Оглавление
Александр Маркидонов. Богословие и культура
Вместо предисловия: вводные замечания к вопросу о соотношении культа и культуры
Христианские начала византийской культуры
«Нешвенный хитон» православного богословия
Вера – разум – естество: о некоторых особенностях святоотеческого сознания
Тайна человека: митрополит Антоний Сурожский и некоторые особенности святоотеческой антропологии
Неоплатонизм и христианство: сближения и размежевания
Слово в христианской традиции
Историческое и апофатическое в иконе: о некоторых богословских предпосылках к осмыслению «Святой Троицы» преподобного Андрея Рублева
О духовной природе эстетического начала
«Красота в деснице Твоей в конец» (Пс 15:11): по поводу одной византийской параллели к роману Ф. М. Достоевского «Идиот»
К. Н. Леонтьев и Ф. М. Достоевский: «цветущая сложность» разноречия
Умозрение о красоте: у истоков русской духовной культуры
Образ власти и власть образа: из наблюдений над эпохой византийского иконоборчества
«Сила» и «правда»: экзистенциал власти в восточно-христианской традиции
Космос и история: из наблюдений над текстом Послания старца Филофея
Школа и богословие в истории и структуре византийской культуры: предварительные замечания
Культура школы в горизонте веросознания: по поводу миссии святых Кирилла и Мефодия
К вопросу о характере древнерусской духовной культуры
О некоторых мотивах древнерусского богословия в Толковой Палее
О теологизации грамматического знания в русской книжности XVII века (на примере московского издания «Грамматики» Мелетия Смотрицкого 1648 г.)
Русская культура между Ренессансом и барокко: по поводу одного сочинения Симеона Полоцкого
Послесловие: об исходных парадигмах культуры
Список литературы
Отрывок из книги
Обыкновенно в нашем христианском отношении к художественной культуре возникают (и надо бы заметить – должны возникать!) две трудности, две потенциально присутствующие в самом нашем восприятии культурной реальности крайности. В одном – крайнем – случае представляется единственно религиозно-оправданным отказаться от культуры, раз уже есть культ, а в нем – реальное и исчерпывающее осуществление общения человека с Богом (точнее – Бога с человеком), а значит – спасения в жизнь вечную.
В другом – крайнем – случае культура мыслится и переживается как некая эманация культа, его ино-бытие, его экстенсивное распространение, и тогда – по отношению к культу – речь идет не об иной природе творческого события в культуре, а всего лишь об ином тонусе, ином модусе того же самого – одного и того же – события Богообщения.
.....
Свт. Игнатий (Брянчанинов) напоминает: «Одна мысль ложная может низвести во ад. Легче думают омраченные сыны мира сего о мыслях о Боге; по их мнению, мыслить о Боге так или иначе – не большая беда. Несчастные! они не знают, как важны мысли о Боге, как важна в них Истина и ей всегда сопутствующий и содействующий Дух. От взаимного их действия – оживление человека во спасение, которое состоит в причастии естества человеческого Божественному естеству. Напротив того, мыслям ложным всегда соприсутствует и содействует тёмный и лукавый дух обольщения. Отец лжи – диавол, так говорит Евангелие; ложь – диавольское свойство. Усвоивший себе мысли ложные усвоил себе свойства диавола, вступил в родство с отверженными ангелами, сделал для себя соединение с Богом несродным, неестественным. Чуждый Бога – чужд спасения и жизни духовной. Будем сохранять себя от мыслей ложных и истекающих от них сердечных ощущений[76].
Кромка сознания слишком обломчива («мысль мою Твоим смирением сохрани»), не собой содержима, чтобы удержать разумение, в модусе чистой рефлексии, направленным на себя; его естественное движение восходяще-нисходящее и, будучи расположенным к многочинию[77], себе по-настоящему не принадлежит и, скажем ещё раз, не должно (не способно) принадлежать.
.....
