зоны Города. Власти сознательно не трогали нижние уровни и свободные зоны – эти клапаны для выпуска социального пара.

Основной властью в этом мире обладали корпорации. Эти гигантские монополии контролировали технологии и политику, влили практически на все сферы жизни. Везде, на всех уровнях. Среди них выделялись наиболее могущественные:

Биотех. Сфера влияния Биотеха охватывала самые разные биотехнологии: биоинженерию, генетические модификации и исследования в этой области. Выращивание живых и псевдоживых биологических объектов. Производство пищи из неорганических материалов: воды, воздуха, минеральных добавок. Медицинские технологии. Официальные цели корпорации – создание новых биологических форм жизни и улучшение возможностей самого человека. Поддержание жизни.

Бэлла. Корпорация-монополист управлявшая всей цепочкой работ с природными ресурсами: от их добычи и переработки до перевозки и доставки потребителю. В ее собственности находилась глобальная транспортная сеть, включавшая всё – от мелких роботов-курьеров до крупных подземных трубопроводов. Кроме того, Бэлла занималась масштабным строительством и проектированием новых городов и изменением ландшафта старых.

Кибертех. Будучи одной из наиболее значительных корпораций, Кибертех специализировалась на кибернетических разработках. Ее ключевые продукты и услуги – системы безопасности, вооружение, киберимплантаты для усиления человека (аугментация) и разведка. Тесное сотрудничество с военными структурами и агрессивная политика корпорации вызывали значительное недовольство среди населения. Последнее время Кибертех стал вызывать сильное раздражение у муниципальных властей.

Мегакорп. Данный монополист поглотил множество самых различных отраслей: от производства бытовых и медицинских приборов до разработки вооружений и военной техники. Его влияние на общественную жизнь было колоссальным. Мегакорп часто выполнял оборонные заказы и имел репутацию организации, действующей жестоко и без разбора в методах.

Нейротех. Эта мощная корпорация сосредоточила усилия на изучении мозга и нервной системы. Кроме нейротехнологий и аугментации человеческих тел, корпорация занималась внедрением разработок, позволяющих напрямую влиять на сознание людей.

Нирвана-Корп монополизировала сферу досуга. Казино, бордели, нейротеатры, виртуальные путишествия, реальный туризм, спортивные мероприятия, продажа всевозможных развлекательных услуг – вот области, в которых властвовала корпорация «Нирвана-Корп». Здесь крутились такие деньги, что никто даже приблизительно о них не догадывался. Даже электронные книги продавала корпорация Нирвана-Корп.

Омникорп – корпорация дочерняя для Нейротеха. Формально – самостоятельная, а по факту – перчатка, надетая на руку Нейротеха. Омникорп занимался производством военных роботов, боевых дронов, андроидов и кибернетических имплантов, систем защиты данных. Разрабатывал технологии и оборудование для промышленного шпионажа. По слухам, именно Омникорп незаконно тестировал на людях новые био– и нейротехнологии. Владел некоторыми СМИ, формируя общественное мнение. Развивал и обновлял системы массовой слежки. Поскольку в Омникорпе занимались созданием защитных и охранных структур, фирму лоббировали муниципальные власти: Городская администрация и Комитет по корпоративному контролю.

Эксгрегум. Официально Эксгрегум считался дочерней структурой Биотеха, но в действительности это была самостоятельная корпорация. Ее специализация – производство искусственных людей, известных как репликанты. Создание генетически модифицированных человекоподобных существ стало причиной множества этических, моральных, политических и технологических скандалов вокруг Эксгрегума.

Вот примерный и фрагментарный набросок того куска мира, той сцены, на которой мне приходилось играть. Остальное объясню по мере необходимости.

Глава 5. Алекс Крейтон у себя дома

Алекс Крейтон у себя дома совсем не походил на Алекса Крейтона в Городе. Здесь, в своей квартире я расслаблялся. Мне удалось купить этот островок стабильности на солидный гонорар внезапно полученный от одного чрезмерно богатого клиента, когда я нашел его жену и предоставил доказательства его невиновности и доказал виновность его партнёра.

А в Городе опять шёл дождь. Всё этот проклятый цветной дождь, барабанивший по бронестеклу моего окна, как мелкий пакостник, пытающийся докопаться. За стеклом бушевал знакомый ад: неоновые рекламы «Нирвана-Корп» обещали вечный кайф, голограмма гигантской кракен-рыбы заманивала в портовые бордели Сливов, а где-то далеко отсюда, в вечных сумерках, гудели сирены корпоративных рейдеров 127-й улицы.

Закрытое окно начисто отсекало городские звуки. Я сварил себе кофе и плеснул туда виски.

Мой скромный угол тишины, островок стабильности купленный кровью и потом. И, черт возьми, сегодня он показался мне особенно хрупким.

Я повернулся спиной к окну, ощущая холод поликарбона через тонкую ткань футболки. В руке стакан. Натуральный фофе и элитный виски от «Дядюшки Джо» – лучшего поставщика Города, а не дешевая синтетическая бурда, которая только жгла горло и притупляла сознание. Отражение в зеркальном стекле показывало знакомое лицо: резкие черты, небритость, тени под глазами глубже, чем траншеи у Периметра, и шрам: подарок от нервного киллера, полученный полгода назад. Алекс Крейтон, частный детектив. Специалист по поиску пропавших людей, забытых надежд и корпоративных скелетов в чужих шкафах.

Здесь жил я и тут жили мои увлечения. Это кроме виски. А увлекался я вещами разными, странными для кого-то. Работа в этом Городе выматывала. После особенно мерзких дел – трупы в переулках, слитые нейрочипы, корпоративный пипец – голова гудела, как старый сервер. Надо было как-то отключаться, а то бы с катушек съехал. Разными вещами спасался.

У меня были игры, но не такие, что у всех. Не эти дурацкие стрелялки-убивалки, где адреналин льют прямо в мозг. Нет. У меня имелся свой собственный симулятор. Старая, добрая библиотека, хоть и цифровая. Да-да, с запахом пыли и бумаги. Шелест страниц, тусклый свет настольных ламп… И детективы, самые старые, дурацкие. Иногда, если совсем хреново, я лез в корпоративные архивы, выдергивал оттуда раритеты. Сам процесс – тихий, сосредоточенный – уже успокаивал. А еще был личный симулятор океана. Не просто картинка. Целый объёмный мир. Там цветные рыбы и какие-то светящиеся медузы, подстраивались под мои мозги, а я плавал среди них. Смотрел на них, играл с ними, и тревога потихоньку отпускала. Гипнотизировало.

Сны после работы, особенно если дело получилось жестоким. Темный форум, как место встреч таких же, как я. Там чуваки коллективно перевирали свои кошмары. Зашел, описал своего пурпурного зомби-кошмара, а тебе в ответ: «А представь его в клоунском колпаке, пляшущего канкан!» Бред? Да. Но иногда помогало перезагрузиться.

На кухне у меня целая лаборатория. Пробирки, зерна из всех дыр Города. Вел журнал: где росло, какая почва, как пахло после варки. После дерьмового дня садился, заваривал наугад, вслепую пробовал. Угадать сорт, почву… Это был мой личный детективский квест. Без трупов и преступников.

Ну и спорт, конечно. Но не тот, что на арене за деньги с имплантами и допингом, а так. Для радости собственного тела. Например, дроны-маятники. Тупо летающие шары. Надо уворачиваться в ритме, как под метроном. Половина герца – раз… и… выдох. Заставляло дышать ровно, даже если внутри все сжималось. Или вот нейроскакалка. Или гонять по ночному Городу на байке. Да, обычная скакалка, но с датчиком на голове. Если мозги закипели – она запутывала. Если успокоился – прыгалось легко. Глупо, но работало. Хакерская йога. Стоишь в позе, а перед тобой виртуальные замки. И пока тело напряжено, мозгом их щелкаешь. Странная штука, но после нее голова прочищалась.

Зачем вся эта фигня? А потому что Город высасывал душу. Он превращал в винтик, в датчик. А эти штуки… симуляторы, запахи, бумажный шелест в виртуале… Они напоминали, что где-то внутри еще есть я. Не просто детектив, а человек. Иногда криво, со сбоями, но человек. Помогало не сойти с ума. Помогало просто дышать. Старина Стентон, перед тем как его шлёпнули, говаривал: «Город хапает все, что плохо лежит. Твою тень, твой сон, твой покой. Так я не давай ему диктовать правила. Зажги свой дурацкий проектор. Вруби запись с кваканьем лягушек. Пусть знает – тут еще кто-то живой». Вот так примерно.

А ещё у меня была Лин. Когда она приходила, стресс снимался лучше всего на свете.

Стекло холодило пальцы.

Щелчок замка. Не резкий, не взломный, а… профессиональный. Точный. Как укол иглой. Я не обернулся. Знакомый шелест мокрой ткани, легкий звук, когда плащ падает на спинку моего потрепанного, но любимого кожаного кресла.

– Забыл сменить комбинацию после дела с черным котом, Крейтон? – голос Лин, с легкой хрипотцой, от которой по спине всегда пробегало что-то вроде электрического разряда. – Или просто надеялся, что я загляну?

– Надеялся, конечно, – солгал я.

Наконец я повернулся. И да, как всегда, она забрала дар речи на полсекунды. Лин Джуан. Бывшая коллега по отделу. Бывшая напарница. Бывший офицер сил обороны. Бывший модератор Юго-западного домена. Сейчас – свободная бизнес-вумен и островок чего-то отдаленно похожего на доверие и надёжность в этом океане дерьма.

Она сбросила плащ цвета мокрого асфальта. Под ним – черный комбинезон из умной карбоновой ткани, облегающий каждую линию, каждую складочку тела. Не для красоты – для смертоносной эффективности. Фигура – гибкая, как клинок, сильная, как стальная балка. Но ее лицо… Высокие скулы, будто высеченные из мрамора, губы, которые могли бы сводить с ума, если бы не были так часто поджаты в скептическую складку. Миндалевидные глаза с выраженным эпикантусом. Темные и глубокие, как космическая пустота. В них читались мили пробега по грязным переулкам, выстрелы в полумраке, боль и железная воля. На выбритом виске мерцал серебристый узор кибертату – не для красоты, а боевой интерфейс. Красота Лин была как ее любимый ионный нож – совершенной и смертельно опасной.

– Ждал дождя, Лин, – процедил я, поднимая стакан. – Он пришел. Твое появление – приятный, хотя и предсказуемый, сюрприз. Виски? Синтетика, но полностью идентичная натуральному. От самого Дядюшки Джо.

Она фыркнула. Этот звук, как скрежет шестеренок в хорошо смазанном механизме, и направилась к моей жалкой мини-кухоньке. Движения – экономичные, выверенные. Ничего лишнего. Как в бою.

– Ты прекрасно знаешь мое отношение к твоему пойлу, Крейтон. Сегодня пьём чай. Настоящий. – Она нашла завалявшийся керамический чайник. – Хотя от твоей синтетики голова болит меньше, чем от последствий нашего «романтического» побега. Помнишь?

– Такое поди забудь. Зато заплатили щедро, – парировал я, жестом охватывая свою квартирку. – Хватило на месяц этой… тишины.

Слово «тишина» повисло в воздухе ироничным эхом. Тишина здесь – понятие относительное. Гул Города, вечный, как его смог, все равно проникал сквозь стены.

– Знаешь, – продолжила Лин, – мне же так и не удалось сосредоточиться на гостиничном бизнесе. Теперь сыск – для меня хобби, и я его часть.

– Надеюсь, не последняя часть? – неуклюже пошутил я.

Лин ничего не ответила. Она засыпала чёрные толчёные листья в старинный чайник и залила внутрь кипящую воду. Ее взгляд, острый как скальпель, скользнул по знакомым деталям: стеллаж с потрепанными бумажными книгами (запрещённая безумная роскошь), голограмма на стене – мы моложе, в оперативной форме, еще не раздавленные, кобура «Бульдога» на тумбочке у квадратной кровати, терминал с мигающим индикатором сообщений, который я упорно игнорировал. Здесь пахло оружейной смазкой, старой кожей, и кофе, пылью, сталью импланта в левом предплечье и усталостью веков.

– Тишина – дорогая игрушка, – тихо сказала она, облокачиваясь о стойку. Ее темные глаза буравили меня. – Но она съедает тебя изнутри, Крейтон. Я же вижу. Скучаешь по свисту пуль? По сладковатому запаху оперативного страха?

Я сделал глоток. Приятное тепло растеклось за грудиной.

– Скучаю по простоте, Лин. Видишь гада – стреляешь. Проблема решена. Сейчас все запутанно. Клиенты врут как сумасшедшие. Информаторы испаряются раньше, чем успеваешь задать им вопрос. А корпорации… Они же повсюду. Иногда кажется, что весь этот Город – одна большая ловушка, а мы – просто наживки.

Она подошла ближе. Не касаясь. Но пространство между нами сжалось, зарядилось статикой. Ее близость всегда была как вызов.

– И ты все еще лезешь в этот ядовитый клубок? Ищешь там правду? – В ее голосе не было насмешки. Было… усталое понимание. – Рыцарь в ржавых доспехах посреди неонового ада. Не надоело?

– Кто-то же должен, Лин, – просто ответил я. – Иначе Биотех сожрет всех подчистую. Или Нейротех доиграется со своими няньками, превратив всех в послушных зомби.

Всплыл образ Ники Ракс и ее чипованного пацана. Лин знала эту историю. Слишком хорошо знала.

И тут она коснулась меня. Легко. Кончиками прохладных пальцев – шрама у ключицы. Старого. От осколка корпоративной гранаты. Это прикосновение, такое неожиданно нежное от женщины, чьи руки могли убивать с хирургической точностью, заставило меня вздрогнуть.

– Ты устал, Крейтон, – ее голос был тише дождя за окном. – Не сегодня. Годами. И все равно идешь. Снова и снова. Почему?

Я накрыл ее руку своей. Шершавой, в шрамах и мозолях. Рукой, которая больше держала орудие смерти, чем чью-то руку в утешение.

– Потому что если не я… то кто? – Я посмотрел ей прямо в эти бездонные глаза. – И потом – я ничего другого не умею, кроме поиска людей. Разных. Пропавших, похищенных, сбежавших, скрывающихся. Тех, кого не может отыскать полиция. А еще, потому что иногда… очень редко… удается выдернуть кого-то хорошего из этой мясорубки. Как мы выдергивали друг друга. Не раз.

– Ты изменился, Алекс. Образ прежнего ироничного циника мне нравился больше, чем личина унылого зануды.

Я ничего не сказал.

Тишина. Настоящая, на пару секунд. Только стук дождя и тихое гудение системы жизнеобеспечения. Мы смотрели друг на друга, читая в глазах годы боли, пустых побед, потерь и той странной связи, что крепче любых корпоративных контрактов.

Лин отвела взгляд первой, но ее рука осталась под моей. Она кивнула на стакан.

– Дай мне глоток этой твоей отравы. Дай. Хочу понять, что ты находишь в этой мерзкой жидкости.

– Обижаешь. Это почти натуральный виски.

Я подал ей стакан. Пальцы коснулись. Она отпила, сморщилась, но проглотила. Поставила стакан и шагнула вплотную. Руки обвили мою шею. Я почувствовал гибкую силу ее тела, запах дождя, металла и чего-то неуловимо женственного – дорогих духов или просто ее кожи.

– Забудь на одну ночь про Город, Крейтон, – прошептала она, ее губы были в сантиметре от его. – Забудь про корпорации, про пропавших информаторов, про весь этот кошмар. Здесь только ты. И я. И тишина, которую ты так дорого купил.

Я не стал говорить. Просто наклонился и поймал ее губы. Поцелуй был не нежным, а жадным, требовательным, полным накопившейся усталости, невысказанных слов и той животной потребности в тепле и близости, которую мог дать только другой человек, прошедший тот же ад. Человек, который понимал. Человек, которому можно было доверить спину. И уязвимость.

Мы переместились на широкий диван, заваленный подушками. Плащ Лин лежал на кресле, ее комбинезон был расстегнут до пояса, открывая гладкую кожу и изящные линии мышц. Я сбросил футболку. Мои шрамы и следы имплантов стали видны при мерцающем свете неоновой вывески снаружи. Здесь, в этой скромной квартире, под аккомпанемент вечного дождя Города, мы нашли временное убежище. Не любовь в пасторальном смысле, а что-то более необходимое и пронзительное в этом мире – понимание, доверие, физическое подтверждение того, что мы еще живы. Что мы не сломались. Завтра снова война в мирном Городе. А сегодня еще несколько часов тишины и ее тепла.

Позже, когда дождь стих, превратившись в мелкую морось, а неон за окном все так же безумно пульсировал, мы лежали в обнимку и боялись помешать друг другу. Голова Лин покоилась на моем плече, а от её волос приятно пахло. Она слушала моё сердцебиение – ровное и сильное, несмотря на все пережитое. Несмотря на все.

– Знаешь, что сегодня прилетело на мой зашифрованный канал? – ее голос был тихим, деловым, но я уловил нить тревоги.

– Приглашение на бал от главы Биотеха? Предложение о слиянии активов от Нейротеха? Новый контракт от администрации Города? Предложение руки и сердца от босса Теней? – попробовал пошутить я, проводя пальцами по ее коротким, шелковистым волосам.

– Анонимка. Ретро-стиль. – Она поднялась на локоть. Ее глаза в полумраке были серьезны. – Нейротех не успокоилась на няньках. У них новый проект. «Ангел-Хранитель». Для взрослых. Для богатых. Вечная безопасность. И вечная… управляемость.

Я замер. Тишина вдруг стала гулкой, как перед взрывом. Даже морось за окном зазвучала зловеще. Смотрел в ее темные глаза.

– И что? К этому давно уже шло.

– А то, что там упомянуто имя одного надоедливого частного детектива. Который слишком много знает и много куда лезет. Который уже однажды испортил им большую игру. – Она выдержала паузу. – Твое имя, Крейтон.

Черт. Мой островок стабильности трещал по швам. Город звал. Дерьмо неслось к вентилятору. Я посмотрел на Лин. На ее решительный взгляд. На сухой букет на тумбочке. На мигающий индикатор терминала.

– Проклятье, – выдохнул я. – А я так надеялся выспаться и отдохнуть.

Но в глазах, встретившихся с ее глазами, уже не было усталости. Там разгорался знакомый, холодный огонь охотника. Островок кончился. Но мы были вместе. Пока что. Я потянулся за стаканом. Завтра – война. Сегодня… сегодня еще оставалось немного ее тепла и тишины перед бурей. Лин положила руку мне на грудь, поверх старого шрама. Не защищая. Просто напоминая: не один. И в этом-то и был весь смысл.

– Ничего, успеешь, выспишься. И ещё кое-что успеешь. У нас же время до самого утра.

Глава 6. Пейзаж за окном шефа

Пейзаж за окном шефа мерцал. Агрессивные рекламы корпораций – Бэлла, Нейротех, Биотех, Мегакорп, Нирвана-Корп – проецировались на виртуальных экранах небоскребов и отражались в далеких лужах внизу. Насквозь оцифрованный мегаполис никому не давал расслабиться ни на минуту.

Я ждал в приёмной и параллельно думал сразу о двух вещах. Что могло такого случиться с моим бывшим шефом, чтобы он пригласил меня вместе Лин? Ведь я давно уже не работал у него в отделе. И почему приходится ждать, мы ему что, уличные агенты? Да и зачем тащить нас сюда, не проще было бы пообщаться удалённо?

Кларисса Брайн – неизменный секретарь-референт шефа, иногда поглядывала на меня и на Лин. Мы были хорошо знакомы ещё до моего ухода из администрации, и уже тогда она была здесь референтом.

Сегодня Лин оделась эффектно. Она облачилась в стильное черное платье без рукавов выгодно облегающее фигуру и черные перчатки выше локтей. В руке – миниатюрная черная сумочка. Казалось бы – всё просто, но в сочетании с природной красотой моей боевой подруги это производило потрясающий эффект.

Последнее время про Майка Скиннера говорили всякое. Уверяли, что Майк постоянно ходил недовольным и каким-то сердитым. Причин называли множество, из-за чего количество перешло в новое качество – у моего бывшего начальника ухудшилась репутация, что сразу же сказалось на общении с подчинёнными и чистоте работы.

– Что Крейтон, нервничаешь? – вдруг спросила моя девушка, поправив левой рукой непослушную прядь волос. Эта рука у неё была искусственной: превосходно сделанный киберимплант, совершенно не уступал по функционалу живой руке. Сейчас протез прятался под перчаткой и ничуть не отличался от другой руки. – Расслабься, ещё не вечер.

– Есть немного. С чего бы прежний начальник вспомнил о нас? Соскучился, что ли. А ты о чём думаешь?

– Думаю, скоро узнаем всё из первых рук. О, я права. Пошли. – Лин зачем-то стянула перчатки и засунула в свою сумочку. Её протез обнажился и заиграл световыми эффектами.

Двери раскрылись и нас пригласили. Здесь, в администрации домена, как и во всех остальных муниципальных учреждениях Города, использовались обычные двери. Как в старину. Никаких вам мембран и полупроходных шлюзов. Нас ждал бывший шеф.

Настоящее его имя – Майк Скиннер. Позывной «Шеф» ему присвоили уже потом. Ему без малого сорок лет. Бывший оперативник спецподразделения полиции, хакер, оружейник, наставник нелегальных оперативников. Главный администратор Юго-Западного домена Города.

Сравнительно недавно я узнал его историю.

Майк Скиннер родился в одном из самых криминальных районов Города – в зоне «Красный Сектор», где корпоративные отходы смешивались с кровью уличных банд. Его отец, механик на старой термальной станции, по официальной версии погиб в результате несчастного случая, когда Майку было четырнадцать. Мать спилась, и подросток выживал воровством и ремонтом техники в подпольных мастерских. Но в отличие от многих, он не ушел в криминал. В семнадцать лет блестяще поступил в университет на факультет Общей защиты. По окончании добровольно пошел в полицию – не из благородства, а потому что видел в этом единственный способ вырваться из нищеты.

Карьера в полиции сразу пошла в гору. Майк прошел путь от патрульного до руководителя спецподразделения. Начинал с низов, патрулируя те же районы, где вырос. Запомнился начальству хладнокровием в перестрелках и умением находить общий язык с информаторами и бандитами. Затем стал оперативником отдела по борьбе с киберпреступностью. Будучи профессионалом в электронике, он быстро освоил основы ремесла и стал ценным кадром. Раскрыл несколько крупных схем отмывки денег через игровые площадки. Затем был элитный отряд. Стал начальником спецподразделения, занимавшегося зачисткой корпоративных заговоров и особо опасных преступников. Здесь он и получил официальное прозвище «Шеф» – за привычку брать на себя ответственность за провалы подчиненных. Как-то раз его команда получила задание ликвидировать группу хакеров, взломавших базу данных муниципалитета. Операция пошла не по плану – вместо хакеров отряд наткнулся на расстрельную зачистку наемников. Выжил только Скиннер. Когда он попытался докладывать правду, ему приказали замолчать. Официальная версия – «перестрелка с террористами». Но он знал – его людей подставили.

Майк ушел из полиции, но не сдался. Новая жизнь началась в неоновых переулках. Годы вне системы прошли трудно. Подрабатывал ремонтом оружия и защитного оборудования. Разработал и создал «пауков Скиннера» – мини-дронов для слежки, которые могли незаметно проникать даже в корпоративные зоны. Его «Пауки» и глушилки спасали его не раз, а старые связи в полиции иногда давали ценные результаты. Имел определённые характерские навыки. Умел предугадывать действия врага, потому что сам думал как они. Гений импровизации. С помощью подручных средств, что угодно мог уничтожить, починить, вскрыть.

Тактик и стратег, Скиннер получил приглашение в администрацию на должность модератора. Быстро продвинулся и занял руководящую должность. Заключил неформальный альянс со мной, когда случайно спас из тюрьмы. Позже к нам присоединилась Лин Чжуан, и трио стало неформальной командой возмездия против корпоративного беспредела монополий, когда те совсем путали берега.

Скиннер всегда был циничным, но честным. Философия у него звучала просто. «В этом Городе закон за того, у кого крупнее счет в банке. Но если нельзя играть по правилам, играй так, чтобы никто даже не понял, что игра началась». Он не верил в абстрактную справедливость, но всегда был готов защитить своих. Получил травмы. Обе руки, кисти до предплечий, у него заменена на дорогие биопротезы. Импланты были неотличимы от родных конечностей. Руки Майк потерял после драки с корпоративными чистильщиками.

Текущий статус – главный администратор Юго-Западного домена Города. Но Скиннер знал и никогда не забывал, что рано или поздно прошлое настигнет его. И когда это случится, он возьмет с собой как можно больше крыс. Потому что он не прощал предательства. Тем не менее, он перестал быть нашим шефом.

Мы вошли в кабинет бывшего начальника, и контраст с внешним миром ударил по сознанию. Никаких голограмм, мерцающих экранов или нейроинтерфейсов. Стены, обитые темным деревом, кожаный диван, массивный стол из полированного камня – всё дышало анахронизмом. Как будто Скиннер построил себе бункер от будущего, которое сам же помогал создавать.

Я ещё не был здесь после того, как Скиннер провёл полный ремонт своего кабинета. «Надо избавиться от жучков», в оправдание говорил он.

Он сидел спиной к нам, глядя в панорамное окно на город, который, казалось, готов был проглотить здание целиком. Его фигура, когда-то такая энергичная, теперь напоминала согнутый под грузом лет провод. Когда он повернулся, я едва сдержал вздох. Лицо Скиннера было бледным, с сетью новых морщин, а глаза… Зрачки мерцали неестественно-синим – признак скверно отлаженных нейроимплантов последнего поколения. Но зачем ему это? Он всегда презирал все аугментации, называя их «костылями для слабых».

– Приятно видеть старых друзей, – его голос звучал как всегда – сухо, с легкой насмешкой, но в интонации проскользнула дрожь. У Скиннера, дрожь? Не верю. Лин незаметно коснулась моей ладони – её пальцы, холодные от титановых узлов, сжались в предчувствии чего-то.

– Выглядите… прогрессивно, сэр, – пробормотала она, кивнув на его глаза.

– Я бы сказал, в полном соответствии с модой,

– отметил я. – Сэр, мы по-прежнему на ты?

Скиннер невесело усмехнулся, выдёргивая виртуальное окно.

– Разумеется. Всё как и раньше. Что же касается моего вида, то это не из-за моды. Прогресс – всего лишь иллюзия, Лин. Особенно когда понимаешь, что жизнь загнала в угол. У меня обнаружили неизлечимую болезнь глаз. Память о бурной молодости. Атипичная глаукома Эверта – глазное заболевание, которое до сих пор не поддается эффективному лечению. Она долго прогрессировала незаметно для меня, и когда я обратился к врачу, было уже поздно. Единственный способ избавиться от этого – поставить кибернетические глаза. Но это – ладно. Давайте к делу. Вам знакомо такое понятие, как проект Сигма?

Лин замерла. Ещё бы неизвестно. Слухи о системе, способной переписывать память через сеть и стирать границы между чужими «я» доходили до всех. Но я по-прежнему считал это фейком, страшилкой для новичков. Городской легендой, несмотря на подтверждения со стороны многочисленных свидетелей.

– Как я знаю, это что-то из области сказок.

– Нет, Алекс, это не легенда. Реальность, к сожалению. Сейчас они тестируют Сигму на людях.

Скиннер поднес руку к виртуальном экрану. Окно тут же исчезло, а вместо него появилось прозрачное объёмное изображение человеческой головы со всеми органами, нервами, сосудами и прочими структурными элементами. С краю лба пульсировала ярко-красная жилка.

– Органический чип вставляют вот сюда, и его потом невозможно обнаружить. Кто-то из моих сотрудников стал идеальным реципиентом.

– Вы кого-то подозреваете, сэр? – спросила Лин.

– Хороший вопрос. По существу дела, можно сказать,

– Но зачем это кому-то понадобилось? Понятно, что для получения информации, но почему так затейливо? Не проще бы установить тот или иной жучок. Перехватывать каналы связи. Да что я говорю, вы и сами всё отлично знаете.

– Затем, что мы пресекли все возможности обычной прослушки. Все технические каналы под контролем. Зато теперь следящие системы они как бы в чьей-то голове. – Скиннер вернулся в своё кресло. – А следовательно – здесь, в нашем офисе. Временами – они в моём кабинете.

– Они – это кто? – не понял я.

– Они – это наши враги. Известно, кто. Они могут быть какой-нибудь из банд, свежей группировкой хакеров, администрацией Бочиан-Сити, не знаю. Кем угодно. Вычислить их всходит в нашу задачу.

Лин шагнула вперёд, её рука-имплант вся засверкала.

– В нашу, сэр?

– удивилась Лин.

– У этого неизвестного стоит не просто имплант, – уточнил Скиннер, проигнорировав вопрос девушки. – Там шлюз. Они встроили в него ретранслятор, передатчик.

Свет в кабинете мигнул. В окне, где секунду назад сверкал город, теперь висела лишь тьма, а из динамиков послышался скрежет, будто кто-то перемалывал код реальности.

– Не пугайтесь, – усмехнулся Скиннер. – Режим аварийной защиты включился. Показываю вам, как он действует.

– А эта защита на что так среагировала? – не удержался я.

– На мой сигнал. Вы же ничего не заметили? И не должны. Но если такой зараженный сотрудник окажется здесь, и начнет свою трансляцию, кабинет немедленно заблокируется.

– Круто! – зачем-то сказал я, и тут же понял, что это было совершено лишнее.

– Так вот, – продолжил сэр Скиннер, – переходим к главному. Я вам предлагаю вернуться в отдел Службы безопасности нашего домена.

– Но сэр, у меня свой бизнес, который я не могу оставить, – заметила Лин. – На мне завязаны разные люди, и я не готова простор так бросить их.

– У меня – всё то же самое, только бизнес другой, – добавил я. Вот уже несколько месяцев как я получил лицензию частного детектива. Более того, кое-чего достиг на этом поприще. А если я всё брошу и начну работать на тебя…

– А я не заставляю вас бросать ваши занятия. Будете совмещать, – сэр Скиннер поднял палец, словно предвосхищая новые возражения.

– В смысле

– совмещать?

– удивилась Лин. – Полагаете, это возможно?

– Полагаю. Ваш опыт оперативной работы и ваши связи в теневых структурах, – Майк по очереди тыкал пальцем в мою сторону и в сторону Лин, – слишком ценны, чтобы потерять их просто так. Речь о гибком сотрудничестве. Вы получаете доступ к ресурсам домена, а мы – к вашим уникальным навыкам, когда это необходимо. Кроме того, у вас же сейчас проблемы, как я слышал? А тут вы получите надежную защиту в лице администрации домена. В отделе никто не узнает о вашем возвращении, а в нашей бухгалтерии вы будете под псевдонимами.

Лин нахмурилась:

– То есть мы становимся вашими подрядчиками?

– Не совсем так. Скорее, страховкой, – поправил Скиннер. Его голос внезапно стал жестче. – В последнее время во вверенном мне домене участились неприятные инциденты. Взломы систем, утечки данных. Такое случалось и раньше, но сейчас что-то уж слишком часто и чересчур крупно. Некоторые косвенные данные указывают на то, что за этим стоит кто-то из вашего прошлого.

Скиннер встал и начал разглядывать панораму за окном. Этот пейзаж никогда ему не надоедал.

Я почувствовал, как холодеет воздух. Тем временем Скиннер достал из кармана голографический чип и бросил его на стол. Над ним вспыхнуло изображение – кадры с камер наблюдения: обнажённая девичья фигура в маске с едва заметным символом на рукаве – стилизованная ящерица, обвивающая кинжал.

Лин резко выдохнула:

– Так это же…

– Да, – Скиннер откинулся в кресле. – Девушка из банды «Ящерицы». Они усилили активность, и уже в новом качестве. Только вот они утеряли чувство реальности и берегов не видят. Они сейчас работают в плотном взаимодействии с корпорацией «Бэлла». Да, Алекс, с твоей бывшей шефиней. Если вы не поможете остановить их сейчас, ваши бизнесы станут бессмысленны. Или вы полагаете, что все позабыли, как вы двое когда-то подставили госпожу Бэллу Элион? Вынужден разочаровать. Хозяйка корпорации «Бэлла» не забывает ничего.

Тишина повисла густым слоем. Через окно пробивался отсвет реклам, рисуя на стенах тревожные узоры. Я перевел взгляд на Лин – пальцы ее правой руки сжали край стола так, что побелели суставы.

– Сколько времени у нас осталось? – спросил я, уже зная ответ.

Скиннер усмехнулся:

– Нисколько не осталось. Вы уже опоздали. Но, к счастью, я всегда держу фору.

– Но если… повторяю, если мы всё-таки согласимся,

с кем нам придётся взаимодействовать? – стал добиваться уточнений я.

– Со мной. Но в качестве оперативного добавления, прикреплю к вам Тима Грига. Это ещё не определено, но весьма вероятно. Возражений нет? Вижу, что нет.

– У тебя в отделе опять кто-то сливает инфу, – решил напоследок сообщить я. – Корпорациям становятся известны все ваши внутренние дела.

– Не все. Да, я знаю об этом. Кстати, это станет второй вашей задачей, не менее важной. Найти крота. Но есть веские основания считать, что он тут не один, их двое.

– Разрешите поразмыслить, сэр?

– Конечно подумайте, – ничуть не рассердился Скиннер и хлопнул ладонью по столу. Была у него такая привычка. – Минуты на размышление вам хватит? Вижу, что да.

После того, как мы подписали соответствующие документы и покинули кабинет шефа, некоторое время шли молча.

– Почему ты согласился?

– спросила Лин, когда мы уже оказались в слепой зоне, где не было ни видеокамер, ни подслушивающих жучков. – Мог бы и отказаться. Тебе же надоело работать с ним.

– У меня сейчас не осталось сколько-нибудь перспективных дел. Грубо говоря – сосу лапу. Кроме того, на меня объявил охоту Нейротех. Ну, ты знаешь. А шеф прав, он всегда обеспечивал защиту и хорошо платил своим людям, да и вообще редко когда скупился на расходы. И потом. Я же видел, что ты уже готова согласиться. А куда ж я без тебя? Сама-то почему согласилась?

– Соскучилась. Знаешь, я закисаю на своей работе. Скука и рутина. Все эти отели, постоянные препирательства и управляющими, проверки счетов, вечные скандалы, которые мне приходится разруливать. Рутина и скука. Лучше я искусственный интеллект под себя настрою и ему всё это перепоручу. Хочу вспомнить молодость.

– Тебе не надо о ней вспоминать, она у тебя и так есть.

– Льстец. Но мне приятно, спасибо.

Почему-то я решил умолчать о контракте с отделом кибербезопасности Нейротеха. Формально, он так и не был разорван. Но клиентка погибла, и я вроде как никому там ничего должен не был. Лин можно конечно и рассказать, но лучше не надо. Не стоит грузить её излишней информацией. Как-никак с меня взяли подписку о неразглашении.

Вообще, такие люди как Лин Чжуан – бесценны. Именно они являются истинными перфекционистами, которые всегда предпочитают держать ситуацию под контролем. Одна беда – порой это связано с их чрезмерной тревожностью.

Когда мы только познакомились, я принял Лин за обычную оперативницу, живущую на зарплату. Только потом, намного позже, когда встретился с её отцом и братом, выяснилось, что она из весьма обеспеченной семьи. Сначала удивлялся, зачем вообще ей сдалась эта муниципальная служба. Её отец на день совершеннолетня, сделал роскошный подарок – выделил часть своей империи ресторанов и отелей. Но Лин поступила на факультет обороны военного университета, хорошо его закончила и получила лейтенантские нашивки. Отец поначалу старался отговорить её, но когда ничего не получилось, заморозил её капитал и отключил возможность управлять ресторанами и отелями, которые сам же ей преподнес.

Лин психанула и отправилась служить на Периметр. Попала в переделку и потеряла руку. Из-за неразберихи руку не успели вовремя найти и прирастить, поэтому в госпитале поставили протез. Это было пугающее устройство, положенное по страховке. С вооруженными силами девушка решила проститься, но и тут Лин выбрала нестандартный путь. Устроилась в офис банды «Бригады Бесконечного Проспекта», где выполняла работу офисного референта. Там ей вместо грубоватого протеза предложили поставить дорогущий, изящный и полностью функциональный имплант руки, а в качестве оплаты устроиться в администрацию домена и шпионить для банды. Выбора у девушки не было. Но Лин выкрутилась уже с моей помощью. Я устранил её «хозяина», помог соскочить с крючка и устроил всё так, чтобы никто об этом никогда не узнал.

Уже значительно позже, когда отец Лин подобрел, и все права на сеть отелей вернул, девушка решила завязать с отделом безопасности. Ну а я составил ей компанию – так получилось. Увольнялись мы одновременно и практически со скандалом. Шеф к тому моменту взял привычку незаслуженно придираться к нам, собственные просчёты сваливал лично на нас, и это стало надоедать. Мне как раз предложили хорошее место в службе безопасности корпорации «Бэлла», а Лин намеревалась вплотную заняться своим бизнесом. И мы ушли, причем совсем о том не жалели до недавнего времени. Но затем случился, как говорят программисты, системный сбой. Я лишился работы у госпожи Элион и оказался на улице. Подумывал даже пойти работать в полицию, но вовремя удержался. Хорошо, что удалось быстро получить лицензию частного детектива и даже успешно провернуть несколько громких дел. Потом первоначальный поток заказов обмелел и почти пересох, все клиенты словно сговорились. Кто-то из глав корпораций сильно обиделся на меня, а клиенты о таких вещах узнают первыми. Но тут вдруг очень вовремя прорезался бывший шеф.

Глава 7. Примерно в то же время

Примерно в то же время случился странный эпизод, к которому я долгое время не знал, как и относиться. Вообще Город – место вполне безопасное, если соблюдать определенные меры предосторожности и следить за обстановкой. В целом, бывают проблемы из-за высокого уровня преступности и большого скопления граждан в некоторых метах в определенные моменты. Однако, при правильном подходе и внимательности, можно значительно снизить риски. Например, высокий уровень уличной преступности в неблагополучных районах. Там опасность может быть выше, чем в других местах. Это и кражи, и грабежи, и нападения всех видов и сортов и другие виды преступлений.

Только вот незадача – из-за работы частным детективом мне частенько приходилось посещать именно такие места и районы. Пятый и четвертый уровень. Так вот, как-то на меня напал какой-то мальчишка. Крепко сбитый малолетний пацан с грязными, спутанными волосами и горящими, словно угли, глазами. Он выскочил из темного переулка, словно тень, набросился с кулаками, а потом вцепился мне в руку с такой силой, что я едва не уронил сумку с оборудованием.

– Давай кредиты, старик, – прошипел он, и в его голосе смешались угроза и отчаяние.

Я вздохнул. Обычное дело в этих кварталах – голодные дети, которым нечего терять. К старикам я себя как-то не относил. И сорока ещё нет, да и вообще. Побриться что ли? А то надоела эта щетина. Но что-то в его взгляде было странным. Не просто агрессия, а какая-то лихорадочная решимость, будто он не просто хотел денег, а выполнял какую-то миссию.

Вообще-то нападают на меня редко. Боятся связываться.

Прежде чем я успел ответить, он вдруг резко дернул головой в сторону, словно услышав что-то, чего не слышал я. Его пальцы разжались, и он отпрянул, широко раскрыв глаза.

– Они идут, – прошептал он, и его голос дрожал. – Они уже здесь.

Я огляделся, но переулок был пуст. Ни звука, ни движения. Только мерцание неоновых вывесок и далекий гул города.

– Кто? – спросил я, но мальчишка уже отступал, качаясь, как пьяный.

– Они в твоей голове, – бросил он напоследок и растворился в темноте.

Я стоял чувствуя себя дурак-дураком. Это мог быть просто бред, наведенная галлюцинация из-за дешевых электронных наркотиков, которые здесь рекламируют на каждом углу. Но почему-то мне показалось, что он говорил не просто так.

А потом я услышал первый, едва уловимый шёпот – словно кто-то провёл пальцем по краю сознания. Я резко обернулся, но вокруг по-прежнему никого не было. Только сырые стены, покрытые граффити, да тусклый свет ламп, мерцающих где-то наверху.

«Просто нервы», – подумал я, сжимая кейс с оборудованием. Но шёпот повторился:

«Он видел тебя»

Голос не был моим. Он звучал внутри, но казался чужим – металлическим, с лёгким дребезжанием, как у разбитого голосового интерфейса. У меня что, шизофрения началась от перенапряга и тяжёлых умственных занятий?

Я резко провёл рукой по виску, но имплант молчал.

– Кто здесь? – пробормотал я, медленно продвигаясь вперёд.

Тишина.

А потом – резкий скрежет в ушах и боль, будто кто-то вогнал в мозг раскалённую иглу. Я схватился за голову, едва не падая. Перед глазами поплыли зелёные строки кода – не через визуальный интерфейс, а прямо в сознании, как будто напрямую взломали мой чип.

«Доступ получен»

Я рванул к выходу из переулка. Ноги подкашивались, но адреналин гнал вперёд. Когда выбежал на освещённую улицу, странные голоса стихли так же внезапно, как и появились. Но я знал – это не галлюцинация. Мальчишка был в реальности и не бредил. Звуки действительно были в моей голове. Я добрался до своей квартиры, запер за собой три слоя бронированных дверей. Датчики сканировали помещение на наличие слежки, вирусов и несанкционированных нейроволн – всё чисто. Потом я заказал домашнюю медицинскую диагностику. Упрощённое обследование ничего не показало, но всё равно чувствовалось – что-то не так.

Кофеварка булькнула, выдавая порцию чёрного как смоль эспрессо. Я залпом выпил, ожидая, что кофеин прошьёт туман в голове. Но вместо ясности пришло новое ощущение – будто кто-то за мною наблюдает.

– Включи зеркало, – приказал я системе домашнего жизнеобеспечения.

Стена передо мной ожила, превратившись в отражающую поверхность. Я всмотрелся в своё отражение: усталые глаза, щетина, шрам над бровью – всё как обычно.

Но когда отвернулся, в зеркале что-то шевельнулось. Резко обернулся. Ничего.

– Проклятье…

Дрожащей рукой я запустил диагностику нейрочипа. Всё в норме: никаких вирусов, никаких вторжений. Но что тогда это было?

Несколько дней ничего такого не случалось. И я стал уже забывать о том дурацком приключении, если бы оно не повторилось почти в точности. Только на этот раз на меня напал не мальчишка, а вполне взрослый мужик. Моего роста и моего телосложения. Лицо скрыто в тени. Он весьма грамотно наносил удары, но я с грехом пополам справился с ним. Едва одолел.

Когда это всё же произошло, я посветил ему в лицо и чуть не уронил фонарь.

Это было моё лицо.

Я стоял над своим двойником, дыхание сбитое, в висках стучало. Его лицо – мое лицо – было холодным, без эмоций, словно маска. Но в глазах… в глазах мерцало что-то неестественное.

– Кто ты? – прошипел я, прижимая колено к его груди.

Губы двойника дрогнули, и из них вырвался не голос, а странный, механический звук – будто синтезатор речи работал в аварийном режиме из последних сил.

«Ты… не должен… видеть..».

Его зрачки сузились до тонких вертикальных щелок, как у кошки, и вдруг засветились тусклым синим светом. Я отпрянул – ровно в тот момент, когда его тело резко дернулось и застыло. Из уголков рта потекла густая, черная жидкость, похожая на нефть.

Нанороботы. Самоуничтожение.

Я вскочил на ноги, озираясь по сторонам. Переулок был пуст, но инстинкты кричали: Беги как можно быстрее и как можно дальше.

Квартира. Опять квартира. Так себе выбор.

Я вывалил на стол все, что нашел у двойника: дешевый комлинк без идентификатора, клинок с гравировкой в виде трех переплетенных змей и…

– Что за черт?

В ладони лежал кусок пластика с выгравированным номером. Мой серийник. Я рванул к сейфу, ввел код, достал папку с документами. Где-то здесь должно быть…

Да. Вот оно. Собственный сертификат о нейроимплантации. Серийный номер импланта. Полное совпадение. Я замер. Значит, это не просто репликант. Это копия. Не только внешняя – они скопировали мой чип. Мои данные. Мои… воспоминания? Мой клон. Но зачем?

Передо мной само по себе открылось виртуальное окно. Его заполонил хаотичный поток символов, а затем текст:

«Ты нашел подсказку».

Я не успел среагировать. Окно взорвалось. В комнату ворвался черный дрон, размером с крупную собаку, с шестью лезвиями-роторами. Он завис в пяти футах от меня, и из его корпуса раздался знакомый голос:

«Ты не должен был копать, детектив».

Я рванулся к бластеру и выпустил по дрону несколько зарядов очередью. В момент выстрела удалось заметить, как его корпус развалился, выпуская облако черной пыли. Дрон самоуничтожился.

Фактически, раз я уже работал под началом шефа, то значит, находился под защитой администрации домена. Вот к шефу-то я и обратился.

Слава высшим силам, шеф ответил почти сразу.

– Алекс? Уже что-нибудь натворил? – Скиннер явно был в весёлом настроении. Сейчас я ему его испорчу.

– Шеф, у тебя свободные чистильщики сейчас есть?

– Что? Опять убил кого-нибудь? – встрепенулся шеф.

– Не совсем.

– Ну-ка давай, объясняй.

Я рассказал. Шеф отреагировал весьма сдержано.

– Похоже, ты кому-то прищемил хвост. Знать бы кому. Но этот, с прищемленным хвостом, отнёсся к тебе серьёзно, быстро отреагировал и стал активно действовать. Изготовить и применить твоего клона –весьма дорогое удовольствие. Кто может располагать столь мощным ресурсом? Таких по пальцам пересчитаешь. Это даёт нам шанс и наводит на мысли.

– Это всё замечательно, мне-то что делать?

– задёргался я.

– Тебе? Для начала – сохранять спокойствие и не делать резких движений, – ответил сэр Скиннер, его голос стал жёстким, будто сталь. – Если противник вложил столько сил в эту операцию, значит, ты ему действительно мешаешь. И теперь он будет давить до конца.

Что-то сжалось внутри.

– Чистильщики уже в пути, – продолжил шеф. – Они зачистят место, где нашли клона, и попробуют выйти на след. Но тебе сейчас главное – исчезнуть. На время.

– Исчезнуть? Куда? – я сглотнул. В домене не так много мест, где можно спрятаться, особенно если противник действительно из числа первых лиц.

– У меня есть безопасная локация, – сказал Скиннер. – Вне основного реестра. Там тебя не достанут. По крайней мере, не сразу.

– А что насчёт тебя? – спросил я. – Если они вычислили, что я твой человек…

– Обо мне не беспокойся, – усмехнулся шеф. – У меня свои методы. Кстати, Алекс… перед тем как ты отключишься, скажи – у тебя остались какие-то незакрытые дела? Что-то, что могло бы навести их на тебя?

Я задумался. В голове тут же всплыло лицо Лин. Она ничего не знала. И это могло её погубить.

– Чёрт, – прошептал я. – Есть одна деталь. Лин ничего не знает, а она уязвима в разном смысле…

Скиннер вздохнул.

– Тогда слушай внимательно. У тебя есть ровно час, чтобы решить свои проблемы. Потом – полное молчание. Понял?

– Понял, – кивнул я, хотя шеф и не мог меня видеть.

– И, Алекс… – добавил шеф уже серьёзнее. – Ещё одно. Если вдруг поймёшь, кто за этим стоит, не пытайся разобраться сам. Это уже не твой уровень.

Связь прервалась. Я остался один. С одним часом на руках и мыслью, что, возможно, уже опоздал.

Я резко развернулся и рванул к выходу, мысленно прокручивая маршрут. Лин жила на окраине сектора, в старом жилом доме с высокой защитой. Если кто-то решил использовать меня в своих играх, то она – идеальная мишень.

В этот час улицы были перегружены: голограммы рекламы мерцали в воздухе, толпы аватаров спешили по делам, дроны проносились над головами. Я вжался в тень арки, быстро проверив окружение на следящие агенты. Пока чисто.

«50 минут», – холодным шрифтом всплыло в углу зрения.

Я ускорил шаг, затем перешёл на бег. Дверь в квартиру Лин была приоткрыта.

Ледяное предчувствие сдавило горло. Я медленно толкнул створку, рука уже на рукояти импульсника.

– Лин? – тихо позвал.

Тишина. Гостинная в порядке – никаких следов борьбы. Но на столе её терминал, экран всё ещё светился. Незакрытый чат. Я наклонился ближе.

Неизвестный: «Он идёт к тебе. Не пытайся предупредить. Игра уже началась».

Последнее сообщение было отправлено двенадцать минут назад.

– Чёрт! – я ударил кулаком по столу.

В этот момент терминал ожил. Новое уведомление.

Неизвестный: «Привет, Алекс. Ты опаздываешь».

«43 минуты», – напомнил таймер.

Времени почти не осталось. А где Лин?

Из спальни донёсся слабый стон. Я бросился туда, снося на ходу перевернутый стул.

Лин лежала на полу, прижав руку к виску. Её глаза были мутными, но она была в сознании.

– Алекс… – прошептала она. – Они… в моей голове…

Я опустился рядом, быстро сканируя её терминалом.

– Шифрованный имплант, – пробормотал я. – Чёртов нейро-троян.

«35 минут».

Лин схватила меня за руку.

– Беги… – выдавила она. – Они… используют меня как маяк…

Я стиснул зубы.

– Нет. Я тебя не оставлю.

Но она была права. Если в неё встроили трекер, то они уже знают, где я. И тогда я принял решение.

– Прости, – сказал я и вытащил из слота на её шее чип, отвечающий за нейросвязь.

Лин вскрикнула и обмякла. Теперь она была невидима для них. Но и без сознания. Я подхватил её на руки и бросил взгляд на таймер.

«30 минут».

До безопасной зоны – двадцать минут бегом. И десять минут на то, чтобы понять, кто начал эту игру. Я шагнул в ночь, которая теперь была полна врагов, и вызвал свою машину.

Городской пейзаж расплывался в дождливой дымке. Голографические вывески отражались в лужах, превращая улицы в зыбкое зеркало. Я прижал Лин к себе и нырнул в узкий переулок, где тени казались гуще. Машина меня уже ждала. SynthHawk-5250 – летающий, но иногда ездящий, спорткар с высокоинтеллектуальным автопилотом, способный сливаться с городским шумом и адаптировать свой дизайн под вкус владельца. Многие называли искусственный интеллект своих машин разными именами. Я не заморачивался особо. Синтхоук – этого вполне достаточно.

«28 минут».

Где-то позади раздался звук скользящих по металлу когтей – охотники уже на следу. Я свернул за угол, резко остановился и прислушался. Шаги. Нечеловечески быстрые. Синтетика.

– Привет, Синтхоук. Едем в офис. Рандомным путём. Правил не нарушать, с дорожной полицией в конфликты не вступать.

Лететь я не рискнул. Во-первых, могло не хватить энергии, а во-вторых – могли банально сбить. Перелёты у этой модели доступны только на небольшие расстояния. Ну его нафиг.

– Привет Алекс. Принято, – отозвался искусственный интеллект автомобиля, которому я придал женский голос и гендер.

Машина резко развернулась и рванула куда-то в темноту. Раздался металлический скрежет – кто-то зацепил. Но – ничего. Никого нас уже не остановит.

– Чёрт, – прошипел я, прижимая Лин ближе.

Безопасная зона – наш офисный небоскрёб. Ну, как безопасная. Относительно. Но за бронированными дверями с кодом Скиннера было как-то спокойнее. Правда, тащить туда Лин в таком состоянии… Сразу отдам в нашу офисную амбулаторию. Там помогут.

«25 минут».

Мы рвались вперёд, перепрыгивая через груды мусора. Прыгаюжий (а иногда и летающий) автомобиить – всегда полезно.

Прибыли. Мой пропуск уже действует, значит – сразу на корпоративную стоянку.

– Приехали, – сказала машина.

Внезапно передо мной из тумана выросла фигура.

– Алекс, – раздался знакомый голос.

Я едва не выстрелил, но вовремя узнал Скиннера.

– Шеф?

«24 минуты».

– Ну, что, – довольным голосом отозвался шеф. – Время ещё не закончилось, Алекс, а ты успел.

Я стиснул зубы.

– Извините за эту маленькую проверочку, – Скиннер, не отрывал от меня взгляда, – но мне надо было как-то убедиться, что вы до сих пор в форме. А то про вас разное говорили. Всё что я сказал, осталось в силе. Кто-то действительно очень не хочет, чтобы ты не докопался до правды. Поздравляю с настоящим возвращением, – с этими словами он хлопнул ладонью по столу. – Теперь действительно – всё, можете работать.

Вот сволочь. Я ему ещё это припомню.

Глава 8. Последствия

Последствия нашего с Лин бурного возвращения в отдел безопасности домена, под крылышко к шефу, сэру Скиннеру, получились довольно забавными. Впрочем, это уже потом. Тогда же мне было совсем не до смеха. Шеф приказал найти шпионов. Для начала одного. Того, кто сам не желая этого, стал ходячим хабом для утечки данных. Человеком-эксплойтом. Того, кому вживили шпионский чип и получали информацию через него.

Хоть мы и начали опять трудиться в отделе, но неявно. Зарплату нам зачисляли через псевдонимы, в офисе мы не появлялись и никого из сотрудников видеть не могли. Ирония состояла в том, что раньше мы годами работали на Домен, на этот проклятый островок порядка в неоновом хаосе, а теперь вернулись как призраки. Зарплата капала на подложные счета с милыми названиями вроде «Цветы круглосуточно» или «Горячая пища на любой адрес». Наши имена в системе светились красным «УВОЛЕН» с пометкой «Черный список». А шеф, сэр Скиннер, хитрый чёрт с поликарбонатными костями и взглядом убийцы, дал нам карт-бланш. Задача: найти крыс. Хотя бы одну, а там – видно будет. Не предателя по убеждениям, не завербованного агента, прильстившегося хорошим банковским счётом, нет. Найти бедолагу, в чью плоть или кибернетику вживили шпионский чип. Ходячий хаб для утечки. Живой, дышащий прокол в броне Домена. Идеальный и практически бесплатный. Ну сколько там мог стоить этот чип и процедура его установки?

Шеф оказался столь щедр, что выделил нам офис. Я хотел вернуться в свой старый кабинет на сорок седьмом этаже офисного центра, но шеф не разрешил. Там все меня знали, и я всех знал.

В результате мы обосновались не в шикарных апартаментах верхних уровней с видом на небоскребы. Не в небоскрёбе администрации. Нет. Скиннер спустил нас вниз, в самое нутро. В место, которое лукаво звали «Архивом». Мы прозвали его – «Гробницей».

Представьте: подземный бункер. Запах пыли веков, озона от древних блоков питания и… грибка, пожирающим штукатурку. Дежурное освещение – тусклые аварийные полосы да мерцающие огоньки ряда серверов – стойки за стойкой. Горы неисправного и полуисправного железа: старые терминалы, сломанные дроны, кибер-конечности сомнительного происхождения, выпотрошенные сервера, похожие на металлические гробы. Здесь хранили списанный хлам, цифровой мусов и кое-что поинтереснее – «изолированные» данные, слишком грязные или опасные для основной сети домена. Наш новый «офис» был завален этим старьем. У нас был один относительно живой терминал с прямым, очень зашифрованным каналом к Скиннеру и пара кресел, от которых пахло плесенью и нищетой. Правда, здесь были ложные окна, куда можно было вывести любой вид.

Лин, красавица моя, осмотрела это великолепие, ее тонкие ноздри дрогнули от возмущения. На ее лице – каменное спокойствие, но я видел, как в глубине ее темных глаз, лишенных привычного корпоративного лоска, промелькнуло что-то вроде… черного юмора.

– Уютно и довольно миленько, – неуверенно констатировала она, проводя пальцем по слою пыли на мониторе размером с дверь. – Напоминает нашу первую конуру в спецотделе. Помнишь? Только там хоть тараканы были живые, а не цифровые.

Потом она немного подумала, и сказала:

– А ведь, а на самом деле всё не так плохо. У меня до сих пор голова болит, после того, как ты выдернул нейроинтерфейс. Не делай так больше! А здесь надо лишь хлам убрать и порядок навести. Защита хорошая. Охрана никого не пропустит. Вода есть, электричество есть. И знаешь что самое главное? Здесь новые туалеты! А помнишь, как мы начинали?

– Не ностальгируй, Лин, – буркнул я, подключая свой портативный дешифратор к терминалу. – Тараканы тут тоже есть. Смотри, вон тот терминал явно шевелится. Или это глюк моих имплантов?

Работа началась. Мы были слепы и глухи ко всему, что происходило наверху. Никаких сводок, никаких совещаний, никаких улыбок коллег (которые, вероятно, считали нас предателями или просто мусором). Только мы, «Гробница», и океан данных, который нам разрешили фильтровать. Скиннер открыл доступ. К всему. Логи доступа, медкарты сотрудников, особенно раздел «кибернетические модификации», финансовые транзакции, даже записи с камер в зонах отдыха и столовых – все, что могло указать на аномалию. На того, кто невольно фонил, передавая секреты врагу.

Кстати, надо потом вызнать кто сейчас наши враги. Явных-то вроде как и нет.

Лин погрузилась в потоки данных. Ее мозг, усиленный имплантами нейроускорения, обрабатывал информацию с пугающей скоростью. Ее пальцы летали по голо-интерфейсу, выстраивая паттерны, ища несоответствия. Она была как хищная птица, парящая над цифровой саванной, выискивающая малейшее шевеление больной добычи.

– Скиннер уверял, что внедрение было недавним, – сказала она, не отрываясь от экрана, где мелькали тысячи строк кода и видеофрагментов. – Где-то не раньше последних трех месяцев. После того инцидента на Седьмом терминале, помнишь?

– Удобно, – проворчал я, копаясь в списках киберимплантов, одобренных для сотрудников. Их было… пугающе много. От банальных нейро-линз до усиленных скелетов и встроенных комм-систем. – Весь отдел теперь больше машины, чем люди. Нам придётся искать иголку в куче иголок, да еще и не зная, как та иголка выглядит.

Дни сливались в монотонное месиво. Мерцание экранов. Мерное гудение серверов. Горячий кофе из автомата, который плевался коричневой жижей. Только редкие шифрованные запросы Скиннера напоминали, что мы еще на связи с миром живых. Зарплату, правда, нам регулярно начисляли, причем неплохую зарплату. Не обманул шеф. Но атмосфера давила. Эта изоляция, это ощущение, что мы сами стали призраками, запертыми в цифровом склепе. Иногда я ловил себя на том, что завидую этим списанным дронам. Хотя бы их отключили навсегда.

Лин держалась. Стальная. Но даже у стали есть предел усталости. Однажды ночью (а какая разница, день тут или ночь?) я увидел, как она прислонилась к холодной стене серверной стойки, закрыв глаза. На ее обычно безупречном лице – тени глубокой усталости.

– Слушай, Алекс, – ее голос был тише обычного, без привычной стальной брони. – Ты никогда не думал, что мы и есть те самые ходячие хабы? Что Скиннер нас использует, а потом… деактивирует, как тот хлам в соседней комнате?